Элли

Район, нет, даже микрорайон. Разбросанные по улицам бутылки. Пластиковые, они будут лежать на этом самом месте ещё много лет, если мимо не пройдёт дворник и небрежным движением не отбросит их в сторону. Чахлые деревца. Висящие на них пакеты. Выше протянулись провода, на них висят неизвестно как попавшие туда ботинки.

Когда-то всё эти дома видели и лучшие времена. Пленные немцы, надрываясь, таскали кирпичи, цемент. Ставили несущие стены, кричали друг на друга на резком грубом языке. Один из них даже оставил в полу отпечаток своего сношенного сапога.

Время шло, люди старели. Вскоре не осталось в живых ни одного из строителей. Обыкновенный микрорайон, серые скучные люди, чьи мысли заняты лишь тем, как найти пропитание, занять более высокую должность, заработать побольше денег. В этом месте даже церковь была какой-то обшарпанной. Только завод, сломанная водонапорная башня, да побитая школа.

Даже дети, жившие в этом месте, и те с рождения пропитывались этой затхлой атмосферой безысходности. Зачем, какой смысл к чему-то стремиться, если ты всё равно останешься здесь навсегда и также серо проживёшь свою жалкую жизнь? Не лучше ли просто задавить в себе тягу ко всему прекрасному, недостижимому и спокойно жить? Для кого-то это был единственный выход.

Недавно кому-то пришла в голову светлая идея благоустроить район. Неделю хмурые, уставшие женщины в испачканных краской куртках и штанах раскрашивали детские площадки в весёлые цвета. Надо ли упоминать о том, что это принесло плоды? Листья, летящие с деревьев, это оценили, прилипая на густую липкую смесь комьями. С покорностью приняли жители и покраску скамеек, ведь так полезно ходить. Впрочем, уже через неделю скамейки были залеплены несколькими слоями газет, и компании вновь сидели на них, распивая пиво, и громко рассуждая о быте.

Основой жизни было терпение и смирение.

Даже дома воплощали собой смирение. Красные кирпичи, кое-где потрескавшиеся от времени. Исписанные грязные подъезды, куда ночью опасались заходить все нормальные люди.

Идёт типичный представитель вида "нормальный человек". Опущенный в землю взгляд, он погружён в собственные мысли. Пиджак топорщится на сгорбленной спине. Он страдает сколиозом, полученным от бесконечного сидения за компьютером. Он — офисный работник! Или менеджер низшего звена. Или продавец-консультант в одном из магазинов. Высшая степень развития человека — он занимается продажами! Он проходит мимо типичного представителя другого вида, смотря на него свысока и с лёгким презрением. Первое получается не очень эффектно, потому что приходится поднять голову.

"Другой вид" смотрит на него с таким же выражением лица — бездельник, ничем не занимающийся. Попробовал бы таскать ящики из вагона, или работать в частной охранной компании.

Один из таких людей сидит за рулём машины. Недавно ему улыбнулась удача: пока заправлялся, к нему подошла девочка. Лет тринадцать, не больше. И намекнула, что он может очень хорошо подзаработать. Тридцатка за жалкие шесть часов пути! Он за два месяца столько не получал, а тут она ещё и говорит, что бензин оплатит отдельно. Причём ехать надо только вечером.

За день он предупредил жену, даже дочь успел забрать из школы. В назначенное время ему позвонили. Сказали, куда подъехать. Обычный дом, около подъезда стоял длинноволосый парень. Старший брат девочки, как оказалось. Немного мебели — диван, кресло. Ноутбук. Большой горшок с цветком. Его девочка вынесла сама. И чемодан, в каких обычно возят вещи на отдых. И всё. На вопрос, почему так мало вещей, девочка пожала плечами и отдала ему половину суммы, сказав, что не знает.

Приехав на место, она отдала ему оставшееся и ещё несколько купюр. Быстро вытащив вещи из кузова, они помахали ему руками. А девочка мило улыбнулась. Интересно, она так много предложила, потому что квартиру продали? Хотя, какая разница? В конце концов, тридцать тысяч за перевозку двух людей и дивана с креслом — существенная прибыль.

Понедельник, 2 ноября 2009 года

— Александра Натановна?! Это правда, что к нам сегодня на собрание придут все учителя? — крикнул сосед по парте.

— Конечно. Элеонора Ивановна и Серафима Олеговна специально вышли сегодня на работу, — полная женщина пожала плечами, смотря на экран монитора.

— Нам конец! — сосед повернулся к классу и истерически засмеялся.

Спустя секунду его смех подхватили почти все.

— Мой отец просто сразу возьмёт и меня сшибёт!

— А моим вообще лучше на глаза не попадаться.

— Надо сказать, что мне плохо и лечь в больницу. Тогда они забудут потом уже и меня не убьют!

— Хе-хе. Вам-то конец. А я буду сидеть сзади вас, и смотреть, — с лёгкой улыбкой проговорил Северин. — Если что, я не буду доносить ваши останки до дома.

— Да тебе-то чего бояться, — сосед толкнул его в плечо. — Мутант.

— Совершенно нет, — тот вновь надел маску безразличности. — Если бы был мутантом, тут бы не учился.

— Эй! Хватит орать! — прикрикнула учительница, пытаясь перебить поднявшийся шум. — Хватит! Учиться надо!

— Нам всё равно конец, можно делать что угодно! — крикнул сосед. — Накуримся!

— Вы все умрёте раньше меня, — тихо ответил ему Северин.

— Ты чё, опух? Какое умрёте? Думай своей головой!

— Да ладно тебе. Я ж всё равно окажусь прав, — мальчик покачал головой.

Казалось, все сошли с ума. Впрочем, как и всегда. Либо бездумное существование, либо вот такое безудержное веселье. Зачем тогда ходить в школу? Северин фыркнул. Он существует отдельно от них. Как будто невидимая стена отделяет его от них. Пытался понять их ценности. Но не получилось. Даже разговаривать не получается. Ну, хоть не особо пристают, и то ладно. Скоро уже закончатся уроки — можно будет пойти домой и одиннадцать дней не выходить. Каникулы же.

Голос Александры Натановны, наконец-то успокоившей класс, вывел его из размышлений.

— Итак! Биогеоценоз — это совокупность живой и неживой природы на отдельно взятом участке местности. Полянка, пень, лес — всё это биогеоценозы!

Честное слово, объясняют, как малолетним идиотам. За окном, как назло, стояла пасмурная погода, хотя ещё полчаса назад ярко светило солнце! Если бы сейчас у Северина спросили, чего он хочет, он бы смог рассказать многое. Чего угодно! Нашествия инопланетян, появления пришельцев из будущего или прошлого, лишь бы эта жизнь приобрела хоть какие-то краски!

Зачем нужна эта школа, если можно намного продуктивнее обучаться дома? Там хотя бы нет имеющих совершенно не блестящий интеллект людей. Как, например, сейчас. Сосед по парте, выходя из класса, попытался потрогать его за волосы. Что за чёрт? Едва успев перехватить руку, Северин оттолкнул её.

— Эй! Да что такого-то?

— Ничего. Не смей прикасаться к моим волосам.

— А что такого-то тут?

— Ну... Как тебе сказать, это выглядит, как будто ты. Ну... Когда-нибудь я буду смотреть, как ты шагаешь на параде протеста. Ты меня ведь понял, да?

— Заткнись!

Первый урок пролетел незаметно. Кто-то опять перетащил все скамьи с этажа в одно место и поставил их в кружок. Вытащив одну, Северин протащил её на другой конец зала и бросил на неё сумку. Его класс опять вышел самым первым. Тишина на этаже. Скоро он будет заполнен учениками. Северин сидел, уставившись в никуда пустым взглядом. Скучно. Естественно, учиться надо, но он итак знает это. Какой смысл сидеть здесь?

Закрыв глаза, он представил, что всё исчезло и появилось вновь, уже совершенно другое. Тут он не теряется, когда ему надо заговорить с людьми, может подобрать слова. Что ещё? Он живёт не в своём доме, а где-нибудь на другом континенте, в отдельном собственном поместье. Богатый, успешный, выходит из его дверей, чтобы сесть в машину и отправиться на совет директоров. Хм. Было бы неплохо, но неосуществимо. Абсолютно. Сейчас его цель — закончить поскорее школу и поступить в какой-нибудь институт. А там уже можно будет изменить свою жизнь. Никто же не будет знать его таким, какой он в школе, ведь так? Может, кто-нибудь подумает, когда увидит его в первый раз: "О, этот человек явно интересный, с ним можно поговорить о многом. Эй, привет, как тебя зовут? О, хорошо, я тоже рад тебя видеть!". А не: "Северин, помоги. Ну-у, пожалуйста-а", и состроить умильную рожицу, надеясь, что он размякнет. Естественно, если больше знаешь — надо помогать, вообще, если ты в чём-то лучше — надо помогать. Так говорила с детства мать. Но она точно ошибалась: большинству людей помощь не нужна. Им нужно осознание того, что они могут не делать ничего, добиваясь всего за счёт других. Странно, хотя... наоборот, не странно, что, когда он резко отказал решить какую-то задачу однокласснику — тот обиделся.

А что такого? Если все считают возможным насмехаться над ним, когда не нужна помощь? Зато, когда своих скудных умишек не хватает — становятся милыми овечками, которых никто не пасёт. Действительно, никто не пасёт.

Кулак врезался в скамейку. Сколько это ещё может продолжаться?

— Блин! — костяшки заболели.

Фантазия окончательно исчезла. Сидеть в этом здании ещё пять часов?! Нет уж. Если он не хочет находиться здесь — никто его не сможет удержать.

Выход есть: кабинет врача. На втором этаже. Спустившись по лестнице, Северин подошёл к железной двери и постучал.

— Что надо? — пробурчала врач. — Звонок уже давно был.

— Голова болит, вообще, нехорошо, — он пожал плечами, не забывая держать на лице несколько недовольное выражение.

Врач выдала градусник. Сесть, успокоиться, дышать глубоко и ровно. Почему-то всегда эта простая методика помогала. Минута-полторы и градусник запищал. На сером экранчике высветились три цифры. Три, пять и пять. Тридцать пять и пять. Естественно, градусник ошибался. Что ему ещё остаётся делать, если его постоянно стучат по корпусу?

— Хм. Где голова болит? — врач забрала градусник, положив его себе в нагрудный карман халата. — Так. Ладно, держи вот эту таблетку. Телефон родителей есть?

— Зачем?

— Я должна же позвонить им, чтобы они тебя встретили.

— Не, не надо. Я тут неподалёку живу, — Северин помотал головой.

— Точно?

— Да, да.

— Смотри, чтобы мне потом выговора не сделали.

— Не сделают.

Кивнув врачу, он вышел. Надо будет узнать, как её зовут. Бумажка на двери была сорвана.

Свет ударил по глазам, заставив их заслезиться. Проклятье! Надо больше появляться на солнце, иначе придётся потом жить в пещерах. И есть сырую рыбу. Двое подростков, приняв странные позы, курили на крыльце. Кому какое до них дело? Ровно никакого. Даже если они пойдут и отберут у первоклассника телефон — им ничего не будет. Никто даже не станет разбираться.

Деградация из поколения в поколение. Как же иногда могут быть отвратительны люди. До чего они любят всё самое мерзкое. И потом, из своей кучи разлагающихся отходов ещё что-то пищать насчёт плохой жизни. Видите ли, не они виноваты в том, что стали отребьем.

Но если их всех уничтожить, кто останется? Дома сразу же опустеют. Улицы будут пустынны, лишь несколько робких интеллигентов будет изредка пробегать около чугунной решётки. Если бы только возможно было уехать отсюда! Тут он явно не вписывается.

Даже имя, и то странное. Скажите, пожалуйста, какому нормальному человеку придёт в голову мысль назвать ребёнка "Северин"? Как какой-то древний римлянин... Нет, чтобы назвать, к примеру, Сергей, Андрей. Да любое нормальное имя! Оно ведь даже сокращается не как у людей. Сев, Север. Особенно первое сокращение почему-то любит особый тип девушек, перечитавших "Гарри Поттера". Мама говорила, что назвали в честь какого-то жутко древнего мученика. Вроде бы, ему голову мечом варвары отрубили.

Около дома намечалось какое-то оживление. А! Конечно же. Именно сейчас самое время перекладывать трубы. Всего за какой-то час многочисленные работники и один экскаватор, неизвестно как протиснувшийся во двор, превратили грязную дорогу в нечто невообразимое. Прыжками, хождением на носочках — Северин всё-таки добрался до подъезда относительно чистым.

Дома пока что никого не было. Родители ещё просто не вернулись с работы. И он через несколько лет будет жить также — дом, работа, дом, работа. А если попытается вырваться из этого круга: либо станет бездомным, а потом умрёт с голода. Ещё неизвестно, что лучше. А пока что можно делать всё, что захочется. Всё равно до экзаменов ещё куча времени — подготовиться всегда успеет. Скинув куртку, Северин убрал ботинки подальше в стойку. Умывшись в ванной, он застыл. Прекрасно, теперь глаза выглядят так, как будто он накрасился тенями, или как это там называется у девочек... Тут даже умывание ледяной водой не поможет. Снизу раздался грохот. Опять соседи начинают свой бесконечный ремонт. Они же вроде бы собирались продавать свою квартиру? Неужели наводят последний лоск перед вселением новых хозяев? Прибивают там новую планку к уголку в пятой верхней полке второго шкафа? Почему-то именно ночью на всех нападает непреодолимая тяга к разного рода креативу.

Чего бы поделать? Раз уж не идёт в школу, а экзамены, как ни крути, относительно скоро — надо позаниматься хоть чем-нибудь.

Так.

"Функции лимфы — возвращение белков, воды, солей, токсинов и метаболитов из тканей в кровь. В организме человека содержится один-два литра лимфы. Лимфатическая система участвует в создании иммунитета, в защите от болезнетворных микробов".

Ух ты, правда, что ли? Учить биологию прямо сейчас не было никакого желания. Вообще сейчас ничего не хотелось делать. Кстати, да и зачем? Каникулы начались, теперь он одиннадцать дней может просто сидеть дома и ничего не делать. Даже на собрание вместе с мамой завтра не пойдёт. Скажет, что болеет или ещё что-нибудь. Она его поймёт, прочитает короткую лекцию о том, что все болезни — следствие грехов и прочитает над ним молитву. Как будто отпоёт. Северин передёрнул плечами. Потом уйдёт до ночи, а он запрётся в комнате и будет сидеть. Отец явится домой и начнёт ломиться в дверь, угрожая, что выломает замок. А Северин будет воображать себя в крепости, которая находится под осадой злобного врага. Или орд злобных врагов. Орков каких-нибудь. Отец постучит, покричит, а потом уйдёт к себе. У них с мамой отдельные комнаты уже давно.

Надо по дому что-то сделать. Побродив, Северин полистал книгу. Ничего не хотелось, такое состояние всегда возникало перед чем-то важным. Например, года два назад он два дня не мог ничем себя занять. А потом его чуть не сбила машина, хорошо хоть успел перебежать на другую сторону. Здоровенная фура, везущая легковые машины. Только бы в этот раз ничего такого не было. Стоит поосторожнее ходить по дорогам.

На глаза попалась посуда в мойке. Наверное, стоит помыть её. Два стакана да несколько тарелок — ничего сложного. А родителям приятно. Вода текла, естественно, только холодная. Опять где-то прорвало трубу, или не в меру ретивый экскаваторщик в порыве творчества оторвал небольшой её кусок. И в результате несколько десятков домов осталось без воды. Тонкая холодная струйка потекла по тарелке. Ах, да! Экскаваторщик же около дома...

В дверь постучали. Кто может так рано прийти? Только бы не отец. Точно начнёт кричать. Там не прибрано, тут не убрано, где-то ещё не так пыль лежит.

— Сын! Я вернулась! Я знаю, что ты тут!

— Ну, вот. Отлично, — пробормотал он себе под нос. — Иду, мам!

— Почему ты не в школе? — мать повесила куртку на вешалку.

Поставила на тумбочку потрёпанную сумочку, откуда выглядывал уголок нового журнала. Кажется, "Женские советы" или какое-то похожее название, всех не упомнить.

— Мне лень оставаться на столько уроков. Мы там всё равно пока что ничего не будем делать. И вообще-то, у нас завтра каникулы!

— Ох! Я и забыла совсем. Ты уже получил оценки?

— Да, четыре четвёрки, ничего хорошего, — Северин отвернулся. — Остальные пятёрки. По географии четвёрку поставили, по русскому и ещё чему-то.

— Четвёрка, тоже неплохая оценка. Знаешь, Учителями сказано, что всё побуждает нас развиваться. Так и четвёрка — хорошая, но не идеальная оценка, заставит тебя учиться ещё лучше. Так ведь?

— Да, воистину, так, твои Учителя правы, — он улыбнулся. — Я думал, будет пять или шесть. А тут четыре. Ладно, тебе точно не надо помочь? Я тогда пойду, почитаю.

— Почитай, почитай...

Дверь закрылась с аккуратным шелестом, сказывалось правильное смазывание петель. Скрип всегда так раздражает! Небольшая комната. Большей и не нужно, для одного-то человека. Кресло-кровать, компьютерный стол, книжный шкаф. В век интернета можно найти любую книгу в электронном варианте, но бумажные книги всё равно лучше. Если они действительно достойны того, чтобы приобрести их на бумаге.

Заниматься всё равно ничем не хотелось. Северин немного почитал, включил и выключил комп. И просто сел на кресло.

Да, магия и все эти Учителя, без всякого сомнения, существовали. Но она не могла в одно мгновение излечить рак. Или дать магу, ах, да, не магу, а самосовершенствующемуся человеку богатство и уважение. И не существует никаких красочный сражений, не существует огненных фаерболов. Есть только каждодневная работа над собой. Когда по капле выдавливаешь энергию, и вершиной мастерства становится лёгкое движение маленькой бумажки. А потом незадачливый маг становится практиком. Отрешенным от реального мира, потому что его жизнь теперь принадлежит не-реальности, другому, более высокому миру. Так говорила мама. Лет с трёх ему постоянно внушали, что он необычный, раз родился в такой семье. Разумеется, тоже отмеченной печатью неких Учителей. Ха-ха! Печатью. Разве что каких-то особых Учителей алкоголизма? Как ещё объяснить, что от отца постоянно разит каким-то спиртом? На спиртовом заводе он работает, что ли? Уж что-что, а признаки алкогольного опьянения Северин знал — интернет помог. Проклятье!

* * *

Наконец-то они приехали! Элли ненавидела машины: легковые, грузовые, да все, без исключений! Тряска, такое маленькое пространство. Иногда кажется, что сейчас потолок опустится на неё и придавит. Если бы не брат, она бы точно убежала от водителя! Интересно, он постоянно таращился на неё в зеркало из-за того, что она дала ему столько денег, чтобы доехать? Ивэн уже сказал, что за такую сумму можно было съездить туда и обратно раза два-три.

В следующий раз надо будет лучше рассчитывать. Денег осталось не так уж и много теперь. А ведь она была уверена, что даёт немного, думала, придётся увеличивать сумму.

Проходящий мимо мужчина с собакой обернулся, недоумённо-презрительно подняв бровь. Из-за внешнего вида Ивэна? Он говорил, что в этом городе такое немного необычно. Ещё бы. Отрастил волосы, как у неё и доволен. Говорит, что это классно и круто. Или как-то по-другому.

Тут даже воздух другой! Как же всё-таки хорошо, что они сюда приехали. И лес рядом, можно будет ходить в него по вечерам. Запрыгнув в машину, Элли вынула горшок с цветком. Даже не поломался, ни единого листика не отломилось. Это хорошо. Передав его спутнику, она схватила диван за один из концов. Тяжёлый, а водитель даже не думает помогать. Если попросить, наверняка доплаты потребует. Попотев, вытащили мебель. Мужчина только этого и ждал. Закрыв кузов "Газели", взял оставшиеся деньги и уехал. Элли только и успела, что помахать рукой. Интересно, он из-под её капюшона увидел улыбку?

Выхватив у брата чемодан с одеждой, она посмотрела на окна новой квартиры. До этого они у них была трёхкомнатная квартира в многоэтажке. Она к ней даже привыкла. Жалко, что пришлось продать. Зато теперь накопили денег на двухкомнатную квартиру в этом городе. Только бы к ней никто не приставал! В крайнем случае, напугать их как-нибудь. А лучше — вообще не попадаться им на глаза.

Теперь тут пахло уже совершенно по-другому, более тяжело. Выхлопные газы машин, дым далёкого завода. Дышать совершенно невозможно! Элли закашлялась. Во всех городах сейчас ужасно. Но в деревнях не лучше, там нет ни интернета, ни других удобств. Мыться в какой-нибудь деревенской речке, на виду у всех? Нет уж, такой радости ей не надо. Проще потерпеть газы.

Сейчас осталось только перетащить мебель. Зря они её взяли, лучше было бы купить новую с, этой, как её, доставкой на дом. Приехали бы несколько мужиков и занесли бы такой же диван, поставили, показали, как пользоваться. А так — сейчас самим его тащить. Элли нахмурилась. Может, кто-нибудь поможет? Но нет, в зоне видимости находилась только щуплая старушка. Она уж точно не поможет.

— Мы тут до ночи будем стоять, м? Тебе так лучше? — Ивэн приподнял кресло и опустил обратно.

— Да, естественно лучше.

— Давай, помогай и пошли. Для твоего же блага, — монотонным голосом проговорил он.

— Давай, лучше подождём, а? Мне очень лень сейчас тащить всё это.

— Цветочек твой любимый замёрзнет.

— Да-да. Пошли тогда скорее, — девочка недовольно поджала губы.

* * *

Дверь с грохотом распахнулась, ударив по обувной стойке. В квартиру вошёл отец.

Странно, он ещё никогда не приходил так рано. Обычно в восемь часов он уже уезжал, а возвращался часов в одиннадцать вечера. Или вообще ночью. Северин осторожно выглянул в небольшую дырочку в двери. Видно только чёрную кожу куртки — отец стоит спиной к двери. Звук сброшенных ботинок. Теперь они будут валяться около стойки, пока их кто-нибудь не подберёт. Отец повесил куртку на вешалку и пошёл в свою комнату. Какой-то он странный. Обычно с порога объявляет, что пришёл. Или просто громко говорит: "Ух, как я задолбался!", и продолжает навязчиво греметь, пока его не выйдут встречать. Потом ест и идёт к себе в комнату, смотреть телевизор. Обычный человек, все так делают. Если не напьётся, конечно. Тогда он и вовсе не сможет открыть дверь, запутавшись в ключах. Будет стучаться в неё, оглашая весь подъезд стенаниями, какой он несчастный. В конце концов, мать откроет ему, уведёт в комнату. Через несколько часов он поклянётся, что ничего не помнил с тех пор, как увидел бутылку, а пить и вовсе не хотел! Это некие злые силы.

Голоса в коридоре. Мать, судя по интонациям, что-то спрашивала. Отец отвечал на повышенных тонах.

— Ты не видел, куда я деньги положила? — Северин приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать.

— Нет. Ты же их сама в свой стол положила.

— В том-то и дело что их там нет. Это последние, которые у нас остались до следующей зарплаты! Нам даже еды теперь купить не на что.

— Пусть твои подруги тебе помогут. Или, как ты там их называешь? Сёстры. У вас же всё так хорошо, вы веруете все в Бога, так что же не помогаете друг другу? Пойди, пусть они тебе хоть в долг дадут.

— У нас денег не осталось почти, — мать исподлобья посмотрела на отца, недовольно скривившись. — Мы, в отличие от церковников, не обладаем счётами в иностранных банках.

— Плевать, куда тогда деньги пропали?

— Ты меня спрашиваешь?!

— А кого ещё?!

— Северин! — отец застучал в дверь. — Выходи!

— Что надо?

Он сдвинул защёлку. Не в первый раз уже.

— Ты не видел деньги?

— Последний раз я видел деньги, когда платил за проезд. Больше почему-то не доводилось, — он пожал плечами. — Посмотрите за столом, вдруг упали.

— А ты откуда знаешь, что они за столом? — отец подошёл ближе.

— Вы только что говорили.

— Не ври мне. Не стоит мне врать, я видел, как ты там ошивался!

— И что? Это мой дом, где хочу — там и хожу!

— Не юродствуй! — отец сжал кулаки и прищурился. — Ты их взял. Да, это ты их взял!

— Да не брал я никаких твоих денег! — Северин отступил на шаг.

— Нет, брал. Ты думаешь, я совсем слепой, думаешь, я не видел, как ты ящик открывал?

— Они лежали на полке.

— Вот! — он обернулся к матери. — Я же говорил, что он их взял! Откуда бы тогда тебе знать, где они лежали? А? Я тебя спрашиваю!

— Ты врёшь! Скорее, это ты их взял! Я всегда у тебя во всём виноват! Ты специально так сказал, чтобы обвинить меня!

— Мелкий урод!

Отец оглянулся и неожиданно подошёл к Северину, наотмашь ударив его ладонью по лицу. Тот попятился, закрываясь руками.

— Тебя даже как мужика нельзя бить! Вон отсюда, и не возвращайся, пока не принесёшь всё то, что украл. Живо я сказал! Ты меня не понял?! — с каждым словом он подходил ближе, тесня его к двери. — Не принесёшь, я продам твой компьютер, тебя самого продам! Ты ещё здесь?!

Он вновь занёс руку для удара.

— Отстань от меня!

Увернувшись, Северин метнулся к двери. Ударив отца пяткой по голени, когда тот схватил его за шиворот, он забежал в комнату.

— Проклятье. Проклятье! — он со всей силы пнул по ножке кровати, поморщившись от боли. — К чёрту его.

Из сумки уже давно были вынуты все учебники. Правая щека горела, наверняка остался красный след. Подвигав челюстью, он зашипел — больно.

— Гад.

Из шкафа достал джинсы. В столе оставалось ещё немного денег, на День Рождения ему подарили целых две тысячи! С четвёртого июня прошло не так уж много времени, так что, до сих пор осталось чуть больше тысячи. Под кроватью на изоленте висел нож. Обыкновенный нож-бабочка, купленный на ближайшем рынке у старика, торговавшего значками. В двести рублей обошлась покупка, но Северин о ней не жалел. Конечно, это не фирменные, но и этот неплох, по крайней мере, листы бумаги он резал в долю секунды.

Сняв с лезвия пластырь, сунул его в карман. В другой положил нож. В сумке уже лежала кое-какая одежда.

Он уйдёт из этого дома. Раз никому здесь не нужен. Отец лжёт в глаза матери, при каждом удобном случае бьёт его, считая, что это правильно и хорошо. Мать ничего никогда не делает, просто стоит и смотрит. Два раза всего лишь заступилась: когда они схватили друг друга за шиворот и отец чуть не сломал ему нос, и когда он сам бросился на него, когда тот сказал ему, что абсолютно всем он обязан только ему.

А так, всё равно его либо ненавидят, либо не замечают. Он уже давно присмотрел себе старый заброшенный гараж в лесу. Никто им не пользуется уже давно, а замок он купил сам. Новый замок. Никто не сможет открыть дверь без ключа, если не спилит дужку. Северин надеялся, что никто не будет так трудиться из-за жалкого, покрытого пятнами ржавчины, подобия домика. В конце концов, там достаточно тепло, а у него есть пуховик.

Мать увела отца на кухню, опять будут ругаться. Пусть кричат друг на друга, глядишь, и не заметят, когда он уйдёт.

Посмотрев в дырочку в двери, он вышел в коридор. С кухни действительно доносились крики. Точнее, крик — мужской голос в красках расписывал все его пороки. Пока что спокойный женский возражал ему. Это потом мать выйдет из себя и начнёт кричать на отца. Тот покричит в ответ и уйдёт в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Сняв со стойки ключи, Северин зашнуровал кроссовки и вышел, как можно тише притворив за собой дверь.

Около подъезда остановилась грузовая машина. "Газель", из которой вышел высокий парень с длинными волосами и девочка в широком капюшоне. Недовольно махнув рукой, она открыла заднюю дверь и залезла в кузов.

В четыре руки они вытащили небольшой диван и кресло. Девочка выпрыгнула обратно со странным растением в горшке. Подойдя к окну со стороны водителя, что-то передала ему и недовольно махнула рукой. К кому, интересно, они приехали? Зачем брать с собой мебель? Может, соседи снизу наконец-то продали свою квартиру? Для этого, видимо, стучали всю ночь, что-то сверлили.

— Можно пройти? — на его плечо опустилась рука соседа, живущего напротив продающейся квартиры.

— Здравствуйте. Конечно.

Он вышел из подъезда, позволив двери захлопнуться самой. Мужчина проскользнул следом.

— Как жизнь? Смотрю, волосы отпустил?

Северин неопределённо кивнул. Как же его зовут? Совсем забыл уже, может, спросить?

— Ага. Нормально всё.

— Ладно.

— Она красивая, наверное, да?

— Наверное.

Приезжие всё ещё стояли около своих вещей, что-то бурно обсуждая. Видимо, парень пытался понять, как ему в одиночку тащить всю мебель. Встречать их никто не вышел. Не будет же девочка помогать?! Хотя... Всё равно дома ему сейчас лучше не появляться.

— Вам помочь? — он подошёл ближе, одёргивая пуховик.

— Нет, не надо, — девочка махнула рукой. — Мы сами справимся.

— Да нет же! Подожди. Ты точно сможешь поднять? — Северин сбросил рюкзак около девчонки.

— Смогу, если поможешь.

Та отодвинулась, глубже надвинув капюшон. Тонкая курточка только сильнее подчёркивала её худобу. Наверняка она на самом деле красивая.

— Поохраняешь?

— Конечно, — она резко дёрнула рукой, махнув куда-то в сторону дома. — Спасибо.

Снял перчатки. Взяв вместе с парнем диван, Северин приподнял его. Тяжёлый — мышцы заболели, в спине стрельнуло. Но не бросать же теперь всё? Сжав зубы, он кивнул и сделал несколько шагов к подъезду, смотря через плечо. Край начал съезжать и ему пришлось ещё сильнее вцепиться в него.

Как будто он не сможет донести этот жалкий диван до подъезда и поднять его! Только не на глазах девочки, даже незнакомой! Она как раз смотрела на них, приложив раскрытую ладошку, затянутую в тонкие перчатки, ко лбу как козырёк. Возможно, ему показалось, но он даже разглядел улыбку на её губах.

— Эй, не стой!

— Ага.

Поставив диван, Северин открыл дверь, поставив между ней и косяком деревяшку, чтобы не закрылась.

— Раз, два, взяли!

Так просто диван не входил, пришлось повернуть его, да и то — края с неприятным звуком проехались по двери. Как будто шкуркой по металлу скребут, Северин поморщился, осторожно ступая, чтобы повернуться на узкой лестничной площадке.

— Что у вас тут лестница такая маленькая? — парень улыбнулся. — Ничего, ещё два пролёта и всё.

— Давайте быстрее, а?

Девочка стояла чуть ниже них, держа в руках горшок с растением и смотря под ноги. Всё ещё в капюшоне, хотя в подъезде было не так уж и холодно, Северин чувствовал, что начинает потеть. Надо было снять и пуховик, вон, парень в обычной куртке — наверняка ему сейчас комфортнее.

— Ладно, ладно, — тот улыбнулся и сделал шаг, выходя на площадку. — Ах, проклятье!

Нога его угодила в кучку окурков. И подвернулась. Край дивана выскользнул из пальцев Северина, он метнулся за ним. Если не поймать, он упадёт и на парня, и на девочку!

Но она уже стояла на месте упавшего, удерживая диван.

— Ух, ты...

Она лишь виновато улыбнулась в ответ.

— Прости Ивэна, он бывает иногда очень неуклюжим.

— Я не неуклюжий! Тут была какая-то ловушка! — Ивэн уже поднимался, потирая локти. — Блин, это очень больно, у меня все руки в синяках теперь будут!

— Потерпишь. Держи свой диван, мне тяжело. Ты меня ещё благодарить должен, вообще-то.

— Ага, спасибо, — он неопределённо кивнул, принимая ношу в свои руки. — Понесли. Тут больше нет ловушек?

— Нет, не должно быть, — Северин пожал плечами. — Могу сходить, проверить.

— Проверь, пожалуйста. Мне не очень хочется ещё раз упражняться в Укеми, — Ивэн провёл рукой по волосам. — Проклятье, только сегодня утром помыл. У вас вообще моют подъезды?! — он вытащил из них обрывок бумаги. — Что это такое?!

— Нет там ничего, площадка чистая.

Поставив диван около двери, они спустились обратно и подняли кресло. В отличие от дивана, оно было уже не настолько тяжелым. Девочка сидела в прихожей квартиры, перебирая листья растения. Цветок это какой-то, что ли? Широкие листья в тёмных полосках... Северин открыл было рот, чтобы спросить, но передумал. В конце концов, ему-то какая разница? Никакой, правильно. Всё равно они ещё одни соседи снизу, которые, есть вероятность, не будут стучать и сверлить все ночи напролёт.

— Спасибо, — прошептала девочка и скинула капюшон.

— О, — Северин моргнул. — Как красиво...

— Что ты сказал? — она еле заметно улыбнулась, откинув светлую прядь с глаз.

Зрачки её зелёных глаз сузились, когда она перевела взгляд на лампу с разбитым плафоном. Куртка уже лежала на полу рядом с ней. Только сейчас Северин понял, что она тоже сидит на полу, поджав под себя ноги. Сквозь тонкую кожу взъёма стопы просвечивали синие вены. Кроссовки стояли рядом, наверняка утеплённые. В неярком свете ламп она казалась чем-то другим, не принадлежащим к тварному миру. Даже зелёные глаза, с интересом наблюдающие за ним — и те... Маленький, чуть вздёрнутый носик.

— Ты меня слышишь? — девочка встала, прижав к себе горшок.

— А, да. Я просто говорю, что рад помочь, — он выдавил из себя улыбку, надеясь, что не выглядит слишком глупо.

— Спасибо. Пока.

Массивная дверь закрылась, а он всё ещё стоял, смотря на неё. Около перил лежал рюкзак. Не оставила его на улице, пока ходили, успела два раза туда и обратно сбегать, сразу такую махину и его рюкзак донести невозможно.

Приехала с братом. Интересно, где их родители? Брату на вид лет двадцать, может, больше.

Если ещё несколько минут назад в душе его полыхала ярость и обида, то теперь все эти проблемы казались незначительными. Ну, обвинили его в том, чего он не совершал. Какая разница лично ему, если он ни в чём не виновен? Пусть отец хоть сгорит от злобы. Он просто покажет видео, как тот вытаскивал деньги из его стола. Он специально тогда оставил телефон со включённой видеокамерой и сказал, что ему надо сходить в магазин. Примерно на двенадцатой минуте ясно видно, как отец открывает дверцу шкафа и роется в его вещах. Потом достаёт оттуда две сотенных бумажки и уходит. Он тогда специально положил их чуть ли не на самое видное место. Да! Он просто покажет их и все проблемы решатся.

Родители уже прекратили кричать друг на друга, только мать теперь причитала о излишней жестокости и всеобщей любви друг к другу.

— Ничего. Я в его возрасте уже вагоны разгружал по ночам, чтобы деньги свои были. Работал, а этот сидит себе в своём компьютере. Не разговаривает ни с кем, ты когда последний раз видела, чтобы он с одноклассниками говорил? Я не видел.

— Стой, он — не ты. Если есть возможность не разгружать вагоны, то почему от неё надо отказываться только потому что у тебя было несчастливое детство?

— По телевизору показывали, что американцы зомбируют с помощью интернета. А потом звонят по телефону, говорят кодовое слово и человек всех убивает. Он весь бледный, немощный — да ещё и деньги крадёт. Чем они там в школе современной занимаются? Наркоманов среди них сколько? Придёт когда, посмотрю, не колется ли он.

— Подожди, ты не можешь так говорить, — мягко произнесла мать.

— Ты достал меня! — Северин не мог больше стоять под дверью. — Я вечно виноват у тебя во всём, я всегда самый ужасный из людей. Ты, именно ты позавчера украл у меня двести рублей!

— Заткнись, мне плевать на твои обиды. Хочешь сказать, я вру?! — отец вскочил из-за стола.

— Да. Я не брал денег. Ты — брал. Смотри, — он повернулся к матери. — У меня есть видеозапись, как он роется в моей одежде и берёт оттуда деньги.

— Он смонтировал это, у них сейчас так можно! — отец попытался схватить телефон.

— Нет. Смотри, — Северин прикоснулся к экрану и перемотал видео до нужного момента.

— Я увидела, — мать тяжело вздохнула. — Как ты мог? Сказано: не укради. Воровство — великий грех. Тебе пока что придётся уйти. Как только наберёшься смелости вернуть то, что украл — приходи обратно.

— Ты всегда принимаешь сторону этого ублюдка!

Отец вылетел с кухни, громко хлопнув дверью. Мать пожала плечами.

— Не беспокойся, он позлится и остынет. Я ещё поговорю с ним насчёт этого.

— Угу. Он простой вор и алкоголик и всё.

— Он всё равно твой отец. Когда-нибудь он исправится.

— Нет. Не думаю.

— Я видела, как ты помог кому-то. Они в той квартире теперь будут жить?

— Да.

— Они странные. Подумай, может, через них Учитель передал тебе какой-нибудь знак?

— Ладно. Подумаю.

* * *

Отец пока что куда-то убежал. Что, если спуститься на этаж и постучаться в дверь к новым соседям? Сказать, ну... например... что сказать?

Стоп. Да что с ним такое? Едва увидел, сразу же решил, что они некий знак? Какой знак может быть ему, жалкому человечку? Правильно, никакого. Как же! Или, может быть, всё совсем по-другому? Бог просто даёт шанс на исполнение просьбы, делает так, чтобы он сам пришёл к решению проблемы? В конце концов, кто сказал, что знакомство с приезжей девчонкой не изменение жизни? Изменение и, причём, радикальное. Мало кто отважится просто подойти и сказать: 'Хей! Меня зовут так-то. Будем знакомы!'

Блин. Да кому он врёт?! Это для таких, как он, не умеющих общаться с людьми — это подвиг. Для нормальных парней это просто. Даже слишком просто. Слишком много вокруг малолетних девушек, считающих себя всё повидавшими в жизни и готовых согласиться на всё. Потому что это — круто! С их точки зрения. Это же круто, украдкой пить пиво за углом, а потом писать в социальных сетях сотни пафосных цитат. Курить с таким видом, будто они уже взрослые, внутренне надеясь, что родители не пройдут рядом. Ещё хуже, когда они курят и пьют вместе с родителями на каких-нибудь 'шашлыках'. Видимо, страну ждёт поколение морально и физически деформированных родителей, которые породят поколение генетически неполноценных детей.

По близкой дороге опять пролетела завывающая сиренами машина скорой помощи. Опять кому-то плохо. Неудивительно, при таком образе жизни. При такой экологии. Туда человечеству и дорога. До апокалипсиса и тому подобных приятных вещей осталось немного. Люди сами устроят его себе. Вроде бы, говорят, что через три года будет очередной конец света? Вот если будет, это пойдёт человечеству только на пользу. Это как известная загадка с логической ошибкой: чем больше людей — тем больше загрязняется природа, чем больше загрязняется природа — тем меньше людей. Получается, чем больше людей — тем меньше людей? Мы сами себя убиваем? Недаром же сейчас появилось столько постапокалиптических творений искусства? Все творческие люди во все времена первыми чувствовали приближение изменений. В некотором роде, все они пророки. И, как и положено, выражают предсказания весьма и весьма туманно. Вкратце сегодняшнее положение вещей можно охарактеризовать двумя словами: 'Надежды нет'. Совсем нет, никакой.

Лёжа на диване, размышлять хорошо. Но что можно сделать для изменения положения вещей? А ничего. Совсем ничего. Вон, его даже в армию не берут, говорят, слишком больной.

Незаметно начало клонить в сон. День на дворе, а он спать...

Входная дверь хлопнула. Видимо, мать куда-то ушла опять. Может быть, очередное собрание этих её сектантских друзей? Как их, Свидетели Иеговы, что ли. Хорошо, что хватило ума жестко отказаться от посещения их сборищ и обретения высшей благодати. Богу не нужны различные поклонения. Это всё равно, что человеку требовать поклонения от атомов.

Чем занять оставшийся день? Даже читать, и то не хотелось, хотя новенький том лежал раскрытый на кресле. Может быть...

В дверь постучали. У родителей есть ключи. Знакомые почти не заходят. Бабушки и дедушки предпочитают жить где-то там, в своём мире и как можно меньше общаться с детьми и внуками. Различные службы заходили вчера. Значит, это либо какие-нибудь проповедники, либо... сердце забилось чаще. Это, естественно, полный абсурд, но может же новая соседка сама подняться познакомиться?

— Привет!

— Э... — Северин пошатнулся и отступил на несколько шагов. — Прошу прощения. Тебе что-то надо?

— Да, в принципе, ничего, — она пожала плечами. — Ты взял рюкзак? Я не помешаю?

— И как?

— Что как?

— Ну... Да так, ничего, — он выдавил извиняющуюся улыбку. — Ты заходи, нет?

— Давай, зайду. Всё равно брат пока что разбирается со всем. Переезды всегда связаны с хлопотами. То собери, то убери, это не забудь. В общем, — девочка подмигнула. — Ты ведь учишься тут в школе неподалёку?

— Ну, учусь — это слишком громко сказано. Скорее прихожу в неё. Восьмой класс же, ни экзаменов, ничего. Можно ничего не делать.

— Не знаю, я вообще ничего не делаю, — девочка опять улыбнулась. — Будем знакомы, я Элли Хит-Саммер.

— А отчество?

— Эм. У меня нет отчества, — возможно, ему показалось, но она смутилась.

— Странная фамилия. Ты не из Англии приехала?

— Нет. Не обращай внимания. У многих странные фамилии.

— Да уж. У многих. Я — Северин. Северин Кхлой. Я русский. Совсем русский.

— Наверное, это какой-то знак. Я слышала, что у всех людей, с которыми случаются интересные приключения обладают странными именам и фамилиями.

— Ну, конечно. Вот маму мою зовут Наталья. Наташа Кхлой. Отлично звучит, правда? Помню, как меня дразнили в младших классах — Кхлой-отстой, и прочее.

— А теперь?

— А теперь всем всё равно. Я их не трогаю, они меня не трогают, — Северин пожал плечами. — Я привык. Ой, что же я тебя не пускаю-то никак за порог?

— Мне можно войти? — зачем-то уточнила она.

— А ты вампир? — Северин прищурился. — Вроде бы не похожа.

— Да не вампир я, — девочка рассмеялась. — Это элементарная вежливость. Вдруг у тебя тут что-нибудь важное происходит, а я мешаюсь, и ты не можешь отказать мне из той же самой вежливости?

— Хорошо. Заходи.

Квартира, как квартира. Три комнаты, одна поменьше — там жил, собственно, он сам, остальные побольше. В них располагались рабочий кабинет отца и его с матерью спальня. Возможно, некоторые бы подумали, что такая квартира слишком большая для маленькой семьи, но они бы ошиблись. Половину квартиры занимал всякий хлам. Старые компьютерные корпуса, кресла и прочий мусор. Так что, свободного места оставалось не так уж и много. Единственным исключением была его комната — в ней всегда царил относительный порядок. Без компьютеров, велосипедов... Только кресло-кровать, надо сказать, достаточно широкое, чтобы на нём с комфортом могли уместиться и два человека. Компьютерный стол, на котором обычно стоял только ноутбук и несколько книг. Шкаф, в котором умещалась вся одежда. Когда-то на его открытых полках была небольшая библиотека, но, когда ему было лет двенадцать — её отдали. Мать сказала, что от них слишком много пыли, а книги можно и в библиотеке взять, а некоторые и в интернете скачать. В результате, теперь всё, что он читал — находилось либо на ноутбуке, либо на телефоне.

Быстро схватив несколько фантиков с кресла, Северин спрятал их в карман. Вроде, теперь в комнате относительно чисто. Ах, да! Он убрал со стола раскрытую книгу.

— Ты проходи, не стой в коридоре, — он уселся на стол, негласно предоставляя девушке право занять кресло.

— Хорошо, — та моментально очутилась в нём, поджав ноги. — А чем ты вообще тут занимаешься?

— Обычно я сижу и читаю. Или учусь, надо же потом на жизнь как-то зарабатывать. Иначе никак.

— Согласна, но неужели ты не выходишь на улицу, не гуляешь с друзьями, в конце концов? — она удивлённо приподняла бровь. — Как можно жить в такой маленькой комнате и добровольно не выходить из неё? Я бы сошла с ума...

— Ну, это ты, а это я. Где ты видишь у меня друзей, с которыми можно гулять? Да и зачем вообще это надо? Тупо бродить по улицам с бутылкой пива на пятерых и считать это крутым? Или сидеть на детских площадках с тем же? Противно! — сам не заметив, Северин соскочил со стола, размахивая руками. — Прошу прощения, просто, ты не первая, кто задаёт этот вопрос.

— Да? А кто ещё задавал его?

— Некоторые люди. И каждый раз начинали доказывать мне, что это и есть настоящая жизнь и что глупо тратить её на что-то другое. Идиоты. Ладно, что мы всё обо мне, да обо мне. Скажи мне, с кем ты приехала? Тот длинноволосый парень — твой брат?

— Да, он мой брат. У тебя волосы не короче.

— Это ладно. Но у тебя есть же семья? Ой. Извини, что спрашиваю. Или только брат?

— Только брат. Единственный, — голос Элли сорвался. — Это ничего, я уже привыкла. Я даже не знаю, как сказать. Да. Они давно умерли. Очень давно, я почти не помню их. Только отдельные воспоминания. Знаешь, как мама берёт меня на руки, как поёт мне перед сном... Я помню, что очень любила их, а теперь даже лица начинают стираться в памяти, — она прикоснулась пальцем к уголку глаза. — Ничего, я уже привыкла.

— Мне очень жаль.

— Я же говорю — я уже привыкла, — Элли пожала плечами. — Это было так давно, что уже и забываю всё. По крайней мере, не так плохо уже становится при мысли об этом.

— Хорошо, — Северин замялся. — Ты в нашу школу теперь будешь ходить?

— Школу? Какую школу? Нет. Знаешь, я никогда не ходила в школу...

— Ты меня разыгрываешь. Я никогда не поверю, что ты, живя в России, не ходила в эту нашу школу, — Северин скопировал её удивлённую гримасу. — За тобой не приезжали никакие органы опёки?

— Представь себе, нет! Но теперь брат говорит, что я обязана идти в школу и научиться контактировать с людьми! Как будто я раньше мало с ними общалась.

— И где же ты тогда училась всё это время?

— По интернету. Лазила везде, читала. Поверь, так можно выучить намного больше, чем в школе. Читала и о порядках в школе. Как ты там выживаешь? Вроде бы, не похож на прирождённого бойца.

— Ты не поняла, я не учусь в какой-нибудь бойцовской школе. Обычная школа, каких тысячи!

— Но ведь там царят волчьи законы! Жёсткая иерархия, постоянные унижения друг друга, равнодушные жестокие учителя! — Элли широко раскрыла глаза, почти крича.

— Это пишут в интернете. На самом деле всё не так уж плохо. Не знаю, как у них там всё это происходит — я уже давно держу дистанцию. Не о чём мне с ними общаться.

— Я тебя, наверное, понимаю.

— Ой! У меня родители пришли! Мама, — Северин неожиданно резво соскочил со столешницы. — Кхм. Как я ей объясню, что делает в моей комнате красивая девочка?

— Скажи, что просто так зашла! — крикнула ему вдогонку Элли.

— Не поверит. О, мам, привет! Как дошла?

Элли скользнула за штору, стараясь ни за что не зацепиться. Затаила дыхание. Если ему будет лучше так, то почему бы не спрятаться? Ей нетрудно, а ему легче. Мало кто бы впустил в дом незнакомую девушку, да ещё и стал бы разговаривать с ней о жизни. Брат говорил, что иногда так делают маньяки. Но они чаще всего бывают взрослыми, а этот мальчик довольно милый. Даже несмотря на то, что он несколько неуверенный... Так что можно с ним познакомиться.

Северин вошёл в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Подумав, запер на ключ.

— Выходи, давай! Я чувствую, что ты здесь! — он улыбнулся. — В прятки играем? Ты за, кхм-кхм, вот этой шторой, — он быстро переместился к окну и провёл рукой по неестественно выгнувшейся плотной ткани.

— Эй! Смотри, куда руками лезешь! — раздался возмущённый голос.

— Прошу прощения, тебя совершенно не видно, — Северин на всякий случай отодвинулся. — Ты хорошо прячешься, теперь надо только тихо вывести тебя.

— Ты меня уже выгоняешь? — Элли выскользнула из импровизированного укрытия и нахмурилась.

— Да нет, ты-то мне не мешаешь. Но мама... В общем, если она тебя увидит, потом не оберёшься расспросов и прочих неприятностей. Ты заходи в любое время. Я всегда рад видеть хорошего человека, — он подмигнул.

— Ладно. Давай, как ты говоришь, выбираться отсюда.

— Давай.

Проверив, ушла ли мать в свою комнату, Северин махнул девочке рукой. Осторожно, стараясь не скрипеть, они быстро миновали полуоткрытую дверь в ванну. Прокрались к выходной двери. Три раза повернуть замок и она уже открыта.

— Послушай. Я даже не думал, что с тобой будет так легко общаться. У меня завтра никого не будет, зайдёшь ко мне? — Северин схватил девочку за рукав куртки. — Ну, если ты, конечно, не занята ничем. М-м-м...

— Я постараюсь зайти. Если мы завтра никуда не пойдём — я обязательно зайду, — она неожиданно прижалась к нему, обняв, и тихо прошептала на ухо: — У меня уже давно не было друга. Хоть мы и только встретились, я попробую получше тебя узнать.

— Мне приятно. Ты на самом деле не ходишь в школу? Не могу поверить...

— Да, на самом деле, — всё также тихо ответила она.

— Ты что там делаешь? — донесся с кухни голос матери, сопровождающийся грохотом кастрюль. — Подойди сюда, поможешь мне?

— Ой, давай, пока! — Северин быстро закрыл дверь и повернулся. — Соседи поднимались, спрашивали, э-э-э... есть ли у нас горячая вода.

— А у них нет её?

— Да вроде есть, не знаю, он странный какой-то.

— Это новый который, с сестрой приехал? Я думала, вы найдёте с ним общий язык. Такой же вид, как у тебя...

— Мама! — Северин закатил глаза, показывая, что этот спор должен остаться в прошлом. — Если у человека длинные волосы, это ещё не значит, что он входит в какую-то секту. И те, кто слушают такую музыку, как я — не обязательно сатанисты!

— Ладно! — та вскинула руки, как будто признавая своё поражение. — Я же просто предположила.

— Отлично.

Понедельник, 2 ноября 2009 года.

Быстро одевшись, он нерешительно открыл дверь. Что, если она сейчас действительно занята чем-то очень важным? А он просто из-за своего эгоизма помешает ей? Не лучше ли, как и раньше, просто почитать или заняться чем-нибудь для отвлечения мыслей?

Чем-то эта девочка отличалась от других. Конечно, продвинутое большинство, узнав о его мыслях, немедленно презрительно бы скривилось. Вот ещё, романтик что ли? Какая 'отличается от других', что это за мысли? Настоящий продвинутый человек не должен позволять таким низким чувствам завладеть его мозгом. Вот сидеть с бутылкой пива, лениво рассуждая о политике — это достойно. А какие-то там чувства — это прерогатива 'отставших от жизни людей'.

Дверной замок провернулся с привычным скрипом, опять песка подсыпали? И почему соседям неймётся? Сделал гадость — сердцу радость. И ведь живут в не таком уж большом доме. Положив ключи в карман, Северин сбежал вниз по лестнице, стараясь не касаться стен. Опять приходили странные женщины и усиленно возили кистями по стенам. Снизу зелёный цвет — сверху белый. Стандартная раскраска, навевающая тёплые тюремные чувства. Так и надо жить людям. Женщины испарились в неизвестном направлении, а вот разводы краски остались, угрожая навеки запечатлеться на любом, кто неосторожно до них дотронется.

Кажется, только он и мать заметили заселение новых соседей. Никому уже нет ни до кого дела, все озабочены исключительно собой, иначе не выжить. Сердце неожиданно громко стучало, отдаваясь в ушах. Неужели он так волнуется из-за какого-то человека? Глубоко вздохнув и решившись, он поднял руку и нажал на кнопку звонка. Прислушался. В квартире стояла такая же тишина. Видимо, звонок они отключили. Ну что ж... Развернувшись, Северин несколько секунд постоял. А потом решительно постучал в дверь.

В глубине квартиры послышалось какое-то движение. Кто-то пробежал по коридору. И всё затихло. Дверь медленно отворилась, и в узкой щели показалось лицо Элли.

— Извини, что я тебя так неожиданно выпроводил!

— Ой! Это ты! Привет, ещё раз. Ты зачем зашёл? — она неопределённо махнула рукой в сторону квартиры. — Мы тут как раз разбираемся. Тут так мало места, по сравнению с нашим прошлым жильём!

— Элли! Кто там у тебя? — донеслось комнаты.

Вслед за этим показался и обладатель голоса. Высокий длинноволосый парень. Тёмные волосы спадали ему на лицо, почти полностью закрывая его. Чёрные джинсы, подвеска в виде черепа, окружённого розами. Чёрная длинная футболка, доходящая чуть ли не до колен. Сам он шёл, подволакивая ноги, сгорбившись, как будто на шее висел тяжкий груз. Подняв длинным ухоженным указательным пальцем чёлку, он исподлобья посмотрел на гостя.

— Привет, я — Ивэн. Это мне ты помогал, да. Ивэн Хит-Саммер. А это — моя младшая сестра — Элли Хит-Саммер. А ты — Северин Кхлой. У тебя очень интересная фамилия.

— Ой, ну хватит! — Элли махнула рукой на неподвижно замершего брата.

— Он всегда такой... странный? — прошептал тот. — Ну, заторможенный?

— Поверь, не всегда. Когда нам пришлось один раз убегать от стаи собак, ой, тебе это будет неинтересно...

— Спроси его, зачем он пришёл! — Ивэн подковылял ближе. — Может, он замышляет что-то недоброе?

— Я всегда замышляю исключительно добрые вещи! Будь спокоен!

— Кхм... Судя по твоему поведению, ты что-то явно скрываешь, — медленно произнёс он. — Элли, ты уверена, что я могу отпустить тебя с ним? Он очень странный тип и может плохо на тебя повлиять.

— Вроде бы, да, — девочка пожала плечами. — Пока я находилась в его квартире — он не попытался причинить мне вред, зачем ему делать со мной что-то теперь?

Ивэн резко убрал руку, отчего относительно чистые волосы вновь упали на лицо, как занавески. Также резко он развернулся на пятке, одновременно припав на колено, оказавшись лицом к лицу с сестрой.

— Ты заходила в квартиру к незнакомому, чужому человеку? Ты же знаешь, что этого делать нельзя! — он приобнял её за талию и подтащил к себе. — В следующий раз предупреждай меня, когда захочешь ещё что-нибудь такое вытворить, ладно?

— Хорошо, я поступила опрометчиво. Может быть, перестанешь ломать комедию и дашь Северину сказать хоть слово?

— Он уже сказал, — Ивэн отпустил сестру и демонстративно вытянул вперёд руки, начав загибать пальцы. — Ровно четырнадцать слов с тех пор, как ты ему открыла дверь!

— Ты сказал их намного больше. Слушай, мы сейчас тут разложимся, и я тебе позвоню. У тебя же есть телефон? — Элли подошла к гостю.

— Конечно, есть. Держи, — порывшись, он извлёк из кармана куртки листочек с одиннадцатью цифрами.

— Целая визитка! — девочка улыбнулась. — Я не заставлю тебя долго ждать, заодно и расскажешь об этой вашей школе.

— Хорошо, — развернувшись, Северин еле сдержал улыбку.

Из-за чего ему стало так весело? Из-за того, что полузнакомая девочка сама решила за него пригласить его на прогулку? Да, окружающие дворы — самое лучшее место для романтических, ой, дружеских прогулок. О! В этом году у нас особо живописные помойки! А, вон, видите? Да! Это местные аборигены с причудливым названием "алкоголики", или, в просторечии "алкаши". Ещё лучше будет нарваться на кого-нибудь из одноклассников. Скабрезные шуточки — самое невинное из того, что они будут делать.

Путь на "свой" этаж занял от силы секунд тридцать. Два лестничных пролёта, и он уже стоит около двери в квартиру. Ключ вошёл в замок на удивление легко.

— Куда ходил? — мать уже стояла в коридоре, грозно сведя брови.

— За минералкой! — в качестве доказательства Северин вытащил из внутреннего кармана куртки небольшую бутылочку с водой.

Припрятана она была уже давно. Всё-таки, интуиция — классная штука.

— Как-то слишком быстро ты, — мать скептически улыбнулась, и отправилась было обратно, но на полпути замерла. — Пойду, приготовлю нам поесть. Отец вернётся утром только...

— Ладно, позови потом?

— Я ещё подумаю! — мать рассмеялась.

Отлично! Теперь у него в друзьях есть девочка, у которой есть братец-псих. Конечно, не пристало обвинять кого-то, не разобравшись получше в человеке. Но... это как взять шизофреника и приказать ему изображать нормального человека. Ладно, раз длинные волосы — можно ещё сказать, что он брат по духу. Но в таком состоянии, такая походка! Да ещё и эти странные обжимания с сестрой... И возраст его не определишь! Из лица видел только глаза, да часть щеки...

А вдруг и он сам превратится в такого же, если не попытается изменить свою затворническую жизнь? Судя по бледной коже братца — он крайне редко выходит на улицу. И правильно делает, если не умеет драться.

* * *

Всё случилось именно так, как она думала! Этот странный мальчик оказался довольно милым, хоть и несколько наглым. Хотя... с его точки зрения, это она наглая. Просто так пришла, зашла в комнату и развалилась на кресле, оставив его сидеть на столе. Брат бы никогда так не сделал, согнал бы на пол.

А он, напротив, ещё и прибежал, извинился... Может быть, не все люди такие? Оказывается, не все они такие плохие и мелочные.

— Хотя бы ради меня ты мог не показываться в таком неприглядном виде? С точки зрения местных жителей место тебе — в психушке! — против воли, губы растянулись в улыбке.

— Никто не может видеть моего лица!

— Я же говорю...

* * *

Что делать, когда делать ничего не хочется? Вроде бы есть много дел, относительно важных для тебя лично, но всё равно ты просто сидишь за компьютером, листая страницы сайтов. Википедия, без сомнения, хорошая штука, но если ты зашёл узнать, что такое углеводы — то неизбежно очнёшься, смотря на изображение какой-нибудь желтой птички с непроизносимым названием.

Элли. Вроде бы, он знаком с ней всего лишь около полутора часов, а она уже занимает в его мыслях значительное место. Если бы он был компьютером, то она бы занимала процентов шестьдесят памяти.

Что-то в ней не давало покоя. Да, во многих книгах так пишут, но здесь-то совсем другое! Покоя не давала не "любовь с первого взгляда", не "странное чувство, что они были знакомы очень давно". Просто он уже давно не общался с людьми. Не с буквами, набором пикселей, за которыми мог скрываться кто угодно, а с живым человеком, который не оттолкнёт его сразу же, не высмеет. А тем более, с девочкой. Маленькая, хрупкая Элли, добрая, с которой так легко говорить — это предел мечтаний! Северин улыбнулся. На память пришёл случай, когда он в последний раз попытался заговорить просто так с девочкой из класса. Мучительная невозможность подобрать слова, неожиданно возникшее чувство отвращения, поднявшееся откуда-то из глубины души... А с Элли...

Делать было совершенно нечего. Северин тяжело поднялся, разминая затёкшую ногу, и подошёл к окну. И там ничего нового, разве что куда-то уехал сосед с нижнего этажа. На его место мгновенно попыталась заехать какая-то чёрная машина. Сосед остановился и начал выяснять отношения. Справедливость торжествует!

Чем же заняться? Взяв книгу, полистал её и бросил обратно на стол. Телефон в кармане завибрировал, заставив подскочить.

— Сев, привет! — голос Элли звучал настолько радостно, что настроение поднялось само собой. — Ты ведь свободен? Может, прогуляемся по району, ты мне покажешь, что тут где?

— Привет, — Северин улыбнулся, наверное, первый раз за эту неделю. — Конечно, свободен. А что скажет твой брат?

— А! Не слушай его, он всегда такой странный. Так ты идёшь? Я тебя подожду, если что! Или мне к тебе зайти?

— Несколько минут, я поем и зайду за тобой, хорошо?

— Ну, ладно. Я буду ждать, — Северин мог поклясться, что она подмигнула ему в трубку. — Давай, пока!

Положив телефон в карман джинс, он поплёлся на кухню. Вроде бы, мать звала его минут пять назад. И правда, она уже сидела за столом, бросая многозначительные взгляды на тарелку.

— Я приготовила тебе макароны. Возьми котлеты со сковородки, я их оставила, чтобы не остыли.

— Хорошо.

Наколов несчастную котлету на вилку, он перебросил её в тарелку. Налил чая.

— Я схожу сейчас к кое-кому? Ладно? — Северин отхлебнул напитка, проверяя, достаточно ли он сладок. — Надо ещё чуть-чуть... — пробормотал он.

— К кому это?

— К другу. Обещал ему помочь немного. Никто не способен выучить что-нибудь сам...

— Не замечала раньше за тобой такой любви к ближним своим.

— Ладно. У меня появилась девушка, и я пойду на свидание. Веришь?

— Едва ли. Не думаю, что тебе могут понравиться девушки, которых ты видишь в нашем городе. Полное бескультурье. Они не понимают, что таким образом удаляются от Бога...

— Ага. Мы все крайне удалены от него. Но некоторые, без сомнения, приближаются, раздавая листочки.

— Это лишь внешняя сторона. Ты ещё слишком мал, чтобы понять всю суть, — невозмутимо заметила мать.

Такие дискуссии были обычным делом. Никто не обижался, каждый признавал мнение другого. Другое дело — отец. Когда приходил он — споры замирали. Чаще всего он спал. Или ковырялся в компьютерах. Странная работа для мужчины лет сорока. Но она приносила деньги и достаточно большие, а это было самым главным. Мать работала продавцом и, опционально, Возвещателем. Так пафосно именовались люди, ходящие по улица недружелюбного города, и возвещающие о Боге и его Царствии. Некоторые за долгие годы хождения по особо опасным районам приобретали неплохие навыки бега с препятствиями да ещё и с утяжелением. Тоже неплохое занятие.

— Ладно, я пошёл. Вернусь поздно, если вернусь. Может, останусь там жить, — Северин аккуратно положил тарелку в мойку. — Ты не мой посуду, я приду, помою.

— Да? Мне несколько часов, или сколько ты там собираешься ходить, ждать? Нет уж, лучше я.

— Как хочешь, — Северин изобразил лёгкую улыбку, на самом деле, мыть посуду совершенно не хотелось. — Ладно, я пошёл!

— Не забудь шарф одеть, на улице холодно!

— Да знаю я!

Действительно захватив с собой шарф, он выскользнул в дверь. Несколько раз повернул замок и проверил, взял ли телефон. Сенсорный экран отозвался еле заметной вибрацией.

— Ты уже выходишь? — одним своим звучанием голос Элли вскрывал панцирь безразличия — Я тебе навстречу поднимусь!

Не успела она договорить, как они столкнулись на лестничной площадке. От удара пальцы разжались и телефон выпал.

— Ой, прости! — Элли подхватила его и вручила хозяину. — Куда пойдём для начала?

— А куда ты больше хочешь?

— Ну... я не знаю, — девочка смешно сморщилась. — Я же тут никогда не была, поэтому и прошу тебя показать мне наиболее интересные места. И места, где лучше не появляться, — она подмигнула.

— Честно говоря, в этом районе вообще не стоит появляться. Никаких перспектив. Но... Мгм... Я могу показать несколько относительно хороших мест!

— Подожди тогда, я денег с собой захвачу, — Элли на несколько секунд скрылась в квартире. — Знаешь, я всегда мечтала погулять с нормальным человеком.

— Ты считаешь меня нормальным?

— Конечно! А это не так? — девочка подмигнула и съехала по перилам на следующую площадку.

— Эй! Так нельзя делать! А если ты упадёшь? — взволнованно крикнул Северин. — Что мне тогда делать?

— Да не бойся не упаду! Давай, догоняй!

Совершенно неожиданно Элли сорвалась с места и побежала вниз по лестнице.

— Дурная девчонка, упадёт, сломает себе что-нибудь, — только успел пробормотать он, бросаясь вслед за ней.

Впрочем, далеко бежать не пришлось — дом был трёхэтажным. Да ещё и с новомодным домофоном с удивительно маленькой кнопкой выхода. Если не приспособился, пока нажмёшь на неё — пройдет достаточно времени. Достаточно для того, чтобы поймать тебя.

— Не бегай по нашим лестницам, можешь упасть, — Северин прошептал в мягкие светлые волосы, хватая Элли.

— Не упаду, не беспокойся. Ой! Вот, блин!

Открыв дверь, Элли отшатнулась, прикрывая глаза руками.

— Что такое? Давно на солнце не была?

— Нет, — прошипела она сквозь сжатые зубы. — У меня на свету болят глаза, а тут ещё так внезапно, — прикоснувшись к лицу кончиком пальца и что-то пробормотав, она накинула капюшон.

— Так носи тёмные очки?

— Это будет некрасиво! — Элли повернулась к нему и недоумённо вскинула брови. — Ты представляешь меня в чёрных очках?

— Не совсем...

— Они скроют мои глаза! А мне этого не хочется.

— Ладно, хватит разговоров, пора сражаться, в смысле, показывать тебе наш район.

На улице, как всегда, потерянно бродила группка оранжевых дворников. У нескольких были щётки на длинной рукояти. Видимо, ими они наводили на вечно грязных тротуарах окончательный лоск. Один, самый хилый из всех, с важным видом нёс на плече лопату. Остановившись и с достоинством поставив её на землю, не забыв ударить железной частью по асфальту, он приветливо помахал Элли и изобразил нечто, похожее на голливудскую улыбку. Вкупе с многодневной щетиной выглядело это несколько странно.

— Не обращай внимания, они всегда такие приветливые, — прошептал Северин.

— Да ладно... Здравствуйте!

— Здравствуй, девушка! Откуда будешь?

— Оттуда, куда добираться много недель, — Элли подмигнула и подошла к нему поближе.

— Пока, девушка! Заходи, если что!

— До свидания.

— Ты зачем с ним говорила?! — Северин не находил себе места. — А если бы он тебя...

— Да что он со мной сделает?! Пошли лучше вон в тот милый лесок.

— Я как раз хотел тебя туда сводить...

Унылые дворники остались позади.

Место, где жил он, было примечательно тем, что около него имелся самый настоящий лес. Как положено стандартному лесу, около которого много домов — он был изрядно облагорожен пластиковыми бутылками и знаками, предупреждающими о нечеловеческих муках, ожидающих каждого, кто дерзнёт загрязнить его. Знаки встречались в самых неожиданных местах. На высоте пятнадцати метров, прибитые к соснам. Полузакопанные в землю.

Но всё равно, в "ближней полосе" стабильно проводились пикники, пробежки блюстителей здорового образа жизни. В "дальней полосе" иногда убивали неосторожных людей, но всем было всё равно.

Все эти происшествия оставались на уровне слухов. Какая-то бабушка услышала от проходящих мимо милиционеров что-то насчёт тела и леса... И находилась новая тема для разговоров за бутылочкой пива, на которую хватало остатков пенсии.

И всё равно, лес встретил их унылым молчанием. Многочисленные гуляющие на протяжении чуть ли не века распугивали птиц и теперь, чтобы увидеть хоть одно гнездо — надо было пройти чуть ли не на километр вглубь.

Элли как будто не замечала бутылок, заполонивших землю. Она подошла к первому попавшемуся скрюченному дереву и обняла его, как старого друга.

— Стой! Оно наверняка грязное!

— Ну и что? — девочка обернулась и непонимающе хлопнула веками. — Оно же дерево. Оно живое!

— М-да, — это Северин пробормотал себе под нос.

Не хватало ещё потерять такого друга, каким обещала стать эта милая девочка.

* * *

Элли пребывала в крайне хорошем расположении духа даже несмотря на липкую грязь, в которую превратилась лесная дорожка! Уже даже трудно было разглядеть цвет её новеньких кроссовок! Когда Элли вышла из квартиры — они чуть ли не блестели в свете лампы. Теперь же, они напоминали скорее комок глины.

— Давай, покажу нашу спортивную полянку. Если мы там, конечно, не утонем теперь.

— И это спортивная площадка? — удивлённо произнесла Элли, усилено обтирая обувь о плотный сугроб.

— Это сейчас ноябрь. В короткие проблески лета по ней даже можно бегать, — мрачно заверил её Северин. — Ты ведь тут надолго? Дождёмся лета — тут будет намного лучше.

— Слушай, нельзя постоянно искать во всём только плохое!

Девочка резко развернулась, оказавшись очень близко от него. Настолько близко, что он мог разглядеть даже покрасневшие капилляры в её зелёных глазах, красноватые веки.

— Если везде видеть плохое — рано или поздно, либо пустишь себе пулю в висок, либо сойдёшь с ума. Ты понимаешь это?

— А что хорошего я могу видеть в этом мире?! Несправедливость? О, как же много хорошего! Почему-то именно я не смогу добиться ничего, почему-то именно тут нельзя выйти наверх, никого не подставив, никому не отвалив денег! — он взмахнул рукой.

— Кажется, я поняла, о чём ты говоришь. Но ты не совсем прав. Но даже если так. Почему тебе просто не притвориться, что ты такой же, как они? А потом уехать в другую страну?

— Я не могу притвориться. Мне даже общаться противно с людьми, которые меня окружают. Без преувеличения, ты — первая, с кем я так просто разговариваю. Остальные... да что остальные? Я учусь в восьмом классе, так? Ты, теоретически, тоже. А ты знаешь интересы моих одноклассников? Единственные темы, на которые они говорят в школе — кто сколько выпил и как круто это сделал. Как потом спал. Никто, совершенно никто не думает об учёбе, наоборот, винят учителей, когда обнаруживается, что никто ничего не знает. И при этом смеются над теми, кто интересуется другими вещами. Знаешь, как меня называют? Психом, ненормальным. Советуют лечиться, только потому, что мне неинтересно то, что интересно им!

— Я понимаю тебя, — Элли положила ему руку на плечо. — Именно поэтому ты ни с кем не общаешься. Поверь, всё не настолько плохо. Стоит лишь поискать, и ты обязательно найдёшь множество хороших людей!

— Естественно. Только все они где-то там. Далеко. Не здесь. Хотя нет, я ошибаюсь, ты хороший человек, но каким-то образом тебя угораздило приехать сюда.

— Ты правда считаешь меня хорошей? — Элли смущённо опустила глаза.

— Считаю. Ладно, проехали. Давай, лучше покажу нашу школу — тебе же туда ходить после каникул?

— А у вас уже начались каникулы?

— Да. Ой! Какой же я идиот. Нам сегодня должны были выдавать дневники, а я ушёл, — Северин стукнул по стволу растущего рядом дерева. — Впрочем, ну его. Зато я встретился с тобой, — он подмигнул.

— Значит, тебе лучше там не появляться. Тут есть ещё какие-нибудь интересные места. Ну... — она мельком бросила взгляд на 'спортивную площадку' и сморщилась. — Получше этого.

— Даже не знаю. Где-то рядом есть Дворец Культуры. Такая здоровенная серая коробка с огромными окнами. Хочешь взглянуть?

— Пожалуй, нет, — Элли вновь поморщилась. — Скажи, тут есть близко какая-нибудь церковь?

— Ближайшая на другом конце района. Но уверяю тебя, святости в ней ни на чуть. Всё перебивает жажда денег.

— Я была знакома с одним священником, который нашёл зарытый мешок с золотом. У него у знакомого дочь умирала от какой-то болезни. И ему нужны были деньги, он искал их везде. И нашёл. Это тоже преуменьшило его святость?

— Не знаю. Никогда не задумывался, это совсем другое. Тут им просто нужны деньги и всё. Без благородных целей.

— Ты лично видел это? Не стоит обвинять незнакомых людей в пороках только потому, что так делают все, — Элли подошла к нему ближе. — Это всё равно, что сказать, что все такие же, как я девочки — глупые.

— Всё равно, я не думаю, что современные священники действительно такие хорошие, как ты говоришь.

— Не люблю такие споры. У меня есть предложение получше. Давай, я познакомлю тебя с моим братом? На самом деле, он очень добрый. Просто немного странный.

— Да уж, я это заметил. Но, если ты говоришь, что он действительно не опасен, я приму твоё приглашение.

В последний раз посмотрев на полузатопленную талым снегом спортивную площадку, они пошли обратно.

— Знаешь, мне кажется, что в тебе есть что-то странное, — задумчиво пробормотал Северин, когда они подходили к поломанной детской площадке. — Когда я смотрю на тебя... У тебя как будто мышление отличается от людей. Я не говорю, что ты — псих, я хочу сказать, что ты по-другому смотришь на мир!

— Да нет, что ты. Я самый настоящий псих! — Элли неожиданно рассмеялась и запрыгнула на качели.

Раскачавшись, она подождала, пока они вновь вознесутся в высшую точку и резко оттолкнулась от сидения. Её тело изогнулось в полёте. Несколько секунд, и она приземлилась прямо на лесенку.

— Правда, классно? У вас тут так много этих штук! Турников, правильно? А тут есть какой-нибудь подвал заброшенный? — она спрыгнула на землю.

— Ты гимнастка, что ли?

— Ну, наверное, есть немного, — Элли пожала плечами.

— Подвалов у нас нет. А тебе зачем? — Северин отошёл в тень от раскидистого дерева.

— Да так, — девочка посмотрела на окно своей квартиры. — Думаю, мне пора идти. Потом, если смогу освободиться, позвоню тебе.

— Я буду ждать, — он улыбнулся.

— Ага, — ещё раз бросив взгляд наверх, она убежала.

* * *

Прислушавшись, можно было различить странные звуки снизу. Как будто кто-то усилено сверлил потолок. Потом начал стучать молотком по стене.

— Они там что, ремонт устроили?..

Громко хлопнула входная дверь. Видимо, отец пришёл.

И вправду, вслед за этим раздались крики, в его привычке было поднимать на ноги весь дом, когда он приходил.

— Эй! Выходи сюда! — прокричал он. — У меня для тебя новости!

— Привет, — пробормотал Северин. — Что за новости?

— Кто тут у нас из школы сбегает?! Твой учитель говорит, что вообще не видел тебя на уроках в последние четыре месяца!

— Неправда, он так не мог говорить. Лично я помню всё, что я делал.

— Ты со мной спорить намерен? Или ты хочешь сказать, что я вру?!

— Может быть. В любом случае, ты ошибаешься, я ушёл только сегодня, потому что у меня болела голова. И нечего меня обвинять во всех смертных грехах.

— Засунь подальше своё недовольство, убирайся, пока я не вышел из себя! — лицо отца побагровело, руки сжались в кулаки.

— Ну и отлично! Если тебе просто хочется с кем-нибудь поругаться, иди во двор и найди какого-нибудь алкаша. Хоть мир лучше сделаешь.

Увернувшись от подзатыльника, Северин захлопнул дверь, заперев её на замок.

— Выходи!

— Нам не о чём разговаривать.

Он упал на разобранное кресло. Интересно, почему всякий раз, когда случается что-то хорошее, за этим обязательно следует вот такое? К чему всегда нагнетать обстановку?

Всё-таки, Элли очень странная. Может, она воспитывалась в какой-нибудь очень богатой семье, иначе с чего она так радостно смотрит на мир? Вполне возможно, что она просто приехала 'отдохнуть'. В какой-то книге писали о таких причудах богатых родителей. Отправлять своих детей в бедные районы, чтобы они увидели, как живут те, кому не очень повезло в жизни. Жаль, если так.

Но она ещё и выполнила несколько акробатических трюков явно не для того, чтобы покрасоваться! Ясно чувствовалась её детская радость. У других девушек такого не наблюдалось, один расчёт, одна ложь всем и самим себе.

А с появлением чуть ли не в каждом доме интернета стало ещё хуже. Если раньше каждая из них варилась в собственном кругу собутыльников, в смысле, собеседников, то теперь все они объединились в мощный коллективный разум. Тысячи однотипных цитат, прославляющих моральное разложение. Гордыня, похоть... Как они себя выносят?

— Эй! — прошептал кто-то.

— Что за...

Северин вскочил, выхватывая из кармана нож. Обыкновенный складной нож, если что, никто не сможет доказать, что это — оружие. Вряд ли, конечно, он им воспользуется, но хоть какое-то утешение.

— Ты с ума сошла?

По неведомой прихоти архитектора, рядом с окном его комнаты проходила пожарная лестница. Слишком далеко, чтобы залезть в квартиру без опасности для здоровья. Но тренированный человек сможет преодолеть это расстояние...

— Да вроде нет ещё, — также тихо прошептала Элли, залезая в форточку.

— Мне кажется, что да. Тут третий этаж, упадёшь, костей не соберёшь! Ты же могла просто позвонить! Я бы спустился! Тем более, у меня сейчас отец дома. Знаешь, что будет, если он тебя увидит?

— Ты не рад меня видеть? — уголки её губ поползли вниз.

— Подожди, подожди! Конечно, рад...

— В таком случае, ты будешь не против, если мы с тобой ещё немного погуляем? Просто пройдёмся? М?

За окном уже темнеет, вся семья в сборе. Как он объяснит своё внезапное желание пойти погулять? Или, к дьяволу всё это? Почему он всегда должен придерживаться какого-то одного пути? Украдкой засунув нож под кресло, он решился.

— Ладно, я сейчас предупрежу своих, ты меня минут пять подожди?

— Подожду, будь уверен.

Прежде чем Северин успел остановить её, Элли метнулась к открытому окну и выпрыгнула. Вернее, так могло показаться с первого взгляда. На самом деле она каким-то образом оказалась на пожарной лестнице и подмигнула ему.

— Она очень странная, — пробормотал он, одеваясь.

Быстро написав записку на большом жёлтом листе и поставив её около лампы на письменном столе, Северин осторожно вышел из комнаты. Прислушался. Голоса родителей доносились с другого конца квартиры. Также аккуратно ступая по старому полу, чтобы не скрипнула ни одна половица, он прокрался к вешалке с одеждой и выскользнул за дверь.

Отлично. Половина дела сделана. Теперь, если что, можно будет сказать, что крикнул им, но они не услышали. Или, что оставил записку, это будет абсолютной правдой. Если, они, конечно, опять не поссорятся — тогда вообще забудут обо всём на свете.

Элли ждала его около подъезда. Не успела закрыться дверь, как она уже подлетела и сжала его в крепких объятиях

— Ах-х! Ты сломаешь мне рёбра! — Северин кое-как успел подхватить девочку, когда та повисла на нём. — Всё-таки, скажи, почему именно я?

— Ты первый, кого я увидела, — Элли слезла и невинно пожала плечами. — Тем более, с тобой интересно.

— Правда?

— Зачем мне врать?

— Да вроде бы, незачем, — он махнул рукой. — Честно говоря, я даже рад, что могу поговорить с хорошим человеком, да ещё и девочкой.

— Слушай, у меня появилась отличная идея! — Элли неожиданно повернулась к нему. — У вас есть тир?!

— Есть около леса, — Северин пожал плечами. — Но у меня денег нет...

— У меня есть, — девочка подмигнула. — Показывай, где он! Ты умеешь стрелять?

— Гораздо лучше я умею лежать или сидеть на кресле, — мрачно заверил её он. — Стрелять получается гораздо хуже.

— Научу. Давай уже, чего мы стоим?!

Под вечер на улице темнело так быстро, что казалось, будто с каждым шагом уходишь все дальше вглубь незримой пещеры. Всё дальше и дальше, пока не понимаешь, что совершенно ничего не видно.

Тир представлял собой обыкновенный большой сарай, в котором какой-то умный предприниматель создал себе источник дохода. Три пневматические винтовки, пистолет, да старый арбалет. Вот и весь арсенал. За особую плату можно было пострелять из лука.

Северин был в нём всего лишь раз пять за всю жизнь и каждый раз упускал в молоко большинство пуль. То ли виной были дрожащие руки, то ли он не мог сосредоточиться. Но стрелял он всё равно плохо. Может, хотя бы присутствие Элли заставит выложиться на полную?

Дверь заскрипела, когда девочка легонько толкнула её. Под потолком висело несколько ламп, освещающих тир желтоватым светом.

— Кхм-кхм. Приветствую. Желаете пострелять? — из темноты вышел грузный мужчина.

— Нет, потанцевать балет, — Элли мило улыбнулась. — Прошу прощения, на самом деле мы пришли именно за этим.

— Вы явно озорница, юная леди, — мужчина вернул улыбку. — Прошу за мной.

Из-за стойки было извлечено две винтовки и коробочка с патронами.

— С вас восемьдесят рублей. С каждого, — получив от Элли две сотенные купюры, он выложил ей четыре бумажные купюры.

— Смотри и учись, — весело прошептала она, вскидывая винтовку и прикрывая один глаз.

Секунда. Выстрел.

— Юная леди! Неужели вам улыбнулась удача? — восторженно воскликнул хозяин тира. — Попробуйте ещё раз!

И вновь пуля легла точно в середину мишени.

— Если у вас получится также ещё восемь раз, я дам вам ещё десять патронов бесплатно! В вас кроется талант снайпера!

Раз за разом Элли переламывала винтовку и загоняла патроны. Ещё пять пуль легли в середину мишени. Шестая чуть отклонилась, попав в стык между чёрным и белым.

— Ладно, мне пока что надоело, давай ты теперь, — Элли передала Северину винтовку. — Главное, не целься долго и стреляй на выдохе.

— Спасибо за ценные указания...

* * *

Если бы кто-нибудь сказал ему, что он будет весело проводить время с полузнакомой девчонкой, да ещё и таком месте, он бы только мрачно посмотрел на шутника и продолжил читать. Но сейчас именно это и произошло! Он всё ещё не мог в это до конца поверить.

— Где ты шлялся?

Отец стоял около порога, не давая войти. Северин огляделся. Если сейчас выйдет кто-нибудь из соседей — потом разговоров не оберёшься.

— Ходил гулять.

— Что-то за тобой раньше такого не наблюдалось, — отец внимательно осмотрел его одежду. — А это что за фигня?!

Со второго раза у него получилось подцепить длинный светлый волос. Северин сглотнул. Он не помнил, чтобы Элли прикасалась к нему своей шевелюрой.

— А, так у тебя появилась девушка... — отец усмехнулся и подмигнул ему. — Ну что ж, заходи, рассказывай, как там у тебя что. Внуков-то, надеюсь, не будет пока что?

— Хватит, — он чувствовал, как лицо начинает пылать. — Ты прекрасно знаешь, что я не люблю такие разговоры. Она — просто друг.

— Да ладно. Я ведь тоже был в твоём возрасте, знаю, как там у вас всё.

— Ты — не я. Слушай, я не хочу обсуждать эту тему. Тем более, с тобой.

— Почему это? Если ты не забыл, я, это, твой отец!

— Почему?! Да потому что ты всё сводишь к одной теме, постоянно всем недоволен! Прости, но я не в настроении обсуждать мою подругу с тобой. Она — единственный лучик света, который у меня пока что есть, — проскользнув мимо отца, он зашёл в комнату.

— А, опять запираться, да?! — на запертую дверь обрушился кулак отца. — Уйдёшь когда, я выпилю этот чёртов замок!

— Я намерен сейчас заниматься, а не выслушивать твои очередные нравоучения, — крикнул Северин. — Оу. Привет, — это он произнёс уже тише.

Элли безмятежно сидела в его кресле, подвернув под себя ноги и поглощая через трубочку какой-то сок.

— Надеюсь, тебе приятно моё общество? — она разорвала уголок твёрдого пакета и пошевелила пальцем внутри него, счищая со стенок остатки густого сока. — Мне так скучно постоянно сидеть в квартире. Тем более, Ивэн постоянно нудит об осторожности, о том, какие тут плохие люди. Пока мы с тобой гуляли, смотрела на людей. Обычные, как и везде. Разве что какие-то суетливые и больно уж мрачные.

— Я тоже мрачный и суетливый? — Северин присел на пол.

— Ты мрачный. Как будто считаешь, что весь мир только и делает, что ненавидит тебя. Видимо, все в этом месте так считают. Ты можешь подробнее рассказать мне о том, как проходит учебный день?

— Хм. Ты уверена, что хочешь об этом узнать?

— Естественно, мне же скоро идти туда, — Элли пожала плечами. — Давай, я никуда не тороплюсь, а твой отец только что лёг на кровать во второй комнате.

— Как ты это узнала?

— У меня хороший слух, — девочка пожала плечами. — Если бы ты был таким же, как я — у тебя был бы такой же.

— Каким это "таким"? — Северин прищурился. — Иногда мне кажется, что ты не из этой страны. Слишком порядочная. Скажи ещё, что ты книжки читаешь...

— Естественно, читаю. Что мне ещё делать? Интернет даёт много возможностей. Но ты не рассказал, как проходит обычный день в школе. Помоги девочке социально адаптироваться? — Элли улыбнулась, заправив выбившуюся прядь за ухо.

— Ладно, ладно. Почему-то я тебе верю. На самом деле, всё не так уж и страшно. Мы приходим, ждём учителя на первый урок. Урок проходит. Опять ждём, и так, пока не закончится лимит. Естественно, полные энергии молодые люди не могут усидеть спокойно и на этажах очень часто творится адский кутёж. Учти, я не хочу тебя пугать, но раз ты девочка — к тебе явно начнут приставать некоторые особы. Впрочем, если ты можешь залезть ко мне в форточку, то для тебя не составит труда их отшить. Если ты когда-нибудь решишь пойти учиться, как все люди...

— Я переломаю им кости! — Элли оскалилась. — Они, хм, будут молить меня о пощаде, да, — она рассмеялась. — На самом деле, я вроде бы ходила полгода в детский сад. Мне, наверное, лет пять было... Потом меня почему-то забрали.

— А где ты всё это время жила?

— Я не знаю, можно ли мне это говорить, — девочка понурилась. — Ты ведь не обидишься?

— Нет, конечно.

Элли резко отвернулась. Сильно сжала пальцы так, что они побелели.

— Слушай, мне надо идти, давай, завтра опять встретимся? Я к тебе утром зайду часов в восемь.

Не говоря больше ни слова, она метнулась к форточке. Тело её с удивительно ловкостью проскользнуло в небольшое отверстие. Метнувшись к окну, Северин успел увидеть, как она хватается руками за лестницу и, быстро перебирая руками, слезает на этаж вниз и вновь залезает в окно, но уже в своё.

Да уж. Она явно занималась какими-то боевыми искусствами.

Понедельник, 2 ноября 2009 года.

Она ещё никогда не была так рада. Приехать в незнакомый город и сразу же познакомиться с таким хорошим человеком! Он не смотрит на неё, как будто сейчас набросится и начнёт раздевать, он не вещает о Спасении и богомерзких тварях, которых обязательно уничтожит пылающий меч возмездия. Он даже не удивился, когда она чуть не раскрылась.

Ивэн уже объяснил, что нормальные люди не ходят в гости по пожарным лестницам и не залазят в окна. Обычно, они стучатся в дверь. А Северин, наверное, даже не обратил внимания на эту маленькую странность. Может, можно будет и дальше так приходить? Тем более, родители у него странные очень.

Если в его квартире царит спокойствие, перемежаемое унылостью, то выйдя в коридор, она сначала хотела убежать обратно и выйти через окно. Такое ощущение, что тут каждый ненавидит другого и себя самого. Удушливая, затхлая атмосфера безысходности и злобы. Она и сама жила в таком, но смогла вырваться из порочного круга.

Никогда день ещё не проходил так быстро! Казалось, только что она первый раз заговорила с ним, и уже на землю опустилась ночь.

Элли чуть виновато прикрыла веки и обернулась на брата. Тот уже не ломал комедию, как нормальный человек забрал волосы в хвост, и сидел, углубившись в какую-то книгу. Перевёл взгляд на неё и напряжённо кивнул.

— Ты сегодня во сколько придёшь? — бросил он через плечо, вставая.

— Не знаю, — Элли пожала плечами, чувствуя, как ей становится нехорошо. — Если на меня никто не нападёт, то скоро. Надеюсь, тут нет маньяков.

Легко поднявшись, она вновь одела потёртые, но зато крепкие джинсы и лёгкую курточку.

* * *

Вторник, 3 ноября 2009 года.

— Ой, что деется-то на свете белом! — проходящая мимо старушка всплеснула руками и поспешно засеменила дальше.

Вскоре вокруг тела, лежащего посреди проезжей части, образовалась целая толпа. Точнее, вокруг двух тел.

Довольно крепкий мужчина с ножом в руках и разорванным горлом. Особо впечатлительные, только посмотрев на него, отворачивались. Рядом лежала собака. Обычная дворовая, беспородная, стаи каких постоянно ошиваются вокруг теплотрасс. Несколько ран на шее и боках ясно давали понять, что мужчина пытался защититься. Но не смог, вся морда собаки была забрызгана кровью.

— Никак уследить не могут! Мрут люди ни за грош! — продолжала распинаться вновь подошедшая старушка. — Вон, был у меня молодец! Так его бык на рога поднял! Прям в зад ему рогом, тот и помер! Что же деется, то на свете, что ж деется! — взмахнув котомкой, она пошла в обратную сторону, довольная произведённым эффектом.

Наконец, кто-то догадался позвонить в полицию.

Спустя полчаса приехала легковушка, из которой уныло выбрались двое слуг закона. Скопление народа не давало пройти. Отодвинув недовольно дёрнувшего рукой мужчину, они ввинтились в толпу, активно толкаясь локтями и отпихивая особо любопытных граждан. Около тела люди расступались сами. Смотрели в глаза, как будто говорили: "Быстрее! Мы знаем, что сейчас вы всё решите!"

— Ну и что у нас тут? Очередной алкаш сдох? — лениво вопросил более молодой. — Расходитесь, расходитесь, кому говорят! Это дело милиции!

Присев, он внимательно всмотрелся в лицо трупа. На лице того всё ещё застыл страх, смешанный с недоумением. Может, он так и не смог понять, что был убит обычной дворнягой?

— Ты не там смотришь, — старший с достоинством проглотил последний кусок булочки и склонился над трупом. — Во-первых, он не алкаш. Видишь, одежда какая? У алкашей такой не бывает. Он неплохо зарабатывает, это два, я видел такие туфли и не могу себе позволить их купить, не ужимаясь ни в чём. И, в-третьих. Видишь? — он ткнул пальцем в сторону виднеющегося позвонка. — При такой ране вокруг него всё должно быть залито кровью. Вообще всё, тут повреждены эти, как их? А, вот, артерии. Из них кровь должна бить, как из прорванной трубы под давлением. Или собачка любезно вытерла всю кровь, а только потом изволила умереть?

— Нифига не понял. Ты хочешь сказать, кто-то выкачал из него всю кровь? — младший милиционер неловко улыбнулся. — Это невозможно.

— Естественно, невозможно, — ответил старший. — Скорее всего, его прибили дружки по торговле наркотиками, а потом привезли сюда, поймали и зарезали собаку. Это же простейший способ замести следы. Чего делать будем? Так оставим, или в отделение отправим? Блин, кто сюда девчонку пустил?

Из подъезда вышла больного вида девочка. Беззаботно что-то напевая себе под нос, она прошла мимо трупа. И оглянулась.

С лица её враз сошла краска, она зашаталась и слепо вытянула руку в поисках опоры.

— Не бойся, всё хорошо, — как можно теплее прошептал старший милиционер, подхватывая её и усаживая на залепленную газетами скамейку. — Ты откуда?

— Подождите.

Видно было, что девочке плохо. На лбу выступила испарина, грудь судорожно вздымалась. Поймав себя на том, что скользит взглядом по её фигуре, подчёркнутой пояском на тоненькой курточке, он смущённо прикрыл глаза. У него дочь почти такого же возраста, а он заглядывается на чужих дочерей.

— Тебя как зовут? — максимально участливо спросил он. — Ты знала этого человека?

— Элли, — еле слышно прошептала девочка, поглубже натягивая капюшон. — Нет, не знала. Откуда мне его знать. Простите, я просто не могу смотреть на кровь, — она приоткрыла глаза и заслонила их рукой, как будто свет, пробивающийся из-за туч, был слишком ярок. — Вы мне не поможете дойти до квартиры? Вряд ли я уже смогу сегодня куда-нибудь пойти.

Попытавшись встать, она пошатнулась, едва успев вцепиться в заботливо подставленную руку. Вся бледная, кажется, её бросало то в жар, то в холод. Ему уже не раз приходилось вытаскивать молодых девушек, которых уломали принять какое-нибудь вещество. Уверяли, что будет "просто очень круто!". А в результате почти такие же трясущиеся руки и неспособность осмысленно связать и двух слов. Но тут-то совсем другое. Подхватив девчушку на руки, милиционер осторожно вошёл в подъезд.

— Ты где живёшь?

— На втором этаже, в двенадцатой квартире, — еле слышно прошептала она.

Несмотря на то, что она весила слишком уж мало для своего возраста, поднять её на два пролёта оказалось не очень легко. Сказывалось многолетнее пренебрежение тренировками. Осторожно обойдя кучку из окурков, милиционер ссадил девочку, приобняв, чтобы не упала. Нажал на звонок. И ничего.

— Вам что-то надо? — устало спросили его.

С верхнего этажа спускался хмурый парень. Если бы милиционер был чуть консервативнее, он презрительно бы подумал про него: "Неформал, идиот малолетний!"

— Ох! Что с ней?! — он в долю секунды оказался рядом с находящейся на грани потери сознания девочкой. — Элли, что с тобой?!

— Можете оставить меня с ним, — слабо проговорила она. — Я его давно знаю. Он. Он мне поможет.

— Хорошо.

Осторожно передав девочку с рук на руки, милиционер проследил, как пара поднимается наверх. Всё-таки, странная нынче молодежь пошла...

* * *

Элли повисла на нём, не пытаясь сделать ни шага. Просто обхватила его за шею, как последнюю надежду и полностью расслабилась. Что же делать?! Крепко обняв девочку за талию и внутренне замирая, Северин попытался сделать шаг. Получилось неплохо. Хотя. Подхватив её на руки, он преодолел пролёт. Хорошо, что дверь так близко к лестнице. Иначе руки бы не выдержали — они всегда пренебрегал физкультурой. Поставив Элли на подкашивающиеся ноги, отчего она полностью повисла на нём, он нашарил в кармане ключи.

— Я на самом тебе не помешаю у тебя в квартире? — прошептала девочка.

— Да, всегда рад тебя видеть у себя, — улыбнулся Северин ей в ответ.

Хоть так ободрить, он знает, что это такое, когда подкашиваются ноги и думаешь, что сейчас просто умрёшь. Элли осторожно прикоснулась к лицу.

Замок провернулся на удивление легко. Как хорошо, что родителей нет дома! Не раздеваясь, протащил Элли до дивана и облегчённо вздохнул. Всё-таки, она немного тяжёлая, хоть и хрупкая такая на вид.

— Я скоро приду в себя, — выдохнула она. — Я не ожидала, что там будет такое...

— Что случилось?

Северин присел рядом с девочкой. Всё-таки, что с ней случилось? Сейчас она даже не может снять с себя курточку. Может, простудилась? При такой температуре одеваться так легко... Даже шарф, и тот не одела. Он протянул руку, чтобы расстегнуть молнию. Элли настороженно посмотрела на него и прикрыла глаза.

— Спасибо.

На первый раз собачку заело, она никак не хотела съезжать с места. Пришлось приподнять воротник. Под курточкой обнаружилась одна единственная футболка. Северин недоуменно посмотрел на неё, она явно приехала из какой-нибудь Африки и ещё не осознала реалий здешней жизни. Аккуратно вытащив из рукава левую руку, Северин перевернул девочку на бок. Она что-то пробормотала, подложив её под голову. Полностью сняв куртку и бросив на стул около компьютера, он снял и ботинки. Почему она не носит носки? Думает, что тёплые зимние ботинки защитят?

— У тебя брат дома? — он старался говорить как можно тише, вдруг громкий голос сделает ещё хуже.

— Нет. Нет его дома. Не беспокойся. Я, — она прервалась, плотно зажмурив глаза. — Я сейчас приду в себя. Несколько минут.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Спасибо тебе, — еле слышно прошептала Элли. — Посиди тут рядом.

Пожав плечами, он выполнил пожелание. Он никогда бы не признался в этом никому, но в таком беспомощном положении она приобретала какое-то особое очарование.

Такая хрупкая и маленькая. Футболка облепила мокрое от пота тело, только подчеркивая точёную талию. О такой фигуре мечтают все современные девушки. Убивают свой организм диетами, присоединяя к ним алкоголь. Когда она первый раз придёт в школу, у неё отбоя не будет от поклонников. Впрочем, она должна смочь себя защитить от чересчур назойливого внимания.

Элли перевернулась на спину, положив ладонь себе на лоб. Небольшая аккуратная грудь мерно вздымалась. Может, она заснула? Северин где-то читал, что после особо сильного стресса человек может засыпать в самом неподходящем месте. Как будто перезагружается, как компьютер после критической ошибки.

Ладони вспотели, и он быстро вытер их об джинсы. Интересно, знает ли Элли, какое влияние оказывает на него? Наверное, знает, иначе зачем она теперь так трогательно свернулась в клубочек?

— Тебе принести воды? — он склонился к самому её уху, ощущая тепло её тела.

— Не, не надо, я сейчас приду в норму.

Пять минут он сидел на кровати рядом с ней, изо всех сил пытаясь отвести взгляд. Никогда не видел девушек так близко. Даже в бассейне никогда не был.

— Ох, спасибо тебе! — Элли резко поднялась и села. — У тебя не найдётся какого-нибудь полотенца?

— Конечно, сейчас!

Метнувшись в ванную, он схватил первое попавшееся полотенце. Проклятье! Мокрое. Придётся идти в комнату родителей... а, нет. Второе полотенце оказалось сухим — недавно повесили.

— Держи.

Элли быстро выхватила кусок плотной ткани.

— Можно мне занять твою ванную? — она смущённо опустила глаза.

— Конечно, родители всё равно вечером только придут. У мамы вообще какое-то особо важное собрание. Делай там всё, что хочешь, только следов особо не оставляй.

— Спасибо, — чуть слышно прошептала девочка и вышла из комнаты.

* * *

Как можно было так неудачно рассчитать время?! Элли украдкой оглянулась назад. Этот мальчик, Северин, удивительно добрый. Помог, когда ей стало плохо, даже в дом завёл и дал отлежаться. Спокойно воспринимает то, что она ходит по его дому в таком виде.

И как он только живёт в такой атмосфере?! Такое ощущение, что тут все друг друга ненавидят! Быстро пробежав по холодному линолеуму, она юркнула в приоткрытую дверь ванной. Хотя за чистотой тут следят. Белая в светло-синих разводах плитка оказалась ещё холоднее, вызвав приятную дрожь по всему телу.

Мокрая насквозь футболка неохотно слезла с тела. Когда-то она бы поёжилась, наверняка, ощущения неприятные. Одеть её ещё раз, бр-р... Комок мокрой ткани полетел в угол ванной. Подумав, Элли схватила её и аккуратно сложила. Наверное, стоит забрать её с собой, хозяева квартиры могут удивиться. Джинсы остались относительно сухими.

Ничего похожего на замок в двери не оказалось. Зато примерно на уровне подбородка было установлено подобие засова. Задвинув его, Элли подошла к крану. И тут странное устройство. Вместо двух кружочков с наклейками красного и синего цвета, какой стоял в прошлой квартире и оказался в этой, тут был один только изогнутый кусок металла. Но под ним оказался кружочек, разделённый на две половинки — красную и синюю.

Опытным путём установив приемлемую температуру, она залезла в ванную. Задёрнула шторку, чтобы вода не капала на пол. Немного постояла, наслаждаясь прохладными струями, падающими на плечи и стекающими до пальцев ног.

На небольшой полочке чуть выше ванной стояло несколько пластмассовых флаконов с жидкостями разного цвета. Для чего, например, может служить жидкость зелёного цвета? Что он означает? Мотнув головой, она взяла флакон.

"Укрепляющий шампунь для волос".

И всё. Дальше мелкими буквами был напечатан состав. Нет, не это ей надо. Повернув кран вправо, она подставила ставшим более тёплым струям стечь по телу. Когда она последний раз принимала душ? Против воли из горла вырвался еле слышный стон. Как приятно смыть с себя этот липкий пот.

* * *

— Ты не можешь дать мне что-нибудь, чтобы я могла до квартиры добежать? — она стояла на пороге, как будто не решаясь войти.

Те же чёрные джинсы, голые бледные ступни. Но теперь вместо футболки она закуталась в полотенце, которое он её дал. Ткани не хватило, и живот остался открытым. Северин отвёл глаза, внутренне желая посмотреть ещё раз.

Хотя, вроде бы Элли не против. Он опять уставился на неё. Плоский живот, не то, что у большинства. Почему же его привлекает просто кусочек открытой кожи? Она тут такая же, как, например, на лице или ладонях Элли. Может быть, дело в том, что чаще всего это считается сокровенным? Недаром же придумали всю эту одежду. Одежда! Она как раз просит дать её что-нибудь.

— Э-э-э... Одну секунду, попытаюсь что-нибудь придумать.

В шкафу аккуратно лежала стопка чистых выглаженных футболок. Все чёрные, других он не носил. Опять мама встала рано утром и гладила всё. Надо будет её потом поблагодарить. Элли вроде тоже предпочитает чёрное, Северин скосил глаза на мокрую футболку, которую она бросила на кресло.

— Ты не стой на пороге, — в подъезде послышались тяжёлые шаги, очень похожие на отцовские

Если он сейчас увидит в квартире девочку, да ещё в таком виде, Северин сгорит со стыда. А он начнёт, естественно, кричать стучать по стенам. К счастью, Элли послушалась. Прошла в комнату, всё ещё поддерживая полотенце и села, чуть смущённо смотря на него. Провернув несколько раз замок, Северин успокоился. Теперь даже если он действительно придёт, не увидит её.

Выбрав из стопки ту, которая выглядела лучше остальных, он бросил футболку Элли. Та схватила её, не замечая, что полотенце падает на пол.

Северин резко отвернулся, чувствуя, как учащённо стучит сердце.

— Ты что? — удивлённо спросила девочка. — А-а-а... Можешь поворачиваться. Мне она нравится.

Футболка доходила ей чуть ли не до колен. Неудивительно. На глаз она где-то метр шестьдесят пять, шестьдесят шесть, не больше. А он сам за последний год вытянулся. Но как же мило она выглядит в слишком широкой и длинной для неё одежде.

— Как я тебе? — Элли улыбнулась.

— Э-э-э... Ты очень милая, — он склонил голову, сосредоточенно рассматривая пол.

Взгляд скользнул на пальцы ног Элли. Нежная кожа, такая бледная, как будто она не выходит на солнце. Неужели она никогда не была на пляже? Нет, лучше не думать об этом. Воображение начало рисовать образ Элли в купальнике.

Проклятье! Они находятся одни в комнате, да что там, в квартире. Она моется в его ванной и берёт поносить его одежду. Как же это мило. Почти также, как в мечтах многих современных девочек.

— Ты у меня посидишь, пока брат придёт?

— Да нет, у меня есть ключи, — она слегка улыбнулась.

— Ты сейчас уйдёшь? — Северин прислушался, вроде бы, всё ещё никого в квартире нет.

— Ага. Мне лучше прилечь. А если я лягу у тебя — я усну, как ты потом будешь объяснять родителям, что у тебя делает в комнате спящая девочка?

— Они не заходят в мою комнату. Ну, иногда пытаются.

— Вот видишь, так будет лучше.

— Тогда я сейчас, посмотрю, нет ли кого в квартире. А то прокрадутся, и мы попадемся.

Элли хихикнула и зашла за шторы.

Замок тихо повернулся.

И в то же мгновение в комнату влетел отец. Остановился, настороженно осматривая комнату. Повернулся к Северину.

Грузный, немного ниже его. Но всё равно он сильнее. Пока что.

— Я знаю, ты сюда кого-то водишь, — прошипел он. — А! Вот где!

Штора взметнулась вверх.

И ничего. Там, где только что стояла Элли — теперь ничего не было! Отец стоял около окна. Захлопнул форточку так, что задрожали стёкла. Бросился к шкафу и резко распахнул дверцы.

— Что, уже успели сбежать твои дружки?

— Нет у меня никаких дружков, — хмуро ответил Северин. — Никого я не водил.

— А-а! Так ты мне ещё врать вздумал! А это тогда что такое?

Схватив его за предплечье, отец вытащил его в коридор и ткнул пальцем в пол. Мокрые маленькие следы. Проклятье!

— Это я ходил. Или мне уже мыться в собственной квартире нельзя?

— Не твои это следы!

— Да мои же! — Северин наступил на один из них, указав пальцем на пол. — Видишь?

— Я знаю, что ты мне врешь. Иди отсюда, чтобы я тебя не видел!

— Ну и ладно.

— И чтобы вытер за собой!

С силой захлопнув за собой дверь, Северин ударил по стене. Костяшки пальцев отозвались болью. Почему он обречён жить рядом с таким человеком? Там не то, здесь не то. Хорошо, хоть теперь замок есть в двери, а то приходил с работы — врывался в комнату и начинал орать. То не там лежит, там беспорядок.

Когда отец успел стать таким? Память сохраняла картины, где он был намного, намного добрее. Если напрячься, можно было даже вспомнить эпизод, где он кружил на руках мать на какой-то полянке в лесу. А та смеялась. А теперь? Что теперь... мать вступила в "славные" ряды какой-то секты, отец вообще непонятно где работает, только иногда притаскивает старые компьютеры. А большей частью просто сидит на кухне с бутылкой водки. Естественно, он никогда об этом никому не расскажет. Вот ещё, у известного на всю школу принципиального "чистюлю", как его стали называть после того, как он решительно отверг предложения выпить или покурить, отец — алкоголик, алкаш. Даже слово неприятное... Практически, одни проблемы от него.

Вот теперь и Элли спугнул. Кстати, да, где она?! В одной футболке вылезла опять на пожарную лестницу?! Она же простудится! Подойдя к окну, он распахнул окно и выглянул на лестницу. Кивнул и отошёл.

В форточку запрыгнула Элли, ловко прошла по подоконнику, умудрившись не свалить ни один из горшков с растениями. Села на кресло, взглянула на Северина и поёжилась, обхватив руками плечи.

— У тебя всегда такой отец? — серьёзно спросила она.

— Да. Всегда.

— Из-за чего он злился? Кого ты к себе водишь?

— Как бы тебя. Представляешь, он увидел твои следы в коридоре. И начал орать, что я позволяю незнакомым людям мыться в нашей ванной. Я ему сказал, что это мои следы. Вроде пока что поверил.

— Я прокололась, — грустно заключила Элли. — Извини?..

— Да ладно, я уж привык. Тебе опять нехорошо?

Девочка побледнела, на лбу заблестел пот.

— Не то, чтобы нехорошо. Просто пришлось попрыгать, а мне сейчас лучше полежать, — она улыбнулась. — Ты не против, если я пока что прилягу тут на кресле? Минут десять, скоро уже брат должен придти, открыть окно.

Северин подошёл к окну и прищурился, закрывая рукой глаза. Задёрнул плотные шторы, и комната погрузилась в приятный полумрак.

— Ты лежи спокойно, я пока что посмотрю, что нового есть, — включив компьютер, он пододвинул стул.

— Спасибо, — Элли легла поперёк кресла-кровати, положив голову на подлокотник.

Её хрупкое тело практически полностью уместилось в нём, только ноги высовывались и упирались в стену. Развернув браузер, Северин украдкой бросил на неё взгляд. Она уже закрыла глаза, сложив руки на груди и мерно дыша. Закрытый замок на двери, компьютер, Элли, спокойно спящая под боком — что ещё нужно для счастья? Хотя нет, под боком, это он погорячился. Вряд ли такое когда-нибудь будет.

Только бы школа её не испортила. Если она пойдёт в неё. Только бы не пошла...

Он уже стал свидетелем разительных изменений, произошедших в спокойной девочке, почти серой мышке, за какую-то четверть. Когда она только пришла — все считали, что она слишком скромная. И одноклассницы решили исправить эту проблему. Спустя месяц, проходя мимо, он увидел, как бывшая скромница пришла в чём-то, напоминающем велосипедные шорты, но более длинные. Название никак не хотело вспоминаться. Хорошо, что он успел отвести глаза, прежде чем девочки полезли к ней с поцелуями. Отвратительно. Конечно, может быть, он слишком ортодоксален, но как можно так жить?! Не школа, а рассадник разврата. Но впереди ещё целых девять дней свободы!

Вторник, 3 ноября 2009 года.

Милиционер задумчиво остановился около трупа. Напарник каким-то образом умудрился разогнать всех зевак и теперь только две старушки сидели на скамейке, вслух размышляя обо всех виденных убийствах.

— Ну и что тут?

— Смотри. Видишь, вокруг него не натекла кровь? Даже одежда не забрызгана?

— Ну...

— При этом горло у него разорвано не так, как разрывает собака, — речь его была прервана воем сирены скорой помощи. — Такое чувство, что ему специально разодрали горло, чтобы скрыть следы. Знаешь, что я думаю? Это какой-то местный воротила, не поделивший чего-то с другими. Вот его и устранили, а труп притащили сюда. Точнее, привезли. А собаку тут же нашли, прибили и всё.

— Почему тогда не спрятали труп?

— А в назидание. Чтобы показать всем, кто в теме, что они такие вот страшные и опасные. Понимаешь? Я не буду это расследовать и точка. Моё дело — приехать на вызов. Но ввязываться в это тёмное дело я не намерен.

— Да ладно тебе, успокойся, — лениво протянул милиционер, похлопав напарника по спине. — Кто нам доверил-то это? Пф-ф. Мне ещё сегодня столько писать... Нет же, именно сегодня надо было выйти с отпуска. Блин.

Вторник, 3 ноября 2009 года.

Стук тяжёлых пакетов. В квартиру вошла мама. Опять, наверное, либо с журналами, либо продуктов накупила. Но сегодня он не сможет выйти и помочь ей. Чтобы отец опять ворвался и увидел её?

Элли всё также лежала поперёк кресла, правда, теперь уже свернувшись в клубочек. Её футболка висела рядом на подлокотнике. Наверное, уже высохла. Компьютер мерно гудел.

На форуме ничего нового. В социальных сетях Северин принципиально не сидел. Один раз уже зарегистрировался — столько странных людей он не видел никогда. О! Открыв почту, где мигала пиктограмма нового сообщения, он разочарованно вздохнул. Опять какой-то спам: "Я нахожусь в лагере для беженцев и хочу, чтобы вы получили мои деньги, с тем, чтобы спасти их!".

— Идиоты, — проворчал Северин, выключая компьютер.

Как раз Элли резко села. Как будто и не спала. И странно посмотрела не него.

— Спасибо, что приютил, — прошептала она. — Мне уже пора, брат, наверное, потерял.

Всё-таки, она точно заболела. Вид, как у тяжелобольной. Черты лица заострились, казалось, даже нос искривился. Северин специально, как будто невзначай, прикоснулся к её руке. Сухая кожа, даже жалко её. Взгляд мутный...

Подойдя к окну, она осторожно раскрыла шторы, как будто боялась того, что могло оказаться за ними. Облегчённо вздохнула и запрыгнула на подоконник. Полуобернулась, но покачала головой и вылезла в форточку.

— Крайне экстравагантный способ передвижения, — пробормотал Северин. — До вечера, надеюсь.

Вторник, 3 ноября 2009 года.

— Что, опять пойдёшь? Тут опасный район.

— Естественно, пойду. Кто мне здесь что сделает?

— Почему тогда тебя сегодня не было?

— Я была у Северина.

— А, ты его уже по имени называешь!

— Ну и что? — Элли вскочила с пола и всплеснула руками. — Я лучше прогуляюсь, пойду.

— Сейчас разгар рабочего дня! Людей на улицах сотни, тебя обязательно кто-нибудь заметит. Ты знаешь, как я за тебя волнуюсь, когда ты одна ходишь так?

— Не ври. Ты не за меня волнуешься, а за себя. Боишься, что останешься один и не сможешь видеть меня. Прикасаться ко мне.

— Нет! Да. Ты права, наверное. Но ты за этот день слишком сильно изменилась. Чем он лучше меня? Чем?

— Не знаю. Мне надоел этот разговор, я лучше пойду прогуляюсь.

— Стой. Что с тобой случилось? Ты выглядишь, как смертельно больная.

— Не преувеличивай, я нормально выгляжу. Просто мне надо подышать свежим воздухом.

— Ну, иди тогда. Подыши.

— Не стоит сердиться, я ничего такого не сделала.

— Естественно, не сделала. Это тебе так кажется. Ты знаешь, что я волнуюсь, когда ты так вот надолго убегаешь? Чем ты там с ним занималась?

— Ничем особенным. Он просто помог мне. Кстати, я видела у него такую интересную штуку. Сейчас, вспомню... Вот! "Укрепляющий шампунь для волос". Такой пластмассовый пузырёк, а внутри зелёная вязкая жидкость. Купишь такой?

— Я подумаю.

— Ну, пожалуйста!

— Я не могу противостоять тебе, и ты это прекрасно знаешь. Хорошо.

— Пока.

— Приходи быстрее только, ладно?

— Ладно.

* * *

В этом месяце темнота опускалась очень быстро. Казалось, только ты сидел в трамвае, и было светло. И уже раз, и понимаешь, что смог бы разглядеть собственных рук, если бы не светили фонари.

Элли бесцельно шла по тротуару, накинув на голову капюшон, чтобы снежинки не падали на волосы. Сколько она уже гуляет, а ни одного человека нормального не попалось. Что же делать? Просить кого-нибудь, чтобы помог ей? Но она так никогда не делала...

Может, вон та женщина? По всему телу разливалась лёгкая слабость. Не стоило выходить из подъезда в такое время. Да и труп этот...

— Элли? Ты что тут делаешь?

Откуда он тут взялся?! Она закрыла глаза, сжав руки так, что ногти впились в ладонь.

— Северин, — обернувшись, она посмотрела на него самым проникновенным взглядом, на какой была способна. — Я уже иду домой, ходила за хлебом.

— А где он?

— Эм, — она запнулась. — Я не нашла тот, который нужен. Прости, мне надо идти. Прости.

Развернувшись, она быстро зашагала в другую сторону. По всему телу разливалась слабость, если в ближайшее время она не найдёт кого-нибудь, то будет очень плохо.

Завернув за угол, она побежала. Странный город, полная нищета здесь соседствовала с богатством. В проулке, где она оказалась, мерзко пахло. Смесь бензина, каких-то дешёвых духов, неподалёку спал человек, явно не знающий о благах цивилизации. Элли остановилась, зашла в тень. Мимо проходила компания парней лет семнадцати. Крики, звон бутылок в пакетах — скорее всего, идут отмечать День Рождения. К ним выходить не стоит, выглянув, Элли пересчитала их — получалось восемь человек. Дождавшись, пока они пройдут, вылезла из укрытия.

Чем-то знакомый запах, такой она уже чувствовала около одного магазина. Взглянув вверх, она чуть сощурилась, защищаясь от бьющего в глаза света. На открытый балкон третьего этажа вышла маленькая девочка лет четырнадцати. В одной широкой футболке, о чём недвусмысленно говорили её обнажённые до середины бедра ноги. Элли даже на несколько секунд замерла, скользя взглядом по её практически идеальным очертаниям, стараясь запечатлеть их в памяти, наверняка, она уже больше не увидит её. Девочка посмотрела на улицу, что-то пробормотала сама себе и резко вздёрнула руки вверх. На голове у неё были большие наушники, но музыки Элли не слышала.

Тем временем, девочка шевельнула бёдрами, раскачивая ими из стороны в сторону, кружась вокруг своей оси. Элли запрыгнула на пожарную лестницу, всё ещё держась в тени и быстро залезла повыше.

— Привет.

Девочка не слышала её, полностью погрузившись в музыку. Даже странно, неужели среди этой атмосферы ненависти и обречённости есть такие люди?

— Привет, говорю, — она перепрыгнула на балкон и постучала девочке по плечу. — Ты меня слышишь?

Почему-то девочка шарахнулась, поднимая перед собой руки. Элли улыбнулась, это так забавно...

— Ты кто?!

— Я просто так. Ты танцуешь?

— Ну, да, а что? — девочка продолжала пятиться к приоткрытой двери.

— Ты боишься меня?

— Как ты сюда залезла?!

Элли кивнула на пожарную лестницу. Изобразила, как ползёт по ней.

— Кто ты?! — девочка прикрыла рот рукой.

— Не бойся меня, я всё равно тебе ничего не сделаю, — Элли показала пустые ладони. — А что ты слушаешь?

— Музыку, — неожиданно она пнула ногой дверь так, что та распахнулась.

Что-то прошептал, девочка забежала в дом.

— Ну, ладно, — Элли пожала плечами и спустилась обратно.

Эта девочка ей не сможет помочь ничем. К тому же, она ещё сохранила ту детскую чистоту. Хоть и не полностью. Но если она не найдёт никого в ближайшее время... На глаз — самый бедный район, если люди тут не считают зазорным спать на улицах, в грязи и на помойках. Принюхавшись, она поморщилась. У любого, кто тут проходил, концентрация алкоголя в крови превышала все пределы! Видимо, придётся идти в более благополучные районы.

Среда, 4 ноября 2009 года.

В сон вмешалось нечто постороннее. Как писк комара, назойливо кружащего около уха и постоянно будящего. Открыв глаза, Северин ещё несколько минут бездумно смотрел на потолок, в темноту. Стук повторился. Только теперь он понял, что это кто-то стучит ему в окно — на ночь оно всегда закрывается.

Кого могло принести в такую рань? Какой-нибудь грабитель? Элли уже должна спать... Когда он вышел в магазин и столкнулся с ней, она выглядела очень плохо. Вся дрожала, затравлено так посмотрела на него. Всё-таки, заболела. Простудилась, бедняжка. Оно и не удивительно, ходить без шарфа и без тёплой одежды практически зимой. Футболка вряд ли спасёт от холода даже в сочетании с курткой. Когда они только встретились, она казалась ему хоть и несколько бледноватой, но в целом очень красивой девочкой. Но вчера вечером... Измождённое лицо, трясущиеся скрюченные пальцы. И этот странный взгляд, который она бросила на него, вымученная улыбка. Как будто наркоманка. Может, так и есть? Хотя, нет, такого не может быть.

Покачав головой, Северин вылез из-под тёплого одеяла. Сразу стало холодно, но он знал, что это только кажется. На самом деле, в комнате достаточно тепло, батареи опять отключили только в одиннадцать, так что она ещё не успела остыть. Раздвинул шторы и уставился в темноту. На него взглянуло сонное лицо со свалявшимися прядями волос, упавших на него. Проведя рукой от подбородка до лба, таким образом откинув их назад, Северин пригляделся лучше. Щёлкнул выключателем лампы, которую по привычке включил, как только проснулся.

Теперь был виден силуэт, держащийся за пожарную лестницу и палкой стучащий по стеклу. Видимо, заметив его, он помахал рукой. Конечно же, Элли почему-то приспичило придти именно в это время. Экстравагантная девчонка.

Вздохнув, он открыл форточку. Подумав, распахнул створки окон, стараясь не слишком сильно скрипеть.

— Спасибо, — очень тихо прошептала Элли, запрыгивая на подоконник и сразу же сходя с него на пол. — Это лучше, чем залезать в форточку.

— Я примерно представляю себе. Как ты это делаешь?

— Что делаю? — она удивлённо вскинула брови.

— Не притворяйся. Чтобы так залезать в форточку, надо быть по меньшей мере, не знаю... акробатом со стажем. А ты это так легко делаешь, при твоей худобе и хрупкости, — Северин закрыл окно и уселся на разложенное кресло-кровать.

— Ты, правда, считаешь меня хрупкой? — Элли села рядом, чуть смущённо опустив взгляд.

— По тебе же видно, — пожал он плечами. — Слушай, а вчера утром ты выходила в коридор в вашей квартире? Ой, нет, не вчера. Получается, второго числа?

— Нет, я спала утром.

— Ладно. Хм. Понятно.

— А что?

— Да так, надо было кое-что проверить. Неважно. Ты зачем пришла?

— Тебе неприятно? — Элли чуть нахмурилась. — Я могу уйти.

— Эй, ну что ты так сразу? Я же просто спросил. Мне всегда приятно твоё присутствие. У меня так мало друзей, — протянул Северин.

— Я пришла сказать, что пока что мы не сможем видеться также часто, как эти два дня. Мне надо... у меня очень важные дела. Но я ни в коем случае не отказываюсь от нашей дружбы. Вот, кстати, ещё, — она вытащила из маленького рюкзачка за спиной скомканный кусок ткани. — Спасибо, что дал поносить. Она очень хороша. Да. Очень, — задумчиво пробормотала она себе под нос.

— У-у, ты её даже не постирала. Впрочем, ладно.

— Не беспокойся, я чистая. Извини, что так измяла.

— Да ничего. Чем ты будешь заниматься?

— Я... я не могу тебе сказать. Извини. Это моё дело и моего брата.

— Ладно, я подожду. Пойдёшь к себе или останешься тут?

— Ты не против?

Глаза привыкли к темноте, и Северин вгляделся в лицо Элли. Если несколькими часами ранее она выглядела сильно больной, то теперь опять расцвела. Глаза у неё иногда поблёскивали, как от линз. Но теперь даже в полумраке, рассеиваемом лишь далёким светом фонарей, проникающим в окно, было видно, как она красива. Стоп. Она просто друг. Отведя взгляд от её светлых волос, перекинутых на один бок, он неожиданно понял. Он сидит перед неё в трусах и футболке. Хорошо, что она не видит этого.

Схватив штаны со стола, одев их, он почувствовал себя гораздо лучше. Лёг.

— Можно? — неуверенно спросила девочка.

— Если хочешь. Окно открывается поднятием вверх задвижки, потяни на себя и всё.

Внутри он весь горел. Чёрт же его дёрнул фактически прямым текстом пригласить Элли остаться. Да ещё и, ох, лечь в его постель. Они знакомы всего лишь два дня, а уже вон до чего дошли.

Пресекая все сомнения, она опустилась рядом. Её маленькое тело легко вошло в зазор между ним и подлокотником кресла-кровати, но он всё-таки отодвинулся ещё, давая возможность лечь на спину. Элли сложила руки на животе, согнув ноги и смотря в потолок. Потом повернула голову к нему, улыбнувшись.

— Ты не боишься лежать так рядом со мной?

— С чего бы мне бояться?

— Ну-у... Я же девочка. Где-то я читала, что мальчики обычно почему-то стесняются и боятся оказаться в одной постели с почти незнакомой девочкой, — Элли села и расстегнула ремень джинсов.

Опять опустившись на подушку, она приподняла таз, опираясь на ноги. И стянула с себя джинсы до колен. Опять сев, сняла их окончательно, оставшись лишь в широкой футболке.

— У тебя жарко. Я потом одену, когда пойду.

— Вот поэтому мальчики и боятся лежать рядом с девочками, — сглотнув, прошептал Северин. — Потому что они имеют дурную привычку раздеваться и смущать мальчиков.

— Как смущать? Я же не разделась полностью, — теперь она вытянула ногу вверх и помахала ей. — Это всего лишь ноги. Хотя, да, должна признать, они не лишены некоторой изящности.

— Не лишены. Слушай, ты не против, если я засну? Сегодня просто до двух не спал, а завтра точно кто-нибудь, да разбудит, — в подтверждение своих слов он зевнул.

— Спи... — прошептала Элли, переворачиваясь набок и обнимая его. — Я немного у тебя полежу и пойду.

— Угу.

Северин думал о том, что должен смутиться и максимально корректно донести это до Элли. Но, даже укрывшись, он ощущал её прохладные руки сквозь тонкую ткань футболки. Засыпать... Веки стали очень тяжёлыми, слишком тяжёлыми, чтобы их возможно было удержать. Он ещё успел отстранённо отметить, теперь его рука находится под головой Элли, а та, что-то мурлыкнув, устроилась у него на плече. И окончательно заснул.

* * *

Он резко открыл глаза, почувствовав странный холод за спиной. Как будто что-то исчезло. Несколько секунд понадобилось, чтобы вспомнить...

Элли приходила сегодня ночью. Зачем? Она ничего не говорила, просто пришла и легла рядом. Или говорила? В любом случае, неважно. Главное, что она явно ему симпатизирует, иначе с чего бы глубокой ночью забираться по лестнице к нему?

Крутя эту мысль в голове, Северин поднялся и покивал головой, разминая шею. Вот эта самая футболка, скомканная и лежащая на столе, совсем недавно была надета на тело Элли. Оглянувшись, как будто боялся, что его могут заметить, он схватил её и разгладил. Хороший материал, почти не мнётся. Повесив футболку на спинку кресла, он опять зевнул.

С ночи он помнил один факт. Или не помнил? В любом случае, он будет не против, если Элли опять так придёт.

Очень странная девочка, даже несмотря на то, что милая. Он подошёл к окну и открыл задвижку створок. Выглянул в них. Пожарная лестница находилась слишком далеко для него, не допрыгнуть точно. Как же она допрыгивает? Да ещё и в форточку. В какой-то книге он читал, как ниндзя забирались на стены, вгоняя кинжалы между камнями крепостных стен. Если предположить, что Элли делает также... Да, зазоры между кирпичами действительно были.

Вытащив нож, Северин перегнулся через подоконник и засунул его между двумя кирпичами. Получилось, видимо, на самом деле, она так и делает.

Проклятье! Только сейчас он понял, что стоит в одной футболке при открытом окне. А за окном холодно.

Помахав незнакомой старушке, остановившейся под окнами и внимательно за ним наблюдающей, он быстро захлопнул створки, щёлкнув задвижкой. Как же холодно.

Бросив нож на стол, он упал на кровать. Полежал. Надо продолжать заниматься. Сколько он уже говорит себе, что обязательно продолжит завтра? Неделю? Месяц? А между тем надо соответствовать Элли. Приподняв футболку, Северин выпрямился и схватил себя за бока. Пресса не видно, пальцы оттянули кожу. По сравнению с Элли — он жалкий слабый толстяк. Когда она вышла из ванной, полузавёрнутая в небольшое полотенце, именно тогда он впервые вживую увидел настоящий голый женский живот. Скорее всего, он останется его идеалом на всю оставшуюся жизнь. Если не считать нездорового оттенка кожи, то живот действительно идеален! Кровеносные сосуды глубоко залегают, может быть? Северин прикрыл глаза, в деталях восстанавливая внешний вид девочки. Воистину, идеально.

Пока думают, что он ещё спит, можно и нужно позаниматься немного. Пока думают, что он ещё спит, можно и позаниматься немного. Он принял упор лежа. На первые три раза мышцы никак не прореагировали, зато потом начали немного болеть. На двадцатом мышцы рук болели уже всерьёз. Ничего, это на несколько секунд, а потом всё придёт в норму. Встав, он помахал руками, разгоняя кровь. Действительно, через минуту мышцы уже не так болели, разве что чувствовалась некоторая усталость.

Сложив кресло-кровать, Северин опять лёг на пол. Пресс. Вот бы действительно через несколько месяцев он стал таким же, как на обложках журналов, мельком виденных в магазинах. Тогда будет уже не стыдно и переодеваться перед Элли, а то просто скелет какой-то. Сердито помотав головой, он согнул ноги в коленях. Неполный подъём, градусов на сорок, с уклоном влево-вправо, влево-вправо.

Спустя пятнадцать минут, выполнив все упражнения, которые вспомнил, он почувствовал, что футболка полностью пропиталась потом. Хорошо, что волосы завязал в хвост. Теперь надо тихо пробраться в ванную, чтобы не наткнуться на отца и не выслушивать очередную проповедь. Натянув штаны и взяв с собой футболку, которую одевала Элли, он вышел в коридор.

Тишина. Не слышно даже старой кровати в комнате родителей, имеющей вредную привычку скрипеть от малейшего прикосновения.

Быстро обтёршись, Северин взял новую футболку. Обыкновенная, чёрная широкая футболка, которую он лично купил на местном рынке за четыреста пятьдесят рублей. Только вот, в отличие от других, эту носила Элли. Она прикасалась к её коже, пропитывалась её феромонами. Скомкав в кулаке, он прижал её к лицу, зарываясь в мягкую ткань с еле ощутимым странным ароматом. Приятный, но в то же время чем-то отталкивающий. В коридоре что-то скрипнуло, и Северин мгновенно натянул на себя футболку. Увидят, что он нюхает одежду, что подумают? Что он псих. А этого ему совсем не нужно.

Выключив воду, он вышел, привычно щёлкну выключателем. В коридоре никого не оказалось, зря волновался.

Теперь он постоянно ощущал тонкий аромат. Верно, так и пахнет её тело. Чуть отдаёт металлом, но главный тон задаёт что-то, что он не может описать. По крайней мере, цветы так точно не пахнут. Украдкой оттянув рукав, он прижал его к носу. Вот бы сейчас зайти в комнату и там сидит Элли...

Надежды не оправдались — в комнате был всё такой же беспорядок и никакого намёка на неё. А ведь одиннадцатого числа уже в школу. Или какого? Неважно, всё равно классная начнёт настойчиво слать сообщения ещё ночью, с одним и тем же текстом: "С завтрашнего дня начинается новая четверть. При себе иметь учебники, ручку, карандаш и тетради". Так и узнает, какого числа опять тащиться в школу. Жаль, нельзя учиться дома.

Опять ходить среди ненормальных. Или, с их точки зрения, абсолютно нормальных. Это он сам ненормальный. Не интересуешься тем же, чем и большинство — изгой. Казалось бы, избитая истина, которую знает каждый. В последнее время вон, появились дети примерно его возраста, делающие со своими волосами что-то странное, отчего они становятся блестящими на вид. И закрывают чуть ли не половину лица чёлкой. Странные люди, можно даже сказать, что инфантильные. Но ни кого не трогающие. При этом каждый из считающих себя нормальными думает, что вправе унижать и бить их. Ну и ладно, всё равно людей не исправить, всех не защитить. Северин перекинул хвост на другое плечо. Нет, всё-таки, эта новомодная субкультура очень странная. Так издеваться над волосами... Вот это точно ненормально.

Чем заняться? Компьютер? Интернет? Опять весь день проторчать в сети? Нет уж, лучше заняться чем-нибудь стоящим. Например, прочитать хоть несколько глав учебников. И в следующей четверти уже примерно представлять себе, что они будут изучать. Дать очередной повод для насмешек вроде "ботаник".

Скрипнул проворачиваемый замок в двери. Так значит, родителей не было дома всё это время?!

Дверь отворилась.

— Привет, — глухо проговорил Северин и поспешил ретироваться в комнату.

— Ты куда? — видимо, сегодня отец был в хорошем расположении духа, если не начал с порога рассказывать, как ему тяжело живётся.

— В комнату, — теперь до него донёсся резкий запах алкоголя.

Опять "пил с мужиками". До чего же противно. Он поморщился — когда отец выпивал, он превращался в подобие сатирического актёра. Как если бы кто-то, обладающий его обликом, начал изображать его, выпячивая все ненормальные стороны. Пьяные слёзы, рассказы из далёкой юности — весь репертуар типичного алкоголика.

Из коридора раздался грохот, повалилась стойка для обуви. Проклятье! Выбежав в коридор, Северин застыл. Отец лежал среди ботинок и сандалий, что-то бормоча. Схватив его за руки и оттащив вглубь коридора, Северин сходил на кухню и поставил перед ним кружку с водой. Пусть дальше сам разбирается.

— Сынок, спасибо тебе, сынок, — проговорил отец.

— Угу.

— Ты вообще мне помогаешь. Я же не специально, я просто с мужиками несколько банок пива выпил, не знаю, чего меня так развезло. Ты прости меня, я вообще не знаю, почему так. Наверное, устал с работы, сегодня вообще жарко было.

— Сейчас ноябрь на дворе и снег лежит, — Северин закрыл глаза, вспоминая Элли. — Встань, уйди в комнату.

— Ты прости меня, я вас с мамой люблю же.

Отец поднялся и попытался обнять его. Он увернулся и отскочил к двери в комнату.

— Отстань от меня! Алкоголик!

— Да как ты смеешь, щенок?!

Защёлкнув замок, Северин вздрогнул, когда отец начал стучать. Не в первый раз уже, зато скорее успокоится.

В прошлый раз он пришёл в таком состоянии недели две назад. Иногда кажется, что лучше бы было жить вообще без него. Даже бесконечные журнальчики и молитвы матери и вполовину не так надоедают, как он.

Северин ударил в дверь кулаком, представляя, что разбивает бутылку в руке отца. Чтобы осколки врезались в его кожу, чтобы кровь начала капать на пол. Может, тогда он поймёт, что алкоголь — зло? А ведь и так понимает, через часа два придёт, начнёт извиняться. Говорить, что "бес попутал, ничего не помню, что говорил". Он никогда ничего не помнил. Хорошо, хоть не смеет больше руку поднять, после того, как получил шваброй по голове. Северин ткнул в синяк на ноге. Тьфу.

Среда, 4 ноября 2009 года

Линолеум в квадратиках, посреди большой комнаты стоит мягкое кресло, повёрнутое к двери. Напротив него, около стены, находится небольшой диван, на котором лежит подключённый к розетке ноутбук. Плотные шторы задёрнуты, отчего в комнате приятный мрак. И всё. Никаких лишних вещей, только самое необходимое. Да и кресло-то с диваном оставили старые хозяева, разумеется, за дополнительную плату. Одежда всё ещё лежит в сумках. На кухне свистит чайник.

Ивэн беспокойно ходил по комнате, то и дело отбрасывая надоедливую прядь назад. Элли сидела в кресле напротив. Вернее, лучше было бы сказать, сидел её призрак. Заострившиеся скулы, потухшие глаза и судорожно сжимающиеся кулаки. Даже футболка, которую она обычно носила, висела на ней, как на сломанном манекене. Каждый раз, когда он бросал на неё очередной взволнованный взгляд, она смотрела на него волком. Так и набросилась бы.

Только не набросится, потому что слаба слишком.

— Чем ты думала? Что ты делала всю ночь? — он еле сдерживался, чтобы не закричать. — Я всю ночь не спал, ждал, когда ты вернёшься! А вместо этого ты приходишь после обеда, да ещё и в таком виде! Нигде не болит? — он хотел было заботливо осмотреть девочку, но та отстранила его.

— Предпочитаю думать мозгом, — ядовито прошипела она. — Но, послушай, — теперь её тон смягчился. — Разве тебя волнует, куда я хожу? Чем я занимаюсь?

— Естественно, волнует, и очень сильно! Послушай, я не понимаю, мы говорили об этом десятки раз! Но ты всё равно ведёшь себя, как маленькая! Или этот, как его, Сергей, лучше, чем я?

— Он Северин, — спокойно поправила его Элли. — Я просто не смогла найти никого подходящего, понимаешь, да? Мне очень плохо и становится ещё хуже, когда ты так кричишь.

— А я? Я подхожу?

— Нет. Послушай, я скоро вернусь, понятно?

Схватив кроссовки, валяющиеся возле кресла, она быстро надела их. Пройдя на кухню, выключила газ и сняла чайник с плиты. Даже такое простое действие далось с усилием...

В глазах потемнело, когда она резко развернулась. Нет, она пойдёт и прямо сейчас найдёт нужного человека. Он или, быть может, она, поможет ей. Кивнув Ивэну, Элли вышла из квартиры. Отвратительно сильно несло алкоголем, видимо, кто-то разбил бутылку с вином. Не дыша, она как можно быстрее преодолела расстояние до двери в подъезд. Вжала небольшую чёрную кнопочку, дождалась сигнала и толкнула дверь.

Морозный воздух проник в лёгкие, заставив её улыбнуться. Зачерпнув немного снега, она кинула его себе в лицо. Как же тут хорошо. Опасливо посмотрела на улицу за пределами козырька. Тут, прямо около двери, было тихо и спокойно. Огромный согнутый лист металла, висящий над ней, закрывал собой солнце, даруя безопасную тень. В руке оказалась куртка с капюшоном, видимо, рефлекторно взяла. Облегчённо вздохнув и накинув глубокий капюшон, Элли сунула руки в карманы и направилась к ближайшему магазинчику.

Сегодня за прилавком стоял уже другой продавец. Приветливо кивнув ей, он предложил что-нибудь выбрать.

— Не, я просто пока что посмотрю.

Элли мотнула головой. От него доносился странный запах, чем-то похожий на алкогольный. Он явно не подходит. Зайдя за витрину с конфетами, она сделала вид, что рассматривает упаковки с чипсами. Подумав, взяла одну и, вздохнув, положила обратно. Продавец всё также стоял за кассой, кивая в такт музыке из наушников. Элли опять вздохнула и радостно сжала руки, когда хлопнула дверь.

В магазинчик зашёл молодой мужчина. Уже не парень, лет двадцати восьми на вид. Короткая бородка, чёрные волосы, закрывающие уши. И ходит без шапки в такой холод. Присмотревшись, Элли не глядя взяла несколько шоколадок и подошла к кассе. Мужчина как раз расплачивался за бутылку газировки.

Продавец опять кивнул ей, выдав чек и несколько металлических монеток сдачи. Скинув всё в карман, Элли выскочила вслед за мужчиной.

Солнце больно резануло по глазам, заставив её вскрикнуть и натянуть капюшон чуть ли не до подбородка. Повернувшись к стене, она приподняла ткань. Угол обзора резко уменьшился, но теперь можно было не опасаться за зрение. Мужчина, судя по запаху, завернул за угол. Действительно, пройдя по следу, она увидела его стремительно удаляющуюся спину. Он подходит практически по всем параметрам, оставалось лишь уговорить его. Хотя... в этом деле опыт у неё достаточно обширный. Практически все соглашались ей немного помочь. Она скинула куртку и, сложив её в пакет, положила внутрь каменной трубы. Мужчина шёл в тени домов, отлично! Ускорив шаг, Элли догнала мужчину и пристроилась рядом с ним.

— Простите, — тихо произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал так, как будто она сейчас заплачет. — Вы не могли бы мне помочь?

— Чем помочь? Стой, что у тебя случилось? — мужчина остановился, засунув небольшую бутылку в карман тёплой куртки. — Тебя кто-то обидел?

— Д-да, — она задрожала от холода, старательно растирая себя. — Там, во дворах, они так неожиданно набросились, я не успела убежать, они сорвали куртку и начали что-то говорить, я вырвалась и убежала. Вы не можете мне помочь? Я замёрзну, пока до дома дойду, а они не отдадут её...

Он остановился. Склонил голову, размышляя. "Давай же, помоги мне!" Элли заглянула ему в глаза, чуть склонив набок голову и усиленно растирая плечи. С всхлипом втянула воздух.

— Ладно, показывай.

Мужчина расстегнул куртку и накинул ей на плечи. Элли не стала продевать руки в рукава, мало ли что. Сохраняя на лице грустное выражение, она неопределённо махнула рукой в сторону дворов.

Справа от них, по дороге проехала машина. Из-за закрытых окон доносилась громкая музыка. Элли посмотрела по сторонам. вроде бы почти никого не было. Опять махнув рукой, она зашла за угол. Мужчина последовал за ней. Наверное, она сейчас выглядит со стороны, как больная девочка. В сущности, пока что так и есть. Прикусив губу, она сжала кулаки внутри слишком длинных рукавов, чувствуя, как несколько отросшие ногти впиваются в ладонь. Ещё несколько минут, и всё будет хорошо.

Мужчина спокойно шёл за ней, ни о чём не подозревая. Вертел головой, пытаясь выцепить взглядом подозрительных людей. Никогда ей не отказывали в помощи, да и как отказать, когда тебя просит маленькая, несчастная на вид девочка? Конечно, несколько раз на неё начинали кричать и обзывать попрошайкой. Один раз молодой парень лет шестнадцати на вид, гнусно ухмыльнулся и предложил отобрать ещё что-нибудь. Элли улыбнулась, вспоминая его и поспешно надела на лицо грустную маску. Не хватало ещё, чтобы мужчина что-то заподозрил.

— Они тебя не били? — участливо осведомился он. — Только куртку отобрали?

— Ага, — для пущей убедительности Элли изобразила всхлип. — А у меня там телефон ещё и деньги, которые мама дала на неделю.

— Надо такие вещи при себе носить, — мужчина покачал головой.

— Так кто же знал, что тут такие люди...

— Ты права, у людей сейчас ничего святого не осталось. На всё пойдут, чтобы урвать себе ещё кусок. Будь моя воля, я бы их всех поприжал. Да только как найти тех, кто притворяется? Как их отделить от нормальных людей?

— Каждый становится тем, кем хочет стать. Даже если бы у меня не было ни копейки, я бы не стала отбирать деньги у тех, кто слабее меня, — Элли покачала головой.

— Ну, не скажи. Представь, близкий тебе человек умирает, а спасти его может только дорогостоящая операция? И что ты сделаешь, если денег негде взять?

— Очень сложный вопрос, — Элли остановилась, здесь людей уже почти не было, все, видимо, уже уехали на работу. — Вот в этом подъезде, они меня сюда затащили, я еле вырвалась. Там в подвал они...

— Они точно с тобой ничего не сделали? Я тебя потом отведу к родителям, — мужчина улыбнулся. — Сейчас, вернём твою куртку и деньги.

Подойдя к железной двери с домофоном, он посмотрел наверх. Цифры, написанные светло-синей краской, говорили, что в подъезде находятся квартиры с первой по девятую. Нажав несколько кнопок, мужчина склонился к микрофону.

— Почта, откройте, пожалуйста.

Потянув на себя открывшуюся дверь, он подмигнул Элли, как бы говоря: "Смотри, как надо!". Она кивнула в ответ, скидывая куртку и входя во мрак подъезда. Солнце напоследок резануло по тыльной стороне рук, но Элли успела захлопнуть дверь. Теперь, главное, чтобы никто не вышел.

Дверь в давно примеченный закуток с трубами находилась прямо напротив входа в подъезд. Элли ещё утром сбила замок, приладив его после на место. Теперь же его уже не было. Дверь кто-то оставил полуоткрытой. Преодолев несколько ступенек, мужчина остановился. Быстро юркнув за ним, Элли закрыла дверь.

Они оказались в небольшой каморке, половину которой занимали трубы. Влажность, капающая с потолка вода, и не работающая лампочка. И достаточно места для них двоих.

— Эй, ну и где твоя куртка? Они уже убежали... Да, уж. Даже не знаю, как их теперь найти. Есть фонарик? Тут ни черта не видно... Стой...

Элли уже не могла сдерживаться. Кости ног и рук обожгло резкой болью, даже не смотря на них, она знала, что происходит. Её пальцы удлинялись, кости становились в несколько раз крепче, мышцы перестраивались, становясь сильнее, суставные сумки становились жёстче. Кожа на кончиках пальцев лопнула, когда кости первых фаланг удлинились, превратившись в заострённые когти. С ногами происходили такие же метаморфозы. Элли зажмурилась, пережидая боль. Тянущая, пронизывающая всё тело. Несколько секунд, и она уже мало похожа на человека.

Мужчина что-то заподозрил, наверное, услышал скрежет когтей об бетон пола. Но сделать уже ничего не успел. Она стояла практически вплотную к нему. Руки обхватили его за шею, как будто обнимая. И клыки, царапнув нижнюю губу, вонзились ему в шею.

Он вцепился пальцами в воротник её футболки, перекинув через себя. Элли рухнула спиной на пол, но, быстро опомнившись, вновь прыгнула на мужчину. Тот даже не успел схватиться за шею, когда она налетела, когтями пропоров одежду и уцепившись за тело. Пальцы глубоко проникли в мышцы спины, второй рукой она удерживала его за шею, не давая отстраниться. Жертва дёргалась, пыталась ударить её об стену, но Элли уже не чувствовала этого. В мире не было больше ничего, кроме единственного участка кожи на шее мужчины. Клыки вновь и вновь вонзались в неё, пытаясь найти сонную артерию. Как же это, всё-таки, трудно. Мысль промелькнула на краю сознания и исчезла. Кровь, тёплая и живительная, заливала ей одежду, проливаясь мимо рта. Языком слизывая её, Элли рычала, раз за разом сжимая челюсти. Зубы с усилием рвали кожу, раздирали мышцы. В горло брызнула тугая струя крови. Элли губам плотно прижалась к истерзанной коже, стараясь не упустить больше ни одной капли. Как будто целует возлюбленного. Сладковатый вкус с металлическим оттенком. Перед глазами плыли цветные пятна, пока она всё сильнее вжимала губы и клыки в шею мужчины.

Его удары с каждой секундой становились всё слабее, пока он не повалился на пол. Прямо на Элли. Три литра крови — он потерял сознание. Она уже чувствовала насыщение, но не могла остановиться, всё её существо требовало выпить его до капли, оставить обескровленный труп! Липкая жидкость пропитала футболку, стекая по животу.

Больше она не могла сделать ни единого глотка. Сердце билось, как сумасшедшее, перегоняя слишком большой объём крови для её детского тельца. Она вылезла из-под мужчины, и откинулась на мокрый пол, закрыв глаза. Элли знала, что сейчас происходит внутри её тела. Вернее, представляла себе то же самое, что и всегда. Сейчас её желудок высасывает из крови все питательные вещества, и мгновенно усваивает их, раскладывая на жиры, белки и углеводы. Мужчина успел выпить немного газировки, поэтому присутствует ещё и очень много сахаров. Вместе с ними в её кровеносную систему попали и вредные продукты обмена веществ. По всему телу выступил холодный пот, ручьями скатываясь на пол и заливая глаза — так организм освобождается от них. Элли вздохнула, проведя языком по окровавленным губам. Теперь объём крови почти подходит для её тела, она уже прямо сейчас могла бы подняться и пробежать хоть сто километров без передышки. Но лучше было ещё немного полежать среди крови, смешавшейся с капающей с потолка водой. Её организм восстановился. Два дня без еды. Она не любила говорить себе, что пьёт человеческую кровь. Максимум, который она могла протянуть до наступления критического момента, когда сил не хватит даже на то, чтобы отрастить клыки — примерно сорок часов. С кровью она получила и добавочную порцию кальция. Отлично.

Элли радостно засмеялась, слушая, как её голос отражается от стен. Она опять стала сильной и... нет, она навсегда останется молодой. Но после каждой еды она чувствовала себя обновлённой. Интересно, что скажет тот мальчик из верхней квартиры, если узнает, что его знакомая — жуткий ужас из кровавых сказок? Кровь почти усвоилась, Элли чувствовала тепло, разливающееся по всему телу. Теперь она может жить, как нормальный человек ещё дня два.

Поднявшись, девочка с отвращением осмотрела свою одежду, вымазанную в разбавленной крови. Хоть сейчас её тут сбрось и иди голой. В следующий раз надо будет искать другое место, кто ж знал, что этот мужчина повалится на живот? А ведь она даже не узнала его имени. Адреналин, выбросившийся в его кровь и так и не успевший израсходоваться, заставлял голову кружиться, в то же время настраивая на лирический лад. Вполне возможно, у него была семья.

И никто её не заподозрит, если она сейчас сможет незаметно дойти до квартиры. Сняв футболку, она озабоченно покосилась на обнажившуюся кожу. Грудь и живот были в тёмно-красных разводах, уже начинающих засыхать и стягивать кожу. Поддев пальцем одну из корост, она оторвала её и швырнула на пол. Теперь мыться ещё. Выжав футболку, Элли опять одела её. Неприятно, но сойдёт. До дома рукой подать, её подъезд как раз напротив этого.

К входной двери кто-то подошёл. Элли напряглась. Если он прямо сейчас решить проверить, почему дверца каморки так неплотно закрыта — придётся убить ещё одного человека, чего ей совсем не хотелось теперь делать. К счастью, человек пошёл на первый этаж и остановился там, звеня ключами. Хлопнула дверь, и он скрылся в безопасности квартиры. Бросив ещё один взгляд на лежащего в собственной крови мужчину, Элли осторожно вышла в подъезд и защёлкнула замок. Теперь его ещё нескоро найдут. Можно быть спокойной.

За курткой возвращаться сейчас было совсем небезопасно, она может привлечь слишком много внимания. Если украдут, купит новую, не хватало ещё беспокоиться из-за таких мелочей. Обхватив руками плечи, она выбежала на улицу. Группа проходящих мимо парней и девушек залилась хохотом, показывая на неё пальцами. Один даже кинул вслед бутылку, от которой Элли легко увернулась. Вихрем пронёсшись через двор, она прыгнула на стену и, сделав несколько шагов, уцепилась за нижнюю перекладину пожарной лестницы. Сила переполняла всё её тело. Подтянувшись, она закинула ноги наверх, преодолев сразу две перекладины. Несколько секунд, и она уже стучится в окно.

Ивэн ждал её, створка поползла внутрь комнаты и Элли смогла перепрыгнуть на подоконник.

— Ну, что?

— Спасибо, что открыл, — она спрыгнула на пол и кивнула ему.

— Да ты же вся в крови! Что случилось? Слишком сильный попался?

— Нет, просто неудачное место выбрала.

— Где?

— Дом напротив. Там есть закуток трубами, я его там оставила, всё равно, никто не подумает на меня. А теперь я иду мыться.

Передёрнув плечами, она стянула с себя футболку.

— Я замечаю всё и всегда. Отвернись, похотливый человечишка, — Элли нахмурилась и покачала головой. — Как будто ты меня мало раз видел.

— Ну, ты же теперь с этим парнем сверху что-то мутишь, — обиженно проговорил Ивэн. — Думаешь, я не заметил, что ты ночью к нему бегала? Чем вы там занимались?

— Явно не тем, о чём ты подумал, раб плоти.

Резко взмахнув рукой, Элли вышла из комнаты.

Четверг, 11 мая 1775 года

Тихая ночь.

— Если ты думаешь, что встретиться в этом месте — хорошая идея, то, уверяю тебя, ты ошибаешься, — прошептал юноша, небрежным движением сметая со стола крошки, оставшиеся от трапезы караула. — Мне придётся уйти, едва рассветёт. Как ты собираешься добираться до дома?

— Я не знаю. Отец сегодня весь день ходил хмурый, поутру ввалились какие-то люди, — девочка пожала плечами. — Ты просил сообщать обо всех подозрительных событиях. Думаю, это относится к таким? Они говорили о каком-то походе, гости спрашивали, всё ли подготовлено.

— Иногда я поражаюсь тебе. Ты всегда узнаешь такое, к чему тебя просто не могут допустить! Твой отец не очень скрытен, — он приоткрыл дверь, выглянув наружу. — Это всё, что ты смогла узнать?

— Нет, не всё, — девочка опустила голову. — Когда я уходила, гости приходили опять. И они с отцом куда-то собирались. Я слышала, как он говорил матери, чтобы она сидела тихо и не выходила из дома.

— Стой. Нам надо выбираться. Они уже идут сюда и их много! — юноша вскочил, его встревоженное лицо в лунном свете приобрело странные очертания. — Скорее.

Огни факелов плясали в темноте, слышались гневные выкрики. Ближайшая группа караульных остановилась, уперев приклады ружей в пол. Один ударил по колоколу.

Ночного спокойствия как не бывало. Со всех сторон слышались резкие выкрики, от досок гулко отражались звуки шагов.

Юноша схватил её за руку и потянул за собой прочь из сторожки. Подбежал к частоколу, присмотревшись. Много, очень много разгорячённых людей. Практически у каждого имелось оружие. Топоры, предназначенные для колки дров, вилы, даже обыкновенные увесистые палки. Обыкновенные предметы, в мирное время имевшиеся у каждого. Но неужели теперь началась война?! Девочка, застыв на месте, смотрела на толпу. Как единый организм она текла к закрытым вратам склада. Караульные уже успели поднять всех на ноги и теперь стояли на стенах, судорожно заряжая ружья. Она успела разглядеть только, как самый ближний к ней, ещё совсем молодой солдат поднёс ко рту какой-то свёрток, когда юноша отвлёкся от созерцания.

— Они подходят только с этой стороны, я выведу тебя с другой. Ты пойдёшь домой и не выйдешь из него, что бы ни случилось, понятно?

— Да, да, — она кивнула, ещё крепче сжимая его руку.

— Открывайте!

С другой стороны стены раздались крики, среди которых отчётливо выделялся голос отца. Что он тут делает?! Чего они все хотят?

— Элли, не стой, побежали.

Она только кивнула, бросив взгляд на напряжённых солдат наверху.

Здание, скорее похожее на огромный сарай. В нём хранилось множество вещей. От амуниции королевских войск до мешков с сухарями. Элли уже не раз пробиралась сюда, особенно, после того, как встретила своего друга.

Внезапно он остановился.

— Проклятье!

Одинокий мужчина, облачённый в форму караула, распахивал ворота. В стремительно увеличивающуюся щель между створками были видны красноватые отблески факелов. И почти абсолютная тишина, нарушающаяся лишь шумным дыханьем девочки и переругиваниями в толпе. Солдат приветственно помахал рукой и отошёл в сторону.

И вновь тишина раскололась, но теперь в криках слышалось торжество. Больше сотни разъярённых, потрясающих оружием людей протискивались сквозь открывшийся проём в стене.

— Отвлекающий манёвр, умно, — пробормотал юноша. — Придётся пробиваться сквозь них. Главное, держись рядом со мной и не отходи.

Вооружённые кто топорами, кто ножами, люди не обратили никакого внимания на них, крича проклятья солдатам. В воротах возникла давка: каждый пытался войти раньше другого.

Девочка вскрикнула, пытаясь увернуться от массивного мужчины.

— Не бойся, — спутник дёрнул её на себя, оттолкнув того с дороги.

Никто, казалось, не видел их, все стремились к зданиям, стоящим в центре огороженной территории. Глухой хлопок, прозвучавший громче даже чем крики.

Они выбрались за территорию стены, когда прямо перед девочкой упал молодой солдат. С топором, засевшим в груди.

— Господи! — она отшатнулась и закрыла глаза руками. — Что это?!

— Это убитый человек.

Среда, 4 ноября 2009 года

— Что там такое? — Северин отвернулся от окна.

Полчаса назад неожиданно приехала сверкающая огнями машина газовой службы. Выгрузила нескольких мужчин в ярко-оранжевой одежде. Немного побегав по двору, они опять залезли в машину и уехали. Вместо них приехала другая. По всему дому хлопали двери. Жители со всего двора собрались на детской площадке, шумно обсуждая случившееся. Мать зашла в квартиру на несколько минут, занести очередную стопку журналов, и сразу же убежала на улицу, расспрашивать соседей. Наверняка, опять трубы прорвало, и половина подъезда внезапно превратилась в аквариум.

Элли пришла несколько минут назад. Он сидел в интернете, бездумно листая сайты и вспоминая пятый параграф учебника по биологии, когда в окно постучали. Она опять также поднялась по пожарной лестнице. Она ничем не напоминала о своём ночном приходе, свободно растянувшись на полу и болтая ногами. У неё даже была новая футболка, правда, такая же чёрная. И сегодня от неё еле уловимо пахло шампунем, светлые волосы, против обыкновения немного растрёпаны. Он до сих пор помнил прикосновения её обнажённых ног, пока она ворочалась за спиной. С ночи она стала выглядеть ещё лучше, хоть бледность никуда и не ушла. Зато на руке появился синяк. И на второй тоже. Где она успела так удариться?

— Не знаю, — Элли приподнялась на локтях и пожала одним плечом. — А что там такое?

— Да кто его знает... Опять водопроводчики приехали, никто ничего не понимает, как всегда. Может быть, трубу прорвало. Там знаешь, когда их в последний раз их меняли? После Отечественной, наверное...

— А что писали про того мужчину, которого вчера нашли тут? — Элли опять откинулась на спину, раскинув руки.

— Жутко, правда? Иногда страшно даже на улицу выходить, не знаешь, кто тебя убьёт. Машина собьёт, "золотая молодёжь" попросить закурить или, вон, собака загрызёт. Говорят, у него горло всё разорвано так, что позвонки даже видно. Представляешь, какая бешеная она должна быть? А у него нож оказался. Да только не помог.

— Да, уж, — она потёрла бок и резко подскочила. — Не хотела бы я оказаться там. Я как увидела-то, мне плохо стало. Там такая рана, а его даже накрыть не успели.

— Сочувствую. А что там было?

— Я же сказала, мне плохо стало, как только увидела. У него там всё горло разорвано! — Элли прикрыла рот рукой. — Представляешь, полностью! Я даже не знаю... — она опустила голову. — Кто мог такое сделать?! Мне страшно уже на улицу выходить...

Северин сел рядом. Такая маленькая, грустная. Пододвинулся ближе, несмело прикоснувшись рукой к плечу девочки. Та дёрнулась, но подняла голову. Покрасневшие глаза, дрожащие губы.

— Иди сюда.

Повинуясь неясному порыву, он прижал её к себе. Пальцы чувствовали позвонки сквозь тонкую ткань футболки. Волосы, явно недавно вымытые, чуть щекотали щёку, переплетаясь с его.

— Та собака же убита? Значит, она не нападёт больше ни на кого. И на тебя тоже. К тому же, ты ловкая — если что, убежишь.

— Всё равно, вдруг она была не одна? Я видела тут целую стаю во дворе, их какие-то бабушки кормили! — Элли отстранилась от Северина и посмотрела ему в глаза. — Спасибо, что утешаешь меня, — она улыбнулась.

— Всегда пожалуйста.

Элли откинулась на кровать, схватив книгу.

Шаги около двери. Замок не заперт, а он находится на другом конце комнаты. Элли метнулась к окну, но на полпути замерла и махнула рукой.

— Я всё равно не успею, форточка закрыта. Лучше уж так.

— Ты представляешь, у нас опять трубу прорвало! — воскликнула мать, пинком распахивая дверь. — На первом этаже опять этот алкаш самогон варил, что-то намудрил, и чуть ли не стояк вырвал. Вообще! У нас тоже воды нет пока, что, но говорят, что сделают к утру.

— Здравствуйте, — робко прошептала Элли. — Я — Элли Хит-Саммер.

— Ой, здравствуй, — мать замолкла, переведя взгляд с потолка на замерших детей. — Ты кто? Я тебя раньше не видела.

— Я — Элли Хит-Саммер, живу этажом ниже вас.

— Ты, конечно, пришла сюда, чтобы...

— Я просто пришла. Мы дружим несколько дней уже, — Элли подошла ближе к Северину и взяла его за руку.

— Дружите? Северин, почему ты мне не сказал?! Мне придётся рассказать об этом отцу. Элли, может быть, ты придёшь к нам на ужин? — она изобразила милую улыбку. — Мы были бы рады познакомиться с девочкой, от которой Сев сразу же не сбежал.

— Простите, нет. Я уже ухожу, — пробормотала та, выдёргивая руку из ладони Северина и направляясь к двери. — Увидимся десятого.

— Элли?

Она незаметно махнула ладонью, как будто говоря, что не стоит беспокоиться. Стараясь держаться подальше от женщины, она вышла в коридор.

— Мне придётся пока что уехать, — прошептала она, когда открывала дверь.

* * *

— Кто эта девочка?

— Моя единственная подруга. Послушай, она никоим образом не влияет на меня! — Северин устало посмотрел на мать. — У меня и так нет друзей в школе, потому что меня считают слишком странным для нормального человека...

— Это не твоя вина и не моя! Я не видела ни одного твоего одноклассника, который верил бы в Бога. Все они после смерти будут низведены в Ад. Я уверена.

— Элли не такая, как они.

— Неужели ты влюбился в неё? Она же явно чем-то больна, только скрывает это! — мать развернулась и пошла на кухню. — Слишком она жизнерадостная, нормальные люди в нашем мире не могут быть такими.

— Проклятье, — это он пробормотал себе под нос, чтобы не быть услышанным. — В любом случае, она моя единственная подруга и я не позволю тебе что-то там наплести ей!

— А я и не собиралась. Хм. Каждому воздастся по делам его.

— Я рад. А где отец? — Северин сел на край кухонного стола.

— Не садись на стол! Я не знаю, ушёл куда-то утром. Вообще, странный он сегодня какой-то.

В качестве доказательства она открыла холодильник и достала оттуда бутылку водки.

— Не заметил ничего? Она не открыта. И она вообще есть тут. Обычно, к утру её уже не было. А тут... хм.

— Я рад за него, — Северин пожал плечами, внутренне ликуя.

Что с ним случилось? Может, теперь он опять станет нормальным?

Среда, 4 ноября 2009 года.

— Что ты нашёл? — Элли незаметно подошла к нему сзади.

— Смотри. Вполне может оказаться желтухой, но...

— Сейчас, — отодвинув Ивэна, она села за компьютер.

Сайт, весь усыпанный десятками картинок с рекламой. И в середине немного текста.

"Полностью вырезанная деревня! Десятки трупов, расчленённых ужасным образом!"

Ниже шла фотография лежащей женщины, в ужасе распахнувшей глаза. С проломленным черепом. Что-то пробило ей лоб, раскрошив лобную кость. Элли брезгливо сморщилась.

"Что это? Нападение террористов или, быть может, несчастные пробудили некое древнее зло? Давно в Широкой Речке ходили слухи о неком существе, погребённом глубоко под землёй в незапамятные времена. Наши специалисты уже исследовали пещеру, расположенную рядом с деревней, но ничего не нашли".

На этом месте текст обрывался. Элли вздохнула и повернулась к стоящему сзади Ивэну.

— Где эта Широкая Речка находится?

— Пятьдесят километров от города, — он пожал плечами. — Я не знаю, ты сама просила сообщать тебе обо всех таких странных штуках.

— Спасибо. Теперь подумай. Посмотри на сайт. Посмотри на его оформление и комментарии. Ты что, на самом деле думаешь, что на сайте, построенном из подручных средств, можно найти что-то правдивое?! У него даже название "Мистические тайны, или что скрывают от нас власти?" М? Как ты думаешь?

— А вдруг там на самом деле какое-то существо? — Ивэн усмехнулся. — Ты уже ела?

— Да, ела. Вчера. Так ты подумал, или всё ещё не в силах рассуждать логически? И я не просила тебя рассказывать обо всех странных событиях. Понимаешь это, да? Если бы ты увидел человека, который ходит, закутавшись в балахон в июне — то именно это будет "странной штукой"! Это, а не мистический бред на третьесортном сайтике. Смотри сюда! — она кликнула мышкой, открывая картинку в отдельном окне. — Я не смогу сделать такого. И никто не сможет. Лобную кость пробить ударом? Скорее всего, её топором ударил ревнивый муж. Это же деревенские жители. А всякие мистификации оставь пациентам психиатрических клиник.

— Эй, стой! Ты чего так завелась? — Ивэн вскинул руки, отступив на шаг. — Я же просто сказал!

— Не знаю. Извини, наверное. Просто. Настроение какое-то не такое, я постараюсь держать себя в руках. В любом случае — я права, а ты нет. А теперь, — она отдёрнула штору. — М-да. А теперь я пойду. Мне нужно подышать свежим воздухом. Да, да. Я, представь себе, могу это сделать, странно, правда? — лицо перечеркнула кривая улыбка.

— Ладно, я буду ждать тебя. Стой, — Ивэн подошёл ближе. — Я уже физически старше тебя на девять лет. Когда ты выполнишь своё обещание?

— Когда-нибудь. Не будь столь эгоистичным.

Она подошла к парню и легонько сжала его плечо. Улыбнулась. Постояла, опустив голову. И выскочила в окно.

Среда, 4 ноября 2009 года.

Он увидел её, когда она выходила из проулка неподалёку от дома, где жила. Такая маленькая, хрупкая. Печальный взгляд красивых глаз, которым она скользнула по нему, ничем не выделив из толпы. Она даже не заметила его, когда шла к себе домой. Он проследил за ней до самой квартиры! Счастье! Они жили в одном доме, даже в одном подъезде, разве что, она жила напротив него. Родителей видно не было, за весь день вышел только какой-то парень с длинными волосами. Или её брат или... он сжал кулаки. Нет! Никто не смеет отбирать её у него.

Ещё когда он увидел Её, то сразу осознал, что только она во всём мире нужна ему. Как говорилось в одной книге: "Мы не встречаем случайных людей. Их образы уже есть в нашем сознании". Действительно, её образ был, есть и будет в его сознании.

Ярослав. Интересно, ей понравится его имя? Мужчина вздохнул. Теперь надо только разработать план. Вернее, он уже был давно разработан. Взгляд упал на кровать, стоящую посреди большой комнаты. Пол и стены были завешены полиэтиленовыми пакетами, на всякий случай. Он ведь даже простирал всё бельё на несколько раз! Мотки мягких верёвок в беспорядке разбросаны по простыне. Осталось только подождать.

Восемнадцать лет.

Быстро одевшись, он отправился на пробежку. Разогнать кровь, да и вообще, бегать — это полезно, может, на пути повстречается и Она. Окна её квартиры были плотно завешены шторами. А ведь он даже не знает имени столь прелестной девочки.

Забежав по пути в хозяйственный магазин, Ярослав купил и несколько коробочек с пластырем.

Усталый, но довольный, он вернулся с тренировки. Почему-то образ девочки никак не хотел растворяться, уходить. Может быть, просто прийти к ней и пригласить к себе? На чай, например. Всяко лучше, чем бродить по улицам с подозрительным парнем с третьего этажа. Школьник ещё, а уже смотрит на всех волком, как будто ожидает, что сейчас придётся отражать атаку.

Как будто сама судьба благосклонна к нему! На третьем этаже хлопнула дверь. Ярослав специально замедлил шаг, чтобы подтвердить свою гипотезу. И действительно! Она, чему-то улыбаясь, спускалась по лестнице от этого парня.

— Привет, — он неуверенно попытался улыбнуться, но вышло плохо. — Я — Ярослав, а тебя как зовут?

— Здравствуйте, Элли, — девочка скользнула по нему оценивающим взглядом. — До свидания.

— Стой! — повинуясь внутреннему порыву, он схватился за дверную ручку, не давая девочке войти в квартиру. — Может, зайдёшь ко мне?

— Извините, может быть, как-нибудь потом... — Элли пожала плечами и легко открыла дверь, как будто и не заметив почти девяноста килограмм веса.

— Ладно, — тихо проговорил он, слыша, как поворачивается замок.

Ярославу стало обидно. Он ведь специально сегодня побрился и тщательно умылся. С силой захлопнув дверь в свою квартиру, он ударил кулаком по стене. Убить бы этого её брата или слишком большого парня, кто разберёт современную молодёжь. Наверняка она позволяет ему прикасаться к себе, смотрит на него своими прекрасными глазами. А ему — ничего, хотя он намного лучше его! Тридцать четыре года, а он уже работает в клинике отца! Его заместителем, правда, пока что, но у него хватит денег, чтобы обеспечивать её до самой смерти! Разным богатеньким дамочкам не хочется, чтобы их, и без того отвратительные лица, теряли свою иллюзию молодости.

Когда-то девушки действительно обладали красотой, но за века паразитического образа жизни растеряли её. Теперь только в девочках, ещё не познавших ереси реального мира, осталась та неясная до конца притягательность. Только они были светлыми и чистыми, ничего не требующими от него. Эта Элли... он видел многих школьниц, и они тоже подгнивали изнутри. Но не она.

Дёрнувшись к окну, он увидел, как она куда-то идёт. Скорее!

Быстро одев уже зашнурованные кроссовки, он вылетел из квартиры, не закрывая дверь. Успеть, только бы успеть!

Да! Девочка остановилась, роясь в небольшом рюкзачке. Скалка, обмотанная несколькими тряпками, опустилась ей на затылок. Аккуратно подхватив падающее тело и осмотревшись вокруг, он быстро затащил крошку в подъезд. Хорошо, что она стояла так удачно. Немного левее, и её было бы видно с проезжей части.

Удача всё-таки соизволила повернуться к нему лицом! Никто из соседей не вышел, иначе пришлось бы выдумать что-нибудь и расстаться с таким шансом...

Прямо у порога он связал ей ноги и руки, на случай, если очнётся, пока он переодевается. Скинуть кроссовки, мятые джинсы и свитер. Шапка смягчила удар, так что Элли не должно было быть очень больно.

Надевая халат, Ярослав чувствовал, как бешено бьётся сердце, как трясутся руки. Девочка всё ещё лежала без сознания. Лёгкая курточка, вся одежда в тёмных тонах, может, она несчастлива? Легко подняв её, он перенёс хрупкое тельце в комнату, положив около кровати.

Надев тонкие резиновые перчатки, он расстегнул молнию, приподняв Элли за плечи, снял курточку. Расстегнув молнию джинсов, развязал ноги и стащил их, аккуратно сложил в несколько раз. Взгляду открылись худенькие ножки с бледной кожей. Бедняжка, видимо, даже не загорает... Охнув, он приложил ухо к её груди. Сердце не билось, дыхания тоже не было.

Неужели... неужели он своим неумелым ударом убил её? По щеке скатилась одинокая слеза. Но нет! Слух уловил удар, значит, жива! Проведя ладонью над носом, он почувствовал движение воздуха. Она дышит!

Переложив девочку на кровать, Ярослав взял клубок верёвки. Он специально купил как можно более мягкие, чтобы не повредить нежную кожу избранницы. И крепкие. Обмотав верёвку вокруг голени девочки, он завязал её на несколько узлов и также примотал к перекладине кровати. Спинка кровати была так удачно подобрана! Из пяти столбиков, на которых лежала более длинная доска. Мышцы ног Элли напряглись, когда он провёл по ним пальцем.

Быстро развязав руки, Ярослав положил их так, как будто малышка потягивается. На фиксацию ушёл ещё один моток. Теперь можно и разбудить. Он отключил телефон и проверил замок на двери. Всё закрыто, никто не потревожит их.

Опять подошёл к кровати. Как же она прекрасна... Вся хрупкая, как будто неземная. Абсолютно спокойное выражение милого личика, раскинутые звёздочкой руки и ноги. Её чёрная футболка чуть задралась, обнажая кусочек кожи живота.

Не удержавшись, он провёл по нему пальцем, чуть зайдя за полоску трусиков и оттянув их. С тихим хлопком резинка ударила по коже, когда он убрал палец. Что будет, если задрать футболку повыше? Может, сначала лучше разбудить девочку?

— Элли, — Ярослав тихо прошептал её имя в её маленькое ушко. — Пора вставать...

Никакой реакции. Наверное, слишком сильно её ударил.

Такая маленькая и беззащитная. Последний раз он видел такую же почти год назад, когда друг привёз Марину. Такую же маленькую и хрупкую. К несчастью, она очнулась, когда правая рука ещё не была закреплена. Хорошо, что он тогда догадался осторожно заткнуть ей рот, иначе бы прибежали соседи.

Ярослав немного отошёл, любуясь получившейся картиной. Белая чистая простыня, белоснежная наволочка на подушке, где сейчас покоилась голова девочки. Светлые волосы разметались по всей подушке, казалось, что она просто спит.

* * *

Элли чувствовала, что мир вокруг изменился. Память пришла секундой позже. Несколько мгновений назад она направлялась в деревню, как её, в Широкую Речку. А теперь рядом тот мужчина, что поздоровался с ней в подъезде. Запястья плотно обмотаны какими-то верёвками.

Дёрнувшись, Элли поняла, что распята на кровати. Проклятье! Пытаясь подавить страх, она дёрнулась ещё сильнее, но верёвки выдержали.

— О-о, ты очнулась, Элли, — мужчина подошёл поближе к ней и наклонился.

Мокрая ладонь легла на её бедро, чуть сжав его, поползла выше.

— Ты маньяк, да? Собираешься меня изнасиловать и убить?

— Нет, ты что! — мужчина широко раскрыл глаза. — Если ты будешь делать всё, что я тебе скажу, то я тебя отпущу, и мы забудем об этом небольшом происшествии.

Элли закрыла глаза, глубоко вдохнув. В прошлый раз её чуть не убили, но она смогла вырваться.

— Ты удивительно похожа на одну девочку, правда, она была очень дерзкой и мне пришлось её убить, но ты ведь не будешь кричать, правда? Больно будет только первые секунды или минуты, если ты будешь сопротивляться. Меня зовут Ярослав, — прошептал он. — Не сопротивляйся и всё будет хорошо.

Резина перчаток с неприятным звуком проскребла по её коже, когда Ярослав резко задрал футболку, натянув её Элли на голову.

— О, ты не носишь лифчик, как это мило. Подожди секунду.

Теперь его голос изменился, в нём появились придыхания. Кое-как Элли смогла снять ткань с лица. Ярослав взял со стола обыкновенный кухонный нож, протерев его какой-то белой тряпочкой. Улыбнулся и подошёл к ней.

— Немного потерпи, ладно?

Холодный металл лёг на кожу живота, чуть надавив на неё. Элли судорожно выдохнула. Холод пополз вверх, остановившись под грудью. И неожиданно проник под кожу, заставив девочку вскрикнуть. Мужчина протяжно выдохнул, всё также сильно надавливая, он повёл нож вбок, оставляя глубокую царапину.

— Я знаю, что ты не одобришь моих действий, — задумчиво произнёс он, вновь неглубоко втыкая нож. — Но когда я увидел тебя, то сразу понял, что обычные люди недостойны такой красоты. Скорее всего, я убью тебя, потому что ты единственная и неповторимая, моя девочка. Теперь уже моя, да. А может, и не убью, кто знает. Почему ты молчишь?!

Он приставил острие ножа к сгибу её локтя.

— Если я сейчас надавлю, ты истечёшь кровью. Давай, сделаем по-другому?

— Отвяжи меня или я тебя убью, — как не пыталась, она не смогла сдержать дрожи в голосе.

— Ох, какая ты рисковая девчонка!

Лезвие вошло глубоко в бицепс, царапнув кость. Элли зажмурилась, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Как же это больно! Она ощущала каждое движение лезвия, жжение от спирта, которым была пропитана та салфетка.

— Ладно, стойте! — голос сорвался на рыдания. — Я сделаю всё, что вы скажете!

— Отлично... Я ведь не хочу тебе делать плохо, я просто хочу, чтобы нам обоим было хорошо.

Элли постаралась отрешиться от внешнего мира, заснуть. Чёрт бы побрал современную химию и производителей таких прочных верёвок! Как же это больно... Раны начали регенерировать, но она ела только вчера...

Потные ладони легли на её живот, поглаживая его. Даже несмотря на то, что она знала, что будет дальше, она перестала дёргаться. Рано или поздно мужчина отвяжет её, а до этого можно и потерпеть.

Его пальцы сильно, до боли сжали ей грудь. Внутреннюю сторону бедра холодил металл ножа.

— Не бойся, ладно? — прошептал Ярослав.

— Не надо! Ну, пожалуйста! Не надо! — визг Элли сорвался на хрип, когда ладонь мужчины плотно зажала ей рот, перекрывая доступ к воздуху.

Тонкая ткань трусиков легко разорвалась.

— Ты ведь ещё не знала настоящего мужчины, правда? — прошипел он ей в ухо. — Я люблю делать это жестоко, прости меня, ладно?

— Пожалуйста! — она всхлипнула, пытаясь вырваться из пут.

Перед глазами вновь встала картина, участники которой были уже давно мертвы. Тогда у неё была собственная семья. В тот день отец пришёл с лесоповала...

В плечах что-то хрустнуло, когда мужчина сильно сжал их. Белый халат был сброшен на пол. Приподняв голову, Элли зажмурилась, когда не видишь этого всего, почему-то легче перенести. Нож проскользил по бедру, чуть царапнув нежную кожу выше.

— Стой! Отвяжи меня, я сама всё сделаю, я не убегу и не буду сопротивляться! — вскрикнула Элли. — Пожалу-уйста... — голос опять сорвался от ужаса.

— Ты уверена? Если ты соврёшь мне, мне придётся тебя убить, видишь нож? — хрипло спросил мужчина.

— Да, да, я могу сделать всё, что вы скажете!

— Ну, ладно.

Лезвие ножа перерезало верёвки на ногах.

— А теперь...

Сильные руки схватили её за колени, резко раздвинув ноги широко в стороны. Мужчина тяжело дышал, смотря Элли в глаза. Та зажмурилась, ожидая резкой боли. Несколько мгновений и она не смогла сдержать крик. Ощущение, как будто в пах вонзили раскалённый прут. Верёвки впились в запястья, раздирая их до крови, когда она попыталась вырваться. Она чувствовала, что с каждым движением он разрывает что-то внутри неё. Плевать, потом восстановится. Главное, пережить эти минуты, вряд ли его хватит на большее. Нет! Её опять пронзил штырь боли, заставив выгнуться. В животе нарастала острая, режущая боль, к толчкам добавилось хлюпанье и Элли почувствовала, как по бёдрам стекают тёплые струйки.

— Не надо!

Она снова превратилась в ту же маленькую девочку, которой когда-то была. Весь налёт её силы испарился за несколько минут. В глубине сознание ещё теплился план. Всё равно её трудно убить, скоро она отплатит сполна.

Толчки прекратились, Ярослав отстранился от неё. Взял нож, внимательно осмотрев лезвие и рукоять.

Короткая боль и на пальцах ног появились длинные когти. Вонзить их в его спину и вырвать куски мяса! Одно лишь напряжение мышц заставило Элли заскулить от боли. Простыня под ней была уже насквозь мокрой, прилипая к коже.

— Прости, я тебе соврал, — задумчиво проговорил мужчина. — Думаю, я не буду оставлять тебя живой. Никому не должна достаться такая красота. Попроси меня не делать этого. Ну, же! — он схватил девочку за плечи, встряхнув.

— Не надо! — больше Элли не пыталась терпеть или быть гордой.

Жаль только, что она так и не смогла поближе познакомиться с тем мальчиком. Когда он вырос бы, из него получился бы неплохой сопровождающий. Она нашла бы, чем его привлечь.

Впервые за много лет из её глаз по-настоящему полились слёзы. Отстранённо она чувствовала, как чуть ниже живота кожу пронзило холодом. Успеть заснуть, пока болевые рецепторы не пришли в себя.

Она не успела. Весь низ живота горел. Тихо скуля, Элли приподняла голову и тотчас же зажмурила глаза. Столько крови. Её собственной крови. И рукоять ножа, торчащая оттуда. Мужчина стоял около неё, облачённый в запачканный кровью медицинский халат.

— Ну, как тебе?

Он снял резиновые перчатки и бросил их на пол. Провёл ладонью у Элли между ног и, закрыв глаза, облизал пальцы.

— Я, наверное, противен тебе, да? — Ярослав обтёр ладонь об её волосы. — Отвечай! — двумя пальцами он схватил её за сосок, больно выкручивая.

— Да, отвяжи меня, пожалуйста! — прохрипела Элли. — Я сделаю всё, что ты скажешь!

— Ты уже сделала. Хотя, ещё не всё. Я знаю, тебе очень больно, — он неожиданно резко дёрнул рукоять ножа, послав по всему телу волны боли.

Выдернув ноги из цепкой хватки, Элли прижала бёдра к животу. Но так стало только хуже, нож сдвинулся, разорвав что-то внутри. Скуление захлебнулось, она продолжала лежать также, несмотря на острую боль.

— Что ты делаешь?! А-а-а, я понял...

Он вытащил нож и перевернул её на живот, не обращая внимания на текущую кровь, залившую всю кровать.

— Ты скоро умрёшь, так что, тебе уже должно быть всё равно. Просто расслабься и доставь себе и мне немного удовольствия, ладно?

Элли чувствовала, как погружается в нечто чёрное и тёплое. Последний раз такое было, когда ей воткнули в сердце огромный кол. Проклятые люди. На руках выросли когти, проткнув ладони. И царапнув верёвку.

Мокрые пальцы вцепились в ягодицы, раздвинув их. Нежной кожи коснулось что-то холодное и твёрдое. Глубоко вдохнув, Элли ещё раз двинула когтём сквозь руку. Слух уловил звук рвущихся волокон. Сзади резко вспыхнула боль, заставив её вжаться в кровать. Кровь. Кровь. Попытавшись отрешиться от нарастающего жжения, она вцепилась губами в простыню, высасывая из неё собственную кровь, всё ещё смешанную с кровью того мужчины. В голове зазвенело, поплыли разноцветные пятна. Нож двинулся вправо, разрезав кожу. Как же она двигаться будет?! Провернулся. Элли дёрнула правой рукой, разрезав верёвку и завыла. Тело, больше не удерживаемое ничем, кроме металла сзади, подкреплённое обманной кровью, резко дёрнулось вверх, сбросив мужчину.

Упав с кровати, она взвизгнула, когда рукоять ударилась об пол, загоняя нож на всю длину. Ярослав сидел на кровати, широко раскрытыми глазами смотря на неё. Элли не удержалась от улыбки, она знала, как сейчас выглядит. Обнажённая, вся в крови. Когти на руках и ногах. Потом перевела взгляд на себя, оценивая повреждения. И едва сдержала рвотный приступ. Весь низ живота был превращён в мешанину изрезанной плоти. Мужчина пока что находился в шоке, пока что был не опасен.

Сжав зубы так, что клыки пропороли нижнюю губу, Элли подцепила когтём конец рукояти ножа. Попыталась вытащить, но коготь сорвался. Вновь волна боли по всему телу, как будто она выбежала на пляж. Глубоко вдохнув, она засунула руку глубже, зафиксировав рукоять между тремя пальцами. И резко дёрнула, громко закричав, отшвырнула нож в стену комнаты.

Процесс регенерации уже запустился, но ей не хватало веществ. Крови. Морщась от боли, Элли посмотрела на мужчину. Тот сидел на кровати, чуть раскачиваясь и что-то бормоча. Тонкая струйка слюны свешивалась у него из уголка рта, похожая на маятник. Вправо-влево, вправо-влево.

Между ног всё жгло, Элли ещё плотнее сжала челюсти. Убить его. Раны на ладонях почти затянулись, давая возможность нанести удар. Прыгнуть. Тело подвело её, вместо прыжка получился лишь небольшой шажок, и она упала, ударившись подбородком о край кровати. В шее что-то хрустнуло, перед глазами потемнело.

— Прости меня, ладно? — Ярослав встал и прошёл в угол комнаты.

Двумя пальцами взяв нож, вымазанный в крови, он обтёр рукоять полой халата. Элли кое-как перевернулась на спину. Если подгадать момент, когда он наклонится, можно перерезать горло.

— Смешно, правда? Все эти люди, которые считают себя такими правильными, даже не знают, что тут сейчас происходит. Наверняка они слышали твой крик, ты сильная девочка, но никому в голову не придёт помочь, правда? Я тебе напоследок расскажу одну историю из моего детства, ты послушай, отвлечёшься от боли.

Элли осторожно расслабила сведённый судорогой мышцы, клыки вышли из ранок на нижней губе. Погрузиться в сон, она восстановится рано или поздно и отомстит. Закрыв глаза, она перестала следить за дыханием. Развела ноги пошире, чтобы не тереться ошмётками плоти друг об друга. Первыми начнут отключаться болевые рецепторы, боль утихнет.

— Была одна девочка, ей было тринадцать лет, да. Ей бы уже было двадцать девять. Знаешь, у неё были такие светлые волосы, примерно чуть ниже плеч. Она вообще была очень красивой. Знаешь, что с ней случилось? — Ярослав засмеялся. — Ей убили почти также как и тебя. Только вот это сделали прямо на улице, ночью. Тут, неподалёку, буквально через два квартала. А люди мимо проходили, да, они думали, что девочка и мужчина просто дурачатся. Ага, дурачатся в закоулке между домами, при этом девочка кричит, умоляет о помощи, визжит. Такое вот у нас время, хе-хе. А я, знаешь, что делал? — он присел рядом с ней.

Элли дёрнулась, пытаясь достать когтями до горла.

— Не махай руками, береги силы, а то умрёшь, так и не дослушав. Кстати, спасибо тебе, мне было очень приятно. Я буду плакать на твоих похоронах. И скажу, что видел, как ты уходишь куда-то во дворы, хе-хе. Твоё тело так и не найдут. Слушай, давай. А я, знаешь, что делал? Сдавал анатомию на пятый раз! Всё бы ничего, но эта девочка была моей маленькой сестричкой. Ты ещё жива? Знаешь, я хотел ещё раз... но у тебя уже там ничего нет, да. Я облегчу тебе страдания.

Болевые рецепторы отключились, голос человека доносился как будто далеко сверху. Элли только отстранённо отметила, что надо будет больше крови, когда измазанное кровью лезвие вошло ей под подбородок.

* * *

Ярослав стоял над девочкой, смотря на рукоять ножа, торчащую у из её тоненькой шеи. Несколько минут назад она была живой. Невероятно прекрасной, но всё ещё живой. Сейчас же мало кто их людей смог бы оценить всю красоту, которую она обрела после смерти. Тело расслабленно, маленькие груди, покрытые порезами, не вздымаются. Не нарушают целостность композиции. Она закрыла глаза, казалось, что спит.

Наклонившись, он вытащил нож и поцеловал девочку в губы, ощущая сладковато-солёный вкус крови. Теперь к ней больше никто никогда не прикоснётся.

В ванне уже давно разложены несколько полотенец, купленных специально для этого случая. Он аккуратно завернул маленькое тельце в самое большое, и до груди натянул полиэтиленовый пакет. Кровь из ран продолжала течь, так что, лучше перестраховаться. Казалось бы, такая маленькая, а столько крови. Ещё и встала, попыталась убежать.

В голове что-то перевернулось. Её руки, с ними было что-то странное. Когда она встала. И так злобно на него посмотрела! Упав на колени, Ярослав схватил её руку. Нет, обычные пальцы с разодранными в кровь подушечками. Нежная, уже холодеющая кожа. Только бы никто не пришёл.

Расстелив ковёр, он переложил девочку на него. Завернул, проверил, не видно ли. Засунув с обоих сторон скомканные пакеты, быстро содрал плёнку с комнаты. Вся забрызгана кровью, на постели даже матрас пропитался. Придётся сжечь. В следующий раз надо будет застелить и кровать чем-нибудь непромокаемым.

Быстро переодевшись и вымывшись, Ярослав почувствовал себя обновлённым. Как будто тяжёлый груз сбросили с плеч. Хотелось прыгать и кричать от счастья. Но это подождёт, сейчас нужно избавиться от тела. Иначе поймают, и больше не будет таких маленьких радостей. Он прекрасно знал, что бывает с такими, как он. Но почему?! Всё равно все они обречены с самого рождения. Какими бы не были они необыкновенными в детстве, после "выхода в реальную жизнь" неизбежно вольются в толпу. Мимикрия, чтобы выжить — надо подстраиваться. А потом маска прирастает и подавляет ту светлую личность, которой ты была когда-то. Сейчас они стали подстраиваться с молодых лет. Бранные слова, мат через слово, деление на тысячи субкультур. А всё ради того, чтобы почувствовать уверенность в себе.

Ярослав скривился. Уже чтобы найти чистую девочку, надо постараться! Удивительно, что эта, Элли, была ещё девственницей, он хорошо ощутил это. Ещё одним чистым человеком меньше в грешном мире. Когда-то мать говорила, что, когда их останется совсем мало — наступит Второе Пришествие. Или как-то так.

Взвалив ковёр на плечо, он охнул. Тяжело, но вполне терпимо. Надо будет купить более лёгкий в следующий раз. Машина стояла недалеко от дома. Темнота — друг. Как и всегда, мимо проходило множество людей. Злые, затравленные взгляды. Ярослав приветливо помахал одному из них. Никакой реакции, только ещё более злой взгляд. Наверное, в его мозгу мысли протекали примерно так: "Ужас, улыбается и махает рукой, наверняка, наркоман или попрошайка какой-нибудь!"

Ярослав скорчил такую же злобную рожу, отвернулся. И тихо засмеялся. Жалкие люди, от них осталась одна оболочка. Машина приветливо мигнула фарами. Давняя подруга, можно сказать, соучастница. Она знала о нём даже больше, чем его отец. Тот бы не одобрил его занятий, да и незачем знать об этом. Положив ковёр на заднее сиденье, он закрыл машину и вернулся за пакетами.

Много, очень много, вонь будет жуткая. Придётся отъехать подальше в лес. Ярослав опять усмехнулся. Лес, костёр и мёртвое тело, да он классический маньяк! Может, ещё нож с собой взять, чтобы напугать кого-нибудь?

Мешки еле-еле вместились в багажник, пришлось утрамбовывать. Защёлкнув замок, он сел за руль. Помигал фарами и выехал со стоянки. Равнодушные. Если бы они узнали, что у него в ковре — то подняли бы дикий вой. Как же, он убийца, маньяк и насильник! Хотя сами убивают таких девочек ещё более изощрённо. Медленно разъедают саму их суть, оставляя только пустые разукрашенные оболочки. Проклятье!

Колесо наехало на камень, заставив зубы лязгнуть. Купить, что ли, новую машину, эта уже совсем разваливается...

Насвистывая услышанную где-то мелодию, Ярослав выехал за черту города, везёт, что живёт на окраине. Теперь только углубиться в лес и всё. Яму на выезде из-под моста опять залили чем-то, похожим на асфальт. И это что-то совершенно не внушало доверия.

Спустя десять минут он свернул с дороги в лес. Не покрытая асфальтом дорожка, если не тропинка... Но проехать можно. За стёклами ничего не разглядеть. Ярослав включил фары. С детства не любил темноту, совершенно не любил. Но сейчас он — хищник и его должны бояться. А не он. Все звуки исчезли, он остался один на один с ночным лесом. Тут девочка и найдёт своё последнее пристанище.

Лопата с остро отточенной кромкой легко вошла в землю. Хоть немного и промёрзла, но тут снега намного меньше, чем около дороги. А он привычен к такому труду.

Яма получилась достаточно глубокая.

Ярослав осторожно вынул ковёр из машины и расстелил. Девочка лежала в том же положении, раскрыв ротик. Прекрасная в жизни, она стала ещё прекрасней в смерти. Встав на колени, он прикоснулся губами к её лбу. Прощай.

Тельце глухо стукнулось о пол ямы.

— Лучше не сжигать, да, — пробормотал Ярослав.

Пакеты отправились вслед за девочкой.

Постояв над могилой, он сел в машину.

* * *

Как будто в голове что-то переключили. Элли открыла глаза. Темно. Вокруг было совершено темно, даже для неё.

И что-то давило сверху. Этот человек вдоволь наигрался с её телом и решил закопать?! Проклятые люди. Пакеты легко сминались, освобождая такое нужное сейчас пространство. Теперь дело за малым. Раскопать слой земли и убежать, найти кого-нибудь, чтобы восстановить силы. Как можно было так глупо попасться?!

Элли вскрикнула. Шею пронзила острая боль. В грудь упёрлась рукоять ножа. Так будет ещё легче. Откинув голову назад, она вытащила лезвие, зажав рану рукой. Кровь не спешила литься. Значит, надо действовать быстрее.

Перед глазами уже всё плыло, появились странные разноцветные узоры. Стараясь не обращать внимания на боль, девочка встала на колени. Между ног всё горело, но это хорошо — значит, быстро заживает. Ещё немного и она сможет ходить.

Когти легко вошли в землю — та ещё не успела промёрзнуть. И неожиданно преграда просела, всей грудой рухнув на неё. Девочка сжалась, прикрывая обнажённое тело пакетами, хоть так защититься от солнца. Но нет, снаружи было темно.

— Отлично, — Элли кашлянула, выплёвывая землю пополам с кровью. — Как холодно...

Цепляясь за стенки, она кое-как вылезла на поверхность. Сгребла снег в руку и бросила себе в лицо. Привычная прохлада не ощущалась. Села, скривившись от боли. Последний раз она так попадалась очень, очень давно.

Красный снег налип на бёдра, придавая им в темноте необычные очертания. Кровь. Набрав побольше, она запихнула его в рот. Хоть иллюзия, но она придаст сил. Теперь надо найти кого-нибудь. Может, в пакетах найдётся одежда?

Проклятый человек не оставил ей даже этого! Вздохнув, Элли критически себя осмотрела. Провела по горлу рукой. Рана уже почти затянулась, но эпидермис всё ещё не восстановился. Не повезёт тому, кто её увидит первым.

* * *

Ярослав уже видел трассу. Совсем скоро он будет сидеть в удобном кресле, вспоминая каждый миг его любви с девочкой. А завтра с утра поедет в клинику и будет смотреть в лица бездушным куклам, лишь по недомыслию именуемых людьми. Если бы можно было править не их тела, а души. Хотя... разве они там есть?

Девочка. Элли её зовут, вернее, звали. Теперь он понял, что было странного в ней. Пока он сидел, наслаждаясь ни с чем несравнимым чувством. Она встала, смогла освободиться! Разорвать верёвки, которые он сам проверял, они выдерживали его вес! Ярослав остановился и протёр глаза. Нет, уже всё закончилось, и бояться бесполезно. Может, верёвки просто перетёрлись? Она так сильно сначала дёргалась... Плевать.

Ярослав почти выехал на дорогу и остановился. Включил задние фары и оглянулся. Нет, никого нет, только мрачный таинственный лес и куча пустых бутылок. Это же просто смешно! Верить во всякие страшилки!

Что-то большое упало на крышу, создав в ней внушительную вмятину.

— Проклятье!

Ярослав вскрикнул и ударил по педали газа. Машина, пробуксовав в грязи, смешанной со снегом, вырвалась на дорогу. Но то, что было на крыше, там и осталось.

Скрежет разрываемого металла. Или просто чьи-то когти скребли по нему?! Это волк, какая-нибудь бешеная собака.

Измазанное кровью лицо, наполовину закрытое слипшимися сосульками волос, свесилось за лобовым стеклом. Губы на нём растянулись в подобии улыбки, обнажив грязно-жёлтые клыки.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Ярослав неумело осенил себя крёстным знамением, даже не надеясь, что это поможет.

У лица появилась рука. Показала когти на пальцах и провела ими по стеклу, оставив пять белых полос. Ярослав резко остановился. Существо слетело с капота и рухнуло на землю. Он вдавил педаль газа, чтобы задавить его, уничтожить.

И над машиной промелькнуло что-то белое. Там, откуда только что упало чудовище, сидела девочка. В таком же виде, в каком он её закопал. Её странные руки. Когти. Вот, значит, как она освободилась! Только теперь не было ножа в её горле. Она бессмертна?! Девочка оскалилась и ударила кулаком в стекло.

Только сейчас Ярослав понял, что остановил машину. Фары сзади осветили чудовище. Да она же совсем голая!

Сильный удар.

Когда Ярослав очнулся, вверху раскинулось тёмное звёздное небо. Снег вокруг, холодно. Повернув голову, он увидел две легковушки. У его машины смята вся задняя часть. У врезавшейся в неё — передняя. Из открытой двери наполовину высунулся человек. Женщина лет пятидесяти. Даже при таком скудном освещении было видно, что у неё разорвано горло. Но она скорее разбила бы себе лицо о руль!

Ярослав судорожно выдохнул.

— Ну, что? — хрипло проговорил кто-то над ним. — Доволен?!

— Я убил тебя! — он вскочил. — Ты мертва!

— Как видишь, нет. Но было очень больно.

Девочка, она стояла перед ним. Вся в засохшей крови, обнажённая, со свалявшимися волосами. И в руке у неё был нож. Его нож, который он всадил ей в горло!

— Голосовые связки будут восстанавливаться ещё достаточно долго, — девочка закашлялась. — Ты ведь понимаешь, почему я сделаю то, что я сделаю?! Тварь! — её голос сорвался.

— Стой. Стой, я могу всё объяснить! — Ярослав быстро расстегнул ворот куртки и сорвал с шеи цепочку с крестом. — Не подходи!

— Крестик из серебра?

— Нет, из золота. Не подходи!

— Тогда давай его сюда, ты недостоин носить святую вещь.

Оказавшись неожиданно совсем близко, девочка схватила крест. Ярослав смотрел на неё с надеждой. Если она какой-нибудь демон, в чьё существование он не очень-то верил, может... она исчезнет?!

— А теперь, объясняй. Хотя, нет. Мне не нужны объяснения. Знаешь, что я сделала с последним человеком, который оказался такой же, как и ты тварью? Я убила его. Вырвала ему сердце и съела у него на глазах. Да, звучит не очень страшно и даже избито, но ты просто этого ещё не испытывал.

Она подошла ближе, отбросив цепочку в снег.

Сейчас, или никогда! Подскочив, Ярослав со всего размаху ударил девочку по лицу. И почувствовал в кулаке резкую боль. Из ладони торчало четыре костяных ножа. Раскрыв рот, он смог только захрипеть.

— Да, да, — невозмутимо заметила девочка. — Я убью тебя! — закричала она, резко дёрнув когти вверх.

Ярослав упал на снег, баюкая разорванную кисть. Проклятая девчонка разодрала ему всё в клочья! Он никогда ещё не испытывал такой боли. Неужели и эти чистые девочки так страдали?!

— Не-ет, они страдали ещё больше, — девочка наклонилась над ним. — Я думала, что сойду с ума. Ты понимаешь, да?! Ничего ты не понимаешь.

Она повернулась к нему спиной, сев и сгорбившись. Плечи её тряслись.

— У меня до сих пор всё болит там! Мне даже ходить больно невероятно, понимаешь! — всхлипывая, проговорила она. — Ты знаешь, какое это чувство, когда ты весёлая идёшь по своим делам и неожиданно какому-то уроду приходит в голову полностью сломать твою жизнь?! Не знаешь, а я знаю. Любовь — это нечто высшее и светлое, а ты — обычный маньяк. Мне придётся тебя убить.

— Странно, — Ярослав хрипло рассмеялся. — Ещё недавно ты была в положении жертвы. А я безраздельно властвовал над тобой.

— Власть, — с отвращением выплюнула девочка. — Все вы стремитесь только к ней. К мелкому ощущению власти над другим. К ощущению, что вы — боги. За всю свою жизнь мне встретилось лишь несколько людей, которым это было не нужно. Проклятье! — она снова всхлипнула. — Как же больно!

— Если хочешь меня убить, убей уже.

— Нет, у меня ещё не всё переварилось, — девочка покачала головой и встала, пошатнувшись. — Чтобы не убежал.

Ярослав почувствовал острую боль под коленной впадиной.

Зрение смазывалось. Боль в руке, из которой медленно вытекала кровь. Боль в ноге, кажется, у него перерезаны сухожилия. Может, он на самом деле пошёл не тем путём? Немного ошибся?

Девочка сгребла снег в кучу рядом с ним и, раздвинув ноги, села.

— Так меньше болит. Сейчас, — зачерпнув ещё немного, она бросила снег на голову. — Уже почти всё. Я тебя потом оттащу в машину. Есть зажигалка?

— Зачем тебе?

— Взорвать машины. Бензина у тебя много.

— Зачем?

— Не знаю, так будет лучше, думаю.

— Хм. Ты ведь меня уже не простишь, да? — после пяти минут молчания спросил Ярослав. — И не отпустишь?

— Нет, не прощу. Ты всего лишь жалкий маньяк-насильник. Ты на самом деле не понимаешь, что творил? Скольких девочек ты ещё так убил?

— Восьмерых, — он закрыл глаза, чтобы не смотреть на неё. — Ты всё равно красивая.

— Спасибо, твоими стараниями пока что нет. Болит уже немного меньше, — снег под девочкой окрасился в красный цвет. — Восьмерых. Ты прервал восемь жизней очень неприятным способом. А они могли бы вырасти, жить.

— Вырасти?! — он опять рассмеялся. — В том-то и дело, что вырасти... Ты видела этих "выросших"? Пустые куклы, убившие в себе всё человеческое. Пустые глаза, пустые слова. Пустые мысли. Они становятся бездушными куклами. И пытаются сделать всех такими. И девочки подчиняются, закрываются тысячами масок, которые врастают в их души и необратимо меняют. Понимаешь?

— А почему бы не создать было отдельную школу? Забирать туда этих твоих бедных девочек и учить их самому? Не позволять стать таким же, как и все? А не убивать их.

— Их души пройдут перерождение и возродятся в лучших условиях! — выдохнул Ярослав.

— Да плевать на это, понимаешь?! — девочка встала и приблизила лицо прямо к нему. — Лично мне плевать, где я там мифически перерожусь, мне важно то, что ты, сволочь, меня изнасиловал и убил. Если ты религиозен, самое время помолиться. Прощай, ты попадёшь в ад.

— Так вот, что было с твоими руками.

Только сейчас Ярослав в полной мере осознал, что ему предстоит. Клыки девочки удлинились. Когти вцепились ему в плечи.

— Не-ет, не надо! Пожалуйста! — он попытался вырваться.

Девочка наступила ему на руку, и он закричал. Зубы вцепились в шею, послав во все стороны волны боли.

* * *

Элли резко сомкнула зубы на шее врага. Ей нужно восстановиться. На этот раз сонная артерия оказалась очень близко. Чуть сильнее вонзить клыки и тугой поток крови ударил ей в горло. Клыки зафиксировали рот, губы сильно вжались в рану. Ни с чем несравнимое ощущение. Тепло разливалось по всему телу. Кровь женщины ещё не успела перевариться до конца и смешивалась с кровью мужчины. Прекрасно! Элли негромко зарычала. Неподалёку остановилась машина. Ещё несколько глотков!

— Эй, кто там?! — к ней бежал незнакомый мужчина.

Она повернула голову, сощурившись, спасаясь от слишком яркого света. Убить его? Всё существо говорило, что да. Убить, напиться крови и уползти в лес, чтобы стать ещё сильнее. Но сознание говорило обратное. Нельзя, он ни в чём не виноват.

— Встать! — в его голосе слышалась неуверенность и... усталость?

Кровь всё ещё хлестала, наполняя тело силой. Заставив себя прекратить пить, Элли рыкнула на него. И побежала в лес. Преследовать её он не станет.

* * *

В окно постучали. Неужели, Элли вернулась так рано?! Она ведь говорила, что надолго уедет!

Северин подскочил, отбросив книжку. Метнулся к двери и проверил замок. Не хватало ещё, чтобы опять кто-нибудь вломился. Стук повторился, отчаянный, такой, что задрожали стёкла.

— Иду, иду, — он подошёл к окну и всмотрелся. — Странно.

Сквозь разводы дождя на стекле лицо Элли смотрелось очень необычно. Задвижка медленно поползла вверх. Окно открылось.

В комнату влетела... нет, в комнату влетело существо. Или, всё-таки...

— Элли? — Северин неуверенно попятился.

Мокрые волосы спутаны и закрывают лицо. Обнажённая бледная кожа покрыта разводами крови. За считанные секунды на пол натекла целая лужа розоватой воды.

— Северин, прости, пожалуйста, я тебе всё объясню. Нет, не смотри на меня! — Элли всхлипнула.

— Да что с тобой?! — он ощутил странно щемящее чувство в груди: прижать её к себе, защитить от всего на свете.

— Дай мне твою одежду. У тебя родители уже дома?

— Держи, — порывшись в шкафу, он передал ей футболку и штаны. — Да. Тебе в ванну надо?

— Да, есть полотенце?

Элли встала, повернувшись к нему. Он зажмурился.

— Да, есть. Держи, — вслед за одеждой отправился скомканный кусок ткани. — Отец ещё не пришёл, я могу пойти в ванну, а ты проскользнёшь за мной. Я не буду подсматривать. О. Бог мой!

Открыв глаза, Северин обнаружил, что Элли стоит рядом с ним. Перевёл взгляд вниз. Теперь понятно, откуда кровь. Да. На самом деле. Ведь с Элли текла и кровь! Низ живота весь в рубцах.

— Проклятье, — Северин попятился, поднимая перед собой руки. — Что с тобой сделали?! Кто?!

— Я потом расскажу, мне правда очень нужно в ванную, — Элли всхлипнула. — Скоро заживёт, не беспокойся.

— Вперёд.

Осторожно открыв дверь, он огляделся. Мать опять сидела на кухне, распевая свои молитвы. Отец ещё не пришёл, надо только, чтобы не завалился внезапно.

— Подожди.

Северин взял ещё одно полотенце. Элли вышла, ступая на удивление бесшумно. Даже мокрые ступни не издавали никакого звука при соприкосновении с линолеумом. Вытирая за ней следы, Северин дошёл до двери. Элли уже проскользнула туда.

— Ванна занята! — крикнул он напоследок и быстро захлопнул дверь, закрыв её на крючок. — Давай, мойся.

— Помоги мне. Больно очень.

— Что помочь?

— Залезть сюда.

Элли обвила руку вокруг его шеи и приподняла ногу.

— Возьми меня, как невесту носят, и положи в ванну.

— А как их носят? — Северин задумался.

— Под ноги меня возьми одной рукой и под плечи второй.

Холодная мокрая кожа. До этого момента он даже подумать не мог, что сам, по своей воле будет прикасаться к голой девчонке! А теперь... да ещё и эти раны. Только положив Элли, он осознал, что увидел.

— Проклятье! Да что с тобой?! Кто тебя так изрезал?!

Ладошка Элли закрыла ему рот.

— Тише, а то услышат. Включи, пожалуйста, воду, только не слишком холодную и не очень горячую, ладно? Пока наполняется, я тебе расскажу. Присядь. Да не смущайся ты так, — Элли уже перестала всхлипывать, теперь её голос стал таким же, как и раньше.

— Сын, у тебя там всё в порядке?! — мать подошла к двери и постучала.

— Естественно, мам!

— Ладно, если что, зови?!

— Проклятье, — Северин покраснел. — Она всегда такая.

— Ох, как хорошо, — Элли провела рукой по внутренней части бедёр, прерывисто вздохнув. — Уже почти не болит. Слушай. Когда я вышла из дома, меня поймал какой-то маньяк. Ударил чем-то по голове. Я очнулась уже привязанная к кровати.

— Как ты выбралась?!

— Я и не выбралась, — Элли улыбнулась. — Если опустить подробности, он всё-таки изнасиловал меня и убил. Вернее, думал, что убил.

Она запрокинула голову и показала еле заметный шрам на горле.

— Видишь? Он воткнул мне сюда нож... Да, — взмахом руки она прервала возглас Северина. — Я на самом деле немного отличаюсь от нормального человека, но, поверь мне, я не чудовище. Честно. Обычная девочка, видишь? — она села, чуть смущённо прикрыв ладошками грудь. — Я на самом деле человеческая девочка, если не считать нескольких небольших улучшений.

— При таких ранах ты должна умереть!

— Ты меня не боишься? — Элли удивлённо распахнула глаза. — Я думала, ты будешь кричать и убегать!

— Ты ведь не хочешь меня убивать? Чего мне бояться в таком случае? — Северин пожал плечами. — Всегда мечтал познакомиться с не-человеком.

— Эй, я человек! — обиженно прошептала Элли. — Наверное. Ну, когда-то точно была.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать. Почти девятнадцать, — она пожала плечами. — Какая разница. А если так?

Её клыки удлинились, на руках выросли когти.

— Ты... — Северин пробурчал что-то невнятное, ладонь Элли опять закрыла ему рот.

— Ненавижу это слово, не называй меня так, — она улыбнулась. — На самом деле, я не настолько уж и сильная. Даже если я тебя поцарапаю или укушу — ты не станешь такой, как я.

— Как ты узнала?

— Меня уже спрашивали о таком.

— Так тот парень, он не твой брат?

— Не-а. Ты не мог бы потереть мне спину?

— Мог бы, — буркнул он, беря мочалку. — Тебе уже не больно?

— Почти нет. Я же говорю, у меня быстро всё заживает. Ты бы видел, что там было, когда я очнулась, — плечи Элли содрогнулись. — Я немного полежу, ты не против?

— Не против.

Северин сел прямо на пол, стул опять куда-то унесли, и принялся наблюдать за Элли.

Та просто лежала в воде. Кровь, видимо, перестала идти уже давно, потому что вода не спешила окрашиваться в красный цвет.

* * *

Элли с наслаждением прислушивалась к редким ударам сердца. Тёплая вода успокаивала боль. Украдкой взглянув на мальчика, исподлобья смотрящего на неё, она чуть раздвинула ноги и провела там рукой. Основные повреждения уже исцелились, чувствительность почти восстановилась. Было лишь немного больно, но в то же время — приятно. Ещё минута, две и она окончательно придёт в прежний вид. А ещё через час исчезнут рубцы. Если сейчас где-нибудь добыть крови, то восстановление пройдёт ещё быстрее. Но негде. Рассматривать мальчика в качестве еды? Нет, она не настолько безумна.

Проклятый мужчина! Как его там, Ярослав? Если бы не он... Элли вздрогнула. Если бы не регенерация, она бы была мертва! А это противное чувство полной беспомощности, когда она очнулась и ощутила себя привязанной! За всё то время, какое она живёт... сколько раз она утрачивала бдительность и с ней поступали похожим образом совершенно обычные на вид люди? Но этот, ещё и ножом. Элли непроизвольно прижала бёдра друг к другу. Почему невозможно просто жить, ничего не боясь?! Почему невозможно просто идти по улице, не оглядываясь поминутно и не боясь, что какой-нибудь группе парней придёт в голову "поиграть" с беззащитной на вид девочкой? В прошлом городе до сих пор, наверное, ищут страшного маньяка. Десять изрезанных тел...

Между ног стрельнуло болью. Регенерация завершена. Теперь она вновь стала такой же, как и до "встречи" с мужчиной. Элли потянулась, сладко зевнув. Мальчик, наверное, уже ложился спать, когда она так вломилась. Он даже не особо удивился, когда она показала ему, кем является на самом деле. Наверное, издержки информационного перенасыщения. Ивэн тоже не так уж и сильно испугался. Только начал махать крестом и попытался ткнуть серебряной ложкой. Ожог сошёл только два года назад.

Элли села. Подцепила кольцо затычки и вынула её. Встала, пальцами расчёсывая волосы. И бросила косой взгляд на Северина. Тот поспешно отвернулся. Элли отбросила волосы за спину, чуть повернувшись к нему, и выпятила небольшую грудь вперёд. Мальчик покраснел. Отвернувшись, она внимательно исследовала зажившую часть тела. Несколько рубцов, ничего страшного. Гораздо хуже было ощущение чего-то большого, раз за разом входящего в ней и рвущего что-то внутри на части.

— Да ладно тебе, неужели в таком возрасте ещё не видел голую девочку? — она улыбнулась.

— Нет, они как-то не очень расположены демонстрировать мне себя. Я, скорее, ходячая энциклопедия. Был, по крайней мере. Ты меня смущаешь, — тем не менее, он не отвернулся, продолжая изучать тело Элли. — Но ты красивая.

— Спасибо, — она прикрыла глаза, наслаждаясь холодком. — Мне приятно. Ты не передашь мне штаны? Я потом верну.

— Держи.

Подхватив полотенце, она осторожно вытерлась. Восстановленное место будет очень чувствительным ещё часа два. Прикосновения полотенца отозвались во всём теле приятной дрожью.

— Ты... — она замялась. — Не будешь против, если я останусь у тебя на ночь? Обещаю, я буду вести себя тихо.

— Ещё бы я был против, — мальчик улыбнулся. — Оставайся, мне будет приятно побыть с тобой.

— Ты даже умеешь делать комплименты, — она кивнула, надевая футболку. — Эй, ты в той самой, в которой я ходила!

— Ну, да. Она приятно пахнет, — смущённо проговорил он. — Я ничего такого не имею в виду.

— Пошли к тебе уже.

— Подожди.

— Да нет там никого, мать твоя сидит на кухне и говорит: "Владыка наш всемогущий, Господь всемилостивый", — Элли пожала плечами. — По лестнице поднимается отец, скорее! Блин, не успели, — пробормотала она, замерев посреди коридора и смотря, как открывается входная дверь. — А, нет, я успела.

Метнувшись к двери в комнату, она быстро открыла её и исчезла.

Как всегда, отец вошёл с шумом. Громко хлопнула входная дверь, лязгнули брошенные на стойку из-под обуви ключи. Бросив дублёнку на вешалку, отец перевёл взгляд на Северина.

— Привет, сын.

— Угу.

— Ты чего такой злобный? Всё ж хорошо!

— Эй, стой. Ты ничего не купил?

— Ага, слушай, пошёл сегодня магазин и как будто пелену с глаз сняло. Смотрю на бутылку, и чувствую, что не хочу покупать. Вообще, представляешь?!

— Правда?

— Ага, не понимаю, как я мог вообще пить эту гадость? — отец передёрнул плечами. — Как там мама?

— Отлично, сидит на кухне и молится, — Северин отвернулся. — Пожалуй, пойду пока что.

— Слушай, — отец замялся.

Северин остановился.

— Что?

— Ты это, прости меня, что я таким был. Вообще не понимаю, как я так мог. Теперь-то уж осознал всё, сам себе противен. Короче, я сейчас изменился. Вообще, изменился, да. Так что мы сможем же да друзьями стать?

— Возможно. Когда-нибудь сможем. Но то, что ты не пьяным пришёл, уже большой плюс.

Не смотря на отца, Северин закрыл за собой дверь.

Элли сидела на кресле. Уже почти привычно. В его одежде. И расчёсывала мокрые волосы.

— У тебя есть фен?

— Держи, — его взгляд задержался на её ступнях. — Только не пересуши.

— Мне это не грозит, — Элли улыбнулась. — Уже не болит совсем.

— Это хорошо.

Перед глазами всё ещё стоял тот момент, когда она встала из ванны. Необычное чувство. Привычно пробежать глазами по новостной ленте, чтобы отвлечься от столь низких мыслей. Она ведь даже вроде не человек, хоть и очень похожа. В общих новостях опять ничего интересного: какая-то звезда шоу-бизнеса оскорбила другую, жители деревни неподалёку утверждают, что их односельчанин встаёт из могилы по ночам, пенсионерка говорит, что в подвале дома завёлся Человек-Паук, в каком-то городе маньяк. А вот это уже интереснее, маньяк. Клик на ссылку. Очередной небольшой сайт, посвящённый "самым экстраординарным событиями в нашем городе и во всём мире", который посещает-то, человек десять, наверное. Как он оказался в ленте? Стоп. Да ведь это же его город!

"Недавно в нашем районе был обнаружен труп взрослого мужчины. Рядом с ним лежала собака с многочисленными ножевыми ранениями. Думаете, почему эта новость попала на наш сайт? Труп был почти обескровлен. Несколько пятен крови на одежде, не в счёт. Наши доблестные полицейские уверяют, что это всего лишь означает, что убийство было совершено в другом месте, а потом уже труп притащили туда, где он был обнаружен. Но подумайте, зачем кому-то разрывать горло и перетаскивать его под окна жилого дома? А как объяснить, что лично я видел этот труп вблизи и точно могу сказать, что собака бы так не порвала? Скорее, прикус человеческий. Понимаете, о чём я? Догадываетесь? А теперь, ещё один факт. Буквально два с половиной часа назад я нашёл ещё один труп... да, тоже взрослого мужчины. За мостом над выездом из города. Около него лежал сорванный крест. И, самое главное, он был также почти обескровлен. Рядом с ним, в машине находился труп женщины шестидесяти лет. И, да... тоже обескровленный. Примем во внимание то, что все эти убийства были совершены после захода солнца. Да, несколько небольших пятен крови вокруг первого трупа ясно говорят о том, что он был убит именно на том месте, где его нашли. Я изучаю такие события уже достаточно давно. Нужно ли мне напоминать вам о древних легендах, в которых убийства описываются похожим образом?"

— Так это ты его убила?

— Ну... — Элли выключила фен и пугливо посмотрела на него. — Он был не очень хорошим человеком, поверь. Или он или я, понимаешь?

— Ты пьёшь кровь?

— Да. Не выгоняй меня, пожалуйста. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоей семье, честно.

— Да ладно тебе, — он поставил компьютер в режим сна и подошёл к девочке. — Я даже не собирался. Знаешь, я всегда мечтал познакомиться с кем-то, вроде тебя.

— Ты мечтал познакомиться с девочкой-убийцей? — Элли улыбнулась. — Познакомился.

— Да нет же, как тебе это объяснить. Между мной и миром всегда существовала стена. Они не понимают меня, я не понимаю их, всё взаимно. Даже если я хотел подружиться с кем-нибудь, то просто не...

— Обними меня, — неожиданно перебила его Элли.

— Что?

— Обними меня, — она потянулась и опрокинула его на себя. — Вот так лучше.

Элли положила голову ему на плечо, щекоча щёку волосами. Северин несмело протянул руку так, чтобы обнять её. Ладонь на хрупкое плечико и прижать к себе.

— Спасибо. Приятно думать, что кто-то может быть ласков ко мне просто так. Знаешь, пока я была привязана к той кровати, думала, что сойду с ума.

— Ты ему отомстила?

— Читал сейчас про странные убийства? Тот мужчина за городом — это был он, — Элли усмехнулась. — Думал, что убил меня, закопал.

— А как же твой брат? Точнее, Ивэн?

— О! Я совершенно про него забыла!

Элли вскочила, резко сбросив его руку с плеча.

— Хотя... Ну его...

— Он же будет волноваться, разве нет?

— Нет. Не будет. Он привык.

— К тому, что ты убегаешь к другим мальчикам? — он улыбнулся. — Тебе на самом деле семнадцать?

— Восемнадцать. Раньше было тринадцать или шестнадцать. Вообще, спрашивать женщину о её возрасте — неприлично.

— Прости. Тебе удобно?

— Да. Стой! — глаза Элли широко раскрылись. — Я кое-что вспомнила... Какая же я дура! Не, нет, сейчас это уже неважно.

* * *

Пятница, 12 мая 1775 года

После ограбления королевского склада на Саванну опустилась апатия. Все ждали, что будет дальше. Британцы бросят большие силы, чтобы показать, кто тут главный, или посчитают это простым недоразумением?

Никто не говорил, что сделали с королевскими солдатами, но перед глазами Элли стоял парень с топором в груди. Мундир потемнел, тело было вывернуто под странным углом. На лице застыло выражение ярости, смешанной с удивлением, а руки всё ещё сжимали ружьё.

И это искривлённое яростью лицо друга отца. В жизни всегда он был добрым дядюшкой, часто задерживающимся до глубокой ночи, обсуждая с отцом какие-то взрослые дела. Как теперь смотреть в лица людям, если увидела их ужасное отражение? Или они и есть такие на самом деле, а при встрече днем только прикидываются?

Совсем недавно она криком разбудила отца, когда упала с кровати. Во сне убитый парень протягивал к ней руки и мерзко ухмылялся. Как же страшно... Так и кажется, что сейчас он вылезет из-под кровати и схватит её своими окровавленными руками... Что же теперь делать?! Оглядевшись, девочка подоткнула одеяло под ноги и завернулась в него, словно в кокон. Так никому точно до неё не добраться. Откинув со лба прилипшие волосы, девочка закрыла глаза и ровно задышала.

Элли поёжилась, под вечер сильно похолодало, хотя на дворе стояла весна. Потянулась, сбрасывая остатки ночных страхов. Перед светом дня все они казались надуманными и пустыми. Если бы также она думала, когда оказалась на полу! Как же не хотелось вылезать из-под тёплого шерстяного одеяла! Если так холодно одной руке, то как же холодно будет, когда она покинет своё гнёздышко?

Слава Богу, платье не смялось за ночь. Кружевной лиф, правда, выглядел уже не так свежо, как вчера, когда друг поправлял его, пока рассказывал о своём плане. Сняв ночную рубашку и бросив на кровать, Элли потянулась, широко раскинув руки, позволяя прохладному воздуху взбодрить её.

Надела платье, тщательно прогладив его ладонями на талии. Подруга хвасталась, что ей купили самый настоящий французский корсет! Вот бы и ей такой же...

Всё тело пронзила судорога, когда на улице холодный ветер проник под подол. Взметнул его. Элли хихикнула, отбрасывая волосы с лица. Завязала их в хвост и пошла к конюшне. Отец совсем недавно купил новые туфельки из мягкой кожи. Боже, как хорошо они сидели! И совсем не натирали пятки!

Она ещё не решила, что делать с предложением.

Сеновал за ночь остался нетронутым. Вернее, таковым казался. Разворошив сено, Элли осторожно потрогала спящего за плечо.

— Вставай, солнце уже село!

— Ты уверена?

— Да, да, стала бы я тебе врать?

Выбравшись из кучи соломы, юноша огляделся.

— Семья ушла? Ты принимаешь моё предложение?

— Я не знаю, — девочка расстроенно вздохнула. — Я родилась тут и прожила всю свою жизнь. А ты предлагаешь просто так взять и уйти? Я никогда не выходила в леса дальше, чем на час пути!

— Хорошо. А теперь подумай, что сотворили твои сородичи. Вы разграбили королевский склад, понимаешь?! Королевский...

— Но об этом никто не узнает...

— ...склад! Да, никто не узнает, наверное, но из-за чего вы сделали это?

— Я не грабила склад! — девочка возмущённо топнула ножкой.

— Неважно. Насколько я слышал, где-то высадились британские войска. Естественно, наши их погнали, как вшивых собачонок, — он усмехнулся. — Но... ты, надеюсь, понимаешь, что это означает войну? Король не потерпит столь явного посягательства на свою власть.

— И что? Что мне-то от этого будет?

— То, маленькая моя, что во время войны всегда жить плохо, если ты не руководишь ей из-за моря, — юноша сжал её запястье. — Пожалуйста, послушай меня. Я никогда не советовал тебе плохого, всегда помогал тебе. Твой отец — явный мятежник, в этом городе почти все — мятежники. Вы живёте на окраине, а знаешь, что происходит в самом городе? Такая же толпа вооружённых мужиков вламывается в дома тех, кто поддерживал Англию и Корону. И, поверь, им приходится не сладко. Твой отец — один из их, может быть, уже сейчас он убил кого-нибудь из твоих знакомых.

— Но зачем?!

У Элли задрожали губы. Отец, всегда такой ласковый с ней — и вдруг убивает человека? Бетти всегда мечтала уехать на материк! Элли, глухо вскрикнув, зажала рот ладошкой. Она же постоянно болтала об Англии!

— И что нам теперь делать?

— Видишь двух лошадей? Это не ваши лошадки, способные только телеги тянуть, это настоящие боевые кони! Ты сядешь на одного, я на другого, и мы поскачем в более спокойное место. Согласна?

— А еда, одежда? У тебя же даже денег нет!

— Уверена? — в руках друга появился небольшой мешочек с монетами. — Тебе не дам, он тяжёлый.

Элли обиженно нахмурилась. Она несколько раз таскала тяжеленный мешок с мукой, когда отец ударил себе по руке обухом топора. И теперь ей говорят, что такой крохотный кулёк будет для неё тяжёлым?!

— Ты предлагаешь мне спать под открытым небом на сырой земле?

— Естественно, это же так романтично! Если тебе будет холодно, я тебя обниму, и мы уснём вместе под холодным светом звёзд.

— Но семья...

— Семья? У тебя остался один отец, которому только в радость будет, если его дочь исчезнет, понимаешь?! Подумай, я понимаю, что он всю жизнь оберегал тебя от любой работы, но воевать, имея такое уязвимое место, очень неудобно, поверь.

Девочка опустила голову. Что на это ответить? Огляделась, будто впервые увидев место, где жила с самого рождения.

Деревянный дом, обнесённый частоколом. Отец вместе с друзьями год носил брёвна и обтёсывал их. А она помогала рыть ямки. Конюшня, в которой жил старый конь. В семь лет этот покосившийся сарай казался чем-то таинственным, неизведанным. Они с Бетти часто убегали сюда и подолгу лежали на сеновале, разговаривая обо всём на свете. Иногда из леса приходил красивый мужчина, при виде которого Элли всегда ощущала, как её лицо начинает гореть и жутко смущалась. Даже у нового друга нет таких мускулов, какие всегда перекатывались под кожей у индейца, когда тот брал её на руки и поднимал высоко-высоко. Он даже учил её стрелять из лука! Правда, так и не получилось, тогда отец ласково потрепал её по голове и сказал, что надо всего лишь немного вырасти.

Бетти! Надо обязательно её спасти! Перед глазами встал образ подруги, чьи волосы всегда были забраны в две смешные косички. Они приехали с материка, её отец был доктором. Хоть противная бабка, жившая на другом конце города, и плевалась ему вслед, лекарства в маленьких стеклянных бутылочках почему-то помогали лучше, чем её заунывное бормотание и рисование странных знаков. А теперь мужики с безумными лицами врываются в её дом и убивают там всех?!

Нет, не может такого быть! Они же не такие!

— Нам надо спасти Бетти! — слова сами слетели с языка.

— Нет, нам надо спасти меня и тебя, — друг непривычно жёстко посмотрел на неё. — Я не смогу справиться с толпой людей с топорами, посмотри на меня — я же типичный англичанин! На мне даже рубашка — и та английского покроя. А ты просто красивая девочка. Садись. Стой.

Из заплечной сумки появились штаны. Обычные штаны, какие были одеты на нём самом, с той лишь разницей, что эти на вид были не такими грубыми и меньше размером.

— Одевай, — в ответ на удивлённый возглас девочки он только покачал головой. — Не поедешь же ты в платье?!

Непривычная одежда жала в бёдрах, плотно обхватывая обе ноги. Как мужчины постоянно ходят в настолько неудобных вещах?! Подвигав ногами, Элли поморщилась.

Конь приветливо фыркнул, ударив копытом в землю, когда Элли подошла к нему. Неуклюже просунув ногу в стремя, она покачнулась и начала заваливаться назад. Только бы не удариться головой! Сердце ушло в пятки.

— Осторожней.

Друг аккуратно поддержал её за талию. Девочка наконец-то смогла перекинуть ногу через седло и вцепилась в седло. Последний раз на лошади она сидела, когда вместе с отцом ездила в город. А сколько с тех пор времени прошло?

Четверг, 5 ноября 2009 года.

Теплоузел старого трёхэтажного дома. Протекающие трубы. Совершенно обычная картина.

Мертвец, лежащий среди старых труб, дёрнулся. Ногти проскребли по мокрому полу, заставив застывшую кровь опять пойти разводами. Хриплый вдох.

Он перевернулся на спину. Что случилось? Солнечный день. Хочется пить. Магазин. Как он оказался в этой мерзкой комнатёнке?! И куда делась та девчонка?

Шею пронзила резкая боль, рука сама зажала рубец на шее. Откуда он у него?! Та девчонка! Она прыгнула на спину и впилась в шею! Спина и живот болели. Туда она воткнула свои когти. Проклятье!

Он вскочил, ударившись головой о трубу. Вокруг стояла кромешная темнота, но он всё видел! В странных цветах, но видел!

Толкнул дверь. Дверь подъезда закрыта. На третьем этаже кто-то собрался выходить из квартиры. Скорее! Если его сейчас увидят с пятнами крови на одежде, точно вызовут милицию. Схватив с пола промокшую куртку, он нажал на кнопку домофона.

Свет ударил в лицо, заставив его отшатнуться и закрыть лицо руками. Но и обнажённую кожу тыльной стороны ладоней жгло также. Также, как когда он нечаянно прикоснулся к раскалённому утюгу пальцем. До сих пор остался ожог. Не зная, что ещё предпринять, он накинул куртку на голову и побежал. Не обращая внимания на провожавшую его насмешками и криками группку молодых людей у подъезда, не обращая внимания ни на что...

Он даже не увидел отчаянно завизжавшей тормозами машины, когда перебегал дорогу.

* * *

Элли всегда любила зиму и осень. Можно одевать защищающую одежду, и никто не будет смотреть, как на ненормальную. Спрятавшись в широком капюшоне, надев тёмные очки — вполне можно ходить, держась в тени домов. Джинсы, футболка, куртка с капюшоном. Идеально. Может, на самом деле пойти на несколько лет в школу, как советует Ивэн?

Он пока что думает, что она в деревне, как её Широкой Речке. Неважно.

Надо как можно быстрее найти тела последних двух жертв. Если они ещё не убежали.

— Нет! — кулак врезался в хлипкую трубу.

Труп мужчины исчез. Его ещё не должны были найти, сюда заглядывают-то раз в месяц, наверное. И последний раз люди, похожие на тех, кто это делает, выходили из подъезда позавчера!

Всего несколько капель, может, две, а такой эффект! Тонкий запах, похожий на её собственный, но с более грубыми оттенками разносился по всему теплоузлу. Смешиваясь с испарениями канализации. Элли сморщилась.

Две гогочущие девки в компании с пятью парнями вызвали у неё рвотный спазм. Все их хилые тела были пропитаны какой-то отравой со странным запахом. Зажав рот, она постаралась быстрее пройти мимо них.

— Эй, цыпочка, присядь с нами, побазарим?! — азартно крикнул ей вслед один из парней.

Тот же, который тогда кинул вслед ей бутылку! Когти пропороли тонкую ткань перчаток и выстрелили болью по всей руке. Солнце. Яростный свет всегда гнал её из мира людей. Элли зашипела, убирая их. Если убивать каждого, то придётся уехать. Она и так уже ошиблась два раза.

Солнце светило прямо в глаза, вернее, пыталось. Склонив голову, она принюхалась. Мужчина явно испугался, отзвук адреналина пьянил.

Петляющая походка между домами, по дворам. Элли затормозила перед самой дорогой. Машины стояли. Запах крови.

— Что такое? — она оттянула перчатки, чтобы солнце не так сильно обжигало пальцы.

Кровь почти, как у неё. Посреди дороги, раскинув руки, лежал тот самый мужчина. Куртка его была отброшена далеко в сторону.

Из машины, остановившейся неподалёку, выбежал немолодой мужчина. Переваливаясь с ноги на ногу, он подошёл к сбитому. Наклонился.

— Что же ты делаешь! — Элли закусила руку.

Мужчина ткнул пальцем ему в грудь, наклонился ещё ниже и что-то сказал.

Тело выпитого резко поднялось. Схватило мужчину за плечи и вцепилось ему зубами в шею. Посреди улицы! Всё из-за неё!

Даже отсюда было слышно, как с чавканьем он рвёт мужчине плоть, инстинктивно пытаясь добраться до сонной артерии. Несмотря на то, что есть ещё, по меньшей мере, пять мест.

Но мужчину ещё можно спасти! Стараясь не показывать солнцу лицо, Элли сорвалась с места. Бежать, успеть, пока он не сделал самого ужасного! Прыжок через ограждение. Мягко приземлиться.

В лицо выпитому ударила тугая струя крови, заставив его на секунду отшатнуться и вновь прижаться к ране губами. Со стороны это всегда выглядит отвратительно.

Метнувшись к нему, Элли повернулась спиной к солнцу. Когти прошли сквозь уже сделанные дырки. Теперь настолько больно уже не было. Всего лишь чуть-чуть жгло. Люди вокруг ничего не должны заметить. Вонзив когти ему в плечи, Элли напрягла все мышцы. Отшвырнула выпитого в сторону, на солнце.

Мужчина смотрел на неё испуганными глазами. Кровь залила всё вокруг. Никто не заметит. Все слишком напуганы. Со стороны видно, что она пытается спасти его. В голове стало пусто, перед глазами поплыли разноцветные пятна. Кровь бьёт ключом только в первые несколько секунд.

Кровь намочила перчатку, стала капать с неё.

Плевать. Склонившись, Элли лизнула мокрую ткань. Из горла вырвался утробный рык. Сейчас, совсем немного. Чуть-чуть. Она сжала челюсти, пропоров себе кожу на ладони.

— Нет! — она резко отдёрнула руку, заменив её другой.

Нельзя, чтобы даже капля её крови смешалась с кровью человека. Губы все в крови. Быстро облизав их, она воровато огляделась. Не заметил ли кто.

Взгляд наткнулся на дёргающегося мужчину. Всё лицо — сплошной ожог. Своей крови у него почти не осталось, а выпить успел несколько глотков. Солнце ещё яростнее будет вгрызаться в него. Даже сейчас, в плотной одежде, она чувствовала себя несколько неприятно. Глаза сквозь тёмные очки резал слишком яркий свет. Если она снимет их — ослепнет. Каково же ему?!

Элли передёрнуло. Только бы не закончить свои дни таким же образом. Сердце мужчины перестало биться. Элли склонила голову. Она даже не смогла ему помочь. Столько крови потеряно зря. Точнее, она не смогла спасти жизнь. Всё её существо предназначено для того, чтобы отнимать её, а не дарить. На плечо ей опустилась рука. Медик из машины скорой помощи — пахнет спиртом.

Он мягко взял её за плечи и поднял, поворачивая. Прямо на солнце. Кожу ожгло болью.

— Нет! — Элли взвизгнула и попыталась вырваться из захвата.

— Да всё уже хорошо, — естественно, медик не понимал.

— Отпустите меня! — ещё секунда, и она потеряет сознание, а кожа начнёт тлеть. — Да отпустите же!

Нельзя пользоваться когтями, слишком много свидетелей — эта простая мысль набатом стучала в мутнеющем сознании.

Носок ботинка врезался под коленку медику. Иначе нельзя.

— Простите, — пробормотала Элли, отворачиваясь.

Спасительная тень, сейчас лучше уйти домой. Её шатало, по всему телу выступил неприятный липкий пот.

— Тебе помочь? — добрый человек, ты можешь только не спрашивать ничего.

— Нет, я пойду, — Элли опёрлась о кузов скорой помощи.

— Да ты вся бледная...

— Не прикасайся ко мне! — закричал она, ударяя по руке, тянущейся к капюшону.

Развернувшись, она побежала. Гнаться всё равно никто не будет, подумают, что она в шоке от того, что держала на руках умирающего. Если бы это было так... Она запнулась о собственную ногу, растянувшись посреди проезжей части и больно ударившись подбородком. Поднялась, ощупала зажившую ссадину. Зубы не выбиты, это хорошо. Каждое новое отращивание даётся невероятной болью. Последний раз она четыре часа лежала и скулила после того, как ей молодецким ударом выбил половину зубов какой-то мужик. По-другому и не назовёшь. В этой стране, по крайней мере. Подвигав челюстью, Элли пошла дальше.

Половина лица всё ещё страшно зудела. Почему же осенью настолько яркое солнце?! Прямо в лицо, четыре секунды. Теперь точно через несколько минут начнёт ужасно болеть. Вся кожа покраснеет, пока будет образовываться новый эпителий взамен сожжённого.

Она облизала перчатку. Если выжать её, можно будет добыть несколько капель. Холодной, сладкой крови. Сил терпеть нет, но надо. Ещё не прошло сорок часов, и без того слишком много убийств. Любой умеющий логически мыслить человек сможет сопоставить два обескровленных трупа. Да уже сопоставил! Северин прочитал на сайте, кто-то сделал правильное предположение. О! Она уже называет его по имени! Элли улыбнулась. Теперь надо добраться до дома.

Суббота, 13 мая 1775 года

Элли со стоном упала с лошади, больно ударившись плечом оземь. Несмотря на советы друга, она так и не поняла, как надо сидеть, чтобы не подскакивать при каждом шаге лошади. И теперь кожа на внутренней стороне бёдер нестерпимо горела. Каждая клеточка. Лучше бы она осталась в платье, ткань штанов только усиливала и без того неприятные ощущения. При каждом движении она проходилась по коже, заставляя её болеть и чесаться ещё сильнее.

— Я же тебе говорил...

— Дай мне моё платье, — Элли стянула штаны, оставшись в одной лишь рубашке, бывшей большего размера, чем требовалось.

Только почувствовав, как холодный ветерок ласкает измученную кожу, девочка огляделась. Они остановились в лесу. Еле заметная тропинка, непонятно, как по ней прошли кони. Высокие деревья, дававшие достаточно тени, чтобы можно было спрятаться от поднимающегося солнца — ночной холод бессильно отступал под его лучами.

Элли облегчённо вздохнула. Поясница жутко болела.

— Держи, — из сумки появилась фляга. — Попей, нам надо найти, где переждать день.

— Хорошо, — девочка благодарно кивнула, трясущимися пальцами откручивая крышку. — Спасибо.

Обыкновенная вода, сейчас казавшаяся необыкновенно вкусной. Первый глоток заставил закашляться, но смочил пересохшее горло. Элли жадно пила, пытаясь унять жажду. Сколько они скакали? Лошади ещё не успели устать, а она, непривычная к такому, выбилась из сил. Сейчас бы опять лечь на кровать, укрыться тёплым шерстяным одеялом и закрыть глаза. Лежать, теребя уголок подушки и чувствовать, как медленно погружаешься куда-то вниз, в темноту. А потом проснуться и понять, что не было никакого нападения на склад и этого глупого побега тоже не было!

— Смотри, что я нашёл, — друг вышел из-за дерева напротив и помог ей подняться. — Идти можешь?

Элли, сжав губы, поднялась и вскрикнула. Наверное, не надо было сразу садиться и давать ногам отдых, теперь даже просто стоять было мучительно. Друг молча взял её на руки. Боль сразу же отступила, затаилась, выжидая своего часа.

— Там самый настоящий дом!

Дом, тем не менее, оказался покосившейся на правый бок избушкой недалеко от опушки леса. В такой бы жить какой-нибудь ведьме... Хотя, может быть, и жила? Воображение нарисовало, как они входят в дом и навстречу сразу же поднимается старуха с немытыми длинными волосами, закрывающими лицо. Облачена она в такие же грязные бесформенные одежды.

Элли хихикнула, прикрыв рот кулачком. На самом деле, кому может принадлежать этот дом?

— Потерпи, я сейчас тебя разотру — враз все болячки пройдут, — ободряюще прошептал друг, поставив её около входа. — Заходи, посмотри, как там, выбери себе место удобное.

Пожав плечами, Элли переступила порог. Темнота, ничего не разглядишь, даже в лесу светлее! Фыркнув, она постояла, подождав, пока глаза привыкнут к новому освещению. Индеец говорил, что если зайти со света в тёмное помещение, то сначала ничего не увидишь. Зато потом, когда привыкнешь — получаешь преимущество над теми, кто ещё остался на свету. Ты их видишь, а они тебя нет.

Где он сейчас? Присоединился к отцу в этом безумном бунте, или опять ушёл в леса? Один раз он пропал на целых полгода...

Элли вздохнула. Всё равно ничего не видно, света-то и на улице нет, всё деревья закрыли. А какой есть, так разве это свет? Так, блики одни.

— Позволишь мне зайти, или ты ещё не готова? — крикнул друг с улицы. — Элли?

— Да, да, заходи, конечно.

— Отлично. Давай зажжём что-нибудь, а то запнёшься, — с этими словами он действительно обо что-то запнулся. — Видишь?

— Извини, — робко пролепетала девочка. — У меня нет ничего.

— Зато у меня есть, не думаешь же ты, что я поеду тебя спасать с пустой сумкой? Как этим всем пользоваться-то?!

Через несколько секунд темнота раскололась небольшим огоньком. На столе, явно давно не бывшем в употреблении, стояла свеча. Девочка огляделась. Теперь темнота стала ещё более пугающей — если раньше просто ничего не было видно, то теперь отблески пламени порождали тени, извивающиеся и таящие в себе неизвестность. Элли поёжилась и придвинулась ближе к другу. Рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности.

Но всё равно, эти тени... Они скопились под столом, плясали по краю круга света на потолке, жили своей жизнью! Скорее бы день!

— Не бойся, — тихий шёпот над ухом. — Я сейчас зажгу ещё несколько свеч, а ты пока ложись, отдохни.

— Я боюсь!

Элли глубоко вздохнула, поджимая под себя ноги. Конечно, это неправильно, она ведь уже большая и знает, что нет ничего страшного в темноте, но всё равно — страшно. Так и ждёшь, что сейчас что-то склизкое прикоснётся к ноге, а она в одном платье!

Зажглась ещё одна свеча, удвоив количество теней. За ней ещё несколько, на широких железных подносах. Даже если упадёт, пока все спят — дом не сгорит. Девочка улыбнулась — теперь она могла увидеть всю обстановку их нового жилья.

Давно уже никто не жил в нём, слой пыли, лежащий на всём, кроме стола, говорил и о том, что тут давно не проветривали. Прежние хозяева куда-то ушли и так и не вернулись. Всего лишь одна комната, заколоченные досками окна, из мебели: массивный стол, десяток стульев, в беспорядке расставленных везде. И большая кровать, такая, что впору каким-нибудь английским лордам из рассказов Бетти. Несколько портили впечатление полуистлевшие простыни, но ведь их можно заменить? Главное, чтобы ей не показалось, и на кровати действительно лежала перина. Элли блаженно зажмурилась при мысли о приятном ощущении, когда она начнёт засыпать. Надо спросить, нет ли у друга, чем застелить? Древние куски ткани могли испортить любое удовольствие.

— Извини, не подумал, — чуть смущённый голос. — Ты не будешь против, если я просто сниму это?

— Только, если там есть что-нибудь мягкое, — Элли хитро улыбнулась.

На вид другу было лет двадцать, двадцать пять. Он никогда не распространялся о своём возрасте, предпочитая улыбнуться и неопределённо помахать рукой. Когда она последний раз спрашивала, они сидели на крыше конюшни, наблюдая, как на небе зажигаются звёзды. Интересно, сколько ему на самом деле лет и пойдёт ли он теперь сражаться за Корону? В последнее время отец только и делал, что говорил о свободе от налогов и каком-то "представительстве". А друзья его поддерживали.

Девочка облокотилась на столешницу, мечтательно глядя на пламя свечи. Вот бы сейчас оказаться на этом самом месте через двести лет, как всё будет? Король подавит восстание или Соединённые Колонии отстоят свою независимость?

— Ты же уже засыпаешь...

Голос звучал откуда-то издалека, и Элли откинулась назад. Друг подхватил её, как всегда, поднял на руки. Когда отец уходил, она всегда приоткрывала окно, надеясь, что эту ночь проведёт не одна. И чаще всего ожидания оправдывались.

Кожа на бёдрах горела уже намного меньше, девочка улыбнулась, широко зевая. Теперь можно и отдохнуть, ничего не боясь.

Суббота, 13 мая 1775 года

Элли широко открыла рот и чихнула. Кто-то щекотал ей в носу пёрышком! Сморщившись, она откатилась. Кровать закончилась слишком неожиданно, девочка едва успела упереться рукой в пол, ногами зацепившись за перину.

— Какое нелепое положение, — юноша стоял, невозмутимо сложив руки на груди.

— Что ты делаешь?!

— Стою. Собирайся, нам пора идти дальше.

— Куда?

Элли поднялась на ноги, придирчиво осматривая рубашку. Хоть и длинная, но всё равно не нравится. А платье в сумке. Вздохнув, девочка жалобно посмотрела на друга. Сумка-то у него.

— Советую тебе не подпрыгивать на лошади, хочешь — посажу сзади себя, заодно и дадим ей отдохнуть.

Тёмно-зелёное платье из плотной ткани упало на кровать.

— Отвернись.

С узким воротником, застёгивающимся под самым горлом, длинными рукавами. Элли ощущала себя какой-нибудь важной горничной! Ноги скрывались до стопы — слишком длинно, но сойдёт.

— Готова? В углу стоит бочка, иди и умойся. Подожди, — юноша быстро надорвал платье. — Не бойся, просто тебе иначе сидеть неудобно будет.

Сквозь щель в стене Элли взглянула на улицу. Темно, совсем темно, сквозь полог деревьев даже лучи солнца пробивались еле-еле, что уж говорить о мягких и неуверенных звёздах? А как выходить в такую темень на улицу? Если бы она была одна — никогда бы не решилась, так и осталась в доме до утра. Но друг почему-то не любит солнце.

Плеснув в лицо водой, Элли расстегнула четыре верхние пуговицы и сладко потянулась. Как хорошо так спать, зная, что...

— Теперь-то готова? — друг улыбнулся, потуже затягивая ремень. — Нам уже надо быть на конях.