Мертвые люди (часть2)

— Суу...у сс, — не членораздельно сипел у ног агрессор. Может еще дать по морде? Вроде нет желания бить поверженного, вот поднимется — тогда да.

Я снова глянул на троих работяг, так и стоят возле машины, ждут чего-то. Дьявол, и что дальше? На жизненный опыт полагаться нефиг, не было у меня таких ситуаций в прошлом.

— Еще сочтемся, — тяжело дыша, прохрипел бугай, — я тебя найду.

— А что искать, вот он я, — на удивление холодно рыкнул я, в этот раз пробил в голову с ноги, думается, что в следующий раз мы поменяемся местами, так что нечего стесняться.

Тело обмякло, завалилось набок, ну все, успокоился наконец-то. Пока я занимался экзекуцией, трое подошли вплотную, я развернулся. Убегать не буду: во-первых, гордость не позволяет. Раньше, может и свалил бы по шустрому, но, после всех этих мертвяков, во мне что-то изменилось и, как мне думается, в лучшую сторону. А во-вторых, один хрен, догонят, так что чего пыхтеть зазря. Мужики переминали с ноги на ногу, в глаза мне не смотрели, уже хорошо.

— Мы это... заберем его, — тот, что выглядел постарше, не уверено обратился ко мне.

Я пожал плечами, развернулся и медленно пошел к сидению, стискивая зубы, в ожидании удара по затылку. Обошлось. Плюхнувшись на сидение, только тогда слегка расслабился, смотря как под руки тащат белобрысого. Руки потряхивало, а грудь ходила ходуном, словно только что марафон маханул, да и ноги ватные. Вот и враг у вас образовался, товарищ Игорь Борисович. Скрипнула стальная дверь, оттуда высунулся Михалыч. "Очень вовремя", — вполне уместно выползла саркастическая мысль.

— Что, Игорек, поехали? — я вылез из сидения, быстро подошел к "гольфу", внутри все еще клокотала злость. Я с трудом сдерживал нахлынувшую бравату. Усевшись на пассажирское сидение, зло хлопнул дверью, ожидая от Михалыча фразы, типа: "Холодильником дома хлопай", но он смолчал. Я скосился на старшого: лицо хмурое, рука нервно дергает ручку передач, опа кобура с ПМ расстёгнута. Это что же получается, он меня за дверь страховал, Михалыч разгильдяем не был, так что расстёгнутая кобура — это не случайность.

Только когда машина выехала за пределы поселка, Михалыч заговорил.

— Это, ты молодец, что за ствол не схватился, а все кулаками уладил.

— А.

— Б, — по-детски передразнил меня старик, — если бы за ствол схватился, они бы все скопом накинулись, или же где в другом месте подстерегли. Ствол, в твоей ситуации, — это слабость, а шакалы, только слабых и давят. А сейчас, если полезут, то прежде подумают крепко.

Помолчали.

— А чего они вообще на меня кинулись?

— Не понял разве?

— Понял бы, не спрашивал, — раздражено буркнул я.

— Не ерепенься. Сломать тебя хотели и подмять под себя. Видишь ли, в последние время мы трое очень быстро пошли в гору, не только из-за мародерки: Петр в конторе пашет, как проклятый. Вот ушлые ребят и захотели полеглому рубанут деньжат, пресанув тебя.

Я коротко ругнулся матом, только разборок мне и не хватало.

— Видишь ли, эти орлы посчитали тебя самым слабым звеном среди нас, — одной рукой ловко вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, подкурил, крутанул ручку, чтобы приоткрыть окно, в салон ворвался холодный ветер и шум, — Петра в младшие партнеры брали, мне взятку давали, ну а тебя решили сломать, раз первые варианты прогорели.

— Все равно, не понимаю. Допустим, избили бы они меня или заставили работать, что я сразу шестерить стал бы.

— Не сразу, главное прочувствовать слабину, а уже потом, по-тиху давить. Даже, если и рассказал нам, это не сильно изменило бы ситуацию. Если человек слаб духом, тут уже никто не поможет.

— Хм, — после недолгого обдумывания, заговорил я, — ну подмяли бы они меня и что в итоге получили? Стукача, я выложил бы все наши нычки, да и сливал инфу. Надо бы сделать ответный реверанс этим... — и тут только я сообразил, а кому "этим"? Не шестеркам же, что пытались меня пресануть. А нарываться на более серьезных ребят, чревато серьезными последствиями. Вляпались.

Михалыч, покосившись на меня, тихо что-то буркнул и, насупив брови, спросил.

— Ты что, совсем не разбираешься, что к чему и кто правит в верхних слоях атмосферы? — увидев на моем лице признаки недоумения, прояснил, — ну тех, кто стоит у руля?

— Ну, Главный, — сказал я очевидную вещь.

— И он тоже. И как ты только живешь,— я пожал плечами, а что тут скажешь, — помимо Главного, поселком так же управляет Константин Сергеевич Рожин. Если Главный занимается внешними делами: мародерка, защита поселения, налаживание контактов и так далее; то Константин Сергеевич плотно сидит на внутренней политике: торговля, расселение и все тому подобное. И если на глазах они соратники, то за кулисами чуть глотки друг другу не грызут.

Блин, долбаная пассивная гражданская позиция, ничего не знаю и знать не хочу, один хрен — власть вся коррумпирована. Надо из себя эту фигню выживать. Тем временем Михалыч продолжал.

— В первые недели Беды Главный все на себя взвалил: спасение и размещение людей, да чернуху тоже, усмирения бунта, погром сект, карательные рейды против бандюг. Думаешь это все поднимает престиж в глазах электората? А вот и фиг, это поначалу все такие смирные, а как все узаконится, народ ему все припомнит. Найдут недовольные хотя бы тех, которых в периметр жить не пустили. К чему это я все, когда жизнь наладить понадобится новый чистый лидер, тут Константин Сергеевич и вылезет из тени. Тем более, непонятные смерти в поселении по престижу Главного бьет в первую очередь, что Тайсон в челюсть, и народу плевать, что эта не его прерогатива. Ну и Сергеич, само собой, подливает масло в огонь.

— Ага, так и я поверил, чтобы Главный место насиженное уступит, — перебил я старшего, чтобы высказать свой скепсис.

— О, в корень зришь, а один черт, ничего не видишь.

Ох, да чтоб меня, получается, у нас скоро намечается революция, со всеми последующими действиями: казнью сатрапа и его приближенных, дележкой постов и обещания светлого будущего. У меня аж дыхание сбилось.

— Что кряхтишь, осознал всю степень угрозы? Пока не паникуй, пару месяцев у нас есть, пока они друг под друга капают. Вот такие пироги со сметаной скоро кушать придётся.

— Это что же нас в политические дрязги втягивают, — не уверено проговорил я.

— Нууу, не совсем, Петенькины шевеления, конечно, конкурентам интересны, плюс мародерка. Сложно, в общем.

Блин, вот не было печали, за периметром ходишь, оглядываешься, чтобы зомби не сожрали в периметре, чтобы не прирезали или, того хуже, не утащили в подвал, да не расспросили с пристрастием. Жили, не тужили, и тут писец пришел. Как-то не ощущаю я постапаколептической романтики: ни тебе кибер-имплантов, ни сверх способностей, ни мутаций. Хотя нет, вру, мутанты есть: голодные злые и живучие.

— Ты не печалься — выкрутимся, главное в месте держаться.

Я только кивнул, поглощённый своими мыслями, и, чтобы не впасть в черную меланхолию, решил расширить кругозор.

— Я вот что хотел спросить, может, ты знаешь, откуда у Главного столько соляры? — Петр как-то умудрялся выбивать нам топливо. А про то, сколько жрет строй-техника, вообще молчу.

— Да понятно откуда, украл со стоянки тепловоз с соляркой, что в Россию шел, спрятал где-то. Теперь возит по-тиху, — Михалыч подкурил от окурка новую сигарету и как он при таком интенсивном курение еще не скопытился от рака легких, — сейчас соляра считай главная валюта, поважнее патронов будет. И знаешь, в Даугавпилсе есть железнодорожное Депо, соответственно, и заправка для поездов. Но это лишь предположения, все кто подъезжал к Депо уже не возвращался. Так что, и нам там делать нечего. А так, поди угадай, кому оно принадлежит.

— И что, Константин Сергеевич не пытался захватить солярку? — я догадывался, что он мне ответит, но хотелось подтверждения своих мыслей.

— У него силенок не хватит. Пока Сарги на стороне Главного, ему ничего не светит. Ну а подписать кого, сам понимаешь. Соляра сейчас защищается лучше, чем золотой фонд в США.

Я на всю открыл окно, старикан накурил так, что глаза слезятся, лучше рискнуть и простыть, а то сил никаких больше нет.

— Михалыч, хорош курить, дышать нечем.

— А ты и не дыши, — нагло отозвался Михалыч.

— У тебя совесть есть?

— Угу чистая, я ею не пользуюсь.

— Очень смешно, — проворчал я.

— Да сейчас докурю, успокойся.

Тем временем мы выскочили с проселочной дороги на более-менее большую, по крайней мере, теперь можно будет разъехаться со встречной. Я с унынием рассматривал пейзаж, пытаясь переварить информацию, что поведал Михалыч. После всего сказанного, как вывод, образовалась мысль: "Чего ждут сильные, мира сего? Зачем копать друг под друга?" Если с Константином Сергеевичем еще как-то понятно, грубая сила на стороне Главного. То чего опасаться Виктора Андреевича, мне было не совсем ясно, верить в человеколюбие Главного все равно, что в честные намерения зомбака, тянущего к вам ручонки.

Михалыч свернул с дороги на просеку, машину тряхнуло, снизу раздался скрежет. Горе водитель шумно втянул воздух.

— Ты куда это?

— А надо проверить, тут хутор был не далеко.

Хутора мы стали выискивать по одной простой причине — генераторы. Когда пару дней назад Главный распродал три штуки нужным людям, мы только и могли, что головы под шапками чесать. Не додумались. А ведь вещь в хозяйстве незаменимая. Пусть Главный и обещал, что свет проведут, как только достроят стену. Но свое электричество как-то приятнее. По магазинам шерстить нет смысла, все что было, вынесли до нас самые ушлые, Михалыч немного подумал и предложил попробовать поискать по хуторам. Когда мы гордо вступили в Евросоюз, то к нам потекли деньги на финансирование сельского хозяйства, можно сказать, все кому не лень заделались фермерами. Деньги дали, но условия быта скотины и хранения продукта должно быть на должном уровне. От того, фермерам пришлось строить хранилища для молока, с генераторами. Вот на это мы уповаем. Пока у нас два один не в нашу пользу.

Двигаться по просёлочной дороге пришлось с черепашьей скоростью, в итоге, плюнули на дорогу, поехали по полю. Остановились в десяти метрах от главных строений, я вышел, внимательно рассмотрел все через бинокль. Тишь да гладь, со всеми признаками запустения. Так, в дом нам не надо, мы так: сарайчики да пристройки проверим и на выход. Два больших сарая проверим последнюю очередь, начнем, пожалуй, с хранилища для молока, потом к гаражу и дровянику, затем уже к непонятному строению с железной крышей.

Я достал Братана с заднего сидения, не церемониться понес, усатого напарника, к строениям. Сегодня он ленился, предпочитая спать в теплом салоне машины, я его понимаю, но, как говорится — все пашут на равных условиях. Михалыч двигался следом, прикрывая нас. Не дойдя пары метров, кинул кота вперед, сам же приставил ружье к плечу. Кошак не хорошо посмотрел на меня, понюхал воздух и, по широкой дуге, оббежал нас, направился к лежанке. Вот же скотина. Ладно, будь тут что-то мертвое, он себя иначе повел бы. Дверь пришлось выбивать, благо топор при мне всегда, я скорей без трусов за периметр выйду, чем без топора. Фонарь выхватил: бидоны, холодильник, какие-то ящики, так, кабеля выходят на другую сторону. Обошли здание. Ага, вот еще пристройка, одним ударом сбил навесной замок, опытный, блин. Ну вот, он, родимый, синий промасленный, но на колесиках.

— Ладно, вытаскиваем и ныкам в кустах, — распорядился я, — а то, еще кто приедет по нашим следам, да экспроприирует.

Вытащить находку дело трех минут, спрятать — минут десять, мы провозились полчаса, осторожность отнимает чуть ли не больше времени, чем работа. Потом, с прицепом приедем, да заберем ближе к ночи. Когда проходил на обратном пути мимо окна, шарахнулся в сторону, возле самого стекла стояла старушка, в белом платке с оплывшим лицом мертвяка.

— Твою мать, — зло выругался я.

— Ты чего? — тут же отозвался Михалыч.

Я лишь махнул рукой, на напугавшего меня зомби напарник глянул и что-то пробурчал в бороду. Успокаивали старушку еще полчаса, пока зашли в дом, осторожно просматривая каждый угол, мало ли где дед мертвый спрятался. Просто уйти, оставить ее смотреть мертвыми глазами, в окно мы не могли. Зарубил топором, машинально перекрестился, вышел на улицу. Настроение было мерзкое.

Когда мрачные заползли в салон автомобиля, Михалыч громко выдохнул, засовывая очередную сигарету в рот.

— И сколько вот таких старушек по всему краю, а? — вопрос скорей был риторический, но я все же ответил.

— Много.

— Знаешь, Игорек, я ведь тоже мог окончить жизнь вот так, глядя в окно мертвыми глазами. А все из-за алкоголя, и как только соскочил из объятий зеленого змея, не понимаю, — он завел машину, дал двигателю немного прогреться, с тронулся, одновременно продолжая разговор, — а ведь когда-то, я был вполне себе респектабельным человеком. Имел бизнес, не слишком большой, так, средней руки. Поднял, как и многие, в девяностые. И напарник, ведь был отличный мужик, до последнего меня тащил. А знаешь, как все началось? С рюмочки по субботам, потом начал пить уже в пятницу и заканчивал в воскресение. Леха еще шутил, что я алкоголик выходного дня. А потом... потом стал пить каждый день, оправдывая себя тем, что пью же с партнерами, так лучше для бизнеса. И знаешь, кто-то нашептал мне, уже и не помню кто, что компаньон меня пытаться выставить из дела. Ну и понесло меня, потребовал раздела бизнеса. А он честно выкупил мою долю, еще и помог в начале. Прогорел я через год, да оно и понятно, какой бизнесмен из пьяницы. И пошло все по наклонной. Жена ушла, дочь перестала общаться, так я и скатился в сторожа в зачахлом колхозе. Так что, Игорек, у меня после Беды началась новая жизнь и прохерить ее я никак не могу.

Пока Михалыч изливал мне душу, я молчал, боясь спугнуть, не то чтобы мне сильно хотелось знать печальную судьбу напарника, просто в такие моменты надо внимательно слушать. В молчании мы и въехали в поселок, где оставили Петра.

Михалыч, с хмурой рожей, пошел разузнать, что там да как с командиром, я с облегчением выполз из прокуренной машины. Театрально вдохнул влажный воздух, с закатыванием глаз и поднятием подбородка. И уже привычно, подпер крыло машины, в ожидании. Ждать пришлось не долго, минут там пять, не больше, напарники неспешно вышли, следом за ними семенил полноватый мужик, с большими усами, в выцветшей болоньевой куртке.

— Знакомься Игорь, это Виктор, — представил спутника Петр.

Рукопожатие было вялым, не люблю, когда люди просто выставляют руку, даже не пытаясь ответить на пожатие.

— Вить, садись в машину, мы сейчас, — толстяк, не поднимая взгляда, выполнил указание.

— В общем, мужики, тут такое дело, — Петр потер ладони, обвел нас взглядом, — Витька я знаю давно, работали вмести. Во время Беды вся семья погибла. Вот думаю, надо его к нам взять, мужик он хороший, надежный. Люди нам нужны, а он не подведет. Что думаете?

— Раз ты ручаешься, то я не против.

Мужики глянули на меня.