Принцесса в Академии. Том 1

Лекарь поднял бровь:

— Этот что-ли ваш? А вы шустрая девушка. У меня здесь не дом свиданий.

Из-за спины Индрика выглянул Озриэль.

Лекарь поднял вторую бровь.

— Нет, только он. — Я указала на Индрика, который не понимал, что происходит, но делал вид, что в курсе.

— Ладно, с него и начнём.

— Начнём что? — Индрик обернул ко мне удивленное лицо, но тут лекарь схватил его за грудки и втащил в башню. Потом повернулся к Озриэлю:

— Подтащи-ка, Ирканийский. — Он указал подбородком на стол, похожий на круглый срез дуба толщиной в руку, а сам подошёл к клетке с птицами, вынул одного стрижа, что-то шепнул ему и, растворив окно, выкинул наружу.

Потом вернулся к нам и устроился за столом.

— Всё, теперь ждите внизу, — сказал он мне, не поворачивая головы.

— Я могла бы остаться и помочь вам: буду подробно фиксировать все симптомы и жалобы — дополнять уже имеющиеся записи. Кстати, где вы храните свой архив?

— Какой ещё архив?

— Ну, данные о состоянии здоровья студентов...

— Нет у меня никаких записей. Всё здесь. — Он постучал костяшками по голове.

— Тогда самое время начать их вести. Это пригодится вам в будущем, для проверок, и покажет, как серьезно вы относитесь к делу.

Теперь вся надежда была только на личный осмотр!

Лекарь немного подумал и спросил:

— А рисовать умеете?

— Ну...

— Я не требую от вас новый проект академии. Так сможете?

Он чиркнул что-то на клочке пергамента и развернул ко мне. Я взглянула на неровный кружок:

— Конечно!

— Оставайтесь.

К тому моменту, когда завершился опрос и осмотр (за ширмой, конечно) Индрика и Озриэля, а я сделалась в курсе местоположения всех их родинок и родимых пятен, в люк уже стучали следующие на очереди. Стриж оповестил руководство и преподавателей о внеплановом обследовании у лекаря.

Прежде чем впустить нового студента, мужчина коротко взглянул на меня:

— Робин.

— Простите?

— Меня зовут Робин.

Я не удержала ямочки на щеках.

— Совсем как того лесного разбойника из сказки.

— Да, мои родители тоже посчитали это забавным.

— А я Ливи.

— Счастлив, очарован, сражён. Ну, кто там дальше? — крикнул он в сторону люка.

Вместе со следующим посетителем внутрь залетел стриж, радостный и важный, оттого что справился с ответственной миссией. Робин вернул его в клетку, и работа закипела.

Если вы хоть на мгновение допустили, что моё занятие было простым, то вы явно никогда не зарисовывали пятнышки и родинки студентов целой академии. Первые в очереди — факультет магической дипломатии — были ещё только на середине, а у меня уже затекла шея, и разболелось запястье. Я оторвала взгляд от пергамента и тоскливо покосилась на люк, представив все четыреста пятнадцать ступеней лекарской башни, и на каждой — по принцу. Настоящий кошмар наяву.

Конечно, помимо своих прямых обязанностей, я не забывала внимательно приглядываться к учащимся и прислушиваться к себе, чтобы не пропустить указующий знак. Приходилось делать это очень аккуратно, потому что я, по понятным причинам, вызывала повышенный интерес. Первые несколько раз последовательность реакций повторялась: студент заходил, студент замечал меня, секундная заминка на подумать, а затем — либо игривая улыбка, либо смущенная улыбка, либо (реже) каменное лицо. Через некоторое время взгляды входящих стали сразу же обращаться в мой угол, и я поняла, что весть о помощнице лекаря успела облететь лестницу.

Вскоре от попыток прислушаться к знаку пришлось отказаться, либо же причислить всех без исключения к моим Суженым, потому что телесные намеки следовали один за другим: мушки перед глазами, ноющая спина, дрожащие от усталости пальцы. Я и без Робина догадалась, что это с непривычки к труду. А мне ведь ещё предстояло вернуться в лавку... Зато лекарь работал, как заведенный, явно находясь в своей стихии. Сейчас о разбойнике напоминал лишь костюм, в остальном он был собранным, внимательным, деловитым, пусть и по-прежнему не слишком любезным.

Но в том, чтобы быть единственной девушкой в академии принцев, определенно есть своё преимущество: всегда найдутся юноши, которые проявят внимание и галантность (и неважно, в качестве домашнего задания или поддавшись вашим чарам). Несколько молодых людей из тех, что уже успели пройти обследование, заметили мою усталость и предложили свои услуги. Вскоре очередь ко мне едва ли не превышала очередь к Робину — тот, не оборачиваясь, вслух комментировал всё, что мне надлежало записать и зарисовать. Я быстро распределила обязанности между избранными счастливчиками, а остальных отослала, не забыв про улыбку и трепетное 'спасибо' на прощание. Дела пошли куда бодрее: теперь один вёл записи, второй аккуратно складывал готовые свитки на полочку, ещё трое корпели над картинками. Мне оставалось лишь направлять и изредка подправлять работу.

После дипломатов пришли доблестные защитники — видимо, руководство академии посчитало представителей этих двух факультетов важнее прочих. Оно и понятно: сперва одни воюют, затем вторые латают политические дыры, и лишь потом властители вспоминают о раненых. Ну, и в последнюю очередь приглашаются те, кто поможет развеять печаль народа до следующей военной компании.

Поймав себя на том, что рассуждаю совсем не с позиций 'властителей', к которым принадлежу, я снова переключилась на входящих и едва не вскрикнула, узнав в следующем Марсия. Мне и в голову не приходило, что медицинское обследование распространяется и на монарших особ. Судя по виду, Марсий поражался этому не меньше моего. Руководство академии и впрямь не проводило различий между студентами, зато старательно подчеркивало и выпячивало равенство. Следом за Марсием из люка неизменными тенями вынырнули сопровождающие.

— По очереди! — раздраженно рявкнул Робин и затолкал их обратно в дыру.

Первым моим порывом было спрятаться за одним из добровольных секретарей, но тут Его Высочество одарил наш угол взглядом — слегка удивленным, однако без тени угрозы, и я вспомнила, что он никогда меня не видел — благодаря плащу. Тем не менее, я постаралась сделаться как можно незаметнее. Получилось не очень хорошо, потому что рядом на лавке сидели трое студентов, любезно вызвавшихся очинить перья (последних теперь хватило бы до конца года), ещё несколько корпели над свитками, а двое развлекали меня приглушенной беседой.

При виде Марсия в башне, даже в высшей степени профессиональный Робин не удержался:

— Что, тяжесть в руках, сынок, хе-хе. Шучу-шучу.

— Вы ещё об этом пожалеете. Все вы! Вот когда я стану королём...

Лицо лекаря мгновенно посуровело:

— Здоровью Его Величества что-то угрожает?

Марсий растерялся:

— Нет, но... Да что я вообще с вами говорю? Ваше дело травки собирать и по баночкам рассовывать. Но вы, видимо, и с этим не справляетесь, раз понадобилось столько помощников.

— Помощников?

Робин удивленно обернулся и только тогда заметил мою свиту.

— Это что ещё такое? А ну, все вон отсюда!

Молодые люди послушно поднялись, с улыбкой сожаления вернули мне перья и свитки и пообещали непременно наведаться в 'Эксклюзив-нюх'. По крайней мере, клиентов у мадам Гортензии прибавится, а там, глядишь, и счастливых девушек. Куда-то же им придётся девать все эти букеты. Я вздохнула и снова взялась за перо. И почему Робин не завёл самопишущее?

К счастью, метки Марсия оказались не менее заурядными, чем у всех прочих. Не знаю, что бы я стала делать, если бы вдруг почувствовала пинок со стороны сердца, при взгляде на его высокомерное лицо и толстые кожаные перчатки. Нет, всё-таки судьба не столь легкомысленна, как это принято считать, и не допустит подобной нелепости. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Ведь каждый из нас в глубине души надеется, что уж для него-то припасено нечто особенное, ну или хотя бы не очень ужасное.

Как оказалось, Робин пригласил факультеты не в полном составе, а сделал выборку — принять всех за один раз было невозможно. И лишь после всех студентов наставал черед преподавательского состава.

Когда передо мной возник Сид, я уже знала, чего ожидать, и не поддалась на его уловки. Ушёл он явно разочарованный и озадаченный, а я вернулась к изучению результатов осмотра. По ходу дела я выписывала кое-что для личного пользования в отдельный свиток, и, пряча его от Робина под лавкой, чувствовала себя казначеем, ведущим двойную бухгалтерию. Туда я заносила имена и приметы тех, на кого следовало обратить особое внимание. Тем не менее, освежая в памяти этот список, я каким-то шестым чувством понимала, что того, кто мне нужен, в нём нет. Родимое пятно в виде созвездия пекаря — но оно нередко встречается у кухонных эльфов (паренёк был из простых). Каменные бородавки тоже не из ряда вон, учитывая, что их носитель — подгорный тролль.

Я всё же старательно продолжала отмечать всех, кто обладал хотя бы крохотным шансом оказаться Тем Самым.

Нельзя сказать, что сегодняшняя проверка прошла совсем впустую. Так, у одного ранимого романтика были обнаружены остаточные симптомы, указывающие на то, что его недавно опоили повсеместно запрещенным любовным зельем (некая бессовестная особа, несомненно, купила его на черном рынке и, судя по тошноте и попыткам студента поцеловать Робина, товар попался очень некачественный), а ещё выявили на ранней стадии разрастание мха у тролля с факультета ученых мужей.

— Как так! И чему вас только учат? Как можно проглядеть опасность, растущую прямо на кончика носа?! — кипятился Робин.

Когда солнце покинуло зенит, я поняла, что настала пора откланяться: некрасиво снова заставлять Эмилию задерживаться из-за меня. Я раскрыла рот, но Робин меня опередил:

— Продолжим после обеда. Ты еле на ногах держишься. Хорошо, что сидишь.

Сам он выглядел не менее уставшим теперь, когда можно было позволить себе немного отдыха. Я покачала головой:

— Сегодня уже не смогу вернуться, работа ждёт.

— Работа? — удивился он, видимо, забыв, что я лишь временная помощница, и что вообще есть дела и помимо лекарских забот. Такая слепотой отличаются люди, искренне преданные своему делу.

— Да, я торгую цветами в лавке мадам Гортензии. Это та, что находится в Шебутном переулке.

— Да-да, все о ней знают. Ну, раз так, дракон не станет удерживать принцессу в башне. — Я вздрогнула и лишь спустя пару секунд сообразила, что он шутит. За это время Робин успел понять, что шутка не удалась.

— Ладно, весельчак из меня тот ещё, — вздохнул он, а потом неожиданно улыбнулся и протянул руку: — Спасибо за помощь, Ливи.

Искренняя улыбка человека, который редко улыбается, греет лучше чая с имбирем. Я от души пожала руку.

— Надеюсь, завтра получится продолжить, если вы к тому времени ещё не завершите осмотр, и если руководство академии не будет против.

А если будет, я найду способ переубедить их.

— Я сам потолкую с ректором. Мадам Лилит разумная женщина.

Надеюсь, это так. В последнее время разумных людей в моей жизни резко поубавилось. Взять хотя бы меня: сбежала из дома, ввязалась в авантюру и впутала в неё столько народа.

— И вот что: перед уходом спустись-ка в обеденный зал и хорошенько подкрепись — ты заслужила.

— Это совсем не обязательно, перекушу чем-нибудь по дороге.

Робин сдвинул брови:

— Настаиваю на этом, как лекарь.

Я пожала плечами:

— Ну, хорошо.

Он кивнул, раскрыл один из шкафчиков, достал оттуда тарелку из зеленой глины с золотистыми листочками на ободке и протянул мне:

— Вот, держи, тогда и объяснять ничего не придётся. После обеда просто оставишь на столе.

Я перевернула миску — с обратной стороны было выбито его имя. Интересно, а учащиеся тоже приносят посуду с собой? И как же столовые приборы? Перед мысленным взором пронеслась вереница студентов со связками вилок на поясе.

— Спасибо, Робин.

Пока я разглядывала надпись, лекарь вынул из клетки стрижа — не того, который вернулся, а его соседа, — открыл люк и выпустил птицу на лестницу.

— Жмик тебя отведёт. — Я едва не застонала, вспомнив лестничный серпантин. — Коротким путём, — добавил Робин, усмехнувшись.

Он придержал люк, и я ступила на лестницу.

* * *

Жмик полетел впереди пернатым воланчиком, выписывая в воздухе замысловатые фигуры и радуясь возможности размять крылья. Он то исчезал за поворотом, то возвращался, зависая рядом с моим ухом и подгоняя нетерпеливым чириканьем. Спустившись на один пролет, я обнаружила, что он поджидает меня возле стены. На фреске была изображена тонкая арка. Жмик стукнул клювом в стрельчатую вершину, и проход из нарисованного стал настоящим. Стриж, не колеблясь, нырнул в проём, и я последовала за ним. Ничего похожего на перенос с помощью свечи не произошло. Я просто почувствовала на лице ветер, услышала шепот листвы, а потом обнаружила, что стою на пороге обеденной залы. Путь оказался не просто коротким — моментальным. Подозреваю, Робин нарочно выбрал самую высокую башню, чтобы студенты десять раз подумали, прежде чем заболеть.

В обеденной зале стоял шум от множества голосов. Все четыре стола — по одному на каждый факультет — были заполнены учащимися. Тарелки также различались в зависимости от факультета: янтарные, малахитовые, гранатовые и из лунного камня — для защитников, дипломатов, ученых мужей и романтиков соответственно. Трапеза проходила довольно странно: часть студентов задумчиво водили пальцем по пустой миске, в то время как остальные активно уплетали свои порции.

Моё появление вызвало оживление — несколько учащихся поднялись из-за стола и направились ко мне с разных концов зала. Среди них были и недавние помощники. Озриэль опередил всех:

— Ливи, я думал, ты уже ушла!

Он отвел меня за свой стол, а остальные разочарованно вернулись на места. Я устроилась на скамье между ним и Индриком. Ифрит завистливо покрутил тарелку Робина, его собственная пока пустовала.

— Тебе Робин дал?

— Ага. А ты что, не голоден?

Я кивнула на его порожнюю миску.

— Не могу определиться, — поморщился он и развернул её ко мне. На перламутровом донышке переливалось короткое меню, включавшее по два-три варианта первого, второго и десерта.

— Негусто.

— Для каждого факультета составляется отдельный рацион. Руководство придерживается теории, согласно которой те или иные продукты способствуют развитию определенных качеств.

— И развитию чего способствует отварной горошек?

— Фантазии, наверное. Нам ещё повезло, ученых мужей практически на одной морковке держат. — Тут мы подпрыгнули от смачного хруста — за соседним столом защитник, смахивающий на небольшой шкаф, расправлялся с бараньей ногой. — Ладно, пусть будет омлет и овсяная булочка. — Озриэль провёл пальцем по только что озвученным пунктам и поставил миску перед собой.

Через минуту на ней появился заказ, заодно со столовыми приборами. Омлет бодро улыбался зубами из зеленого горошка. Я покосилась на Индрика. Тот уплетал утиные фрикадельки и красиво сервированную спаржу под горчичным соусом. Рядом своей очереди дожидался здоровущий кусок шоколадного пирога.