Триада миров. 3. Внутренний мир

— Хельга, тебя соблазняют. Хотя... Сдается, Джек сам себя перехитрил.

— Это почему?

— Сомневаюсь, что он сможет остаться равнодушным. Одевайся.

С ее помощью я смогла экипироваться, не запутавшись в утяжках.

Когда мы спустились вниз, к хихикающей Ирине присоединился Алексин и Михална.

— Я никуда не поеду! — возмутилась я.

— Это почему? — задал вопрос Джек, заходящий в гостиную с Торием на руках, — ох ты ж...

Его реакция вызвала новый приступ смеха.

— Скажем так, это будет немножко сложнее, но мои обещания остаются в силе, — хриплый голос выдавал волнение мужчины, — идемте, Ваше высочество. Алексин, нас не будет пару часов. Если что, звони.

— Конечно, конечно, но.. Я точно не помешаю? Хельга, девочка моя, ты не бойся. Джек обычно умеет сдерживать порывы, хотя сейчас он ... Ну понадеемся на его благоразумие, вернее остатки.

— Слышь, хранитель, не выпендривайся. К жене своей приставай.

— Всенепременно, братец, ты подсказал мне хорошую идею для подарка Иришке.

Джек не стал дослушивать зубоскальства, отдал ребенка Михалне и почти волоком потащил на улицу.

Мотоцикл блестел на солнышке. Мужчина собственноручно застегнул на мне шлем и сел спереди:

— Ваше высочество, держитесь сильнее.

Я несмело обхватила его за талию.

— Хельга, ближе и крепче. Иначе упадете. Прижмитесь всем телом, и коленями тоже сильнее обхватывайте. О небо, это чересчур даже для меня!!!

— Останемся?

— Ни за что! — кто зарычал сильнее, техника или мужчина, я не поняла. Мотоцикл рванул с места, а я зажмурилась и вцепилась в Возрожденного еще сильнее, хотя казалось бы куда уж крепче... Первые минуты было страшно. А потом... Джек уверенно ехал по одному ему видимой дороге, успешно лавируя среди деревьев и камней. Ветер свистел вокруг нас. Меня охватила безудержное веселье. Зима потихоньку сдавала свои позиции, сквозь прогалины уже пробивались первые робкие зеленые ростки. Контраст темной земли и буробелых пятен снега разукрашивал землю в странный авангардный рисунок. Осмелев, я крутила головой, рассматривая проносившиеся мимо деревья и мелькавшие вдалеке белоснежные пики гор.

Через полчаса бешеной гонки Джек вырулил на небольшое плато и резко затормозил, разворачивая мотоцикл боком. Я застыла от восторга. Перед нами раскинулось абсолютно круглое озеро, словно слегка утопленное в чаше. Над ровным зеркалом воды клубился легкий парок. На противоположном берегу вековые ели заглядывали макушками в гладь озера, а каменистый пляж с гладкой галькой окаймлял его словно кольцо.

— Какая красота, — выдохнула я. Осторожно слезла с мотоцикла и ойкнула. Тело с непривычки не слушалось. Джек поддержал и помог снять шлем. Несмело сделала несколько шагов, дойдя до каемки воды и не удержалась опустив руки в прозрачную воду. Она была теплой. Теперь понятно, почему клубился парок.

— Озеро на теплых источниках. Даже купаться можно. И вода чистая, пригодная для питья.

Это было маленькое чудо, нереальное и сказочное. От избытка чувств подскочила и бросилась к Джеку:

— Спасибо!

Он удержал и притянул к себе. Его лицо оказалось слишком близко. Джек замер в ожидании, я тоже. Тогда он склонился надо мной, и выдохнул, обжигая жаром:

— Хочешь искупаться?

— А разве можно? — наши губы почти касались, и слова ласкали словно невесомые поцелуи.

— Можно. Я разожгу костер и отвернусь.

— Хочу.

А он держит, не отпуская, словно ждет первого движения, согласия от меня.

— Один поцелуй ничего не изменит, — повторяю его слова и он решается. Жесткие усы слегка царапнули губы, вызывая шквал эмоций, а потом... Нежно, бережно теплые мужские губы накрыли мои, заставляя забыть все. Заговоры, потери, боль, страх — все снесло ласковым ураганом почти целомудренного поцелуя. А Джек осторожно пробовал мои губы на вкус, даже не прося ответных действий. И не переходя границы.

Удивительно, очнулся первым тоже он. С нескрываемым сожалением оторвался от меня и покрепче прижал к себе, касаясь губами макушки:

— Прости, не сдержался, не смог.

— Я сама разрешила.

— Хельга, я не железный. Пообещай только, что поцелуй действительно ничего не изменит — ты не вернешься к своей милой привычки шарахаться от меня в испуге. Я и так постоянно ощущаю себя тираном и тюремщиком.

— Правда?

— Правда. Твой страх убивает по сто раз на дню.

— А с виду ты невозмутимый и строгий.

— Я несу за вас ответственность. Я не строгий, я сосредоточенный. Слишком о многом приходиться думать одновременно.

— Хорошо, я постараюсь больше сильно не бояться, — стоять в обнимку было тепло и хорошо.

— А несильно?

— Не все сразу.

— Хорошо. Купаться будешь?

Я задумалась и покачала головой:

— Наверно нет. Слишком много сразу и всего.

— Разумное решение, — прошептал он, — иначе бы я точно не сдержался. Тише, милая, я контролирую себя. Кстати, я захватил ветчину, хлеб и овощи. Будешь со мной?

Он развел костер в тени молодых елей. Там обнаружились пара поваленных бревен, которые мы использовали как скамейки.

— Ваше высочество, я планировал для вас легкий выходной, однако думаю все же поговорить о делах, чтобы отвлечься от неприличных мыслей, обуревающих меня. Вы не против?

— О чем пойдет речь?

— О делах насущных. Нам удалось выявить основную часть мелких заговорщиков, но главари пока под вопросом. К сожалению, они воспользовались тем, что ваши переходы следовали один за одним плюс нападения архитов, и резиденция насквозь пронизана сетью шпионов. Кстати, объясните мне, почему вы отказались от постоянного штата фрейлин? — он протянул мне жаренный хлеб с ветчиной.

— Они меня раздражали своей излишней услужливостью и навязчивостью, — пожала я плечами, — да и смысл их держать постоянно, если я все равно жила во Внешнем мире.

— Гхм, спишем на интуицию. В общем корни смуты — в местной аристократии. Вы в курсе, что отец родом из простой семьи?

— Да, в отличии от предшественника, фамилия Естив относилась раньше к ремесленникам. Со стороны отца, дед и бабка не обладали сколь-нибудь выдающимися данными.

— А вот тут вы вновь ошибаетесь. Ваша бабушка была выдающимся Лекарем, а отец — Хранящим.

— Евгений, вот объясните, как мне не злиться и не обижаться на вас? — я вскочила и начала нервно вышагивать по поляне, — я даже об родных бабкой с дедом ничего не знаю. Смысл в создании вокруг меня информационного вакуума? И как, ничего не зная, я должна быть полноценным Странником, вершить судьбы людей, банально не ориентируясь в ситуации. Ну а жена Стешина? Она кто?

— Обычный человек. Проводник. Они вместе прожили три года, до рождения Ольги. Умерла практически при родах. Ольгу воспитывали Михална и Стешин.

Он поймал меня за руку и насильно усадил к себе на колени.

— Хельга, тебя планировали вводить в курс дела постепенно, по мере взросления. Милая, не обижайся, но для опытного энергета ты как открытая книга с крупным шрифтом. А если добавить еще и скорость твоего развития.... Первый переход Крауса был в пятнадцать лет, второй в двадцать, третий — в тридцать пять. Почти также у Алексина, они ровесники, за исключением того, что Алексин погиб незадолго до своего третьего перехода. Шитак первый переход прошел в двенадцать, второй в четырнадцать, погиб в тридцать шесть и опять таки в момент третьего перехода. Я самый младший из них, если можно так сказать. Первый переход в девятнадцать, второй в двадцать пять, третий в тридцать три. Чувствуешь, какая ты торопыжка? Нас объединяло одно — третьи переходы были практически одновременно. Их спровоцировала смута. Падальщики пировали.

Я замерла, пытаясь осознать сказанное.

— Расскажите мне о своем детстве, Евгений.

— Хельга, нечего рассказывать. Мы с Алексиным родились во Внешнем мире. Тогда шла так называемая охота на ведьм. И если Леха был весь в отца, темноволосый, то я родился блондином. Единственное, что помню, это мамины рыжие волосы, в которых играли отблески огня очага. Она улыбалась и пела песни. Всегда пела. Леха рассказывал, что когда мне исполнилось полтора года, волосы потемнели до русого и в них стали заметны силовые линии. Отец... Он обвинил жену в измене и причастности к ведьмам. Зима тогда лютая была. Ее утопили в проруби. Отец сам привязал камень и бросил некогда любимую женщину умирать. Нас ждала та же участь. Вру, еще одно воспоминание. Алешка визжит на берегу, пытаясь вырваться из рук священника, толпа беснуется в экстазе, а я уже барахтаюсь в полынье. Темная ледяная вода обжигала. Вдруг меня выдернули за шкирку. Ооо, Стешин был великолепен. Завернув меня в свою шубу, выхватил Лешку и... Все жители деревни тогда погибли. А я потом наверно до пяти лет не мог мыться и говорить.

Он замолчал, потом хмыкнул:

— Хельга, ну как вас не оберегать и не скрывать тайны. Все же со мной хорошо, вон даже равных нет, а сейчас вообще сказка — сижу на берегу красивого озера, держу на коленях любимую женщину, есть хлеб и мясо. А вы носом хлюпаете. Улыбнись, милая.

Я и правда пару раз шмыгнула носом, представив мальчика в проруби, только из-за того, что он не такой как все. Собрав волю в кулак, успокоилась и вновь перевела тему:

— А если вернемся к нашим заговорщикам? Что вы хотели сказать?

— На самом деле, мы пытаемся понять, кто является главным в сети. Раентар младший отпадает, его точно нет в резиденции. Дочь, несмотря на ее подрывную деятельность, тоже не в резиденции. Остальное все шушера и мелюзга. Можно было бы заподозрить мать Зосима, но к сожалению психика бедной женщины не выдержала потрясений. Классическое сумасшествие.

-Классическое?

— Ага, как по учебнику.

Я похолодела:

— Евгений, а ведь она заканчивала психфак МГУ, еще консервативное тогда обучение было.. Она никогда не работала по профессии, но Зосим тогда упоминал вскользь.

— Замечательно. Именно это я даже предположить не мог. Гипотезу проверим, возьму с собой Османа и проведем пару экспертиз. Ммм, Хельга, вы не только красивая, но и умная. Тогда вы поймете следующее мое предложение. Заговорщики стали подозревать, что вас не зря увезли. Надо продемонстрировать им влюбленную легкомысленную принцессу, тем самым подтолкнув к открытым действиям.

— Евгееений, — подозрительно протянула я.

— Через месяц полтора, когда станет окончательно тепло, мы с вами наведаемся в столицу. Покатаемся на глазах у публики, попозируем папарацци, потискаемся и нацелуемся на камеру. Ммм, пожалуй самый любимый момент в предстоящей программе. Затем заглянем к папочке и снова поссоримся с ним до слез. Напоследок крикните, что переезжаете к деду. В общем водевиль высшего класса.

— Что???

— Ну вы же хотели играть по взрослому. Вот и начнем. Нам надо пустить их по ложному следу, при этом подчеркнуть, что Крауса все оставили. Надо заканчивать со всему смутами, поскольку мне не нравится некоторая активность на границе со Средним миром. Будто архиты, до этого словно впавшие в спячку, решили проснуться. Хельга с момента вашего третьего перехода, а это уже порядка года, ни одного нападения.

— А иначе никак нельзя? — жалобно протянула я.

— Что именно?

— Ну хотя бы без поцелуев...

— Ну как же влюбленные и без поцелуев? Нет, без поцелуев никак. И у нас полтора месяца, чтобы научиться целоваться, — он откровенно смеялся надо мной, беззлобно и с плохо скрываемым ожиданием.

— Иногда мне кажется, что вы даже участвовать во всем согласились, только при условии помолвки.

— Какая проницательность, Ваше высочество. Помните тот вечер, когда вернулся Алексин. Я еще сначала ушел из столовой, но потом вернулся?

— Да, странный поступок, но думаю, тогда вы опять играли свою партию.

— Нет, Ваше высочество, тогда все упреки были искренни. Я хотел уйти и пустить все на самотек. Я правда не имею право вмешиваться, используя свою силу. Алексин вернулся, с защитой он бы справился. Вы откровенно ненавидели.

— А почему вернулись?

— Не могу я без тебя. Стоять в стороне и смотреть, как страдаешь. Страшный кошмар. Не хочешь — не люби, слова не скажу. Но живи под моей защитой. Все, время откровений закончилась, пора домой.

Он помог мне встать и затушил костер, я быстро собрала остатки еды и упаковала в седельную сумку. Собралась надеть шлем, но мужчина меня остановил:

— Ты испачкалась в золе.

— Где?

— Здесь, — он осторожно стер след на щеке, — здесь, — палец прошелся по подбородку, — и здесь, — и вновь сначала пощекотали усы, а затем его губы нежно коснулись уголка рта, вызывая дрожь в теле и слабость в коленках. Он подхватил, и вот мы уже жадно целуемся, словно понимаем, что стоит добраться до дома и все вернется на круги своя. Шлемы покатились по берегу, а мои руки уже обвили его шею.

— Хельга, — он уже покрывает лицо, шею легкими поцелуями и вновь возвращается к губам, — этот поцелуй...

— .... Тоже ничего не значит?

-... Да... Еще чуть чуть....

— ....Евгений, пожалуйста....

— ....Хельгааа..

Мы стоим и не можем отдышаться, я прячу лицо на его груди, а Джек поглаживает меня по голове:

— Не вини себя. Ты не виновата, я сам провоцирую тебя. Не спеши убегать. Я подожду. Теперь точно дождусь, даже если потребуются года.

Возвращались в полной тишине, встречный ветер выбивал хмель романтики свидания. Свидания? Обычное первое свидание? С первым поцелуем? Я замотала головой, пытаясь собраться с мыслями. Нет, не сейчас, я еще не готова вообще к любви. А можно ли быть к ней готовыми?

Нас встречал Алексин с ехидной улыбкой на губах. Он стоял посреди двора.

— Прошло не два, а два с половиной часа.

— Ты должен был позвонить, — нахмурился Джек.

— Я сделал лучше и лишь подтвердил утреннюю догадку. Я же говорил, что звонок мог помешать.

— Алексин!

— Я то промолчу, но ты на губы ее посмотри. И это не от ветра, она в шлеме была. Готовься, сейчас тебя за поругание чести принцессы четвертуют.

Губы действительно горели. А также уши и щеки при воспоминании о лесных поцелуях, но ответить я не смогла. Не успела, как и Джек. С порога донесся банальнейший вопрос, исполненный дуэтом мужских голосов:

— Что??? Джек, что ты сделал с Хельгой?!

Так кричать могли лишь отец и дед.

Это и правда были они. Грозный оклик никак не соответствовал довольным лицам обоих. Я покосилась на Джека.

— Вы же хотели увидеться с отцом, Ваше высочество, — невозмутимо пожал тот плечами, — почему бы и не вместе с дедом?

Но я его уже не слышала, повиснув с радостным визгом на Краусе. Тот крякнул, но устоял:

— Дочка, спокойней, тебе ж не пять лет.

— Я соскучилась!!!

— Хельга, задушишь!!! — просипел он.

Пришлось взять себя в руки и отпустить отца, чтобы теперь самой пищать от крепких объятий деда.

— Егоза, смотрю ожила! — Стешин слегка похлопал по спине, — отшельничество пошло на пользу.

— А вы отпускать не хотели, — вставил шпильку Джек, по очереди здороваясь с каждым, — пошли в дом. Михална пироги напекла. Хотя я бы от оладьев не отказался, — добавил он, бросая хитрый взгляд на меня.