Другой

— Недоработали... — укоризненно пробормотал Арктур, который не мог спокойно вспоминать об ордене Феникса.

— Зато теперь есть кого подвергать родовому проклятию, а затем шантажировать нынешнюю власть, — легко усмехнулся Лестрейндж. — Одних только Уизли десять штук — одного проклянёшь, остальные Министерство живьём съедят, если оно будет устраняться. Предатели крови, они как саранча.

— Кстати, о предателях... Я никогда не мог понять, почему движение чистокровных возглавляет полукровка.

— Я тогда был еще маленький, но мне расказывали. Чтобы это понять, нужно знать тогдашнюю возню вокруг власти. В начале века Министерство усилилось настолько, что смогло отодвинуть от власти волшебную Палату Лордов и упразднило её. До этого оно считалось — да и являлось — скопищем всевозможных ставленников, местом кормёжки и интриг безродных честолюбцев. Наши деды не принимали его всерьёз и банально профукали власть. Наши отцы спохватились, пошли разговоры о возвращении власти, о том, что кто-то должен возглавить борьбу за сохранение чистой крови — но лидер еще не определился, и Риддл попросту влез на готовое место. Он прикинулся одним из нас, бил себя в грудь за чистокровные ценности, но впоследствии выяснилось, что и по духу, и по воспитанию он был бандитом-одиночкой. Власть была нужна ему не как преобразующая сила, а только для личного самоутверждения.

— Но вы ему подчинялись...

— Вынужденно. Против метки трудно что-либо предпринять, и тем не менее у нас был намечен план, по которому мы избавлялись от Риддла и сохраняли власть. Но Риддл был помешан на Поттере-младшем и делал одну глупость за другой, пока это не привело его к краху. Соответственно, и нас тоже.

— Это как-нибудь поправимо?

— Прямо сейчас — нет, и в обозримом будущем тоже. Нас осталось слишком мало, чтобы что-то изменить. Сейчас нам нужно спастись, зализать раны, подсчитать ущерб, возместить убытки — а там видно будет. Если нынешняя власть оставит нас в живых и в покое, она обдерёт нас догола. Во-первых, она сама сейчас нищая, во-вторых, богатый человек — это независимый человек, для власти такие люди только помеха. Поэтому, Арктур, мне лучше не подставлять тебя. Им пока не за что ухватиться, чтобы обобрать тебя.

В глубине души Арктур уже догадывался, что сможет поладить с нынешним правительством, только снова оставшись неимущим. Особняк — под музей или под официальное учреждение, деньги — в фонд голодающих оборотней, и хорошо, если оборотни увидят оттуда хоть кнат. Домовиков освободить, пусть мыкаются и дохнут, артефакты — в отдел Тайн, откуда их будут потихоньку растаскивать власть имущие. Арктуру было не привыкать — всю свою жизнь он и пробыл голодранцем в одежде с Дадлиного плеча — но у него сжимались кулаки от одной мысли, что им опять всласть попользуются люди, однажды уже отнявшие у него всё, даже внешность.

Нет уж, лучше умереть, а перед смертью завещать всё гоблинам. Арктур не боялся смерти, перед битвой с Волдемортом он уже попрощался с жизнью ради всего, что было ему дорого. Ради всего, что обернулось фарсом.

— Они всё равно захотят поиметь меня, — сказал он Лестрейнджу как нечто само собой разумеющееся. — Я не хочу стыдиться себя за то, что сам подставлялся.

— Наша порода, — в усмешке Рабастана просквозила смесь горечи и одобрения. — Если ты знаешь, на что идёшь — кто я такой, чтобы отговаривать тебя.

— Значит, вы остаётесь, мистер Лестрейндж, — это был не вопрос, а утверждение. — Это секрет, что вы собираетесь делать дальше?

— По-моему, я уже достаточно сказал, чтобы ты догадался. Одного Поттера мало, нужно поразить проклятием ещё несколько высокопоставленных личностей. Они там одна шайка и держатся друг за друга, это должно подействовать. Проблема в том, что все они — очень хорошо охраняемые лица, к ним не подобраться. И теперь они настороже.

— Скажите, а ваше проклятие можно наложить на предмет, чтобы оно оттуда перешло на колдуна, который его использует?

— А зачем это? — впрочем, Рабастан тут же догадался сам. — Ты предлагаешь зачаровать какую-то вещь, которая попадёт к ним?

— Примерно так. В Косом переулке есть лавка приколов, называется 'Волшебные вредилки умников Уизли'. Там продаются горы всяких вещичек, зелий и конфеток, предназначенные для того, чтобы колдуны могли испортить жизнь себе и своим ближним. Вот если бы проклясть какие-нибудь товары из этой лавки... Может, в правительство они и не попадут, зато будет массовость...

— Проклясть несложно, сложнее сделать так, чтобы этого никто не заметил. Днём там люди, ночью там наверняка стоит защита и сигнализация.

— У меня есть плащ-невидимка, я могу одолжить его — но вам придётся дать магическую клятву, что вы вернёте плащ мне. С некоторых пор я никому не верю на слово.

20. Слишком хорошо — тоже нехорошо

Если бы Рабастан Лестрейндж знал об итоге своей диверсии, он был бы весьма разочарован. Никто её не заметил. Его заклинание прилетело почти вслед за окончанием заклинания колдоскульптора, когда взгляды зрителей были прикованы к статуе, а если кто и видел невзрачный сгусток промелькнувшей откуда-то магии, те подумали, что он связан с работой скульптора. Когда Джеймс упал, это выглядело так, будто он оступился, поэтому короткие секунды, когда еще можно было заметить злоумышленника, были пропущены.

Но Джеймс остался лежать на гранитной площадке, служившей основанием памятника. Поскольку заклинание полностью расслабило нижнюю половину его тела, лежал он обделавшись, о чём недвусмысленно сообщил характерный запах. Лили сгорела со стыда, остальные высокие гости мероприятия были сконфужены, кроме Джорджа и Фреда, которые умерли со смеху. Ну что тут поделаешь, если ситуация была именно такой, над какими они привыкли смеяться.

Первой её оценила грозная мама Молли.

— Джордж! Фред! — взвизгнула она, дав сто очков форы любому вопиллеру. — Как же меня достали ваши дурацкие шуточки!!! Неужели вы не могли оставить ваше хулиганство для другого случая?! Но нет, вам понадобилось опозорить нашу семью перед всеми!!!

— Но, мама, это не мы...

— ...это просто так получилось...

— ...но смешно же, мама...

— ...мы просто не можем не смеяться...

— ...никогда ничего смешнее не видели...

— ...даже когда наш дядя букеты роз из задницы доставал... — затараторили близнецы, физиономии которых были воплощённой искренностью.

Но все, кто их знал, им не поверили, потому что близнецы давно научились лгать с честными лицами, а кто их не знал, тех убедил пронзительный голос Молли Уизли, конечно же, знавшей своих детей. Когда она перевела дух для нового крика, никто у памятника уже не сомневался, что эту пакость устроили близнецы Уизли.

И никто даже ни секунду не заподозрил, что в этом замешаны Пожиратели. Было общеизвестным, что они не знают никаких заклинаний, кроме Круцио и Авады.

Диагностика Джеймса ничего не дала. Ведь в последние сорок лет за преподаванием в Хогвартсе присматривал Дамблдор, поэтому ЗоТИ никто из присутствующих не знал, включая и пресветлого старца. Сам Дамблдор всегда был немного фанатичен и не осквернялся тёмными искусствами, стесняясь перенимать их даже у своего бывшего друга и любовника Геллерта. Он предпочитал идти к своим целям светлыми методами, нехватки которых никогда не ощущалось и которые позволяли сотворить с людьми такое, что тёмные искусства отдыхают.

Никто из приверженцев Света не разбирался в тёмной магии и не мог идентифицировать проклятие. Никто из них даже не сумел определить, что это именно проклятие, а не что-то другое — для этого нужно было воспитываться в одном из старинных семейств, где еще обучали распознаванию подобных заклинаний. Поэтому близнецы Уизли с их прикольными штучками остались на подозрении, как они ни отпирались. Проверять их Веритасерумом, как и когда-то Сириуса, никому и в голову не пришло — проверяют, если сомневаются, а здесь ни у кого не возникло никаких сомнений.

Джеймса переправили в уэльский домик Поттеров, где оставался Гарри на пару с Сириусом, который от скуки приканчивал уже вторую бутылку марочного токайского. Помимо Лили, с пострадавшим прибыли Артур и Молли, отконвоировавшие сюда близнецов, а также Дамблдор, в которого мёртвой хваткой вцепилась сама Лили. Джинни наотрез отказалась видеться с Мальчиком-Который-Выживал-За-Маминой-Юбкой-И-Разъелся-Как-Свинья, а Рона мать отправила провожать Гермиону, у которой на сегодня был заказан портал в Австралию.

Лили, чуть не плача, обрабатывала Джеймса чистящим заклинанием, которого хватало минут на пять, и энергично высказывала вслух всё, что она думает о шутниках подобного сорта. Молли неустанно пилила близнецов и требовала немедленно всё вернуть как было. Мужчины молчали, в таком шуме они всё равно не слышали даже себя. Джордж и Фред, по опыту знавшие, что бесполезно открывать рот, пока не прокричится мама, прекратили все попытки оправдаться. Гарри тихо приткнулся в сторонке, пьяненький Сириус салютнул другу бутылкой и допил её содержимое прямо из горла.

— Что делать, что делать? — всхлипнула Лили, когда Джеймс снова испортил диван, на который его положили, а заодно и окружающий воздух. — Молли, скажи наконец своим сыновьям, чтобы они прекратили эту шуточку!!!

Вскрикнула она хорошо, прекричав даже голосистую маму Молли. От удивления та замолчала и уставилась на супругу Джеймса.

— Чего уставилась?! — истерически завизжала Лили, у которой окончательно сдали нервы. — Немедленно скажи им, чтобы они вылечили Джеймса!!!

— А я что делаю?! — в том же тоне ответила ей Молли. Мужчины спинным мозгом учуяли недоброе и стали расползаться по углам. — Я им что говорю, а они не сознаются!!!

— Так скажи, чтобы сознались!!!

— Если они сразу не сознались, то и потом не сознаются! Я их насквозь, негодников, вижу!

— Вырастила придурков на наши головы! А нечего было рожать, если воспитывать не умеешь!!!

Это Лили зря сказала. Честь многодетной мамаши была глубоко задета.

— Да уж получше, чем ты своего пузана!!! — взревела Молли.

— Что? — Лили даже притихла, и это было затишье перед грозой. — Мой Гаррик воспитанный, не то что твои грязнули! Да и откуда им к чистоте приучиться, если ты сама неряха!!!

— Кто? Я кто? — Молли задохнулась от обиды. Ничего не бывает обиднее правды.

— Неряха ты, и Нора твоя — засраный сарай!!! Я удавилась бы от стыда, если бы довела свой дом до такого!!!

— Ах... ах ты прошмандовка! Зацапала богатого и теперь рыло кверху гнёшь, а сама ты тут кто?! А никто, грязнокровка поганая!!! Хитрая ты сучка, я тебя еще с первого курса насквозь видела!

— Да уж не такая корова, как ты! Кто бы тебя замуж взял, если бы ты этого рыжего идиота зельем не опоила?! Тебе только и было, что старой девой оставаться или за предателя крови идти!!!

Молли взбеленилась и вцепилась в волосы Лили. Та в свою очередь полоснула ногтями ей по лицу. И неизвестно, чем закончилась бы их драка, если бы опомнившийся Дамблдор не наложил на обеих Силенцио с Инкарцеро.

— Артур, Джеймс, не обращайте внимания. Девочки немного погорячились, на самом деле они этого не думают, — сказал он тоном доброго всепрощающего дедушки, когда воцарилась тишина. Обе женщины яростно сверкали глазами и дёргались в путах. — Джеймс, где у вас успокоительное зелье?

— Не держим, — растерянно отозвался Джеймс с дивана. — У нас тут всегда тишина и порядок.

У всё еще ничего не понимающего Сириуса наконец-то появилась возможность спрашивать.

— Сохатый, что с тобой стряслось?

— А я знаю? Вот эти, говорят, что-то натворили, — он скосил глаза на притихших Джорджа и Фреда.

Сириус изучающе посмотрел на бутылку у себя в руке, вылил оставшиеся капли в рот и взялся поудобнее за горлышко. Решительно сдвинув брови, он подошёл к близнецам и ткнул в них бутылкой:

— Вы, парни... а ну говорите, что вы сделали с Сохатым?

— Ничего...

— ...совсем ничего...

— ...это оно само...

— ...а мы тут совсем не при чём...

— ...но смешно же...

— ...мы и сами лучше бы не пошутили...

Артур Уизли нахмурился и подошёл к ним вслед за Сириусом.

— Ладно уж, можете не сознаваться. Но как вернуть это обратно, вы знаете. Сделайте это, и мы простим вас.

— Нет...

— ...откуда, это же не мы...

— ...честно, не мы...

— ...мы же сразу так и сказали...

— Так вы применили на Джеймсе одну из своих новых штучек, от которой даже не разработали отменяющего средства? Не ожидал от вас, не ожидал... — на самом деле Артур ожидал, потому что у близнецов это случалось далеко не впервые, но воспитательный процесс требовал утверждения обратного.

— Ну сколько можно говорить...

— ...да не мы же...

— ...правда, не мы...

Сколько они не глядели честными-пречестными глазами на отца, тот не поверил. Уяснил Артур только одно — прямо сейчас близнецы не знают, как с этим справиться, иначе сознались бы. А значит, Джеймса они не вылечат. Он тяжёло вздохнул и посмотрел на Сириуса.

— Они пока не могут это исправить и неизвестно, когда смогут. Может, отправить Джеймса в Мунго?

— В Мунго... — Сириус, по пьяни плохо соображавший, надолго задумался, а затем глубокомысленно кивнул. — Это годится.

Колдомедики больницы Святого Мунго учились в том же самом Хогвартсе и тоже не сумели поставить правильный диагноз. К ним еще не попадали пациенты с подобным магическим недомоганием, такой случай был на их памяти впервые. Применённые к Джеймсу средства симптоматического лечения не оказали никакого эффекта, поэтому его оставили в клинике для ухода и наблюдения.

Это осталось за пределами внимания прессы, в газетах написали только, что открытие памятника победы над Волдемортом было омрачено неприятным инцидентом неизвестного происхождения.

— Может, это и к лучшему, — заключил Рабастан, просмотрев утренние выпуски газет. — Особенно если инцидент станет массовым.

21. Расчёты и перерасчёты

Обе матери семейств расстались в состоянии шекспировской вражды, о примирении не могло быть и речи. Если бы каждая задумалась о подспудных причинах своего срыва, обе обнаружили бы, что не хотят своей кровиночке пары, про которую всё давным-давно было решено и к которой исподволь подталкивал радетельный старец.

Лили не хотела своему дорогому и любимому сыночке вот эту наглую нищую шалаву, которая со всей очевидностью не будет ценить его и ухаживать за ним так, как он заслуживает. К тому же Лили была умна и прекрасно понимала, что и Молли, и её дочку в её семье интересуют только деньги. Может, она и стерпела бы подобное отношение, если бы не видела, что дочурка Уизли не собирается эти деньги отрабатывать.

Молли тоже была разочарована. Прежний Гарри устраивал её полностью — тихий, скромный сирота, покладистый и услужливый, он носил бы её дочку на руках и исполнял бы все её капризы, а она сама беспрепятственно руководила бы молодой семьёй. А тут вдруг такой сынок, который сделает её Джинни несчастной, и такая свекровь, у которой на всё своё мнение и которая не позволит руководить сыном, зато начнёт предъявлять требования к Джинни. Нет, не о таком мечтала Молли для единственной дочери.