Тень - это место для страхов

— О, Ричард, — прошептала Селена, прикладывая ладонь ко рту. Её глаза снова наполнились слезами. — Ты... ты... такой благородный, такой мужественный. Я люблю тебя.

"Если Корвел выживет, нужно посоветовать ему переключиться на Шорох", — решил Майлз. У него было лёгкое опасение, что Ричард решил таким образом разделаться с противником, но Майлз сразу отмёл его — лейтенант не того поля ягода.

— Возражений нет? — спросил он вслух.

Возражений не было. Ричард уже совершенно забыл, что он собрался рисковать жизнью — он раздулся настолько, что, казалось, вот-вот лопнет от чувства собственной важности.

Майлз с Малышом втащили Корвела в седло и привязали его к Ричарду. Лейтенант поцеловал Селену и, пришпорив коня, бросил:

— Встретимся в доме Селены ночью.

Рыдания Шорох звучали как погребальные плач.

— Ничего, — сказал Майлз. — Они доберутся до лекаря. А нам нужно поспать.

Но поспать у них не получилось.

Спайк сблёвывал прямо из седла. Щелбан кривился, стараясь не смотреть на него. Лоскут же время от времени хихикал и предлагал мучимому похмельем наёмнику то выпить, то поесть, то вообще девочку.

Троица крестьян держались молчаливо. Сначала Щелбан запретил им спать — он надеялся сделать дело как можно быстрее, намереваясь догнать погромщиков днём. А потом появились летающие монстры, которые вызывали у парней суеверный ужас. Один из них даже упал на колени и принялся молиться, но Щелбан поднял его лёгким пинком с коня в затылок и заставил идти дальше.

— Они на нас не реагируют, видишь? — сказал он.

У самого Щелбана две летающие под чёрным сводом точки страха не вызывали. Лёгкое опасение, не больше.

Но тварей боялись абсолютно все. Жители предместий как будто вымерли. Каждый хутор, каждый постоялый двор, мимо которого они проезжали, жители старались превратить в неприступную крепость. Получалось плохо. Один из постоялых дворов, мимо которого они проехали через пару часов после рассвета, вскрыли, как грецкий орех. На петлях болтались выломанные двери, ставни окон были снесены напрочь, даже часть стен разрушена. И кругом виднелись полосы крови. Щелбан даже осмотрел один из трупов — разорванную почти пополам крестьянку, но никаких следов серы или адского пламени не нашёл. На обломках пировало с дюжину дезертиров, не обращая никакого внимания на рыдающих детей, сбившихся в кучку.

— Крови что-то маловато для такого, — констатировал Лоскут под бодрые звуки рвоты, причём блевал уже не один Спайк.

— Говорят, они впитывают в себя кровь, как губка, — откликнулся Щелбан. — А ещё говорят, — сказал он, оглядывая бледных крестьян, — что много они не убивают. Вон, посмотрите на детишек, все живы. И что их всего-то тридцать, а площадь острова сто пятьдесят квадратных миль. Не ссыте, никого мы не встретим.

Но от картины погрома его лёгкие опасения переросли в серьёзные. Впрочем, Корвел — если это был он — с друзьями устроил в том городишке разгром ничуть не меньший, чем чудовища здесь. Щелбан всегда больше всего опасался людей. Особенно, таких, как он сам.

— Двигаем, — коротко сказал Щелбан.

Первой шорох в кустах услышала Селена. Она ходила поплакать над Ричардом и Корвелом. Пришлось уйти подальше — Шорох и без того едва успокоилась и буквально только что заснула.

Селена утёрла слёзы и отстранилась от берёзки, у которой плакала. Шорох повторился, уже ближе. Чайзер секунду подумала и решила вернуться к остальным. Мало ли, может, это лиса или ещё кто-то опасный.

Но вернуться она не успела. Слева и справа от неё одновременно появились два безликих чудовища — то самое, бочкообразное, и второе, трёхрукое, тощее, с невероятно длинными пальцами, состоящими, казалось, из десятков фаланг. На тело первого были нашиты кожаные лоскуты, из-под которых медленно сочилась кровь. Шею второго стягивал широкий железный обруч, а рану на месте нижней левой руки кто-то очень грубо заштопал дратвой. Многочисленными ожогами и мелкими порезами лекарь пренебрёг.

— Нашёл, — произнесло первое чудовище. — Еда. Нашёл.

— Месть, — ровным голосом подтвердило второе. — Плохая еда. Убить.

Селена завизжала и бросилась бежать. Чудовища, не очень-то торопясь, последовали за ней.

Чайзер поняла, что привела монстров прямо к их лагерю, только в тот момент, когда ей навстречу выбежали Майлз и Красный.

— Бегите! — взвизгнула Селена.

Можно было не говорить этого — дезертир и маг мгновенно исчезли в кустах. Селена влетела в заросли, раздирая купленную вчера курточку, и увидела только Малыша, держащего под мышкой Шорох.

— Чудовища!

Малыш кивнул и рванул за остальными. Шорох, до этого брыкающаяся и матерящаяся так, что все сапожники и моряки в мире должны были покраснеть, затихла.

Они продрались через подлесок и оказались на дороге. И это было большой ошибкой. Кроме леса за их спинами, куда они оттащили Корвела на случай погони, укрытий не было — в трёх других направлениях располагались поля пшеницы, и только вдали на севере виднелась другая роща.

Кроме того, на дороге они наткнулись на трёх всадников и трёх пеших. Всадников не узнал никто, а вот лица трёх других были знакомыми.

— Это они! — заорал один из пеших, поднимая тесак. — Они!

Один из всадников, лысеющий громила с невероятно широким и низким лбом, проревел, направляя на них копьё:

— Где Корвел? Приказ герцога. Эй, а ну стойте!

Последняя фраза была адресована троице пеших — они сразу бросились в атаку. Один из всадников, красный и опухший, с абсолютно потерянным лицом, принялся раскручивать свой кистень и последовал за атакующими, двое других пока медлили.

Малыш выматерился, отпуская Шорох, и схватил свой тесак, который прятал под одеждой. Майлз тоже вытащил оружие, но он постоянно оборачивался назад — самую большую угрозу сейчас представляли чудовища, которые с треском продирались через рощу.

— Бегите, глупцы! — заорал Красный, но его никто не слушал.

Селена всё больше отставала от остальных. Она понимала, что сейчас произойдёт. Если прольётся кровь... Ей конец. Она снова упадёт в обморок. Но сегодня рядом нет ни Ричарда, ни Корвела, которые вынесли бы её на себе. Ей... конец...

Селена зажмурила глаза и продолжила бежать. Но почти сразу она обо что-то запнулась и повалилась на землю, проехав локтями по жёсткому покрытию дороги. Странно, боли не было. Наверное, всё дело в том, что её кожа может становиться твёрдой.

Селена раскрыла глаза и поднялась. Нужно заглянуть страху в лицо. Отец всегда говорил ей это...

Она увидела, как Малыш снёс полголовы одному из крестьян, и её ноги подкосились. Но она думала не о своей неминуемой смерти. Она беспокоилась за Ричарда и Корвела. Если их нашли в таких густых зарослях, то что же могло произойти с ними, едущими по дороге?

— Спасибо, — сказал Ричард, утирая рот. — Ты не хочешь?

— Нет, — буркнул Корвел.

Он пришёл в себя с четверть часа назад и всё это время стонал и требовал воды. Но чтобы напиться ему хватило пары глотков молока.

— Спасибо, — повторил Вольф, протягивая кувшин доярке. — Очень вкусное молоко. Но почему вы не спрятались на день? Здесь очень опасно.

— А коровы не будут ждать, пока чудовища уйдут, им доиться надо.

Доярка призывно улыбалась и поправляла платье на мощном бюсте, намекая, что коровы, в действительности, могут и подождать. Пару недель назад Ричард не оставил бы эту улыбку без внимания, но сейчас у него есть невеста. К тому же, он несёт ответственность за раненого.

— Может, у вас есть хороший лекарь поблизости? — поинтересовался Вольф. — Моему другу нужна помощь.

— Вижу, — кивнула доярка. — Но лекаря в округе нет, только в городе. У нас есть только травник, но он даже чирей вскрыть боится. Могу проводить.

Ещё одна улыбка. На вид ей лет тридцать. Уже не молодая, но и не старая. Скорее опытная...

Ричард мотнул головой, как будто сбрасывал с себя наваждение.

— А если руку кто поранит? — буркнул Корвел. — Если зашить надо? Портной там или ещё кто, тоже никого нет?

— Так город в семи милях, можно же дойти к хорошему лекарю.

— А если ногу, например, кто-нибудь себе отпилит?

— Так... город рядом... — совсем потерянно ответила доярка, тем не менее, продолжая улыбаться Ричарду.

— Поехали, пока я тут не помер, — прорычал Корвел.

— Ах да. Спасибо за молоко.

Ричард тронул коня. И Корвел сразу же продолжил стонать и жаловаться.

— Он не может ровнее идти? У меня сейчас кишки вывалятся... Ты в седле-то не дёргайся, а то у меня рука отвалится...

"Он меня до смерти доведёт, — угрюмо подумал Ричард. — Зато Селена...".

Его верный коняга вёз их к Столице. Таким темпом, они доберутся до неё за пару часов. А там уже можно будет спокойно сбагрить этого нытика лекарю и ехать в дом к Чайзерам.

Быть может, Селена снова поцелует его. Или...

Щелбан матерился, стараясь успокоить своего "танцующего" на месте коня. Его хорошо выученный мерин, который не подводил никогда, сейчас больше напоминал бешеного дракона.

Одно из чудовищ, тощее и трёхрукое, подняло над головой труп мальчишки, которому не посчастливилось столкнуться со здоровяком, и, разорвав его пополам, оросило себя кровью, которая практически мгновенно впиталась в его кожу. Тварь что-то пробормотала и подошла ко второму трупу. Третий парень улепётывал в сторону своего городка.

Люди, которых они искали весь день, снова исчезли в зарослях. Самой первой драпала блондинка, хотя Щелбан был готов поклясться, что полминуты назад она едва не свалилась в обморок. Второе чудовище двинулось за ними.

— Что делать? — рявкнул Лоскут. Он сам едва сдерживал своего коня.

— Не знаю, — прорычал Щелбан.

Преследовать их? Но Корвела среди них нет. Да и втроём они вряд ли справятся. Всё-таки попытаться догнать беглецов? Но их всего пятеро, не хватает Корвела и блондина в офицерской форме. Скорее всего, они пошли к городу — крестьяне говорили, что не хило помяли Корвела.

Решено.

— Туда, — рявкнул Щелбан, указывая в сторону Столицы.

Но, как всегда, судьба распорядилась с ним по-другому.

Чёртов Спайк, который, наверное, ещё и глаза продрать не успел, налетел на чудовище, превращающее тело второго парня в лоскуты. Он пронёсся мимо монстра и с размаху залепил ему в голову своим кистенем. Чудовище взревело и, отбросив труп, бросилось за ним.

Щелбан этого уже не видел — от рёва твари его мерин понёс. И не туда, куда ему было нужно, а прямо в рощу. Позади слышался мат Лоскута, но он хотя бы мог управлять своим скакуном. Спайк, вопя и улюлюкая, скакал следом.

Тварь взревела ещё раз и, поливая траву собственной кровью из помятого черепа, побежала за ними. К счастью, удар возымел своё действие — чудовище вело из стороны в сторону.

Неужели, армия не смогла с ними справиться? Бред какой-то...

Щелбан кое-как успокоил своего коня, трижды чуть не лишившись жизни — он дважды едва не вывалился из седла, а в третий раз каким-то чудом увернулся от сука, едва не выколовшим ему глаз.

Их с Лоскутом догнал Спайк. Лоскут, впрочем, решил не останавливаться и поскакал дальше. Спайк тяжело дышал, на его губах играла весёлая усмешка.

— Нет ничего лучше с похмелья, чем кого-нибудь пришить, — сказал он, протягивая руку к фляжке с вином.

Щелбан не успел даже пикнуть. Чудовище, которое, казалось, безнадёжно отстало, оказалось за спиной наёмника. Одной рукой оно сжало Спайку голову, а двумя другими выдрало из его плеч руки. В лицо Щелбану брызнула кровь. А ещё через секунду перед его глазами снова с бешеной скоростью замелькали деревья.

Они с Лоскутом пронеслись сквозь рощу и буквально врубились в заросли подсолнуха. Здесь Щелбан снова кое-как успокоил коня.

— Что со Спайком? — спросил Лоскут, когда они остановились.

— Мёртв, — ответил Щелбан, утирая лицо от крови. — Погнали коней дальше.

— Загоним, — с сомнением сказал Лоскут, хлопая своего скакуна по тёмной от пота шее.

— Плевать. Нужно как можно быстрее добраться до города, но другой дорогой.

— А мальчишка?

— Найдём его там, если вообще найдём. К тому же, с этими ублюдками вдвоём нам не справиться.

Лоскут кивнул и погнал коня дальше. Щелбан не отставал.

Простое беспокойство сменилось суеверным ужасом.

— Как это понимать, всё, что можете сделать? — рассержено спросил Ричард у лекаря.

— Всё, что могу, так и понимайте, — холодно ответил врач. — Я его по-человечески зашил, продезинфицировал раны, наложил на них специальную смолу и как следует забинтовал. Теперь ему требуется только покой.

— Вы шарлатан! — взбеленился Вольф. — Продезинфицировали? Да вы ему их просто прижгли! Раскалённым ножом! Да вы его убили! И сейчас заявляете, что ничем не можете ему помочь!

Лекарь устало уставился на Ричарда.

— Поймите, — сказал он, — по-другому кровь я остановить не мог. У меня сейчас десятки раненых. Десятки. И, поверьте, я сделал всё, что мог. А если говорить откровенно, ваш друг — мертвец. Были бы его раны менее серьёзными, возможно, покой и хороший уход помогли бы ему. А так... Неделю назад я бы поставил его на ноги. Сейчас же могу только пожелать безболезненной смерти. Простите. С вас, кстати, две марки. И ещё за пять грошей можете взять в наём у моего сына тележку, чтобы отвести раненого до дома — на коне ему скакать строго противопоказано. Впрочем, для него уже большой разницы нет.

Ричард швырнул деньги лекарю на стол и отправился на поиски мальчишки. Ему пришлось доплатить ещё два гроша, чтобы у Корвела не было соседа по тележке — когда Ричард с помощью лекаря и двух его подмастерьев загрузили раненого в тележку, там лежал безрукий труп. Потом Вольф отдал ещё пять грошей за коня — впрягать в телегу ни своего боевого скакуна, ни себя он не собирался — и повёз Корвела к дому Чайзеров.

Карманы его порядком опустели. Три марки пришлось отдать лекарю. Ещё двенадцать составила взятка, которую пришлось дать охране городских ворот. Несмотря на то, что в городе спрятаться было проще, большая часть беженцев шла в предместья. Но находились и те, кто шёл в город. Выглядели они так, что сразу становилось понятно — ребята шли не прятаться, а подзаработать мародёрством и грабежами. Деньги драли как с тех, так и с других, причём, пропускали абсолютно всех.

Городские улицы буквально вымерли. Появлялись лишь редкие стражники да мародёры. Причём, стражники занимались лишь одним делом — снимали с позорных столбов и деревянных стен распятые тела, над которыми красовались надписи мелом "Заберите его" или "Она ваша еда". Некоторые из бедняг всё ещё были живы, но, если верить лекарю, осталось им недолго. При этом одна из тварей, появившаяся на улице, насмешливо проигнорировала как распятого, так и стражников, и, выломав дверь одного из домов, исчезал там. Стража ответила чудовищу таким же безразличием, даже не попытавшись помешать ей. Ричард, погоняющий своего коня, старался не слушать крики жертв, а сын лекаря — долговязый олух с вечно открытым ртом — вёл себя так, будто ничего не происходило.

Кажется, за эти четыре дня подобные события для Столицы действительно стали нормой.