Ночь четвертая. Большая честь

Я еще раз посмотрела на дверь.

— Берегите себя.

— И ты, миленькая.

Выдохнув, я подошла к нему совсем близко, пытаясь заглянуть за эти стекла.

— Ты ведь больше не хочешь моей смерти?

Он снова улыбнулся и положил руки мне на плечи.

— Нет.

Демон приобнял меня, как в нашу встречу у Пенни, и даже холоднее, но губы,

коснувшиеся моего виска, были теплыми.

Уходя, я еще несколько минут боролась с желанием обернуться. Потом дотронулась

до виска, потерла его, но тепло уже ушло. Только тогда я поняла, что его сердце

не билось.

...Уже на подлете к аэропорту, где меня должен был встречать Алан, Джимми вдруг

спросил:

— Что это у тебя на руках? И на лбу?

Я посмотрела на свои пальцы — на них была позолота.

* * *

Само собой, мы с Аланом поженились. Брюс выслушал меня, но не уволил, и даже

отдал мне на растерзание колонку светской хроники. Хватит с меня сенсаций и

монстров. Правда, он до сих пор считает, что я гроблю свой талант и премия была

лишь вопросом времени, я так не думаю. Не такой уж я хороший журналист в самом

деле.

Наш мальчик из ФБР теперь гораздо больше времени уделяет семье и совсем перестал

летать в Филадельфию. На Рождество мы всей семьей поехали к его приятелю Силу

Маккензи на побережье и отлично провели время. За ту ночь я такого навидалась,

что моя командировка показалась мне утренником в детском саду.

Недавно Манола родила девочку, Наоми, и мы все от нее без ума. Особенно Джимми,

он на малую просто не надышится, и меня это радует особенно.

Кайф от единственной затяжки золота инков стоил мне двух недель на больничной

койке. Больше я не курю, и та сигарета из золотой пачки — лучший страж моего

нового образа жизни.

Да, я узнала, что бои в "Колизее" возобновились, и Монтеррос по-прежнему Мастер

Бостона. Для интереса я даже взглянула одним глазом по телевизору. Кажется, он в

форме.

Разбирая подарки после медового месяца, я вдруг наткнулась на маленькую

антикварную шкатулочку в древнегреческом стиле — глазурованная глина с

орнаментом. В ней лежала та самая серебряная пуля и записка: "Ты по-прежнему

неважно соображаешь, миссис Алан Форман. Я никогда и не собирался тебя убивать.

Если бы я хотел отомстить, то убил бы всю твою семью".

Мне вспомнился его прощальный поцелуй. С губ позолота сходит быстро, а это

значит, что он не бросил курить. Так с чего же я взяла, что он в порядке?..

Почему решила, что все закончилось?

Я так и не знаю, что случилось с Майком Норманом, и узнавать боюсь. Это или

успокоит многие мои страхи — или сделает их невыносимыми, так что решиться я

пока что не могу.

Иногда мне бывает очень страшно, и втайне от Алана я плачу. Мне не с кем

поделиться, приходится справляться самой. Я положила серебряную пулю рядом с

сигаретой, чтобы снова и снова помнить — каждый день ты можешь видеть своих

любимых в последний раз. Нельзя не терять ни одной минуты, всякий раз прощаться

как навсегда, и не делать ничего такого, о чем пожалеешь, но не успеешь

попросить прощения. Я не хочу расставаться с ними даже на миг.

Алан мечтает о ребенке, а я пока боюсь, хотя рано или поздно уступлю. Я хочу

думать, что прощена, но не вполне в это верю. Все-таки я убийца, и не исключено,

что за мое преступление такая цена справедлива. Мне страшно даже представить,

что когда-нибудь мои сын или дочь, моя любовь и гордость, вырастут, а меня уже,

возможно, не будет на свете, в полутемном баре к нему или к ней может подойти

незнакомец с золотом в глазах. Чтобы потребовать долг. Мой долг. Я хочу думать,

что прощена, однако я все еще должна и всегда буду.

Вот уже несколько лет я живу каждый день как последний. И вот странность —

скоро это перестало тяготить меня. Может, Демон прав, так и нужно жить, ничего

не откладывая и не загадывая, просто наслаждаться настоящим?

Ну что ж, значит, его свадебный подарок был не так уж плох...

* * *

энд

Огоньки-фонарики,

Завтра новый день придет.

Что-то нам подарит,

Что-то отберет.

* * *

Тексты эпиграфов принадлежат тем, кому принадлежат.