Направо берег уходил такой же дугой, обхватывая бухту с противоположной стороны. Разница была лишь в том, что дуга эта была совсем невысокой, только песок, редкие кустики да шары кактусов. Вода там была светло-голубая с небольшими волнами, лениво наползающими на пляжный песок. Все это свидетельствовало о небольшой глубине в этой части залива, тогда как с противоположной стороны темная синева глубины подходила от прохода в бухту к самым скалам. Прибой там был мощный, с белыми барашками на гребнях набегающих волн.

Пока Жора рассматривал открывшуюся перед ним панораму, Наташа вырвалась из-за Жориной спины вперед, и бегом понеслась к морю. Ему послышалось, что она даже, вроде бы повизгивала на ходу от восторга. У Жоры сил бежать уже не осталось. Тяжело шагая, проваливаясь в белый песок по щиколотку, он не спеша брел за Наташей. А та, добежав до песчаной полосы пляжа, швырнула на песок свою торбу, мгновенно скинула с себя всю одежду, ремень с кобурой, и, мелькая белым обнаженным телом, влетела в море, подняв тучу брызг. Когда Жора добрел до разбросанных Наташкиных вещей, ее голова уже качалась на небольших волнах, метрах в ста от берега.

А Жору мутило. На берегу он скинул ремешок маузеровской кобуры и осточертевший мешок, с удовольствием избавившись от его веревочных лямок, изрядно нарезавших ему плечи. Сев рядом с вещами на песок, он с трудом вытащил ноги из ботинок, и, осторожно ступая по горячему песку, не снимая одежды, побрел в море. Зайдя в воду по колено, Жора аккуратно сначала сел на твердое песчаное дно, затем лег на спину, отдаваясь на милость мелких волн прибоя.

Его парусиновая роба надулась пузырем, не спеша набирать в себя морскую воду, и он закачался на волнах, словно в спасательном жилете. Жора медленно колыхался на мелководье, наслаждаясь прохладой. Его парусина постепенно намокла, и он потихоньку коснулся спиной дна, оставив на поверхности только лицо.

— Жора! — услышал он Наташин голос. — А вот это ты напрасно сделал.

Жора уселся на песчаное дно. — Что напрасно сделал?

— Прямо в одежде в море залез, вот что. — Наташа шла в его сторону по пояс в воде, с удовольствием шлепая ладошками по набегающим гребням волн.

Не будь Жоре так хреново, он бы с удовольствием лишний раз полюбовался видом прекрасной Афродиты, выходящей из пены волн, но сейчас ему совершенно точно было не до эротических фантазий.

— Теперь, когда твоя парусина высохнет, она от соли приобретет вид одежды героев из 'Джентльменов удачи', когда они обсохли после цементовоза.

— Ты знаешь, про соль что-то не подумал — вяло сказал Жора. — Ушатали меня окаянные джунгли.

Подойдя к Жоре вплотную, Наташа присев, пристально всмотрелась в его лицо.

— Жора, я настоящая дура — с горечью воскликнула она, — ну просто из головы вон, что ты еще толком и не оклемался. Надо было не спеша сюда пробиваться, а мне лишь бы поскорей в воду залезть, эгоистка хренова.

— Да ладно тебе себя казнить — Жора махнул рукой — отлежусь сейчас, что мне сделается...

— 'Отлежусь, сделается' — недовольно проворчала Наташа. — Кто тут медик? Что скажу, то и будешь делать, и не спорь даже... Давай-ка вставай, я тебе помогу. — И она, зайдя Жоре со спины, неожиданно сильно и ловко, подхватив его под подмышки, поставила на ноги.

Жора стоял по колени в воде, слегка покачиваясь от набегающих волн. С его робы водопадом текла морская вода.

— Пойдем-ка, дорогой дружок, на бережок — Наташа приобняла Жору за талию и, аккуратно поддерживая, повела его на берег. Там она ловко помогла снять с него всю мокрую одежду, оставив совсем голым. Жора, еще полчаса назад обливавшийся потом, на легком ветерке вдруг моментально замерз, и его пробила крупная дрожь.

Наташа, достав из сумки свое полотенце, тщательно растерла Жору с головы до ног. Потом, как недавно на берегу лесного озера, снова расстелила на горячем песке вместо подстилки свой камуфляж, и уложила на него Жору.

— Пока полежи, погрейся. Сейчас я тебя немного взбодрю — и она стала доставать из своей сумки какие-то медикаменты и разглядывать их упаковки, задумчиво шевеля губами. Потом набрала в ладонь три шарика, отлила в мерный стаканчик своей волшебной воды из нержавеющего контейнера. Жора смотрел на ее манипуляции сквозь полуприкрытые глаза и улыбался.

— На-ка, отведай, Жора, моей кулинарии — С этими словами Наташа приподняла его голову и скормила ему шарики, осторожно дав запить водой из стаканчика. — А чего, ты, собственно, добрый молодец, лыбишься?

— Знаешь, Натаха, о чем я подумал — представляешь, будь тут где-нибудь неподалеку сторонний наблюдатель с хорошим биноклем, вот бы он феерическое зрелище увидел!

— А что здесь феерического — посмотрела вокруг Наташа. — По-моему — так и нет ничего...

— Ну да — нет ничего... Абсолютно голые дева с парнем занимаются черти чем, но только не тем, чем обычно занимаются обнаженные мужчина и женщина!

— Ах, вот ты о чем — сообразила Наташа. — Ты знаешь, но именно тут ходить нагишом для меня почему-то абсолютно естественно. Очень комфортно, знаешь ли, себя чувствую. Но в одном твой сторонний наблюдатель был бы абсолютно прав — как раз сейчас достаточно продолжительное время находиться именно в таком виде не стоит. И мораль здесь совершенно ни при чем — сгорим нафиг, вот и все.

С этими словами она поднялась и, достав из своей сумки, одела белую футболочку и белые же спортивные шортики.

— Ну вот — огорчился Жора — всю красоту и прелести спрятала, а я лежу тут, как...как... — он заворочался, пытаясь подобрать выражение.

— Как клиент на операционном столе — докончила за него Наташа, снова присев рядом с ним на песок.

— Ну, можно и так сказать — согласился Жора. — А я тебя не шокирую таким видом? — попытался он ладошками прикрыть самое ценное.

— Лежи уж, хватит кокетничать — звонко шлепнула его по животу ладошкой Наташа. — Я два года операционной сестрой отработала, насмотрелась на вашего брата, самых разных форм и размеров. Меня сегодня скорее может удивить отсутствие некоторых органов, нежели их наличие, и уж тем более — внешний вид.

— Не понял, что значит — отсутствие некоторых органов? — удивился Жора — в смысле, когда это женщина, что ли?

Его озноб полностью прошел, и с каждой секундой ему становилось лучше и лучше.

— Нет, дорогой мой, в том-то и дело, что в моем случае тогда на столе это был мужчина. Травматическая ампутация называется.

— Не надо мне, хворому, такие ужасные истории рассказывать — запротестовал Жора. — К черепно-мозговой травме ты мне наносишь еще и морально-психическую.

— Ну, надеюсь, у тебя до такой травмы, как у того бедолаги, не дойдет — успокоила его Наташа. — Хотя, все зависит оттого, как ты себя будешь вести. А то оторву все лишнее нахрен...

— Нет! — завопил Жора — Нет у меня ничего лишнего! Все очень даже нужное! Не надо, тетенька, я себя хорошо вести буду!

— Так и быть, пока не трону — милостиво сказала Наташа. — А вообще-то вижу, любезный друг мой, Георгий, что препараты подействовали, и ты немного очухался, даже резвиться начал.

— Ага — с изумлением констатировал Жора — дивные шарики, еще хочу.

— Перебьешься пока. Вставай, их действие не очень долгое — час-полтора, может два. Все зависит от метаболизма конкретного человека. Так что давай-ка быстренько лагерь разобьем, да и отдыхать тебе надо. К тому же темнеет тут моментально — раз-два — и глаз выколи. Правда, звезд на местном небе немерено. В Москве такой красоты не увидишь.

— Да насмотрелся я на звезды — проворчал Жора — в Афгане с ними тоже все в порядке было — смотри-не хочу, но быстро надоело.

— Ну, все, я беру твой мешок и все свои вещи, а ты — остальное барахло, и пошли.

Наташа быстро собралась и пошла по берегу вдоль полосы прибоя в сторону видневшихся пальм.

Жора, кряхтя, повесил на шею маузер, свернул в охапку тяжелую мокрую робу, связав шнурки, перекинул через плечо свои берцы, и голышом, в одной бандане, зашагал вслед за девушкой.

Дойдя до пальмовой рощи, Наташа сложила все принесенное под одной из пальм и сказала — сваливай все вещи пока в одну кучу, потом разберем, и пойдем откапывать тайник.

— А далеко идти?

— Минут 10, не больше. Во-он туда, к скалам. Там, кстати, сверху, небольшим водопадом ручеек падает, я его душем зову. Стоять под ним нельзя, поскольку низковато, но посидеть — вполне. Водичка, конечно, прохладная, зато пресная и чистая. Возьми свою робу, заодно ее там от соли сполоснешь, а после на ветерке высушишь. Может, пока что-нибудь накинешь, чтобы не сгореть? Вот, хоть плечи полотенцем прикрой.

Жора так и сделал. Дойдя до водопадика и поеживаясь от его холодной воды, он прополоскал под потоком свои парусиновые доспехи и 'боксеры'. Робу он разложил на горячих от солнца камнях скальной стены, а трусы одел мокрые — на ярком солнце и легком ветерке они высохли моментом.

Пока он возился со своей одеждой, Наташа, отойдя вдоль скалистой гряды чуть глубже за небольшие заросли кустов, позвала: — Жора! Давай ко мне, я уже нашла, что искала, причем, в этот раз довольно быстро. Смотри, осторожнее, тут опять колючки попадаются.

Жора, аккуратно обходя по песчаным полоскам отдельные шипастые куртины кустов, подошел к девушке.

Она держала в руках небольшую лопатку на довольно корявом деревянном черенке.

— Держи! — протянула она лопатку Жоре — тут всего десяток шагов — и мы на месте.

Жора взял лопату и послушно пошел следом. Буквально за следующей грядой кустов, неподалеку от скальной стены, они вышли на небольшой песчаный пятачок. Наташа некоторое время сосредоточено щупала ногой песок в разных местах. Найдя искомое, она встала на колени и рукой обозначила на песке квадрат, размером где-то метр на метр.

— Вот тут аккуратно разгреби лопатой. Там, под песком, должна быть крышка люка.

Жора, также встав на колени, довольно быстро, на глубине не больше десяти сантиметров, обнаружил искомое. Еще пять минут работы при активной помощи рук Наташи, и Жориному взору открылся квадратный, сплетенный из чего-то наподобие лозы, тот самый люк. Поверх, видимо для того, чтобы песок не сыпался сквозь него, лежал кусок толстого полиэтилена.

— Ну, давай, открывай! — нетерпеливо сказала Наташа, и Жора с усилием откинул в сторону, оказавшуюся неожиданно тяжелой, крышку. Под ней оказался довольно крутой спуск в нечто, вроде погреба.

— Ты спускайся вниз и подавай мне все сюда, я тут буду складывать, а потом сразу все перенесем.

— Что подавать-то? — спросил Жора, осторожно наступая на первую дощечку, лежавшую на земляной ступеньке, и примериваясь к следующей. Ступеньки изрядно присыпал вездесущий песок.

— Подавай все подряд, там почти все нужное.

Глубина этого погреба оказалась метра два с половиной, из которых полметра занимала земляная кровля. Стены, заметно расширяющиеся от входа в глубину укрытия, были укреплены плетнем из такой же лозы, как и крышка, только потолще.

— Жора, там почти у входа лежит фонарик-динамка, в глубине будет темновато.

Подождав, пока глаза немного привыкнут к темноте, Жора увидел, что ближайшим к нему предметом оказалась пятидесятилитровая бочка-фляга из черного полиэтилена с белой крышкой. На ней действительно — лежал фонарик. Фляга оказалась неожиданно тяжелой — внутри явно что-то было.

— Смотри, тяжело — предупредил он девушку, поднявшись на пару ступенек и подавая ей флягу.

— Знаю. — Крепко ухватив ее за белые пластмассовые ручки, кивнула Наташа. — Там дробовик, патроны, и еще кое-что, что воды боится. — Давай, следующее подавай...

Через полчаса рядом с дырой под землю выросла небольшая горка тюков. Разобравшись в этой груде, Наташа кое-что велела Жоре опустить обратно в тайник, что он и сделал, подсвечивая себе жужжащей динамкой. — Тут еще одна фляга — крикнул он Наташе — но она совсем неподъемная.

— Там крупы, макароны, сублимированное мясо — ответила сверху Наташа. — Возьми пока пару пакетов с макаронами и упаковку с мясом на вечер. Там есть вещи как совсем, так и не очень нам нужные. Что понадобится — позже принесем — пояснила Наташа. — С этой кучей нам и так за раз явно не справиться.

Справились за четыре ходки, и постепенно груда вещей переместилась на песок в пальмовую рощу. На всякий случай снова накрыв перед последней ходкой тайник плетеной крышкой, они окончательно ушли к месту будущего лагеря. К немалому Наташиному удивлению одна пальма, стоявшая немного в стороне, оказалась сломанной посередине. Часть ствола с верхушкой из пальмовых листьев лежала на песке в глубине рощи. Среди зелени листвы ее кроны, совершенно не увядшей, виднелись коричневые шары кокосов. Еще несколько плодов валялось на песке немного в стороне.

— Странно, в прошлый раз ничего этого не было... Я тут разный ветер видела, но такой, чтобы пальму сломать — она покачала головой. — Палатку точно бы унесло. Но нет худа без добра — и орехами обзавелись, и из листьев что-нибудь устроим.

— Да вон, орехи-то, — Жора кивнул головой на соседние пальмы с гроздьями под кроной.

— Ага, вот оклемаешься, да и попробуешь достать, а я с удовольствием посмотрю. Давай пока палатку поставим, вон там, в тенечке.

Под руководством Наташи, они в четыре руки быстро установили палатку, благо деревянные колья и палки для нее были заботливо сложены в тайнике, натянули сверху серебристый тент. Наташа нашла и откопала полузанесенный песком каменный очаг, установила над ним таганок. Жора сходил с парой пластиковых канистр к водопаду за водой, захватив, заодно, на обратном пути и свою высохшую одежду. Тем временем Наташа прошлась по берегу, и, набрав охапку сухих палок, ловко разожгла костер. Вскоре в медном котле закипала вода.

За этими хлопотами они не сразу заметили, что солнечный шар опустился почти к линии горизонта, норовя нырнуть в море. Действие Наташиных шариков заканчивалось, и Жора снова чувствовал себя все хуже и хуже.

— Так. — решительно сказала Наташа. — Сейчас поешь, хотя бы через силу, и лезь в палатку отдыхать. Я тебя еще маленько подлечу, и завтра будешь как огурчик.

— Зеленый и в пупырышках? — вяло пошутил Жора.

— Именно такой ты сейчас, а завтра — упругий и хрустящий.

Без особого аппетита Жора поел макарон с сублимированным мясом, запил чаем из медного, как и котелок, чайника. Потом покорно выпил Наташиной фармакологии и полез в палатку. Только в тот момент, когда он обессилено рухнул на спальный мешок, Жора почувствовал, как смертельно устал.

— Жора, ты там устраивайся, я пока здесь еще немного похлопочу, и, как стемнеет, тоже спать отправлюсь. — сказала снаружи Наташа.

— Как скажешь, хозяйка — отозвался Жора.

Он пристроил заряженный картечью дробовик к стенке палатки себе под бок. В головах разместил извлеченный из коробки кобуры маузер. Потом положил голову на ворох одежды, играющий роль подушки, и мгновенно заснул, как убитый.

Утром следующего дня Жора, первые несколько секунд после пробуждения, не мог понять — где находится. В палатке царил полумрак, за ее тряпочными стенками слышался птичий гомон, доносился шум прибоя, Наташи рядом не было. Он потянулся, с удовольствием почувствовал, что от вчерашнего недомогания следов практически не осталось. Так, небольшая вялость организма, не более. Страшно захотелось искупаться, и Жора, расстегнув 'молнию' на выходе из палатки, выполз наружу. Солнечные лучи едва пробивались откуда-то из-за леса, с моря дул бодрящий ветерок. Натальи нигде видно не было и Жора, с обычной утренней целью, отошел поглубже в лесок, пристроившись под деревом. В этот момент на ветки над его головой неожиданно прилетела стайка ярко раскрашенных зелено-красных попугаев. Они устроили безобразную свару прямо над его головой, громко орали, дрались и сыпали Жоре на голову какой-то мусор. От души повеселившись, глядя на эту пернатую шпану, Жора бодрой рысцой отправился в сторону песчаной пляжной полосы. Отойдя от лагеря метров на триста, он, наконец, разглядел в волнах Наташину голову. Немного поколебавшись, он решительно стянул с себя трусы и голышом ринулся в волны. Хотя, ринулся — слишком сильно сказано. Сначала Жоре пришлось преодолеть едва ли не полсотни метров отмели, и лишь потом началась приемлемая для плавания глубина. Жора любил нырять с маской, но хотя сейчас маски не было, глаза он все равно под водой держал отрытыми. Без маски, естественно, видно было плохо, но понятно, что на небольшой — от двух до трех метров, глубине, внизу простиралось вполне себе безжизненное песчаное дно. Изредка на нем виднелись валуны, поросшие бахромой водорослей, и мелькали стайки крохотных рыбок.