Что в конце концов они ему смертельно надоели. Как надоела и сама дворцовая жизнь вместе со знаменитыми "легкими нравами", благодаря которым ни один дворец или замок планеты принципиально ничем не отличался от борделя. Его младшим братьям еще нравилась подобная легкость — хоть замужние, хоть незамужние дамы были готовы в любой момент, хоть днем, хоть ночью, лишь бы добавить себе на эполет обсидиановую стрелку. С точки зрения Эс-Тьери, уличный "дом удовольствий" был хотя бы честнее, ибо удовольствия предлагал в открытую и за деньги, с которых исправно платил налоги. Очень исправно. На то и полиция, господа.
Дворец же, если глядеть сквозь всю романтику, привык платить известным местом не просто за деньги (хотя случалось и такое), а за все. За привилегии, за место Первого Подателя Королевских Тапочек, за чин гвардейца, за должность младшего помощника Третьего Пробователя Праздничных Блюд На Августейшей Охоте. Все должности давным-давно были вписаны в негласный "табель плотской оценки", который нигде никогда не публиковался, но который знали все, от последнего поваренка до Министра Двора. У кого какие вкусы, кому, сколько раз и как надо дать, чтобы получить вожделенный чин, титул или звание. А также подняться на еще одну ступеньку среди придворных ловеласов, заслуживая почет и уважение среди себе подобных...
Эс-Тьери был абсолютно и давно пресыщен легко доступными удовольствиями, не доставлявшими ему никакого морального наслаждения. Эти люди были просты и понятны для него, как спички из коробка. Но не так давно полубог встретил девушку, которую не смог просчитать без телепатии, и столь редкий экземпляр всерьез заинтересовал его. Девушка явно была умна, образованна и порядочна, несмотря на то, что происходила из благородной семьи. Да к тому же и очень красива. Привыкшие к легкодоступным девицам кавалеры вились вокруг нее, как мошка у факела, и отлетали, как деревянные туземные стрелы от бронированных фаланг колониальной морской пехоты. Попытав удачи самолично, полубог также был отшит, изящно, но непреклонно. Единственное чувство, которое удалось засечь эссу, был страх. Девушка очень его боялась.
Но ничем, даже дрожью в голосе, не выказала страха.
После этой встречи Эс-Тьери остался в легком недоумении. Бесспорно, он мог без каких-либо усилий сделать ее своей — самая сильная человеческая воля ничего не стоила перед мощью сына Бога. Но Страж-Полководец не видел смысла в давлении, он вдруг понял, то ему нужно не тело этой девушки, а ее душа. Ему нужна она сама, целиком и полностью. Ему нужно ее доверие. С приложением всего остального.
Потому что планы, в строжайшей тайне лелеемые эссом, требовали участия в них как раз такой девушки.
Невидимый полубог поднялся по лестнице, свернул в коридор, вышел через него в оранжерею, спустился по лестнице и свернул в еще один коридор. Там и сям мельтешили лакеи, но с невидимкой они не сталкивались. Аккуратное и мягкое поглаживание по затылку внушало им мысль, что нужно быстро отступить с дороги, сделать шаг влево или вправо. Эс-Тьери считал ниже своего достоинства самому уступать дорогу, тем более, что людишки никогда ничего не замечали...
Только в одном случае смертные не реагировали на "мохнатую лапу". Когда они были охвачены страстью.
Проще говоря, чрезмерно возбуждены.
Сворачивая в очередную проходную комнату, сквозь которую пролегал его маршрут, эсс еще за пятьдесят шагов услышал тяжелое, прерывистое дыхание двух человек, шорох плотной материи, обрывочные мысли и эманации. Не слишком скрываемые взвизги и стоны на фоне такой чувствительности совершенно не котировались. Картина была столь привычной, что полубог замедлил шаг, только когда различил вплетающийся в спаренный мысленный поток любовников третий "голосок разума". Очень робкий и осторожный.
Эс-Тьери тщательно осмотрелся.
Даже не озаботившись запереть обе двери — большую, через которую он и вошел, и маленькую скрытую дверь, в которую собирался пройти, прямо на столе без стеснения прелюбодействовала парочка. Пышные юбки, судя по мыслям, какой-то фрейлины были задраны ей на голову, а ноги покоились на плечах у кавалера, который трудился, как молотобоец, сжато выдыхая сквозь зубы. Из-под вороха юбок слышались приглушенные взвизги и стоны, изредка перемежающиеся сдавленными криками "Сильнее!" или "Быстрее!".
Кавалер на них совершенно не реагировал.
Эсс фыркнул. В мыслях мужчины почти не было места даже получаемому "удовольствию". Он думал в ритме своих движений, но не о том, что их могут застукать, и, разумеется, не о женщине. Он думал о том, как на его черном бархатном эполете появится еще одна гранатовая подвеска. Которая станет доказательством тридцать третьей победы на любовном фронте достойного воина придворных баталий. Бахрома из тридцати двух висюлек уже болталась на его правом плече, перестукиваясь без малейшего изящества.
Каков герой-любовник, таков и стук бахромы, усмехнулся эсс. У девушки было меньше, после этой встречи у нее появится лишь пятнадцатая. Правда, среди их числа имелась одна обсидиановая, что ценилась при дворе на порядок выше... Наверное, Эс-Катас не удержался, младшенький.
Но где же наш третий, тайный свидетель?
А вот и он. За декоративной шторкой, скрывающей маленькую дверь, притаился.
Жадно пожирая глазами развернувшееся перед ним действо, мальчишка примерно семнадцати лет оцепенел, вцепившись в ткань портьеры. Выражение его лица не поддавалось описанию. По возрасту он походил на пажа, но для всех дворцовых пажей в таких зрелищах не было ничего необычного. Дети, отданные на воспитание во дворец, взрослели рано.
Даже слишком рано.
Эс-Тьери узнал подростка. Еще не все придворные поверили этому факту, но у молодой (выглядевшей на двадцать лет) королевы Терезы имелся почти взрослый сын. Даже не приемный, а родной. Законный наследник.
На самом деле девушка была значительно старше, чем выглядела. Человеческие года мало что значили для этой красавицы.
Но вот ребенок ее явно не получил многогранного образования, как дети придворных, проводящие детство в пажеском корпусе. Зрелище, которое он с растерянностью и страстью наблюдал, было для него откровением. Эсс слышал, как шумит в голове у мальчишки и как скачет у него сердце, едва не выпрыгивая из груди. Прелюбодеям на столе до такой вспышки страсти было, как до Селинии пешком.
Кавалер издал вздох облегчения и без церемоний свалил ноги партнерши с плеч. Фрейлина медленно сползла со стола, оправила юбки, и парочка, чинно беседуя, прошла мимо эсса. Проскользнувшие в дверь лакеи принялись уничтожать следы.
О королевском потомке напоминала лишь качнувшаяся портьера...
— Вы явились с какой-то целью, или просто так действовать мне на нервы?
Легкое выражение недовольства, временами проскальзывавшее в интонациях Терезы, позволяло сделать вывод, что королева пока не может сказать, что это она завтракает с эссом, а не наоборот, и ситуация ей не по нраву.
— Разве лишний раз встретиться с вами и побыть несколько минут в вашем обществе — это не цель? — Удивленно спросил полубог, ловко, с заметным многовековым опытом орудуя ножом и вилкой.
— Для вечно занятого Божественного Герцога и Полководца Стражей? — Ядовитый скепсис просто сочился из прелестных уст королевы. Но на Эс-Тьери он не действовал.
— Должны же у меня время от времени случаться выходные? — Улыбнулся он.
— Только по разрешению вашего отца.
Эсс посмотрел на свою протеже, как фермер на внезапно заговорившую корову. Секунду подумал и сформулировал ответ.
— Несмотря на ваши представления о моей семье, я более свободен в своих поступках, чем вы думаете. Например, для того, чтобы устроить себе выходной, мне не нужно разрешение моего отца. — И снова занялся блюдом. Мол, ничего больше меня сейчас и не волнует.
— Да неужели?
— Именно так.
— А вам обязательно проводить ваши выходные в моем присутствии? — Королева ненавидела Эс-Тьери, может быть, даже больше, чем самого Эссалона. Бог, ради неясных пока ей целей выкравший ее из родного мира, был понятен умной девушке. Он был прагматичен, и у него было слишком много забот, чтоб самолично докучать своей пленнице в золотой клетке. Но Эс-Тьери был тоньше, агрессивнее и опаснее своего отца. Кроме того, девушка подозревала, что полубог обладает банальной тягой к садизму. Доказательств у нее, разумеется, не было, но уверенная фигура эсса, его хищная манера двигаться, а самое главное, голубые глаза с вертикальным ртутным зрачком просто дышали опасностью. Молодая королева сама была не проста, но близкое присутствие Эс-Тьери заставляло ее нервничать. Выражение его непривычных глаз никак не удавалось разгадать.
Полубог промокнул салфеткой уголки рта, и графин из цельного куска горного хрусталя, повинуясь его взгляду, поднялся в воздух и наполнил бокалы чуть пенящимся рубиновым вином с красивыми фиолетовыми отблесками.
— Вы правы, Тереза. У меня есть к вам небольшая просьба, или, точнее, вопрос. Вы — очень необычная девушка.
— Это и есть ваш вопрос?
— Нет, это утверждение. Только прелюдия к вопросу, — улыбнулся вечно молодой эсс.
— Чем же, по-вашему, я так необычна?
— Ну, для начала, обычную девушку отец ни за что не сделал бы королевой, и тем более не стал бы красть ее в другом измерении. — Логика была безупречна. — Вы хладнокровны, умны, расчетливы... Наконец, должен вам сказать, что придворные Мастера Красоты и ваша личная фрейлина "для подачи притираний" с самой коронации уверены, что пребывают в глубокой опале.
— А что, у меня есть такая фрейлина?! — Искренне удивилась девушка.
— Конечно. Ее обязанность — умащивать вас кремами, помогать красить глаза, губы...
— Одним словом, делать макияж. — Догадалась королева. — Она мне абсолютно не нужна.
— У вас прекрасная кожа, несмотря на отсутствие ухода. — Подтвердил, и одновременно галантно польстил эсс.
— У меня хорошая кожа благодаря отсутствию ухода. — Сморщила носик девушка. — Спасибо, я знаю, из чего в Средневековье делали косметику. Цинк, свинец и прочие прелести. Обойдетесь как-нибудь моим натуральным обликом.
— Но тушь, румяна, тени... — Проявил Эс-Тьери завидные познания в предмете.
— Не мой стиль. — Холодно отрезала красавица.
— Прическа?
— Терпеть не могу стеснять свободу своих волос. — Ее волосы необыкновенного серебряного цвета роскошным потоком струились по плечам и свободно ниспадали на спину.
— Вот видите? Вы еще спрашиваете, чем вы необыкновенны. Местные дамы тихо сходят с ума: они не могут себе позволить быть такими же независимыми от чужих мнений, как и вы. Скоро вам начнут подражать. — Предсказал эсс, откровенно любуясь собеседницей. — Но у них мало что получится.
— Их проблемы. — Девушка пожала плечами. — Каждый сам себе... лекарь, по-моему.
— И, наконец, только вы можете с таким изяществом не замечать ухаживаний мужчин.
— Это оскорбление?
— Это комплимент.
— Весьма сомнительный.
— Правду редко любят.
— Смотря как ее говорить.
— Все! — Эс-Тьери надоела завязавшаяся перепалка. — Вы же поняли меня правильно? Вы — необычная, почти странная девушка, и я, — полубог решил пойти в открытую, — хочу спросить у вас совета!
Королева прищурилась.
— В какой же области? В амурных делах?
— Вы догадались. — Кто такой Амур, Эс-Тьери, разумеется, не знал, но по контексту беседы понял смысл выражения.
— Неужели такой опытный чел... Такое искушенное существо, как вы, Герцог, может испытывать робость в отношениях с женщинами? С вашим-то жизненным опытом?
— Не пытайтесь оскорбить меня. — Ровно произнес полубог. И слегка улыбнулся. — Я ведь не враг вам, каковым вы меня почему-то считаете. Я прошу у вас совета, как у друга.
— Как у кого?! — Зло усмехнулась девушка. — До сих пор я полагала, что вам вообще незнакомо такое понятие. Друзья — это ведь только у презренных смертных...
— Вы ошибаетесь, — терпение у эсса еще оставалось, но резервы потихоньку подходили к концу.
— Да неужели?!
Эс-Тьери встал из-за стола, скомкав мягкую салфетку с королевской монограммой — вышитой в профиль драконьей мордой. Мифический звероящер вдруг показался ему очень похожим на сидящую напротив девушку.
— Мне жаль, что разговора у нас не получилось. Поверьте, я не питаю и не питал к вам никаких враждебных намерений, но вы просто не оставляете мне выбора. Вы отказали мне в получении важной информации. Я могу лишь ответить вам тем же.
— Что вы имеете в виду? — Мгновенно насторожилась Тереза.
— Имейте в виду, я еще приручу вас, моя королева... — Прозвучало из закрывающегося портала.
Прогулка, которая вряд ли уместна...
Как обычно проходит коронация нового монарха? Венчание, восшествие на престол, инаугурация — называйте как хотите. В любом случае, это всегда — массовые народные гулянья, бочки дешевого вина и пива, выкаченные на площадь для черни, пиры и балы, даваемые в королевском дворце в честь знати, приветствуются всяческие фейерверки, салюты и прочие торжественные залпы, главное назначение которых — это увеселение людей. Чтоб верили, какой хороший, справедливый и любящий народ король им на этот раз достался. Уж всяко лучше того прежнего, эх, да что о нем и говорить!
А еще, разумеется, всякий раз сему значительному событию, в особенности восшествию на трон Первого монарха Новой династии, должна соответствовать массовая амнистия. Не касающаяся обыкновенно только политзаключенных, если они, конечно, имеются в наличии. Любая власть считает "политических" гораздо более опасными для себя, нежели простых воров, грабителей и убийц. Их мало кто в таких случаях берет в расчет, они даже считаются частью народа, которого их освобождение по непонятной причине должно осчастливить... Короче говоря, массовая амнистия, сопутствующая коронации — это традиция. Все уяснили? Традиция, не зависящая даже от воли монарха — ну как, скажите на милость, он подпишет указ, не являясь еще законным государем? Поэтому обычно указ подмахивает уполномоченный министр, которому все равно, к каким последствиям приведет сия незамысловатая писулька, ибо новый король, если он не полный идиот, и министров назначает новых. Сам. Своих.
Королева Дрейк идиоткой не выглядела. Про данную "традицию" она, похоже, просто еще не успела узнать. А ее, по странной случайности, никто и не подумал на сей счет просветить...
Одним словом, тюрьмы были открыты.
На улицы города рухнул шквал из отбросов. Воров, убийц, проституток, взяточников, шулеров и мошенников. Всякой мрази, которая еще не сгнила в каменных застенках и подвалах крепостей, терпеливо дождавшись своего часа. Они заполонили переулки и тупики Нижнего Города, и Верхний Город, сердце Ра-Тусса, мгновенно поспешил отгородиться от них баррикадами с установленным контрольно-пропускным режимом. Столица окончательно разделилась на две половины. Два лагеря. Две жизни.
Наверху по-прежнему степенно и мирно работали уважаемые ремесленники высших гильдий (ювелирных, портных, шорных и кузнечных дел мастера), так же важно проезжали кортежи знати и проходили, не торопясь, солидно бряцая тупыми шпагами, стражники привилегированного эскадрона. Только на баррикадах день и ночь дежурили арбалетчики со взведенными самострелами, и королевская гвардия (точнее, то, что от нее осталось после кончины династии Змей) была на всякий случай приведена в боевую готовность. Никто не верил, что шваль с нижних улиц способна прорваться на улицы верхние, но и никто не хотел рисковать. В конце концов, методика была отработана. Подобное в Ра-Туссе происходило при каждой коронации.
