— Когда я вернусь назад, никто не посмеет упрекнуть меня ни в чем, ведь эти люди насильно увезли меня с собой, — подумала крестьянка. — Ох уж эти глупые мужчины.

Как и в прошлый раз, всадники остановились во дворе цитадели, и дон Мануэль повел Альбу за собой по коридорам замка на встречу с доном Хуаном. На этот раз, коридоры крепости показались девушке не такими длинными, и она быстро очутилась в главном зале.

На этот раз кабальеро не оставил крестьянку одну, а двинулся прямо к огромному обеденному столу, за которым сидели двое. При неровном свете десятков факелов Альба сразу узнала тучную фигуру дона Хуана, но его гость девушке был не знаком.

Дон Мануэль вразвалку подошел к столу и плюхнулся на широкую скамью напротив своего сеньора. Альба осталась стоять у входа в зал, ожидая дальнейших указаний от благородных господ и не слыша тихого разговора дона Хуана и его ночного гостя.

Человек этот показался девушке не совсем обычным. Он был молод, коротко острижен, имел крупный острый нос с горбинкой и гладкие, не покрытые бородой щеки. На вид, Альба смогла бы ему дать не больше девятнадцати лет. Но что-то в этом юноше было не так. Девушка никак не могла понять, что ее насторожило, но где-то глубоко внутри нее зарождался страх.

Наконец, незнакомец поднялся из-за стола, улыбнулся дону Хуану, кивнул дону Мануэлю и последовал к выходу. По пути, юноша встретился глазами с Альбой, усмехнулся и покинул зал. Несколько секунд девушка стояла не шелохнувшись. Животный ужас сковал ее тело с головы до ног. Перед ее взором все еще стояли глаза незнакомца. Это не были глаза девятнадцатилетнего юнца. Это были пустые, будто покрытые белесой пеленой глаза древнего старца. А взгляд его, прожигающий до глубины души, заставил тело девушки затрястись нервной дрожью.

— Эй, женщина! — крикнул кабальеро. — Ты так и будешь стоять там всю ночь или подойдешь и поприветствуешь своего господина?

Альба не могла пошевелиться. Страх парализовал сознание и не позволял ни думать, ни действовать.

— Что, на тебя тоже подействовали чары этого монаха? — уже громче прокричал идальго.

— Ну, перестаньте, дон Мануэль, — миролюбиво сказал сеньор Хуан. — За что вы так невзлюбили этого молодого монаха?

— Точно! Монах! Это был монах! — парализованная страхом перед незнакомцем, девушка совсем не обратила внимания на то, что он был одет в черную монашескую рясу, а на его груди висел небольшой железный крест. — Но что меня в нем так испугало?

Между тем, разговор сеньора со своим вассалом продолжался.

— А еще двое из моих людей пропали без вести с тех пор, как этот самый монах поселился во Фриасе, — не унимался рыцарь. — Говорю вам, мой сеньор, не простой это человек.

— Ваши пропавшие люди, дон Мануэль, сейчас, небось, в какой-нибудь деревне пьют вино и портят местных девок, — рассмеялся дон Хуан. — Не стоит валить свои проблемы на несчастного юношу.

— Повидал я за свою жизнь немало таких "несчастных". Оказались сущими демонами, — пробормотал идальго. — Знаете ли вы, господин, сколько всякой нечисти вокруг?

— Я тоже много повидал в своей жизни, любезный сеньор! — в негодовании вскричал дон Хуан, переходя на фальцет. — Он гость в моем доме и будет здесь столько, сколько я захочу.

Рико омбре встал из-за стола, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и пошел к Альбе, все еще стоявшей у выхода в полном ступоре.

— Пойдем, девочка моя, — ласково произнес феодал. — Я устал и хочу спать.

Альба, чувствуя огромный прилив сил, бежала босыми ногами по высокой, кое-где уже выгоревшей траве. Ноги были мокрыми от свежей утренней росы. Девушка была счастлива. Еще всего лишь одна ночь в компании со старым боровом и вот — две новых золотых монеты зажаты в ее руке. Теперь он — жирная свинья и одновременно самый богатый и могущественный человек на свете — ее покровитель.

— Плевать на мужа, плевать на старого хромого осла Анхеля, плевать на всех жителей Вальденоседы! — то и дело восклицала Альба, испытывая чувство глубокого удовлетворения. — Да я могу купить себе эту деревню!

В небесах весело щебетали птицы, шумели кроны высоких деревьев в близлежащем лесу — все внушало радость и удовлетворение.

— Я все расскажу матери. Она женщина. Должна меня понять и разделить со мной мое счастье. Ведь дон назвал меня своей фа... фаво... Да к черту то, как он назвал меня! — крестьянка плашмя упала в траву и принялась кататься по земле, неистово хохоча. — Я лучше всех, Господи!

Войдя в деревню, девушка насторожилась. Со стороны центра был слышен шум множества голосов

— Не посмотреть ли что там творится? — подумала Альба и отправилась прямиком на источник звука.

Выйдя к центру Вальденоседы, девушка обнаружила толпу крестьян, громко и неистово споривших о чем-то. Что именно говорят люди понять было невозможно. Гул стоял такой, что Альба невольно зажала уши, развернулась и попыталась уйти, но внезапно шум стих.

Обернувшись, девушка увидела, как ватага жителей ее деревни, молча, с открытыми ртами, пялятся на нее. Все как один. Вдруг, из толпы выскочила женщина и с громким воем бросилась к Альбе. Прихрамывая, с грязной, пропитанной засохшей кровью повязкой на голове, она напоминала жалкую деревенскую калеку. Альба, поборов в себе секундный приступ омерзения, сделала несколько шагов по направлению к матери и они обнялись.

— Альба, девочка моя, ты жива! — причитала мать. — Я так за тебя волновалась.

— Давай уйдем отсюда, — девушке становилось не по себе, ведь их все плотнее и плотнее окружала толпа сердобольных крестьян, что вызывало у Альбы только новые приступы раздражения. — Пойдем домой.

— К тебе или к нам, дочь? — на ходу вытирая слезы, поинтересовалась мать.

Откуда-то из толпы появились Игнасио, Басилио, Матео и пошли рядом. Девушка не удостоила мужа даже взглядом и только улыбнулась отцу и брату.

— Мы идем к нам, — отрезала девушка и повернула в сторону теперь уже бывшего ее дома, где она провела все свое детство и юность.

Как и в прошлый раз, родные Альбы поверили девушке, жалея ее и печалясь о том, что на долю их девочки выпало столько несчастий. Но у молодого мужа Игнасио и его отца все чаще возникали совсем другие мысли на этот счет. Вечером того же дня муж не ночевал дома. Взяв большой кувшин вина, он ушел в сторону оливковой рощи. Вернулся Игнасио только утром, пьяный и, свалившись прямо на пол, уснул тревожным сном.

Альбу это ничуть не взволновало. Она стала задумываться над тем, куда бы ей потратить полученные деньги. Если отдать их все родителям, то они догадаются, что дело нечисто. Не старикам ли знать, что крестьянским трудом таких денег не заработать и за всю жизнь. Пока что оставалось только одно: откладывать золото до лучших времен.

— Поживем — увидим, — прошептала девушка, брезгливо глядя на спящего пьяным сном мужа, взяла серп и отправилась в поле. Жатву никто не отменял.

Всю последующую неделю Альба исполняла роль прилежной жены. С утра до вечера она работала в поле, готовила мужу еду, убирала дом. Но прежнюю близость между ней и Игнасио сдуло, словно порывом ветра. Молодой муж старался меньше бывать рядом с женой. Все чаще вечерами он уходил прочь из дома и возвращался лишь под утро изрядно пьяным. Альба стала не на шутку опасаться, что однажды Игнасио ее просто изобьет до полусмерти, но пока муж ее не только не трогал, но даже и не разговаривал с ней.

Такая жизнь вполне устраивала девушку. Вечерами она сидела на пороге своего дома, болтала с подругами детства и тайком ждала приезда угрюмого кабальеро. Подруги постоянно пытались разнюхать, где и как проводила ночи Альба, но девушка только отшучивалась и старалась перевести разговор в иное русло. Безусловно, ей ужасно сильно хотелось похвастаться, но Альба считала себя не настолько глупой, чтобы открыть свою тайну даже лучшим подругам. Новости в Вальденоседе разлетались быстрее прожорливой саранчи, в миг истребляющей крестьянские посевы. Утаить что-либо было почти невозможно.

Однажды ночью Альба проснулась от шума на улице. Очнувшись ото сна, она поняла, что перед ее домом кто-то есть.

— Где мой сын!? — раздался крик у порога дома.

Девушка вскочила на ноги и подбежала к выходу из своего жилища. Кричал Хромой Анхель. Он явно был пьян. Альбе стало страшно. Видимо отец Игнасио обо всем догадался и теперь пришел к ней, чтобы отомстить за позор, причиненный ею семье Анхеля. Мысли закружились в голове, словно пчелы в улье.

— Альба, свинья, отвечай, где мой сын! — мужчина ревел не своим голосом. — Я убью тебя, грязная шлюха!

— Мне нужно бежать... бежать во Фриас, — шептала девушка, испуганно всматриваясь в темноту дверного проема.

— Я убью тебя! — орал Анхель.

— Он у самого дома... бежать, — Альба упала на пол и поползла в противоположный от входа угол, скрываясь в темноте.

Сорвав кусок ткани, закрывающий вход в жилище, с диким ревом в дом ворвался Анхель. Все помещение вмиг заполнил удушливый запах винного перегара. Без сомнения старик был пьян и явно не соображал, что делает. В ужасе девушка наблюдала за тем, как ее страшный свекор шаг за шагом приближается к ней, попутно обшаривая дом.

— Я знаю, ты здесь... — страшным голосом зашептал Анхель. — От меня тебе не сбежать.

Внезапно, Альба поняла, что это конец. Она предала свою семью, своего мужа, самого Господа и Пресвятую Деву Марию. Теперь ее ждет кара за все грехи.

Старик обшарил весь дом и медленно подходил к последнему, непроверенному углу, в котором, сжавшись от страха, пряталась Альба. Нервы девушки не выдержали и она громко завизжала.

— А, вот и ты... — прохрипел Анхель. — Ты даже верещишь, как свинья!

Старик замахнулся, чтобы нанести удар, но вдруг кто-то схватил его за руку. Альба четко видела, как глаза Анхеля расширились от удивления и он медленно принялся поворачивать голову назад, чтобы посмотреть, кто помешал ему вершить правосудие.

За спиной старика стоял Игнасио, все еще удерживая руку отца в своей руке. Анхель, сообразив, что перед ним стоит его собственный сын принялся вырываться и орать во всю глотку.

— Отпусти меня, Игнасио! — взревел старик. — Я сниму позор с нашей семьи!

— Отец, она моя жена!

— Она шлюха!

Альба, решив больше не терять времени, вскочила на ноги и бросилась вон из дома. Позади слышалась громкая ругань и звуки борьбы. В эти минуты девушка думала только об одном. Поскорее убраться из своего дома, в одночасье ставшего для нее смертельной ловушкой.

Только, выбежав за пределы деревни и углубившись в оливковую рощу, Альба вдруг поняла, что смертельно устала и, не глядя под ноги, рухнула на землю. Крестьянка тяжело дышала, сердце в груди колотилось как бешенное, но безумный страх начал потихоньку отступать. В голове снова появились мысли, глаза наполнились слезами и девушка разрыдалась.

— Он чуть не убил меня, этот мерзкий хромой старик, — в мозгу ее отпечатался тот факт, что она едва не стала жертвой пьяного и разъяренного свекра. — Я пожалуюсь дону. Пусть он его жестоко накажет.

Еще некоторое время Альба продолжала лежать на земле, горько плакать, всхлипывая и глотая соленые слезы, проклиная свою судьбу, новоиспеченных родственников и всех жителей Вальденоседы.

— Да что я им такого сделала? Я была мила с их сыном, — все еще находясь в шоке, девушка искренне не понимала, за что Анхель хотел ее убить. — Он просто свинья. Дон Хуан обязательно его накажет.

Альба поднялась с земли, вытерла кулаками мокрые глаза и отряхнулась. Истерика почти прошла, а, значит, необходимо было подумать, что делать дальше.

— Домой идти нельзя. Вдруг отец и брат не смогут защитить меня от семьи злого Анхеля, — размышляла крестьянка. — Остается только добираться до крепости Фриас и просить помощи у дона...

Девушка снова всхлипнула и чуть не заплакала.

— Но идти одной, да еще и ночью — это очень страшно. Что если на меня нападут волки или ведьмы или злые духи! — Альба с силой сжала кулаки, тем самым подавив приступ новой истерики. — Выбора нет, я пойду.

Крестьянка шла всю ночь. Испытывая леденящий душу страх, она абсолютно не разбирала дороги. Стараясь смотреть только вперед и не прислушиваться к звукам мрачного леса, Альба ломилась сквозь колючие кусты даже там, где их можно было с легкостью обойти. Ужас перед ночными жителями, о которых нередко рассказывали в деревне, был настолько велик, что девушка не чувствовала, как ее тело царапают колючки кустов и свисающие почти до земли ветви деревьев. Ее, и без того простая деревенская рубаха, порвалась настолько, что стала похожа на рыболовную сеть.

Но с наступлением рассвета страх прошел. Альбе больше не казалось, что за каждым деревом кто-то стоит и наблюдает за ней. Сама природа, еще совсем недавно казавшаяся ей враждебной, под слабыми лучами утреннего солнца обретала совсем иные, знакомые и приятные глазу черты. Девушка невольно улыбнулась.

— Я смогла. И ни одно из ужасных существ меня не тронуло. Неужели они знают, что я нахожусь под защитой дона? — черты лица девушки приняли очень серьезный вид. — Но нет... Они не боятся даже рикос омбрес. Наверное, дон Хуан сам боится ночных духов. А мне просто повезло.

Выбравшись из леса на обширный зелено-желтый луг, Альба увидела очертания высоких башен вдалеке. Солнце уже поднялось высоко, светило в глаза и не давало, как следует разглядеть предметы на горизонте.

Приложив ладони ко лбу, чтобы лучше видеть, девушка радостно воскликнула: "Фриас! Я добралась!"

На крепком каменном мосту, проложенному через широкий ров с водой и ведущему к городским воротам, не было ни души. Альба ступила на прохладные, покрытые песком камни и пошла вперед, время от времени поглядывая в ров с зеленой дурно-пахнущей стоячей водой.

Городские ворота были открыты. Возле них, развалившись прямо на дороге, мирно спали двое стражников, сложив свои копья на каменном парапете моста. Сначала Альба хотела их разбудить и попросить отвести ее в крепость, но передумала и тихо проскользнула в ворота.

Город медленно просыпался. Местные крестьяне не спеша выводили скотину из хлевов, чтобы отправить ее пастись, с разных сторон были слышны бодрые крики петухов. В грязной луже барахтался веселый щенок, а большая белая кошка, гордо рассевшись у порога одного из домов, умывала свою усатую мордочку. Мимо девушки проехала телега торговца, решившего, с рассветом, отправиться по своим купеческим делам в другой город.

Крепость находилась на самой вершине холма и путь к ней уже не казался Альбе таким быстрым как раньше. Идти пешком в гору было для нее достаточно тяжело. Ноги ужасно болели от усталости, глаза слипались и немного кружилась голова. Она решила присесть у стены одного из двухэтажных домов и немного отдохнуть. Ставшие внезапно непомерно тяжелыми веки непроизвольно замкнулись и крестьянка уснула...

...В нос ударил знакомый противный запах, а голова вдруг стала мокрой. Девушка мигом проснулась. По волосам, лицу и плечам текла какая-то мерзкая теплая жидкость. Альба вскочила на ноги и принялась дико вертеть головой по сторонам. Из окна соседнего дома высунулась заспанная женщина с большим глиняным горшком в руках и, не глядя вниз, выплеснула содержимое горшка прямо на улицу. Во многих домах вокруг происходило то же самое.