Сердце Арронтара. Две судьбы

Ох...

... Наваждение схлынуло. Губам и всему телу стало холодно, потому что Грэй отошёл от меня на шаг и теперь удивлённо смотрел на приближающихся Эдди с Ратташем.

— Мама! Вы с папой теперь вместе, да? Я видел! — мальчик возбуждённо подпрыгнул и хлопнул в ладоши.

Дурное предчувствие кольнуло в самое сердце.

— Что? — тихо переспросил Грэй. Вид у него при этом был озадаченный, в отличие от Ратташа — тот смотрел на Эдди с явным изумлением.

— Ну, Ари говорила, когда взрослые целуются — значит, они вместе. Ты же целовал маму!

После этих слов лицо Грэя потемнело. Словно туча закрыла солнце, и стало вдруг пусто и холодно. И не одному Грэю, мне тоже.

— Твоя мама умерла, Эдди.

Он сказал это так... тихо, но твёрдо. И смотрел не на меня, а на сына. А я...

Я просто отвернулась и закусила губу.

— Я же рассказывал тебе. Её звали Лил и она умерла сразу после твоего рождения.

— Да, — кивнул мальчик. — Я знаю. Ма-а-ам, дядя Рат обещал показать сокровищницу! Ты пойдёшь с нами?

Я не успела ответить.

— Ты не слышал меня, Эдди? Твоя мама умерла. Ты можешь называть Рональду просто по имени, но она тебе не...

— Папа! — ребёнок подскочил, подбежал к Грэю и схватил его за руку. — Ты не прав, папа.

Несмотря на весь трагизм ситуации, я не смогла сдержать улыбки — четырёхлетний мальчик, заявляющий своему отцу, что он "не прав", выглядит очень забавно.

Вот только Грэю так не казалось. Он сжал зубы, даже скулы побелели, и процедил:

— Дома поговорим. Пойдём, Эдди, — и первым направился к выходу из тронного зала, не замечая попыток мальчика взять за руку и меня тоже.

* * *

День прошел как в тумане. Грэй, не удостоив меня даже взглядом, вскоре оставил нас и направился к императору, а мы с Ратташем и Эдди спустились вниз, в подвалы, где мужчина провёл целую экскурсию по сокровищнице. И это было бы страшно увлекательно, если бы я не была настолько расстроенной.

Я представляла, что скажет мне Грэй, когда мы вернёмся домой, но не представляла, как ответить. Что мальчик сам решил? О Дарида, но ведь Эдвин — ребёнок, его можно уговорить, отвлечь, переубедить... Да, я позволяла ему называть себя мамой, и поэтому действительно виновата. Пусть Эдигор говорил "не лишай его такой возможности" — виновата только я, потому что именно я принимала решение.

В сокровищнице было действительно очень много всего интересного, и не только драгоценности, но и различные магические артефакты. Рат даже показал, как действуют несколько. Эдди увлечённо крутил головой из стороны в сторону и возбуждённо подпрыгивал, если замечал что-то любопытное.

Мальчик так устал в сокровищнице, что моментально уснул, стоило нам вернуться в покои императрицы. И пока он спал, я поела и выпила чай вместе с Дорианой и Ратташем. Я так нервничала и переживала из-за Грэя, что даже не помню, о чём мы говорили.

Потом меня вновь посетил его величество. На этот раз он принёс несколько книг по дворцовому этикету и наказал изучать. А затем почти час рассказывал о том, какие танцы вообще бывают и в каком порядке они идут на балах и приёмах. У меня даже голова закружилась.

Когда Эдигор ушёл, проснулся и захотел есть Эдди. Пришлось просить подать в покои императрицы обед. Я почти не ела, не хотелось, но старательно делала вид, что это просто из-за сытного завтрака.

После обеда мы успели только немного погулять по парку, как вернулся Грэй. Увидев его, я сразу поняла — он зол, раздражён и, возможно, голоден. Что ещё добавляло раздражительности.

В карете, отвозящей нас домой, Грэй молча слушал восторженный щебет Эдди с абсолютно непроницаемым лицом. Я не пыталась ничего говорить, только иногда кивала и улыбалась мальчику. На меня Грэй по-прежнему даже не смотрел.

Так продолжалось целый вечер. Остальные тоже заметили неладное, но, к моему удивлению, и не подумали вмешиваться или расспрашивать, в чём дело. Только Ари понимающе улыбалась, опуская голову, чтобы никто её улыбки не увидел.

А Грэй, кажется, злился всё сильнее и сильнее. Я видела — он хочет высказать мне свои претензии, но не решается в присутствии Эдвина и остальных.

Именно поэтому после ужина я предложила:

— Пойдём, прогуляемся? Ари, ты ведь посидишь с Эдди? Мы ненадолго.

Ответом мне был кивок и абсолютно всё понимающий взгляд.

— Ему уже скоро спать, — проворчал Грэй, но тем не менее направился к входной двери.

— Я уложу Эдвина, если понадобится. Не волнуйтесь.

Я продолжила волноваться, выходя из дома вслед за Грэем, но совсем по другой причине...

* * *

Начинались сумерки, и вечерняя прохлада приятно касалась щёк, будто утешала и пыталась подарить надежду.

Облака на небе казались мне похожими на птичьи пёрышки. Такие же лёгкие, будто чёрточки на серо-голубом покрывале вечности. И ниже, у самого горизонта — догорающие угольки солнечного костра. Пройдёт немного времени, и он совсем погаснет, чтобы вновь разгореться на рассвете завтрашнего дня.

Грэй молчал до самого императорского парка. И только убедившись в том, что никого рядом не наблюдается, обернулся ко мне.

— Ты даже не представляешь, как я зол.

Я в тот момент с улыбкой наблюдала за тем, как в вечернем небе летят, радостно кувыркаясь, две птицы — серая и белая. И мне казалось, что я знаю этих птиц. У одной из них совершенно точно должны быть зелёные глаза.

Услышав голос Грэя, я переключила своё внимание на него.

— Почему не представляю? Очень даже представляю, — сказала я тихо. — У тебя глаза сейчас почти чёрные и узкие, потому что ты их щуришь. И губы ты сжал, и зубы... кажется, я даже слышу, как они у тебя друг о друга трутся. И скулы...

Я не договорила — он сделал шаг вперёд и, схватив меня за волосы, потянул за косу, которую я заплела ещё после обеда, заставив сморщиться от боли и запрокинуть голову...

— Ай!..

Мне подумалось, что Грэй сейчас сломает мне шею, с такой яростью он держал мои волосы. Так однажды делал Дрейк, но тогда почему-то не было настолько больно.

— Ты мне зубы не заговаривай. Зачем ты внушила Эдди, что ты его мама? Знаешь ведь, что Лил умерла во время родов! Зачем, Ронни?!

Мужчина так затряс мою голову, словно хотел в буквальном смысле вытрясти из меня ответ.

— Я не внушала! Он...

Но Грэй вдруг продолжил, всё сильнее повышая голос:

— Я любил и люблю свою жену, Ронни! И я не хочу, чтобы кто-то занял её место! Эдвин должен знать, кто его мать, а ты... Зачем ты ввела его в заблуждение? Что ты хотела этим доказать?!

Я почти задохнулась от боли в затылке и шее, но тем не менее смогла прохрипеть:

— Он... сам... Эдди сам, я ничего не делала... Я пыталась его отговорить, но... Он всё понимает, Грэй! Он знает о Лил, знает, что именно она его мама... Но мальчик... он же маленький совсем! Грэй... Эдди сказал: "Она — мама, которая ушла. Ты — мама, которая вернулась".

После этих моих слов хватка мужчины вдруг ослабла. А в следующее мгновение...

Он отпустил меня и, резко развернувшись, подскочил к ближайшему дереву и ударил кулаком по его поверхности. Раз, ещё раз, и ещё...

Испугавшись, я бросилась вперёд и встала между деревом и Грэем, а потом и кулак его перехватила, поморщившись от боли — бил мужчина изо всех сил, и когда я попыталась его остановить, чуть не вывихнул мне плечо.

Глаза Грэя яростно сверкали, костяшки пальцев были разбиты в кровь, но он всё-таки остановился и, тяжело дыша, уставился на меня.

— Перестань, пожалуйста! Я тебя прошу! Ну зачем ты бьёшь это дерево?! Оно-то здесь при чём?!

Мужчина хрипло рассмеялся.

— Тебе больше всех жалко деревья, да? Ты... лесная девочка...

Я покачала головой и чуть отступила назад, отпуская его руку и упираясь спиной в широкий ствол многострадального дерева.

— Зачем ты так, Грэй? Ты сегодня обидел меня бессчётное число раз. Что с тобой? Да, я виновата, что утром не отнесла Эдди в детскую, чтобы ты не волновался, когда проснёшься. Но я просто уснула сама и забыла, я не хотела тебя огорчать. А его "мама"... Грэй, но ведь каждому ребёнку нужна мама, я понравилась Эдди, вот и всё. Он же маленький совсем. А про Лил он знает, император рассказал и портрет даже показал.

— Император? — глаза Грэя чуть расширились от удивления. — Он...

— Он сказал, чтобы я не лишала Эдди такой возможности. И я... я просто не могла заставить его перестать называть меня мамой. Да и... наверное, не хотела. Прости меня, Грэй. Всё очень запуталось...

Несколько секунд мужчина смотрел на меня, даже не мигая. Пристально, изучающе, и от этого взгляда мне почему-то хотелось спрятаться.

Чаще всего Грэй был очень милым, но я знала, что в нём есть и это — нечто властное, жёсткое, тёмное. Но до сего момента я не представляла, насколько. Он мог бы убить одним взглядом.

— Грэй?..

— Да, ты права. Всё очень запуталось, — сказал мужчина тихо, а потом медленно и неспешно подошёл ко мне, наклонился и поцеловал.

Я и не подозревала, что поцелуи одного и того же человека, разделённые всего несколькими часами во времени, могут настолько отличаться между собой. Первый — нежный, ласковый танец, трепетный и мягкий. А второй...

Грэй так сильно прижался к моим губам, а потом и ко всему телу, что я ударилась о дерево затылком и спиной. И на несколько секунд потеряла способность соображать... а когда вернула её, то поняла, что мне не хватает дыхания.

Если бы кора была мягкой, Грэй бы вдавил меня в неё. Но она была твёрдой, и казалось, что мужчина сейчас расплющит меня между собой и деревом.

И губы... они просто горели от подобной жадности. Больно!

Но потом, когда Грэй вдруг обхватил своими ладонями моё лицо, я поняла — мне всё равно, как именно он меня целует. Пусть даже так... И обняла мужчину обеими руками за шею, стараясь придать хоть немного мягкости этому поцелую, больше похожему на что-то лихорадочное.

Я задыхалась, не понимая, чего во мне сейчас больше — страсти или страдания. Больно было всему телу, которое Грэй стискивал изо всех сил, больно было губам, которые он так нещадно и агрессивно целовал... И в то же время — я испытывала удовольствие. Где-то внутри меня что-то горело и плавилось, стекая вниз и сосредотачиваясь там...

Я даже не заметила, как мы переместились на землю. Только почувствовала, что под затылком больше нет коры дерева, и что я нахожусь не в вертикальном положении, а в горизонтальном — я лежала на траве, и Грэй опустился сверху. От веса его тела у меня на миг перехватило дыхание, но через секунду я вновь забыла об этом, обхватив свои руками его напряжённые, будто каменные плечи.

Когда юбка платья поползла вверх, и вечерний воздух коснулся моей обнажённой ноги, обжигая её своим холодом, а затем там очутилась горячая ладонь Грэя, которая двигалась всё выше и выше... в тот момент я, кажется, растеряла совсем все свои мысли, потому что внутри словно завязался узел, и его нужно было срочно развязать...

...А потом Грэй вдруг остановился. Тяжело дыша, будто до этого он пробежал очень большое расстояние, мужчина навис надо мной и, прислонившись своим лбом к моему, простонал:

— Нет. Нельзя. Ронни, нет...

Я молчала несколько секунд, не понимая, что происходит, почему он остановился, но затем...

Конечно. Ну как можно... со мной... Я ведь страшная жаба, как я могла подумать, что меня можно так страстно целовать?

Будто холодной водой окатило...

— Ронни, нет... — зашептал вдруг Грэй, касаясь ладонью моей щеки. — Нет, всё не так, не думай... Я просто... О Дарида, Ронни, у меня четыре с половиной года не было женщины! И Лил... Я не могу! Всё время такое чувство, будто я предаю её. Я просто... Ронни, ты самая лучшая, но я не хочу... Я люблю Лил...

Наверное, я могла бы сказать: "Она умерла", но почему-то не стала этого делать. Отпихнула от себя Грэя, встала с земли и, поправив юбку, прошептала, стараясь вообще не смотреть на него:

— Пойдём домой.

Пару секунд Грэй молчал, и я слышала только его тяжёлое дыхание. Я думала, он ещё что-нибудь скажет, но нет — он просто зашагал по направлению к мастерской, стараясь не смотреть на меня так же, как я старалась не смотреть на него.

* * *

Я всё понимала. Даже слишком хорошо, наверное.

Грэй любил и продолжает любить свою умершую жену.

А я...

Просто ему нужна женщина. Физически. Но он слишком хорошо относится ко мне, чтобы использовать.

И я всё понимала. И принимала. Грэй был не виноват, и он молодец, что сумел вовремя остановиться.

Правда, молодец. Я бы не смогла его остановить. Да я и не хотела.

Я действительно всё понимала.

Только вот... почему мне так больно?

* * *

Я сбежала от всех в свою комнату. Эдди уже спал — Ари его уложила, несмотря на капризы и желание дождаться "папу с мамой", — а остальных видеть совсем не хотелось. Точнее, даже не видеть, а просто разговаривать с ними.

Сняла платье, подаренное Дженной, думая о том, что нужно будет его постирать и вернуть принцессе. Думая о том, как красива полная луна, заглядывающая в окно. Думая о том, какая тёплая шерсть у Элфи, который жался к моей ноге...

На самом деле я просто старалась не думать о том, что случилось в императорском парке. Не сейчас. Потом...

Надела ночную рубашку и, сев на постель, вдруг почувствовала что-то под одеялом. Что-то твёрдое. И, засунув туда руку, достала дудочку. Ту самую, которую я когда-то давно нашла возле своей хижины.

Элфи обнюхал её и почему-то завилял хвостом. Я улыбнулась и погладила его по загривку.

Что ты хотел сказать мне с помощью этой дудочки, Дэйн? Ведь ты действительно никогда и ничего не делаешь просто так. Теперь я это понимаю.

Я легко погладила деревянную, небрежно отполированную поверхность, и легла на постель, прижимая дудочку к груди. Элфи, в последний раз вильнув хвостом, устроился под кроватью, как обычно. А я...

Я знаю — это опасно. Но я должна понять. В любом случае, даже если я что-то сделаю не так, плохо будет только мне, но ни в коем случае не ей.

Не Лирин.

* * *

Впервые в жизни я ощутила, как на меня медленно опускается большое облако сна. Впервые в жизни, погрузившись в него, я одновременно понимала — я лежу у себя в комнате, вытянувшись в струнку на постели, с закрытыми глазами. И в любой момент смогу вернуться в это тело, как бы далеко не забрела.

Я смогу вернуться. Смогу. Нужно только верить и помнить.

И, глубоко вздохнув, я отпустила своё тело и отправилась... в полёт. Иначе я не могу это назвать. Потому что вокруг меня было пространство, напоминающее ночное небо своей глубиной и безмятежностью, и только далеко-далеко впереди — маленькие сияющие точки звёзд. Которые на самом деле, конечно, не звёзды, а... люди. И не-люди.

Спящие.

Мне нужна Лирин. Как её найти?

Ну же, Ро, вспоминай!

Точно... Воспоминание. Мне нужно воспоминание.

И я вспомнила, как видела её в последний раз. Там, возле кареты, увозящей меня из Арронтара. Какими печальными были глаза Лирин, и как она покачала головой, когда я крикнула: "Он жив?!"