Комсомолец. (Черновик)

После этого я стал выпускать пулю за пулей в те места, где могли укрываться бандиты. Один раз мне повезло, мелькнула рука, когда я насквозь прострелил дощаной сарай. Видимо зацепил кого-то.

Перезарядив винтовку, я убедился, что милиционер скрылся на дороге, зайдя в лес. Потом с сожалением, что на эту уловку никто не попался, выстрелил в раненого молодчика, прострелив ему вторую ногу. Тот снова заорал, собака завторила. Но бандиты опять не отреагировали. Свои трусливые жизни они ценили куда больше чем товарища. Выб..ки националистические. Вздохнув, я двумя выстрелами добил раненого, после чего топориком перерубив веревку, что держала ствол винтовки, прижимая её к стволу дерева и начал шустро спускаться. Внизу я подобрал вещмешок и быстро побежал наперерез милиционеру. Вряд ли он в таком состоянии далеко уйдёт. Сейчас он пёр на адреналине, но я уверен, что скоро он свалится. Нужно было найти его до этого момента.

Преследования бандитов я не боялся. За месяц столько раз встречался с ними, что понял, людей с характерами, среди них нет. Не пойдут они за мной. Более того уверен, что их на хуторе уже нет, они улепётывая и пуская газы, бегут куда подальше. Те, кто выжил естественно, наверняка даже о раненых не вспомнят. На моей памяти только один раз я видел как националист, убегая, пытался помочь раненому, неся его на закорках, но потом выяснилось, что это был его брат. Я это определил по лицам, когда проводил контроль. Очень они были похожи.

Выбежав на дорогу, я скинул вещмешок и положил на него винтовку. Появляться в таком виде перед сотрудником милиции не следует, и так уже две недели идут слухи о лешем, что гнобит бандитов и оуновцев. Деревенских, что случайно встречаются, я не трогаю, вот и пошли слухи.

Стянув шкуру лешего, а на самом деле самодельный маскировочный костюм, я скатал его в тюк, и прикрепил к сидору. После чего закинул последний за спину, накинув ремешки на плечи и подхватив винтовку, побежал по дороге. Свежие следы показывали, что милиционер тут уже прошёл. Теперь с виду я напоминал обычного солдатика первогодку. Танковый комбинезон, тот самый стиранный перестиранный до белизны, и старая пилотка со звёздочкой, чтобы показать, что я свой. Часто этой маскировкой пользуюсь, ещё ни разу не подвела.

Милиционера нашёл я быстро, тот стоял за вторым поворотом, покачиваясь. Похоже, силы покидали его. Но и так неплохо, он смог уйти от хутора почти на километр.

— Товарищ милиционер, товарищ милиционер вам помочь? — спросил я, подбегая и таким образом сообщая, что я свой, советский.

Тот стал медленно поворачиваться, чтобы взглянуть на меня одним глазом. Второй уже заплыл.

— Помогхи... — прохрипел он и начал заваливаться на спину.

Я едва-едва успел подхватить его. Уложив милиционера на бок, я достал штык их ножен на поясе и тремя движениями срезал верёвки, освобождая руки. После чего отстегнув флягу, плеснул сперва на лицо, смывая кровь, потом приподнял голову и стал его поить. Сержант, как я определил по заляпанным кровью петлицам очнулся и стал жадно хватая вместе с водой воздух, пить.

— Ну всё-всё, хватит. Минут через десять можно ещё, — сказал я, убирая флягу на место. После чего стал ощупывать ноги, руки и тело сержанта, пытаясь определить степень повреждений.

Побит тот был изрядно, перелом руки, трёх рёбер, ещё в одном вроде трещина, мягкие ткани чуть не в холодец превращены. Лицо его может спасти только пластическая хирургия. Нос мне кажется, ему отрубили ножом. Не весь, кончик, но всё же.

— Идти можешь? — спросил я у него.

— Смогу, — осторожно кивнул тот, без особого интереса наблюдая за моими манипуляциями. Сейчас на него навалилась апатия, знакомое чувство, ничего пока идём, оклемается. Я сбегал в лес и, срезав кору, вернулся, наложив лубок, потом сделал косынку, куда повесил его руку, после чего осторожно помог встать и повёл по лесной дороге. Тут через два ответвления дорога приведёт к достаточно наезженной лесной дороге, где часто ездят армейские машины. Не в одиночку, естественно, это смерти подобно, колоннами. Конечно, местные банды оуновские я проредил, но нападения ещё случаются.

Так-то с бандитами лицом к лицу в бою я не встречался, моя тактика удар-отскок всегда приносила плоды. Только трижды я использовал фугасы и самодельные МОНки для уничтожения крупных отрядов, по полученной заранее информации. В двух случаях успех ошеломляющий, в третьем те прошли по другой дороге, пришлось всё снимать и использовать в другом раз, уже не так массово. А в основном я обстреливал как на этом хуторе бандитов. Шесть раз так делал, и ни разу раненого из-под огня никто не вытащил. Приходилось добивать.

Сержант в очередной раз споткнулся, и я поддержал его. Идти через лес, чтобы немного срезать расстояние я посчитал бессмысленным. Сержант на дороге часто спотыкался, а в лесу постоянно будет падать и меня тянуть. И так его уже трижды еле-еле удержал, а не то свалились бы оба.

Через километр мы передохнули. Я снова напоил сержанта. Отдав последние капли воды. После чего снова подставив плечо, повёл дальше. Дошли всё-таки. Когда я увидел впереди просвет, то даже прибавил шагу.

— Потерпи браток, немного осталось. Сейчас армейцев тормознём и госпиталь. А там белые простыни, врачи и медсестры с большими сиськами.

— Точно с большими? — почти сразу среагировал сержант.

'Ого, да ты ходок, братишка', — мысленно усмехнулся я, но ответил серьезным голосом:

— Точно

Мы вышли к дороге, и я посадил сержанта на траву, укрыв за кустарником, а сам вышел на дорогу. При приближении я слышал шум моторов, но когда мы дошли, шум уже стих, колонна проехала. Поэтому выйдя на дорогу, я посмотрел на противоположную обочину, до которой было метров двадцать, и к которой очень близко подходил лес, вздохнул. Следы свежие, но машин не было.

Вдруг из-за поворота послышался шум мотора и, пыля, вылетела полуторка, у которой на скорости хлопал брезент на крытом кузове. Подняв обе руки я стал опускать их и поднимать, прося остановится. Судя по красноармейцу-водителю и командиру рядом, это были армейцы. Скорее всего, они отстали от той колонны, что только что прошла.

Видя, что те из-за опасения попасть в засаду даже не пытаются остановиться, я вышел на дорогу, преграждая им путь. Водитель не выдержал и нажал на тормоза. С лёгким юзом машина встала.

— В чём дело? — открыв дверцу и встав на ступеньку, спросил военинтендант, мужчина лет тридцати на вид.

— Отвезите раненого в госпиталь. Милиционера у бандитов отбили, побит он сильно, — попросил я, и кратко описав ситуацию.

Интендант был готов к схватке. Кобура расстёгнута, рука на рукоятке пистолета, глаза шарят по обочине, водитель держит в руках карабин. На мою винтовку, что висела за спиной, они посмотрели мельком, но всё равно движения мои контролировали.

— Ищенко, посмотри, — велел интендант водителю.

Тот осторожно покинул машину и, держа в руках карабин, отошёл от тихо порыкивающего мотором грузовичка.

— Туда, — показал я и повёл за собой.

Водитель сперва шёл с недоверчивым видом, но заметив лежавшего на траве сержанта, тот похоже опять вырубился, закинул карабин на плечо и, подбежав, захлопотал над ним, причитая. Мы подняли сержанта, отчего он очнулся от боли в рёбрах и застонал. Подбежавший на помощь интендант пробормотал, повторяя мои слова:

— Потерпи браток, сейчас ещё намного и в госпиталь тебя отвезём. Он тут недалеко, медсанбат танковой дивизии.

Когда мы несли сержанта к машине, только выйдя на саму дорогу, из-за поворота снова донёсся рёв моторов тяжело нагруженных машин, и появилась очередная колонна из трёх ЗИСов.

Водитель передней машины сразу сообразил, что происходит и, притормозив, остановил грузовик, после чего побежал нам на помощь, так что мы осторожно погрузили сержанта в полупустой кузов полуторки. Судя по пачкам газет и мешков, везли они почту. Интендант залез следом, придерживая голову милиционера, тот опять впал в забытьё.

— Что произошло? — подошёл командир головной машины колонны, водитель которой нам так помог. Сейчас он оттирал руки, что запачкал в крови. Видимо рана на руке сержанта опять закровила.

— Бандиты взяли плен милиционера, избивали его, мучили, — спокойно ответил я. — Нашему отряду удалось его отбить. Остальные ушли преследовать их дальше, а мне поручили отвести до дороги и посадить в машину. К информации, два бандита были ранены, у одного пулевое ранение в левой плечо, какое у второго мне не известно. Если кто обратится к врачам с подобными ранениями, то они могут быть причастны в нападении на представителя Советской власти.

— Понятно.

— Что за подразделение? — спросил командир. В его петлицах были кубари старшего лейтенанта и эмблемы артиллериста.

— Отдельное противодиверсионное подразделение Луцкого отдела НКВД.

— Документы имеются? — поинтересовался артиллерист.

— Ну конечно имеются, — вздохнул я и полез во внутренний карман.

Тот изучил бумаги, после чего козырнул и отдал приказ двигаться дальше, вернув мне документ. Через несколько секунд колонна теперь уже из четырёх машин двинулась дальше.

— Надеюсь, сержант, что тебя довезут живым, — пробормотал я и, развернувшись, скрылся в лесу.

До разбитого мной лагеря по прямой было бежать километров двенадцать, но я сделал небольшой крюк, чтобы забежать и набрать очень вкусной воды. Фляга напомню, была пуста. Родничок бил прямо из-под корней дуба и был на изумление вкусен. Судя по состоянию дерева, он не был гнилым, пробился он не так давно.

Как бы то ни было, за час до темноты я добежал до небольшой лесной поляны. Это поляна находилась в трёх километрах от окраины этого лесного массива, что раскинулся на семьдесят километров. Это был уже мой шестой лагерь за этот месяц. Я часто менял место временного проживания, чтобы меня не прихватили.

За сто метров до опушки я сбросил скорость и дальше уже крался сторожась. Эту поляну я занимал вот уже семь дней. Уж больно удобная для стоянки, но и её могли вычислить, поэтому-то и я исполнял некоторые меры безопасности. Как оказалось сегодня, я проверялся не зря. На поляне были чужие.

Достав из чехла бинокль, я рассмотрел гостя, и неопределённо хмыкнув, спокойно вышел на поляну, положив винтовку на сгиб руки, и не торопливо направился к замаскированному на противоположной стороне лагерю. Моему, естественно, не гостя.

Под деревьями стояла моя повозка, был натянут брезент от дождя, яма для костра, в общем, обычный лагерь. Разве что только старая маскировочная сеть, что укрывала лагерь, не вписывалась в этот образ. Красавец пасся стреноженный на поляне, поэтому проходя её, я не забыл потрепать его по гриве. Тот ласку встретил с благодарность. Мы подружились, так что он уже считал меня своим хозяином. При приближении из-под телеги выкатился Шмель и подскочил ко мне, радостно бросаясь под ноги и напрашиваясь на ласку. В сторону гостя он только глухо рычал. Больше двухмесячный щенок сделать не мог. Но и это хлеб, не зря я с ним занимался.

— Вот уж кого я тут встретить не ожидал, так это вас товарищ младший лейтенант, — сказал я, подходя к гостю.

Тот на рукопожатие ответил спокойно, только поправил меня:

— Уже две недели как лейтенант госбезопасности.

Да передо мной стоял мой старый знакомый по Луцкому отделу НКВД лейтенант Васильев. Только был он в этот раз не в форме, а в обычной я бы сказал городской одежде, которая больше пристала рабочему завода, чем молодому сотруднику органов. Вот только в лесу она смотрелась не очень.

— Что же такое случилось, что столь занятой сотрудник конторы сорвался вдруг с места и оказался в этом диком наполненном опасностями лесу? — спросил я, снимая сидор, и тут же добавил с вопросительной интонацией. — Чай, кофе? Или каши с мясом, у меня осталась утрешняя.

— Давай кофе... Подожди, у тебя что, кофе есть?

— Аргентинское, — кивнул я, прислоняя винтовку к стволу сосны. — А так у нас как в аптеке — всё есть. Даже виноград. Случайно встретился с крестьянами, что перевозили продукты для немецкого офицера-наблюдателя.

Лейтенант насторожился:

— Что с ними?

— Крестьяне подорвались. Случайно наехали на мину, а резидент вдруг споткнулся и, скатившись с обрыва, трижды выстрелил себе в голову.

— А доставить его к нам живым не мог?

— Да не мог, — скривился я. — Этот придурок действительно с обрыва упал, вот я со злости ему очередь в голову и выпустил. Меня от полноценного захвата его охрана отвлекала, пока срезал обоих, тот и сорвался. Чуть не ушёл.

— Подожди-подожди, — начал Васильев припоминать что-то. — Это случайно не четыре дня назад было возле военного аэродрома? По описанию подходит. Охрана услышала стрельбу и обнаружила трёх убитых.

— Ну да у истребительного полка.

— Бумаги у него какие были?

— Да, вон там в тайнике спрятаны.

— Где?

Подойдя я убрал кусок дёрна в сторону, показав один из тайников.

— Как ты понимаешь, прибыл я не просто так, — сказал Васильев, изучая документы и карты.

— А то ж, хотелось бы выслушать о причинах побудивших...

— Хватит ёрничать, а? Я тебе серьёзно, а ты всё своё.

— Да ладно. Слушаю.

— Первым делом хотелось бы знать о причинах твоей пропажи? Почему не сообщаешь о себе? Не поддерживаешь связь?

— А смысл? У меня пока всё нормально. Нужды не было, — ответил я, снимая с повозки канистру и наполняя ведро Красавца водой. Всё на этой поляне хорошо, но вот источников воды и не было. Наверняка из-за этого меня так поздно и нашли. Искали там, где были источники воды, а я бегал к ручью, что протекал по дну глубокого врага с канистрами три километра по лесу. Дополнительная тренировка мне была не в тягость.

— Ты не забыл, что числишься сотрудником НКВД?

— Чего? — удивился я.

— Ну, в смысле внештатным сотрудником, — поморщился Васильев, снова занимая чурбачок который я возил с собой и использовал для колки дров, а так же вместо табуретки, полученные документы он убрал за пазуху. — Ты меня понял.

— Тогда и я напомню. У нас сотрудничество. Вы мне не работодатели.

— А охоту ты на местных бандитов ведёшь от себя, да? Ты не подумал о том, что ты можешь нас так подставить? Законы Советского Союза для тебя уже ничто?

— Лейтенант, иди на хрен, есть доказательства моей какой либо противоправной деятельности, так говори. Не надо пустого сотрясения воздуха, — сказал я и, подхватив ведро, понёс его Красавцу. Тот явно мучился от жажды и наверняка мысленно ругал непутёвого хозяина, который бросает его на такое долгое время. И так уже дважды ржал напоминая о себе.

Когда я вернулся, лейтенант, который привёл мысли в порядок, сказал:

— Хорошо. Как ты мне объяснишь что через четыре дня после того как ты перебрался в этот лес, вдруг загремели взрывы. Когда прибыла тревожная группа, то обнаружили на лесной полузаброшенной дороге пять десятков трупов. Как сообщили специалисты взрывотехники, дорога была заминирована. Только мины находились не на дороге, а на обочине и что совсем удивительно на деревьях. Все они были буквально напичканы разным... поражающим элементом? Кажется, ты именно так когда-то говорил?