Детские Сердечки

Наконец, когда я уже устал от всей этой гудящей толпы, напоминающей пчелиный рой, Дик взял нам тактические очки с заменяющимися линзами. Когда солнечно — из комплекта там устанавливались солнцезащитные линзы, а когда пасмурно — желтые.

И только тогда мы, наконец, выбрались наружу и укатили подальше от этого оружейного ада.

Глава 24

Через два дня мы вернулись в Нью-Йорк, но перед этим Ричард вытащил меня на одно из местных стрельбищ, где всё приобретенное оружие было опробовано и пристреляно. Дольше всего он возился со своей винтовкой, с которой как ребенок играл и поглаживал часами напролёт, и не зря. После пересадки ложи его семисотый Рем смог выдать очень приличную кучность до восьмисот метров.

Ну а я без особого энтузиазма пристрелял свои автоматы, и выпустил по сотне патронов из каждого пистолета. Что-то меня начало тошнить от оружия. Раньше, еще дома, в России, я очень хотел иметь в собственности целый арсенал, а доступ к штатному ПМу или служебному ИЖу воспринимал как редкое благо. Даже домой чисто на всякий случай себе оформил охотничье ружье, двустволку лохматых годов выпуска. И вот сейчас как-то эта эйфория прошла. Оружие для меня стало просто опостылевшим рабочим инструментом, навроде молотка или лопаты. Как бы штуки нужные, но глаза бы их не видели.

Радости не добавляла и необходимая чистка всего, из чего мы за день успели популять. Дик принялся за это дело с удовольствием, практически медитируя. Он старательно и с любовью протирал тряпочкой и ветошью всё, до чего мог дотянуться, а до чего не мог — тыкал туда ватными палочками. Специальными растворами он обрабатывал стволы и смазывал маслом механизмы, явно ловя от всего этого кайф.

Лично же для меня это была неприятная обязанность, еще со времен службы в армии. Правда там эта процедура производилась максимально длительное время, со всем тщанием и старательностью, ибо пока солдат занят своим оружием, его вроде как нельзя припахать к другой работе. Ну а в милиции оружие чистилось наспех перед сдачей дежурства, чтобы поскорей, взмахнув рукой, оказаться под крылышком любимой женушки. Про работу в ЧОПе я вообще молчу. Там мы пистолеты разбирали только от скуки, когда вроде и спать не хотелось, и вызовов не было.

Но вот к полуночи мы закончили, а уже в восемь утра, плотно позавтракав в ресторане отеля, отправились в обратный путь.

Дорога была относительно пустой, поэтому мой легкий недосып практически не мешал маневрировать в потоке. Не спеша и не рискуя, мы спокойно двигались на север.

А на одной из заправок на границе штата Вирджиния Ричард неожиданно поинтересовался у меня:

— Ты готов к переходу на следующий уровень?

— О чем это ты?

— О том, что сейчас от нашей охоты могут пострадать непричастные люди, — внимательно поглядел мне в глаза товарищ. — Готов ли ты к этому?

— Если они будут нам угрожать — то почему бы нет?

— Ты не понял. Они не будут нам угрожать. Просто, для достижения наших целей, придется пойти по головам.

— Поясни.

— Да всё ты понимаешь, — отмахнулся Дик, усаживаясь на своё штурманское место. — Поехали.

— И всё же поясни, — продолжил я разговор, как только наш фургон выехал на автобан.

— Я просто не совсем понимаю, как нам добраться до остальных. На слежку и вскрытие подробностей уйдет не один месяц, а за это время они вполне смогут расслабится и пропустить наш меседж, — Дик хлебнул кофе из бумажного стаканчика, который прикупил по случаю на заправке. — Нет, мы конечно можем с автоматами наперевес броситься на одну цель, и возможно даже ликвидировать её. А остальные две?

— Что ты предлагаешь?

— Предлагаю выдернуть кого-нибудь из ближнего окружения этих тварей и хорошенько его порасспросить.

— Как порасспросить? Ломая кости и выдергивая плоскогубцами крайнюю плоть? — я скептически взглянул на англичанина.

— Ну, зачем именно так? Еще можно провода от лампы человеку на запястья подцепить и нежно ток пускать. Тут напряжение небольшое, похищенному будет мало что угрожать.

— А после допроса? Куда его?

— Известно куда. В Дыре и прикопаем, зря что ли там недвижимость покупали?

— Я так не согласен.

Гробовое молчание повисло над нами.

Нет, идея того, что под нашу горячую руку могут попасть непричастные, витала у меня в голове уже давно. Я смирился с ней как с данностью, но всё равно в глубине души лелеял надежду на то, что этого удастся избежать. Видимо, я ошибся.

И что теперь? Бросить всё, когда мы уже так далеко зашли?

Нет. Бросать нельзя. Моя девочка еще не отомщена до конца. Не отомщены тысячи и тысячи детских погубленных жизней. А это значит — нужно идти до конца. Чего бы это не стоило.

В абсолютной тишине мы успели проехать целый штат, когда, наконец, Ричард вновь спросил меня.

— И что предлагаешь ты?

— У допрашиваемого должен быть шанс выжить.

— Чтобы он нас всех заложил? Ну-ну.

— Не перебивай, — я взглянул на усмехающееся лицо товарища. — А вот выживет он или нет — будет зависеть уже только от него.

— Ты о чем?

— Мы можем подсадить нашего клиента на наркотики, скажем на героин. И уже через пару недель — он сам с огромным удовольствием будет нам рассказывать всё что знает. А что не знает — расскажет как узнать.

Ричард посмотрел на меня с некоторой долей уважения.

— Не ожидал от тебя такого, — честно признался он. — Ты понимаешь, что наркотиками обретаешь человека на такие мучения, которые не каждому врагу можно пожелать?

— Понимаю.

— А то, что героиновый наркоман и так уже покойник, понимаешь? Статистика их выхода из зависимости равна десятым долям процента.

— Знаю. Но даже так у человека шанс выжить будет больше, чем от ножа в твоей руке.

— Тоже верно, — Дик немного поерзал на своём месте, усаживаясь поудобнее. — Хочешь остаться чистеньким?

— Чистым я уже никогда не буду, — ответил я, мрачно глядя на дорогу. — А вот новой грязи на себя брать пока не хочу.

— Хорошо, будь по-твоему, — сказал наконец он после минут десяти раздумий. — В этом есть некий толк. Но где мы будем брать наркотики? Деньги кончились, а покупать их — очень рискованное мероприятие.

— У меня есть идея, слушай...

Чтобы изложить её тезисно мне хватило нескольких минут. Ричард лишь молча кивал, как бы просчитывая всё услышанное в уме.

— А ведь неплохо! — заявил он после того, как я закончил. — Резко, смело, быстро. Всё как я люблю. Может сработать.

— И когда приступим?

— А чего тянуть. Как приедем в Большое Яблоко, отдохнём после дороги и сразу возьмемся за дело. Есть у меня некоторые намётки. Где твою идею провернуть можно.

Глава 25

Всё-таки реальный Нью-Йорк очень сильно отличается от того, художественного, выведенного в фильмах, книгах и играх. Откровенно говоря, пока я не попал сюда, я не был уверен, что тут не греются у горящих бочек люди на улицах, и первое время все ожидал их увидеть за ближайшим углом. Но нет — Нью-Йорк это обычный, современный урбанизированный западный город. Тут относительно чисто, царит относительный порядок, и тут относительно комфортно.

Почему относительно?

Да потому что очень много зависит от того, где ты живешь, в каком районе, есть ли неподалёку от тебя праджекты и линия метро. Ну и естественно, кто тебя окружает. Ортодоксальные ли евреи в Вильямсбурге или шумные филиппинцы в 'Маленькой Маниле', негры в Гарлеме или латиносы в Бронксе, 'профессиональные ли русские' в Брайтон-Бич или ловкие китайцы в Флашинге. Везде своя атмосфера и свой дух. И даже невозможно поверить, что все эти районы находятся в одном городе.

Браунсвиллю, району на севере Бруклина, повезло — на протяжении почти ста лет, несмотря на все метаморфозы и фортеля истории, он являлся колыбелью и малой родиной для нью-йоркской преступности.

Сначала в тридцатых годах двадцатого века тут зародилась итальяно-еврейская "Корпорация убийств", известная также как "Браунсвилльские мальчики", подразделение "Национального преступного синдиката", которое специализировалось исключительно на заказных убийствах. Синдикат был основан Лаки Лучано, который первым из итальянских мафиозных боссов стал сотрудничать и вести совместные дела с криминальными группировками состоящими не из итальянцев по происхождению.

Но время шло, евреи и итальянцы перебирались в более благополучные районы, а их место медленно, но неотвратимо занимали чернокожие ребята, которые в 1967 году устроили первые волнения, после которых целые кварталы района были сожжены, а по обочинам начали ютиться сгоревшие автомобили и груды мусора. Такие 'народные гуляния' продолжались и в семидесятые, в результате чего практически все дома пришли в негодность. Всё вместе это означало резкое удешевление местной земли, которую выкупил город почти за бесценок для реализации своей программы социального жилья.

Вы уже поняли? Вместо сгоревших кварталов тут отстроили десятки высотных праджектов для той же самой аудитории, между которыми остались дряхлеть небольшие островки старых домов. Многие из последних после волнений семидесятых до сих пор были заброшены.

Именно его мы и выбрали среди всего многообразия, достаточно было лишь немного покопаться в интернете. Нас даже не смутило то, что именно здесь полиция уже не один год работает в усиленном режиме. Ведь раз она работает, значит, есть против кого.

Как только сгустились сумерки, а на небе медленно вступила в свои владения серебряноликая луна, мы выехали на Питкин-авеню — центральную улицу Браунсвилля.

Невысокие, типичные для Нью-Йорка строения начала века, где первый этаж занимает лавка или мастерская, а на втором и третьем проживает семья хозяев. Но в местной интерпретации вторые и третьи этажи были наглухо заколочены, а первые иногда вообще заложены кирпичом. В тех же зданиях, что не были брошены и забыты, в огромном количестве попадались христианские церкви различных направлений. Очень часто они соседствовали практически вплотную, иногда даже возвышаясь над окружающим безобразием. Я успел насчитать не менее двадцати баптистских приходов, а также два католических костёла и к моему великому изумлению — один православный храм.

Высокие праджекты из красного кирпича обрамляли эти халупы, как вышки надсмотрщиков на плантации. В них упирались местные улицы, и рядом с ними царил относительный порядок. По крайней мере мусор рядом с ними был сметен в баки, в отличие от остального района, где он практически ровным слоем покрывал всю доступную поверхность, тут же ассоциируясь с Дырой.

Людей на улице в ночное время было немного, но под свет редких фонарей и автомобильных фар нет-нет, но попадались группки людей, жмущиеся к дверям подъездов. Они внимательно и тревожно провожали наш автомобиль взглядом, явно не замышляя в головах ничего хорошего.

— А чего тянуть, — заявил Ричард. — Тормози.

Мы просто остановились на обочине, в метрах двадцати от шести немаленьких афроамериканцев, сидящих на скамейке под высоким уличным фонарём. Они переглянулись и быстро перекинулись парой слов, после чего в нашу сторону чинно и вразвалочку направился здоровенный лоб под два метра ростом, облаченный в любимые тут ветровки с капюшоном и кепку с логотипом местной бейсбольной команды.

— Чего нужно, снежки? — практически прорычал он, подойдя к нам. Благо заблаговременно опущенное Диком боковое стекло, позволило расслышать угрожающий нам тон.

— Давай, черная пантера, не жмись, подойди поближе. Дело есть, — в ответ сообщил ему Ричард.

— Чего? — туша негра нависла над нами.

— Нам 'хмурого' бы достать, или производных от него. Много и срочно, — бросился с головой в карьер англичанин. — Срочность такая, что готов заплатить двойную уличную цену. Как сам понимаешь, парни мы не местные, поэтому вот так.

— Ха! Нашел идиота! Да от вас же копами за версту несет! — скривив рожу, ответил подошедший, в запале хлопнув по крыше фургона рукой.

— Эй, полегче! За легавого я тебе башку прострелить могу, — добавил металла в голос Дик.

— Да пошел ты! — в лицо напарнику уперся большой черный фак.

— Значит, не поможешь?

— Нет, ищи других придурков!

— Даже за деньги не поможешь? — Ричард вынул из внутреннего кармана куртки последние наши сбережения — пачку двадцитидолларовых банкнот. Глаза афроамериканца тут же загорелись. А его гоп-компания как по мановению волшебной палочки пришла в движение, услышав такие заявления. — Тут тысяча баксов. У нас есть еще пятнадцать для всей партии. Если поможете — они ваши.

— Они и так уже наши, — черныш гнусно усмехнулся, и в ту же секунду вынул откуда-то нож, резким движением подставив лезвие к горлу Ричарда. — А ну, приятель, не двигайся, если что, то я порешу твоего разговорчи...

Но не успел он договорить, как Дик одним движение скрутил кисть нападавшего так, что нож упал ему на колени, а саму руку дернул в мою сторону с такой силой, что негр оказался в салоне нашего автомобиля с головой. Где еще ничего не понимающее его лицо тут же уперлось в ствол моей девяносто второй Беретты.

А пока потомок рабов соображал что к чему, мой товарищ выудил уже свой пистолет, шестью меткими выстрелами поверх зажатой тушки уложил всех всполошившихся приятелей, после чего не церемонясь врезал со всей дури рукояткой этой тушке по затылку, отправив в недолгое небытие.

Очнулся наш пленник через четырнадцать минут, спутанный пластиковыми стяжками и с кляпом во рту. Жалобно скуля, он с ужасом глядел на нас с пола нашего фургона. За это время я успел отогнать Форд в темный переулок за несколько кварталов от того места, где мы оставили пять продырявленных тел на асфальте.

Никаких полицейских сирен, никакой скорой помощи. Никакого ажиотажа. Пять трупов лежали под уличным фонарём и воспринимались видимо как должное. Возможно, там уже шуршали местные копы, но без особого рвения, по крайней мере, его мы не заметили.

Ну а пока у нас было время поговорить с нашим черным другом.

— Ну что, уголёк? — склонился над ним Дик. — Уже жалеешь, что по-хорошему не стал нам помогать? Ну, ничего, мы дадим тебе шанс исправиться. Вот сейчас я выдерну кляп, и мы будем разговаривать. Хорошо? — негр утвердительно кивнул. — Но смотри у меня, если только пикнешь, я тебя твоим же ножиком порешу, — к горлу пленика прикоснулся кончик не очень дорогого, и явно китайского ножа. Разве что англичанин держал его в тонкой кожаной перчатке. — Всё понял? Ну и умница.

— Чего вы хотите? — по-звериному озираясь, пробубнил афроамериканец.

— А я тебе уже говорил — нам нужен 'хмурый' или героин, как тебе будет удобно. И нужно — много и срочно.

— Так сказали бы по-хорошему, я бы вам и продал пару доз.

— А как с тобой, дурила, разговаривали? По-хорошему и вежливо. Даже денег предлагали, — Дик мерзко улыбнулся. — А теперь, как сам понимаешь, в награду тебе будет самое дорогое, что у нас есть в наличии — твоя жизнь. Согласен?

— Да, да, согласен, — поспешно согласился негр.

— Ну вот и умница, — Ричард покровительственно погладил чернокожего по голове. — Значит, ты нам подаришь немного героина?