Симфония любви, меча и магии.

После случившегося мужчина боялся даже помышлять о плотских утехах. Он чувствовал себя бесконечно виноватым перед возлюбленным, да и выматывался так, что вожделение не тревожило его пока.

...Ему в плечо ткнулась печальная коровья морда, Приапус задумчиво посмотрел на нее и нахлобучил ей между рогов готовый венок. Пора было возвращаться. Вдруг он увидел, что вдали сверкнула знакомая бирюзовая шевелюра. Похолодев ,он наблюдал, как Риль прошел по мосткам и прыгнул в реку. Течение в этом месте было довольно быстрым, и мальчика теперь несло к мельничному колесу.

Не помня себя от ужаса, он бросился в воду. Последний раз Приапус плавал еще в детстве, правда довольно неплохо. Ему удалось поймать Риля, но выплыть с брыкающимся и орущим мальчишкой было очень проблематично. В отчаянии он извернулся и от души врезал господину под дых. Пока тот судорожно глотал воздух, он боролся с течением. Неожиданно пришла помощь в лице Сэма, который подплыл к ним, и вдвоем они вытащили Риля на берег. Грязно ругающийся Сэм предложил выпороть неудавшегося утопленника. Но Риль, извергнувший из себя поток воды, тем не менее свой боевой настрой не утратил.

— Грязные вонючие подонки! Ненавижу! Что вы лезете не в свое дело?! Я хочу умереть, и вы мне не помешаете!

Сэм сплюнул и ушел в дом. А Приапус наконец-то разозлился. Очень.

Он дал орущему мальчишке две оплеухи, от чего тот разом заткнулся. Затем вытащил из штанов пояс и связал им руки господина. Для ног пригодился пояс Риля. Приапус сбросил мокрую одежду и сходил к ивняку за прутьями. К счастью, нож из штанов не выпал. Присев на корточках возле присмиревшего Риля, он сообщил:

— Сейчас ты. Мне. Расскажешь. Как тебя зовут на самом деле и откуда явился. Что случилось во время ритуала. Иначе буду отрезать уши. По маленькому кусочку.

И в подкрепление своих слов отхватил бирюзовую прядь.

— Не трогай волосы, урод! Мой род и так уже опозорен! Ведь я, Риммилингус ван Маструбос, последний проклятый потомок триста сорока восьми чистокровных магов, утратил родовую магию. Вот скажи, зачем я тебе нужен? Ты уже и так получил все что хотел.

— Ритуал призван был сохранить ее, что пошло не так?

— Да потому что чистокровный маг обязан хранить невинность до свадьбы, иначе магические каналы вскрываются, и магия покидает отступника! Теперь я ничем не лучше обыкновенника. Пустышка! — И юноша подавленно замолчал. Приапус принялся снимать мокрую одежду с господина. Для этого пришлось заново наложить путы на руки и ноги. Теперь Риль лежал на животе, среди васильков, ромашек и маков. И полуденное солнце согревало его бледные ягодицы. Приапус отстраненно подумал, что это злая пародия на тот давний сон.

— Отпусти, гнусный извращенец! Лучше убей! — просипел Риль. Но сейчас мужчина не видел перед собой богоподобного господина, а лишь запутавшегося и потерявшего надежду мальчишку. Таких были сотни в борделе.

— Отчего ты решил, что все потеряно? Может, еще можно что-нибудь сделать?

— Что? Я не посмею на глаза показаться ни одному чистокровному магу! Меня тотчас схватят и казнят! А все из-за тебя! Кто тебя просил вмешиваться?

— А кто тебя просил пить всякую дрянь в доме графа?

— На меня не действуют яды!

— Ага, я заметил.

— Это был очень сильный яд! И я бы справился сам!

— Не справился бы.

— Что ты вообще знаешь? Грязная бордельная подстилка! Только попробуй еще раз полезть ко мне со своими мерзостями!

— Мерзости, значит?! А ведь эти 'мерзости' спасли тебе жизнь!

— Понять не могу что люди в этом находят. Липко, грязно, фу!

Приапус чувствовал, что еще немного и взорвется. Гнев, злость, разочарование, отчаяние. Все это вылилось в гремучую смесь, и долго сдерживаемое вожделение, наконец прорвав все заслоны и барьеры, хлынуло по жилам, заставляя каждый кусочек тела звенеть от напряжения. Последние слова, что выкрикнул Риль, заставили его окончательно потерять контроль над собой.

Мальчик был такой беспомощный... Но он говорил совершенно недопустимые вещи. Он хотел бросить его одного в этом мире, лишить опоры. За это нужно наказать. Приапус хлестнул по белой ягодице, и увидел проступающую розовую полоску. Он любил розовый цвет. Вскоре вся попка юноши окрасилось им. Риль уже не кричал, а хрипел сорванным голосом. Нет, особой боли он не мог чувствовать. Лишь унижение, собственное бессилие и слабость перед насилием. То, от чего его берегла магия, а теперь и сам Приапус, которого с раннего детства эти ощущения, казалось, не покидали.

— Сейчас... ты поймешь... почему за эти "мерзости" люди платят огромные деньги, жертвуют жизнью, — срывающимся голосом прошептал мужчина на ухо Рилю, а потом провел влажным языком между упругих половинок. Живое, трепещущее тело под ним сводило с ума. Возлюбленный ненавидит его и никогда по доброй воле не позволит прикоснуться к себе. Но сейчас он в его власти, и упустить этот шанс Приапус не мог.

Вскоре проклятия, срывавшиеся с губ юноши стали перемежаться стонами удовольствия. Жаль, смазки не было, а слюны не достаточно. Приапус провел ножом по пальцам и принялся смазывать сжатое отверстие собственной кровью. Он вошел в напряженное тело и сразу принялся двигаться, целуя беспомощно сведенные плечи и шепча что-то успокаивающее. Мальчик повернул голову набок, и он увидел его залитое слезами лицо. Но остановиться не было сил. Приапус обхватил ладонью член возлюбленного и стал ласкать в такт собственным движениям. Наконец Риль сжался и кончил, утягивая его в собственный оргазм.

И тут произошло невероятное: между ними словно начали пробегать теплые искристые молнии, вливая новые силы, убирая синяки и порезы...

Ошеломленные, они молчали. Приапус первым очнулся от ступора. Он намочил в реке собственную рубашку, тщательно вытер тело юноши и освободил его. Подобрав остальную одежду, мужчина скрылся в подлеске.

Риль натянул влажную одежду и долго сидел на берегу. Затем поднялся и пошел искать Приапуса. Сам не зная, для того, чтобы убить или чтобы просто поговорить

Риль потерялся

Это жестокий мир просто не создан для него! Бедному маленькому магу нет места среди грубых и жестоких обыкновенников! Его удел — скорая смерть, только она избавит его от позора и мучений.

Рилю и самому показалось, что его мысли звучат несколько пафосно и по-детски. По сути, после того, как мерзкий насильник Приапус, именно так Риль решил его именовать, ушел и бросил его одного, попытку самоубийства можно было бы и повторить. Вот речка, вот Риль, вроде больше ничего и не надо. Но как-то самоубиваться расхотелось. Хотелось, чтобы его кто-то обнял и как в детстве покачал на руках.

Риль потер попку, прежде его никогда никто не бил, если не считать того злополучного инцидента с Оралиусом. Попка была гладкой и ни капельки не болела. Риль аккуратно встал и попробовал походить. Внутри тоже ничего не болело. Значит ему не показалось, какой-то минимальный всплеск магии, причем его родной, лечебной магии, все же был. Нигде не болело. Но Приапус все равно гад!

Хотя, если вспомнить тот самый, порочный акт мужского блуда, который случился между ними. Ощущения были... умопомрачительными. Вначале неприятно, стыдно, и даже больно, но потом... Риль покраснел. Признаться даже себе, пусть и мысленно в том, что ему понравился противоестественный акт любви, было крайне стыдно. А Приапус себе на жизнь таким способом зарабатывал. Интересная профессия, а главное приятная. Риль мечтательно прикрыл глаза. А он бы и сам не прочь заплатить за повторение. Он засунул руку в штаны и потрогал свое отверстие для естественных нужд. Краткое пальпирование показало, что наружных повреждений нет. Края были тугими, не припухли, на попытку вставить в себя хотя бы палец отозвались болью. Эксперимент с самостоятельным массажем предстательной железы с целью получения приятных физических переживаний пришлось отложить до того момента пока не будет найдено подходящее масло или крем. А еще можно обратиться за помощью к Приапусу, чтобы он как профессионал показал, как это делается. Только оговорить заранее, чтобы руку на него не смел больше поднимать.

Неожиданно для себя Риль понял, что уже давно ушел от берега и теперь идет по дороге в непонятную сторону. Он остановился. Огляделся. Похоже, что, ведя мысленный диалог с самим собой, он заблудился. И что же теперь делать? Вдали показалась карета. Будь Риль все еще полон магических сил, он, не задумываясь, остановил бы её и приказал отвести его куда нужно. Но теперь он прекрасно понимал, что является легкой добычей, поэтому поспешил сойти с дороги. Проклятый платок остался на берегу. Похоже, цвет его волос все же привлек внимание. Карета замедлилась и остановилась прямо напротив Риля.

Граф Анри нашелся: изящная шутка

Имение располагалось в дивном местечке. Старинный дом с башенками, живописно оплетенный диким виноградом, встретил их тишиной и некоторым запустением, но уже буквально через час вокруг закипела жизнь и суета. Граф несколько раз оглядел выстроившуюся в ряд прислугу и сразу определил виновных — помоложе да покрасивей. Управляющий нервно выдохнул, отдавая распоряжения готовить комнаты для внезапно прибывших господ, и Анри, весьма довольный, отправился на конюшни, сейчас он был расположен сам взять в руки кнут.

Кими дожидался его в гостиной, рассматривая картины на стенах. Солнечный свет, проникая сквозь высокие окна, золотил светлые волосы, и Анри, распаленный предыдущими сценами, жадно впивался в сладкие губы, дрожа от нетерпения и восторга. Двор мгновенно опустел, когда Кими усадил его на подоконник, свесив в проем окна, темные волосы колыхались в такт мощным толчкам, и граф жмурился от яркого солнца. Он сначала хватался за сильные плечи, а потом отпустил руки, чувствуя только жар внутри своего тела и крепкие объятия возлюбленного. Анри наяву парил между небом и землей, полностью отдавшись и не боясь свалиться в колючие розовые кусты.

Горестная новость о произошедшей в столице трагедии застала графа врасплох.

— Кто-то опередил нас, друг мой, — он задумчиво вышагивал по комнате, — и этот кто-то... наверняка будет среди прочих на нашем приеме... но главное, нас посетит драгоценнейшая особа...

Приготовления шли своим чередом, дом засиял прежним блеском и роскошью. Анри с улыбкой следил из окна, как его несравненному супругу удалось таки подманить нескольких смелых ребятишек, польстившихся на сладости. Кими раздавал конфеты в ярких обертках и гладил детей по кудрявым головкам. Скоро малыши окружили его плотным кольцом и совсем перестали бояться.

На следующий день граф возвращался из Приндуса в скверном расположении духа, его подозрения не развеялись, а новые слухи и домыслы вызывали досаду. В произошедшем обвиняли дыр-бутанцев, связав взрыв с недавней дуэлью и смертью благородного Ромада. Война не входила в планы Анри, определенно нет.

Погруженный в свои думы, он не сразу заметил мальчишку. Тот шел, высоко вздернув подбородок и распрямив плечи, убогая одежонка не могла скрыть горделивую осанку и прелестную хрупкую стать. Вокруг простирались сонные поля и уютные рощицы, в низинах уже собирался вечерний туман. Побегать бы за ним, за этим диким пугливым зверьком, и настигнув, не жалеть добычу, не слушать мольбы и крики, сдирая серые тряпочки с юного горячего тела... Граф досадовал, что не смог сегодня сесть на лошадь, хотя вид извиняющегося Кими с лихвой компенсировал все неудобства.

Карета, меж тем, поравнялась с маленьким путником, который, почуяв неладное, сошел с дороги.

Открыв золоченую дверцу, Анри бесцеремонно схватил мальчишку и втащил в экипаж.

— Как вы смеете! Оставьте меня!

— Смею, еще как смею, — граф смеялся в голос, вот это удача.

Нежный мальчик, когда-то так ловко ускользнувший от него в царство мертвого сна, бился как птичка в силках. Анри легко удерживал оба его запястья одной рукой, он притянул мальчишку к себе на колени, забираясь свободной рукой под одежку.

— Немедленно!!! Прекратите! — Риль, без сомнения, это был именно он, мотнул головой, пребольно заехав графу в нос.

— Ах, какой невоспитанный гадкий мальчишка! — Анри ловко развернул его попой кверху и приспустил штанишки, — надо исправить это досадное упущение!

Он принялся мять и щипать голые булочки, не снимая перчаток и с удовольствием наблюдая, как появляются синяки. На белую кожу упало несколько капелек крови из благородного графского носа, Анри полюбовался немного и пару раз звонко шлепнул Риля по попке, отчего малыш задергался и вскрикнул.

— Совсем нетронутая детка, надо же, — граф раздвинул пальцами ягодицы мальчика и погладил розовенькое, крепко сжатое колечко. Палец с трудом втиснулся на одну фалангу, слишком туго, и перчатка мешает.

Анри был пресыщен тягучей пряной страстью, окрасившей все предыдущие дни, поэтому он развернул Риля и прижал к груди, все также крепко удерживая его руки:

— Все, малыш, уже все закончилось, я больше ничего не буду делать, — он ласково улыбнулся и стер слезинку со щечки мальчика, — я был неучтив с тобой, хороший мой. Вот, прими этот скромный подарок в качестве компенсации.

С этими словами граф снял со своего запястья браслет, увенчанный круглыми золотыми шариками, и стал аккуратно проталкивать его в анус замершего в оцепенении Риля.

Когда последний шарик исчез в юном теле, Анри потеребил свисающую цепочку и сильно притиснул дернувшегося мальчика к себе.

— Тихо, тихо... Мы приехали. Ты ведь живешь где-то в деревне? — граф погладил малыша по бедру и натянул штанишки. — Я найду тебя чуть позже, непременно...

С этими словами он распахнул дверцу кареты и легким пинком отправил Риля наружу. Анри обернулся разок, чтобы взглянуть, как малыш поднимается на ноги и пытается ухватиться за попку, но тут же неловко отдергивает руку. Рассматривать подарок придется дома.

Приапушка и сложная любовь

Приапус лежал, глядя в колодец пронзительно синего неба и жалел, что все-таки нужно возвращаться обратно. Он долго и совершенно бездумно шел, куда глаза глядят, вдоль берега реки, пока не набрел на эту уютную полянку. Одуряюще пахла прогретая солнцем трава, тихо шелестела дубрава. Упитанный серый заяц нежился под его пальцами безо всякого страха. Если бы можно было вечно так лежать и ни о чем не думать. Мечты, мечты.

Злость еще не прошла, но перестала застилать мозг багровой пеленой. Теперь к ней примешивалось легкое раскаяние: не перегнул ли он палку? Риля необходимо было встряхнуть, малыш слишком упивался собственными страданиями. Конечно можно было обойтись и без траха. Но что сделано, то сделано. С ним в свое время обошлись далеко не так бережно. Произошедшее в корне изменило его отношение к юноше. Нет, Приапус все так же любил его, сильно, отчаянно. Но теперь перестал обожествлять предмет своей любви. Он видел все его слабости, благодаря им возлюбленный стал ему еще дороже... Но если Риль не будет с ним считаться, им не выжить.

Он вспоминал, хотелось ли ему самому вот так, одним махом покончить с собственной жизнью. Нет, сказал он сам себе. Он цеплялся за жизнь с упорством бездумного животного. Прогибаясь под любого, отдаваясь сильнейшему — лишь бы жить. Страх смерти — сильнейший из его страхов. Потому что там, за гранью, не будет райских кущей и молочных берегов, только не для него. В жизнь после смерти он не верил. Последние дни в борделе, правда, были столь невыносимы, что казалось еще немного, и он не выдержит. Не появись Риль, еще неизвестно чем бы все закончилось.