Элли

— А еда, одежда? У тебя же даже денег нет!

— Уверена? — в руках друга появился небольшой мешочек с монетами. — Тебе не дам, он тяжёлый.

Элли обиженно нахмурилась. Она несколько раз таскала тяжеленный мешок с мукой, когда отец ударил себе по руке обухом топора. И теперь ей говорят, что такой крохотный кулёк будет для неё тяжёлым?!

— Ты предлагаешь мне спать под открытым небом на сырой земле?

— Естественно, это же так романтично! Если тебе будет холодно, я тебя обниму, и мы уснём вместе под холодным светом звёзд.

— Но семья...

— Семья? У тебя остался один отец, которому только в радость будет, если его дочь исчезнет, понимаешь?! Подумай, я понимаю, что он всю жизнь оберегал тебя от любой работы, но воевать, имея такое уязвимое место, очень неудобно, поверь.

Девочка опустила голову. Что на это ответить? Огляделась, будто впервые увидев место, где жила с самого рождения.

Деревянный дом, обнесённый частоколом. Отец вместе с друзьями год носил брёвна и обтёсывал их. А она помогала рыть ямки. Конюшня, в которой жил старый конь. В семь лет этот покосившийся сарай казался чем-то таинственным, неизведанным. Они с Бетти часто убегали сюда и подолгу лежали на сеновале, разговаривая обо всём на свете. Иногда из леса приходил красивый мужчина, при виде которого Элли всегда ощущала, как её лицо начинает гореть и жутко смущалась. Даже у нового друга нет таких мускулов, какие всегда перекатывались под кожей у индейца, когда тот брал её на руки и поднимал высоко-высоко. Он даже учил её стрелять из лука! Правда, так и не получилось, тогда отец ласково потрепал её по голове и сказал, что надо всего лишь немного вырасти.

Бетти! Надо обязательно её спасти! Перед глазами встал образ подруги, чьи волосы всегда были забраны в две смешные косички. Они приехали с материка, её отец был доктором. Хоть противная бабка, жившая на другом конце города, и плевалась ему вслед, лекарства в маленьких стеклянных бутылочках почему-то помогали лучше, чем её заунывное бормотание и рисование странных знаков. А теперь мужики с безумными лицами врываются в её дом и убивают там всех?!

Нет, не может такого быть! Они же не такие!

— Нам надо спасти Бетти! — слова сами слетели с языка.

— Нет, нам надо спасти меня и тебя, — друг непривычно жёстко посмотрел на неё. — Я не смогу справиться с толпой людей с топорами, посмотри на меня — я же типичный англичанин! На мне даже рубашка — и та английского покроя. А ты просто красивая девочка. Садись. Стой.

Из заплечной сумки появились штаны. Обычные штаны, какие были одеты на нём самом, с той лишь разницей, что эти на вид были не такими грубыми и меньше размером.

— Одевай, — в ответ на удивлённый возглас девочки он только покачал головой. — Не поедешь же ты в платье?!

Непривычная одежда жала в бёдрах, плотно обхватывая обе ноги. Как мужчины постоянно ходят в настолько неудобных вещах?! Подвигав ногами, Элли поморщилась.

Конь приветливо фыркнул, ударив копытом в землю, когда Элли подошла к нему. Неуклюже просунув ногу в стремя, она покачнулась и начала заваливаться назад. Только бы не удариться головой! Сердце ушло в пятки.

— Осторожней.

Друг аккуратно поддержал её за талию. Девочка наконец-то смогла перекинуть ногу через седло и вцепилась в седло. Последний раз на лошади она сидела, когда вместе с отцом ездила в город. А сколько с тех пор времени прошло?

Четверг, 5 ноября 2009 года.

Теплоузел старого трёхэтажного дома. Протекающие трубы. Совершенно обычная картина.

Мертвец, лежащий среди старых труб, дёрнулся. Ногти проскребли по мокрому полу, заставив застывшую кровь опять пойти разводами. Хриплый вдох.

Он перевернулся на спину. Что случилось? Солнечный день. Хочется пить. Магазин. Как он оказался в этой мерзкой комнатёнке?! И куда делась та девчонка?

Шею пронзила резкая боль, рука сама зажала рубец на шее. Откуда он у него?! Та девчонка! Она прыгнула на спину и впилась в шею! Спина и живот болели. Туда она воткнула свои когти. Проклятье!

Он вскочил, ударившись головой о трубу. Вокруг стояла кромешная темнота, но он всё видел! В странных цветах, но видел!

Толкнул дверь. Дверь подъезда закрыта. На третьем этаже кто-то собрался выходить из квартиры. Скорее! Если его сейчас увидят с пятнами крови на одежде, точно вызовут милицию. Схватив с пола промокшую куртку, он нажал на кнопку домофона.

Свет ударил в лицо, заставив его отшатнуться и закрыть лицо руками. Но и обнажённую кожу тыльной стороны ладоней жгло также. Также, как когда он нечаянно прикоснулся к раскалённому утюгу пальцем. До сих пор остался ожог. Не зная, что ещё предпринять, он накинул куртку на голову и побежал. Не обращая внимания на провожавшую его насмешками и криками группку молодых людей у подъезда, не обращая внимания ни на что...

Он даже не увидел отчаянно завизжавшей тормозами машины, когда перебегал дорогу.

* * *

Элли всегда любила зиму и осень. Можно одевать защищающую одежду, и никто не будет смотреть, как на ненормальную. Спрятавшись в широком капюшоне, надев тёмные очки — вполне можно ходить, держась в тени домов. Джинсы, футболка, куртка с капюшоном. Идеально. Может, на самом деле пойти на несколько лет в школу, как советует Ивэн?

Он пока что думает, что она в деревне, как её Широкой Речке. Неважно.

Надо как можно быстрее найти тела последних двух жертв. Если они ещё не убежали.

— Нет! — кулак врезался в хлипкую трубу.

Труп мужчины исчез. Его ещё не должны были найти, сюда заглядывают-то раз в месяц, наверное. И последний раз люди, похожие на тех, кто это делает, выходили из подъезда позавчера!

Всего несколько капель, может, две, а такой эффект! Тонкий запах, похожий на её собственный, но с более грубыми оттенками разносился по всему теплоузлу. Смешиваясь с испарениями канализации. Элли сморщилась.

Две гогочущие девки в компании с пятью парнями вызвали у неё рвотный спазм. Все их хилые тела были пропитаны какой-то отравой со странным запахом. Зажав рот, она постаралась быстрее пройти мимо них.

— Эй, цыпочка, присядь с нами, побазарим?! — азартно крикнул ей вслед один из парней.

Тот же, который тогда кинул вслед ей бутылку! Когти пропороли тонкую ткань перчаток и выстрелили болью по всей руке. Солнце. Яростный свет всегда гнал её из мира людей. Элли зашипела, убирая их. Если убивать каждого, то придётся уехать. Она и так уже ошиблась два раза.

Солнце светило прямо в глаза, вернее, пыталось. Склонив голову, она принюхалась. Мужчина явно испугался, отзвук адреналина пьянил.

Петляющая походка между домами, по дворам. Элли затормозила перед самой дорогой. Машины стояли. Запах крови.

— Что такое? — она оттянула перчатки, чтобы солнце не так сильно обжигало пальцы.

Кровь почти, как у неё. Посреди дороги, раскинув руки, лежал тот самый мужчина. Куртка его была отброшена далеко в сторону.

Из машины, остановившейся неподалёку, выбежал немолодой мужчина. Переваливаясь с ноги на ногу, он подошёл к сбитому. Наклонился.

— Что же ты делаешь! — Элли закусила руку.

Мужчина ткнул пальцем ему в грудь, наклонился ещё ниже и что-то сказал.

Тело выпитого резко поднялось. Схватило мужчину за плечи и вцепилось ему зубами в шею. Посреди улицы! Всё из-за неё!

Даже отсюда было слышно, как с чавканьем он рвёт мужчине плоть, инстинктивно пытаясь добраться до сонной артерии. Несмотря на то, что есть ещё, по меньшей мере, пять мест.

Но мужчину ещё можно спасти! Стараясь не показывать солнцу лицо, Элли сорвалась с места. Бежать, успеть, пока он не сделал самого ужасного! Прыжок через ограждение. Мягко приземлиться.

В лицо выпитому ударила тугая струя крови, заставив его на секунду отшатнуться и вновь прижаться к ране губами. Со стороны это всегда выглядит отвратительно.

Метнувшись к нему, Элли повернулась спиной к солнцу. Когти прошли сквозь уже сделанные дырки. Теперь настолько больно уже не было. Всего лишь чуть-чуть жгло. Люди вокруг ничего не должны заметить. Вонзив когти ему в плечи, Элли напрягла все мышцы. Отшвырнула выпитого в сторону, на солнце.

Мужчина смотрел на неё испуганными глазами. Кровь залила всё вокруг. Никто не заметит. Все слишком напуганы. Со стороны видно, что она пытается спасти его. В голове стало пусто, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Кровь бьёт ключом только в первые несколько секунд.

Кровь намочила перчатку, стала капать с неё.

Плевать. Склонившись, Элли лизнула мокрую ткань. Из горла вырвался утробный рык. Сейчас, совсем немного. Чуть-чуть. Она сжала челюсти, пропоров себе кожу на ладони.

— Нет! — она резко отдёрнула руку, заменив её другой.

Нельзя, чтобы даже капля её крови смешалась с кровью человека. Губы все в крови. Быстро облизав их, она воровато огляделась. Не заметил ли кто.

Взгляд наткнулся на дёргающегося мужчину. Всё лицо — сплошной ожог. Своей крови у него почти не осталось, а выпить успел несколько глотков. Солнце ещё яростнее будет вгрызаться в него. Даже сейчас, в плотной одежде, она чувствовала себя несколько неприятно. Глаза сквозь тёмные очки резал слишком яркий свет. Если она снимет их — ослепнет. Каково же ему?!

Элли передёрнуло. Только бы не закончить свои дни таким же образом. Сердце мужчины перестало биться. Элли склонила голову. Она даже не смогла ему помочь. Столько крови потеряно зря. Точнее, она не смогла спасти жизнь. Всё её существо предназначено для того, чтобы отнимать её, а не дарить. На плечо ей опустилась рука. Медик из машины скорой помощи — пахнет спиртом.

Он мягко взял её за плечи и поднял, поворачивая. Прямо на солнце. Кожу ожгло болью.

— Нет! — Элли взвизгнула и попыталась вырваться из захвата.

— Да всё уже хорошо, — естественно, медик не понимал.

— Отпустите меня! — ещё секунда, и она потеряет сознание, а кожа начнёт тлеть. — Да отпустите же!

Нельзя пользоваться когтями, слишком много свидетелей — эта простая мысль набатом стучала в мутнеющем сознании.

Носок ботинка врезался под коленку медику. Иначе нельзя.

— Простите, — пробормотала Элли, отворачиваясь.

Спасительная тень, сейчас лучше уйти домой. Её шатало, по всему телу выступил неприятный липкий пот.

— Тебе помочь? — добрый человек, ты можешь только не спрашивать ничего.

— Нет, я пойду, — Элли опёрлась о кузов скорой помощи.

— Да ты вся бледная...

— Не прикасайся ко мне! — закричал она, ударяя по руке, тянущейся к капюшону.

Развернувшись, она побежала. Гнаться всё равно никто не будет, подумают, что она в шоке от того, что держала на руках умирающего. Если бы это было так... Она запнулась о собственную ногу, растянувшись посреди проезжей части и больно ударившись подбородком. Поднялась, ощупала зажившую ссадину. Зубы не выбиты, это хорошо. Каждое новое отращивание даётся невероятной болью. Последний раз она четыре часа лежала и скулила после того, как ей молодецким ударом выбил половину зубов какой-то мужик. По-другому и не назовёшь. В этой стране, по крайней мере. Подвигав челюстью, Элли пошла дальше.

Половина лица всё ещё страшно зудела. Почему же осенью настолько яркое солнце?! Прямо в лицо, четыре секунды. Теперь точно через несколько минут начнёт ужасно болеть. Вся кожа покраснеет, пока будет образовываться новый эпителий взамен сожжённого.

Она облизала перчатку. Если выжать её, можно будет добыть несколько капель. Холодной, сладкой крови. Сил терпеть нет, но надо. Ещё не прошло сорок часов, и без того слишком много убийств. Любой умеющий логически мыслить человек сможет сопоставить два обескровленных трупа. Да уже сопоставил! Северин прочитал на сайте, кто-то сделал правильное предположение. О! Она уже называет его по имени! Элли улыбнулась. Теперь надо добраться до дома.

Суббота, 13 мая 1775 года

Элли со стоном упала с лошади, больно ударившись плечом оземь. Несмотря на советы друга, она так и не поняла, как надо сидеть, чтобы не подскакивать при каждом шаге лошади. И теперь кожа на внутренней стороне бёдер нестерпимо горела. Каждая клеточка. Лучше бы она осталась в платье, ткань штанов только усиливала и без того неприятные ощущения. При каждом движении она проходилась по коже, заставляя её болеть и чесаться ещё сильнее.

— Я же тебе говорил...

— Дай мне моё платье, — Элли стянула штаны, оставшись в одной лишь рубашке, бывшей большего размера, чем требовалось.

Только почувствовав, как холодный ветерок ласкает измученную кожу, девочка огляделась. Они остановились в лесу. Еле заметная тропинка, непонятно, как по ней прошли кони. Высокие деревья, дававшие достаточно тени, чтобы можно было спрятаться от поднимающегося солнца — ночной холод бессильно отступал под его лучами.

Элли облегчённо вздохнула. Поясница жутко болела.

— Держи, — из сумки появилась фляга. — Попей, нам надо найти, где переждать день.

— Хорошо, — девочка благодарно кивнула, трясущимися пальцами откручивая крышку. — Спасибо.

Обыкновенная вода, сейчас казавшаяся необыкновенно вкусной. Первый глоток заставил закашляться, но смочил пересохшее горло. Элли жадно пила, пытаясь унять жажду. Сколько они скакали? Лошади ещё не успели устать, а она, непривычная к такому, выбилась из сил. Сейчас бы опять лечь на кровать, укрыться тёплым шерстяным одеялом и закрыть глаза. Лежать, теребя уголок подушки и чувствовать, как медленно погружаешься куда-то вниз, в темноту. А потом проснуться и понять, что не было никакого нападения на склад и этого глупого побега тоже не было!

— Смотри, что я нашёл, — друг вышел из-за дерева напротив и помог ей подняться. — Идти можешь?

Элли, сжав губы, поднялась и вскрикнула. Наверное, не надо было сразу садиться и давать ногам отдых, теперь даже просто стоять было мучительно. Друг молча взял её на руки. Боль сразу же отступила, затаилась, выжидая своего часа.

— Там самый настоящий дом!

Дом, тем не менее, оказался покосившейся на правый бок избушкой недалеко от опушки леса. В такой бы жить какой-нибудь ведьме... Хотя, может быть, и жила? Воображение нарисовало, как они входят в дом и навстречу сразу же поднимается старуха с немытыми длинными волосами, закрывающими лицо. Облачена она в такие же грязные бесформенные одежды.

Элли хихикнула, прикрыв рот кулачком. На самом деле, кому может принадлежать этот дом?

— Потерпи, я сейчас тебя разотру — враз все болячки пройдут, — ободряюще прошептал друг, поставив её около входа. — Заходи, посмотри, как там, выбери себе место удобное.

Пожав плечами, Элли переступила порог. Темнота, ничего не разглядишь, даже в лесу светлее! Фыркнув, она постояла, подождав, пока глаза привыкнут к новому освещению. Индеец говорил, что если зайти со света в тёмное помещение, то сначала ничего не увидишь. Зато потом, когда привыкнешь — получаешь преимущество над теми, кто ещё остался на свету. Ты их видишь, а они тебя нет.

Где он сейчас? Присоединился к отцу в этом безумном бунте, или опять ушёл в леса? Один раз он пропал на целых полгода...

Элли вздохнула. Всё равно ничего не видно, света-то и на улице нет, всё деревья закрыли. А какой есть, так разве это свет? Так, блики одни.