Почему-то я ожидала, что утром народу на заседании будет мало, может быть, даже не соберут кворум. Но зал был полон. Как я потом узнала, пришли не только почти все депутаты, но и множество журналистов.

На постаменте между трибунами поставили еще несколько кресел, и я увидела богомола, сидевшую верхом на одном из них. Сесть, как мы, они в наше кресло, конечно же, не могли. Она была волосатолицая. Рядом с ней сидела доктор Ркнз.

Я не умела различать богомолов по лицу, а по росту и фигуре могла их различить только когда рядом были другие богомолы для масштаба. Но у этой форма волос на лице была довольно характерная, поэтому я узнала командира экипажа планетного разведчика, с которым я облетала нашу планету во время представления. Впрочем, можно было догадаться и из других соображений: о посадке богомольского корабля я бы наверняка узнала, а уж о прилете кого-то из богомолов на нашем корабле я бы знала точно.

К этому моменту я уже знала, что волосы на лице практически однозначно идентифицируют мальчика.

Либо она меня узнала, либо тоже догадалась из каких-то посторонних соображений, а может ей даже сказали, что я буду выступать (мне, что характерно, не сказали, кого еще будут заслушивать). Так или иначе, она помахала мне рукой и раздвинула губы в странной гримасе, напоминающей начальную стадию оскала, которая, как я уже знала, у них считается приветствием. Я ответила только движением руки.

На трибуну вышла председатель, постучала молотком. Зал затих. Вводная речь была краткой. Председатель сказала, что с орбиты поступили странные и противоречивые сообщения о "Звездном Драконе", его экипаже и Выжившей, и мы собрались, чтобы попробовать в этом разобраться. Для этого мы пригласили представителей хмнс и Центра Космических исследований для дачи показаний.

Первой позвали приносить присягу богомола. Для начала ее попросили представиться. Она встала перед усиливающим амулетом и сказала:

— Я Виктор Кузнецов, гражданин Пепперленда, командир экипажа планетного разведчика "Джебадия Керман".

Она не тратила зря времени, осваивая наше произношение. Переводящей машиной ей, как я понимаю, пользоваться запретили. Акцент у нее, конечно, все еще был жуткий. Она по-прежнему вставляла "ы" почти между всеми согласными. Но, наверное, даже неподготовленный слушатель мог понять, что она говорит. И можно было однозначно отличить наши слова от богомольских имен.

— Для продолжения беседы вам необходимо принести присягу. Вам передали ее текст?

— Да. У меня есть вопрос. Даже два.

— Задавайте.

— Кто такая Владыка Тенгри?

— Небесный дух, создатель видимого мира.

— Мы считаем, что видимый мир возник другим способом.

— В нашем мире тоже многие так считают. Но чтобы избежать разночтений, мы клянемся Владыке Тенгри.

— Понятно. Ну хорошо. Второй вопрос. Точнее, утверждение. Я, наверное, не самый хороший свидетель. Почти всю информацию о вашем корабле и Ккехн я знаю от других хумансов. Сама я мало что своими глазами видела.

— Мы это понимаем, — сказала председатель. — Зато вы одна из двоих хмнс, которые могут выступить в этом зале лично.

— Понятно. Ну хорошо. Извините, я некоторые слова могу неправильно произнести.

Она зачитала клятву, причем не по пергаменту, а по бумаге, видимо там была записана транскрипция. Но транскрипция была хорошая, так что все прошло гладко.

— С какой целью вы прибыли на Дкз? — спросила председатель.

— Наш институт просили помочь в поисках родной планеты Ккехн, а ваша планета подходит.

— По какому признаку она подходит?

— По спектру... Цвету звезды. По глазам экипажа вашего корабля и по цвету растений мы предположили, что вы живете возле оранжевого карлика. Кроме того, вы прилетели на Гуляй-Поле, а их звезда тоже оранжевый карлик. Есть еще одно соображение, но, боюсь, для его объяснения мне не хватит слов.

— Если наша планета подходит, почему ее поиски заняли так много времени?

— Потому что по таким критериям подходило около трех десятков планет, известных на момент прилета вашего корабля. А когда мы их облетели все, пришлось расширить поиск, но это тоже не помогло. Лишь относительно недавно мы предположили, что ваши способы поиска планет не очень совершенны. Возможно, вы полагаетесь только на прохождения по диску или лучевую скорость, а значит, вы довольно далеко, но вас надо искать вблизи от плоскости орбиты Гуляй-Поля. Это, как видите, похоже на правду. Но вы четыре десятка пятая планета, которую мы проверяли облетом.

Понимаете, ваша цивилизация не похожа на человеческие культуры. Человеческую колонию мы можем с высокой вероятностью э... заподозрить наличие удаленно, даже если они не пользуются нашими технологиями дальней связи и выращивают мало земных растений. А ваша... По всем признакам, которые мы используем для удаленной оценки, на вашей планете вообще нет разумной жизни. И мы не могли посвятить вашему поиску все ресурсы. Я уже говорил, мы коммерческая организация.

— Что такое ваш институт?

— Институт Макриди. Мы коммерческая организация. Занимаемся поиском и первичным обследованием жизненно активных планет.

— С какой целью?

— С целью оценки пригодности для колонизации.

— Вы сказали, коммерческая. На чем вы зарабатываете?

— Мы продаем данные по пригодным для колонизации планетам. Колониям, субпланетарным политическим структурам, другим коммерческим организациям.

— Что такое субпланетарная политическая структура?

— Ну, это калька нашего термина. Мне кажется, использовать ваше слово "государство" для обозначения таких структур было бы не совсем корректно. Мы достаточно мало знаем о вашем обществе, но мы уже можем уверенно сказать, что многие наши субпланетарные политические структуры не являются государствами в вашем понимании.

— Данные по нашей планете вы тоже продали?

— Нет. Ваша планета занята, и поэтому непригодна для колонизации. Мы оповестили политические структуры Известного Космоса, и они создали комиссию по контакту с вами. Станцию на орбите привела уже эта комиссия. У них есть полномочия говорить от имени политических структур Известного Космоса.

— Что такое Известный Космос?

— В зависимости от контекста, это словосочетание может означать разные вещи. Оно может означать все известные человеческие планеты и Аккио, планету рлаши. Либо оно может включать также все достаточно обследованные незаселенные планеты и системы. Также, существует постоянно действующий политический форум, где политические единицы обсуждают вопросы, которые кажутся общезначимыми. Его также иногда называют Известным Космосом. В отличие от вашей конфедерации, этот форум не имеет постоянных полномочий, это именно площадка для обсуждения. Иногда, по итогам обсуждений, создаются временные структуры с конкретными полномочиями. Например, комиссия для контакта с вами.

— Вы сказали, все известные человеческие планеты. Известные кому?

— Да, тут есть логическое кольцо. В Известный Космос входят все человеческие планеты, известные политическим единицам Известного Космоса.

— То есть это не все человеческие планеты?

— Я бы сказала, не обязательно все. По определению, если есть неизвестные человеческие планеты, мы про них ничего не знаем.

— Но вы можете предполагать, что они есть?

— Мне это кажется маловероятным. Понимаете, в чем проблема. Прежде, чем мы открыли гиперпрыжки, мы строили субсветовые корабли. Так называемые "колонии первой волны" были заселены такими кораблями. Не все они поддерживали контакт друг с другом, и не все заселили те планеты, которые планировали. Поэтому, когда мы открыли гиперпривод, мы потратили довольно много сил, чтобы их найти. Основатель нашего института, Пол Макриди, этим занималась. Есть пять кораблей, судьба которых считается неизвестной. На самом деле, про три из них мы знаем, что у них выключился двигатель в открытом космосе. Или они его сами выключили. Но это практически наверняка означает, что они погибли. Системы жизнеобеспечения этих кораблей зависели от двигателя. Оставшиеся два корабля... Мы довольно тщательно обследовали сектора, до которых они могли долететь. Поэтому я практически уверена, что они тоже погибли. Но точно никто не знает.

— Извините, еще вопрос. Что такое Мкрд?

— Макриди? Это имя, — она наклонилась к доктору Ркнз. — Клановое имя нашего основателя.

— Понятно. Давайте перейдем к основной теме, Выжившей. Что вы можете о ней сказать?

— Довольно многое. Ими тоже занималась комиссия Известного Космоса. Специалистов нашего института привлекали к участию в ней. Скажу не хвастаясь, у нас лучшие говорящие о чужой жизни в Известном Космосе.

— Говорящие о чужой жизни?

— Извините, ложный друг переводчика. По-вашему, это получается... — она снова наклонилась к доктору Ркнз. — Ксенобиоманты. Специалисты по жизни других планет. Так вот, во-первых, наши специалисты принимали участие в исследовании вашего корабля и спасении Выжившей. Во-вторых, поскольку наш институт занимался вашими поисками, нам передали всю информацию. Потому что не знали, что именно может помочь в поисках. И потому, что это могло помочь при первом контакте.

— И что же вы знаете?

— Я же говорю, довольно много. Часть проблемы в том, что большая часть знаний представлена в виде, для перевода которого мне не хватит слов.

— Что вы сами считаете необходимым сообщить в первую очередь?

— Мы хотели как лучше. Мы пытались спасти всех детей.

— Почему получилось, что вы спасли только одну?

— Потому что мы недостаточно знали вашу био... недостаточно знали о вас.

— Вы же сказали, что знаете много?

— Это теперь. В тот момент, когда мы начали, мы не знали почти ничего. У нас даже не было образцов вашего молока. Мы вынуждены были экспериментировать с составом пищевой смеси.

— Вы ставили на детях эксперименты?

— Позвольте объяснить. Если бы мы не ставили экспериментов, они бы просто все умерли.

— Но потом Выжившая питалась вашей пищей. То есть сама по себе она не смертельна для нас?

— Все немного сложнее. Мы же имели детей на очень ранней стадии развития, наши в таком возрасте еще... короче, еще не родились. Они явно не могли питаться такой же едой, как взрослые, а образцов молока у нас не было. Далее, то, что наша пища не смертельна, мы узнали только потом, в начальный момент мы не знали даже этого. Еще далее, вы можете есть нашу пищу какое-то время. Но если вы несколько недель будете питаться только нашей пищей без специальных добавок, вы заболеете и можете умереть. То же самое и с нами. Мы примерно знали, какие нам нужны добавки для питания вашей пищей, и провели дополнительные исследования, которые это подтвердили. Но если вы меня изолируете от этих добавок и начнете кормить только вашими продуктами, даже самыми качественными и вкусными, даже по моему выбору, я умру примерно за десять мегасекунд.

— Мегасекунда?

— Мегасекунда — это примерно девять ваших дней.

— Наши специалисты по контакту тоже упоминали какие-то добавки, которые нужны Выжившей. Можете подробнее рассказать про это?

— Мы их называем витаминами. На самом деле, это такой исторически сложившийся термин. Грубо говоря, это необходимые составляющие еды, которые не являются ни жирами, ни сахарами, ни белками, ни минеральными веществами. У разных форм жизни список этих веществ разный. Даже у разных форм жизни на одной планете. Например, есть такое вещество, аскорбиновая кислота. Мы его также называем витамин C. Оно хороший антиоксидант и его легко синтезировать, поэтому почти во всех биосферах оно встречается. В ваших растениях оно есть. Но большинство форм жизни его синтезирует само. Люди происходят от обезьян. Обезьяны питаются фруктами, в них очень много витамина C. Поэтому обезьяны утратили способность синтезировать этот витамин. И если я не буду его получать, я довольно быстро заболею, а если так и не получу, то умру. Но это еще не все. Например, на нашей же планете живут другие существа, облигатные хищники. Один вид из них мы держим в качестве домашних животных, называем кошками. Им не нужно получать витамин C с пищей, но им нужно другое вещество, таурин. Людям его дают только в качестве лекарства, здоровому человеку его с пищей получать не нужно. Это только в биосфере одной планеты.

— От наших переводчиков мы слышали, что вы можете проанализировать любое сложное вещество, живое или неживое, и определить, из каких веществ оно состоит.

— В некотором смысле это верно. Но с живым оно так не работает. Мы можем найти все молекулы, которые составляют тело, но мы не можем быстро определить их назначение. Мы не можем быстро понять, какие молекулы для чего необходимы, какие синтезируются в самом теле, какие нужно получать с пищей, какие образовались пока э... образец лежал в ожидании анализа. А все еще сложнее. Некоторые вещества вообще не нужны, просто тело не успевает от них полностью избавиться. Многие витамины и вещества, которые синтезирует само тело, если их съесть слишком много, оказываются ядовиты. Некоторые даже смертельно ядовиты. Кроме того, некоторых необходимых веществ в здоровом организме очень мало. Чтобы обнаружить их нашими обычными методами анализа, нужно обработать несколько килограмм живой ткани. Один из витаминов, которые получает Ккехн, мы его называем витамином Тета, именно такой.

— Но в конце концов вы все это определили?

— Да, но это заняло около сотни мегасекунд. И мы продолжали исследования и в процессе время от времени узнавали что-то новое все время, пока Ккехн была с нами. И я сказала, что мы знаем о вас много, но я не говорила, что мы знаем все. Поэтому я была бы осторожна со словом "все". Особенно с учетом ситуации, из-за которой мы тут собрались. Обследование обычных биосфер идет гораздо быстрее, но там доступно неизмеримо больше образцов, и гораздо больше материала, который можно использовать для разрушающего анализа.

— Разрушающий анализ живой ткани... Я верно понимаю, что для него надо убить организм, который вы анализируете?

— Не обязательно. Например, если мне нужно десять килограмм мяса для такого анализа, и я их возьму у вашей рыбы-кита, скорее всего ей это не повредит. Хотя, наверное, тоже надо понимать, как его отрезать, чтобы повредить меньше. Но если отрезать десять килограмм мяса у меня или у вас...

— То есть вы не могли использовать ваши лучшие методы анализа с нашими детьми, не убив их?

— Да. Именно это я и пыталась объяснить. А самое ужасное, этими методами мы бы узнали много, но не совсем то, что нужно.

— Вы могли использовать эти методы на телах взрослых членов экипажа?

— Да, и мы это делали, но это было не очень полезно. В мертвых телах быстро начинают образовываться вещества, которых в здоровом организме не бывает. Многие из них ядовиты. Многие из них по структуре похожи на необходимые вещества, поэтому данные такого анализа могут дезориентировать. И сами по себе бесполезны.

— То есть вы использовали сочетание не лучших методов анализа и опытов на детях?

— Наверное, звучит страшно. Но да. Как я уже говорила, альтернативой было бы просто позволить им умереть. Даже если бы мы их убили, материала для всех анализов не хватило бы. А пока мы проводили бы все нужные анализы лучшими методами, они бы все умерли.