Ольга самолично загнала в магазин, один за другим, десять длинных патронов с золотисто-желтой гильзой и окрашенной в ровно-черный цвет головкой пули. Стандартный бронебойный. Всего у неё с собой было пол-сотни таких, каждый проверен перед вылетом... Но она на всякий случай внимательно оглядывала каждый. На донышке гильзы — две разделенных пятиконечными звездочками цифры, 21 и 08.00. Завод и год выпуска. Завод N21 значит, патроны повышенной точности, снаряженные вручную. Август этого года — совсем свежие. Еще два магазина легли на подстеленный под винтовку кожаный "коврик".

Щелкнул, вставая на место, магазин. Лязгнул затвор, досылая патрон в патронник.

Приближенный прицелом, прыгнул вперед, надвигаясь на нее, грязно-черный бок мощного магистрального паровоза. Уже шипящего, окутавшегося паром, почти готового к отправлению. Значит, остатки того эшелона уже убрали с путей, воронки в насыпи засыпали и заровняли, рельсы и шпалы привезли и поставили...

Ну, что ж... В добрый путь!

И вот поезд тронулся. Запыхтел, набирая скорость. Он еще шел медленно, так что Ольга, давно уже совместившая риски прицела с отлично известными ей по назубок выученным схемам приметами, могла сопровождать его безо всяких проблем. И едва сцепка первого вагона поравнялась с выходной стрелкой, снайпер нажала на спусковой крючок. Винтовка чудовищно громыхнула, извергла из прорезанных в тормозе-компенсаторе щелей могучие языки пламени, но отдача была не очень значительной. По крайней мере, по сравнению с первыми образцами. Вот "двойка" — это было что-то. Она ключицы ломала!

Унтерштурмлейтенант поймала в прицел борт паровоза — из него била тонкая, но довольно плотная струя пара. Но гораздо больше пара валило из кабины. Перебитые трубки водотрубного котла выплеснули воду на колосники, и пулевая пробоина диаметров в полдюйма была слишком мала. Струя пара пошла по пути наименьшего сопротивления — вышибая жалюзи топки в будку паровоза, вместе с горящим углём и шлаком. Ольга порадовалась, что на таком расстоянии не слышит, как гул пламени и шипение пара заглушают крики кочегара и машиниста с помощником. "И, для полной гарантии..." — подумала она, высаживая в паровозный котел остаток магазина. Окончательно превращая его в решето — ибо бронебойные 12,7-мм пули, даже на такой дистанции, пробивали паровоз вместе с котлом навылет. Магистральный G-7 застыл мертвой грудой металла. Всё! Никуда этот поезд не поедет. По крайней мере, еще не меньше трех-четырех часов. И другие не поедут — пока вагоны этого эшелона не растащат.

Второй и третий магазины Ольга расстреляла по другим паровозам, замеченным на станции. По две-три пули на каждый. Даже если промазать мимо котла, тут уже не смертельно. Последние три выстрела она сделала уже под ответным огнем — охраняющие станцию престарелые бойцы третьей очереди ландвера наконец-то сообразили, что к чему.

10.

Головной дирижабль первого дивизиона ЭВК, несущий в своем чреве сорок стокилограммовых фугасных авиабомб, появился над станцией ровно через два с половиной часа. Через пятнадцать минут над горящими и взрывающимися развалинами появились три дирижабля второго дивизиона, груженые теми же "сотками" А потом подвалили остатние три бомбардировщика...

В налете участвовали только девять дирижаблей. Десятый, "дежурный", до того трое суток висевший в зоне ожидания, и после сброса диверсионной группы ушедший на базу, как раз заводили в эллинг, где его ждала новая обтяжка для корпуса — в тех же грозных черных с золотыми андреевскими крестами цветах. Благодаря отличной организации работ на аэробазе девять воздушных кораблей обтянули заново почти за нужное время. Только "почти" — но диверсионная группа компенсировала небольшое отставание...

Впрочем, хватило и девяти дирижаблей. По четыре тонны бомб с корабля — триста шестьдесят ФАБ-100 стерли в порошок и саму станцию, и всё, что на ней оказалось.

Эшелон с боеприпасами, собранными буквально по сусекам, так и не добрался до фронта, и без того ощущающего острую — СМЕРТЕЛЬНО острую! — потребность в боепитании. На некоторых, особенно невезучих в этом отношении участках фронта, боекомплекты распределялись уже чуть ли не командирами дивизий. Поштучно.

Курьер, оставивший закладку, забранную аквалангистом с интернированного в нейтральном Копенгагене ДОБРОФЛОТовского парохода, не вернулся в Германию. Предполагая худшее — что звено изъято контрразведкой — агенту, находящемуся на том конце цепи, через отдел платных сообщений популярной берлинской газеты было приказано залечь на дно.

Жаль было бы потерять такой источник!

Последнее сообщение, то самое, частью которого стала радиограмма, приведшая к стертой с лица земли станции, включала и другую информацию из этой области. Она позволяла оглядеть картину... Которая точно соответствовала предвоенным расчетам!

11.

Встреча Особой Тройки произошла тихо и по-рабочему. Генерал, организовавший сбор, подыскал поблизости подходящее местечко — бывшую английскую миссионерскую школу, где англичане учили китайских сирот, проданных им в обмен на опиум, продавать этот самый опиум. После того, как не успевших сбежать англичан торжественно обезглавили перед строем 2-й Повстанческой имени Карла Маркса кавалерийской бригады, само здание было занято под штаб. Теперь, когда бригада ушла дальше на юг, здание пустовало, но было еще пригодно для размещения. По сравнению с халупами в близлежащих селениях — так уж точно!

Вечером прилетел на окруженной двумя десятками двуконных всадников конвоя тачанке Инженер, лихорадочно мотавшийся по окрестностям в поисках хоть как-то понимающих в технике и торговцев опиумом. Первых он агитировал вступать в Народно-Освободительную Армию, которой смертельно не хватало грамотных бойцов, способных управится с тяжелым вооружением, а вторым показательно рубил головы. Не сам, конечно — сам бы он предпочел их расстреливать. Но патронов не хватало адски. А грамотных специалистов, способных снести человеку голову с одного удара, к несчастью, наоборот. Повстанцы, не считая частей Маньчжурского Корпуса и Новой Армии, до сих пор были больше чем на три пятых вооружены только пиками, мечами и другим средневековым хламом. Еще примерно двадцать процентов вооружения составляли дульнозарядные ружья, из которых две трети было кремневых. Инженер сообщил Генералу, что устал, как последняя собака, зато нашел еще три тайника с опиумом. Суммарно уже захвачено больше двадцати тонн! В нынешних условиях, когда на морях свирепствуют русские, а все крупные порты Китая блокированы, это серьезное достижение. Полевая кухня — гениальное достижение русского военного ума, почти не уступающее по этой части 12-см миномету — снабдила собравшихся горячим сытным ужином, но Инженер его не доел. Так и уснул с котелком в руках.

Доктор прибыл ночью. Его сопровождали пол-сотни монголов из дивизии "Темучин" — без которых сам Доктор прекрасно бы обошелся. Вот только ЦК не мог допустить гибели столь нужного Движению товарища, и конвой был навязан в приказном порядке. Впрочем, за пол-года скитаний по пылающему восстанием Китаю темучины не раз доказали как преданность, так и полезность. Доктор по-прежнему ворчал, но в душе признал пользу от наличия рядом пяти десятков человек, способных, не задумываясь, исполнить любой приказ.

Бойцов "Темучина" накормили горячим и они тут же улеглись спать. А Доктор с Генералом и бутылкой "Смирновской N21" засиделись до позднего рассвета, вспоминая кажущуюся сказкой уже жизнь в Царском Селе и с умилением перебирая подробности тех замечательных времен, когда Доктор еще не был известен по всему Северному Китаю как главный идеолог движения Освобождения, а Генерал не являлся фактическим главнокомандующим той части Народной Армии, которая признавала хоть какое-то центральное управление.

12.

Собственно встреча началась вечером, хотя Инженер, наверставший последние две почти бессонных недели, проснулся около полудня. Зато двое остальных бессовестно дрыхли! Инженер вздохнул, не торопясь позавтракал и пошел перебирать станкач. Так, на всякий случай. Который случался куда чаще, чем ему хотелось бы — торговля опиумом была занятием, без хорошей охраны просто немыслимым. Потому веские доводы приходилось пускать в ход почти каждый раз.

— ... Я вообще не очень понимаю, зачем этот штурм нужен! При нашем соотношении сил...

— А что у нас с соотношением сил? — мягко перебил разгорячившегося Инженера Доктор. Он знал, что с соотношением сил, но накал дискуссии надо было снизить.

— Плохо у нас с соотношением сил. Из того, что есть поблизости... Полностью боеготовыми частями являются две бригады МК и три полка бывшей Северной Армии. Суммарно это дает около восьми тысяч штыков. О противнике...

— С противником-то всё ясно, — тоскливо заметил Генерал. — Только дело не в этом. Есть ведь еще отряды "Ихэтуань". И далеко не все из них подчиняются Штабу. Многие из ихэтуаней вообще ни о каком центральном руководстве и думать не хотят!

— Я полагаю, этот вопрос... разрешим, — неуверенно пробормотал Инженер. Встреча с одним из таких "безначальных" отрядов ему стоила седых волос, а могла стоить и жизни! Если бы не подоспевшие вовремя пулеметные тачанки бригады имени Парижской Коммуны.

— Угу. В принципе. Но на разрешение такого вопроса требуется время. Которого у нас нет! — ударил кулаком по столу Генерал. — Эти психопаты желают атаковать, ...! У них два ружья на десять человек, причем одно из них дульнозарядное — но они, ... их ..., считают, что...

— Я в курсе, — незаметно поморщился Доктор. Вера в то, что любой ихэтуань, совершив особые ритуалы, может совершенно не боятся ни пуль, ни снарядов, была распространена в отрядах Движения очень сильно. Гораздо сильнее, чем Доктору бы хотелось. Даже в имеющихся обстоятельствах. — Кссооо... К сожалению, ситуация проста. Мы имеем восемь тысяч штыков войск, которые готовы к бою полностью. Так? Еще есть еще отряды Движения, которые не так подготовлены, как регулярные части, но все же получили оружие и проходят подготовку. Вообще что у нас с оружием?

— С оружием у нас дела обстоят... Ну, скажем так, нормально. От наших друзей получено шестьдесят тысяч винтовок 44/96, тремя партиями по двадцать. Половину первого транша мы передали наиболее вменяемым из числа не признающих единого командования, — за эвфемизмом Генерала скрывалась реальность, где отнюдь не все соратники Доктора были его товарищами. Не говоря уже о прискорбно малом числе единочаятелей. Многих марксизм и странноватые идеи русских коммунистов коробили, причем дико. — Эксперимент прошел неудачно. Как я и предсказывал. Только один из шести получивших новые винтовки может применить свое оружие в бою!

— Почему?

— Потому что оружие любит ласку, чистоту и смазку! — окрысился Генерал. — Я вас предупреждал, что вчерашние крестьяне просто не могут не довести столь высокотехнологичное оружие до ручки в самые ближайшие сроки! Ну, можете убедится! Больше половины успели превратить оружие просто в хлам. Теперь они вооружены просто странной формы пиками. У части остальных — двое из шести примерно... Эти, может быть, сумеют сделать пару выстрелов. После чего винтовку разорвет у них в руках. Стволы ржавые, пружины гнилые, патроны... Если у бойца есть хотя бы дюжина патронов — это уже чудесно. Обычно их не больше трех-пяти. Впрочем, учитывая состояние оружия, можно признать расчет правильным. Таким образом те десять тысяч винтовок, что мы передали независимым, можно было с таким же успехом просто выбросить!

— Каждый шестой из десяти тысяч — это достаточно много для того, чтобы не считать операцию напрасной, — дипломатично заметил Доктор. — Что с теми отрядами, которые руководство Штаба признают?

— Прошли хоть какой-то курс подготовки двенадцать тысяч человек. Они условно сведены в пехотные дивизии, с первой по четвертую. Им, соответственно, выданы винтовки 44/96, и участвовать в боевых действиях они могут без ограничений. Ну, если не считать отсутствия артиллерии. Сейчас мы завершаем подготовку еще шести тысяч — это пятая и шестая дивизии. В принципе, их тоже можно считать боеготовыми. Дивизии, еще раз повторяю, очень и очень условные. Руководство батальонами — вполне адекватное, уровнем выше... практически отсутствует.

— Таким образом у нас есть восемь тысяч штыков в составе регулярной армии и еще восемнадцать — в виде некоей пародии на неё. Но положится на эти "дивизии" мы можем?

— Несомненно. Но сейчас из шести дивизий у нас ЗДЕСЬ есть ровно половина. Три дивизии, девять тысяч штыков.

— Итого — семнадцать тысяч. Этого вполне хватает на плотную блокаду...

— Но для штурма явно маловато. Тем более, что из тяжелой артиллерии у нас есть только 48-фунтовки и мортиры Кегорна. Что смешно само по себе.

— А сколько народу у этих... которые самостийники?

— Если они соберут все силы?

— Они уже их собрали. Тысяч примерно сорок пять или пятьдесят. Суммарно по окрестностям на три дня пути. Держать они их могут не более недели. Сами они снабжение не отладили и не собираются, мы их кормить не можем, даже если захотим. Запасов не хватит. При этом они хотят штурмовать! Собственно, — генерал невесело усмехнулся и глянул за окно, на низко висящие звезды. — Собственно, штурм уже неизбежен, поскольку сектанты начали сбор всех отрядов. Это значит, что штурмовать они будут. Вне зависимости от чего бы то ни было. Просто выбора у них нету.

— Ясно, — задумчиво протянул Доктор. И быстро спросил:

— Их шансы на успех?

— М-ммм... Я бы сказал — маловато шансов. Укрепления, конечно, рассчитаны на противостояние небольшому экспедиционному корпусу европейцев, а не хорошей армии. Но наши силы пока на хорошую армию и не тянут. Колючки мало, колючка редкая. Но она таки есть. Пулеметы, тяжелые орудия... Еще англичане сняли часть противоминных калибров с кораблей. И даже несколько шестидюймовок.

— Одним словом — шансов нет?

— Я бы так не сказал, — твёрдо возразил Генерал. — Шансы есть. Если... Если по дороге они смогут собрать еще тысяч пятнадцать, а лучше — двадцать. И плюнут на потери... То патроны у англичан кончатся раньше!

— Но это не наш метод! — возразил Инженер. И посмотрел на Доктора почти умоляюще. — Ведь правда?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Лейтенант морской пехоты Килгор, опершись спиной на лафет какой-то антикварной пушки, установленной еще при китайцах и оставленной на позиции как несколько громоздкий, но крайне забавный сувенир, курил первую утреннюю трубку. Она же и последняя на день. Еще до начала осады какие-то совершенно безумные сектанты из ихэтуаней, все изрисованные иероглифами, словно африканские дикари, ночью вырезали охрану и подожгли склады. К счастью, не все, а на арсенал и склады боеприпасов они и не посягали. Но с продовольствием стало туго, а курить вскоре можно будет уже только опиум. Его на складах в порту было более сотни тонн. Табаку же не было вовсе.