Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

У них критически мало продуктов, невозможно пополнить боеприпасы и лезть в таком виде в пещеры они не готовы. Кроме того, рядом находиться неведомый враг с неизвестными целями и инициатива именно у него. Срочно нужен базовый лагерь, а в каком состоянии находится убежище Мишки Егорова — не понятно. Сухой деревянный сруб горит ничуть не хуже, чем бревна трансрегуляционной вышки, а сделанные потайные закладки обнаруживаются, при желании, с помощью простейшего металлодетектора. Но все это не более чем предположения, вернее самые крайние и отвратительные варианты из возможных. Надо просто сходить туда и посмотреть. Мишкино убежище очень трудно вычисляемо, так как кроме него самого о секретной базе не знает ни одна живая душа. И что еще Тимоха, исходя из своего, весьма богатого, опыта мог утверждать точно — физически их зачищать не собирались. Во всяком случае — пока. Иначе в районе выброски снаряжения, их ждало бы не пожарище, а засада. Тимоха выдал распоряжение готовиться к выходу и пошел в сторону, подготавливая к работе спутниковый телефон.

Глава 17. Американский шпиён.

Заканчивалась вторая неделя его подземного заточения и за все это время Степану повезло всего дважды. Один раз он подстрелил хорошего — не менее двух килограмм весом налима, и второй раз удача улыбнулась ему, когда он в одном из боковых проходов пещеры обнаружил пробившийся с поверхности толстый сосновый корень. Налима он случайно заметил на мелком каменном плесе бурной подземной речки, возле которого остановился на отдых, собираясь немного вздремнуть. Полуслепая рыба подплыла почти к самым его ногам и Степка не растерялся. Грохот выстрела слился с ревом речного потока, и он тихо порадовался, что не успел погасить светильник. Налима он ел три дня сырым, экономя остатки корейки, а когда обсосал последние кости, то обнаружил корень. Разумеется, вареный налим вкуснее сырого, и натолкнись он на подобный подарок судьбы раньше — то варил бы уху на щепках в алюминиевой кружке. Но что случилось — то случилось и древесина все равно пригодиться. Например варить суп из лягушек или спящих ужей, которых Степа несколько раз замечал в различных уголках подземного царства. А пока, из тонкого бокового отростка корня, Степан вырезал охотничьим ножом крепкую палку — посох.

Судьба улыбнулась узнику еще дважды. В кармане рюкзака сыскался огарок стеариновой свечки, а в мешочке с сухарями неизвестно как оказавшийся там кусок каменной соли, размером со спичечный коробок. Но имели место и плохие новости. Его ступня распухла еще сильнее и почернела — там что-то шло явно не правильно. И еще — голова. Степу часто мутило, волнами накатывала слабость и в глазах, без видимых причин — начинало двоиться. Он опасался снова потерять сознание, упасть и добить падением ногу или голову окончательно. Но боялся ли Степан смерти? Сложный вопрос. В роду Брусникиных вот уже несколько поколений мужчины умирали не своей смертью. Сгинул в гражданскую дед, провалился под лед на охоте отец, война забрала восьмерых его братьев. Почему он, Степан — должен стать исключением? Он сделает все для того, чтоб выжить, но когда его час настанет — встретит его спокойно и с достоинством.

Когда он набрел на чудское подземное капище, то жить ему оставалось дня три от силы. Начинался жар, лязгали, не переставая зубы, и Степа шел много часов подряд, мало что соображая и не останавливаясь на отдых. Он хорошо понимал, что если присядет и хоть немножко расслабиться, то сразу потеряет сознание и не поднимется уже никогда. Мелькнувшие в зыбком свете коптилки звериные морды даже не вызвали удивления — Степан подумал, что бредит. Судорожно хватаясь за зыбкую нить реальности, и желая знать точно, что увиденное ему не мерещиться, он с последних сил ткнул своим посохом в росомашью рожу стоящей на постаменте толстой безобразной бабы. Идол неожиданно легко отклонился назад и под ногами у Степана вздрогнул пол. Сзади, у стенки входа выкатился огромный круглый камень и наглухо его запечатал. 'Вот теперь точно хана!' — с облегчением подумал Степа и с наслаждением провалился в беспамятство.

Подойти близко к убежищу остальным, Мишка Егоров сразу не позволил и тормознул всю компанию в сотне метров. Тимоха облегченно уселся на рюкзак — сам факт, что здесь никто ничего не жег — его уже радовал. А Мишка осторожно пошел проверять свои потайные контрольки, разложенные вокруг сруба избы так часто, что проскочить, не нарушив сразу несколько штук, шансов у постороннего не было. Контрольки представляли собой тонкие сухие веточки, прошлогодние листья, насыпанную в нужных местах сухую хвою и песочек. Весь этот лесной мусор лежал в понятной одному только Мишке последовательности, и миновать хитроумную систему сторожков не смог бы никто. Ни человек, ни зверь, ни даже следопыт с многолетним стажем. И контрольки оказалась не тронуты. Весной, правда, погуляла росомаха, и даже пыталась рыть землю в месте закладки, а в паре метров от туалета прошло не большое стадо кабанов. Мишка для верности взобрался на старую суковатую елку и с высоты до боли в глазах рассматривал затейливую восьмерку, плотно охватывающую зимовье сплошным кольцом. Но тут обман зрения — кольцо из контролек увидеть можно, но надо знать, что оно существует. А глаза не посвященного человека просто разбегутся среди хаотичного таежного мусора. Удовлетворенный результатами осмотра Мишка свистнул, призывно махнул рукой друзьям и соскочил с ели на землю.

Работа по обустройству кипела двое суток и лесная полянка с не достроенным срубом преображалась на глазах. Бизон с Гленом весело пилили двуручной пилой дрова, Тимоха с Мишкой вставили окна и двери, собрали печь и накрыли тентами крыши дома и бани. Тенты легли точно и плотно — Мишка не зря их заказывал по своим чертежам в Архангельске из отлично подходящей для подобных целей ткани с покрытием ПВХ. После окончания работ в преобразившийся дом вошла Анжелка с огромным веником подмести мусор. Потные и грязные Бизон с Гленом заорали, что желают вымыться — и сложенный из дикого камня очаг бани 'по чёрному' весело затрещал березовыми поленьями. К Тимохе подошел с вопросами Мишка Егоров и получилось не большое, спонтанное совещание.

— Андрей Николаевич, с продуктами что-то думать надо. Хотел зимой лосиной тушенки заготовить и заполнить отдельную яму, но сами знаете — не получилось с лосем.

— Знаешь, Миша — ты парень адекватный, а я еще не такой и старый, так что давай без формальностей. Зови меня или Андреем, или Николаевичем — как удобнее. Договорились?

— Хорошо, Николаич. Но с продуктами все равно решать надо быстро. Или новую заброску организовывать, или срочно на подножный корм переходить. Рыбалка — охота — грибы — ягоды. Возможность есть.

— Все ты Миша говоришь верно, вот только мы сюда не рыбу ловить пришли, согласен? Раз с заброской не получилось, то надо вопрос со снабжением решать как то по-другому.

— А как его по другому решишь? Тогда надо выходить в Чудиново, или на Пинегу.

— Ты, Миша рыбалку на завтра готовь, организовывай. Но так, чтоб рыбы принести сразу много — на несколько дней. А я вот что подумал. У тебя в Чудиново знакомые есть хорошие? Ну так, чтоб язык за зубами держать умели и конкретно помочь были в состоянии? А выходить в цивилизацию даже не думай. Мне, почему — то кажется, что снарягу нам затем и спалили, чтоб с тайги в деревню выгнать.

В леспромхозе наступило время обеда и Серега, заглушив свой трелевочник ТДТ-55 сел за стол в вагоне — бытовке намереваясь откушать, как дверь распахнулась и в бытовку просунулась бородатая морда бригадира Жорки Пономарева.

— Серега, выйди! Там тебя американский шпиен спрашивает.

Серега с досадой отодвинул большую миску тушеной с мясом картошки и недоверчиво переспросил:

— Точно меня? А почему шпиен?

Жорка сверкнул из бороды блестящими зубными коронками и бойко 'обосновал':

— А за ним по земле парашют тащиться. Вылезай — сам увидишь.

Заинтригованный Серега шустро выбрался на воздух и сразу понял, почему стоящий рядом с его трактором парень — 'шпиен' и почему именно 'американский'. На том не было вообще ни одной вещи отечественного производства. В белые высокие ботинки заправлены штаны НАТОвского камуфляжа, широкие подтяжки поверх защитной футболки с иностранной надписью. Через плечо перекинута светлая пятнистая куртка и помповый Мосберг, который годился для охоты также, как Серегина вертикалка для боевых действий в составе пехотного взвода. Лоб гостя закрывал цветастый бабий платок — бандана, из под которого задорно торчали пышные, явно специально причесанные — бакенбарды. В довершении всего, вышедший из леса чудик надменно курил толстую сигару. Тьху — чучело, и че ему надо от нормального механизатора? Перед мужиками стыдно — потом смеяться будут.

— Привет, ты Серега из Чудиново?

— Ну я — Серега. Из Чудиново. Чего хотел?

В ответ личность картинно выпустила в воздух толстое кольцо душистого дыма и доверительно поведала:

— Ты, Серега, меня не бойся — я свой.

С одной стороны Серегу подмывало грубо нахамить городскому понторезу и посмотреть, как тот будет выкручиваться, а с другой стороны стало любопытно. Понторезы с Мосбергами так просто с тайги не выныривают — должна быть веская причина.

— Да понял я парень, понял. Говори что за дело, а хочешь — отойдем в сторону?

Дальше со стороны чудика последовали действия вообще невозможные и у Сереги непроизвольно крепко сжались кулаки. Незнакомец обнял его за плечи и ласково коснулся щеки мохнатым бакенбардом:

— С тобой Мишка Егоров говорить хочет! Как сможешь — подходи на третий ус главной дороги лесовозной. Там в самом начале большая куча сучьев — мы ждать рядом будем.

Серега окаменел — Мишка Егоров парень нормальный — не этот смешной фуфел. Если просит о секретной встрече — нет другого выхода.

— Скажи Мишке — подойду. Часа полтора подождать сможете? Я трелевочник еще немного погоняю и отпрошусь у бригадира на охоту. Вы там никуда не уходите — буду точно.

Глена с Мишкой Серега подогрел продуктами прямо сегодня. Выслушав, в какую задницу ребята попали с сожженной заброской, Серега выпросил у бугра за наличку десять стеклянных банок тушенки, еще десять полулитровых банок каши с говядиной, пять буханок хлеба и здоровенный шмат сала. Так же щедро отсыпал репчатого лука, чеснока и ржаных сухарей, на которых повариха делала самодельный квас. Раздираемому любопытством бригадиру Жорке Пономареву объяснил, что Глен — один из группы московских туристов, утопивших при переправе через озеро рюкзак с продуктами. Он, дескать, с этими ребятами неделю назад пересекался на охоте, его хорошо угостили — и вот они обратились за помощью. Жорка глумливо поинтересовался есть ли в группе бабы и получив отрицательный ответ отвязался. Но продукты — это еще не вся помощь. Серега выделил им в запас банку бездымного пороха 'Сокол', отсыпал капсулей и своих фирменных, надрубленных крестом пуль. Баллистические характеристики изуродованной таким образом пули не важные, зато поражающий эффект — ужасающий. Рана на выходе примерно с трехлитровую банку диаметром.

Помог Серега ребятам всем чем мог и растроганный до глубины души Глен, заставил записать его телефон и ростовский адрес. Звал Серегу в гости и обещал шикарную программу развлечений, но как только разговор зашел о стрельбе по крысам в подземелье, северный охотник посмотрел на ростовского диггера как на умалишенного. А вопросы к Мишке, у Сереги, разумеется, оставались, но природная выдержка и такт себя знать давали — он события не торопил, уверенный, что все что нужно, парень расскажет сам.

— Сережа, мне нужно как-то с Кирилычем поговорить, устроишь? Со мной пришел один человек и надо их свести вместе. Пришел, разумеется, не на охоту и не в гости. Хочет попробовать наши проблемы разрулить. Проблемы сам знаешь какие.

В ответ Миха поймал ироничный взгляд охотника, смутился и спрятал глаза.

— Ага, и разумеется, твой человек подойти в деревню никак не сможет. Кирилыч сам к нему на беседу явится должен, я верно понял?

От поставленного ребром вопроса Мишка готов был провалиться сквозь землю, но смог только молча кивнуть головой.

— Да ладно, Миша — будет тебе Кирилыч, поговорю с дедом. У нас тут тоже много чего произошло, но как приведу старика, все вместе и обсудим. И никто не узнает — не бойся, я все понимаю. Ты, кстати, в курсе, что твой отец постояльцев на постой принял?

— Отец, постояльцев? Сергей, ты не шутишь? Чтоб отец в наш дом пустил посторонних? Ни за что не поверю, тем более денег у него вполне хватает, даже в заначку откладывает — знаю точно.

— Пустил, Миша — пустил. Я его видел, говорит — общие знакомые посоветовали с прежней работы. И такие, понимаешь, люди хорошие постояльцы эти, что никак твой папа отказать им не смог.

Серега продолжил, и голос его сменился с ироничного на злой и жесткий:

— Они его, Миша, на стакан подсадили в первый же день плотно. Как заехали, за знакомство выпили — так папа твой с того времени и не просыхает. Утром просыпается, а ему сразу стакан суют под нос. Один с ним бухает постоянно, двое других с ружьями по лесу шастают. Могут по два — три дня пропадать.

— Блин, да я прямо щас в деревню....

Мишка вскочил с самым воинственным видом, губы его дрожали. Отец, кроме Ленки оставался ему единственно родным и близким человеком.

— Сядь и успокойся — рявкнул Серега.

— Без тебя все сделано — Василиса Шабанова поработала, осталось только улучить момент и подсыпать. Отец три дня блевать будет не только от водки — от одного запаха водочного. А там или в разум придет, или снова подсыпем. Василиса, вроде, ручается, что порошочек абсолютно безвредный. Своего деда сколько раз со стакана снимала, а он у нее любитель.

— Ну ни фига себе! — подал голос Глен.

— А мне такого порошка с собой можно? А то бывает, возникают ситуации....

— Да наверно можно, почему нельзя? — Пожал плечами Серега.

— Но я в сроке действия не уверен, может потреблять сразу надо? И вот, что, Мишка. Ты пока в деревню не суйся, у меня подозрение, что те три мужика за твою душу торчат. Сиди-ка ты парень, лучше, в лесу.

Договорились, что Серегу с Кирилычем ребята встретят на полпути от Чудиново до убежища и заберут у них часть груза, а что им еще требуется, Мишка накатал Сереге целый список. Но это не ранее, чем через три — четыре дня — именно тогда у Сергея закончится в леспромхозе вахта.

Кап, кап, кап..... Абсолютная тишина и абсолютная темнота, в которой слышится его громкое дыхание и очень тихое — кап, кап... При падении на пол, светильник улетел в сторону и погас, потерялись в черной темноте и карабин с посохом. Но рюкзак по-прежнему торчал за спиной и жутко мешал Степке лежать, без движения, на спине. Он подумал, что перед тем, как снова забыться — рюкзак надо снять и положить под голову, но... Кап-кап-кап.... Единственно, что хотелось больше, чем провалиться в забытие — это пить, внутри бушевал настоящий пожар. Степка жалобно застонал и пополз на звук падающих капель.

Глава 18. Не рой яму ближнему.....