Калитка во Вселенную

Калитка во вселенную

черновик

Совпадения имен, географических названий и событий случайны, и не имеют отношения к реальной жизни.

Глава 1

Георгий Ларионцев поднялся по ступеням полуподвала "сталинки", в котором находился спортзал, и сразу окунулся в промозглость ноябрьского московского дня.

-Неплохо размялся — подумал он. Жорино тело после хорошей тренировки всегда наполняла приятная усталость, какая обычно появляется от качественно выполненной работы.

Он ходил тренироваться именно сюда по нескольким причинам:

Во-первых — этот зал находился совсем рядом с его домом у метро "Октябрьское Поле". Ну не совсем, честно говоря — его домом, а с домом, в котором он снимал "однушку", но, тем не менее — рядом.

Во-вторых — неплохо оборудованный различными тренажёрами спортзал обходился ему очень бюджетно, поскольку был не общедоступным коммерческим спортпредприятием, а тренировочной базой для охранников банка. А в этом банке Жора отработал когда-то на инкассации без малости два года — ну и успел наладить соответствующие связи.

В-третьих — инструктором тут работал отличный парень Анатолий Кузнецов, в прошлом — офицер-спецназовец и отличный "рукопашник". Как и Георгий, он тоже повоевал в Афганистане, где и был тяжело ранен. В госпитале ему удалили одно лёгкое и, " ...кое-какой прочий ливер по мелочам" — как с легким чёрным юмором говорил о себе Толик. Это поставило крест на его военной карьере, а последующие пертурбации в Вооружённых Силах и вовсе убили в нём желание иметь с армией дело. По крайней мере, в её нынешнем виде.

Уйдя в отставку по ранению и инвалидности, он сразу отказался от заманчивых предложений нескольких крайне подозрительных криминальных "купцов". Как Жоре рассказывал впоследствии сам Анатолий — пришлось усиленно соображать — как и на что жить дальше, ибо пенсия была мизерной. Однако ничего путного в голову не приходило, навыки для мирной жизни практически отсутствовали — уж больно специфическими были предыдущие занятия. Потихоньку стала развиваться депрессия, и, когда совсем уж было, загрустил Анатолий, тут, слава богу — помогли старые армейские связи. В итоге он устроился — от греха подальше, а к деньгам поближе — в службу безопасности солидного банка, куда его и порекомендовал бывший сослуживец.

С Ларионцевым они сошлись буквально с первых занятий, на которых Кузнецов обучал банковских охранников действиям при возможном нападении, и, со временем, дружба эта лишь окрепла. Им было, при

случае, о чём посидеть и вспомнить, так что Анатолий Жоре всегда был рад.

Работы, так уж внавал, у Кузнецова не было, поскольку обязательные занятия были нечасты, добровольно же, "на физкультуру", как называли это сами охранники, ходили единицы. А регулярные рядовые инструктажи Анатолий свалил на плечи "старших" смен, которым это даже нравилось, и они с удовольствием гоняли "пехоту" в хвост и в гриву, отвлекая инструктора лишь на зачёты.

Благодаря этой дружбе, даже после увольнениям из банка, полтора-два десятка часов занятий в месяц обходились Георгию очень недорого — то в бутылку-другую хорошего импортного пойла, то в пару пачек отличного трубочного табака, или несколько дорогих сигар.

К табачным деликатесам и трубке Толик пристрастился после удаления своего лёгкого, поскольку затягиваться дымом при использовании именно этой фигни, как известно, не требуется, и медицина к такому курению относится более-менее лояльно, хотя полностью и не одобряет. Жора же не курил вообще, к тому же что-то периодически доставалось ему вообще халявно — в виде презентов, и приобретать эти дары в магазине иной раз просто не было необходимости. Когда всё же что-то покупать приходилось, то это было вполне Георгию по средствам, ну а советы Анатолия на тренировках подчас были воистину вообще бесценны.

Дело в том, что рукопашный бой "по Кузнецову" представлял собой весьма пёструю, но чрезвычайно эффективную смесь из арсеналов чуть ли не всех земных видов боевых искусств, включая всякую экзотику типа израильской "крав-мага", французского "савата", славяно-горицкой борьбы и даже бразильской "капоэйры".

Георгий иной раз просто диву давался, сколько хитрых телодвижений придумали люди, чтоб обездвижить, искалечить или даже убить своего оппонента.

— Жора, не рви задницу, и не стремись объять необъятное — поучал его Анатолий — тебе не на Олимпийских играх выступать и не на чемпионате мира по боевым искусствам. Выбери себе пару-тройку "коронок" и четыре-пять "полукоронок". Отшлифуй первые и более-менее закрепи вторые — тебе до изжоги хватит в скоротечных уличных или аналогичных им стычках. Ну а времени изучить твои слабые места у противников не будет. Как говорится — лучше повторить три приема тысячу раз, чем тысячу приемов по три раза.

И Жора так и действовал — выбрав из богатого кузнецовского арсенала наиболее подходящие ему несколько приёмов, как защиты, так и нападения, шлифовал их на тренировках, добиваясь максимального автоматизма.

Итак, у Жоры впереди маячили "длинные" выходные, поскольку аж двое суток дежурства подряд были отработаны честно, а "охраняемое лицо" с ближним кругом охраны, в коий, Ларионцев, слава богу, не входил, отбывали с семейством за кордон на неделю минимум, а может — и более. Посему начальник смены легко отпустил его на отдых на ближайшую неделю точно, а так вообще-то — до звонка на казённый пейджер. Собственно, на этих условиях Жора и согласился отработать двое суток подряд, подменяя то ли заболевшего, то ли отпросившегося сменщика.

Впрочем, "казённый" пейджер он отключил немедленно, как только, сдав смену, уселся в салоне служебного микроавтобуса, который челноком подвозил отработавший своё персонал от места работы — загородного дома на Рублёвском шоссе — до метро "Молодёжная" и обратно. Обесточил он окаянный приборчик еще и потому, что в славном городе Ржеве, куда собирался отбыть Жора вскоре после посещения спортзала, пейджер не работал, да и вообще — ну его, заразу.

Этот самый пейджер Ларионцев тихо ненавидел, его попискивание и вибрация всегда означали что-то экстренное и неприятное, связанное с нелюбимой работой. А не любил Жора даже не столько работу, сколько охраняемый "объект", или точнее — "охраняемое лицо". Этим лицом являлся не отягощённый интеллектом и воспитанием то ли еврейский армянин, то ли армянский еврей Рафик Даватян. Непонятно как (а вернее наоборот — всем понятно) как только наступили мутные времена, быстро сколотившего довольно солидное состояние.

Капризный и хамоватый, маниакально трусливый, он не блистал особым умом или какими другими деловыми качествами, но хитрозадый был неимоверно.

В том, что свои деньги Рафик нахапал путями неправедными, ни у самого Ларионцева, ни у прочих Жориных коллег сомнений не было ни малейших. Да и лютый страх, практически паранойя, терзающий прохиндея Рафика все последнее время, служил этому лучшим доказательством. Череда громких заказных убийств бизнесменов, банкиров, криминальных авторитетов и даже пары депутатов, потрясших за последнее время столицу, скорее всего и послужила главной причиной для столь стремительного отъезда Даватяна за границу. Причём — место назначения не афишировалось.

А вот в Ржев влекла Георгия суровая необходимость выполнить, наконец, обещание, данное родной тётке Елене Станиславовне ещё в конце лета — поправить ей забор, крышу, и починить ещё что-то по дому. В общем, у тётки уже накопился целый список всякого рода заданий персонально для Жоры. Два года назад схоронила она своего супруга, полковника в отставке, довольно неплохого человека, что называется — "по жизни" — и дом остался без хозяйской мужской руки. У Георгия был с дядькой, как ныне говорится — "полный консенсус", и они любили при случае посидеть за чаркой, обсуждая извечные российские проблемы, хотя и бывало это реже, чем хотелось бы. Однако сердце кадрового вояки не выдержало вихря перемен, стремительного развала всего, во что он верил, чем привык гордиться, и он умер внезапно и тихо — во сне.

Вот с той поры, схоронив любимого мужа, тётка постоянно старалась всеми правдами и неправдами затащить в гости не менее нежно любимого племянника. Со своими детьми у них в своё время не сложилось, и, когда болезнь забрала ее старшую сестру, Жорину матушку, все свои нерастраченные материнские чувства тётка обратила на племянника. Жора же, впрочем, в свою очередь тётку тоже любил, называл её "мама Лена", и приезжал в Ржев при первой возможности. Он это делал особенно охотно ещё при жизни её супруга, Алексея Николаевича, или просто дяди Лёши. Ибо именно тогда, благодаря дядькиным знакомствам, у Георгия появлялась возможность выбраться на охоту в окрестные леса в надлежащий сезон.

Так что ожидали Жору несколько деньков безмятежного отдыха с вкуснейшей едой до отвала, несложной работой по хозяйству, и, вполне возможно — получится сходить на охоту с кем-нибудь из дядькиных друзей-охотников погонять зайцев.

До электрички на Шаховскую ещё было где-то часа три, он любил ездить при возможности на четырёхчасовой — народу ещё немного, можно спокойно сидеть в уголочке и читать, убивая время.

Жоре тем временем захотелось перекусить, и он направился в сторону подвальчика-чебуречной рядом с метро, где вкусно и недорого можно было заморить червячка аккурат до тёткиных разносолов. Перекусив, он зашёл в универмаг, где купил несколько безделушек в подарок тётке, зная, как она любит всякие, как она говорит — "гостинцы". Зашёл он и в булочную и набрал всяких разных кондитерских изделий к чаю. На прилавке первого попавшегося лотка с книгами Жора выбрал себе пару покетбуков, где на одной обложке дядька с мужественным лицом палил из автоматов с двух рук, на другой — целился куда-то из снайперской винтовки. Названия вполне соответствовали содержимому, но Жора был не в претензии, литературу такого сорта он называл "антимозг", и использовал только для истребления свободного времени, когда в этом возникала необходимость. После прочтения, эти книжки им без сожаления выбрасывались или оставлялись в дежурке и на лавочках-скамейках. В этом смысле они своей одноразовостью немного напоминали Жоре туалетную бумагу, да и могли, в случае необходимости, её заменить.

Купленное Георгий сложил в полиэтиленовый пакет с изображением несущейся шикарной машины и порадовался, что барахла немного, и не надо тащить с собой, к примеру — ещё и одежду, которой и так имелось у тётки в изобилии.

Оставшегося времени вполне хватило заскочить домой, принять душ и сменить служебный костюм на любимые охотничьи доспехи — удобный и довольно дорогой немецкий камуфляж из спецткани, и высокие ботинки-берцы.

Эти ботинки, надо отметить, были куплены по случаю на одной подмосковной барахолке, и являлись предметом Жориной гордости.

Дело в том, что он любил время от времени посещать разные блошиные рынки и толкучки, где нередко находил какую-нибудь привлекательную для себя вещицу — старый медный компас, перочинный нож из хорошей стали, выпущенный лет двадцать-тридцать назад или армейский кожаный ремень из ленд-лизовских поставок. Да уж, вещи "с историей" Жору всегда чем-то привлекали, и фраза из блоковских стихов про "пылинку на ноже карманном", звучала для него как девиз.

Так, нынешней весной, неспешно бродя по измайловской толкучке вдоль рядов с различным барахлом, Георгий и наткнулся на эти ботинки. Высокие, из толстой, но очень мягкой светло-коричневой кожи и на жёлтой толстой полупрозрачной рубчатой подошве, они сразу приковали его взгляд. Хоть ботинки оказались чуть великоваты, да и стоили недёшево, но Жора купил их не торгуясь. Подошва из натурального каучука, практически неношеные, а главное — английский штамп внутри "только для бразильской армии" не оставили места для сомнений в качестве изделия, и в наверняка интересной истории появления этой пары в России. Отличные ботинки, пошитые в Англии для бразильской армии, просто не могли попасть в Москву 1995 года без приключений, жаль только, что рассказать их было некому.

В общем, надев всё более-менее подходящее для деревни и возможной охоты, Георгий отправился в путь. Тут имелся ещё один нюанс — добраться до Ржева напрямую только на электричке было невозможно. По какой-то прихоти железнодорожников контактная сеть имелась лишь до Шаховской, а далее — кто во что горазд — либо автобус, либо "бомбила" — частник, и, для любителей экзотики — автостоп. Можно, конечно, взять билет на поезд "Москва — Рига" или подобный, да и ехать без пересадок прямо до Ржева, но это тащиться на Рижский вокзал, а там ещё есть ли билет или нет. Да и вообще, Жора считал вариант с поездом более хлопотным, равно как и автобусом с автовокзала из Москвы напрямую. Ему почему-то больше нравилось на электричке до Шаховской. Там всегда можно договориться с местным "бомбилой", и доехать прямо до тёткиного дома с комфортом на машине за вполне реальную сумму. Так или иначе, но через двадцать минут Жора садился на платформе "Тушинская" в вагон электрички.

Несмотря на ранний час, сидячие места были почти все заняты, но он знал, что это где-то до Истры, а после вагон заметно освободится, а уж до Шаховской поезд доберётся почти пустым. Местечко у окна, тем не менее, нашлось, и Жора уселся поудобнее, достав из сумки наугад одну из книжек, приготовившись убивать время за чтением боевика. Но книжка отчего-то не читалась, сюжет ускользал, и мысли постоянно отвлекались на что-то другое.

Вздохнув, он убрал томик обратно в сумку, и стал смотреть в грязноватое вагонное окно на мелькающие околомосковские ландшафты — серые унылые дома, заборы, заборы, полуразрушенные строения. Город, с его проблемами и вечной суматохой постепенно, минута за минутой, оставался где-то позади, в прошлом. Ритмично стучали колёса на стыках, электричка ненадолго останавливалась на остановках, шипели двери, выпуская и впуская народ. Георгий всё смотрел и смотрел в окошко и, как только сумерки потихоньку стали накрывать заоконные пейзажи, он сам не заметил, как задремал.

Ба-бах! — с грохотом разъехались дальние от Жоры вагонные двери, впуская очередных пассажиров из тамбура внутрь вагона. Это была громогласная шумная мужская компания, видимо в крепком подпитии.

Георгий вынырнул из дрёмы сразу, будто и не спал. К входящим он сидел спиной, но моментально насторожился — слишком развязно-громко и агрессивно они себя вели. Да и интуиция, вкупе с развитым чувством опасности, его никогда не подводили. К тому же налицо имелись все признаки наступления фазы "...чё ты мне сказал?", когда определённую категорию людей прямо-таки тянет на различные приключения.

Оборачиваться он не стал, но, правда, без особого успеха, попытался разглядеть что нибудь у себя за спиной в отражении тёмного вагонного окна. Женщина, сидевшая лицом к Жоре, торопливо встала, схватила две свои битком набитые сумки и спешно вышла в тамбур, видимо не желая испытывать судьбу. Жора заметил, как она встревожено-опасливо обернулась, прежде чем открыть межвагонную дверь и перейти в соседний вагон. По диагонали от Георгия, через проход, сидел у окна пожилой, лет семидесяти с гаком мужчина с белоснежными кустистыми бровями и аккуратной бородкой. В комплекте к бородке прилагались седые пышные усы и чуднАя чёрная беретка с пимпочкой напяленная на белоснежную шевелюру. Он был одет в видавшую виды геологическую куртку-брезентуху с капюшоном, "хемингуэевский", с воротником под горло, свитер грубой вязки, и в потёртые джинсы. У ног мужчины стоял внушительных размеров рюкзак, даже не рюкзак, а вещмешок с завязанной горловиной. Словом, деду не хватало только надписи на груди — "еду на дачу". Старик внимательно всмотрелся в не спеша приближающуюся гопкомпанию, затем торопливо развязал свой вещмешок, извлёк оттуда армейскую фляжку в потёртом брезентовом чехле и стал принимать какие-то таблетки, запивая их водой из неё.

— Сердечник наверно — сочувственно подумал Георгий, и подобрал под себя ноги, готовясь резко вскочить в случае необходимости, одновременно убрав с колен свою полиэтиленовую сумку, Он не испытывал ровно никакого волнения от возможной приближающейся опасности, а немногочисленные пассажиры тем временем быстренько покидали вагон, не желая рисковать.

Тут надо отметить одну интересную особенность Жориного организма — по каким-то причинам природа то ли обделила, то ли наградила его полным отсутствием обычной человеческой реакции на стресс. Так, когда у нормального человека при появлении опасности резко увеличивается частота дыхания, пульс и кровяное давление — и всё это благодаря адреналину, который впрыскивают надпочечники, — у Жоры не происходит ровно никаких изменений. Пушкинская фраза: "Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю..." не имела с организмом Георгия ничего общего. Даже в самых сложных и тяжёлых ситуациях в Афгане он никогда не терял головы. От волнения, возбуждения или страха у него никогда не тряслись руки и не сбивалось дыхание. Это качество не раз выручало его с товарищами из самых пиковых положений. Абсолютно хладнокровно и спокойно он оценивал ситуацию, и, без лишних эмоций, не спеша, выбирал самое верное решение.

Также, спокойно и академично, он освоил перед армией в аэроклубе спортивный Як, исповедуя старую лётную истину, что "...в авиации надо делать всё быстро, медленными движениями, и без перерывов между ними".

Благодаря этой своей особенности он очень неплохо стрелял, особенно на дальние дистанции, и, по этой же причине с треском вылетел из секции бокса, в которую решил записаться в девятом классе.

Напутствие тренера было кратким: "Иди домой, физические кондиции шикарные, а вот хорошей спортивной злости у тебя, парень, нет ни капли. А без неё нет настоящей воли к победе, будешь вечно вторым", и Жора подался в аэроклуб, о чём, впоследствии, совершенно не жалел.

Тем временем, вошедшая компания не пожелала сесть на свободные места и, отпуская матерные комментарии, миновала Жорину скамейку. Он не спеша, спокойно их разглядел — пятёрка крепких ребят от 20 до 25 лет, стрижки ёжиком, обычная униформа шпаны — спортивные костюмы типа "Адидас", короткие куртки, кроссовки. Эта компания как-то сразу заполнила весь проход в середине вагона.

К немалому Жориному удивлению они безразлично скользнули по нему взглядами, и почему-то сразу привязались к старику в беретке, почти закрыв его от Жоры своими спинами.

— Глянь, Лёха, что за панама у деда! — начал один, выглядевший постарше остальных, видимо вожак этой шайки, поставив правую ногу на край вагонной скамейки.

— И "сидор" у него под стать кепке — подхватил другой, а третий дурашливо запел — ...а что у вас, ребята, в рюкзаках? — и присел напротив, по-хозяйски схватив мешок за лямки и пытаясь поднять его с пола.

— Не лапай — неожиданно низким густым баритоном сказал мужчина, не давая парню поднять рюкзак, придержав его рукой.

— Ты чё, пингвин старый, рамсы попутал? — ощерился на него тот, от неожиданности, а может и от испуга отпустив лямки.

— М-да, вечер явно перестаёт быть томным — подумал Жора — пять человек, ерунда, хотя, вроде как и не очень-то они и пьяные, больше дури. Но и молчать в тряпочку "не наш метод" — решил Ларионцев и довольно громко сказал:

— Ну, что орлы, приключений ищем или ночлега в камере?

Вся компания дружно обернулась на Жору, с интересом изучая новое действующее лицо.

— Однако, братва, у нас тут герой нашёлся, защитник слабых и обездоленных, мать его... — высказался один, вроде как самый старший по возрасту, не выдвигаясь, впрочем, на передний план. А Жоре-то именно это было очень желательно, поскольку по своему опыту он знал, что первым вырубать нужно именно лидера.

— Мою мать не трогай, она со своей работой справилась, а вот твоей хорошо было бы потерпеть — вдруг пузо рассосется, тогда и не появился бы на белый свет такой урод и недоумок! — Георгий намеренно обострял ситуацию, персонально оскорбляя вожака, вынуждая выйти из-за спин подельников и войти в зону поражения.

Жора практически сразу понял, что "съехать на базаре" не получится и драки не миновать, но поезд исправно стучал колёсами, и скоро должна быть какая-никакая станция, а, стало быть — и возможная помощь милиции, хотя на неё Ларионцев не особенно рассчитывал.

— О как...— повторил вожак, не двинувшись с места — Снегирь, объясни этому клоуну, что он забыл загримироваться, выходя на арену, исправь-ка упущение!

Парень, присевший напротив старика, оставил того в покое, встал, ухмыльнулся и двинулся к Жоре, приговаривая — Эт мы щас, эт можно, с нашим удовольствием...

Договорить он не успел. Жора, не вставая, подождал, когда оппонент подойдёт к нему поближе, и нанёс сильнейший удар ему под колено, выбросив правую ногу из-под себя с разворотом, и вложив в этот удар всю мощь, какую мог.

Вообще-то подобным ударом Жора ломал довольно толстые доски, но сейчас последствия его не заботили — численное преимущество шпаны не оставляло места для гуманности.

Быстро вскочив, он встал в проходе между лавками, контролируя и соседние лавочные ряды, чтобы не дать противникам возможности зайти сбоку.

В это время, перешагнув тело воющего от боли в почти наверняка сломанной ноге подельника, на Жору стал надвигаться здоровый детина, видимо играющий роль "кувалды" в этой шайке.

Приближаясь к Жоре, он принял, как ему самому казалось, боевую стойку — вроде боксёрской, но более бестолковую. Жора практически сразу определил уровень бойца — в лучшем случае "дворовый КМС", а то и до этого не дотянул.

Попрыгав на месте, ну, только чтобы поддержать мизансцену, Георгий молниеносно имитировал атаку в голову оппонента, а когда тот пытался довольно неуклюже её парировать и высоковато поднял руки — безжалостным сильнейшим ударом кулака слева в печень уложил того на заплёванный пол электрички. Скрючившись и пытаясь вдохнуть воздух, почти парализованный болевым шоком, он лишь подтвердил старую истину, что "большой шкаф громче падает".

Ситуация "минус 2" заставила главаря отвлечься от беззащитного старика и направить двух уцелевших бойцов на нейтрализацию нежданно активного противника.

А вот поведение этой парочки, то, как плавно они двигались, как одновременно вскочили ногами на лавочки, оказавшись сразу выше, слева и справа от прохода, заставило Жору максимально собраться. Он сразу почуял в них опытных и опасных бойцов, и начал медленное отступление спиной вперёд.

Впрочем, нападать на него они не торопились, держа дистанцию и продолжая неспешное движение по деревянным сиденьям лавочек электрички, благо, что вагон опустел. Они аккуратно перешагивали через спинки, угрожая нападением слева или справа, и как бы вытесняя Жору из вагона.

Тут поезд стал притормаживать, сбавляя ход, видимо приближалась станция, и Георгий увидел, как за спиной главаря неожиданно встал старик. Рот у него открылся, словно тот набирал воздух, чтобы что-то сказать, или позвать на помощь. Одновременно Жора почувствовал какое-то движение сзади, не оборачиваясь, начал уклоняться, уходя в сторону... Но тут в его голове будто взорвалась бомба, боли не было, просто кто-то словно повернул некий выключатель, и Жорины мозги обесточились.

Глава 2

Сознание возвращалось медленно, словно Жора всплывал с огромной глубины некого омута, наполненного вместо воды мешаниной из образов и обрывков звуков. И всё это шумное, пёстрое месиво было вязким, словно сироп, всплыть никак не получалось, но он рвался наверх с упрямством носорога. Вдруг, одномоментно, всё исчезло, и Жора открыл глаза.

Он лежал на спине, на чёрном кожаном диване, до подбородка укрытый одеялом в белоснежном пододеяльнике, ногами к открытой двери в комнату. За дверью виднелась часть коридора и такая же дверь, тоже распахнутая настежь. Там было видно окно, отдёрнутые занавески с весёленьким рисунком, стенка шкафа, из-за неё выглядывал угол кровати. В то окно ярко светило солнышко, толи закатное, толи рассветное.

— Однако... Где это я так вчера набрался? Ни фига не помню... Явно деревенский дом или дача, все отделано вагоночкой, печным дымком маленько тянет... Чёрт, башка-то как трещит...

Жора оторвал взгляд от обшитого вагонкой потолка и стал с любопытством рассматривать доступный взору интерьер комнаты. Диван, на котором он лежал, стоял вдоль стены, над ним нависали книжные полки, почти касаясь его высокой кожаной спинки. Слева и справа от раскрытой входной двери стояли массивные книжные шкафы. Через их стеклянные двери было видно, что они битком набиты книгами. Надписей на корешках прочесть не получалось — далековато, но по их внешнему виду было понятно, что это, скорее всего, научная литература

Стена напротив Жориного ложа также была завешена почти до потолка книжными полками, заполненными такими же разномастными книгами. Под полками на полу стоял невысокий, но массивный сейф, раскрашенный под дерево. На сейфе разместился небольшой аквариум, в котором мельтешила разноцветная рыбная мелочь, подсвеченная лампой. Далее у стены стоял шикарный стул тёмного резного дерева, виднелся край кресла и часть письменного стола. Но это Жора видел уже краем глаза. Для того, чтобы рассмотреть весь интерьер комнаты, надо было уже поворачивать голову, а вот это движение ему отчего-то не давалось. Преодолев слабость, Жора достал из-под одеяла руку и коснулся рукой головы.

Оп-па... На голове явно имелась повязка, причем — солидная такая, типа "чепец", знакомая Жоре по Афгану. Сам он такое "украшение" ни разу не носил, бог миловал, но видел, как его накладывают при ранениях в голову.

— Где же я словил ЧМТ? Да ещё и такую, что память отшибло... Так, спокойно, а что я вообще помню? Сменился... зал, тренировка... Блин! Я же на охоту собирался! Видно что-то на охоте случилось, вот и дом незнакомый, но явно деревенский...

Жора добросовестно попытался шаг за шагом восстановить прошедшие события, но дальше сборов к тётке память не включалась. Самое время было воззвать к хозяевам дома и попробовать у них получить ответ на вопрос — А что, собственно, произошло-то?

К тому же Жорин мочевой пузырь был не просто полный-преполный, а весьма недвусмысленно угрожал лопнуть.

Жора открыл было рот, чтобы подать голос, но вид, открывшийся напротив, заставил его буквально поперхнуться. В комнате через коридор, ещё секунду назад казавшейся безлюдной, спиной к Жоре стояла девушка. Она смотрела в окно, подняв руки к голове и закалывая пышные волосы. Дверной проём, словно рама картины, обрамлял её фигуру. Солнце, светившее контражуром в окно, насквозь просвечивало тонкую ночную рубашку девушки. Её высоко поднятые руки вздёрнули и без того короткую ночнушку на предельно рискованную высоту, а бессовестное солнце позволяло свободно рассмотреть, что под рубашкой у девушки из одежды ничего, кроме замечательной ладной фигурки, собственно, и нет.

Словно почувствовав Жорин взгляд, девушка обернулась, и, ойкнув, одним движением захлопнула дверь. Жора же, в свою очередь в полной мере осознал, что, несмотря на черепно-мозговую травму и связанную с ней частичную потерю памяти, некоторые органы в основном работают весьма замечательно, угрожая поднять одеяло к потолку, и что на нём из одежды только повязка на голове.

— Ох, ёлы-палы... Ну и как я тут совершенно голый оказался, да ещё с такой соседкой напротив...?

Из-за закрытой двери послышался голос девушки:

— Дед, а дед! Он проснулся!

— Иду-иду... — отозвался низкий мужской голос, послышались торопливые шаги и в комнату вошёл мужчина в цветастой байковой рубашке с закатанными рукавами, из-под которой виднелась тельняшка, легких тренировочных брюках и домашних тапочках на босу ногу.

Лет ему, по всей видимости, было достаточно много, но, сколько наверняка — сказать сразу было затруднительно. Установить точно препятствовала короткая, ёжиком, стрижка и щётка трехдневной щетины на лице. Но, поскольку и ёжик, и щетина были белоснежно-седые, без единого тёмного волоска, Жора остановился на приблизительной цифре в 65-70 лет.

— Ну, привет, спаситель — сказал он, и, уловив Жорино движение привстать, торопливо добавил — Лежи, лежи, тебе пока нельзя лишний раз двигаться, еще с денек придется полежать на положении "ни гугу".

— Э-э-э — голос Жоры немного дрожал — Прежде, чем продолжить нашу беседу, должен все же попросить помочь мне встать, излишки жидкости в организме убедительно требуют, знаете ли...

— Ну да — звонко хлопнул себя по лбу дед, — Не мудрено, третий день спишь, хоть метаболизм мы тебе и притормозили, но все же... Сей момент решим, вставать вовсе не обязательно... Натаха, "нянька, утку давай!" — рявкнул он, процитировав он Жванецкого.

— Несу... — отозвался девичий голос, дверь напротив хлопнула, мелькнул белый халат, и через несколько секунд в комнату вошла давешняя девушка, теперь уже облачённая в медицинскую униформу — белоснежные халат и косынку, в руках она держала белую эмалированную "утку".

— Э-э-э — снова проблеял Жора, вцепившись руками в одеяло.

— Сейчас, сейчас — понял Жорины проблемы дед. Он отобрал у девушки "утку" и сказал:

— Ты пока иди, мы тут сами справимся, чуть позже я тебя кликну, проведем тут консилиум, но вначале мы с Георгием немного поговорим.

— Дед, ты не горячись, ещё будет время поговорить, ему оклематься сначала надо — нахмурилась девушка.

— Да не переживай, я маленько... Да и смотри — неплохо ведь выглядит.

— Вообще-то да, неплохо, но всё равно — не злодействуй... — и девушка вышла, оставив дверь открытой.

Дед хмыкнул, подмигнул Жоре и плотно закрыл дверь. Потом он помог Жоре осторожно повернуться на бок, подставил "утку", придерживая её до завершения процесса, после аккуратно поставил наполненный чуть не до краев сосуд на пол.

-Натаха, груз! — снова рявкнул он. Девушка появилась в комнате буквально через секунду, явно стояла за дверью, осторожно взяла "утку" и вышла, снова оставив дверь открытой.

— Да ладно, пусть слушает, зато потом пересказывать не надо будет — проворчал дед, неожиданно легко взял массивный стул у стены, поставил его спинкой к Жоре, и уселся на него словно на коня, поместив ноги по бокам стула.

— Ну-с, теперь давай немножко побеседуем. Ничего, что я на 'ты'? Во-первых, представлюсь — меня зовут Олег Васильевич, фамилия — Пасечник. Кто такой и чем занимаюсь? Я профессор, научный работник, так сказать. Подробнее об этом позже, с тобой я уже заочно знаком. Кое-какую информацию подчерпнул, извини, из твоих документов. Так как ты себя чувствуешь, что болит?

— Да сносно вроде как себя чувствую — Жора прислушался к организму — Вот когда на бок ложился в башке некий такой дискомфорт плесканулся, боль — не боль, но неприятно, ну и слабость офигенная...

— Немудрено, такая, дружок, у тебя там гематомка внутренняя была — мечта...— старик закатил глаза, словно обзавестись такой гематомой мечтал всю жизнь — А слабость, это ещё и из-за препаратов, пройдёт быстро, день-два...

— Что значит "была гематомка", мне что, трепанацию тут делали? — армия научила Жору неплохо разбираться в медицине, и он прекрасно понимал, что иначе как трепанацией внутричерепную гематому за такой срок не убрать. Опасность такой фигни внутри головы Жора тоже очень хорошо представлял — Может, меня лучше в больницу как нибудь переместить, там рентген хоть есть, да и врачи...

— Молодец, разбираешься... Но вот в больницу, по ряду причин, по каким — опять-таки позже — тебе пока не стоит рваться. Поверь мне — здесь ты получаешь всё необходимое для выздоровления, намного больше и лучше, чем в больнице. Да и рентген здесь есть, тебе его, кстати, делали, нейрохирург твои снимки уже смотрел. Завтра-послезавтра сделаем ещё, на всякий случай, а трепанация, при современных, так сказать, методах лечения вовсе и не требуется.

— Ну ладно, не требуется — так не требуется — Жора отчего-то сразу поверил старику, — А где я нахожусь и что произошло, Олег... э-э-э...

— Васильевич — напомнил старик — ты что, вообще ничего не помнишь?

— Только то, что на охоту к тётке поехал, помню... Блин! Три дня?! — Жора едва не вскочил.

— Тихо, тихо, лежи... Не волнуйся, у твоей тётки я уже был. Сказал, что на работе тебя задержали, через недельку приедешь. Елена Станиславовна — милейшая, кстати, женщина — едва не до смерти меня чаем запоила, часа два хлебал. Пирогов тебе передала, извини, сегодня утром последние доели, уж больно вкусны. Но пирог, он свежий хорош, а ты, по нашим прогнозам, должен был ещё, как минимум, ночку поспать. Ну да ничего, тётка ещё напечёт — Олег Васильевич явно веселился.

— А как вы...— начал Жора

— Нашёл твою дражайшую тётушку? — закончил за него Пасечник — Очень просто. Конверт с её письмом был в кармане твоей куртки, на конверте обратный адрес. Отсюда, вообще-то, до её дома минут 20-25 на машине. Догадаться — куда ты ехал со своей сумкой, сложить дважды два, было, сам понимаешь, совсем несложно. Сумку, кстати, я ей передал. Однако, то, что ничего не помнишь — это не очень хорошо... — тут он помрачнел.

— О, попробуем один способ...— с этими словами он вскочил и исчез из комнаты.

Через несколько минут в комнату вошёл старик в потёртой брезентовой куртке с капюшоном и геологической эмблемой на рукаве. Под курткой виднелся свитер с высоким воротом. На белоснежной шевелюре красовался берет, лицо украшала не менее белоснежная санта-клаусовская бородка. В руке старик держал за лямки зелёный брезентовый мешок-рюкзак. То, что это был Олег Васильевич, можно было определить только по спортивным брюкам и тапочкам на босу ногу.

Жора открыл было рот, чтобы спросить — что за маскарад, но тут же его закрыл. Он всё вспомнил...

— Электричка... — сказал он, — шпана... Вот значит, кто меня, а я думал — на охоте что-то приключилось...

— Уф, ну, слава богу, — сказал Пасечник. Он снял парик и берет, аккуратно отлепил бороду. Замотал всё это в предварительно снятые куртку и свитер, снова позвал — Наталья! Прибери амуницию!

Затем Олег Васильевич отдал свёрток и мешок безмолвно возникшей девушке. Она взяла всё в охапку и столь же безмолвно исчезла, а Пасечник снова оседлал стул.

— Это, брат, не шпана... Кто это и что — об этом тоже попозже. Подробности зависят от хода нашего дальнейшего разговора. Вот ты мне лучше скажи — зачем ты живёшь на этом свете? В чём, так сказать, ты видишь смысл своей жизни? Что хочешь от неё получить и к чему стремишься? Подумай, прежде чем отвечать, не удивляйся этим странным вопросам — они не совсем уместны только на первый взгляд. Можно было, конечно, построить беседу иначе, но, поверь мне — я просто экономлю своё и твоё время, у нас его не так уж и много, по большому счёту...

Сказать, что Георгий был ошарашен — не сказать ничего.

— Ни фига себе — подумал он — в чём смысл жизни... У деда с головой всё в порядке? Он меня дальше что — попросит в двух словах напомнить содержание "Войны и мира"?

Однако Олег Васильевич внимательно, молча смотрел на Жору поверх спинки стула, терпеливо ожидая ответа.

— Даже не знаю — чего я хочу в глобальном смысле моей жизни, Олег Васильевич. Я решил так — если не можешь заниматься тем, чем хочешь, занимайся тем, чем можешь. Пока я занимаюсь тем, чем не стал бы заниматься — будь у меня выбор. Но там неплохо платят, квартиру вот для начала хочу купить, а дальше посмотрим. Пока — просто живу.

— Отлично — кивнул головой Олег Васильевич — То, что надо. Я сразу понял, что ты собой представляешь, рад, что не ошибся. Я хочу тебе кое-что предложить. А именно — работу. Думаю, что она будет гораздо интереснее того, чем ты занимаешься ныне, и уж точно гораздо лучше оплачиваться.

— Э-э-э — озадаченно начал Жора...

— Стоп! — Пасечник остановил Жорин монолог, подняв руку — пока начинаем лечиться. Уверяю тебя, это займёт совсем немного времени. Вернёмся к деталям чуть позже, а пока...

— Я здесь! — Наталья, улыбаясь, уже стояла за спиной деда.

— Тьфу ты, муха, испугала... Вот, Георгий, познакомься — моя внучатая племяшка и первая помощница — Наталья, свет-Кузьминишна... Дипломированный медик и кулинар-самоучка. И то — и то получается очень даже неплохо. Ну, вообще-то достоинств у неё на самом деле гораздо больше, ну да потом узнаешь.

— Дед! — протестующе пискнула девушка.

— А? Что? Тьфу ты, дурак старый, глупость двусмысленную плюхнул... Нет, имел-то я ввиду, что и стреляешь ты, Наташка, неплохо, и плаваешь — спортсменка, словом. Даже с парашютом прыгала... Вот у тебя, Георгий, сколько прыжков? — Олег Васильевич явно старался заговорить, так сказать — заболтать неловкость.

— 39 — автоматически ответил Жора, и тут же изумлённо продолжил — а это-то откуда знаете, что прыгал?

— Я, брат, много чего про тебя успел узнать — три дня это, на самом деле, немало. Предложение, что я тебе сделал, не могу себе позволить делать абы кому, не наведя предварительно справки. Ну, потом об этом, потом... Пока лечись. Давай, Наталья, действуй.

Он встал, поставил стул на место и ушёл, помахав на прощание Жоре рукой, а Наталья выкатила откуда-то из-за изголовья дивана сервировочный столик на колёсиках. Столик был заставлен упаковками с лекарствами, разовыми шприцами и прочей медицинской атрибутикой. Оттуда же девушка придвинула стойку-треногу для капельницы, проворно снарядила всем необходимым для процедуры, но начинать её пока не стала. Далее Жора послушно выпил какие-то разноцветные шарики, запив их водой, налитой в строго определённом количестве в специальный стаканчик-дозатор. Вода наливалась из какого-то сосуда из нержавейки, более похожего на контейнер. Жора даже подумал, что наливается некий медпрепарат, но и на вид и на вкус это была обычная вода. Потом Жоре всадили в трицепс несколько инъекций, правда, почти не ощутимо — рука у Натальи была лёгкая. Не менее искусно она нашла у Жоры вену и установила капельницу.

— А... — начал было Жора...

— Тс-с-с — закрыла ему рот ладошка — все разговоры потом, сначала лечимся...

Жора послушно закрыл рот, и почти сразу отрубился.

Глава 3

Жора шёл едва заметной тропке. Слева и справа стояли то ли вековые сосны, то ли высоченные кедры, густой подлесок не давал возможности сойти с тропы. Камуфляж, разгрузка, на голове платок-бандана, автомат на шее поперёк груди, на него положены согнутые в локтях руки. Таким манером идти для шеи лишняя нагрузка — ремень автоматный немного давит, но зато руки отдыхают. На ногах синие кроссовки "Адидас", сделанные в СССР — кондовые, жаркие, из толстой кожи, немилосердно окрашивают и носки, и ступни в индигово-синий цвет. Однако, пока пластиковая подошва не оторвётся от верха, сносу им не будет. А подошва отрывается не скоро.

В одну секунду лес превратился в серо-коричневые, выжженные солнцем афганские горы с редкой зеленью, только тропинка осталась та же. Еле видная среди каменных осыпей, она петляла между валунов, временами пропадая на каменных плитах, и возникая вновь, проявляясь на песке и щебне. Тропинка вела и вела наверх, к вершине небольшой горы, и Жора уже знал, что будет дальше, но, отчего-то совершенно этому не удивлялся.

Не останавливаясь, осторожно ступая по каменному крошеву, стараясь, чтобы не сыпались из-под ног с предательским шумом мелкие камешки, он снял с шеи автомат и перевёл предохранитель на стрельбу очередью. О, чёрт — щелчок предохранителя звучит предательски громко, словно выстрел.

Вот тропинка ныряет в небольшое ущелье, скалы поднимаются по бокам в два человеческих роста, и резко поворачивает направо — тут должна быть проволочка растяжки — а вот и она. Жора осторожно перешагивает через растяжку. Снимать её некогда, он осторожно достает из кармана разгрузки и вешает на проволочку сложенный газетный лоскут, затем еле слышно дважды щёлкает ногтём по микрофончику гарнитуры трофейной рации — тревога... Слышит в наушнике ответный щелчок — сигнал принят. Те, кто идут вслед за ним, в нескольких десятках метров позади, на растяжку уже не попадут.

Ещё несколько осторожных шагов, и Жора видит, то, что видел в своих снах много раз — небольшая площадка в ложбинке на вершине горы, миниатюрный очаг из камней, на нём закопченный чайник, рядом какие-то сумки. Чуть поодаль, на краю обрыва, стоит крупнокалиберный пулемёт на станке, накрытый мешковиной. Тряпка свисает с него почти до земли, виден только ствол, задранный в небо, с набалдашником на конце, и часть снаряжённой ленты, с торчащими из неё крупными жёлтыми патронами. Ещё чуть подальше, в скале чернел щелеобразный проход в небольшую пещеру, перед ним, на ковриках для намаза стояли на коленях два "духа" и молились, припав лбами к земле. Один поднял голову, на его бородатом лице отобразилось изумление. Он, не вставая с колен, потянулся к потертому "калашникову", который стоял, прислонённый к ближайшему валуну. Гремит раскатистой очередью Жорин автомат, стреляет он от бедра, но дистанция пистолетная, метров двадцать, промахнуться невозможно. Жора отчётливо видит облачка пыли, которые выбивают его пули из пакистанской куртки-парки "духа", и тот валится мешком. Но падая, он невольно прикрывает своим телом напарника, и тот, моментально поняв — что к чему, рыбкой ныряет в спасительную темноту пещеры. Жора успел дать вдогон короткую запоздалую очередь, но сразу понял, что, скорее всего — не попал. Он кинулся к входу в пещеру и... проснулся.

Этот сон Жоре снился уже не раз, каждый раз в мелочах немного разный, но в основном происходило одно и то же. Это был один из первых Жориных боёв в Афгане. До этого были, конечно, перестрелки, но вот так — лицом к лицу, этот бой был первый. И первый раз Жора отчетливо видел, как выпущенные им пули попадают во врага.

В тот раз их группу забросили вертолётом на перехват каравана из Пакистана. Местные безопасники-хадовцы откуда-то узнали, что ожидается большой груз. Помимо всякого оружия, скорее всего, там будут и Стингеры, столь ненавидимые советскими лётчиками, а это знатная добыча. Захватившие эти пусковые установки могут смело "крутить дырочки" — без награды не останешься. Основная сводная механизированная группа выдвигалась на перехват через Джелалабад, в направлении главного маршрута каравана, а несколько маневренных подразделений спецназа забросили вертолётами в места менее вероятного прохода "духов". Причина проста — следовало подстраховаться, поэтому и было принято решение отправить немногочисленные группы, усиленные "Шмелями", "Рысями" и гранатометами "Пламя" для занятия высот, контролирующих возможные альтернативные маршруты каравана.

Чтобы не спугнуть 'духов', вертушка выбросила Жорину группу в нескольких километрах от высотки, на которой им следовало оборудовать НП. И вот, следуя по маршруту, они и нарвались на замаскированную пулемётную точку-ловушку для советских вертолётов.

В другое время уничтожить такую цель было бы очень даже неплохо, но сегодня перестрелка могла спугнуть караван, а это на сегодня это была цель номер 1 . Поэтому командир группы лейтенант Суховатый только осуждающе покачал головой, когда добрался с основной частью группы до места перестрелки. Жора лишь развёл руками — Нос к носу столкнулся, тащ лейтенант, даже подумать времени не было!

Лейтенант лишь махнул рукой — мол, и сам всё понимаю, тихо тут никак не сработать...

Жора быстро, вполголоса, будто это имело значение, доложил, что один из "духов" успел укрыться в пещере. Лезть во мрак убежища дураков не было, да и время поджимало. Поэтому вход в пещеру просто загородили пулемётом "духов". Его втиснули в проход прямо на станке, предварительно сняв затвор, и запихнув под железяку станка мину МОНку, установленную на неизвлекаемость. Уже отдалившись от места стычки на довольно большое расстояние, Жора услышал эхо далёкого взрыва, почти наверняка поставившего точку в жизни неизвестного "духа".

Караван, кстати, тогда защучила основная сводная мехгруппа, а на долю Жориной команды достался лишь жалкий остаток банды, уходивший от разгрома. Десяток мулов и верблюдов, навьюченный тюками с боеприпасами (Стингеров там, увы, не было) был истреблён весь, до последней скотинки и погонщика. Ушло лишь два всадника, по которым стреляли все, но душманам в это раз повезло уйти — никто не попал, ни во всадников, ни в лошадей... Жоре тогда было гораздо жальче бессловесных тварей, чем их хозяев. Поэтому, взяв СВД-шку снайпера, раненого шальной пулей в плечо, Жора хладнокровно ловил в сетку прицела фигурки "духов", карабкающихся по склонам ущелья в попытках уйти, нажимал на спуск и видел, как кувыркаются вниз по склону их тела, теряя амуницию. Бой кончился быстро, поскольку деморализованные "духи" толком и не сопротивлялись.

Домой Жорина группа вернулась полностью и без потерь, было лишь трое раненых, и то — легко. Почему-то именно этот первый бой часто снился Жоре, не смотря на то, что позже были куда более впечатляющие моменты, когда Жора и его товарищи буквально по лезвию ножа проходили рядом со смертью.

Но вот ночной морок сна исчез, Жора потихоньку возвращался в настоящее.

Открыв глаза, он увидел уже знакомую комнату, разница была лишь в том, что на шикарном, прежде пустом резном стуле сегодня находилась его одежда — трусы и привычная Жорина зеленая футболка, и ФРГ-шный камуфляж из гортекса цвета "осень". Отсутствовали только куртка и ботинки, зато на полу имелись забавные войлочные тапочки-чуни с отворотами. Их, то ли сделали из старых валенок, то ли они изначально задумывались войлочными.

Окаянный мочевой пузырь опять принуждал предпринять очередные необходимые действия. Жора сел на диване, спустив босые ноги на пол, и, первым делом, ощупал свою многострадальную голову — повязки уже не было, но за левым ухом отчетливо прощупывался то ли шов, то ли шрам. Дверь в комнату на этот раз была закрыта, и Жора поспешил одеться, благо его трусы " боксеры" лежали на стопке одежды сверху.

Ни треноги капельницы, ни столика с прочими медикаментами рядом с диваном уже не было, и Жора, затягивая ремень на камуфляжных штанах, с любопытством огляделся. Интерьер, в общем, ему был уже знаком. Из ранее не замеченного имелся только массивный письменный стол темного резного дерева, явно старинной работы. У стола стояло также резное, с кожаными сидением, спинкой и подлокотниками, полукресло. Чуть левее стола имелось окно, прикрытое тюлевой занавесочкой. Дневной свет, лившийся из него, не оставлял особенного сомнения во времени суток.

На столе царил идеальный порядок — никаких разбросанных бумаг, лишь настольная лампа и канцелярская подставка-календарь, заполненная ручками и карандашами. В дальнем правом углу стола белел пластиком монитор компьютера с системным блоком, клавиатуры и 'мышки' видно не было. Протиснувшись между книжной полкой и столом, Жора отодвинул занавеску и выглянул в окно.

Там он увидел строение, очень похожее на большой гараж, и, скорее всего, таковым и являющееся. Чуть правее находился явно жилой дом, из трубы которого тянулся дымок, а перед крыльцом деваха лет пяти что-то втолковывала курице с выводком цыплят, попутно рассыпая им корм из небольшой миски. Курица, впрочем как и цыплята, к нотациям относились наплевательски, и лопали рассыпаемый корм в три горла.

Организм, однако, настойчиво требовал свое, и Жора, с легким сожалением оторвавшись от забавной сценки за окном, осторожно открыл дверь в комнату.

В отличие от предыдущего пробуждения, дверь в комнату напротив была закрыта, в доме было тихо, лишь где-то негромко бубнил телевизор или радио.

— Ау — осторожно, вполголоса сказал Жора, остановившись на пороге — Хозяева, есть кто живой?

Дверь напротив осталась закрытой, но далее, где-то в глубине дома, отозвался голос — Ну наконец-то, проснулся наш герой, мы уж заждались. Сей момент подойду...

И в коридоре возник давешний дед, в той же амуниции, включая тельняшку и китайскую байковую рубашку. На носу у него были очки, а в руке он держал развернутую газету.

Как самочувствие? — осведомился дед, складывая газету, которую, видимо, читал перед Жориным появлением.

— Слава богу, неплохо, но есть проблемы... В основном физиологические....

— Понятное дело — кивнул дед — Иди назад по коридору, там два санузла друг напротив друга, но слева Наташкино царство, с ее тряпками, стиральными приблудами и прочими нюансами, в которые дамы нас посвящать не любят. Посему смело ступай направо, где наша, мужская зона. Там, в шкафчике, найдешь и зубные щётки новые, и для бритья-мытья всё необходимое. Как закончишь с гигиеной, иди сюда, побеседуем.

Следуя совету, Жора двинулся по коридору в обратную сторону. Пройдя мимо двери в "свою" комнату, он увидел вешалку-прихожую, где среди различной верхней одежды висела и его куртка. Там же стояли его любимые бразильские берцы, а сразу после вешалки находилась и искомая дверь. Зайдя в немалых размеров комнату, Жора обнаружил душевую кабину, унитаз, и зигзагообразную трубу на стене, типа той, что была в его московской квартире и называлась — полотенцесушитель. Рядом, в достаточном количестве, стену украшали вешалки-крючки для одежды. На полотенцесушителе в изобилии имелись полотенца, разного вида и размера. Отличие от с московской квартиры было лишь в том, что местный полотенцесушитель был электрический, о чём недвусмысленно свидетельствовал выходящий из него провод, утыкающийся в розетку у пола. Ванны не было, под потолком висел бак также электрического бойлера, говорящий о том, что газа для отопления в доме нет, но горячая вода имеется, чем Жора незамедлительно и воспользовался.

После всех гигиенических процедур и контрастного душа, хорошенько растеревшись махровым полотенцем, он почувствовал себя заново родившимся. Мир окрасился совсем в другие цвета, шрам на голове почти не беспокоил, и Жора был готов попробовать во всем разобраться и понять — куда же он влип...

Не спеша одевшись, Жора пошёл на звук работающего телевизора. Коридор тянулся вдоль всего дома, 4 комнаты располагались слева и справа попарно и симметрично, посередине — тоже друг напротив друга, комнаты разделяли две печки-голландки.

Пройдя коридор, Жора вышел в огромный, во весь торец дома, эркер, полностью отданный кухне. За окнами эркера, метрах в 15-20, виднелся бетонный забор, в котором, чуть правее, имелись закрытые ворота. Поверх забора лежали витки колючки, далее за забором угадывалась река. Хорошо видимый противоположный ее берег, крутой и заросший подлеском, на вершине переходил в березовую рощу, ещё кое-где сохранившую редкую осеннюю листву. Сквозь окна светило нежаркое осеннее солнце, по светло-голубому небу быстро бежали клочки белых облачков.

Посереди кухни стоял большой круглый стол, накрытый скатертью в бело-красную клетку. Одну стену кухни занимал гарнитур с мойкой, плитой и даже микроволновой печкой "Голдстар" рядом с большим белым трехкамерным холодильником этой же фирмы. У другой стены стояла солидная стойка под аппаратуру. На ней возвышался огромный японский телевизор "Панасоник", видеомагнитофон и двухкассетный музыкальный центр стояли на средней полке. Рядом располагался явно дорогой проигрыватель грампластинок, сами пластинки толстой пачкой стояли в специальной нише в стойке. Массивные звуковые колонки всего этого великолепия были пристроены по углам кухни.

Олег Васильевич пультом выключил телевизор и жестом предложил Жоре присесть за стол.

-Ну, как теперь самочувствие, спаситель? — профессор удобно откинулся на стуле, внимательно глядя на Жору поверх очков.

— Теперь — совсем красота, — ответил Жора — А чтой-то Вы меня все спасителем обзываете? Вроде бы я и не успел толком помочь, как под удар подставился... А как, кстати, тогда все закончилось, и почему я здесь оказался, а не, скажем, в больнице?

— Спаситель — потому что благодаря твоему вмешательству у меня было время предпринять определенные действия, в результате которых мы с тобой и сохранили свои жизни.

— Прямо так уж и жизни? — усомнился Жора — Мне показалось — обычная шпана... И какие-такие действия Вам удалось предпринять?

— Про действия попозже, но вот ты попробуй вспомнить — ничего необычного тогда не заметил? Нет? Погоди-ка, сейчас я тебе кое-что покажу... — Олег Васильевич легко поднялся и вышел из кухни.

Жора задумался. А ведь и правда — что-то царапнуло ему глаз, за что-то такое зацепился ... Через секунду он вспомнил — в ухо одного из тех двоих, что прыгая по лавкам выдавливали его из вагона, подставляя под удар подельника, остававшегося в тамбуре, тянулся едва заметный, почти прозрачный проводок. Жора знал, что это такое — гарнитура рации скрытого ношения, такие обычно имеются в распоряжении различного рода спецслужб. Что-то подобное было и у Жориных коллег, допущенных в охрану драгоценного тела Рафика Даватяна. М-да, дела...

На кухню вернулся профессор и, один за другим, выложил на кухонный стол перед Жорой — кастет, добротно сделанный, явно заводской работы и небольшой пистолет с длинным цилиндром глушителя. Далее последовали две черные коробочки раций с короткими кольчатыми антеннами, и именно с теми самыми прозрачными проводками гарнитур. В конце на стол легло нечто, напоминающее шило или отвертку, только угольно-черного цвета.

— Вот этим самым кастетом тебя и били — профессор брезгливо, двумя пальцами, взял предмет со стола — Причем, явно били так, чтобы убить... Если бы ты в последний момент не сместился чуть в сторону... — он покачал головой.

— А вот это, видимо, было приготовлено для меня — он кастетом подвинул ближе к Жоре шило-отвертку — Посмотри, специальная фигня из углепластика, с проточкой возле ручки. Втыкаешь и обламываешь — ни крови, ни следов, даже рентген не сразу обнаружит.

Несколько оторопевший Жора взял и внимательно рассмотрел предмет: действительно — и проточка, и необычно легкий вес — все указывало на спецназначение этой вещи. Положив ее обратно, Жора взял пистолет, и, нажав на соответствующую кнопку, вынул обойму. В ней рядком выстроились непривычно маленькие патроны, калибром явно как у нашей "мелкашки", только, в отличие от нее, пули в них были не свинцовые, а оболочечные, в рубашке желтого металла. Модель пистолета Жоре была совершенно незнакома, эмблема или какое другое указание изготовителя на нем отсутствовали.

— Изящная штучка? — спросил профессор — Я не удержался, пальнул пару раз. Выстрел практически беззвучный, затвор громче лязгает — идеальный вариант для шумной улицы.

Он побарабанил пальцами по столу — До сих пор таких откровенно наглых наездов они себе не позволяли, это фактическое объявление войны.

— Я что-то ничего не понимаю — чистосердечно признался Жора — Кто это "они"? Кому Вы так насолили? На обычных бандюков-беспредельшиков эта экипировка — он кивнул на стол — никак не тянет. И, всё же — каким образом удалось у них все это изъять?

— А вот ответы на все вопросы возможны только после того, как мы с тобой придем к определенному соглашению, а я очень рассчитываю, что мы к нему придем.

Профессор опять, немного нервно побарабанил пальцами по столу. Было заметно, что он слегка волнуется.

— Вы не первый раз, Олег Васильевич, делаете эти туманные намеки, может, уже пора что-то рассказать? Ну, раз уж нас таким образом судьба свела...

— Да, действительно — судьба... И согласен — уже пора, но дело в том, уважаемый Георгий, что тайна, в которую я собираюсь тебя посвятить, носит характер и масштабы события, определяющего всю дальнейшую судьбу человека. Обратной дороги уже не будет, только с нами до конца... Приобщать тебя, в сущности, совсем незнакомого мне человека, к тайне столь глобального масштаба меня вынуждают обстоятельства. К тому же прожитые годы худо-бедно научили меня разбираться в людях. Но ты, ты всё же подумай, и подумай хорошо — стоит ли тебе влезать в эту историю? Еще не поздно вернуться к своей обычной жизни. Я могу обещать лишь одно — в нашей компании скучно тебе не будет, да и материальных проблем не будет тоже. Но и риск, безусловно, имеет место быть... А как без риска? Без него только кактусы растут.

Заинтригованный Жора не колебался ни минуты:

— Олег Васильевич! Да чего там думать, я давно определился. Судьба моя решилась, скорее всего, уже тогда, когда встрял в это дело в электричке... Так что, я все уже решил... Говорите, что нужно сделать? Что-то подписать?

— Да бог с тобой, Георгий! — Пасечник аж замахал на Жору руками — Ты ещё предложи кровью расписаться... К тому же я, хоть и в общих чертах, но уже имею представление — что ты за человек, кое-какие справки навел, ты уж извини... Но, напоследок, все же хочется вкратце услышать именно от тебя о твоем жизненном пути. Так, схематично, основные вехи биографии... Неплохо услышать оценки того или иного события, в какой-то степени повлиявшего на твою жизнь. Личное дело вещь хорошая, но там далеко не все. Ты начинай, а я пока похозяйничаю тут, раз уж под рукой Натахи нет. Ты, небось, есть хочешь?

Только в этот момент Жора понял, насколько он проголодался.

— Да уж, капельницами сыт не будешь, я бы заморил червячка ...

— Сей момент сделаем, Наталья приготовила ещё утром — Пасечник энергично загремел посудой — А ты пока начинай повествование...

— Да история-то короткая будет, Олег Васильевич, — школа, армия... Какие там события...

— Э-э-э нет, давай поподробнее — чем увлекался, чему научился, а чему хотел бы научиться — это важно, потом поймешь...

Жора откинулся на стуле и задумался.

— Ну, с чего начать? Родился и вырос в Иловле, под Волгоградом. Отца никогда не видел, даже фото, и по этой причине не помню и не знаю. Да и мама никогда про него не рассказывала, видимо, что-то грустное там... Младшие классы ничем не интересны, правда, читать я начал рано — еще до школы, и много. Прочитывал до конца любую книгу, попавшую ко мне в руки. Вот дальше... Ну, музыкой увлекался, в 6 и 7 классе довольно серьезно аккордеоном занимался. Так вышло, что дальний родственник подогнал шикарный "Вельтмайстер" полного размера, трофейный еще, он с войны с ним вернулся, а играть так и не научился. А у меня неожиданно прорезался некий талант, — довольно быстро я аккордеон освоил, хоть и тяжёл был, зараза... Преподаватели моим успехам удивлялись, помню... Потом, в охотку пианино пошло, баян, гитара... Легко все давалось, даже губную гармошку одолел, хотя и поверхностно... В школе с точными науками не ладил, больше гуманитарный у меня склад ума... Хотя руки, без ложной скромности отмечу — из нужного места растут. Зато языки сами в мозг липли. В школе-то французский у нас был, так я к десятому классу довольно бегло мог разговаривать, хотя произношение у меня так себе, посредственно... А попутно и английский в азах освоил — беседу, по крайней мере, поддержать могу.

Где-то в 13-14 лет меня накрыла основная любовь — авиация. Началось в пионерских лагерях, куда исправно ездил каждое лето — авиамодельные кружки, сначала модели планеров, потом — кордовые. Этот дивный запах дерева, эмалита, — это клей такой, и горючки на медицинском эфире — со мной на всю жизнь останется. До вершины авиамоделизма — радиоуправляемых самолётов, правда, не дошло — уж больно больших денег там оборудование стоило. Зато в 8 классе я случайно узнал про юношескую планерную школу при ДОСААФ — ну и рванул в Волгоград, нашёл, поступил. За 2 года освоил учебный планер БРО-11, хотя это как бы и не совсем планер в чистом виде — на веревке особо не полетаешь, высоту полета задает именно длинна буксирного фала на лебедке с "бесконечным" тросом. Ну, или с резинового амортизатора тебя как камешек из рогатки с планером выстреливают. Тогда вообще только подпрыгнуть можно — "подлёт" называется. Но, все равно — хоть несколько секунд, а летишь. Тишина, только ветер свистит в расчалках — красота!

Далее я хотел поступать в летное училище... Но тут вмешалась жизнь — тяжело заболела мама — онкология. Хотя она и говорила — езжай, сынок, поступай, я справлюсь... Но бросить ее я не мог, однако нашел выход — устроился в Волгограде в аэроклуб. Там работал при аэродроме и заодно учился летать на поршневых спортивных Яках. Там же и прыгать с парашютом начал, кстати... В связи с болезнью матушки от армии дали отсрочку, так до 20 лет и проработал в аэроклубе, до самой маминой кончины. Ну а потом — армия, как парашютист попал в десант, написал заявление в Афган — удовлетворили без проблем, сирота ведь. Больше года провел там, "за речкой" — повезло, ни царапины... Вернулся — тут начинающийся дурдом, перестройка, путч и так далее... В аэроклуб не взяли, все потихоньку разваливаться начало, да и копейки там... В лётное поступать уже и желание что-то пропало. Выручила музыка — начал играть по ресторанам — вначале в родной Иловле — "Казачий курень", потом в Волгограде... Через пару лет понял — не мое это, хотя и денежно. Поехал в Москву, тут армейские друзья помогли устроиться, подался сначала в инкассаторы, потом — то ли в охрану, то ли в прислугу этого упыря Даватяна попал...

Вот вроде и все мои основные вехи, спрашивайте, если какие подробности нужны...

Пока Жора излагал свою историю, Пасечник успел разогреть еду и заставил стол кастрюльками, тарелками и сковородками.

— Пока нет вопросов, а ты давай, приступай... Вот суп с фрикадельками, мясо, картошка, соленые огурчики, грибки, овощной салат... Все очень даже вкусно, Наталья готовит отлично. Вот печень трески — тоже замечательный салат, я уже отведал. А пока будешь есть, я тебе начну рассказывать свою историю.

Профессор начал не спеша прохаживаться по кухне, время от времени останавливаясь и поглядывая в окно.

— Как я уже тебе говорил ранее, если помнишь — я профессор, занимаюсь наукой, тут главный нюанс — какой... Дело в том, что я со студенческих времен увлекся теми областями естествознания, которые считались как бы прикладными и не очень серьёзными. Академическая наука к летающим тарелкам, экстрасенсам, реликтовым чудовищам, йети с Несси и прочим паранормальным явлениям относилась всегда с прохладцей, если не сказать еще грубее. Да и, по правде сказать — уж больно много различного рода авантюристов и откровенных жуликов промышляло в этих дебрях.

Однако власть имущие и различные правители нет-нет, да и вкладывали средства в эти, надо сказать — довольно сомнительные изыскания. Начиная со средневековья с его алхимиками и предсказателями, ну и до наших времен — немцы с Аненербе, американцы с их "Голубой книгой", а до нее — проекты "Знак", "Недовольство". Просуществовало это, правда, недолго — у немцев, по понятным причинам по 45-ый, а у американцев по 69-ый год. Однако некая возня, с несомненного одобрения американского правительства, при разных университетах, типа Стенфордского, продолжается и ныне... Самый серьёзный и прорывной получился у них так называемый Монтаукский проект, но это отельная история. Ну и мы не отставали — были открыты наши проекты аналогичной тематики "Сетка МО", "Сетка АН"... А в 1983 году была сформирована некая в/ч 52609, это был особо секретный научно-исследовательский центр при КГБ, созданный по личному распоряжению генсека Андропова. Кстати, именно информация по Монтаукскому проекту, добытая нашей разведкой, и стала основным убедительным аргументом для посрамления оппонентов и противников этой тематики.

Заинтригованный Жора так заслушался, что даже есть перестал.

— Да ты лопай, лопай, история долгая, хоть я и постараюсь пока в общих, так сказать, чертах тебя ознакомить. Подробнее позже можешь все узнать из разных документов, их у меня целый сейф, да не один...

Ну, в общем, этот кгбешный проект получил кодовое наименование "Ромб", именно тогда туда пришёл работать и я. Правда, до этого я успел поработать по аналогичной тематике и в Академии наук, и в Министерстве обороны. Но именно Андропов, еще в бытность свою председателем КГБ, после беседы и со мной, и с 5-7 другими консультантами, в далеком 82 году организовал несколько лабораторий при медицинском управлении ХОЗУ КГБ, куда меня первоначально и сманил. Кстати, приблизительно тогда же и вояки стали сильно интересоваться чем-то подобным, правда, со своим уклоном. В 89 году, с подачи тогдашнего начальника Генштаба генерала Моисеева, очень живо интересовавшегося этой тематикой, была организована в/ч 10001. Командует там и поныне полковник Салов Алексей Алексеевич. Человек он неплохой, но, по моему — сильно увлекающийся. Пользуясь этой увлеченностью его там в темную используют различного рода аферисты и воруют потихоньку за его спиной бюджетные денежки. Официально же, помимо всего прочего, они пытаются использовать экстрасенсов для получения удаленной информации по нахождению секретных объектов НАТО, подводных лодок, ударных авианосцев, успешно или нет — сказать не могу.

Я же заинтересовался другим. Много лет, собирая и систематизируя факты так называемой "запретной археологии", я пришел к выводу — во многих необъяснимых явлениях есть какая-то закономерность. Вскоре меня, можно сказать — осенило. Все прекрасно объяснялось и укладывалось в научные рамки, если допустить, что при наличии определенных условий возможен переход между мирами или перемещение во времени. Практически все до сих пор необъяснимое прекрасно находило своё объяснение, при условии, что этот артефакт или явление попало в наш мир из прошлого, будущего или вообще — из иного, параллельного мира. Примеров не счесть — и антикитерский механизм, и различные артефакты, не соответствующие эпохам, найденные в земных слоях, датированных миллионами, а иной раз — десятками миллионов лет и прочее, прочее, прочее. А самое главное — я составил карту так называемых 'аномальных зон', в которых наблюдалась максимальная концентрация всего непонятного. Ты когда нибудь слышал про сеть Хартмана?

— Нет — Жора отрицательно покачал головой. — Я читал только про Эриха Хартманна, летчика времен Второй Мировой.

— Это не тот. Этого зовут Эрнст и он из послевоенной Германии. Но это не важно, он все равно ошибался, хотя направление исследований выбрал правильное. Можно даже сказать — в отдельных случаях он прав, но сейчас не об этом. Так вот, когда собранной и систематизированной информации набралось полный сейф, я понял, что 'это ж-ж-ж' — как говорил Винни-Пух, неспроста.

Итак, теория, точнее — ее предпосылки — была создана, дело оставалось за практикой, ибо, как известно, теория без практики мертва. Все свои умозаключения я и изложил Андропову, получил его полное, так сказать — благословение, и, что гораздо важнее — финансирование и поддержку наверно самой на тот момент могущественной в СССР организации. Помимо поддержки я получил доступ к материалам собранным до меня. По своей наивности до той поры я полагал, что именно мне пришла в голову мысль систематизировать все непонятное и необъяснимое. А оказалось, что 'контора' довольно давно — еще с чекистских времен этим плотно занимается. Фамилии Барченко или Блюмкина тебе ни о чем не говорят?

— Блюмкин, Блюмкин... — Жора наморщил лоб. — Это не тот эсер, что в немецкого посла стрелял?

— Ну, почти. То ли стрелял, то ли кидал бомбы его подельник Андреев, и то — дело там было темное но это не тот эпизод его биографии, что представляет интерес в нашем случае. Гораздо интереснее оказалась его работа в середине и конце 20-х в Тибете и Монголии. Немало, ох немало привез он документов с рассказами и описаниями различных странных мест. Не отчеты — приключенческий роман...

Профессор помолчал, прошелся по кухне собираясь с мыслями, и продолжил — Тем не менее, мест, где всякая чертовщина зашкаливала, было немало и в средней России. От не так далеко находящейся от твоей Иловли Медведицкой гряды, до Кольского полуострова. Это и Аксайские пещеры, и Самарская лука, Жигулевские горы, Молебка — словом, список огромен. Тем не менее, с начальной точкой я вскоре определился — это был Мончаловский лес, расположенный отсюда совсем недалеко.

— Знаю я этот лес — оживился Жора — Много чего я про него слышал...

— Вот-вот — кивнул головой Олег Васильевич — и у меня про эти места папочка набралась... В общем, "контора" оформила необходимое прикрытие, выделила достаточные ресурсы, и в 85 году здесь, в деревне Волжское-Малахово на берегу матушки-Волги и была построена эта база-лаборатория. Место тихое — и от Москвы не очень далеко, и до нужных нам мест рукой подать — все очень удобно. В общем — работа закипела, но первые результаты появились не сразу...

Профессор вновь замолчал, стоя у окна и глядя на противоположный берег Волги. Жора продолжал тем временем сочетать приятное с полезным — с удовольствием ел, стараясь делать это как можно тише — и с не меньшим удовольствием слушал профессора.

— Ты можешь спросить меня — а чего вдруг я тебе, в сущности, почти незнакомому человеку, выдаю, можно сказать — государственные тайны? — вдруг нарушил тишину Олег Васильевич.

Он повернулся к Жоре и пристально на него посмотрел, а Жоре чутье подсказало, что он должен проникнуться моментом. С легким сожалением он оторвался от вкуснейших грибочков, отложил вилку, и в свою очередь посмотрел на Пасечника — действительно, мол, а с чего вдруг такая легкомысленность?

Профессор оценил жертву, улыбнулся и сказал — Да ты ешь, не отвлекайся, вопрос риторический. Я, скорее, сам себя спрашиваю... А ответ прост — до сих пор меня убивать не пытались, пытались только купить или запугать. Не то, что я прям так уж испугался, скажу честно — найдется чем ответить, да и в врасплох меня уже не застать. Однако, бессмысленно погибать желания нет, тем более, когда в исследованиях достигнуты ощутимые прорывы. Кадровый же голод у нас нынче весьма ощутим, людей, достойных доверия, очень сильно не хватает. Парадокс — деньги есть, а дать их некому...

После этих слов он как-то хитровато глянул на Жору. Чего он ждал? Жориного крика — да мне, мне их дайте? Это вряд ли, будь Жора рабом наличных, он бы лабал себе в кабаках, высокими материями голову не забивая. Но, тем не менее, Жора неопределенно хмыкнул, и вновь спокойно принялся за еду.

Профессора такое поведение Жоры видимо вполне удовлетворило, и он продолжил — Теперь самое главное, мы сначала нашли места, где дырки во времени и пространстве открываются спонтанно, а потом, вычислив некоторые закономерности, сопутствующие этому, научились открывать их по своему желанию. Поскольку, в этом случае понятия "время" и " пространство" практически никогда не совпадают, я взял на себя смелость назвать их "калитками". Калитки во Вселенную, так сказать....

Вот тут Жора несколько оторопел ... — То есть, Вы хотите сказать...

— Да-да, с 92 года я могу кое-где открывать эти калитки по своему желанию.

Глава 4

Это даже хорошо, что к этому моменту Жора уже успел наесться. Он совсем не был уверен, что после таких новостей аппетит у него не отшибло бы полностью.

— И куда вы научились открывать эти самые калитки?

— Что, зацепило? — улыбнулся профессор. Он перестал расхаживать по кухне, и, взяв стул, оседлал его в знакомой уже Жоре позе кавалериста.

— Это, брат, не все. Куда — об этом позже. Черт его знает, моя природная мнительность, или что другое — но я изначально, получив доступ к ресурсам КГБ, начал все максимально секретить даже от начальства, делить проблемы на отдельные процессы, внешне друг с другом, на первый взгляд, вроде и не связанные. В итоге, объединяя данные, полученные в разных лабораториях, я добился, без ложной скромности, если не феноменальных, то очень впечатляющих результатов. В то же время, человек со стороны, получив доступ к отдельным фрагментам этих исследований вряд ли смог бы связать их между собой, получить из этой мозаики полноценную картину.

Конечно — долго так продолжаться не могло, рано или поздно руководство заинтересовалось бы моими художествами, но тут 'повезло' — когда СССР начал разваливаться, КГБ тоже двинулся в небытие. После ареста путчиста Крючкова со товарищи, Бакатин начал планомерное уничтожение "конторы", поставив окончательную точку в декабре 91 года с помощью печально известного 124 закона. Ну и до моих внутриаппаратных интриг уже никому дела не было. Как говорится — война все спишет — Олег Васильевич с грустью покачал головой. — Ей богу, уж лучше бы меня на 'ковер' вызвали и за интриги пропесочили, а Союз с 'конторой' были бы в целости и сохранности. Ну да ладно — сейчас не об этом.

Профессор встал, прошелся, глотнул остывшего чая из своей чашки, и вновь усевшись на стул, продолжил — Однако, я почувствовал, что запахло жареным задолго до всех этих печальных событий — и начал действовать. Благодаря не совсем бескорыстной помощи некоторых товарищей, я смог перевести на себя многие активы, в частности эту лабораторию со всем оборудованием и техникой.

Профессор невесело улыбнулся — Как там у Визбора? "Все на продажу понеслось, и что продать, увы, нашлось..." ... Вот и в "конторе" нашлись гнилые кадры, и, к моему немалому огорчению — достаточно много. Еле-еле я успел спасти часть материалов, но, кое-что новоявленные коммерсанты в синих погонах успели загнать бывшим потенциальным противникам, а нынче — торговым партнерам, елки-палки... Да еще и за смешные деньги. Я, как узнал про расценки, чуть не заплакал, ей-богу... Лучше бы мне предложили — я в разы больше заплатил бы...

— А что, ценная информация утекла? — осторожно спросил Жора.

— Да нет, слава богу. До моих тематик этим "коммерсантам" вообще добраться не удалось — я вовремя предпринял необходимые действия, но кое-какую косвенную информацию все же запродали. В основном, на продажу пошло все собранное на полигоне Красный Кут. Там еще в 55 году был создан специальный архив неопознанных явлений — много чего в этих подвалах интересного набралось, в основном связанное с НЛО. Там, в закрытом населенном пункте Березовка-2, был построен специальный бункер, где и хранились все материалы и вещдоки.

— Я правильно понял, что в электричке была эта самая спецура от забугорных "коммерсантов"?

Пасечник почесал в затылке — Судя по экипировке — да, я практически уверен, что да.

— И каким же образом вам удалось справиться со "спецами"? Да еще и отобрать оружие. Не в обиду будь сказано, но Ваш возраст...

— А вот это я прямо сейчас продемонстрирую, тебе этими штуками тоже надо будет овладевать. Я смотрю — ты уже наелся. Пошли-ка, дружок, посудой Наташка потом займется.

С этими словами профессор двинулся прочь из кухни, заинтригованный Жора двинулся следом.

Войдя в комнату, соседнюю с кухонным эркером, он подошел к железному шкафу-сейфу, стоявшему там у стены. Профессор отпер его, не сразу найдя на большой связке нужные ключи. Пока Пасечник ковырялся с сейфом, Жора огляделся. Размерами комната была один в один с соседней — той, что пока отвели для Жориного постоя и лечения. Но, если та являлась, несомненно, кабинетом, то в этой все говорило о том, что использовалась она как спальня. В углу у двери стоял платяной шкаф, далее разложенная тахта, застеленная пледом, из-под которого кое-где выглядывало постельное белье. У противоположной стены, неподалеку от сейфа, разместился журнальный столик, на котором стоял телевизор по соседству с небольшим видеоплеером. Там же, на столике, горкой возвышались видеокассеты, как было ясно из их обложек — с отечественными фильмами. Жора успел разглядеть в общей стопке классику — "Белое солнце...", "Бриллиантовую руку...", "Иван Васильевича..." . Напротив двери находилось окно, не только с привычной тюлевой занавеской, но и с плотными шторами. Сейчас шторы были раздвинуты, и через сеточку тюля в комнату беспрепятственно лился дневной свет.

— Так-с, начинаем эксперимент... Сядь вот сюда, на стул...

Профессор поставил стул посереди комнаты, и Жора послушно на него сел.

Далее, как тогда, в электричке, Олег Васильевич проглотил какие-то таблетки, и запил их из уже знакомого контейнера-фляги. Потом он встал напротив Жоры, этак хитро на него поглядывая. Так он постоял некоторое время, Жора терпеливо ждал.

— Вы хоть намекните, чего ожидать-то? — первым не выдержал Жора.

Профессор поднял палец к губам, призывая к молчанию и... исчез. По комнате будто дунуло ветерком.

— Ни фига себе — привстал со стула Жора, сел было обратно — и свалился на пол, стула под ним не было! Жора вскочил на ноги, обернулся — стул уже стоял чуть поодаль, и на нем сидел хитро улыбающийся Пасечник. В ту же секунду он опять исчез — по комнате снова дунул ветерок. Жора сделал шаг к стулу, в это момент кто-то похлопал его по плечу, Жора опять обернулся — сзади стоял профессор со своей улыбочкой, которая уже начала Жору раздражать.

— Профессор, я уже впечатлен по самое не могу! Пора начинать разоблачение магии!

— ПООГООДИИ НЕМНООГО — голос профессора был странен до невозможности — СЕЕЙЧААС ЭТОО КООНЧИИТСЯ...

По лицу Олега Василевича прошла некая волна, словно спазм лицевых мышц прокатился ото лба к шее, он сел на диван.

— Уф, ну вот, приблизительно таким образом, я их и вырубил одного за другим. Это заняло буквально 3-4 секунды, они и понять ничего не успели. Дубинка телескопическая у меня всегда под рукой — так что... Добить бы их по-хорошему надо было, но не смог я лежачих... Рука не поднялась, только обыскал быстренько — и всё. Потом я взвалил тебя себе на загривок, благо электричка уже причаливала к платформе Волоколамска, а машину я всегда паркую там неподалеку. Ну и, быстро-быстро домой, кровь с тебя хлестала прилично, Натаха потом все застирывала — и твое, и мое, извозился я знатно.

— Меня — на загривок?! Профессор, я без малости 100 кило вешу!

— У меня разная фармакология имеется, друг мой Георгий... В том числе и неплохо прибавляющая сил. За это, конечно, потом некая расплата наступает, но вполне терпимая.

— А вот сейчас, это — что такое было?

— Это? Ну, вкратце... Ты наверняка знаешь, что человек это электрохимическая система, довольно сложная, надо сказать. Вот и представь, что будет, если скорость передачи нервных импульсов увеличить раз в 20... Конечно, необходима тренировка, чтобы себе не навредить, говорить в таком состоянии, опять же, непросто. Попробуй запись своего голоса ускорить в 20 раз — что услышишь? Говорить, чтобы тебя поняли, нужно ну очень медленно, получается далеко не сразу и все равно звучит чудно. А то, что я для твоего восприятия как бы исчезал, так это я просто очень быстро двигался, вот и все. Надо отметить, что обычно достаточно ускориться раза в 3-4, этого вполне достаточно, чтобы получить абсолютное преимущество в любом конфликте.

Вообще, на это эффект я случайно в свое время наткнулся. Изучая все любопытное, я нашел несколько расследований летных происшествий. Там пилоты не раз описывали, что в момент действий, которые они вынуждены были предпринимать для спасения машины, жизни своей или чужой, время как бы замедлялось — и довольно сильно. Потом специально проводили хронометраж того, что было сделано тем или иным летчиком, и выходили на цифры от полутора до трех минут, которых у них просто не было. А пилоты укладывались в 15-25 секунд! Поскольку течением времени управлять, вот так просто, пока невозможно, я и сделал вывод, что летчики, скорее всего — волевым усилием, просто ускоряли прохождение своих нервных импульсов. Остальное было делом техники и многочисленных экспериментов. Зато, кроме ускорителя времени, мы попутно освоили, правда кратковременное, увеличение физической силы. Ты наверняка слышал, как в экстремальных условиях люди прыгали на огромную высоту, поднимали неимоверные тяжести — ну и так далее... Потом научились обострять наши другие чувства — помнишь, как в мультике: "...а нюх как у собаки, и глаз, как у орла"? В общем, хоть и ненадолго, научились становиться суперменами.

— Впечатляет, честное слово. А еще, что есть в вашем арсенале? — сказать, что Жора был заинтересован, это не сказать ничего.

— Да есть еще кое-что, у тебя еще будет время со всем познакомиться. Давай-ка постепенно, шаг за шагом, я буду вводить тебя в наши дела.

Во-первых, надо решить первоочередные вопросы — это тетушка и твоя работа. Кстати, среди твоих документов я водительских "прав" не увидел... Не обзавелся?

— Есть "права", дома лежат за ненадобностью, успел перед армией получить через ДОСААФ. Правда, категория только "С" — грузовики.

— Но легковой-то — сможешь управлять?

— Да конечно, без проблем. Мне и категорию-то открыть — вождение сдать. Фигня делов...

В этот момент где-то хлопнула дверь, и раздался девичий голос — Дед, ау! Я вернулась!

— О, Наталья... За кормом выезжала, с охраной теперь приходится ездить, целая экспедиция, елки-палки.

Профессор открыл дверь в комнату и отозвался — Натаха, мы здесь!

По коридору простучали каблучки, и в комнату вошла давешняя девушка. Она испытующе взглянула на Жору — Ну, как самочувствие?

— Нормально, как ни странно после такой плюхи. Правда, если резко двинуться, то голова изрядно кружиться начинает, а так, вроде и ничего... — пожал плечами Жора.

— Дай-ка гляну...— Наталья достала из кармана и разорвала пакетик с антисептической салфеткой, тщательно протерла руки, Жора покорно склонил голову. Он почувствовал, как пальцы девушки пробежались по шраму.

— Дед, лишний раз убеждаюсь, что твоя шаманская фармакология способна творить чудеса.

— Наташка, перестань ерундить — шаманского там ничего нет, на все имеются строго научные объяснения.

— Да уж, научные — фыркнула девушка — Живая вода, мертвая вода, Прямо "В гостях у сказки"!

— Но, однако, тебя наверняка радует перспектива достаточно долго оставаться в 25-летнем возрасте — хитро прищурился профессор — Или нет?

— Прям по больным местам — покачала головой Наталья — А сам?

— Ну ладно, ладно...— примиряющее поднял руки Пасечник — давай-ка нашего, в недавнем прошлом гостя, а теперь и соратника, вводить в курс дела. Я уже начал помаленьку, теперь очередь Кадо, давай-ка пригласи его к нам.

— Одну минутку, я его только-только встретила — девушка упорхнула.

— Кадо — это кто? — заинтересовался Жора.

— О, брат... Кадо — это, можно сказать — первый зам по режиму, главный охранник территории. Передвигаться внутри периметра без его разрешения не получится, так что вам надо обязательно познакомиться.

Тут из коридора раздался Натальин голос — Дед, он не хочет в дом идти...

— О как — поднял палец вверх профессор — вот что значит — воспитание, порода! Нельзя, значит — нельзя... Видишь ли, в целях чистоты и гигиены мы с Кадо решили, что в дом ему заходить не стоит. Ну, пойдем мы к горе, раз гора к нам не идет.

Ничего не понимающий Жора пошел вслед за профессором к выходу, сгорая от любопытства — что это за неведомый Кадо. Коридор закончился дверью, за которой находилась застекленная терраса, заставленная немудреной летней дачной мебелью, там же находилась и лестница, ведущая на второй этаж. Треугольник, образованный лестницей, полом и стеной, был зашит толстыми досками, в которые была врезана стальная дверь.

А еще на террасе стоял здоровенный пес, по экстерьеру и окрасу нечто среднее между сенбернаром и русской сторожевой. От этих пород, помимо окраса, собака отличалась еще и необычным размером — если не в два раза, то в полтора точно она была крупнее самой крупной собаки, доселе виденной Жорой.

— Вот это да! Офигеть! — потрясенный Жора не смог сдержать эмоций — такого я никогда не видел!

— Кадо, друг мой, позволь тебя познакомить с нашим новым сотрудником — его зовут Георгий Ларионцев, и, поверь — он очень достойный человек.

Кадо выслушал этот спич профессора, сел и наклонил лобастую голову, внимательно глядя на Жору, и тот готов был поклясться, что собака поняла все, до последнего слова!

Пасечник, стоя в стороне, казалось, безмолвно наслаждался этой сценой.

— Уважаемый Кадо — взял инициативу на себя Жора — я очень люблю собак, а ваш внушительный внешний вид вызывает не просто уважение. Честное слово — вы уникальная собака, надеюсь, что мы подружимся!

Тут огромный пес встал, подошел к Жоре, и лизнул его в руку. Удержаться Жора не смог, и, хотя это не очень принято среди знающих людей — погладил громадную голову собаки.

— Потрясающе! — воскликнул профессор — Первый раз такое вижу, Кадо дал себя погладить незнакомому человеку! Вы с Кадо, видимо, просто родственные души, раз уж он так тебя встретил. Ну, теперь формальности окончены, осталось постепенно познакомить тебя с остальными членами нашего маленького гарнизона, но это немного позже. Пока давай-ка оденемся и обуемся, там, куда мы сейчас пойдем, весьма прохладно.

Глава 5

Одевшись в прихожей, Жора с Олегом Васильевичем снова вышли на террасу. Кадо с Натальей там уже не было, профессор подошёл к стальной двери, что располагалась под лестницей на второй этаж, и отпер ее замысловатым ключом. За дверью находилась довольно крутая деревянная лестница, ведущая куда-то вниз, под дом. Щелкнул выключатель, и лестницу осветили лампочки под потолком.

— Вперед, мой друг, без страха и сомненья! — продекламировал профессор, и первым стал аккуратно спускаться по крутым ступенькам, Жоре ничего не оставалось, как последовать за ним. В конце лестницы оказалось большое помещение, типичный погреб, довольно ярко освещенный. Возле стен стояли стеллажи, заставленные ящиками и коробками с различной провизией в банках и коробках, несколько небольших бочек-кадушек с солениями, мешки, в которых явно была картошка. Пахло едой и овощами, в общем — обычный деревенский погреб, прохладный и сухой. Вдоль внешней бетонной стены фундамента наискосок тянулись направляющие полозья грузовой платформы, которая металлическим прямоугольником лежала на полу погреба. В углу под потолком проходил характерный короб вентиляции, далее он поворачивал вниз и вдоль стены уходил в пол.

— Однако у вас тут хороший запас — заметил Жора.

— Ты еще нашего холодильника не видел — целая будка от грузовика с рефрижератором — минус 16 дает, очень выручает в нынешнее непростое время. Ну и некоторые связи ... — профессор нажал на стене кнопку, загудел электромотор, и платформа поползла вверх, к двустворчатым дверям грузового люка под потолком, но замерла, немного не доходя до люка.

На том месте, где на полу ранее находилась платформа, оказался еще один двустворчатый люк.

Олег Васильевич, кряхтя, откинул его половинки, предварительно так же отперев замок. В проеме открытого люка показалась еще одна крутая лестница, размещенная между направляющих швеллеров грузовой платформы. Она вела в темную глубину погреба.

— Ну, пойдем в наши закрома — профессор опять первым осторожно стал спускаться по лестнице, предварительно включив там свет. — Можно, конечно и на платформе спуститься — сказал профессор — Но это не рекомендуется по ТБ. Уж лучше потихонечку — пешком, а на этой железяке пусть ящики и прочие тяжести катаются.

Друг за другом они не спеша спустились вниз. Небольшая комнатка, скорее — тамбур, еще одна дверь, и на этот раз — стальная. Вентиляция, идущая сверху, под потолком уходила за стену с этой дверью. Олег Васильевич снова отпер дверь и сделал приглашающий жест. — Сейчас ты опять будешь удивлен, это не в первый, и, уверяю — не в последний раз...

За дверью оказался неожиданно просторный тоннель с полукруглым сводом. Высота и ширина были около двух метров, а его стены и свод выложены обожженным красным кирпичом. Под сводчатым потолком сияли палки люминесцентных ламп, висевших через равные промежутки в прямоугольных взрывозащитных коробах. Налево и направо тоннель уходил метров на 50-60, и заканчивался, и слева и справа, перегораживающими его стенами из вертикальных стальных балок. По центру каждой стены имелась солидная овальная стальная дверь с круглым колесом кремальеры. В кирпичных стенах тоннеля тоже имелись двери — и справа и слева через равные промежутки.

Профессор повернул направо по коридору и, пройдя несколько шагов, остановился возле ближайшей металлической двери. На этот раз ключ не понадобился, так как тут имелась панель с кнопками цифрового замка. Несколько таких же дверей просматривались в стенах и дальше по коридору.

Набрав код, Пасечник с натугой повернул рукоятку замка, открыл дверь, потянув ее на себя, и щелкнул выключателем на стене.

— Давай, Георгий, заходи. Здесь полным-полно игрушек для взрослых мальчиков.

Жора зашел в открытую дверь. Люминесцентные лампы осветили стоящий вдоль стены длинный стол, покрытый оцинкованной жестью и над ним, под потолком — короб вентиляции с ребристыми решетками для воздуха и шиберами заслонок. Шиберы были открыты.

На столе лежали различные составные части явно оружейной направленности — стволы, ложи, части затворов, пружины. На массивных крюках, вбитых в стену, висели на ремнях несколько винтовок и автоматов времен Второй мировой. У стола стояли два ведра, в которых мокли, судя по всему — в керосине, так же части от какого-то оружия. С одного бока этого своеобразного верстака, у стены, находилась вертикальная панель, вся завешенная различным слесарным инструментом. По правую руку, у внешней, бетонной боковой стены, разместились наждак и сверлильный станок.

Напротив верстака, у противоположной стены, на полу стояли длинные зеленые армейские ящики, так же заполненные различным оружием. Жора узнал дырчатые кожухи автоматов ППШ и ППД, а вот немецкий пулемет МГ и круглый "блин" дегтяревского пулеметного диска не спутаешь ни с каким другим оружием.

В другом ящике, так же внавал, лежало несколько пистолетов, с кобурами и без, и наши — и немецкие. Рядом стояли три ведра, почти доверху заполненные различными патронами.

— Господи, в ведрах-то почему? — подумал Жора, разглядев в подробностях эту картину.

Замыкали интерьер противоположной стены три синих металлических шкафа, в которых обычно хранят спецовки работяги на заводах, и два винтовых табурета на разлапистых треногах. В комнате, несмотря на наличие вентиляции, ощутимо пахло керосином и оружейным маслом.

— Если бы не Ваш рассказ про калитки во времени, я бы решил, что вы музей Советской армии гробанули...

Жора, присев на корточки, вытащил из ящика наган, повертел в руках — Будет, чем встретить супостата, ещё бы разрешение какое, на ношение хоть чего-нибудь из этого великолепия...

— Да разрешение-то можно сделать, но не на этот же антиквариат — откликнулся профессор.

Он, присев рядом с Жорой, вытащил из того же ящика парабеллум, покачал в руке и с досадой бросил обратно — А даже легальный "макаров" в нынешней ситуации раздобыть пока никак не получается. Некоторые связи, увы, пока утрачены...

Жора тем временем выудил из другого ящика немецкий автомат МП, и, подойдя к столу, проворно его разобрал, глянул в ствол на свет лампы — Отличное состояние — цокнул языком...

— Ловко ты с ним управился — Олег Васильевич не скрывал восхищения — откуда навыки?

— Э, профессор, я же сталинградский пацан... Мы в Задонье все школьные годы шерстили, столько всего находили... А сколько всего отцы да мамки в Дон повыкидывали... У меня до сих пор, такой же, в надежном месте дома заныкан... Состояние, конечно, куда как хуже, по понятным причинам. А уж карабины-"маузеры" или "мосинки" у нас там у каждого казака припрятаны. Я уверен, что где нибудь в станицах не то, что пушку — танк на ходу отыскать можно. Казаки — мужики хозяйственные.

А вот у меня возник вопрос, Олег Васильевич — откуда это подземное великолепие? Я имею в виду комнаты, а не их содержимое... — Жора обвел рукой и комнату, и дверь в тоннель.

— Хороший вопрос — кивнул профессор — Не поверишь — случайно наткнулись. Копали котлован под фундамент и погреб, ну и увидели подземный ход, кладку... Кто и когда построил — неизвестно. Взяли кирпич на анализ — оторопели. Кирпичику-то не одна тысяча лет... Пока, чтоб голову не забивать, официально списали на ошибку при датировке возраста, ну совсем некогда тогда было этим заниматься, да и Аксайские пещеры еще хорошо помнились. Не слышал о них? Потом расскажу — история долгая, но интересная. Поэтому — заделали до лучших времен оба конца тоннеля стенками из двутавра и надежными стальными дверями. Эта загадка еще ждет своего исследователя — с тоннелями по всей планете вообще история темная, я, говоря откровенно, просто не могу успеть везде...

— Олег Васильевич, честно говоря, у меня такой сумбур в голове, и чего-то пошатывает...

— Ну, я и бестолковый — звонко хлопнул себя по лбу профессор — совсем забыл, что ты еле-еле оклемался. Вот что — решительно продолжил он — отправлю-ка я вас с Наташкой на наш курорт. Наташка поработает проводником, поскольку не раз там бывала, а ты поправишь здоровье, тем более, что время там идет гораздо медленнее.

— Не понял ничего — чистосердечно признался Жора — понял только, что, видимо, это одна из тех самых "калиток".

— Правильно понял — кивнул головой профессор — Посему, быстренько подбери себе оружие, только как можно меньше по массе, пистолет какой-нибудь, патронов к нему, но не очень много. Дробовик с запасом пороха и прочего необходимого припаса там уже есть, да еще кое-какое барахло мы туда за несколько ходок ранее перетащили. Дело в том, — продолжил он — что мироздание, видимо, неким образом защищает свои законы, и сложные сплавы металлов, если они превышают некий разумный предел, перетащить в "калитку" практически невозможно. Причем, для белковых и органических систем эти ограничения не работают. Но, для неживых объектов, увы — вовсю. Мы уже экспериментировали — не протащить, к примеру, разом пулемет или танк — только небольшими частями. Суммарно, за раз, около двух кило неорганики выходит переместить, то есть на танк времени уйдет немало — он улыбнулся — крайне, с нашей точки зрения, неудобно, хотя, мироздание понять можно... А, к примеру, более-менее чистое золото, серебро, железо — пожалуйста. Или — музейные кольчугу, меч из прошлых времен — любой вес без проблем. Главное условие — соответствие времени изготовления со временем перемещения. Пусть позже — но не раньше. Есть и еще нюансы, но об этом позже.

Профессор приглашающее махнул рукой — выбирай, Жора. Там, за "калиткой", никто разрешения на ношение оружия у тебя потребует....

Жора оценивающе пролопатил ящики, придирчиво оценивая оружие на состояние и вес. Автоматы, как немецкие, так и советские он исключил сразу — их пятикиллограмовый вес напрочь отвергал возможность прохода с ними в "калитку", по крайней мере — за раз.

И тут Жора возликовал, выудив из кучи пистолетов маузер в деревянной кобуре-прикладе, да еще и с табличкой на ней на немецком языке, с легкостью переведенной Жорой — "Обер-лейтенанту Герхарду Ширлеру от стрелкового клуба города Гронау по результатам в соревнованиях стрелков. 1 место".

— Да где же вы, профессор, добыли такой раритет? — спросил Жора, достав оружие из деревянной кобуры и любовно рассматривая — Я о нем с детства мечтал, после "Джульбарса" и "Белого солнца..." с "Неуловимыми..."... Ба, да он еще и девятимиллиметровый... Не слишком часто встречается, армейская модель.

Еще покопавшись в ящиках с оружием, потрогав, и пощелкав затворами разных образцов, Жора убрал выбранный пистолет в деревянную кобуру и, присев возле ведра с патронами, стал набирать себе парабеллумовские, складывая их в тряпку, взятую с верстака.

— Не хочу тебя заранее, что называется — грузить, друг мой, но в тех местах, откуда сюда попал этот "маузер", тебе, скорее всего, предстоит побывать. Хотя бы по той простой причине, что незадолго до твоего появления там пропал наш сотрудник и коллега. Давно никак не выходит обратно — боюсь, что надо будет его выручать.

— А почему, собственно, уважаемый Олег Васильевич, — грузить? Да я, можно сказать, все последние годы ждал таких предложений... Но, однако, увы, — не было их...

С этими словами Жора свернул тряпку с патронами в узелок и задумчиво взвешивал его в руке, определяя вес.

— Ну, я в тебе и не сомневался, Георгий, собственно, поэтому и показал почти все наши главные секреты...

Пасечник прошелся по комнатке.

— До недавнего времени здесь, в "оружейке", командовал человек, неожиданно пропавший в одной из "калиток". Повторюсь, но своих надо выручать в любом случае, и тут я очень рассчитываю на твою помощь.

— Насчет меня вопросов нет, Олег Васильевич. Но, поскольку, я тоже, увы, не бессмертен, как насчет пополнения вашего, как Вы сказали — гарнизона — еще дополнительным составом из надежных людей?

— Да я только "за" обеими руками. Откровенно говоря, я и тут рассчитывал на тебя в этом смысле.

— Правильно рассчитывали, есть у меня такие люди...

Профессор согласно покивал головой — Честно говоря, на это и надеялся. У хорошего человека не может быть достойных друзей... Но давай вернемся к этому вопросу после твоего полного выздоровления. Отдохнешь, подлечишься — и займемся решением наших проблем, согласно их приоритетам. Я думаю — недели, ну, может быть дней десять тебе должно хватить.

— Нет — отрицательно замотал головой Жора, сразу скривившись от прострелившей голову боли — Даже неделя многовато, а десять дней — тем более. Надо с работой нормально расстаться, негоже людей подводить. Да и с теткой необходимо все проблемы решить, я же ей обещал...

— Тут можешь быть абсолютно спокоен. Во-первых, время тут и там течет с разной скоростью. Разница составляет приблизительно один к десяти, то есть — день здесь, десять дней там. Во-вторых, у милейшей Елены Станиславовны уже день как работают два человека по ее списку заданий. Дядьки местные, рукастые и непьющие, уже неоднократно пользовался их услугами. Извини, взял на себя смелость решения этой проблемы. Убедил я тетушку, что пока занят ты безмерно, а у фирмы, в которой ты в данный момент трудишься, есть возможность оказать ей всяческую помощь как рабочей силой, так и материалами. Надеюсь, я не слишком много на себя взял, не посоветовавшись с тобой? — Пасечник вопросительно взглянул на Жору.

— Да что Вы, Олег Васильевич, у меня нет никаких возражений. Одно дело — вчера от безделья у тетушки поработать, а другое дело сегодня... Тут, куда как масштабнее задачи, чем теткины доски с гвоздями... Спасибо Вам, что так своевременно все разрешили.

— Ну и ладушки... Запасся всем необходимым? Пошли, Наташку обрадуем, уж больно любит она те места, куда вам предстоит отправиться. Пока с остальным народом, и прочими местными достопримечательностями немного познакомишься, да и отправимся на точку, открывать "калитку", туда дорога неблизкая, чего время терять....

Глава 6

Пасечник с Жорой двинулись в обратный путь. Жора с "маузером" в кобуре, висящей через плечо, и кульком с патронами в руке, на этот раз шел впереди, а профессор двигался позади, с лязгом замыкая металлические двери за Жориной спиной. Поднявшись по лестнице на террасу, Жора дождался, пока Олег Васильевич запрет последнюю дверь и спросил — А где Вы меня хотите поселить? Занимать Ваш кабинет, как бы, не совсем удобно, да и для проживания он не очень приспособлен.

— Очень уместное замечание, друг мой — профессор несколько запыхался после преодоления последней лестницы — Прямо сейчас и займемся обустройством твоего быта.

Они зашли в дом, и сняли верхнюю одежду и обувь в прихожей.

— Погоди-ка минуту — сказал профессор и скрылся за дверью санузла. Было слышно, как что-то напевая, он журчал водой в умывальнике, смывая с рук следы посещения подземелья. Жорины руки тоже были испачканы в машинном масле, которым неизвестный оружейник щедро полил патроны в ведре, но Жора не торопился их отмывать, поскольку ему не терпелось поковыряться с "маузером", разобрать-собрать и смазать оружие.

— Уж наиграюсь, тогда и отмою — решил Жора. Вот бы еще пострелять... Ну не может здесь не быть какого-никакого стрельбища!

Пасечник, наконец, закончил помывку и вышел в коридор — Ну, уважаемый Георгий, пойдем обустраиваться... Тебе туда не надо? — он мотнул головой в сторону открытой двери в ванную — Нет? Ну, как хочешь...

Он прошел по коридору мимо комнаты Натальи и открыл следующую по ходу дверь напротив своей спальни. Той самой, в которой, не так давно демонстрировал Жоре свои трюки.

— Заходи, вот здесь тебя и поселим. Это, как раз, гостевая комната. Тут в мирное, так сказать, время оставались на ночлег подгулявшие гости. Теперь с гостями повременим, а если и нарисуется кто-то, найдем, где приютить. — И он легонько подтолкнул Жору внутрь.

Жора вошел и осмотрелся. Интерьер почти совпадал с интерьером спальни профессора за исключением того, что вместо железного шкафа-сейфа здесь стоял комод с выдвижными ящиками, а платяной шкаф был не двух, а трехстворчатый. Да еще вместо журнального столика у стенки располагалось кресло, на вид очень даже удобное, рядом стоял на высокой стойке торшер. Телевизор и видеоплейер, по причине отсутствия журнального стола, стояли на комоде, видеокассет не было видно вовсе. Диван был собран и накрыт клетчатым шерстяным пледом. На стене, за которой находилась кухня, висели уступом три книжных полки, заполненные книгами. Кроме стоящего торшера, над диваном на стене висел светильник-бра на две лампочки, а в уголке уместился стул. Окно напротив дивана было укомплектовано плотными шторами и тюлевой занавеской, один в один, как в комнате Олега Васильевича.

— А что, уютненько... — Жора подошел к окну и посмотрел за стекло. На улице потихоньку смеркалось, но все равно хорошо был виден небольшой дом, стоящий метрах в 20, с крыльцом прямо напротив Жориного окна. На ступеньках крыльца сидел дядька лет пятидесяти, и курил, периодически окутываясь облаками табачного дыма. Окошко рядом с крыльцом и дядькой, светилось приветливым светом. Из трубы домика шел уютный дымок, рядом со ступеньками крылечка эдакой кучей шерсти лежал Кадо.

В этот момент в коридоре хлопнула входная дверь, и, буквально через секунду, раздался грохот. Профессор с Жорой дружно вздрогнули и посмотрели друг на друга.

— Дед, ау, — услышали они голос Натальи — вы где?

— Наташка! — рявкнул Олег Васильевич — ты чем там гремишь?

— Дрова это — отозвалась девушка — на ночь печки хочу протопить, прохладно уже, морозит, а вас дров принести не допросишься...

— Почему не допросишься — возмутился было Жора — а кто просил? Лично я — запросто, топить печки мое любимое занятие, а лучше — камин.

— Обожди, не суетись — придержал Жору профессор — тебе пока не стоит резких движений и наклонов делать. Наташка и сама прекрасно с печками справится, это она так, кокетничает. Пару охапок дров ей принести не проблема. До сих пор, по крайней мере, носила. Присядь-ка, и я сяду, что-то умаялся...

Жора сел на диван, предварительно сняв кобуру и положив ее на уголок комода, заодно пристроив сверху узелок с патронами. Профессор сел в кресло, с удовольствием вытянул ноги и крикнул:

— Натаха, брось пока печки, успеешь протопить, зайди, разговор есть.

— Дед, ну погоди минуту, я уже одну почти разожгла, сейчас подойду...

В коридоре стукнула печная дверца и через несколько секунд в комнату вошла Наталья.

— Вот что, дева... Есть мнение, что, принимая во внимание дефицит времени, стоит отправить тебя с нашим новым сотрудником дней на десять в "санаторий". Твоя задача — за это время полностью поставить его на ноги.

— И-и-и... Ура! — запищала и запрыгала от восторга девушка — Молодец, дед! Я тоже об этом подумала, но не решалась предложить. С твоей фармакологией через десять дней он будет как новенький!

— Будет-будет... — проворчал профессор — кто бы сомневался... Значит так — в ночь не поедем, только соберем и приготовим все, чтобы завтра с утра пораньше и рвануть. Ты, Наталья, как с печками закончишь, собери лекарства, свои шмотки необходимые, ну, ты знаешь — какие. Жоре мы сейчас тоже что-нибудь подберем из наших запасов.

— Дед, тут дело в том, что Михалыч, я днем видела, машину на яму зачем-то загнал. Надо бы сходить, уточнить.

— Да на ходу, вроде, машинка-то была — озадачился профессор — Ну да Михалыч — бурундук известный, любит всякой профилактикой заниматься, когда надо и не надо. Сейчас уточним... Пойдем, друг мой Жора, поговорим с Михалычем, заодно и потихоньку знакомиться начнешь. Натаха! Ты там про ужин не забудь за суетой.

Девушка, уже из коридора, отозвалась — Будет вам ужин, куда я денусь...

Профессор неохотно встал с кресла и сказал — Пошли, начнем с машины, у Михалыча станется ее о пустом деле раскурочить.

Они прошли мимо Наташи, разжигающей вторую печку, снова оделись и вышли через террасу на улицу. Сойдя с крылечка, профессор сразу повернул направо и, обходя террасу и примыкавший к ней дровяник с аккуратной поленницей, пошел по грунтовой утрамбованной дороге к строению, которое Жора недавно видел из окна и определил как гараж. Жора чуть задержался, рассматривая площадку, расположившуюся прямо напротив крыльца. На этой площадке, очевидно выполнявшую роль автостоянки, расположились в ряд несколько легковых машин, УАЗ-буханка и два трактора — колесная Беларусь с ковшом экскаватора и гусеничный бульдозер ДТ-75. Вся техника стояла капотами в сторону дома-сторожки, на крыльце которого Жора десять минут назад из окошка видел курившего дядьку. Сейчас крыльцо пустовало.

— Жора, где ты там? — позвал из-за угла террасы профессор.

— Иду, Олег Васильевич, иду — отозвался Жора и быстрым шагом двинулся на его голос.

Профессор уже стоял на небольшом пятачке перед гаражом, рядом с ним расположился Кадо. Жора прошел мимо стены дома с примыкавшим к ней двустворчатым грузовым люком, который он совсем недавно видел, но снизу, и подошел к Пасечнику. Тот стоял перед настежь открытыми крайними воротами гаража, двое других ворот были закрыты. Внутри, в полумраке, на смотровой яме, стояла "шишига" — столь нежно любимая в армии машина ГАЗ-66 зеленого цвета, в исполнении "кунг", то есть — будка. Кабина машины была откинута вперед, открывая доступ к двигателю. Над мотором висела лампа-переноска, заливая его ярким светом, остальное помещение гаража скрывалось в темноте. Рядом с машиной стоял давешний дядька, но теперь в синем рабочем халате, и тщательно вытирал руки ветошью.

— Вот, Михалыч, познакомься — профессор махнул рукой в сторону подходившего Жоры — Наш новый сотрудник, Георгий Ларионцев, теперь будет с нами работать. А это, Жора, — наш добрый гений-самоделкин Алексей Михалыч Щербаков — понизив голос, профессор сказал — Все может... Абсолютно.

— Ну, все — не все, но многое — сказал Михалыч, протягивая Жоре для рукопожатия добросовестно вытертую руку — Добро пожаловать, Георгий.

— Да можно просто — Жора, — сказал в ответ Ларионцев, принимая крепкое рукопожатие.

— Ну, а я — просто Михалыч, или дядя Леша — как больше нравится...

— Отлично, вот и познакомились — Пасечника томило нетерпение — так что там с нашим лайнером, дядя Леша? Вроде все в порядке было, а тут смотрю — ты его починять надумал? А мы вот завтра собрались на выезд, грешным делом...

— Да в порядке машина, Олег Васильевич. Свечка одна барахлила, так я ее заменил, пять минут делов. Ну и так, заодно — масло проверил, коробку, раздатку, шприцанул, где надо, то-се... Но уже все закончил, через пять минут отгоню машинку на стоянку.

— Оба бака полные? — спросил профессор.

— Как положено — оба.

— Ну, добро, тогда завтра с утра трогаемся, а пока, Михалыч, ставь ее на стоянку и отдыхай. А мы с Георгием соберем, что надо с собой, перекусим, и тоже — на боковую, завтра ранний подъём для всех участников, включая тебя.

Между тем, на улице уже изрядно потемнело. По углам домов и строений, по периметру забора, вспыхнули светильники — прожектора, заливая ярким светом двор и верхнюю кромку забора со спиралью колючей проволоки.

Профессор и Жора неторопливо пошли обратно в дом, и, когда они уже поднимались по ступенькам на крыльцо, "шишига" с зеленой будкой негромко порыкивая мотором медленно прокатилась мимо них, въехала на пятачок стоянки и, аккуратно подав задним ходом, замерла в общем ряду стоящей техники.

— Ну, вот и ладушки — сказал Олег Васильевич — пошли, Жора, ужинать.

Дом был наполнен вкусными запахами, с кухни доносилась приятная негромкая музыка. Наталья, услышав, что Олег Василевич с Жорой вернулись и раздеваются в коридоре, крикнула — Мужчины! Руки мыть и к столу, пока все не остыло!

— Сей момент, хозяюшка! — отозвался профессор — и подтолкнул Жору в сторону ванной — ты иди, я недавно уже умывался, не успел испачкаться...

Жора послушно отправился отмываться, решив, что до "маузера" руки все равно сегодня не дойдут.

Закончив с гигиеной и войдя на кухню, он увидел, что Олег Васильевич уже сидит за столом, заставленным всякой снедью.

— Садись, садись, не стесняйся — нетерпеливо сказал профессор, показывая на стул рядом — Ты-то не так давно перекусил, а я, признаться, только чуть-чуть покусочничал в течение дня...

— Вот вечно ты так, дед — укоризненно заметила Наталья — допрыгаешься с таким режимом до язвы... И ведь еды полон холодильник, разогрел в микроволновке, да поел, пять минут делов... Глаз да глаз за тобой нужен, как дите малое, ей-богу...

— Ну ладно, ладно, не бурчи. Вот с Жора нам поможет с кадрами — станет легче, не надо будет стараться быть в трех местах одновременно.

— Кадры — это хорошо, даже очень. А то тут два с половиной человека, особо не разгуляешься — оживилась девушка — а хозяйство немаленькое, то одно дело, то другое...

— В самое ближайшее время решим вопрос — солидно сказал Жора, накладывая себе в тарелку различной снеди — Два человека точно есть, насчет остальных надо думать. Надежность кандидатур не должна вызывать ни малейших сомнений. Уж больно специфика ваших занятий... как бы сказать-то, напрягает, что ли. Не должны здесь недобросовестные люди оказаться, рисковать нельзя.

— Это хорошо, что ты проникся — заметил профессор, оторвавшись от поглощения пищи — А я, признаться, хотел провести с тобой на эту тему профилактическую беседу, рад, что нет необходимости — и он снова принялся за еду. — Но все равно — продолжил он с набитым ртом — ты мне максимальную информацию на кандидатов дай, я по всем возможным каналам для начала пробью, лишним не будет.

В этот момент, щелкнув, поднялся над пластинкой звукосниматель проигрывателя, и музыка, звучавшая тихим фоном, умолкла.

— Что за группа? — заинтересованно спросил Жора, — я прямо с порога обратил внимание.

— Мне тоже нравится — Наталья встала, аккуратно сняла пластику с проигрывателя и убрала в конверт — Это Джулиан Леннон, сын Джона, того, из Битлов. Дедовы друзья одно время меня баловали, привозили из-за границы. У меня тут неплохая фонотека подобралась, потом посмотришь. — И она поставила конверт в общий ряд.

— Ну да, " ...кто сказал, что надо бросить песню на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!" — процитировал Пасечник известный фильм.

— "...от винта..." — поддержал шутку Жора, но не смог не отметить — Ну, у нас-то, пока не война...

— Как знать, как знать... — задумчиво ответил профессор — Но пластинки слушать время вряд ли найдется... По крайней мере — подолгу. Вот и сейчас зовет нас долг снова в закрома лезть. Надо бы сразу все собрать, да разве сообразишь... Хорошая мысля, как говорится — приходит опосля... Вот что, Наталья, ты мне сообрази чайку с бадьянчиком в мою бадейку. Пока он маленько остынет и настоится, я с Жорой подберу ему шмотки на завтра, и после выпью кружечку на сон грядущий. А ты, Георгий, как насчет чайка?

Жора еще раньше отметил, что на столе не было алкоголя, зато стоял здоровенный, литра на три, прозрачный кувшин с отличным клюквенным морсом. На это самый морс Жора и налегал в течение всего ужина, и на чаепитие лично его как-то даже и не тянуло.

— Нет, спасибо — замотал он головой — Я лучше, чуть попозже, еще морсика...

— Что, оценил натурпродукт? — засмеялся профессор — местная клюковка-то, тверская... Целую экспедицию в заповедные места, уже который год, каждую осень устраиваем. До будущего урожая запасаемся, но хватает не всегда. Ну да ладно — морс, так морс, но для начала прогуляемся в закрома.

Он решительно встал и двинулся к выходу, Жора последовал за ним, а Наталья начала хлопотать у стола, собирая посуду.

Далее, один в один, повторился давешний поход в оружейку, со спуском по лестницам и поочередным отпиранием дверей. Отличие было лишь одно — после того, как они прошли за последнюю дверь в подземную галерею, Олег Васильевич прошел мимо двери в комнату с оружием, и открыл точно таким же цифровым замком дверь в соседнюю комнату. Она лишь оказалась гораздо больше оружейки — раза в три-четыре, а в остальном — под потолком так же проходил короб вентиляции, и светили такие же яркие светильники. Однако содержимое комнаты было совершенно другим. Перпендикулярно стенам стояли аккуратно сколоченные из деревянных брусков перекладины-штанги, на которых висели рядами многочисленные вешалки с одеждой. Было видно, что одежду пытались, более-менее, выстроить по эпохам и временам. Первый ряд начинался рыцарским доспехом, включая щит и длинный меч. Рыцарь в полных доспехах стоял безмолвным стражем у самого порога. Далее, на многочисленных вешалках висели костюмы, куртки и рубахи, разного вида, штаны и панталоны, мужские и женские.

Парча и бархат с богатой вышивкой и отделкой разной степени ветхости, и, будто только что сшитое. Золотое шитье и грубая домотканая ткань — все это висело рядом на соседних вешалках. На параллельных штангах висели военные и штатские мундиры, цивильные костюмы и бальные платья последующих времен, имелась простонародная различная одежда. Несколько рядов занимали военные мундиры времен Второй мировой — и наши, и немецкие. Имелись как солдатские, так и офицерские комплекты. Советские в основном с петлицами, но были и более поздние — с погонами. На соседних вешалках Жора увидел даже несколько комплектов формы стран-союзниц.

Отдельно стояла обувь, мужская и женская, вся довольно сильно поношенная, но ее было немного. На полках, закрепленных на стенах выше вешалок, лежали и висели на крючках различные шапки, шляпы, шлемы, каски, фуражки и пилотки...

Напротив всего этого одежного великолепия у единственной свободной стены стоял длинный, добротно сколоченный деревянный стол, оббитый линолеумом. Под столом стояли несколько длинных зеленых армейских ящиков, в каждом были свалены различные виды оружия прошлых веков. Было его немного, но разнообразие поражало — от кинжалов, ножей, мечей, различного вида шпаг и сабель, до старинных пистолей и мушкетов.

В комнате отчетливо ощущался своеобразный, характерный для скопления одежды запах — и тлена, и нафталина, и еще черт знает чего...

Жора вытащил из общей кучи кинжал в черных ножнах, орлом со свастикой и эсэсовскими рунами на рукоятке. Он вытянул кинжал из ножен — вдоль блестящего лезвия тянулась надпись темным готическим шрифтом — Meine Ehre heisst Treue. Жора тщетно шевелил губами, пытаясь разобрать тяжелую для прочтения готику.

— Что, понравился ножик? — профессор откровенно, уже несколько минут наблюдал за Жориными эмоциями. — Там написано "Моя честь зовется верность" — эсэсовский девиз. Ну, как тебе наша костюмерная?

— Слов нет, Олег Васильевич, по крайней мере, цензурных. Я, конечно, догадываюсь — для чего это изобилие, но зачем столь богатый ассортимент?

— Видишь ли, Жора, тут такое дело... Мы, как правило, не знаем — куда откроется очередная 'калитка'. По крайней мере — первый раз. Поэтому набирали все, до чего могли дотянуться, пока была возможность. Тут нет ни одного новодела — все только подлинники — что-то сами притащили из вылазок, что-то удалось раздобыть из коллекций, антикварных салонов, театральных костюмерных, и даже с киностудий. Стоимость того, что тут имеется, а это далеко не все — в соседней комнате тоже всякого навалом, все сюда просто не влезло — составляет довольно круглую сумму, даже прикинуть тяжело. Одного оружия здесь на несколько сотен тысяч долларов.

Ответ на твой вопрос прост — Промучившись с первой "калиткой", мы довольно быстро поняли — какие-то законы не дают перемещать небелковую материю через время в неограниченных количествах. В неглиже — пожалуйста, помнишь — Шварценеггер в "Терминаторе" голышом оказывался в прошлом? В наших реалиях эта железяка в виде человека через нашу "калитку" не прошла бы никогда. По крайней мере — по имеющимся технологиям перехода, вполне допускаю, что есть другие...

Профессор на минуту задумался, видимо обдумывая — какие это могут быть другие...

— Так вот, методом проб и ошибок выяснили — если хочешь пронести через "калитку" максимально много снаряжения, то одежду лучше одевать наиболее древнюю, из соответствующей той эпохе, куда попадешь. Обратно без проблем — тащи, сколько унесешь, чем мы вовсю и пользуемся.

— Э-э-э, Олег Васильевич, а как же всякие там временные парадоксы и эффекты? Я вот у Бредбери читал про раздавленную в мире динозавров бабочку — и в результате получилась полная труба в будущем, из-за изменений, вызванных этим мизерным вмешательством, а вы тут "стволы" охапками натащили...

Профессор с нескрываемым одобрением посмотрел на Жору. — Мы, грешным делом, тоже вначале опасались — вдруг что будет... Потом поняли — пространство и время настолько моногвариантно, что количество вселенных и миров практически бесконечно. То есть, попав в прошлое, ты можешь запросто прихлопнуть своего дедушку, родителей, а то и самого себя в детстве, если уж твое воспитание позволяет провести тебе столь изуверский эксперимент. Говоря конкретнее — в той ветке реальности, где ты столь изысканным способом нагадил, персонально тебя, твоих родителей и всего того, что имелось в твоем варианте истории — просто не будет.

Вот представь — древо истории, на нем много-много параллельных веточек-миров. Они растут рядом, этаким пучком, но с разной скоростью, то переплетаясь, то разветвляясь. И можно, используя определенные механизмы, перепрыгивать со своей ветки на другую ветку, но не на любую, а лишь на ту, на которую тебе позволит некий процесс, закон, которому подчиняется мироздание.

Я думаю, это максимально близкая модель, или другими словами — визуализация строения временных потоков. Собственно, этого гипотетического строения мироздания мы пока и придерживаемся, другой достоверной модели на сегодня у нас нет.

— Честно говоря, — осторожно сказал Жора — не было у меня в планах такие рискованные опыты с родственниками проводить. Но то, что с врагами церемониться не нужно, заметно облегчает жизнь.

— Да бог с тобой — улыбнулся профессор — я даже и не думал персонально тебя такими черными мыслями позорить. Это я так, в полемическом задоре, и вообще, на ярких примерах все доходчивее воспринимается. Ну да ладно, давай-ка тебе что-нибудь полегче из одежды поберем, раз уж ты решил с собой "маузер" тащить. — Или оставишь? — он с хитринкой посмотрел на Жору — может, лучше это? — и профессор достал из ящика пару кремневых пистолей ужасающего калибра — По нашим подсчетам, там сейчас где-то век 17, эти пушки туда пронести — не проблема вовсе, можешь тогда и в камуфляже идти. Хотя в нем упаришься однозначно — Карибы, однако, жарко и влажно.

— Нет уж, с "маузером" не расстанусь, а раз жарко и влажно, тогда вот, это вполне подойдет — и Жора снял с одной из вешалок рубаху и штаны бело-серого цвета из грубой ткани чуть нежнее парусины. Заодно он прихватил с полки нечто похожее на носовой платок, но огромного размера. Этакий квадрат из материи, где-то полметра на полметра.

— Отлично — кивнул головой профессор — хотя в этом тоже будет жарковато, но лучше, чем в камуфляже. Вообще-то, вы в основном в купальных одеждах там ходить будете — пляж, море и все такое, но харчи добывать тебе все равно придется, пару раз на охоту сходишь, а в плавках по джунглям ходить чревато.

Так вот — свинки там дикие бегают — объедение... Если под возвращение удастся прихлопнуть одну-две, постарайся сюда притащить. Но только под отбытие, не ранее — там хранить мясо негде, портится буквально за одну ночь, если сырым оставить. Теперь обувь — у тебя какой размер?

— Сорок один с половиной, но я сорок второй обычно покупаю, а то и сорок третий...

— Отлично! Там есть как раз сорок третий, главное поаккуратнее дойти босиком до обувки.

— А что "там" еще есть, Олег Васильевич?

— Палатка отличная, тентовая, польская. Полотенца, еще что-то из одежды. Дробовик 12 калибра, полуавтомат "браунинг" — пятизарядка, дроби свинцовой, картечи запас изрядный, порох и капсюли, десятка три-четыре латунных гильз — перезаряжай-не хочу. Правда, гильзы надо после стрельбы собирать. Что еще? Ну, ножей пара, топор, пила, лопата. Да, — труба подзорная, старинная, медная... Оптику у нее поменяли — была трех, а стала пятнадцатикратная. Из еды — мясо сублимированное, крупы — много всего натащили, благо, органика проходит без проблем. Тем более что птицы и зверя там хватает — свежее мясо буквально под ногами бегает, непуганые, даже неинтересно. Рыбалка, опять же ... Я и говорю — курорт и санаторий, лечись только... Часть из необходимого Наташка пронесет, она в курсе всего, что там припасено, и ведет учет. Так что, если чего не хватит — вини ее.

Ну что? Двинулись обратно? Надо успеть отдохнуть, дорога хоть и не очень дальняя, но все же...

Жора тоже чувствовал усталость и сильное желание прилечь — здоровье восстановилось не очень и это давало себя знать. Поэтому он охотно пошел обратно, опять впереди Пасечника, держа в руках тюк с одеждой и слушая, как лязгают за спиной запираемые железные двери. Он прилично опередил профессора, и ему пришлось постоять на террасе минуту-другую в ожидании, пока тот преодолеет последнюю лестницу. Жора смотрел в окно террасы, ожидая, пока профессор закроет последнюю дверь и вдруг, краем глаза увидел, как по кромке освещенного участка у соседнего дома молнией мелькнула серая тень.

— Олег Васильевич! — встревожено начал Жора — тут, похоже, волк на территорию как-то пролез...

— Волк? — казалось, профессор совершенно не встревожился — Нет, уважаемый Георгий, это не волк, это гораздо опаснее — команда Кадо. Волк, ухитрись он пролезть под бетонным забором, а под ним, надо отметить — полтора метра бетонного фундамента — даже кроты к нам сюда не попадают, так вот, этот гипотетический волк проживет не более тридцати секунд. Кроме Кадо, который и один с волком справится шутя, на ночь мы выпускаем четырех хорошо подготовленных овчарок-немок. Всю ночь они охраняют территорию, никогда не лая по-пустому. Но если уж услышал рык или лай — смело выскакивай с "маузером", эти звуки у собак может вызвать только враг. Ну ладно, пока, слава богу, царит тишина, пойдем-ка спать, умаялся я, хлебну чайку — и на боковую. А ты, вроде, морсика хотел?

— Не — отрицательно замотал головой Жора — Что-то расхотел, только спать...

Диван в Жориной комнате был уже разложен и застелен заботливой Натальей. Засыпая на ходу, Жора кое-как разделся и отключился, едва коснувшись подушки головой.

Глава 7

Не то что хотя бы увидеть хоть какой-то сон, а, такое ощущение — Жоре, вообще поспать не дали... Ему показалось — не успел он закрыть глаза, как его уже трясет за плечо Пасечник.

— Георгий — подъем! Вставай, вставай, у тебя еще будет время выспаться.

Жора еле-еле разлепил глаза — спать хотелось страшно, да и голова трещала немилосердно. За окном еще царила темнота, но в комнате, разгоняя тьму, приглушенным светом горел торшер. Профессор стоял у дивана в бороде, беретке, и прочем камуфляже, уже знакомом Жоре ранее, в руках он держал какой-то сверток.

Жора сел, свесив ноги с дивана, причем, даже это простое движение вызвало новый всплеск острой боли в голове. От Олега Васильевича не укрылась мимолетная гримаса, скользнувшая по Жориному лицу.

— Что — голова? — участливо спросил он. — Но ты вчера так моментально отключился, что Натаха даже не успела тебе на сон грядущий некие медпроцедуры провести... Ничего, дело поправимое... — и незамедлительно крикнул — Наталья! Давай сюда, с сумкой...

Через минуту в комнату вошла Наташа, в экспедиционном костюме цвета 'хаки' с эмблемой Министерства геологии на плече. В руках у нее была зеленая сумка, очень похожая на противогазную, но побольше размером.

— Доброе утро, Георгий! Ну, ты и отключаешься... Я, правда, войдя в твое положение, вчера на процедурах особо не настаивала. Хотя, велик был соблазн вколоть тебе лекарства, спящему.

Все это она тарахтела, споро доставая из сумки пластиковую упаковку с разовыми шприцами, и другие всякие разные медицинские приблуды.

После укола и пары таблеток, Жоре, действительно, стало легче...

Он, кряхтя, встал с дивана, Наталья с Олегом Васильевичем за ним внимательно наблюдали.

— Легче стало? — Пасечник похлопал Жору по плечу — одевайся вот в это, друг мой, до 'точки' это твоя основная одежда...

Жора развернул тюк, который передал ему Пасечник — это была новая, с иголочки, зеленая роба, аналогичная той, что была на Наталье. 'Костюм геологический, легкий' — прочел он на бумажной бирке, прежде чем ее оторвать, в кармане куртки Жора обнаружил аккуратно свернутый капюшон.

— Да-да, дружок, мы теперь с тобой геологи — кивнул головой на невысказанный вопрос профессор — по всем документам, мы передвижная геофизическая лаборатория, привыкай. Ну, давай, одевайся, перекусим, да и поедем.

Утренний чай с парой бутербродов много времени не занял, и вскоре Жора вышел на улицу, у крыльца уже бурчала двигателем давешняя 'шишига'. На ее дверцах также красовались эмблемы Министерства геологии СССР, возле ее будки хлопотал Михалыч. Как и все, он был экипирован в геологический костюм.

У 'шишиги', в пространстве между будкой и кабиной, рядом с 'запаской', закрепленная на специальном на кронштейне виднелась длиннющая антенна радиостанции.

— Ну, давай, лезь пассажиром — сказал профессор Жоре, и, Михалычу — ты, пока давай в будку, сначала я сам поведу, надо с Жорой поболтать. Кстати, Жора, отдай Михалычу свою мортиру, он ее припрячет до поры... — и полез на водительское место.

Наталья привычно занырнула в будку 'шишиги' через боковую дверку, а Михалыч, повесив через плечо кобуру с Жориным 'маузером', пошел к воротам, собираясь выпустить машину наружу.

Жора послушно залез в кабину на пассажирское место, и 'газончик', порыкивая мотором, потихоньку покатился в сторону ворот. До самой незримой границы территории их бдительно сопровождал Кадо, труся рядом с медленно ползущей машиной, его серых 'теней' видно не было.

Олег Васильевич, выехав за ворота, на минуту остановился, дав возможность Михалычу закрыть ворота и залезть в будку, потом газанул, и машинка бодро запрыгала по проселку в сторону шоссе.

— Ну, поехали с орехами, — сказал профессор, и, придерживая руль одной рукой, вытащил из кармана какой-то прибор, откинул у него толстенькую короткую антеннку и пристроил его перед собой, чуть повыше приборной доски.

— Не встречал такую штуку? — спросил он, увидев заинтересованный взгляд Жоры — посмотри, только осторожно — провод.

Жора, перегнувшись через крышку капота, разделяющую водителя и пассажира 'шишиги', взял приборчик, стараясь не потревожить питательный провод, уходивший в недра кабины, куда-то под приборную доску.

На небольшом, чуть меньше сигаретной пачки, черно-белом экранчике, на латинице были написаны названия окрестных географических пунктов, отмеченные точками. Линиями разной толщины обозначались окрестные дороги и реки, само местоположение прибора отмечалось в виде небольшой стрелки, а пройденный маршрут обозначался пунктирной линией. Жора минуту-другую заворожено следил, как на экранчике чертилась пунктиром пройденная машиной дорога, потом перевернул прибор, и увидел на оборотной стороне надпись — Property of the US Army.

— У них в Америке не дай бог кто с такой надписью полиции попадется, а мы ничего, пользуемся... — сказал Олег Васильевич.

— Ну да — ухмыльнулся Жора — кто же, кроме америкосов, до такой фишки ещё додумается...

— Пока — да, только они уже запустили орбитальную группировку для спутниковой навигации — кивнул Пасечник — Мы только собираемся, да вот — когда соберемся... Этот прибор, если посчитать в денежном эквиваленте, дешевле было в золоте отлить — столько за него наша резидентура заплатила... Зато он позволит нам найти точку прибытия с точностью до полуметра. Шикарная штука, жаль только — не переносной, от батареек не работает, 12 вольт ему нужно.

'Газончик', тем временем, выбрался на асфальт и бодренько покатил по нему, натужно гудя мотором на подъемах. Профессор, покопавшись во всяком барахле на стеганом чехле капота, выудил не замеченный ранее Жорой микрофон на пружинно закрученном проводе, и присоединил к рации, установленной по центру приборной доски. Щелкнул тумблером, и табло загорелось оранжевыми цифрами индикации.

— И — ноль... — сказал он в микрофон.

— Ноль-ноль — раздалось в ответ из рации — Видим вас... Пять минут... Овер.

— Ну вот, прикрытие на месте — ответил профессор на невысказанный вопрос Жоры. — Обходится недорого, а ехать спокойнее... Будут сопровождать нас сзади на расстоянии двух-трех километров почти до места. Потом отпустим их, ибо даже хорошим людям не надо знать — куда точно мы едем.

— А как они узнают — где мы? — спросил Жора.

— Вот с помощью этого прибора, — Олег Васильевич показал Жоре коробочку с антеннкой. — Это радиомаяк, а для связи эта рация — Си-Би — у америкосов такие у каждого дальнобойщика стоят.

— Ага, — кивнул Жора — в кино видел...

— 'Конвой' небось? — усмехнулся Олег Васильевич — как же, как же, Крис Кристофферсон, 'Резиновый утенок'... Один из моих любимых фильмов, между прочим.

— Мой тоже. И он, и 'Лихорадка на белой полосе' — ответил Жора — А, кстати, куда едем-то?

— ' Лихорадка ...' не попадалась, надо будет посмотреть... — задумчиво сказал Пасечник — А едем мы в Храбровский лес в Дмитровском районе — есть такое место, не слышал?

— Нет, первый раз ...

— Вот и я, чисто случайно узнал про некое аномальное место, не поленился проверить, и нашел лазейку на остров в Карибском море, где-то век 16 -17... Подробнее пока не изучали, недосуг было, используем как место отдыха, как ни странно это звучит.

— Я, честно говоря, уже начинаю привыкать — чистосердечно признался Жора — Если позже Вы мне расскажете, что, к примеру, за спичками, когда их не окажется под рукой, приходится смотаться куда-нибудь в 61 год, я не особенно удивлюсь....

— О, как — удовлетворенно крякнул Пасечник — лишний раз убеждаюсь, как я в тебе не ошибся.... Ты попал в точку, друг мой, Георгий. Естественно — мотаемся, как ты выразился, но не за спичками. Спички — это ерунда, а вот финансирование мы нашему совместному предприятию вынуждены обеспечивать самостоятельно. Те крохи, что я в свое время успел отжать у 'конторы' уже практически закончились, а денег с каждым днем нужно все больше и больше, а 'весят' они все меньше.

Профессор вполне профессионально и привычно управлял машиной, надо отметить, с не самым удобным расположением рычага коробки передач. К тому, что эта железяка где-то справа за спиной располагается, надо было привыкнуть — Жора когда-то изрядно помучился. В кабине, за исключением ненавязчивого рычания двигателя под капотом, было непривычно тихо. Жоре приходилось неоднократно в армейском прошлом ездить в 'шишиге', правда, в основном в кузове, но и в кабине тоже сиживал. В его воспоминаниях это было жаркое, особенно летом, и весьма шумное место, а здесь — и тихо, и комфортно. Даже подвеска Жоре показалась необычно мягкой.

— А что за машинка у вас, Олег Васильевич, какой-то спецзаказ?

— Да нет, из специсполнения лишь тщательно экранированное зажигание, остальное — золотые руки Михалыча... Даже лебедку спереди вместо штатной какую-то хитрую присобачил. Можно сказать — непроходимых мест для нас нет. Ты не поверишь — однажды залезли в такие дебри, что воды в кабине почти по колено было, но — вылезли... Правда, за рулем, естественно, Михалыч был, мы только трос лебедочный перецепляли.

Потихоньку светало, фары 'шишиги' все хуже выхватывали из предрассветной мглы нюансы узкой асфальтовой дороги, где почти вплотную к обочине, подступал смешанный еловый лес. Жизнь облегчало то, что машин, как встречных, так и попутных, было на удивление мало, и '66'-ой постоянно светил дальним светом, переключаться на ближний приходилось редко. Один раз, дорогу перемахнул заполошный здоровенный заяц-беляк, и, дважды, мелькнули рыжие шкуры лисиц. Профессор уверенно вел 'шишигу' каким-то одному ему ведомым путем. Однако Жора заметил, что на перекрестках американский приборчик неизменно предлагал вариант маршрута, коему профессор практически всегда следовал.

После непродолжительного молчания Олег Васильевич продолжил:

— Если кратко охарактеризовать нашу, а теперь и твою, Жора, главную проблему — это как найти наиболее, я бы даже сказал — максимально быстрое решение вопроса — а чего мы, собственно, хотим получить от того, чем владеем, то есть — от этих самых калиток?

— Патруль — И — неожиданно включилась в беседу рация — проскочили поворот, потеряли контакт....

— Стоим — тут же ответил профессор в микрофон, притирая 'газончик' к обочине — Вопросы?

— Вопросов нет, ошибку поняли, контакт восстановим ориентировочно через 5-10 минут...

— Ждем — Овер...

На приборной доске замигала зеленая лампочка. — В будке беспокоятся, зачем встали — усмехнулся профессор.

Он потянулся, расправив плечи, с треском вытянул 'ручник', и, не глуша двигатель, открыв дверку, легко выскочил из кабины.

— Личный состав, разойтись, оправиться, девочки налево, мальчики направо — скомандовал он, постучав по зеленому боку будки — стоянка поезда пять минут.

Жору не покидало ощущение, что Пасечник, вроде как вырвался на волю, и радуется, как пионер в походе.

Михалыч не спеша вылез с правой дверки будки, деловито обошел машину, пощупал ступицы, послушал рокочущий двигатель. Удовлетворенно кивнул, и двинулся за ближайший кустик, Наташа предпочла из машины не выходить. Уже через минуту-другую, Михалыч, кряхтя, залезал обратно в будку. Поскольку проехали всего ничего, Жора, не испытывая естественных потребностей, просто стоял, и дышал чистым ноябрьским воздухом Подмосковья.

— Видим вас — радио было слышно даже снаружи, — Готовы продолжать движение.

Экипаж — по машинам — вновь скомандовал профессор, хотя все, кроме Жоры, уже находились внутри.

— Так вот, — продолжил Пасечник, когда они с Жорой залезли в кабину. Профессор, включая передачу, скрежетнул коробкой и слегка поморщился от своей промашки — Я прекрасно понимаю, что рано или поздно до нас доберутся те или иные спецслужбы. Такая тайна не может быть бесхозной достаточно долго. До сих пор мне удавалось навести 'тень на плетень', да и российским властям пока не до тотального контроля за всем. Но, возня америкосов вокруг нас долго без внимания не останется — найдется умная голова, и сложит дважды два. Я, конечно, при развале 'конторы' попытался подчистить хвосты от наших исследований, но всего не уберешь. Пока они при деле, и будут растаскивать по норкам наследство СССР — время есть, но, рано или поздно, на нас обязательно выйдут.

— А кто это 'они' — спросил Жора — это кто-то конкретно?

— Да нет — пожал плечами Олег Васильевич — у меня есть, конечно, пара-тройка фамилий, но персонификация здесь бессмысленна. Это такая обобщенная порода людей. Тех, которые хорошо знают — с какой стороны у бутерброда масло. Им наплевать на страну, на людей, ее населяющих. Они без малейших колебаний предают, если есть возможность заработать. С легкостью жертвуют кем угодно, включая близких и друзей, если их драгоценной шкуре грозит опасность.

Но эта беспринципность одновременно и их слабое место — в случае чего, соратники сдают их так же легко. Да — пока у нас время есть, правда, чутье мне подсказывает, что его очень и очень мало.

— А время есть на что? — Жора понял, что Пасечник дошел до главного, ради чего уединился с ним в машине.

— Опять хороший вопрос — кивнул профессор. — Ты снова меня порадовал, в корень зришь. Я не случайно спросил тебя про смысл жизни буквально при первой беседе. Я практически уверен в том, что Россия вступила в достаточно тяжелую пору своего существования, хуже, наверно, только в войну было. Советский Союз распался, а гибель империи это процесс лавинообразный, и весьма тяжелый для населения. К тому же — для, так сказать — 'мировой закулисы', наступил очень удачный момент добить главного конкурента на мировое господство.

Видишь ли, Георгий, я уверен, что следующая, точнее — очередная война будет обязательно, и будет она за ресурсы, которых на планете не так много, включая обычную пресную воду. А Россия слишком богата этими самыми ресурсами, чтобы ей позволили распоряжаться ими самостоятельно. Заявления такого рода стали слишком часто звучать в последнее время от персон самого разного уровня, а такого рода вбросы никогда не бывают случайными.

Профессор резко крутанул рулем, объезжая глубокую выбоину на дороге, и продолжил — Что-то не везет России на достойных лидеров. Сегодня, в такой критический для державы момент, нужны фигуры уровня Черчилля или Рузвельта, а у нас, как обычно, вылезают на первый план руководители, максимум которых — обком.

— А Ленин? — заметил Жора — тогда, в 17 году, ведь тоже был критический момент, и тоже держава рушилась...

— Ну, ты даешь — засмеялся Пасечник — да Ленин и создал этот самый момент. Хотя, начал, конечно, полковник Романов — за что и заплатил безумно высокую цену. А сумрачный ленинский гений лишь позволил втиснуться большевикам в эту узкую щель, что им предоставила история.

Смотри сам — первые декреты — о мире и о земле, дали возможность большевикам захватить власть с помощью популистских лозунгов, других вариантов у них не было, ибо большевиками они были только по названию. Благодаря этому вранью, Россия вышла из мировой войны за пять минут до победы Антанты, потеряв заслуженные лавры и преференции страны-победительницы, получив в награду гражданскую войну и интервенцию. Но, взамен, Ленин получил поддержку основной на тот момент силы— ' серой массы' — пехоты, состоящей в основном из крестьян. Зато, пока толпа была не в курсе, Россия вынужденно потеряла огромные куски территории, в том числе, весьма возможно, и — черноморские Проливы. Для создания необходимого большинства ленинцев в правительстве Украины ей были отданы громадные территории Малороссии — поверь мне, эта мина еще рванет, как и передача Крыма Хрущевым. Дурацкие Московский, Карский договора с Турцией... Потом была авантюра еще кровавей — добиваясь поддержки большинства, или для создания таковой, Ленин начал борьбу с кулаками и интеллигенцией, так как его не устраивали крепкие хозяйственники и адекватно мыслящие части общества, рано или поздно потребовавшие бы от властей отчета и политических прав. Убирал, блин, потенциальных конкурентов... Да и дальше, в погоне за сиюминутными интересами, перекраивая карту России, нагадил немало. Так что, в долгосрочной перспективе напортачил господин Ульянов достаточно, давай не будем про ленинский гений....

— Ну а Сталин? — осторожно спросил Жора — Как говорится — был культ, но была и личность...

— Сталин... — профессор пренебрежительно махнул рукой — Сталин был такой же отличный тактик, как и Ленин, но такой же никудышный стратег. Ценой огромных жертв воздвигнуть такую впечатляющую конструкцию как СССР, и не позаботиться о достойном продолжателе дела, не создать института преемственности... Что толку в титанической работе, если то, что ты построил, заплатив за это такую чудовищную цену, простояло после твоей смерти сорок лет. Это даже для хорошего дома мало, а уж для державы... Нет, Сталин далеко не образец государственника, а уж нынешние времена предлагают совсем убогих персонажей.

Так вот, друг мой Жора, сегодня предчувствия у меня очень плохие. На мой век, конечно, этой агонии державы хватит, даже может — и на твой. Но вот твоим детям точно придется несладко. Причем, лично я никакого оптимального решения этой проблемы не вижу. Очевидно, что надо менять среду обитания, раз уж не можем, или не хотим под нее приспособиться...

— Ну, вроде как демократия у нас нынче — заметил Жора — может быть народ сам все урегулирует? Выберут достойных людей — и пойдет Россия к процветанию семимильными шагами...

— Ты видишь на политическом горизонте достойных, как ты выразился — людей? — осведомился Пасечник. — Нет, есть, конечно, несколько персон, но их ничтожно мало, и титанов мысли среди них я что-то не наблюдаю. Дело в том, Жора, что кто-то из великих метко выразился: Демократия — это когда кучка мерзавцев управляет толпой недоумков. Точнее не скажешь.

— А я где-то читал, как в свое время Бенджамен Франклин заявил, что демократия — это правила поведения, о которых договорились между собой хорошо вооруженные джентльмены — вставил свои пять копеек в беседу Жора.

— Хм... — с интересом взглянул на Жору профессор. — Может быть, у них и так, только это совсем не наш вариант демократии. Увы, но в нашей политике вовсю и весьма эффективно работает так называемый отрицательный отбор, и значительных успехов на этом поприще могут достичь лишь люди с весьма сомнительным набором человеческих качеств. Как говорится — Хорошего человека не в силах испортить ни власть, ни деньги. Потому что если вы по-настоящему хороший человек, у вас никогда не будет ни того, ни другого. Высоконравственные идеалисты в политику не идут, а если кто и сунется, обуреваемый души прекрасными порывами — система такого просто рано или поздно отторгнет. Яркий пример — Андрей Дмитриевич Сахаров.

Пасечник на минуту задумался, аккуратно вписывая машину в очередной крутой поворот, затем продолжил:

— Так что оставим пустые надежды на успехи демократии в деле возрождения России, надо искать иные, более реальные пути к спасению. Между тем, история знает примеры, когда в критических, и не очень ситуациях, внезапно исчезали не просто отдельные люди, а города, а то и целые народы. То есть, при появлении неблагоприятных условий, исчезали куда-то целые племена, а куда — никто не знает. Остались лишь предания и легенды, типа 'сказания о граде Китеже', необъяснимые факты полного и внезапного исчезновения индейцев майя, ансази. Или, например — остров в Тихом океане в 1943 году, названия, извини, не помню... Так вот, там оборонялась чуть ли не целая дивизия японцев в хорошо укрепленном районе. Американцы собрали огромную флотилию, окружили остров и начали высадку, приготовившись к тяжелым боям... Но, не было не только боев, а вообще — никакого сопротивления, дивизия таинственно исчезла, оставив укрепрайон и все припасы. Причем, никакой эвакуации у японцев не было, да и быть не могло — остров был блокирован. Очень, блин, опасаюсь где-нибудь, да повстречать эту дивизию...

В общем, появилась у меня идея — а не свалить ли мне с группой единомышленников куда-нибудь во времена минувшие? Свалить, да и попробовать переделать там кое-что, чтобы не повторить ошибок предшественников. Это в идеальном варианте. А, паче чаяния, не выйдет переделать — так в любом случае проживем лучше, чем в веке нынешнем... Как тебе такая перспектива? — профессор, покручивая 'баранку', искоса глянул на Жору, тот задумался...

— А что, — немного подумав, решительно сказал Жора — я, пожалуй, с вами. Только вот вопросов у меня возникло немало.

— На все вопросы я обещаю тебе постепенно исчерпывающе ответить — сказал Пасечник. Было видно, что своим согласием Жора избавил профессора от изрядного груза. — Только разговор это будет долгий, сначала отдохни, подлечись. Обдумай получше — что хочешь спросить, как известно — правильно заданный вопрос — это половина ответа. Кое-что тебе Наташка на острове сможет рассказать, пока на пляже валяться будете. Она, как лицо доверенное, знает почти все...

— Почти? — улыбнулся Жора.

— Ну, брат, — профессор на секунду бросив руль воздел руки к небу— всего даже я не знаю. А Наталья знает ровно столько, сколько ей положено знать, но и это — немало.

Между тем, совсем рассвело, и профессор выключил фары, необходимость в них отпала.

— Ну что, друг мой Жора, не пора ли нам в будку перебраться? Ехать еще часа три-четыре, можно и вздремнуть.

Только Жора собрался ответить согласием, как впереди показался стоящий на обочине автомобиль ГАИ и два патрульных офицера рядом с ним. Один крутил в руке фирменным гаишным манером полосатый жезл, другой держал руки в карманах бушлата, а на его плече болтался автомат. Они вышли на середину узкой дороги и внимательно наблюдали за неторопливо приближавшимся автомобилем.

Профессор взял в руки тангенту рации — И— пять, бубны... Гайцы...

— Принято, пять бубей — буркнула рация в ответ.

— На всякий случай, Жора, — решил пояснить профессор — радиокоды у нас довольно простые. Позывные: мы — это 'И', они — 'Патруль'. Шкала рисков от 0 до 10. Шкала опасности — как в преферансе масти — пики, трефы, бубны, червы. Пики — нападение, угроза для жизни, червы — риск есть, но минимальный.

— Тогда, почему — 'пять' и 'бубны'? — спросил Жора.

— Здесь никогда не было патруля — штрафов не заработать, движения, тем более в 8 утра, почти нет. Да и в это время у них пересменка, не бывает патруля на трассе... Повод насторожиться есть.

'Шишига' не спеша приближалась к гаишникам, а они, в свою очередь, отошли к обочине, не делая никаких попыток остановить грузовик.

— Рассмотри их повнимательнее, Жора — попросил профессор — Мало ли что...

'Шишига' неторопливо проползла мимо гаишников, а те, скользнув по ней безразличными взглядами, снова вышли на середину шоссе.

— Это 'ряженые', Олег Васильевич — напряженным голосом сказал Жора, внимательно рассмотрев в окошко экипаж патруля — стопроцентно — ряженые.

— Ты уверен? — встревожился профессор — что не так?

— Уверен, хотя, пока точно сказать не могу, но — машина, форма, мелочи... Чутье подсказывает.

Пасечник торопливо схватил микрофон рации — И-внимание, восемь треф, нас не тронули, смотрите... Встаем километром дальше, ждем сообщения...

— Принято, смотрим, ждите...— ответила рация.

Пасечник аккуратно притер грузовик к обочине и стремительно выскочил из кабины.

— Михалыч! Есть проблемы! — застучал он по дверке будки, быстро обойдя машину.

Дверка распахнулась, и оттуда выпрыгнул Михалыч. Его было сразу и не узнать — через плечо у него висел немецкий автомат, геологическая куртка была перепоясана офицерским ремнем, на котором имелся характерный длинный вермахтовский подсумок с запасными магазинами. За ремень у Михалыча были заткнуты две немецкие гранаты-колотушки.

— Ну, дед, ты и даешь — покачал головой Пасечник — Прямо партизан какой-то... Даже перестрелку устраивать в наши планы категорически не входит, а уж гранаты...

— Дык, Олег Василич, — почесал в затылке Михалыч — я же эту шпану в форме тоже успел рассмотреть в окошко, да и радио ваше слушаем...

— Тебя тоже что-то насторожило?

— Ну, машина-то, Олег Василич — явно не гаишная, да и надпись у них там с одного бока отклеилась, маленько топорщится. Да и вообще — какого черта им здесь торчать, в этой-то глухомани?

— Тс-с-с — профессор кинулся вокруг машины к водительской двери — зашипела и забормотала рация. Было слышно, как он, выслушав сообщение, ответил — Добро, ждем...

— Минут десять-пятнадцать стоим, сейчас ангелы подъедут — расскажут лично, чтоб эфир не засорять. Пока одно ясно — и Жора, и Михалыч оказались правы — это ряженые.

— Я что-то пропустила? — окошко дверки на будке 'шишиги' открылось, и в нем показалось заспанное лицо Натальи.

— Нет, курица, — нелюбезно ответил Михалыч, — самое интересное только начинается...

— Фу, грубиян... — надула губы девушка, и скрылась внутри будки.

— Михалыч, ты, того... — профессор взглядом показал на явную избыточность вооружения — там люди не совсем в курсе наших возможностей...

— Упс, сей момент — хлопнул себя по лбу Михалыч, — и полез в будку разоружаться.

Однако, только минут через сорок, к ним подъехал видавший виды '41'-ый бежевый 'Москвич', и остановился, чуть не доехав до 'шишиги'. На крыше этого бежевого одра имелся багажник, на котором были привязаны какие-то доски, железки и лопата. На штыке лопаты виднелись налипшие свежие комья земли.

Диссонансом среди этого хлама выделялась длиннющая штыревая антенна, торчащая из крыши, проходя прямо посереди багажника.

— Брысь — сказал Олег Васильевич любопытной мордочке Натальи, показавшейся в окошке будки при звуках мотора подъехавшего автомобиля, Наташка моментально исчезла.

— Пойдем, коллеги, послушаем....

Из-за руля 'Москвича' выбрался угрюмый мужик, изрядно небритый, одетый в грубую брезентуху, причем, два его пассажира с заднего сидения не сделали никаких попыток вылезти наружу.

Они отошли чуть в сторонку, угрюмый мужик закурил, и неожиданно улыбнулся, лицо его моментально поменялось, стало приветливым — Ну, у вас и чуйка... Оказалось, что это местные бандюки-беспредельщики на охоту вышли. Ваша будка им, естественно, была неинтересна, а вот даже наша убогая таратайка их заинтересовала. Хотя, не исключено, просто денег срубить хотели, грабить не собирались...

— Лева, короче, времени не так много... — поторопил профессор.

— Да-да, прошу прощения.... — неведомый для Жоры Лева торопливо в две затяжки прикончил сигарету и выкинул окурок. — В общем, так — один задергался, наповал сразу, другой кое-что успел рассказать, прежде, чем... был утилизирован. Вот, трофеи — и он, достав из машины, протянул короткий Калашников и пистолет, очень напоминавший ТТ.

— Елки-палки! — вздохнул Пасечник, рассматривая оружие — впереди два поста, никак не объехать, а тут — два 'жмура'! Их же найдут — и, кроме нашей будки и вашей чахотки, в это время тут никто и не ездил!

— Это не ваши проблемы! — решительно сказал Лева. — Мы разберемся, местные менты нам еще и спасибо скажут. Да и найдут их не скоро, тушки мы быстренько и надежно прикопали. Там, в лесочке ямка нашлась очень удачно, быстро можно обнаружить только их машину. Да и то — стоит себе на обочине семерка, ну и стоит, милицейские-то наклейки мы ободрали и отогнали чуть подалее от места э-э... беседы. Может, по грибы кто пошел... Так что — следуйте установленным маршрутом, действуем по плану.

— Ну ладно, хотя... по грибы в ноябре... — с сомнением сказал Пасечник, — но, до сих пор вы меня не подводили... Черт с ними — что сделано — то сделано, по машинам. Михалыч — ты за баранкой, а мы с Жорой отдохнем....

— Есть! — кивнул головой Михалыч и полез за руль.

— Давай, давай, не стесняйся — подтолкнул Жору профессор, и тот послушно вскарабкался в будку. За дверкой он увидел шикарное лежбище из листа фанеры, устроенное в передней части будки и застеленное спальными мешками и одеялами. У дальней стенки, закутавшись в плед, беззаботно спала Наталья. Немного помешкав, Жора, снова получив тычок в спину от Пасечника, пролез под бочок к девушке и устроился на спальном мешке. Лежать было вполне терпимо, хотя и жестковато.

Профессор забрался следом и сел, скрестив ноги по-турецки, на спальник рядом с Жорой. Затем, засунув куда-то под фанеру трофейный автомат, взял маленькую переносную рацию, висевшую на гвозде, вбитом в стенку рядом с дверкой, и сказал — И— ноль, поехали.

— Ок. — ответила рация голосом Михалыча, и, несколькими секундами позже — Следуем за вами с установленной дистанцией.... — донеслось от машины сопровождения.

'Шишига' плавно покатилась, набирая ход, а Жора поудобнее устроился на спальных мешках, собираясь продолжить незаконченный разговор с Пасечником, но, пока обдумывал свой очередной вопрос, не заметил, как заснул.

Глава 8

— Жора! Георгий! Проснись! — Жора открыл глаза, и увидел склонившегося над ним Пасечника.

— Ну и здоров ты дрыхнуть, мы даже на перекус тебя будить не стали, так сладко ты спал — улыбался профессор.

Жора сел на спальных мешках, сонно хлопая глазами, его голова опять давала о себе знать пульсирующей болью.

— Мы почти приехали, дальше сплошное бездорожье, спать на ходу наверняка не получится. Так что, давай, перекуси, если есть желание, и готовься летать по будке на колдобинах.

'Газончик' стоял с ощутимым креном на правый борт, внутри кроме Жоры и Пасечника, никого не было. В окно с левого борта било яркое солнце, в будке было ощутимо жарко. Жора сладко потянулся, а профессор тем временем вылез в открытую дверь и Жора последовал за ним.

Машина стояла на опушке дивной березовой рощи, кое-где сохранившей остатки листвы. Неподалеку, на зеленой еще травке, разместился раскладной столик, несколько так же раскладных стульев, горел костерок. За столом с комфортом сидели Михалыч с Натальей, и, судя по всему, пили чай.

— Жорик, давай, пока совсем не остыло, каша и чаек тебя ждут — Михалыч приглашающее помахал рукой, указывая на небольшой котелок, стоящий бочком у костра.

Жора сделал шаг вперед, и пошатнулся...

— Э, брат, да тебя надо подлатать — сказал Пасечник, поймав Жору за плечо, и добавил — Натаха! Давай сюда твою, да, наверно — и мою медицину...

— Да ерунда, Олег Васильевич, это спросонья — сказал Жора, и, в этот момент земля сделала резкий оборот вокруг него и больно ударила по затылку...

Опять мешанина из образов и звуков, однако, Жора в этот раз довольно быстро продрался через мусор подсознания, и, открыв глаза, увидел над собой встревоженное лицо Пасечника и внимательный взгляд Натальи.

— Уф, ну, брат, ты нас и напугал... — было видно, что профессор сильно расстроен. По профессионально-бесстрастному лицу Наташи ничего понять было невозможно.

Приподняв Жорину голову, она ловко напоила его какой-то жидкостью, дала несколько таблеток, уверенно обнажила Жорино предплечье и сделала укол.

— Так, дед, теперь пусть часок спокойно полежит — приказным тоном сказала девушка.

— Да я что — я ничего — замахал руками профессор — конечно, пусть полежит. Скорее всего, сегодня калитку открыть уже не успеем, дальше ехать именно сейчас смысла нет.

А Жора лежал, по телу расплывалось приятное тепло, двигаться, и уж тем более — что-то делать, не хотелось совсем. Сквозь надвигающийся дурман он услышал:

— Если все равно не успеть, тогда здесь и переночуем.... — и опять провалился в небытие.

В этот раз забвение длилось, видимо, очень недолго. Когда Жора вновь очнулся, солнце едва склонилось к горизонту. К своему изумлению, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим и полным сил. Приподняв голову, Жора увидел, что лежит на надувном матрасе, заботливо накрытый клетчатым пледом, а по соседству на той же опушке уже разбит небольшой лагерь. Помимо столика и стульев, возле костра расположилась и палатка под синим тентом. Над огнем, на треноге, висел солидного размера закопченный котел. Рядом, на раскладном стульчике с подлокотниками, сидела Наташа и помешивала содержимое котла черпаком. Увидев, что Жора поднял голову, она сказала — Ну что, чуток отдохнул? Вставай, а то ночью не уснешь, еще минут 5, и еда будет готова. Ту, что захватили из дома, мы уже доели.

Стараясь не делать резких движений, Жора осторожно встал, отметив, что по-прежнему отлично себя чувствует.

— А где все? — спросил он, подойдя к костру.

— Дед с Михалычем пошли на разведку, мы чуть-чуть не доехали до места, вот они и решили посмотреть — как туда ловчее добраться завтра.

— А почему завтра? — спросил Жора, присаживаясь к раскладному столу, и наливая в одну из кружек чаю из закопченного чайника, стоявшего рядом на земле. Чай оказался чуть теплым, в меру сладким, и очень вкусным — с дымком.

— Так ведь 'калитка' легко открывается лишь в определенный временной промежуток — объяснила Наташа — можно, конечно, и прямо сейчас попробовать, но дед не любит рисковать. Никто не знает, что будет, если 'калитка' закроется в момент прохождения. Скорее всего — ничего хорошего.

Наташа, прекратив помешивать свое варево, достала черпачок из котелка, и, подув, осторожно попробовала кашу.

— Отлично, кашка поспела — сказала она. Затем, достав из кармана небольшую черную рацию, сказала — База-Группе, ау, Жора проснулся, ужин готов, давайте к столу.

— Принято, — сквозь треск помех донеслось в ответ — мы уже на походе, сейчас будем.

И действительно, не прошло и десяти минут, как из леса вышли Пасечник с Михалычем. У Михалыча на плече болталась двустволка, на поясе висел желтый патронташ, профессор внешне был безоружен, но с доброй палкой-посохом в руке. Бороды, усов и прочей атрибутики на нем уже не было.

— Ну как, Георгий? — спросил Олег Васильевич, подойдя к столу — на пользу пошла наша фармакология?

— На пользу — не то слово — отозвался Жора — как заново родился.

— Погоди маленько — проворчал подошедший следом Михалыч. Он снял дробовик с плеча и повесил его на сучок ближайшей березы. — Вот полежишь на морском песочке пару-тройку дней, тогда точно — как новенький будешь.

— А чтой-то Вы, Олег Васильевич — то в бороде, то без? — полюбопытствовал Жора.

— Видишь ли, там, дома, местные жители привыкли видеть меня с бородой и прочим. У меня в деревне репутация чудака-ученого, я ее старательно поддерживаю. Бороду я сбрил, когда почувствовал, что за мной в Москве стали следить. Потом я решил, что когда нужно будет исчезнуть, снимать этот камуфляж. Стал ездить на электричке, периодически, то тут — то там оставлять машину. Да видно — не очень помогло...

— Садитесь к столу — хлопотала Наталья — каша готова, сейчас чай подогрею — И она повесила чайник на треногу над почти прогоревшим костром.

Михалыч принес из машины стопку алюминиевой посуды с вилками и ложками. Наташа немедленно разложила кашу по тарелкам, и раздала их усевшимся за стол мужчинам. То ли сказалась хворь, ослабившая Жорин организм, то ли это был просто обычный аппетит на природе, но вкуснее Жора давно ничего не едал.

Обычная гречневая каша с тушенкой, приправленная болгарским лечо из стеклянной банки, была столь хороша, что Жора съел аж две миски, запивая все это горячим чаем. Впрочем, Олег Васильевич с Михалычем от него не очень отставали, видимо нагуляв аппетит на свежем воздухе. За столом некоторое время царила тишина, прерываемая лишь звяканьем ложек и обычными застольными просьбами о добавке, хлебе или соли.

Когда все наелись, Наталья, собрав посуду, оправилась ее мыть к большому эмалированному бачку, заботливо подвешенному на одной из берез.

— А я смотрю — ты некурящий — обращаясь к Жоре, констатировал профессор — это очень удачно. По каким-то неведомым причинам, жизнь подбирает в нашу компанию некурящих, но не без других человеческих слабостей — покосился он в сторону Михалыча.

— Обвинение отвергаю — с достоинством ответил тот. — Вам, как непьющему, полностью никогда не понять душу русского человека, иной раз требующую отдыха. Пусть даже и в таком своеобразном виде. Тем более — норму свою знаю, и никаких безумств не допускаю.

— Это да — вынужден был признать Пасечник — тут не придерешься, в этом смысле никаких претензий нет.

— Курить не курю, а выпить в меру не откажусь — Жора решил помочь Михалычу.

— О как! — обрадовался Михалыч — так, может, на сон грядущий? — Он вопросительно посмотрел на профессора. Тот благодушно махнул рукой — Да ладно уж — тащи свою бутылку, а то я не видел, как ты грузил свое пойло. Только одну!

— Да будет Вам, — обиделся Михалыч — неужели я не понимаю... Но, нынче ведь подъехали мы с совсем другой стороны. Вороги, если и ждут нас, то там — он махнул рукой — с шоссейки. А мы — кустами и тропками... Никак им нас сегодня не вычислить.

И он быстренько слазил в будку и вернулся, держа в руке поллитровку 'Столичной' в экспортном исполнении.

— Эх, на природе сам бог велел — сказал Михалыч, разливая водку по двум кружкам, но Наталья молча подставила третью. Михалыч покосился на профессора, тот сделал вид, что ничего не видит, и Михалыч плеснул и в третью кружку. — Однако, если бы Кадо с собой взяли, то спали бы тогда вообще без проблем.

— У Кадо на базе дел хватает — строго сказал профессор — а я подежурю полночи, потом тебя разбужу, успеешь... отдохнуть.

— Олег Васильевич! — укоризненно сказал Михалыч — мне и в одно лицо такой флакон на природе — ничто, а уж на троих...

Полкружки водки, да под немалую порцию каши, ни на Жору, ни на Михалыча, заметного действия не оказали, а вот Наталья сомлела, и вскоре была отправлена в будку почивать.

— Ну что, Георгий — сказал профессор, когда, уложив девушку отдыхать, они втроем уселись у костра — вопросы уже появились?

— Да как им не появиться — начал было Жора.

— Минутку — поднял руку Михалыч — я, с вашего разрешения, сидя на спине из палатки послушаю, а то мне вставать раненько — и отправился в палатку, волоча за собой надувной матрас. Под мышкой он держал громадный ватный спальник в зеленом брезентовом чехле.

— А ты-то как? — спросил Олег Васильевич, проводив взглядом Михалыча — может тоже — на боковую? На вопросы и завтра время найдется...

— Да нет — пожал плечами Жора — вроде такой уж смертельной усталости нет...

— Тогда давай — профессор подбросил пару поленьев в угасавший костер — что тебя интересует? Хотя, знаешь что, давай-ка я начну...

Значит, так: Точек перехода, или, по другому — отработанных, надежных 'калиток' на сегодня у нас три. Первая — куда вы завтра с Натахой отправитесь — остров в Карибском море, ориентировочно 17 век.

Вторая — Калининский фронт, осень 41 года, оттуда все наше оружие, но там только время меняем, выход географически в том же месте. И третья — Тверская губерния 1905 год, осень, тоже — только время. Причем, очень важный нюанс — по ряду пока не понятых причин, выход оттуда обратно в локальное время, в двух последних случаях почти гарантированно возвращает тебя при повторном входе практически в тот же исторический момент, что и при первом входе. С исключениями мы встречались — но очень редко. То ли это такая защита мироздания, то ли какие другие механизмы — мы не знаем. Остается смириться с фактом — болтаться туда-сюда между мирами, меняя мимоходом историю, не получится. Каждый раз, возвращаясь туда через 'калитку', ты, скорее всего, обречен начинать виток истории заново.

То есть, смотри — профессор собрал с земли в пучок несколько березовых веток. — Вот наша реальность — Он показал на одну веточку в пучке. — Вот это наша история, которую мы делаем сегодня — отломил он у этой ветки верхушку. Вот мы, как бы на ее вершине, и с каждым нашим действием, с каждой прожитой минутой она растет, растет параллельно с остальными ветками. Однако мы, с помощью пока непонятно каких механизмов, можем перескакивать с ветки на ветку, но вверх конкретно по своей ветке, в будущее не можем — она еще не выросла. А на соседнюю, ниже по исторической линии, запросто — но на одну и ту же точку — место контакта, она же — 'калитка'. Причем, каждый раз, видимо, мы начинаем у этой ветки новый виток истории, вбок начинает расти новая веточка. Это если вмешательство кардинальное, или вписываемся в процесс по новой, если наше действие не вызвало радикальных изменений. Вот, как-то так — и профессор бросил пучок веток в костер.

— Ни фига не понял — чистосердечно признался Жора — что за механизмы? И почему переход получается в одну и ту же точку?

— Ох, — тяжело вздохнул Пасечник — механизмы, я тебе, ей-богу, объяснить не смогу — нащупаны они интуитивно. А насчет возврата каждый раз сначала — гипотез масса, до утра хватит, лучше принять как данность — залез, живи до конца. Ушел — начиная сначала... А если, благодаря твоему вмешательству, где-то растет и развивается новая историческая реальность, так у тебя все равно туда доступа нет. Хотя, если отыскать там другую 'калитку' — кто знает... Но пока никто не пробовал.

— А вход? Как это выглядит?

— Это просто. Включаю установку, появляется белый туман, ну, такой субстрат... Входишь в этот туман, если вдвоем-втроем — нужно держаться как можно ближе друг к другу, лучше за руки. Субстрат тебя начинает, как бы выталкивать, но нужно идти именно туда, где сопротивление максимальное, как бы проталкиваться внутрь. Если ты барахла из века нынешнего не перебрал — выходишь там, в другом мире, если перебрал — субстрат тебя вытолкнет. Выход — в обратном порядке, но намного легче — тащить оттуда можно — сколько унесешь.

— А если там кто-то остался, а я туда-сюда схожу — спросил Жора — как с точкой отсчета?

— Хороший вопрос — кивнул профессор — пробовали. На остров попадаешь к тому, кто остался, если туман пропустит. В двух других 'калитках' как правило, снова в другой виток истории, но, бывает — и к коллеге... Но это как повезет. Механизмы, повторюсь, для нас сегодня непонятны.

— Интересно — сказал Жора — а время? Вы что-то говорили про время?

— Ну да — кивнул Олег Васильевич — почему-то время там течет где-то один к десяти. То-есть, день здесь — десять там. К счастью, я, точнее — мы, научились тормозить у организма локальное время. Иначе говоря — приняв наши препараты, ты вернешься обратно почти не постарев, проживи там хоть сто лет, если сможешь. Но в той реальности мой препарат, вроде бы не работает — будешь стареть, как все, а вот вернешься — помолодеешь снова.

Кстати, попробуй-ка моей фармакологии — когда-то надо начинать.... — И Пасечник ушел во тьму и закопошился у будки, едва освещенный почти погасшим костром.

— Черт — услышал Жора приглушенный голос профессора — Натаху бы не разбудить...

Вскоре, помелькав в будке фонариком, Пасечник вернулся к столу. На плече у него висел трофейный укороченный автомат Калашникова, а в руках он держал фляжку и какие-то таблетки.

— Вот глянь — положил он автомат на стол — чем эта шпана нас давеча пугала... На свою голову.

Жора привычно отомкнул магазин, гляну в него и хмыкнул. Потом, лязгнув затвором, быстро разобрал оружие, и, не собирая, пренебрежительно отодвинул железки на край стола.

— Чучело оружия, к стрельбе не пригодное.... У нас такой в школе был. А пистолет?

— А — махнул рукой Олег Васильевич — китайский ТТ, у нас такого добра хватает, я ребятам из сопровождения отдал, им левый ствол пригодится. Ну, ты все-таки, собери железки. Пристроим этот хлам куда-нибудь...

Жора послушно вернул автомату первоначальный вид.

Олег Васильевич облокотился на край стола.

— На-ка вот — выпей...

Он положил на стол черный шарик препарата, и аккуратно налил в кружку из фляжки воды.

— Ты не думай — все апробированно, да и не вода это, а тоже — компонент... Доза пока гомеопатическая, пробная. Давай, смелей...

Жора без колебаний сунул шарик в рот и запил предложенной водой. Вода оказалась как вода, шарик тоже был безвкусный.

Через минуту-полторы от Жориной макушки до пяток прокатилась некая волна, типа озноба. Потом, мир резко наполнился звуками, запахами, цветом. Темнота раздвинулась. Прогоревший костер засиял оранжевым цветом теплового излучения, из березовой рощи донеслись самые разные звуки — треск, пощелкивание, хруст. Жора повел головой, и легко увидел в полусотне метров в глубине рощи зелено-оранжевый контур настороженно присевшей лисы. Чуть поближе, в стороне, он отчетливо разглядел оранжевое тепло ежа, вышедшего на ночную охоту перед зимней спячкой.

Окружающая природа навалилась на него всей возможной информацией — Жорин мозг переполняли звуки, запахи и картинки, немного похожие на то, что Жоре довелось увидеть в армейскую бытность в приборе ночного видения.

Все это длилось две-три минуты, и когда наваждение прошло, Жора облегченно вздохнул.

— Ну как? — спросил профессор — впечатляет?

— Да уж — покрутил головой Жора — крутые таблетки.

— А всего-то — натолкнул на идею некий трофейный препарат хиропон, японцы его еще в тридцатые придумали. Во время Второй мировой американцы его тоже взяли на вооружение — назвали 'кискины глазки', давали часовым, работникам ночных предприятий. Мы посмотрели действие, разобрались — ну и улучшили, как водится. И это еще не все наши мульки, но остальное с кондачка пробовать нельзя, только под контролем.

— Да уж — Жора покрутил головой — я не удивлюсь, если завтра Вы мне волшебную палочку покажете...

— Ну, волшебной палочки нет, а вот волшебную страну ты очень скоро увидишь. Давай-ка, друг мой Георгий, иди отдыхать. Завтра еще будет время поговорить, раньше полдня калитка не откроется... Дуй спать, я пока подежурю.

Профессор встал, похлопал Жору по плечу, и подбросил в костер пару поленьев. Потом снял двустволку Михалыча с березы, и сел на стульчик поближе к костру, положив оружие на колени.

— Давай, Жора, ложись лучше к Натахе под бочок, а то Михалыч дюже храпит.

Действительно, храп Михалыча доносился из палатки весьма отчетливо.

Жора подумал, и решительно отправился на ночлег в будку.

Правка 18.04. 16. — 27.09.16

Глава 9

Разбудил Жору холод. Ночью подморозило, и геологический спальник, представлявший собой этакий стеганый кокон из ватина в брезентовом чехле, перестал служить надежной защитой от осеннего морозца. Жора осторожно высунул нос из капюшона спальника. В окошки будки пробивался робкий серый осенний рассвет, от минувшей безоблачной ночи с россыпью звезд на небе не осталось и следа. Рядом, зарывшись в груду невостребованных спальных мешков, уютно посапывала Наташа.

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, Жора выполз из мешка, тихо открыл дверь и выскочил из будки наружу. И зеленая трава, и желтая листва, кое-где ее почти покрывшая, были подернуты инеем. В воздухе явно ощущался легкий морозец. У почти погасшего костра, закутавшись в плед, на стульчике дремал Михалыч. Почувствовав движение, он встрепенулся, но, узнав Жору, успокоился и опять погрузился в глубину пледа.

Пробежавшись по окрестным кустикам, Жора ополоснул лицо ледяной водой из бачка, потом сделал несколько энергичных разминочных движений. Он с радостью чувствовал, как от прежней хвори не осталось и следа. Организм вновь был ему подконтролен, легко и без последствий отзывался на любую команду мышц.

Михалыч с завистью наблюдал за Жориными упражнениями.

— Вот ведь, хорошо быть молодым. Любая плюха вам на пять минут. А тут — всего-то двести грамм, а на утро голова трещит.

— Да ладно, Михалыч — удивился Жора — водка-то добрая была, да и закусь достаточная.

— Это для тебя, а я уже старенький — подмигнул Михалыч, и, достав из недр пледа металлическую фляжку, осторожно сделал хороший глоток.

— Я вот тебе дам, пень старый — послышался из палатки голос профессора. — Дел невпроворот, заканчивай с фляжками...

— Телепат — развел руками Михалыч, впрочем, не особо испугавшись — сам удивляюсь.

— А чему тут удивляться? — вопросил профессор, вылезая из палатки — а то я не знаю твою утреннюю процедуру. Холодно, блин — зябко повел он плечами — давай, дед, костерок оживи и чаек сваргань.

— Давно уже готов — отозвался Михалыч. Он встал, потянулся. Под пледом обнаружилась давешняя немецкая тарахтелка, которую Михалыч немедленно повесил на любимый березовый сучок.

— Спрячь ты эту пукалку — поморщился профессор, умываясь под соседней березой ледяной водой из бачка— Не дай бог, кто зайдет из посторонних...

— Да господь с вами — удивился Михалыч — кто в эту муркину задницу забредет? Ни охоты, ни, в это время — грибов или ягод. На машине сюда тоже не вдруг. Вчера лезли по бездорожью, почитай, с час, а то и поболее. Нет, здесь посторонних быть не может — подытожил он — только вороги, а их — в расход.

— Если так — оживился Жора — я свой маузер хотел бы опробовать.

— Да легко — пожал плечами Михалыч — сей момент перекусим, да и займемся.

— Эй-эй-эй — предостерегающе заметил профессор — в этой тишине, и палить...

В этот момент, где-то, достаточно далеко, послышалась ожесточенная пальба из охотничьих ружей.

— Да уж — саркастически заметил Михалыч — могильная тишина... Охота, видимо, — есть...

— Да это где нибудь на речке пролетную птицу бьют — предположил Жора.

— Да поступайте, как хотите — махнул рукой Олег Васильевич — чаю только налейте.

В этот момент, зевая, из будки выползла Наталья.

— Доброе утро, господа-товарищи — поздоровалась она — как ночь прошла? Без приключений?

— Наталья, с твоей способностью дрыхнуть, ты и страшный суд проспишь — сказал профессор. — Едва ли ты обратила внимание, что всю ночь у тебя под боком спал молодой и весьма симпатичный мужчинка.

— Э, дед, — парировала девушка — мы с этим, как ты заметил — молодым и красивым, скоро будем достаточно долго отдыхать на шикарном побережье, у теплого моря. А в этой промороженной роще флиртовать — уволь. Тут даже посуду мыть, и то — проблема.

Тут Михалыч, нырнув в будку, притащил Жорин маузер. Загрузив в костер несколько поленьев, он быстро показал Жоре довольно непростую полную разборку оружия.

— Ты, кстати, слышал хохму про этот маузер и Папанина? — спросил Михалыч, ловко собирая пистолет.

— Нет — Жора помотал головой — в первый раз слышу.

— О, брат... Это известный анекдот. Значит, так: — На льдине, а я думаю, ты знаешь — на какой, единственным беспартийным был радист Кренкель. Так вот, Папанин, как секретарь полярной партячейки, во время проведения ' партийных собраний' из двух человек, выгонял беспартийного Кренкеля из палатки на свежий воздух. В отместку, Кренкель, выбрав момент, подбросил какую-то железку от своего радиохлама в кучу деталей от маузера Папанина. А тот, надо отметить, по причине полного безделья (ну не глубоководную-же лебедку должен крутить в поте лица секретарь парторганизации), только и занимался тем, что целыми днями разбирал — собирал свой маузер. Ну и представь — мозговой клинч, когда человек, знающий эту пушку 'от и до', находит в куче деталей железяку, оставшуюся после последней разборки, не установленную ранее. Причем — пистолет исправно работает. Разбирает-собирает снова — опять какая-то фиговина остается. Говорят, когда Кренкель признался, чтобы уберечь Папанина от сумасшествия, тот его чудом не застрелил.

С этими словами, Михалыч закончил сборку пистолета, щелкнул курком, и спросил — ну как, запомнил процесс?

— Ну, в общем — с сомнением ответил Жора — столько железок....

— Ничего, вот такая, полная разборка тебе и не нужна, а с неполной раз-другой покорячишься, да и запомнишь — оптимистично ответил Михалыч, засовывая маузер в коробку кобуры.

После минутного раздумья Жора решил отказаться от немедленной пристрелки пистолета, хотя руки у него и чесались — ограничился тщательной смазкой. — Черт с ним — решил он — на острове времени будет навалом.

Из-за 'кустиков' пришла Наташа и капризно заявила, что умываться ледяной водой не будет.

Между тем, костер уже вовсю полыхал, и согреть для дамы воды особых проблем не составило.

После плотного завтрака Пасечник нетерпеливо захлопал в ладоши — Ну, собираем манатки, ехать хоть и недалеко, однако лучше на час раньше, чем на минуту позже. Погнали, ребятки.

Совместными усилиями лагерь был собран за считанные минуты. За руль сел Михалыч, профессор рядом, и машина медленно поползла по просеке в глубину леса. Ехали и в самом деле недолго. Правда, пару раз пришлось останавливаться, и Михалыч шинковал мешающие проезду деревья предусмотрительно прихваченной бензопилой, а Жора оттаскивал в сторону образовавшиеся небольшие бревна.

В общем — через час с небольшим 'шишига' окончательно остановилась. Когда мотор машины замолк, Жора понял — они прибыли на место.

Вылезя из будки, Жора увидел, что машина стоит на краю большого и довольно глубокого оврага. Олег Васильевич с Михалычем тут же развили бурную деятельность, вытаскивая из будки через задние двери разное оборудование, Жора и Наташа активно им помогали. Склон оврага был достаточно крутой, и они вдвоем с Наташей, под присмотром Михалыча, потихоньку спустили вниз две громоздкие, но не особенно тяжелые решетчатые конструкции, похожие на радиоантенны в виде гигантских снежинок. Михалыч размотал длинные толстые кабели, с размаху бросив их свободные концы на дно оврага.

— Жора, подтащи провода к излучателям с небольшим запасом, их там еще настраивать надо будет — крикнул Жоре сверху Михалыч. — Я их тут пока к генератору присобачу.

— Погоди, Георгий, — вниз осторожно спускался Пасечник. Он держал в руке небольшой серый газовый баллон, на его плече висела бухта зеленого шланга. — Я тебе сейчас помогу.

На дне оврага было сыро, пахло прелым листом, мокрой землей.

— Вот, Жора, смотри — профессор показал на лежащий неподалеку плоский серый камень, размером с хороший блин. — Ищи с той стороны приблизительно такой же, и ставь на него эту штуку.

Второй камень нашелся быстро, и Жора стал устанавливать на него свой излучатель, поглядывая на то, как это делает Пасечник. Профессор, установив свою конструкцию, подошел к Жоре, и стал аккуратно поворачивать решетку его антенны влево-вправо, руководствуясь ему одному понятными ориентирами. В результате решетки обоих излучателей прицелились в небольшой, приблизительно два на три метра, пятачок на дне оврага.

— Тащи сюда провод, вот там, сбоку. Постарайся не сдвинуть излучатели.

Совместными усилиями они аккуратно присоединили провода к толстым медным шпилькам, торчащими из нижней части установок, закрепив их медными же гайками.

— А что это за штуковины? — спросил Жора.

— Эти штуковины, Георгий, если в примитиве — служат для ионизации воздуха. Типа здоровенных 'люстр Чижевского' — слышал про такие?

— Нет — замотал головой Жора — никогда не слышал. Но на люстры они похожи не слишком...

— Какая разница — рассеянно сказал профессор, поглядывая на серое небо — люстры, излучатели, штуковины... Главное — они работают. Черт, дождя бы не было, а то все насмарку, придется сворачиваться и пережидать.

Он глянул на часы — Рановато еще запускаться, еще бы часик-полтора подождать. Полезли наверх, пока время есть — шмотки подготовим.

Наверху, у машины уже стоял разложенный столик. На нем лежали всякие вещи — Жорин маузер, узелок с патронами, сумка-котомка, и еще целая куча всякого разного мелкого имущества, которое они должны были взять с собой. Натальи и Михалыча видно не было.

— Отлично, Натаха уже позаботилась — профессор покрутил головой. — дядя Леша, — позвал он — где плакаты?

— Забыл, Олег Василич! Сей момент поставлю! — донесся из будки голос Михалыча. Он чем-то там загремел, послышалось неразборчивое ругательство. Затем Михалыч показался из-за машины, неся на плече два здоровенных плаката на деревянных палках.

— 'Высокое напряжение! Опасно! Проход запрещен! Идут геофизические работы!' — прочел красную надпись Жора на одном из них.

Найдя устроившее его место, Михалыч воткнул один плакат, затем, чертыхаясь, перелез на другую сторону оврага, и установил там второй.

— Давно хотел спросить — вспомнил Жора, глядя на копошившегося Михалыча — А если через 'калитку' протащить за собой что-нибудь сверх нормы в мешке на прицепе?

— То есть? — посмотрел на него Пасечник.

— Ну, паровозиком, на буксире. Привязать веревку метра два длинной, ну и...— Жора подергал рукой, изображая подтягивание воображаемого мешка.

— Ты знаешь — озадаченно почесал в затылке Пасечник — никому в голову не приходило. Вряд ли, конечно, что выйдет, но почему не попробовать, ничем же не рискуем. Сейчас что-нибудь наберем на пробу. Наташка, ты где?

— Здесь, здесь, собираюсь — донесся девичий голос из будки.

— Ты слышала, что Жора придумал?

— Слышала, предложение не лишено смысла. Считаю, что идею надо проверить. Да и чем рискуем? Не пойдет — бросим веревку, да и все.

— Вот и я о том же — кивнул головой Пасечник. — Михалыч — обратился он к измазанному землей и запыхавшемуся Михалычу, показавшемуся на краю оврага, — у тебя есть какой-нибудь лишний рюкзак или мешок? Георгий тут одну идею подкинул.

— Слышал я эту идею. Лишнего мешка у меня нет — проворчал он, отряхивая землю с костюма — а вот запасной найдется.

С этими словами он подошел к машине и распахнул дверцу будки.

— Михалыч, черт, постучать нельзя? — раздался оглушительный возмущенный вопль Наташи. Тот испуганно захлопнул дверку, но Жора успел заметить, как в глубине будки мелькнуло что-то белое.

— Наташка! Ты меня заикой сделаешь! — оправившись от испуга, рявкнул Михалыч в ответ.— Я что, в твою комнату лезу? Откуда я знаю, что ты там нагишом вертишься?

— Нагишом? — изумился профессор — Наталья, ты не рано загорать решила?

— Купальник я одевала, а не загорала — прозвучало в ответ из будки.

— Все равно рано. Вот сейчас пойдет дождь и сегодня купальник тебе точно не пригодится.

— Не пойдет — уверенно сказал Михалыч, взглянув на небо — это верховые облака, в них дождя не бывает.

— Хорошо, если так.

Дверь будки открылась, и на землю легко спрыгнула Наташа. На ней снова был одет геологический костюм. Ее пышные, обычно распущенные волосы, в этот раз были собраны в плотный пучок на затылке.

— Иди, ищи за чем лез — сурово сказала она Михалычу. Тот покачал головой, молча полез в будку, и через минуту принес новый серый джутовый мешок, в которых обычно хранят картошку. Моток пенькового шнура он достал из инструментального ящика, который торчал между будкой и кабиной машины. Отрезав от мотка солидный кусок, Михалыч ловко затянул петлей горловину мешка, подергал, убедился, что держится прочно, и снял петлю.

— Ну, давайте решим — что на пробу с собой потащите? — спросил Пасечник.

— Туда неплохо было бы что-нибудь типа мачете — вопросительно посмотрела на Михалыча Наташа.

— Вы меня разорить решили? — ядовито спросил он, впрочем, опять направляясь к заветному ящику — А я чем мясо разделывать буду?

— Давай-давай, не жадничай — усмехаясь, сказал профессор — ты себе еще раздобудешь, а там это непросто сделать. Да и мясо на острове тоже частенько надо порубить. Я помню, как с одним ножом мучился. А если в лес вдруг понадобится? Сам же видел — кое-где без мачете там просто не пройти. Да и не факт, что пролезет мешок через 'калитку', получишь тогда обратно свой секач. Хотя, если пронести много мешает еще и человеческое тело... А ведь правда, вспомните — первые разы чуть не нагишом ходили — и все равно протискиваться приходилось! Ну что ж, вполне возможно, что пройдет. Итак, ребятки, если выйдет трюк — это здорово облегчит жизнь.

— Да уж — отозвался Михалыч — я хорошо помню, как все частями да деталями туда таскали. Да и патроны для дробовика туда лучше готовыми брать, уж больно муторно там эту латунь в траве собирать, да потом снаряжать, в такой-то сырости.

— Вот и отсыпь, кстати, Жоре в мешок патронов из своего патронташа. У тебя картечь есть?

— У меня все есть — отозвался Михалыч, вновь залезая в будку.

Далее, в мешок отправились кое-какие вещи, солидный кусок плотного полиэтилена и еще несколько мелочей, типа ножниц.

В результате получился не очень большой вещмешок, вроде армейского 'сидора' времен Второй мировой войны, к которому Михалыч приладил точно такие же 'сидоровские' лямки из другого куска веревки.

Пока они суетились вокруг стола — немного распогодилось и выглянуло неяркое осеннее солнышко, подбиравшееся к зениту.

— Ну что? Попробуем? — спросил профессор, взглянув на небо.

— А перекусить на дорожку? — спохватился Михалыч.

— Да ладно — махнула рукой Наталья — мы там поедим, а вы нас отправите и здесь себе не спеша сготовите. Или ты, Жора, есть хочешь? — взглянула она на Жору.

— Нет — пожал плечами он — для обеда рановато еще, вполне час-другой свободно обойдусь без еды.

— Тогда, Михалыч, запускай...— махнул рукой Пасечник, как говорится — от винта.

— Есть от винта, — отозвался Михалыч, и направился к прикрытым задним воротам 'шишиги', куда уходили провода, тянущиеся из оврага. Один из проводов был подсоединен к толстому штырю заземления, забитому в землю неподалеку от машины. Через минуту в будке загрохотал генератор, в воздухе потянуло выхлопными газами.

— Давайте, ребятки, в овраг, там окончательно и соберемся.

Взяв все, что было приготовлено, они втроем аккуратно спустились в овраг, стараясь не упасть, и не рассыпать вещи из рук.

Внизу профессор сказал: Снаряжайтесь для выхода, одежду свою вот тут, с краю сложите, потом унесу наверх, чтобы не промокла. Ну а я пока закончу все, что надо для перехода.

Жора разделся до трусов и надел приготовленную белую робу. На голову он повязал бандану из куска тряпки, взятой в подземелье вместе с одеждой. Немного подумал, и засунул снятые берцы в буксируемый мешок, неуверенно переступая босыми ногами по холодной осенней земле. Потом он тщательно завязал мешок, крепко перетянув его поперек петлей буксирного троса.

Тем временем, Наташа быстро сняла свой брезентовый геологический костюм, и осталась в миниатюрном купальнике, почти не скрывавшем ее ладную фигурку. Зябко поведя плечами, она закуталась в кусок полупрозрачной ткани.

На ногах у нее были матерчатые парусиновые тапочки, Жора на них завистью посмотрел — прихватить себе что-нибудь подменное на ноги он не догадался, да и любимые ботинки взять с собой решил в последний момент.

Тем временем профессор раскатал по земле между излучателями зеленый шланг и присоединил его к серому газовому баллону, стоявшему на земле у его ног.

— Дед, давай скорее — холодно — взмолилась Наташа.

— Две минуты — и согреешься — пообещал профессор — Вы как — готовы? Наташка! И зачем тебе этот кусок тюля?

— Это не тюль, а парео — с достоинством ответила Наташа. — Ты забыл, как в первый день там все обгорают? Я не хочу потом с красной спиной мучиться.

Жора повесил кобуру с маузером через плечо, взял в одну руку кулек с патронами, в другую — конец буксирного троса.

— Я готов — объявил он.

— Я давно готова — откликнулась Наташа, поправляя на плече свою сумку-торбу.

— Последний инструктаж: Наташка, закон номер один не забыла? — Дед, ну все я помню — и номер один, и номер два, и все действия после прохода...

— Отлично, в таком случае, внимание — Михалыч, давай напряжение...— сказал Пасечник в коробочку рации.

— Есть нагрузка — донеслось оттуда в ответ.

Профессор убрал рацию и повернул вентиль на газовом баллоне.

— Пошел процесс — весело сказал он — вперед, ребятки...

Жора увидел, как в центре пятачка, куда были нацелены решетки люстр-излучателей легким смерчем начал клубиться белый туман. За несколько секунд облачко быстро разрослось и накрыло белой пеленой солидную часть оврага, вместе с решетками излучателей.

— Пошли — Наташа крепко взяла Жору за запястье руки, в которой он зажал кулек с патронами и потянула его в центр белого облака. Она шла прямо по зеленому шлангу, подсоединенного к баллону, используя его как нить Ариадны. Входя следом за Натальей в туман, Жора невольно на секунду задержал дыхание, но, как оказалось — дышалось там вполне свободно. Чем дальше — тем плотнее становился туман. Ощущения были очень странные. Жоре казалось, что он входит в воду, все более уплотняющуюся с каждым шагом. Рука Натальи крепко держала его запястье и тащила, тащила за собой, словно машину на жесткой сцепке. В один момент Жоре показалось, что он уперся в нечто мягкое, аморфное, словно впереди была упругая стенка гигантского воздушного шара. Несколько секунд он безуспешно пытался продвинуться вперед, но туман мягко и упорно отталкивал его назад. Вдруг Наталья резким рывком, едва не вывихнув руку не ожидавшему такой каверзы Жоре, дернула его за собой, и в следующий момент сопротивление сразу исчезло. Жора почувствовал, как Наташина рука отпустила его запястье, и они выскочили из тумана на дно оврага. В первый момент Жоре показалось, что ничего не вышло, и они опять оказались в своем овраге. Однако он тут же понял, что местность совсем другая. Было тепло, его окружали другие запахи, другие звуки, а ногам холодно не от осенней земли, а оттого, что он по щиколотку стоял в небольшом ручейке.

— Жора, давай, тащи буксир! — громко сказала Наташа — 'калитка' будет открыта недолго!

Опомнившись, Жора рванул буксирную веревку, про которую совсем забыл.

— Давай сюда свой кулек — сказала Наташа, увидев, что одной рукой Жоре тащить неудобно. Отдав патроны, Жора повернулся лицом к белой клубящейся стене, в которую уходила веревка, и стал тянуть ее обеими руками. Помогло это мало, — мешок в глубине тумана почти не поддавался. Тогда Жора перекинул веревку через плечо, и стал тащить ее на манер волжского бурлака, буксуя босыми ногами в холодной воде. Наталья, посмотрев несколько секунд на его усилия, схватила свободную часть веревки и тоже стала изо всех сил ее тянуть. Постепенно, сантиметр за сантиметром, веревка вытягивалась из тумана. Когда силы уже казались на исходе, сопротивление неожиданно резко ослабло, и мешок выскочил в овраг, словно пробка из бутылки, едва не уронив Жору с Натальей в холодную воду ручья.

— Ура! Получилось! Жора, ты гений! — закричала Наталья, и, не удержавшись, встав на цыпочки чмокнула его в щеку. Жора, тяжело дыша, махнул рукой — да ладно, мол, и сел на здоровенный валун, торчащий из воды.

— Нет, нет — протестующе замахала рукой Наташа — Вставай немедленно! В здешнем климате сидеть на этих валунах не стоит — получишь воспаление чего-нибудь почти гарантировано. Сейчас 'калитка' закроется, мы закончим с кое-какими процедурами и двинемся дальше. А чуть ниже по течению этого ручейка находится наш тайник, там будет, где передохнуть.

Через минуту туман стал быстро редеть, и за несколько секунд от него не осталось и следа. Стало хорошо видно, что овраг с ручейком продолжается выше по течению, постепенно уменьшая крутизну склонов. Дно оврага и его стенки приблизительно на метр в высоту были обильно устланы окатанными камнями разного размера — от больших валунов до мелкой гальки.

— Значит так, Жора, — Наташа встала на то место, где минутой раньше клубилась стена тумана — нужно булыжниками размером побольше обозначить место, где я сейчас стою. Мы это делаем каждый раз, но, видимо после дождей здесь бушует неслабый поток, и все время наши отметки сносит.

Жора послушно натаскал валунов и начал выкладывать вокруг Натальи по дну ручья и по краям оврага нечто вроде большого круга.

— Слушай, Наташ... — Жора, пыхтя, бросил на землю очередной валун. — А что это за законы упоминал профессор?

— А-а... — улыбнулась девушка — Это дед когда-то в молодые годы вывел для себя некие 'законы мироздания', ну и старается учитывать их наличие... При определенных обстоятельствах. Вот, например, закон номер один — Закон отсутствия оригинальности во Вселенной гласит:

Нет, и не может быть ничего, что имелось бы во Вселенной в уникальном, единичном экземпляре. Иными словами — нам надо быть готовыми к тому, что вероятность встретить других путешественников во времени или пространстве весьма велика. У нас своя 'калитка', у них — своя.

— А закон номер два? — Жора пристроил следующий валун.

— Этот скорее философский — Мироздание всегда стремится защитить себя — не даёт возможности воспроизвести определенные действия. В нашем случае проявляется редко. Ну, например — протащить сюда из нашего мира что-то в больших количествах весьма затруднительно, а иной раз и просто невозможно — сам видел.

— Да уж — Жора вспомнив свои бурлацкие усилия при транспортировке через 'калитку' мешка покрутил головой.

— Ну все, с камнями закончил? Теперь бери мачете из мешка и сруби там, наверху, несколько кольев, что-то вроде коротких ломиков.

Жора не без труда развязал мешок и достал оттуда тесак Михалыча в самодельных кожаных ножнах. Вынув его из ножен, Жора стал карабкаться наверх по склону, используя лезвие мачете, точнее его широкую тупую часть как лопатку, копая себе ступеньки. Взобравшись наверх, Жора огляделся. Лес непроходимой стеной подходил почти к самому краю оврага. Воздух был наполнен пряными ароматами, гомоном птиц. Яркое солнце угадывалось на небе, но почти не проникало под плотный ковер из крон деревьев и растений типа лиан, густо переплетающих ветви и ствол едва ли не каждого дерева. Выбрав подходящее по толщине деревце, Жора буквально в один удар его снес — казалось, что мачете рубит само.

— Ну, Михалыч — подивился Жора, осмотрев неказистое лезвие с отчетливыми следами ковки — из чего он его сваял?

Быстро нарубив пяток кольев, Жора, аккуратно ступая босыми пятками по ранее выкопанным ступенькам, спустился вниз по склону.

— Быстро ты управился — удивилась Наташа — Теперь, выбери на склоне повыше камней место, куда попадает солнце, и забей один колышек в основание солнечного пятна. Хотя, ладно, сейчас сама покажу — и она отважно полезла вверх по склону, туда, где виднелся кружок солнечного света. Жора с кольями полез следом, старательно отводя взгляд от ладной фигурки девушки, едва прикрытой купальником.

— Вот сюда забивай, — Наташа показала место с краю солнечного кружка.

— Как глубоко? — деловито спросил Жора.

— Приблизительно до середины. Теперь, в рядок — сюда, сюда, и сюда — показала точки подобранной веточкой Наташа.

— Итак, что мы видим? — спросила она Жору, как только они спустились обратно в овраг. И, не дожидаясь ответа продолжила, явно повторяя интонации профессора. — Теперь, когда мы вернемся сюда в день возвращения обратно, мы легко найдем и место — и время открытия калитки. Что бы ни случилось с часами, солнышко нам всегда подскажет.

— А часов-то у нас и нет — растерянно сказал Жора.

— Есть, есть, не волнуйся, в сумке у меня лежат — успокоила Наташа. — Значит так, поскольку временная разница здесь составляет где-то семь часов, то сейчас тут раннее утро, приблизительно часов пять— шесть утра. Поэтому, собственно, так птицы и гомонят — ближе к полуденной жаре они затихнут.

Жора хотя и понимал, что все эти знания были получены на основании предыдущих посещений, тем не менее слушал внимательно.

— Ну, все, все задачи, которые мы были обязаны выполнить по прибытию, мы выполнили. Пошли дальше, искупаться хочется — сил нет.

И Наташа, накинув на плечо лямку своей сумки, пошла вниз по течению ручья. Жора, закинув 'сидор' за плечи, послушно пошлепал босыми ногами следом, стараясь не оступиться на скользких камнях, устилающих его дно.

Глава 10

Через полчаса такой дороги по холодной воде ручья ноги у Жоры совсем задубели. Хоть он и старался, там, где это было возможно, идти по берегу или по камням, но замерз настолько, что взмолился — Наталья, давай перекурим, холодрыга — сил нет, а ботинки одевать жалко — угробишь их в этой воде.

— Господи, Жора, прости ради бога, не подумала — Наташа виновато посмотрела на Жору. — Конечно, давай передохнем, идти ещё с полчаса.

— Да ладно, если всего полчаса, то потерплю — храбрился Жора.

— Нет, давай погреемся. На месте я тебя подлечу, конечно, но болезнь, как известно, легче предупредить, чем потом лечить.

И Наташа, выбрав место, где склон оврага был более-менее пологий, туда и направилась. Выйдя из воды на берег, она достала из сумки махровое полотенце, и, постелив его на траву, села.

Со вздохом облегчения, Жора, передвинув кобуру с маузером на живот, плюхнулся рядом, не снимая 'сидора'.

— Вот ерунда — заметил он — сверху потеешь, а ногам холодно.

— Тропики — ответила Наташа — вот подожди, чуть попозже об

этой прохладе с грустью вспоминать будешь — кондиционеров тут нет.

Помолчав, и явно пародируя деда, Наташа продолжила:

— Послушайте, друг мой, Георгий — мне показалось, или действительно — шлепая по этому ручью позади меня, вы своим дерзким взглядом пытаетесь снять с меня купальник?

— Показалось — лениво ответил Жора, — да и смысл? Со спины я тебя, голенькую, и так разглядел.

— Это тогда, дома? Но, я же была, вроде как, одета...

— А солнышко? Оно насквозь твою ночнушку пробивало.

— Господи, Жора, что ты там мог разглядеть? Одни фантазии...

— Фантазии — не фантазии — мне хватило.

Наташа засмеялась.

— А что тут смешного — нахмурился Жора. — Как говорится — дело житейское.

— Да я о другом. Когда дед тебя привез, то кровищи на тебе было довольно много. Пока ты трясся в дедовой машине, она у тебя аж до трусов дотекла. Мы с Михалычем тебя раздели, ну я и начала водичкой с антисептиком мыть твою тушку. Михалыч мне помогал, поворачивая тебя как шашлык. Ну, когда я дошла до него — тут Наташа указала взглядом на нижнюю часть Жоры — стала отмывать от крови, он неожиданно стал... ну, подниматься.

— Не понял — чистосердечно признался Жора — Кто стал подниматься?

— Экий ты бестолковый — в сердцах сказала Наташа. — Да эрекция у тебя началась. Михалыч, старый циник, еще и сострил — мол, мужик, который в бессознанке, хоть частями, но встает, обязательно встанет полностью. Так что мы с тобой, как бы квиты.

— Не-е — отрицательно замотал головой Жора — Ты меня целиком голеньким лицезрела, а я тебя на пятьдесят процентов. Так что — полтушки за тобой.

— Ох, господи — вздохнула девушка — насколько же вы, мужики, одинаковы...

Тут Жора почувствовал незримую тень предшественника.

— А хочешь, скажу, о чем ты сейчас подумал? — спросила Наташа.

— Ну, попробуй — снисходительно ответил Жора.

— А подумал ты, друг мой, Георгий, следующее — а интересно, кто тут с ней был до меня? И, еще, скорее всего — а у меня-то шансы есть?

— Ну, почти угадала — Жора заинтересованно приподнялся на локте — И что ответишь, Кассандра?

— Кассандра плохо кончила — отрезала, вставая, Наташа — а ты думай, терзайся... Да ладно, шучу... Конечно — да, шансы у тебя есть... Пошли дальше — скоро к озеру выйдем.

И, быстро спустившись на дно оврага, пошла вниз по ручью — то по воде, то прыгая с камня на камень.

Окрыленный появившейся надеждой, Жора вскочил, и не чувствуя тяжести мешка за плечами, пошлепал вслед за Натальей.

Получив практически полную гарантию дальнейшего развития отношений, Жора постарался больше не травить душу и не раздевать взглядом соблазнительную фигурку девушки. Он аккуратно, стараясь не поскользнуться, ступал босыми ногами на валуны на берегу, или, и, не менее аккуратно, на камни под водой ручья. Еще полчаса коварной тропы, причем вода в нем постепенно прибывала и прибывала — склоны оврага раздвинулись, и они вышли на широкий плес, где сливались в единый поток несколько ручьев. Далее это был уже не овраг, а, скорее — широкий каньон.

Довольно быстро Жора изрядно вспотел, поскольку прежний густой смешанный лес превратился в чащобу из небольших деревьев и кустарников, почти не дававших тени. Солнце безжалостно жарило, поднявшись к тому времени уже достаточно высоко. Небо было практически безоблачное — отдельные небольшие тучки не в счет. К тому же Жору несколько раз довольно чувствительно жалили в предплечья и шею какие-то насекомые, и он, не останавливаясь, черпал пригоршней из ручья ледяной воды и поливал себе на загривок. Галдящие яркие разноцветные птички почти исчезли, а ручей постепенно набрал глубину и скорость небольшого горного потока. По его руслу идти стало невозможно, и Жора с Наташей теперь шли по берегу, осторожно пробираясь по камням.

Озерцо, к которому вскоре они вышли, занимало площадь всего-то с небольшую поляну. Ручей, по руслу которого они шли, бесследно исчезал в его водах, оставив лишь небольшую песчаную косу на месте впадения в озеро. Один берег окаймлял крохотный песчаный пляж, отбирая его полоску у густого кустарника, а другой крутой каменной стеной переходил в скалистую расщелину, и, судя по всему, заканчивался громыхающим водопадом.

-Уф, ну вот и пришли — сказала Наташа, осторожно ступая по кромке воды. Ей тоже было жарко.

Берегом они вышли на пляж, и Жора с облегчением растянулся на песочке.

— Там, наверху, наш тайничок. Пойду, принесу кое-что — сказала Наташа, бросая свою сумку на песок рядом с Жорой.

— Давай, давай — благодушно сказал Жора — или тебе надо помочь?

— Обойдусь, там все легкое — ответила Наташа и скрылась за прибрежными кустами.

— Ай, зараза — через секунду пулей вылетела она обратно. Кусты в глубине зарослей затрещали, пропуская через свои ветки какого-то зверя.

Жора подскочил, судорожно схватившись за кобуру маузера.

— Что случилось? — спросил он, вытаскивая пистолет.

— Да кабан, гад такой, дрых там в тенечке, едва не наступила... испугал, черт полосатый.

— Жалко, что удрал. Кабанчик нам бы сейчас не помешал.

— Да ну его. У тебя в мешке пара банок с ветчиной лежит, и хлеба батон — сейчас поедим. А с кабаном мороки — свежуй его, жарь... — ответила из кустов Наташа. — О, слава богу, на месте наша заначка.

Она вернулась на берег, неся в руке черный пластиковый мешок.

— Дальше пойдем кабаньей тропой — сказала она, вытряхнув из мешка на песок армейский камуфляжный костюм. Следом вывалились синие кроссовки и широкий офицерский ремень с небольшой кобурой. — Там такие колючки с деревьев свисают, что, если идти в купальнике, то до моря дойдешь голой.

— Я бы от такого зрелища не отказался — сказал Жора. А что у тебя за пушка там, в кобуре?

— Кто бы сомневался — рассеянно ответила Наташа, осматривая костюм. — Надо же — как ни заворачивай в полиэтилен, а все равно влажный. Сейчас расстелю на песочке — пусть подсохнет. А в кобуре, Жора, браунинг маленький, дамский. Не пушка, а так — скорее сигнальный пистолет, ну или отпугнуть кого. На кабане из такого только блох убивать. Доставай еду из мешка, банку открой, а я пока искупаюсь. Ты как, не составишь компанию?

— Нет уж — поежился Жора — судя по температуре воды в ручье, озерцо вряд ли теплое.

— Оно мелкое, посередине едва по пояс будет. Солнышко его хорошо прогревает, хотя, конечно, водичка бодрая... И еще вот что — давай договоримся: Нам тут бок о бок жить десять дней, и всякие там нюансы, типа мальчики-девочки, надо отбросить.

— Ты это о чем?

— Я о том, что купаться сейчас буду голой, и не потому, что хочу тебя подразнить. Сушиться некогда, а идти дальше в мокром купальнике удовольствие небольшое.

— Да нет проблем, Наташ, отвернусь...

— Можешь не отворачиваться, мне пофиг. Тем более — я вроде как должна тебе вторую половину тушки — вот и получи долг... — засмеялась Наташа. — Знаешь, если тебе сейчас надеть сомбреро вместо этой банданы, да добавить усы подковкой, то ты будешь вылитый Панчо Вилья.

— Это кто такой? — спросил Жора, мимоходом подивившись столь оригинальному течению мыслей в женской голове.

— Да был в Мексике такой революционер, в начале века.

Наташа встала, распустила пучок волос на голове, быстро сняла купальник, и, бросив его на камуфляж, нагишом побежала в озеро, подняв тучу брызг.

Жора, проводив взглядом фигурку обнаженной девушки, вздохнул, и улегся на спину, дабы понапрасну не тревожить организм видом купающейся наяды. Высоко в синем небе нарезал круги какой-то пернатый хищник. Не спеша доставать из мешка еду, Жора вполголоса запел — Птицы не люди, и не понять им, что нас в даль влече-е-ет. Только стервятник, старый гриф стервятник — знает в мире что-поче-е-е-м.

— Видел стервятник много раз, как легко находит гибель нас, находит каждого в свой час...— подхватила не лишенным приятности голосом вернувшаяся с купания Наташа. — Раз пять 'Золото Маккенны' смотрела. Ободзинский там поет — прелесть. Ух ты, шикарно освежилась, хотя, конечно прохладно, — Она отряхнулась, словно кошка, осыпав Жору тучей мелких холодных брызг.

— Наташка, не хулигань! — Жора изо всех сил старался не смотреть на голенькую Наташу.

— Зря ты не искупался, потом жалеть будешь — целомудренно повернувшись к Жоре спиной, Наташа, прыгая на одной ноге, одевала трусики купальника.

— Я теплую воду люблю — буркнул Жора. — Вот дойдем до моря — там и искупаюсь.

— Там хорошо, конечно, но потом кожу уж больно стягивает — соль все-таки.

По прежнему стоя к Жоре спиной, Наташа задумчиво вертела в руках лифчик от купальника.

— Жора, а тебя не сильно напряжет, если я немного топлесс похожу?

— Наташка, тебя фиг поймешь — то ты про ' девочки-мальчики' заявляешь, то разрешения спрашиваешь. Да ходи ты как хочешь — хоть топлесс, хоть жоплесс — раздраженно сказал Жора.

Он встал, развязал мешок и достал оттуда банку консервированной ветчины и батон белого хлеба.

— Давай перекусим, что-то действительно — жрать хочется.

— Погоди — сказала Наташа.

— А чего годить-то? Поедим да дальше двинемся....

— Я о другом... Меня немного достало это разлитое в воздухе напряжение, нужно закрыть вопрос раз и навсегда — решительно сказала Наташа.

Она встала, пощупала — подсохли или нет — разложенные на песке камуфляжную куртку и штаны. Затем добавила поверх этой получившейся подстилки полотенце из мешка. Результат ее явно не удовлетворил. Она посмотрела на Жору и скомандовала — Давай-ка, снимай свою робу....

— С чего это вдруг — напрягся Жора.

— А с того, что я сейчас намерена тебе отдаться, а здесь песок и вообще — антисанитария...

— Наташка, не издевайся, я месяца три как монашествую — предупредил Жора.

— Ничуть не собираюсь над тобой издеваться — ответила девушка, сдирая с Жоры рубаху.

Жора, затаив дыхание, смотрел на задорно торчавшие возле самого его носа острые девичьи грудки и не сопротивлялся.

— А с чего вдруг такой пост?— спросила она, расстилая трофейную рубашку поверх прочей одежды.

— Это отдельная история — мрачно ответил Жора. — А что если я не хочу? Или, скажем, именно сейчас у меня нет настроения?

— А это мы как раз сейчас и увидим — сказала Наташа, и, развязав веревочку, заменявшую Жоре ремень, решительно стянула с него штаны вместе с трусами.

— Врешь! — удовлетворенно сказала она, обозрев увиденное — Природу не обманешь, сразу понятно, как ты рад меня видеть.... Иди-ка сюда — поманила она Жору на расстеленную одежду — Ложись и не брыкайся.

Жора покорно лег, заметив — С чего это вдруг мне брыкаться? Хотя начало довольно бесцеремонное.

— Слушай, пока будем разводить церемонии, какая-нибудь каверза случится.

Наташа быстро сняла трусики и уселась на Жору — лежи, я все сделаю сама...

— Погоди, не спеши — взмолился Жора — а, это, последствия?

— Жора! — засмеялась девушка — я же какой-никакой медик, все учтено могучим ураганом. Но твоя забота меня тронула...

Она действительно, сама справилась с нюансами позы 'наездница', но Жорино воздержание сыграло злую шутку — буквально через полминуты этой скачки он содрогнулся в оргазме и расслаблено затих.

— Черт — сконфуженно сказал он — я же сказал, что три месяца монашества до добра не доведут.

— Жора, не парься — ответила Наташа — У тебя будет возможность реабилитироваться. Тем более, что именно сейчас цель была сугубо утилитарная, где-то даже медицинская, и мы ее достигли. Ну, теперь-то пойдешь купаться?

— Теперь придется — заранее содрогнулся Жора. — Блин, как же я не люблю холодной воды....

— Давай, вставай неженка — хохотала Наташа, протягивая Жоре руку — давай вдвоем плюхнемся.

Деваться было некуда, Жора встал, и обреченно побежал вместе с Наташей в воду.

К его удивлению озерцо оказалось довольно теплым. Обожгло, конечно, сначала, но потом Жора привык, и не без удовольствия поплескался вместе с Наташей в неглубокой воде посереди водоема.

Глубокий смысл Наташиного поступка он оценил, когда они, лязгая зубами, вернулись на берег. Жора уже вполне спокойно смотрел на одевавшуюся Наташу и никаких греховных мыслей у него не возникло.

— Иногда женщинам лучше доверять — философски решил он, облачаясь в свои одежды мексиканского повстанца.

— Ну что, Георгий, теперь-то мы с тобой квиты? — резвилась Наташа, одевая камуфляж. — Все разглядел?

— Только общий план — парировал Жора — мне нужны подробности.

— Будет, будет у тебя время разглядеть подробности — веселилась девушка — Пошли уж, Ромео.

— Нет, давай сначала перекусим — Жора достал мачете Михалыча, и легко располовинил банку.

— Ни фига себе — удивился Жора — из чего Михалыч делает эти ножики? Сами режут...

Он быстро сделал несколько бутербродов с толстыми ломтями консервированной ветчины.

— Я видела — с набитым ртом сказала Наташа — он подшипники разделывает, и потом кует.

Тут Жора очередной раз подивился гримасам судьбы — еще несколько дней назад он влачил довольно жалкое существование. Была работа, скорее раздражающая, чем привлекающая. Были девки-хохлушки из обслуги, которых охранники передавали друг другу, словно прочитанные книжки. Периодически друзья-коллеги вытаскивали его в какой-нибудь клуб или кабак. В заведения подобного рода он ходил неохотно, они ему надоели за то время, что он поработал ресторанным 'лабухом' — даже тамошний специфический запах, состоящий из смеси перегара, табачного дыма, парфюмерии, еды и всякого прочего — его несказанно раздражал. Несколько раз он ходил за компанию в казино — но этот вид досуга его тоже не впечатлил — Жора был абсолютно неазартен.

А сегодня он сидит нагишом рядом с шикарной девушкой, которой овладел пять минут назад, где-то на острове в Карибском море, да еще в непонятно каком времени... Он мечтательно зажмурился, набив рот ветчиной с хлебом.

— Ну хватит гримасничать, словно мартовский кот — Наталья встала в полный рост и, совершенно не стесняясь своей наготы, начала одеваться.

— Давай, теперь уж окончательно все точки расставим... — сказала она. Достав из своей сумки пластиковую бутылку с водой, Наташа напилась и передала ее Жоре. — Мы, медики, как никто другой осознаем — насколько тонка ниточка, на которой висит жизнь человеческая, как нужно дорожить каждой секундой прожитой жизни. Именно отсюда растут ноги кажущейся распутности врачей, и их профессионального цинизма.

Сразу, во избежание недомолвок, хочу тебе рассказать — до тебя я здесь была раза три с Михалычем... Нет-нет, у меня ничего с ним не было — сказала Наташа, увидев изумленную реакцию Жоры. — Ну да, а что? Голенькой я купалась в стороне от лагеря, дальше по берегу. Знаю — подглядывал он за мной в подзорную трубу. Я даже туда-сюда поворачивалась, чтобы он все мог рассмотреть в деталях — ну, раз уж так ему интересно. Но что-то большее — она покачала головой. — Михалыч же трепло и балабол. Да мне тетя Аня, жена его, потом дома точно башку бы оторвала, и оправданий никаких не послушала. И правильно бы, кстати, сделала...

— А если бы Михалыч не треплом оказался?

— Жора, не парься — я тебе не жена, ты мне не муж. Да дала бы я Михалычу — о чем говорить, и на года его не посмотрела бы. Это столько проблем сразу снимает — Наташа махнула рукой. — Вот у Димки, с которым мы после Михалыча раз пять здесь были — вообще в Москве невеста-красавица, не мне чета. А, тем не менее — на третий день понеслось, причем, совсем не по моей инициативе. — И мы друг с друга дня два буквально не слезали.

— Очень познавательно — неприязненно сказал Жора. — Так я и поверил, что не по твоей инициативе. Прямо-таки накинулся и сорвал одежды с беззащитной девушки, грязный насильник. Хотя, наверняка ему и срывать-то ничего не пришлось.

— Ну вот — вздохнула Наташа — мне только ревности здесь не хватало... Я же тебе говорю — невеста у него в Москве, успокойся. Одевайся, кстати сказать — пора дальше топать.

— Я тут хотел уточнить, насчет ценности каждой секунды прожитой жизни — начал было Жора, но увидел недвусмысленный фиг, сложенный из пальчиков Наташи, и решил дальше не продолжать, а молча стал одеваться.

— Дальше пойдем по кабаньей тропе, сразу бери мачете, пойдешь первым и будешь расширять тропу там, где это будет необходимо. После нашего последнего визита она наверняка изрядно заросла.

Жора согласно кивнул, сполоснув ноги, обул свои любимые ботинки. Накинув на плечи осточертевшие веревки мешка, не слишком удачно заменявшие рюкзачные лямки, он достал из ножен Михалычев тесак, и бодро сказал — Ну, давай, показывай, кого или чего тут надо нарубить.

— 'Давай' — будешь мне вечером говорить, а пока топай в горку — засмеялась Наташа, туго подпоясывая камуфляж ремнем с кобурой — посмотрим, насколько твоего энтузиазма хватит.

И Жора пошел по песку в гору, где в зеленой стене из сплошных кустов, виднелась арка кабаньей тропы.

Глава 11

Дальнейший путь оказался сущим кошмаром. Тропа, вначале очень даже проходимая, постепенно прижалась к земле и почти затерялась среди зеленой массы кустарника. Жора рубил и рубил стволы и ветки, стоявшие шипастой стеной выше пояса. За час каторжной работы на солнцепеке они прошли не больше пары километров. Жора испытывал жгучее желание если не превратиться в кабана, то хотя бы встать на четвереньки и таким образом по звериной тропе преодолеть этот зеленый ад.

— Уф, — остановился он, снимая с головы и выжимая насквозь мокрую от пота бандану. — То, что тропа заросла, это не то слово. Если бы не кабаны, то пройти здесь было бы практически невозможно. А я, признаться, вначале подумал, что ты для красного словца сказала, будто выйти из этих кустов, войдя в них в купальнике, можно только нагишом. Теперь вижу — еще пяток километров, и даже моя парусина не спасет — мы с тобой все равно голыми отсюда выберемся. Или в лучшем случае — в лохмотьях. Хотя ты — может и нет, а я точно.

— Потерпи, Жора — подбодрила его сзади Наташа — еще немного, и эта низина с кустарником кончится. Дальше пойдет лес, там уже намного легче, да и тенек какой-никакой имеется.

— А потом? — Жора, мокрый как мышь, снова замахал тесаком.

— Потом начинается такая... луговина, что ли. Ну, типа нашей полупустыни — песок, низенькие редкие кустики, кактусы такие, шариком. Кактусы, имей в виду — зверски колючие. Не дай бог, рукой схватить или босой ногой наступить — потом два дня иголки вынимать будешь. А по этим кактусам ящерки такие забавные ползают, и не колются об эти иголки ни фига, что характерно. А дальше — все, считай — почти пришли, выйдем на песчаный пляж. Там мы искупаемся и пойдем по берегу до нашей стоянки, недалеко, меньше километра.

Воодушевленный перспективой скорого купания, Жора начал орудовать своим мачете с удвоенным усердием. И действительно — уже через три-четыре сотни метров заросли кустарника стали редеть и постепенно сменились смешанным лесом. В лесу кабанья тропа практически исчезла, но и идти стало намного легче. Жора лишь изредка срубал отдельные ветки или тонкие стволы деревьев, мешавшие проходу. Да и идти в тени, под кронами деревьев, гораздо комфортнее.

Лес был наполнен птичьей разноголосицей. Птахи самых разнообразных размеров и расцветок порхали с ветки на ветку. Жора немного взбодрился и не без любопытства наблюдал за местной фауной. Не прошло и четверти часа неспешного шага, как впереди за деревьями блеснуло море. Выйдя из леса, они буквально за десять минут прошли обещанную Наташей прибрежную полупустыню, перешагивая через отдельные мячики кактусов, или обходя их скопления. И вот, прямо перед ними, раскинулась большая бухта. Выход из нее — довольно широкий, в несколько сот метров — виднелся вдали. Слева берег пляжа, изгибаясь дугой, постепенно переходил из белой песчаной полосы в пальмовую рощу. Было хорошо видно, что за пальмами берег становился скалистым, с изрезанными волнами пластами красноватого камня. Еще дальше, на горизонте, в глубине острова виднелась волнистая гряда довольно высоких, покрытых зеленью, вершин.

Направо берег уходил такой же дугой, обхватывая бухту с противоположной стороны. Разница была лишь в том, что дуга эта была совсем невысокой, только песок, редкие кустики да шары кактусов. Вода там была светло-голубая с небольшими волнами, лениво наползающими на пляжный песок. Все это свидетельствовало о небольшой глубине в этой части залива, тогда как с противоположной стороны темная синева глубины подходила от прохода в бухту к самым скалам. Прибой там был мощный, с белыми барашками на гребнях набегающих волн.

Пока Жора рассматривал открывшуюся перед ним панораму, Наташа вырвалась из-за Жориной спины вперед, и бегом понеслась к морю. Ему послышалось, что она даже, вроде бы повизгивала на ходу от восторга. У Жоры сил бежать уже не осталось. Тяжело шагая, проваливаясь в белый песок по щиколотку, он не спеша брел за Наташей. А та, добежав до песчаной полосы пляжа, швырнула на песок свою торбу, мгновенно скинула с себя всю одежду, ремень с кобурой, и, мелькая белым обнаженным телом, влетела в море, подняв тучу брызг. Когда Жора добрел до разбросанных Наташкиных вещей, ее голова уже качалась на небольших волнах, метрах в ста от берега.

А Жору мутило. На берегу он скинул ремешок маузеровской кобуры и осточертевший мешок, с удовольствием избавившись от его веревочных лямок, изрядно нарезавших ему плечи. Сев рядом с вещами на песок, он с трудом вытащил ноги из ботинок, и, осторожно ступая по горячему песку, не снимая одежды, побрел в море. Зайдя в воду по колено, Жора аккуратно сначала сел на твердое песчаное дно, затем лег на спину, отдаваясь на милость мелких волн прибоя.

Его парусиновая роба надулась пузырем, не спеша набирать в себя морскую воду, и он закачался на волнах, словно в спасательном жилете. Жора медленно колыхался на мелководье, наслаждаясь прохладой. Его парусина постепенно намокла, и он потихоньку коснулся спиной дна, оставив на поверхности только лицо.

— Жора! — услышал он Наташин голос. — А вот это ты напрасно сделал.

Жора уселся на песчаное дно. — Что напрасно сделал?

— Прямо в одежде в море залез, вот что. — Наташа шла в его сторону по пояс в воде, с удовольствием шлепая ладошками по набегающим гребням волн.

Не будь Жоре так хреново, он бы с удовольствием лишний раз полюбовался видом прекрасной Афродиты, выходящей из пены волн, но сейчас ему совершенно точно было не до эротических фантазий.

— Теперь, когда твоя парусина высохнет, она от соли приобретет вид одежды героев из 'Джентльменов удачи', когда они обсохли после цементовоза.

— Ты знаешь, про соль что-то не подумал — вяло сказал Жора. — Ушатали меня окаянные джунгли.

Подойдя к Жоре вплотную, Наташа присев, пристально всмотрелась в его лицо.

— Жора, я настоящая дура — с горечью воскликнула она, — ну просто из головы вон, что ты еще толком и не оклемался. Надо было не спеша сюда пробиваться, а мне лишь бы поскорей в воду залезть, эгоистка хренова.

— Да ладно тебе себя казнить — Жора махнул рукой — отлежусь сейчас, что мне сделается...

— 'Отлежусь, сделается' — недовольно проворчала Наташа. — Кто тут медик? Что скажу, то и будешь делать, и не спорь даже... Давай-ка вставай, я тебе помогу. — И она, зайдя Жоре со спины, неожиданно сильно и ловко, подхватив его под подмышки, поставила на ноги.

Жора стоял по колени в воде, слегка покачиваясь от набегающих волн. С его робы водопадом текла морская вода.

— Пойдем-ка, дорогой дружок, на бережок — Наташа приобняла Жору за талию и, аккуратно поддерживая, повела его на берег. Там она ловко помогла снять с него всю мокрую одежду, оставив совсем голым. Жора, еще полчаса назад обливавшийся потом, на легком ветерке вдруг моментально замерз, и его пробила крупная дрожь.

Наташа, достав из сумки свое полотенце, тщательно растерла Жору с головы до ног. Потом, как недавно на берегу лесного озера, снова расстелила на горячем песке вместо подстилки свой камуфляж, и уложила на него Жору.

— Пока полежи, погрейся. Сейчас я тебя немного взбодрю — и она стала доставать из своей сумки какие-то медикаменты и разглядывать их упаковки, задумчиво шевеля губами. Потом набрала в ладонь три шарика, отлила в мерный стаканчик своей волшебной воды из нержавеющего контейнера. Жора смотрел на ее манипуляции сквозь полуприкрытые глаза и улыбался.

— На-ка, отведай, Жора, моей кулинарии — С этими словами Наташа приподняла его голову и скормила ему шарики, осторожно дав запить водой из стаканчика. — А чего, ты, собственно, добрый молодец, лыбишься?

— Знаешь, Натаха, о чем я подумал — представляешь, будь тут где-нибудь неподалеку сторонний наблюдатель с хорошим биноклем, вот бы он феерическое зрелище увидел!

— А что здесь феерического — посмотрела вокруг Наташа. — По-моему — так и нет ничего...

— Ну да — нет ничего... Абсолютно голые дева с парнем занимаются черти чем, но только не тем, чем обычно занимаются обнаженные мужчина и женщина!

— Ах, вот ты о чем — сообразила Наташа. — Ты знаешь, но именно тут ходить нагишом для меня почему-то абсолютно естественно. Очень комфортно, знаешь ли, себя чувствую. Но в одном твой сторонний наблюдатель был бы абсолютно прав — как раз сейчас достаточно продолжительное время находиться именно в таком виде не стоит. И мораль здесь совершенно ни при чем — сгорим нафиг, вот и все.

С этими словами она поднялась и, достав из своей сумки, одела белую футболочку и белые же спортивные шортики.

— Ну вот — огорчился Жора — всю красоту и прелести спрятала, а я лежу тут, как...как... — он заворочался, пытаясь подобрать выражение.

— Как клиент на операционном столе — докончила за него Наташа, снова присев рядом с ним на песок.

— Ну, можно и так сказать — согласился Жора. — А я тебя не шокирую таким видом? — попытался он ладошками прикрыть самое ценное.

— Лежи уж, хватит кокетничать — звонко шлепнула его по животу ладошкой Наташа. — Я два года операционной сестрой отработала, насмотрелась на вашего брата, самых разных форм и размеров. Меня сегодня скорее может удивить отсутствие некоторых органов, нежели их наличие, и уж тем более — внешний вид.

— Не понял, что значит — отсутствие некоторых органов? — удивился Жора — в смысле, когда это женщина, что ли?

Его озноб полностью прошел, и с каждой секундой ему становилось лучше и лучше.

— Нет, дорогой мой, в том-то и дело, что в моем случае тогда на столе это был мужчина. Травматическая ампутация называется.

— Не надо мне, хворому, такие ужасные истории рассказывать — запротестовал Жора. — К черепно-мозговой травме ты мне наносишь еще и морально-психическую.

— Ну, надеюсь, у тебя до такой травмы, как у того бедолаги, не дойдет — успокоила его Наташа. — Хотя, все зависит оттого, как ты себя будешь вести. А то оторву все лишнее нахрен...

— Нет! — завопил Жора — Нет у меня ничего лишнего! Все очень даже нужное! Не надо, тетенька, я себя хорошо вести буду!

— Так и быть, пока не трону — милостиво сказала Наташа. — А вообще-то вижу, любезный друг мой, Георгий, что препараты подействовали, и ты немного очухался, даже резвиться начал.

— Ага — с изумлением констатировал Жора — дивные шарики, еще хочу.

— Перебьешься пока. Вставай, их действие не очень долгое — час-полтора, может два. Все зависит от метаболизма конкретного человека. Так что давай-ка быстренько лагерь разобьем, да и отдыхать тебе надо. К тому же темнеет тут моментально — раз-два — и глаз выколи. Правда, звезд на местном небе немерено. В Москве такой красоты не увидишь.

— Да насмотрелся я на звезды — проворчал Жора — в Афгане с ними тоже все в порядке было — смотри-не хочу, но быстро надоело.

— Ну, все, я беру твой мешок и все свои вещи, а ты — остальное барахло, и пошли.

Наташа быстро собралась и пошла по берегу вдоль полосы прибоя в сторону видневшихся пальм.

Жора, кряхтя, повесил на шею маузер, свернул в охапку тяжелую мокрую робу, связав шнурки, перекинул через плечо свои берцы, и голышом, в одной бандане, зашагал вслед за девушкой.

Дойдя до пальмовой рощи, Наташа сложила все принесенное под одной из пальм и сказала — сваливай все вещи пока в одну кучу, потом разберем, и пойдем откапывать тайник.

— А далеко идти?

— Минут 10, не больше. Во-он туда, к скалам. Там, кстати, сверху, небольшим водопадом ручеек падает, я его душем зову. Стоять под ним нельзя, поскольку низковато, но посидеть — вполне. Водичка, конечно, прохладная, зато пресная и чистая. Возьми свою робу, заодно ее там от соли сполоснешь, а после на ветерке высушишь. Может, пока что-нибудь накинешь, чтобы не сгореть? Вот, хоть плечи полотенцем прикрой.

Жора так и сделал. Дойдя до водопадика и поеживаясь от его холодной воды, он прополоскал под потоком свои парусиновые доспехи и 'боксеры'. Робу он разложил на горячих от солнца камнях скальной стены, а трусы одел мокрые — на ярком солнце и легком ветерке они высохли моментом.

Пока он возился со своей одеждой, Наташа, отойдя вдоль скалистой гряды чуть глубже за небольшие заросли кустов, позвала: — Жора! Давай ко мне, я уже нашла, что искала, причем, в этот раз довольно быстро. Смотри, осторожнее, тут опять колючки попадаются.

Жора, аккуратно обходя по песчаным полоскам отдельные шипастые куртины кустов, подошел к девушке.

Она держала в руках небольшую лопатку на довольно корявом деревянном черенке.

— Держи! — протянула она лопатку Жоре — тут всего десяток шагов — и мы на месте.

Жора взял лопату и послушно пошел следом. Буквально за следующей грядой кустов, неподалеку от скальной стены, они вышли на небольшой песчаный пятачок. Наташа некоторое время сосредоточено щупала ногой песок в разных местах. Найдя искомое, она встала на колени и рукой обозначила на песке квадрат, размером где-то метр на метр.

— Вот тут аккуратно разгреби лопатой. Там, под песком, должна быть крышка люка.

Жора, также встав на колени, довольно быстро, на глубине не больше десяти сантиметров, обнаружил искомое. Еще пять минут работы при активной помощи рук Наташи, и Жориному взору открылся квадратный, сплетенный из чего-то наподобие лозы, тот самый люк. Поверх, видимо для того, чтобы песок не сыпался сквозь него, лежал кусок толстого полиэтилена.

— Ну, давай, открывай! — нетерпеливо сказала Наташа, и Жора с усилием откинул в сторону, оказавшуюся неожиданно тяжелой, крышку. Под ней оказался довольно крутой спуск в нечто, вроде погреба.

— Ты спускайся вниз и подавай мне все сюда, я тут буду складывать, а потом сразу все перенесем.

— Что подавать-то? — спросил Жора, осторожно наступая на первую дощечку, лежавшую на земляной ступеньке, и примериваясь к следующей. Ступеньки изрядно присыпал вездесущий песок.

— Подавай все подряд, там почти все нужное.

Глубина этого погреба оказалась метра два с половиной, из которых полметра занимала земляная кровля. Стены, заметно расширяющиеся от входа в глубину укрытия, были укреплены плетнем из такой же лозы, как и крышка, только потолще.

— Жора, там почти у входа лежит фонарик-динамка, в глубине будет темновато.

Подождав, пока глаза немного привыкнут к темноте, Жора увидел, что ближайшим к нему предметом оказалась пятидесятилитровая бочка-фляга из черного полиэтилена с белой крышкой. На ней действительно — лежал фонарик. Фляга оказалась неожиданно тяжелой — внутри явно что-то было.

— Смотри, тяжело — предупредил он девушку, поднявшись на пару ступенек и подавая ей флягу.

— Знаю. — Крепко ухватив ее за белые пластмассовые ручки, кивнула Наташа. — Там дробовик, патроны, и еще кое-что, что воды боится. — Давай, следующее подавай...

Через полчаса рядом с дырой под землю выросла небольшая горка тюков. Разобравшись в этой груде, Наташа кое-что велела Жоре опустить обратно в тайник, что он и сделал, подсвечивая себе жужжащей динамкой. — Тут еще одна фляга — крикнул он Наташе — но она совсем неподъемная.

— Там крупы, макароны, сублимированное мясо — ответила сверху Наташа. — Возьми пока пару пакетов с макаронами и упаковку с мясом на вечер. Там есть вещи как совсем, так и не очень нам нужные. Что понадобится — позже принесем — пояснила Наташа. — С этой кучей нам и так за раз явно не справиться.

Справились за четыре ходки, и постепенно груда вещей переместилась на песок в пальмовую рощу. На всякий случай снова накрыв перед последней ходкой тайник плетеной крышкой, они окончательно ушли к месту будущего лагеря. К немалому Наташиному удивлению одна пальма, стоявшая немного в стороне, оказалась сломанной посередине. Часть ствола с верхушкой из пальмовых листьев лежала на песке в глубине рощи. Среди зелени листвы ее кроны, совершенно не увядшей, виднелись коричневые шары кокосов. Еще несколько плодов валялось на песке немного в стороне.

— Странно, в прошлый раз ничего этого не было... Я тут разный ветер видела, но такой, чтобы пальму сломать — она покачала головой. — Палатку точно бы унесло. Но нет худа без добра — и орехами обзавелись, и из листьев что-нибудь устроим.

— Да вон, орехи-то, — Жора кивнул головой на соседние пальмы с гроздьями под кроной.

— Ага, вот оклемаешься, да и попробуешь достать, а я с удовольствием посмотрю. Давай пока палатку поставим, вон там, в тенечке.

Под руководством Наташи, они в четыре руки быстро установили палатку, благо деревянные колья и палки для нее были заботливо сложены в тайнике, натянули сверху серебристый тент. Наташа нашла и откопала полузанесенный песком каменный очаг, установила над ним таганок. Жора сходил с парой пластиковых канистр к водопаду за водой, захватив, заодно, на обратном пути и свою высохшую одежду. Тем временем Наташа прошлась по берегу, и, набрав охапку сухих палок, ловко разожгла костер. Вскоре в медном котле закипала вода.

За этими хлопотами они не сразу заметили, что солнечный шар опустился почти к линии горизонта, норовя нырнуть в море. Действие Наташиных шариков заканчивалось, и Жора снова чувствовал себя все хуже и хуже.

— Так. — решительно сказала Наташа. — Сейчас поешь, хотя бы через силу, и лезь в палатку отдыхать. Я тебя еще маленько подлечу, и завтра будешь как огурчик.

— Зеленый и в пупырышках? — вяло пошутил Жора.

— Именно такой ты сейчас, а завтра — упругий и хрустящий.

Без особого аппетита Жора поел макарон с сублимированным мясом, запил чаем из медного, как и котелок, чайника. Потом покорно выпил Наташиной фармакологии и полез в палатку. Только в тот момент, когда он обессилено рухнул на спальный мешок, Жора почувствовал, как смертельно устал.

— Жора, ты там устраивайся, я пока здесь еще немного похлопочу, и, как стемнеет, тоже спать отправлюсь. — сказала снаружи Наташа.

— Как скажешь, хозяйка — отозвался Жора.

Он пристроил заряженный картечью дробовик к стенке палатки себе под бок. В головах разместил извлеченный из коробки кобуры маузер. Потом положил голову на ворох одежды, играющий роль подушки, и мгновенно заснул, как убитый.

Утром следующего дня Жора, первые несколько секунд после пробуждения, не мог понять — где находится. В палатке царил полумрак, за ее тряпочными стенками слышался птичий гомон, доносился шум прибоя, Наташи рядом не было. Он потянулся, с удовольствием почувствовал, что от вчерашнего недомогания следов практически не осталось. Так, небольшая вялость организма, не более. Страшно захотелось искупаться, и Жора, расстегнув 'молнию' на выходе из палатки, выполз наружу. Солнечные лучи едва пробивались откуда-то из-за леса, с моря дул бодрящий ветерок. Натальи нигде видно не было и Жора, с обычной утренней целью, отошел поглубже в лесок, пристроившись под деревом. В этот момент на ветки над его головой неожиданно прилетела стайка ярко раскрашенных зелено-красных попугаев. Они устроили безобразную свару прямо над его головой, громко орали, дрались и сыпали Жоре на голову какой-то мусор. От души повеселившись, глядя на эту пернатую шпану, Жора бодрой рысцой отправился в сторону песчаной пляжной полосы. Отойдя от лагеря метров на триста, он, наконец, разглядел в волнах Наташину голову. Немного поколебавшись, он решительно стянул с себя трусы и голышом ринулся в волны. Хотя, ринулся — слишком сильно сказано. Сначала Жоре пришлось преодолеть едва ли не полсотни метров отмели, и лишь потом началась приемлемая для плавания глубина. Жора любил нырять с маской, но хотя сейчас маски не было, глаза он все равно под водой держал отрытыми. Без маски, естественно, видно было плохо, но понятно, что на небольшой — от двух до трех метров, глубине, внизу простиралось вполне себе безжизненное песчаное дно. Изредка на нем виднелись валуны, поросшие бахромой водорослей, и мелькали стайки крохотных рыбок.

— Здесь все ясно — решил Жора, и, повернувшись на спину, приготовился расслабиться в теплых водах. В этот момент его сильно обхватили чьи-то руки и ноги, потянув на глубину. Борясь за жизнь, и судорожно забив конечностями, Жора увидел смеющееся лицо Наташи.

— Расслабился, герой? — хохотала она. — А здесь джунгли, океан и дикие места — расслабляться нельзя.

— Натаха! — рассвирепел Жора — ты знаешь, как закончил мальчик, кричавший: 'Волки, волки'?

— Должна к своему стыду сказать — не знаю...

— Так слушай. — Жора расслабился, лег на спину в ласковые волны, Наташа пристроилась рядом.

— Был некий мальчик, пастух, толи в Турции, толи еще где. Но, судя по бестолковости, это точно — в Турции. Короче — видимо стало очень скучно этому убогому пасти отару, и он среди ночи заорал: 'Волки! Волки!'

Селяне, естественно, выскочили — кто с чем. Волков нет. На следующую ночь ситуация повторяется — видимо малолетнему придурку понравилось. Народ выскакивает — никого...

На третью ночь реально пришла волчья стая — мальчик орал-орал, но бесполезно. 'Опять это придурок', — говорили селяне, и дрыхли дальше. А утром собрали косточки от своих овец, и от пастуха.

— Так в чем мораль? — не поняла Наташа.

— Оуп-буль-упс — едва не утонул Жора. — Ты что, на самом деле не понимаешь, что пытаясь испугать меня попусту, ты рискуешь пренебречь моей защитой тогда, когда это будет действительно необходимо?

— Ты знаешь, мысль очевидная, но до сих пор она мне в голову не приходила...

— Блондинки, блин — пробурчал Жора, уходя на глубину.

— Я, между прочим, брюнетка, хотя... — задумалась Наташа, не спеша, выгребая лежа на спине в сторону берега.

День с купаниями и загораниями, день, когда других забот у них не было — пролетел незаметно.

Вечером, после не очень вкусного, но обильного ужина Жора забрался в палатку и сделал вид, что заснул. Через полуприкрытые веки он видел, как в палатку залезла Наташа. Белея в темноте маечкой и шортиками, она тщательно застегнула за собой 'молнию' и со вздохом улеглась на свой спальник.

Через две-три минуты тишины она сказала — Ну, хватить кряхтеть, давай сюда....

Жора мигом подкатился ей под бочок, а дальше он услышал — Лапы убери.... Ты что, думаешь, у меня здесь шкаф с нижним бельем...? Сказала — лапы убери, медведь, пока не порвал, сама сниму.

Жора с замиранием сердца слушал, как шуршала девушка, выползая из своих одежд. И понеслась черемуха...

Глава 12

Следующие несколько дней были сплошным праздником и каникулами. Жора от души отдыхал — загорал, купался, ловил рыбу и охотился. От предыдущих гостей острова остались снасти, а подробными рекомендациями — где и как ловить — охотно поделилась Наталья, сама уважающая рыбалку. Помимо рыбы Жоре также повезло добыть свиненка, пришедшего со всем семейством на водопой. Словом — свежатина поступала на стол исправно, а Наташа обеспечивала скромный быт. По вечерам они болтали на разные темы, затем затейливо занимались любовью, то в палатке, то снаружи, на свежем воздухе, благо ночи стояли теплые. Организм Жоры практически полностью восстановился, и внимательный медицинский взгляд Наташи на его лице более не останавливался.

Все самое интересное началось на седьмой день этого своеобразного отпуска. Около полудня, когда Жора утомленно возлежал в тенечке в гамаке, заботливо сплетенным в свое время хозяйственным Михалычем, он услышал Наташкин пронзительный вопль — Корабль! Жора, смотри, корабль!

Жора едва не выпал из гамака. Немного побарахтавшись в его сетке он в конце-концов спустился на землю. Чертыхаясь, Жора торопливо отыскал среди всякого барахла подзорную трубу, и поспешил на берег. Там, уже безо всякой трубы он увидел, что в бухту медленно вползала двухмачтовая шхуна. Основные паруса у нее были небрежно убраны, лишь на носу пузырился от ветра косой треугольный парус. Кораблик был небольшой, смоляного черного цвета, и имел небольшой крен на один борт. Жора попытался в подзорную трубу разглядеть флаг, трепыхавшийся на мачте, но разглядел лишь нечто желто-красное, с непонятным гербом. Во флагах Жора не разбирался, зато благодаря отличной оптике ему хорошо было видно, что недавно судну хорошо досталось — отчетливо просматривались повреждения и в такелаже, и в бортах кораблика.

— Жора! Ну, наконец-то — люди! — прыгала от радости Наташа. — Мы так давно ждали, ну когда....

— Вот уж не разделяю этой радости — подумал Жора, однако, согласно покивав головой восторженной Наташе, осторожно сказал: Это конечно хорошо — что люди, однако здесь, Наташ, насколько я помню, достаточно дикие времена.

Но девушка от этого рассудительного замечания лишь досадливо отмахнулась — словно от назойливой мухи. Она с восторгом смотрела, как шхуна готовясь к стоянке неторопливо разворачивалась. Вот засуетились моряки, убирая носовой парус. Благодаря крену хорошо были видны пушки — по четыре с каждого борта. Наконец с носа судна полетел в воду якорь, подняв тучу брызг. Кораблик дернулся, потом медленно развернулся наклоненным бортом в сторону берега. Некоторое время Жора наблюдал, как ловко передвигаясь по скошенной палубе, там туда-сюда сновали матросы. Потом он увидел, как с кормы в воду плюхнулась довольно большая шлюпка. В нее, по канатам, сноровисто посыпались с борта моряки, затем спустили на воду еще одну шлюпку, поменьше. Следом за ней в воду полетело несколько бочек, перевязанных тросом. Экипаж первой шлюпки проворно закрепил их по бортам второй лодки, после чего, взяв ее на буксир, дружно в четыре весла, погребли к берегу. Все это сопровождалось воплями, командами и ругательствами, но язык было не разобрать.

— Что это они делают? — озадаченно спросила Наташа, наблюдая за этими эволюциями из-под козырька ладошки.

— Ты знаешь, — задумчиво сказал Жора, не отрываясь от подзорной трубы — я где-то читал, что таким образом они пресную воду набирают. Наливают в шлюпку как в цистерну, а на борту переливают в бочку.

— Жора, дай мне глянуть — требовательно протянула руку Наташа.

Взяв трубу, она несколько минут наблюдала за кораблем.

— Обалдеть. — сказала Наташа, после пары минут наблюдения — Ведь это же наши предки... Вот будет интересно поговорить. Смотри, Жорик, они вроде как к нам плывут... О, нет, черт, в сторону забирают!

С этими словами она сунула подзорную трубу Жоре в руки, и рванула по берегу, размахивая руками и крича — Эй-эй! Давай сюда! Мы здесь!

— Наташка! Вернись и оденься хотя бы! — запоздало крикнул ей во след Жора. Его надежды, что встреча с предками отложится по возможности надолго, а лучше навсегда, таяли с каждой секундой. С грустью Жора увидел, что со шлюпки заметили прыгающую на берегу девушку, и изменили курс прямо на нее. Он нехотя облачился в свой белый костюм мексиканского пеона, перекинул через плечо ремешок маузеровской кобуры. Поколебавшись, сунул в карман штанов планку обоймы с десятком тупорылых патрончиков — запас карман не тянет. Шлюпка была еще достаточно далеко от берега, и Жора несколько минут посидел в тенечке, не спеша выходить на солнцепек пляжа, где уже несколько минут, от сгорая от нетерпения, прыгала Наташа.

— Господи, прости-прощай безмятежный отдых — с грустью подумал Жора, и, повязав на голову бандану, обреченно побрел по раскаленному песку на встречу с предками.

Беря в учет некие правила безопасности, Жора пошел не песчаной полоской пляжа, а забрав вверх, выше по берегу, выгадав преимущества высотки бархана.

Сверху он увидел, как наткнувшись на отмель, замерла первая шлюпка. Оттуда спрыгнул человек, и по колено в воде побрел к берегу, навстречу к прыгающей от нетерпения Наташке. Одет он был в классический наряд пирата, или чего-то подобного из старых фильмов — высокие сапоги, треугольная шляпа, камзол, перевязь с пистолетами и шпагой.

Не спеша общаться с предками, Жора с высоты своего положения наблюдал за Наташкиными прыжками и ужимками.

Выйдя на берег, мужчина первым делом лег на спину, задрав ноги вверх. Подождав, когда из сапог выльется вода, он встал, и, подойдя к жаждавшей общения Наташе одним легким движением сорвал с нее лифчик. Обескураженная подобным приемом девушка отшатнулась, но мужчина быстро ухватил ее за трусики. Тут они повалились на песок пляжа оба, а Наташа, отчаянно рванувшись из цепких рук, выскользнула из остатков купальника и голышом бросилась к Жоре на верхушку бархана. Жора, глядя на эту сцену, тихо кис от смеха.

— И что тут смешного?— сердито спросила Наташа, когда запыхавшись, добралась до Жоры, и укрылась за его спиной.

— Я же тебе кричал — оденься! Здесь нынче нравы весьма странные — вывалить сиськи на три четверти в декольте нормально, а показать женскую ножку по лодыжку — дикий секс. Сейчас ты для них — ну, типа, туземной диаспоры. А у местных туземок вместо юбочек пальмовые листья и под ними более ничего. Обычно моряки эти листики просто раздвигают — и вперед. А тут ты — такая вся из себя легкомысленно одетая, радостно прыгающая и весьма доступная. А мужики в море, наверняка, не первый месяц. Вон, как они твои прелести глазами лупают. К тому же, ты постоянно нагишом тут рассекала, у тебя и полосок-то от белья нет, вся такая загорелая.

— Что, правда? — кокетливо спросила Наташа, жарко дыша Жоре в затылок.

— Правда-правда — заверил девушку Жора — А что, собственно, тебя заставило бы в этом усомниться?

— Ну ладно, сглупила. Но, Жора, мне нужен купальник обратно, он у меня тут единственный, — безапелляционно сказала Наташи из-за спины Жоры.

— Так пойди и забери у него — философски сказал Жора, с некоторым сомнением глядя на здоровенного мужика.

Между тем, этот самый мужик на берегу с изумлением рассматривал Наташкин купальник, зажатый в кулаке.

-Вот будет прикольно, когда он дойдет до бирки, где будет написано 'made in china' — подумал Жора.

— А он мне отдаст? — опасливо спросила Наташа, не спеша выдвигаться из-за Жориной спины.

— Не думаю, что вот так просто, — сказал Жора — Пойдем, попробуем наладить контакт — и начал неспешно спускаться с бархана на берег, осторожно ступая голыми пятками по обжигающему песку. Наталья, шипя и обжигаясь, шла следом.

Между тем, экипаж шлюпки, вытащив ее на берег, как-то робко стояли, собравшись кучкой поодаль. Жора обратил внимание, что вооружены из всей этой команды только два человека — зато, что называется — до зубов. Помимо пистолетов, торчавших за поясом, у каждого имелась сабля, и что-то вроде короткоствольного ружья, болтавшегося за спиной.

Жора, особо не приближаясь, громко спросил их главаря, с изумлением продолжающего крутить в руках Наташкины тряпки.

— Хелло, мистер, или как тебя там....

В ответ Жора получил лающую фразу, явно не из Жориного лексикона.

— Это испанский — быстро сообразил Жора — Но хабло испаньон — попытался он втолковать оппоненту. — Франсез? —

— Устуэль франсез? — обрадовался собеседник. — И что-то повелительно крикнул в сторону экипажа шлюпки. Оттуда торопливо подошел человек, по-матросски достаточно скромно одетый и без оружия. Его голова была повязана замызганной косынкой, и он непрерывно косил взглядом на Наташины прелести, которые полностью не могла укрыть даже Жорина спина.

— Уважаемый, ты говоришь по-французски? — спросил Жора на языке галлов.

— Да, месье, если то наречие, на котором вы изволите говорить, вы считаете французским — с легким поклоном сказал моряк.

Жора хотел было обидеться, потом вспомнил, что даже русский нынешний существенно отличается от русского 300 лет назад, да и сам он понял матроса не без труда.

— Да, мне не просто с языком, это не мой родной.

— Я догадался, месье... — опять поклонился переводчик. Каким-то чутьем он почувствовал, что под убогой Жориной одеждой скрывается непростой человек.

— Слушай, как тебя зовут, я не привык говорить с безымянным существом...

— Меня зовут Себастьян, господин... — он с уважением глянул на Жору.

— Я тебе не господин, Себастьян, а меня зовут ...Георг, Жорж по-французски — бесцеремонно перебил его Жора — спроси у этого... м-м-м... человека, почему он так позволяет вести себя с моей женщиной?

— Жора...— сзади тюкала Наталья его в бока кулачками — переводи....

Жора, через плечо, бегло переводил.

Выслушав перевод Себастьяна, испанец (а у Жоры более не было сомнений в его национальности), что-то гневно рявкнул, снял подмокший кафтан, бросил его на песок, оставшись в несвежей белой кружевной сорочке, следом швырнул треуголку, топал ногами, не переставая орать и брызгать слюной, а потом замер в ожидании перевода.

— Э, Себастьян, а с кем это я имею честь...? — предваряя перевод, Жора помахал ладонью в воздухе над головой.

— Это первый помощник капитана, сеньор дон Фернандо Леон Де Араноа, месье Георг. Он возмущен вашей, месье, дерзостью, и предлагает решить с вами, месье, вопрос, через поединок, поскольку видит в вас благородного человека, несмотря на вашу одежду.

— И что, это прямо-таки целый дон? И чего вдруг — сразу поединок? — не проверил Жора.

— Прошу прощения, не понял вопрос — озадачился Себастьян.

— Не обращай внимания, это так, межэтнические нюансы, — отмахнулся Жора. — Спроси своего начальника, а с чего вдруг поединок, и, ничего, что я вовсе не дворянин? Хотя элемент благородства у меня, конечно, есть — скромно отметил Жора.

— Здесь закон сильного, а не права крови — с пафосом перевел Себастьян ответ испанца — дон Фернандо сказал, что мы ныне ни при дворе короля, и он отбросил сословные условности. Дон Фернандо предлагает, если ты считаешь, что эта женщина принадлежит тебе, защищать свое право. Если нет — можешь сохранить свою жизнь, и убираться отсюда подобру-поздорову.

Подчиняясь Наташкиным злым кулачкам, постоянно тюкающим его в бока, Жора через плечо наскоро переводил беседу.

— О, как, — разозлившись, вызывающе сказала Наталья — а меня, вроде бы как, и не спросили. Вот козел...

И тут Наталья, к Жориному изумлению, выдала такую матерную тираду, которой наверняка позавидовали бы портовые грузчики. Жора изумленно обернулся. — Ну, мать, ты даешь. За тобой записывать хочется.

— Дон Фернандо спрашивает, что сказала девушка — спросил Себастьян.

— Скажи дону Фернандо, что я недостаточно владею французским, чтобы перевести эту отборную брань в его адрес, но, если бы я смог это сделать, то его боцман нервно плакал бы в уголке.

Переводя, Себастьян не удержавшись, хрюкнул от смеха, испуганно покосившись на испанца.

Испанец, выслушав перевод, криво улыбнулся, и что-то сказал.

— Дон Фернандо говорит, что теперь он с особым старанием будет иметь эту девушку, — бесстрастно перевел Себастьян.

Жора через плечо перевел диалог Наташе. И тут, после последних Жориных слов, она, хмыкнув, неожиданно вышла из-за его спины, и походкой манекенщицы, вызывающе виляя бедрами, подошла к распаленному испанцу. Подойдя чуть ли не в плотную, и почти уперевшись в него вызывающе торчащей обнаженной грудью, Наташа протянула руку и требовательно щелкнула пальцами. Обалделый дон безмолвно отдал Наташе ее купальник. Повернувшись налево кругом, Наталья, не менее эффектно, максимально используя свои внешние данные, таким же шагом ушла за спину Жоры, где и принялась, шипя от злости, одеваться.

— Вот козел, лифчик порвал — ругалась Наташа.

— Нат, да у них у всех сейчас штаны к чертовой матери порвутся — давясь от смеха, сказал Жора. — Ну, ты и выступила...

Тем временем испанец разразился настоящей речью.

— Э-э, я не уверен...— засомневался Себастьян.

— Да переводи уж, нам не привыкать — великодушно сказал Жора.

— Дон Фернандо снова сказал, что он... использует вашу даму сначала сам, потом отдаст ее капитану, а то, что останется — достанется команде. Хотя лично я в приоритетах и сомневаюсь — добавил от себя Себастьян.

— Дураку понятно, какой же капитан отдаст право первой ночи — засмеялся Жора. — Скажи этому ослу, что я согласен на поединок, но мне нужно две минуты.

Жора на минуту задумался. — Так, Наташка, дуй в лагерь, там в палатке лежит дробовик...

— Дальше можешь не продолжать — перебила Жору Наташа — где и что лежит, знаю не хуже тебя. Очень хочется лично отстрелить этому индюку лишние органы.

— Отлично — кивнул головой Жора. — Берешь дробовик и занимаешь позицию на высотке вот там — оборачиваться не буду, за моей спиной. Я, по мере возникающих проблем, буду отступать к тебе. Но! Пока не скомандую, лежишь тихо, как мышь, стреляя только по моей команде.

— Как скажешь, дорогой. — Наташа чмокнула Жору в ухо и исчезла.

Жора посмотрел, какими жадными взорами проводили моряки фигурку убегающей девушки, и подумал, что если сегодня ему не повезет, то у Наталью ждет тяжела ночь.

Испанец опять что-то прокаркал, Жора вопросительно посмотрел на Себастьяна.

-Дон Фернандо сказал, что с острова ей все равно не убежать, и не далее как сегодня, он познает все ее прелести — перевел тот.

— Однако, здорово он озаботился женскими проблемами, но кто знает, что кому сегодня уготовано — философски заметил Жора. — Давай, скажи своему дону — я готов.

Жора передвинул ножны с мачете на пузо, отвлекая внимание испанца, а кобуру с маузером, переместил напротив, на спину. Там, за спиной, правой рукой он откинул крышку, на ощупь достал из кобуры пистолет и взвел курок.

Испанец, недобро улыбаясь, вытащил из перевязи короткую широкую саблю, со свистом прочертил ей воздух слева направо и что-то сказал.

— Защищайтесь, сударь — с сожалением перевел Себастьян. — Я от души желаю вам удачи — добавил он явно от себя.

-Спасибо, дружище — кивнул головой Жора, потом достал из-за спины маузер и без колебаний выстрелил приближающемуся дону в лоб. Парабеллумовская пуля влипла по центру его лба, отметившись всего лишь темной точкой, зато сзади из головы невезучего испанца вырвался целый фонтан. Он запнулся на мгновение, затем тяжело рухнул на песок, не дойдя до Жоры пару шагов. На его лице застыло выражение изумления Жориным вероломством.

Тут совершенно неожиданно возбудился персонаж, пока Жорой во внимание не принимавшийся. Один из моряков, до сей поры безмолвно стоявший на берегу, выхватил саблю, и с невнятным криком бросился на Жору.

— Он что, чокнутый, на маузер с ножиком? — подумал Жора, но потом вспомнил, что нынешнее оружие однозарядное, и он, по местным меркам, теперь вроде как безоружный.

— Ну что, тогда разочаруем оппонента — и Жора дважды выстрелил в грудь набегающему врагу.

У того даже изумления на лице отобразиться не успело, он просто запнулся и рухнул на землю. Падая, он воткнул на бегу в песок саблю почти по рукоятку.

— Себастьян, переведи своим друзьям, что у меня многозарядное оружие, но я не хочу напрасных смертей. Пусть не делают глупостей, и никто не пострадает.

Ошеломленный увиденным, Себастьян перевел, но моряки не делали никаких попыток напасть на Жору. Они лишь оторопело смотрели на двух покойников, чья кровь потихоньку впитывалась в песок.

А дальше произошло уж совершенно Жорой неожидаемое. После короткой фразы Себастьяна, матросы, стоявшие у кромки прибоя, неожиданно напали на своего вооруженного собрата. Достав откуда-то из штанов ножи, они, завалив на песок брыкающегося оппонента, быстро и деловито его зарезали. Жора с изумлением смотрел на эту сцену, пока несчастный сучил ногами в смертной судороге.

— Господин, сюда... — Себастьян, лежа на песке, со страшным выражением на лице махал рукой. — Ложитесь, я вам потом все объясню. Чертов капитан наверняка следит за нами в свою трубу.

— Да нет никого на палубе — пожал плечами Жора. — Я и без трубы все отлично вижу. Ан нет, вот кто-то вылез... И еще... Но это точно не капитан, явно матросы.

— Да? — с сомнением встал с песка Себастьян — Значит, старый черт опять напился. Ну, да это к лучшему.

Он успокаивающе помахал рукой нескольким морякам, глазеющих на них с палубы.

— Они все должны быть в трюме, пытаются выпрямить крен и заделать течь, но, должно быть, выстрелы все же услышали — объяснил он Жоре. Тут у Себастьяна, при взгляде за Жорину спину, отвалилась челюсть...

— Жора, Жора, у тебя все в порядке? — услышал он голос Наташи.

Жора обернулся, и тоже обалдел. На верхушке бархана стояла Наталья в камуфляжной куртке, с дробовиком, но, почему-то, в белых трусиках.

— Наташ, это что это за форма одежды такая?

— Ой, — смутилась девушка — а я только переодеваться стала, а тут слышу — выстрелы. Да ладно, они все равно меня уже и так и сяк видели. Ой, а эти трое...

— Им не повезло — сказал Жора. — Здесь все в порядке, а ты дуй обратно в лагерь, и, черт побери — оденься наконец ...

Наталья безмолвно исчезла.

— Себастьян, закрой, наконец, рот. Ты что, голых баб никогда не видел? Давай, рассказывай, что у вас за такие высокие отношения на борту.

— Я не знаю, как к вам обращаться полным именем — затруднился Себастьян.

— Меня зовут ... Э... Жорж де Илов, скажем, а девушку — Наташа.

— Как скажете, господин — поклонился Себастьян.

— Ну, опять ты с господином — поморщился Жора. — Давай, без церемоний, Жоржа вполне достаточно

— Наше судно, гос... запнулся Себастьян ... Жорж, называется 'Черная чайка'. Это приватир. Капитану каперское свидетельство выдал лично его Величество король Филипп.

— Филипп Красивый? — уточнил Жора.

— Да господь с вами, — изумленно посмотрел на него Себастьян — Филипп Пятый.

— Извини, я немного отстал от жизни — чертыхнулся про себя Жора. — Продолжай.

— В общем, капитан в палубную команду набирает всякий сброд, кого не жалко, а в абордажную партию, напротив — высокооплачиваемых бойцов, мастеров ближнего боя. Вся его тактика строится на том, что избегая орудийного противостояния 'Чайка' сцепляется в абордаже с вражеским судном, а дальше все быстро решают палубные убийцы капитана. И вот, три дня назад, нам неслыханно повезло. Ураган, который здесь пронесся, и, скорее всего, забросил на этот островок и вас, разметал английский конвой. Мы обнаружили сильно поврежденного 'купца' недалеко отсюда, на отмели у соседнего острова. Однако чертов англичанин не пожелал сдаться без боя. Дождавшись, когда мы подойдем поближе и уберем паруса, его пушки с первого залпа понаделали дыр в бортах у 'Чайки', а главное — разбили бочки с пресной водой. Зато, когда наши абордажники вырезали команду 'купца', все мы просто потеряли дар речи — его трюма оказались набиты сундуками с золотом и серебром. И вот тут началось самое интересное.

Из шестнадцати бойцов абордажной команды в строю осталось тринадцать — двое погибли, а один тяжело ранен. Из палубной команды, которую бросили на первый мушкетный залп, погибло девять человек, а двое вряд ли доживут до утра. И тут мне повезло подслушать разговор капитана с командиром абордажников. Вот он, кстати, скотина, валяется, — Себастьян пнул ногой тело опрометчиво напавшего на Жору моряка. — Они решили убрать лишних при дележке добычи, Жорж. После того, как мы наберем здесь пресной воды, на подходе к любому испанскому порту всех ненужных должны были просто прикончить. Поэтому, среди нас, простых моряков, созрел заговор. Но, для полноценного мятежа, нам не хватало лидера, решительного человека, а вот теперь я его вижу перед собой. Жорж, я предлагаю тебе возглавить бунт, перебить клевретов капитана, сменить флаг и отвести судно в любой французский порт, хотя бы на Тортугу. Там мы честно поделим деньги и разбежимся. Мы даже готовы отдать тебе судно. Что скажешь? — Себастьян испытующе глянул Жоре в глаза.

— Заманчивое предложение — сказал Жора. — Но тут есть один маленький нюанс — я готов вам помочь, но поплывете вы дальше сами, без меня. Деньги мне нужны, но нужны здесь, — Жора топнул ногой — на острове.

— Господи, Жорж, а зачем они тебе здесь? Нет, я не против, конечно... Хотя, за тобой, видимо, придет судно?

— Можно сказать и так. Мало того, я смотрю, ты деловой человек. Если мы с тобой договоримся, то я смогу продать тебе немного моего оружия. Не надо так жадно смотреть на мой пистолет, — не этот. Но другой, и не хуже.

— Ты опередил мои мысли, Жорж. — кивнул головой Себастьян, но, вначале нам надо решить проблему с капитаном.

— Значит, так — дай команду своим людям — пусть, пока, как и задумано, плывут за водой, а мы с тобой пойдем берегом, и все согласуем по дороге. Только вначале — пусть разденут покойников, я их потом закопаю, и одежду заберу, а оружие...

— Оружие нам придется вернуть на борт — извиняющимся тоном перебил Жору Себастьян — иначе капитан насторожится. Мертвецов мы спишем на стычку на берегу, а оружие...— он развел руками. Потом, после, заберешь, если оно тебе нужно.

— Да не нужно мне ваше оружие — сказал Жора. — Разве что так — в коллекцию.

Себастьян кивнул, и что-то сказал по-испански. Покойников споро раздели, одежду сложили в кучку, а тела оттащили за песчаный бархан. После непродолжительных переговоров, покидав в шлюпку оружие, матросы оттащили лодки на глубину, и не спеша погребли в направлении лагеря, они явно знали — где находится источник с пресной водой. Жора с Себастьяном не спеша пошли в ту же сторону.

— И какой у тебя план, Себастьян? — спросил Жора, с удовольствием шлепая по набегающим волнам.

— Честно говоря, я рассчитывал на тебя — чистосердечно признался тот.

— Ну что — пока набирайте воду, я так понимаю, что это процесс долгий.

— Да — кивнул Себастьян — в наших планах было запастись здесь водой, заночевать, поохотиться. Тут, у водопоя, бегают одичавшие свинки. Лет пять назад, на местных рифах шторм разбил судно. Погибли почти все, а вот часть свиней доплыла до берега. Они уцелели, и, в отсутствие естественных врагов, размножились невообразимо.

— Это я знаю — проворчал Жора — пользуемся.

— Я так понимаю — сказал Себастьян — что на твои выстрелы капитан на палубе только потому не появился, поскольку он знал — мы должны были поохотиться.

Тем временем они неспешно дошли до лагеря, а шлюпочный караван скрылся за пальмовым мысом.

Жора посмотрел на шлюпки, удаляющиеся за мыс.

— Они знают, что делать — успокоил Жору на невысказанный вопрос Себастьян. — Там есть, где пристать, наберут воды, сходят на охоту, и вернутся к нам.

— Вот этого и боюсь — подумал Жора, искоса поглядывая на Себастьяна. А тот, нет-нет, да и бросал быстрые взгляды на Наталью, снующую туда-сюда по лагерю в камуфляжной куртке, но и не подумывающей надеть штаны на трусики купальника.

— Наташка! — наконец не выдержал Жора — оденься в конце-концов. У Себастьяна сейчас штаны треснут!

— Жорик! — капризно сказала девушка — ну жарко же!

— Ну и черт с тобой! — в сердцах сказал Жора. — Вот отдерут тебя всей изголодавшейся бригадой, тогда не жалуйся.

— Ой, ой боюсь — шутливо испугалась Наташа, но послушно залезла в палатку.

— Что она сказала? — жадно спросили Себастьян.

Жора в двух словах перевел.

— Жора, — серьезно спросил Себастьян — вы откуда?

— Что значит — откуда? — деланно изумился Жора. — Что тебя смущает?

— Поведение, оружие, да и вообще... Что это за язык на котором вы разговариваете? Я такого никогда не слышал — грм-грм-грм. Вы как будто постоянно ругаетесь...— Себастьян махнул рукой. — В общем — чутье и общее впечатление. Вы какие-то нездешние. Вы — свободные. Над вами не довлеют условности поведения. Наташа легко и без особого стеснения ходит обнаженной, а ты, Жорж, мимоходом, как мух, прихлопнул двух самых отъявленных ублюдков из всего сброда, что имеется на борту. Черт возьми! Я первоначально был уверен, что ты труп, а у тебя даже щека не дрогнула! Кто же вы такие, черт побери?

Жора задумался. — Себастьян, ты что-нибудь слышал про Атлантиду?

У Себастьяна округлились глаза — Вы что, оттуда?

— Да нет, успокойся. — Жора сразу подумал, что про Атлантиду будет слишком. — Про Гиперборею, наверно, тоже слышал?

Казалось, Себастьян сейчас упадет в обморок. — Жорж, это же легенда...

Легенда, не легенда, а это наследники Атлантиды, остатки от нее остались, и мы именно оттуда.

— И мадам Наташа?

— Между прочим — мадмуазель — кокетливо сказала Наташа, вылезая из палатки.

Жора мысленно застонал — она вместо камуфляжной куртки одела на голое тело кокетливую тоненькую белую маечку с вызывающе торчащей сквозь тонкую ткань грудью, с не менее кокетливыми шортиками.

— Ты что, мадемуазель, по-французски стала понимать?

— Ох...— покачала головой Наташа, — 'мадам Наташья' понятно без перевода. Мадемуазель — потыкала она себя пальчиком в грудь, обращаясь к Себастьяну — Компрене?

— Наташка — покачал головой Жора — французский не твоя стихия.

-Жорж... — охрипшим голосом сказал Себастьян...

— Сразу хочу тебя поставить в известность — прервал его Жора — нас здесь свела судьба случайно. Наташа мне никто, и я ей никак.

— Так значит... — воспрял было Себастьян....

— Это значит одно — сурово сказал Жора. — Любое насилие будет караться однозначно. Как — ты видел.

— Упаси господи — словно вентилятор замахал руками Себастьян — я просто в отношении будущего...

— Про что он спрашивает? — ревниво спросила Наташа.

— Если в двух словах — сколько стоит тебя отыметь — не стал разводить дипломатию Жора.

— Красота... — закатила глаза Наташа. — Меня первый раз пытаются купить.

— Ты что, серьезно считаешь это достижением? — спросил Жора, более-менее знакомый с этой отраслью торговли человеческим телом.

— Дурак — обиделась Наташа. — Тут же совсем другое...

-Да? Ну, может быть... — глубокомысленно заметил Жора.

— Что она хочет? — нетерпеливо затеребил Жору Себастьян, интуитивно поняв смысл разговора.

— Наташа спрашивает, сколько ты готов потратить на сватовство?

— Пусть назовет цену! — ноздри Себастьяна раздулись, он напоминал рысака на старте.

Жора перевел, а Наталья мечтательно закатила глаза. — Сто золотых монет, — решительно ответила она, после минутной паузы.

Жора аж поперхнулся, но перевел. Его скромных знаний хватало, чтобы знать, что за сто золотых вроде как можно было купить небольшой корабль или хороший дом.

Затем он, не стесняясь в выражениях, обозначил Наталье масштабы ее претензий.

— Смотри — Наташа указала на Себастьяна, который прыгал по берегу, высматривая лодку. — А он, похоже, согласен....

— Дурр-ра! — Жора в досаде плюнул на песок. — Да его на борту убьют через минуту.

— Серьезно? — Наташа мечтательно закатила глаза. — Я о такой страсти даже и не слышала. Себастьян! Себастьян! Иди сюда, я тебе кое-что хочу сказать...

Жора был не особенный ревнивец, но все же он ощущал некие права на Наташкино тело. Поэтому вполне понятно, почему ему было неприятно слышать сладострастное мычание из палатки, куда Наташка, словно паук, затащила Себастьяна.

— Да первый раз, что ли — злился Жора, разобрав без особой надобности дробовик. — Все бабы — шлюхи, подумаешь, новость... — Он с остервенением смазывал железки затвора.

— Сеньор, сеньор — услышал он робкий голос из кустов.

— Иди сюда — резко развернувшись в сторону голоса, напрягся Жора.

Оттуда робко вышел человек. Он спросил на ломаном французском — Могу я поговорить с Себастьяном?

— Себастьян, паскудник! — громко сказа Жора по-французски, причем 'паскудник' на русском, за неимением в своем арсенале французского аналога — выйди на свет божий!

В палатке возня затихла. Через минуту оттуда вылез взъерошенный, но одетый Себастьян.

Ас фез ло ке садьос, Паоло? — злобно спросил он.

Тот бойко затараторил по-испански, косясь на чистящего ружье Георгия.

Себастьян задумался.

— Что случилось? — спросил Жора, в душе радуясь хоть такому облому соперника.

— Он сказал, что из команды пропал матрос. Судя по всему — это человек капитана. Доплыть до судна ему не составит труда. Через час, или чуть более, пушки бригантины начнут картечью сметать с побережья все живое.

— Зато, дружок, ты напоследок потешился — злобно сказал Жора.

— Я не понимаю, Жорж, ты же сам сказал...

— Да не обращай внимания — отмахнулся Жора — это шутка. — Наташка! Давай-ка вылезай! И в приличном, твою мать, виде! — повысив голос, добавил он.

— Иду, — кротко ответила девушка, вылезая из палатки вполне прилично одетая в камуфляж. — А что случилось?

В двух словах Жора обрисовал ситуацию. — Вот что, Наталья — добавил он в конце — давай-ка дедов ускоритель, без него нам крышка, или надо уходить в джунгли.

— Жора, ты же ни разу это еще не пробовал, — ответила Наташа. — Там без опыта никак... Можно покалечиться.

— Так научи по-быстрому — ответил Жора. — Сама видишь — времени на эксперименты нет.

— Ну, слушай. Двигаться надо вначале плавно, словно в танце. Получается как в карате — несильно, но резко. У тебя будет то же преимущество. Любой шлепок в лоб может убить человека, а несильный удар по деревяшке сломать тебе кисть. Открывать двери, брать предметы нужно медленно. Привыкнешь — можно чуть быстрее — но совсем чуть-чуть. Время действия индивидуально, но не менее двадцати минут. Нужно помнить, что на самом деле все кругом прежнее — просто это ты очень быстро двигаешься. Иными словами — если ты сейчас выпьешь снадобье, то не доплывешь, скажем, до шхуны за минуту. Просто, пока ты будешь плыть, у нас пройдет времени всего ничего, но ты, преодолевая вязкость воды, устанешь, как собака. Физика есть физика.

— Значит, так — подвел резюме Жора, — даешь мне эту парфюмерию, я доплываю до борта, там употребляю — и решаю все вопросы. Основная проблема — как отделить зерна от плевел. Спроси-ка своего хахаля — как это можно сделать?

— Жора — округлила глаза Наташа — ты что, серьезно подумал, что за десять минут можно выучить французский?

— Тьфу, черт. — Жора посмотрел на лупающего глазами, и ни черта не понимающего Себастьяна.

— Себастьян — как мне на борту отличить твоих моряков от капитанских ублюдков?

— Жорж! Ты что, серьезно решил в одиночку атаковать судно? — удивился тот. — Давай вместе. Этот мерзавец, пока дойдет по берегу, пока доплывет до судна... У нас полно времени.

— Хорошо. Ты прав — пускай одна шлюпка идет сюда — вроде как мы решили за чем-то вернуться на судно. На ней мы и подойдем к борту.

Себастьян перевел, и матрос, кивнув головой, безмолвно исчез за кустами. Через десять минут из-за мыса показалась шлюпка, где дружно вздымались две пары весел.

— Значит так, Жора. — в который раз повторяла Наташа. — Вот два шарика, запиваешь именно этой водой, один небольшой глоток— смотри, не потеряй флягу. Через две-три минуты почувствуешь что-то типа озноба — ну это тебе уже знакомо. Мир вокруг изменится, звук, цвет, даже запах. Двигайся плавно, я тебе минимальную скорость даю, раза в два-три, ну может — в четыре быстрее — тебе хватит.

Жора кивнул, и побрел вслед за Себастьяном по мелководью в сторону шлюпки, придерживая болтающуюся кобуру маузера.

Редакция на 24.10.2016

Глава 13

Дойдя до шлюпки Жора, почти по пояс вымокший, залез на борт, держа над головой кобуру с пистолетом. Не менее мокрый Себастьян, опередивший Жору на пару минут, что-то сказал морякам, сидевшим в лодке, и те, с угрюмой решительностью стали снаряжать оружие, доставшееся в качестве трофеев от предыдущих Жориных действий. Шлюпка, с веслами, опущенными в воду, качалась на волнах.

— Себастьян, скажи своим людям, чтобы даже и не думали встревать — я все сделаю сам — сказал Жора. — Лучше объясни мне, как отличить на борту — кто есть кто.

— Жорж, тебя непременно убьют — обреченно сказал Себастьян. — А мы лучше падем в бою, чем погибнем как дичь, под градом картечи с борта.

— Ты мой вопрос хорошо понял, дамский угодник?

— Отличить легко, — набычился Себастьян — матросский кубрик... — и он быстро объяснил, где, кто, и как размещается на шхуне.

— Отлично — кивнул головой Жора. — А теперь, как говорится — весла на воду, и вперед. Нам нужно обязательно опередить доносчика. Если шлюпку не подпустят к борту — все пропало.

Однако опасения были напрасны, и через четверть часа лодка без проблем подошла к борту корабля. Мало того — у свисающего штормтрапа вообще никого не было. Моряки в шлюпке, настороженно подняв стволы своих пукалок, замерли в ожидании. Жора, не спеша, пока все настороженно смотрели на приближающийся борт корабля, потихоньку выпил Наташкины шарики. Меньше чем через минуту он почувствовал, как по телу прокатилась от макушки до пяток волна озноба. Мир вокруг в одночасье изменился — все стало каким-то гулким, выпуклым. Жора осторожно встал — доселе качающаяся на волнах шлюпка казалась почти неподвижной, матросы сидели в ней, словно куклы.

Он не спеша забрался на борт шхуны по веревочной лестнице штормтрапа, держа наготове в одной руке маузер, и осторожно перехватывая ступеньки лестницы другой рукой. Веревочная лестница казалась сделанной из тугой проволоки, и лезть по ней было одно удовольствие. На покосившейся палубе Жору, как ни странно, никто не встретил, и он беспрепятственно прошел на корму, где должна была находиться каюта капитана. Как и предсказал Себастьян — капитанская берлога была открыта нараспашку. Помещение было довольно большое, с окнами по корме и большим столом, заваленным бумагами и картами. У одной стены стоял большой шкаф и пара внушительных сундуков, у другой на узкой койке лежал в одежде сам капитан. На столе и на полу валялись пустые бутылки. Не мучаясь угрызениями совести, Жора без промедления выстрелил ему в голову — тот умер мгновенно, даже не проснувшись. Быстро выйдя на палубу, Жора с неудовольствием отметил, что над бортом показалась голова Себастьяна, держащего в зубах саблю. Видимо, не доверяя Жоре, моряки решили ему помочь. Проходя мимо него, Жора не отказал себе в удовольствии — и от души, но ласково, помня о наставлении Наташи, шлепнул босой ногой Себастьяну прямо в челюсть. Ныряя в недра трюма, где находился кубрик абордажной команды, Жора со злорадным удовольствием увидел, что голова Себастьяна скрылась за бортом.

— А я что, я говорил — не лезь — пробормотал Жора, входя в кубрик абордажников. Там, видимо, услышали выстрел, оборвавший жизнь капитана, и начали вооружаться, вставать с коек и из-за стола, на котором в изобилии стояли винные бутылки, лежало вяленое мясо и хлеб. Жора, войдя в кубрик, неторопливо расстрелял всех находившихся внутри, тратя на каждого по одному патрону. Он хорошо помнил, что Себастьян говорил о тринадцати бойцах, однако в наличии в кубрике оказалось лишь одиннадцать человек.

Двух последних, включая раненного, Жора застрелил, неторопливо перезарядив маузер новой обоймой. Перезаряжаясь, он с любопытством смотрел, как последняя жертва, словно в замедленном кино, извлекала из ножен саблю. Жора выстрелил ему в лоб, когда его сабля вышла из ножен едва ли наполовину.

— Это даже не тир, а резня. Однако, где-то еще двое — подумал он, вылезая на палубу. Крен у судна вроде бы увеличился, ходить по его скошенной палубе было чертовски неудобно, и Жора присел у главной мачты, держа наготове пистолет в ожидании, когда на шум выстрелов непременно кто-то появится. Судя по объяснениям Себастьяна, любой вооруженный человек мог быть только сторонником капитана.

Ускоренный мир Жоры был удивителен. Он с любопытством смотрел на чайку, с ленцой махавшую крыльями рядом с бортом, на застывшее полотно флага на мачте. В воздухе отчетливо выделялась каждая составляющая букета запахов. Даже ветер перестал обдувать Жорино лицо, а, казалось, стоял в воздухе отдельными волнами. Волны же морские почти застыли в движении, ленивыми гребешками плавно ползя к берегу. Некоторое время на палубе никто не появлялся. Затем, над бортом опять появилась голова Себастьяна. Жора неподвижно сидел под прикрытием мачты, держа на прицеле маузера практически всю палубу.

Себастьян, осторожно поведя головой, что-то промычал соратникам в шлюпку, и полез на борт, с остервенелым лицом, явно считая, что Жора уже покойник.

Помня уроки профессора, Жора протяжно сказал — С-е-б-а с-т-ь я-н!

Тот, увидев Жору, сидящего на корточках у мачты остановился, и что-то спросил. Это мычание Жора перевести, естественно не мог, только успокаивающе медленно помахал рукой, призывая присесть Себастьяна рядом. Из-за борта плавно лезли моряки, с выражением отчаяния на лицах. Было видно, что они шли в последнюю атаку.

Жора еле-еле успел плавными жестами уговорить Себастьяна занять оборону на палубе, не встревая в бой.

В отличие от первоначального прихода от таблеток профессора, возвращение обратно происходило достаточно буднично. Мир вдруг на секунду внезапно нахмурился, и вроде как сомкнулся вокруг Жориной головы.

Яркие цвета и ощущения пропали, все стало как бы серым. По звукам и прочему Жора понял — он опять среди нормальных людей.

— Себастьян! — в полный голос сказал он, повернувшись к тому лицом — я всех убрал, но... — в это момент грохот выстрела прервал его монолог. Тяжелая свинцовая пуля ударила Жору в правое плечо, развернув, и уронив на палубу.

Больно не было. Жора даже с некоторым интересом наблюдал, как после непродолжительной борьбы вытащили на палубу из трюма и прикончили стрелка и его напарника. Далее, он ощутил, как его тащат в каюту капитана, а потом — потерял сознание.

— Убери руки, дурак, я на работе... — первое, что услышал он, придя в сознание. Открыв глаза, Жора увидел Себастьяна, бессовестно лапавшего под маечкой Наталью, хлопотавшую над Жориной тушкой.

-Наташка, а ты как здесь, и сколько времени? — спросил он, подразумевая общий для них вопрос.

— Стреляли — пожала плечами Наташа. — Жорик, не волнуйся, все успеем. После твоей оплошности Себастьян в панике послал за мной шлюпку. А что касается прочего — дед возможные проблемы предусмотрел. Если вовремя на точку не придем, то, в крайнем случае, у нас в запасе еще неделя.

-Что дед предусмотрел? — мрачно спросил Жора. — Твое блядство, или появление этих гангстеров?

Ему было крайне неприятно наблюдать, как под отвисшую майку Наташи вторгаются чьи-то руки и мнут ее грудь.

— Дед предусмотрел — сказала Наташа, шлепнув по шаловливым рукам Себастьяна — что мы возможно задержимся. Но калитку по графику они все равно откроют ненадолго.

— Кто это меня? — поморщившись, спросил Жора — кто-то из недобитков?

— Ага — кивнула Наташа. — Капитан назначил пост в трюме у заветных ящиков. Ну и вылез, урод, на выстрелы, на свою голову.

— Сильно задело? — поинтересовался Жора.

— Фигня — отмахнулась Наташа. — пуля вскользь прошла, чуть выше или левее — тогда крышка. А так — через пару дней зарастет. С моей, понятное дело, фармакологией.

— Больно, однако — скривился Жора.

— А ты как хотел? — хладнокровно спросила Наташа, бинтуя Жоре плечо — такую гайку в мякоть получить. Не журись, завтра уже затянется.

— А как ситуация? — он покосился на тело капитана, небрежно скинутое с койки на пол в угол каюты, и пачкающее палубу кровью из простреленной головы.

— Всех гадов вроде перебили, это хорошо. Дорвались до винных запасов капитана — это плохо.

-Это что за запасы? — встревожился Жора.

— Вино в бочках, в носовом трюме — пожала плечами Наташа. — Уже с полчаса лопают. До песен дошли.

— А Себастьян?

— А Себастьян дальше метра от моих сисек не отходит.

Себастьян, услышав свое имя, довольно закивал головой.

— Себастьян, как порядок на борту восстановить? — снова скривившись от боли, Жора сел, оперевшись спиной о спинку койки.

— Вряд ли это выйдет, пока не нагуляются — пожал плечами Себастьян. — Их почти два месяца капитан держал как у нас говорят — 'на просушке'.

— Ты хоть понимаешь, что через час-другой за ее прелести начнется поножовщина? — кивнув головой на Наташу, сказал Жора. — А тебя и меня, как препятствие, скорее всего, убьют. Потом разорвут ее на части, а утром уцелевшие перережут друг друга за золото.

— Об этом я не подумал — встревожился Себастьян. — В самом деле, здесь в палубную команду набрали всякий сброд. Я даже под угрозой смерти не мог уговорить их на бунт, но теперь, когда эта угроза исчезла...

— Но надежные люди у тебя здесь есть?

— Да, но всего пять человек....

— Этого вполне достаточно. А сколько человек необходимо, чтобы довести судно до ближайшего порта?

— Да их и так уже меньше, чем нужно. Но, полтора десятка хватит, при условии усиленной вахты.

— Понятно. — Кивнул головой Жора. — Зови своих сюда. Как я уже сказал — приблизительно через час-полтора начнется угар. Тогда сразу станет ясно — кто у них заводила. Не спешите, необходимо вычислить не только его, но и двух-трех ближайших приспешников. Если их убрать, то все на какое-то время успокоится. Максимум — понадобится прихлопнуть еще пару горлопанов. Только никакой жалости. Если просто вырубить, они оклемаются — и все начнется снова.

— И как действовать? — озадаченно спросил Себастьян.

— Вот наша приманка — кивнул головой на Наташу Жора. — Мы прикинемся немощными, а она нас выведет на главаря.

В двух словах Жора перевел Наташе ее задачу, она радостно оживилась, А Себастьян напротив — напрягся.

— Смотри-ка, кавалер твой или ревнует, или боится за тебя — покачал головой Жора.

— Ой, прелесть какая — умилилась Наташа. — Надо ему все-таки отдаться...

— А в палатке вы чем занимались? — озадачился Жора.

— Ты не представляешь — закатила глаза Наталья, — по моему, он мне в любви признавался. Но я не уверена. Тискать, однако, тискал, но не более...

— Ну, за сиськи лапать, у них считается вроде поцелуя, только более страстно — проворчал Жора.

— Все равно, отдамся — решительно сказала Наташа.

— Давай, для начала, выживем — предложил Жора. — Если у нас с Себастьяном это не получится, то лично у тебя точно будет возможность для секса. Я бы даже сказал — избыточная возможность.

— Да уж — задумчиво сказала Наташа — почти два десятка мне не потянуть...

— Посему сделаем так. Сейчас все вроде бы на борту. Себастьяновы люди засядут там, наверху. Черт его знает, как это там называется, вроде как шкафут. Мы вот тут поодаль, типа лежим раненые. Твоя задача ломаться подольше, чтобы определить самых борзых. А уж там — наше дело. Давайте-ка переберемся на палубу, а то мы тут как в мышеловке. Помогите мне.

Себастьян с Наташей аккуратно поддерживая Жору вышли на палубу и усадили его спиной к мачте, лицом к люку, ведущему в трюм.

Потом Жора быстренько перевел диспозицию Себастьяну, она ему очень не понравилась, но он, скривившись, и посмотрев на реакцию Наташи, промолчал.

— Там не шкафут, а квартердек — мрачно заметил он. Конечно, мои люди засядут наверху, если будет нужна помощь.

— Только в крайнем случае — твердо сказал Жора. Дай им точное указание. Я уверен, что мы с тобой вдвоем легко справимся с этой кучкой трусливых шакалов. Прикончим двух-трех заводил, а остальные подожмут хвост, хотя бы на время. Тебе это в любом случае понадобится, дабы без проблем в будущем довести эту посудину до ближайшего порта.

Потом, не в даваясь в подробности, Жора быстренько объяснил Себастьяну, как пользоваться дробовиком, предусмотрительно захваченным Наташей.

— Имей ввиду — предупредил Жора — с десяти метров эта штука работает картечью как метла. Если тебе жаль тех, кто стоит сбоку или позади твоего врага, тогда воздержись от выстрела, или подойди поближе.

— Я понял — Себастьян уважительно покачал в руках дробовик. — А штука не очень тяжелая.

— Ну да. — Жора добавил — уточняю, что можно сделать пять выстрелов подряд.

— Вот это да! — кровожадно восхитился. Себастьян. — Да такому оружию у нас цены нет!

В этот момент на палубе показался первый пьяный матрос. Он мутно посмотрел на компанию из Жоры, Себастьяна и Наташи. Нимало не стесняясь девушки, помочился с борта, и, спотыкаясь, опять спустился в трюм к вожделенной бочке.

— Скоро начнется — мрачно сказал Жора. — Где твои люди, Себастьян?

— Они тоже там, внизу, — извиняющимся тоном сказал тот. — Сейчас позову...

— Тогда даже не дергайся — предупредил Жора. — И без них обойдемся. Главное, следи, чтобы их не зацепить при стрельбе. Но начну я, ты встревай только в крайнем случае, я тебе крикну, если что.

Потом Жора пристроился, полулежа, ко второй, дальней от трюма, мачте. Маузер он подсунул по бок, заранее приготовив к стрельбе.

— Себастьян! — громко сказал он, — давай, двигай там на этот самый дек, поближе к краю, чтоб меня видеть. Наташка! Хватит обжиматься с Себастьяном, шлепай сюда, и прими максимально распутный вид. Хотя, это я погорячился, он у тебя и так постоянно такой.

— Фу — надула губы Наталья, подходя к Жоре. — Может, сразу, догола раздеться?

— Не спеши, желающие это сделать скоро найдутся — успокоил девушку Жора. — Присядь пока рядышком.

Несколько минут они сидели, перебрасываясь никчемными фразами с изнывающим на шканцах Себастьяном. Вскоре, как и предсказывал Жора, послышался разноголосый гомон, и на покосившуюся палубу из трюма, один за другим, вылезла пьяная компания.

Себастьян повелительно по-испански крикнул несколько фраз, на что ему один, достаточно тщедушный матрос, ответил в понятной даже Жоре оскорбительной интонации, вызвав взрыв хохота у всей компании. Себастьян еще несколько раз повторил фразу, после которой несколько человек отделились от основной массы, и отошли к носу корабля. Выполнивших приказ Себастьяна оказалось не пять, а семь человек.

А основная толпа, дружно помочившись с борта в воду, держа в руках бутылки и солидных размеров оловянные кружки, встали чуть поодаль, не спеша спускаться в трюм, обратно к заветной бочке.

Наталья, старательно и соблазнительно выгибаясь, делала вид, что перевязывает Жору. А тот, откинув голову, притворялся, что он совсем без сил, впрочем, вполне успевая обозреть заманчивый вид, открывающийся под Наташкиной майкой.

Тот самый тщедушный матрос снова что-то крикнул, вновь вызвав взрыв хохота, и подошел к Жоре с Наташей, помахивая бутылкой, зажатой в руке.

Он пренебрежительно пнул Жорину ногу, и что-то сказал Наташе, выставив вперед ополовиненную бутылку.

— Перевести? — с деланным стоном спросил Жора.

— Во-первых, ты сам не знаешь испанского, а во-вторых и дураку все понятно — фыркнула Наташа. — Тебя, хоть и победителя, уже списали. И правда — в нынешнем веке от таких ран наверняка выживали редко. А мне, скорее всего, предлагается выпить доброго вина и двинуться с более удачливыми по пути утех.

— Что ты решила? — то ли со стоном, то ли со смехом спросил Жора.

— Сама не знаю — задумчиво ответила Наташа, — уж больно богат выбор ...

— Сделай вид, что ты типа верная жена. Нам нужны все паршивые овцы. Себастьяну не один день плыть до порта, да еще с золотом. Тебя сейчас начнут насиловать, но часть будет против, вот они и должны уцелеть.

— Ой, прелесть какая — восхитилась Наташа, отступая за мачту. — Всю жизнь мечтала, чтоб меня попытались изнасиловать.

— Осуществляются мечты — сказал Жора, наблюдая, как распаленный матрос наступает на Наташу, что-то агрессивно высказывая. Себастьян, с высоты своего положения попытался встрять в разговор, но толпа моряков дружно на него заорала, заставив замолчать. Жора с грустью обратил внимание на то, что не было среди них особо протестующих против грядущего насилия. Он все больше и больше убеждался, что этот задохлик, воинственно наступающий сейчас на Наталью и есть зачинщик смуты, но надо было заполучить если не стопроцентную, то максимально возможную гарантию этого.

— Наташ, давай, спровоцируй их — сказал он. — И выйди чуть вперед и правее, так мне стрелять удобнее будет.

— Жора, ты прямо как порнорежиссер. — ответила Наташа, выходя из-за мачты. — Мало того, что меня сейчас насиловать будут, так ты еще и ракурсы выбираешь.

— Мотор! — сказал Жора. — Не бойся и не дергайся, тогда не зацеплю. Камерой.

— Ох, надеюсь — с сомнением ответила Наташа.

Она попыталась что-то втолковать моряку, ростом едва доходившем ей до плеча. А тот, с каждой секундой распаляясь, что-то орал в Наташкины грудки. Девушка пожала плечами, и повернулась, вроде как желая уйти, и тут тщедушный матрос внезапно рванул Наташу за ворот майки, вызвав одобрительный гогот кучки матросов. Не удержавшись, девушка упала на палубу, а матрос прыгнул на нее сверху.

— Жора, — давясь от смеха, спросила Наташа, — а сейчас мне что делать? Я же эту мышь одной левой задавлю.

— Дай тебя подраздеть, чтоб толпу завести, но не более. Тогда все упыри проявятся.

В воздухе, под одобрительный рев окруживших девушку матросни, мелькнула Наташина футболка. В лучших традициях немецкой кинопродукции Наташа стонала и извивалась под мелким насильником. Все выглядело настолько натурально, что Жора даже заволновался за Себастьяна — как бы тот не влез раньше времени.

— Себастьян! Все под контролем, жди! — крикнул он, надеясь, что по-французски здесь никто, кроме них, не понимает.

После этого крика, к Жоре подошел здоровенный, в одних штанах, обильно татуированный матрос. Он пнул Жору ногой, и что-то злобно сказал по-испански.

— Си, си, сеньор — покорно сказал Жора, подняв руки ладонями вверх.

— Ой, — нешуточным голосом пискнула Наташа, и тут вверх взлетели ее камуфляжные штаны.

— Жора! — завопила девушка — меня и в самом деле трахают, и держат, сволочи, а сопротивляться не получается.

Татуированный заинтересованно обернулся к зрелищу, а Жора встал, оперевшись спиной о мачту, и сразу понял, что переоценил свои силы.

— Себастьян! Твой выход, мне одному не справиться! — крикнул он, одновременно стреляя в затылок татуированному матросу.

Пуля, пробив череп невезучего моряка, попала еще в кого-то в толпе насильников, и тот завопил, зажимая рану на голове.

Что-то заорал, затопав по ступеням трапа Себастьян, раздался грохот его дробовика.

Толпа матросов, еще секунду назад бывшая одним целым, брызнула в разные стороны, встречаемая на носу корабля людьми Себастьяна. Они тычками и пинками сгоняли всех в одну кучу.

На палубе у мачты остался только один, тот самый тщедушный матрос. Он лежал со спущенными штанами сверху на обнаженной Наташе, извивающийся, пытающийся тщетно с нее слезть, но девушка крепко держала его своими ногами, скрещенными на спине насильника.

— Наташа, ты закончила, или нам подождать оргазма? — осведомился Жора.

— Снимите с меня гада, он все же занырнул внутрь, сволота. Если ты его не убьешь, то это сделаю я.

С этими словами Наташа отшвырнула от себя задохлика.

— Если б не его подельники, ему бы и кошки не одолеть.

Тут девушка встала, и начала собирать с палубы сорванную с нее одежду.

— Да не вопрос. Сама, так сама — Жора, подождав, пока девушка оденется, протянул ей маузер. — Пострадавший и исполняет приговор.

Наташа, спешно одевшаяся, отдернула руку от оружия.

— Ну, я иносказательно — промямлила она, — хотя, давай.

Она решительно взяла пистолет, подвела за шкирку трясущегося от страха моряка к борту. Отошла на шаг, подняла маузер вверх, и без промедления выстрелила насильнику в лоб. Тот качнулся, и кувырнулся за борт, подняв тучу брызг.

Наташа, хищно поводя стволом пистолета, пошла к толпе матросов, приговаривая, — Ну, кто еще хочет комиссарского тела? Кто меня, упыри, держал?

Словно поняв вопрос, из массы моряков вытолкнули в первый ряд несколько человек. Они упали на колени и умоляюще простерли руки к Наташе.

Себастьян, впечатленный казнью, шел с ружьем наготове на шаг позади от девушки, готовый принять любое ее решение.

— Вот он — указала Наташа, — он держал меня за руки, а вот тот — за ноги. Себастьян, убей их.

Жора дословно перевел, а Себастьян, помня Жорины наставления, дважды выстрелил в указанных моряков почти в упор, разорвав их тела картечью едва ли не напополам.

— Мужики, вы что, одурели? — уронив пистолет на палубу потерянным голосом спросила Наташа. — Я же так, страху нагнать. Они же только держали.

Жора перевел.

Себастьян обнял Наташу. — Дорогая, это не люди, завтра они изнасилуют и убьют тебя, меня, кого угодно.

Жора старательно переводил.

— Хорошо, — встрепенулась Наташа, тогда я тоже ещё кого-нибудь убью.

Она подняла с палубы пистолет, и решительно пошла к толпе моряков. Видя подходящую фурию, они все, как один, рухнули на колени.

— Боже мой — одумалась Наташа — я же только что человека убила...

Она осела на палубу, снова уронив маузер, и зарыдала.

Себастьян вопросительно посмотрел на Жору. Тот пожал плечами — Она первый раз кого-то убила.

— А наши дальнейшие действия? — осведомился Себастьян.

— Я так думаю, отведи ее в каюту капитана. А нет, плохая идея, там труп. Ну, в.... Черт, тут везде трупы. Короче — найди место, и трахни ее.

— Что сделать? — Себастьян изумленно посмотрел на Жору.

— Ну, в нашем мире так обозначают близкие отношения между мужчиной и женщиной.

— Жорж, ты с ума сошел. — Себастьян покачал головой. — Вот так, нахрапом, без сватовства — даже без ухаживаний, лишить девушку девственности.

— Ну, ты и монстр. — Жора покачал головой. — Она только что влепила пулю в голову человеку, который, как она сказала — 'в нее вошел'. Степень вины оставим за скобками — но, все-таки, вошел. Значит — ты уже не первый, так что — вперед.

Жорж, — робко спросил Себастьян, а, ...

— Нет — твердо ответил Жора — У нас чисто деловые отношения.

— А зачем разочаровывать человека? — подумал он. — Главное, не забыть Наташку предупредить.

— Слушай, Наташ — обратился он к девушке, потерянно сидевшей у мачты. — Я тут Себастьяну сказал, что между нами чисто деловые отношения. Ну, щепетильно он к этому относится, что сделаешь. Он, оказывается, до сих пор боялся тебя до сватовства девственности лишить.

Тут Наталья заинтересованно глянула на Себастьяна, а тот, ласково улыбаясь, согласно кивал головой, ни черта, впрочем, не понимая.

— Жора, послушай, а где...

— Лучше всего — в каюте капитана, но там пока он лежит...

— Плевать, тело все равно убирать. Переведи Себастьяну, чтобы дал команду очистить каюту.

— Ты знаешь, Наташ, сейчас твой авторитет пока намного выше, чем у Себастьяна.

— Ну, хорошо. — Наташа подняла маузер с палубы. — Ты, ты, и ты. — указала она стволом, а выбранные моряки побледнев, снова упали на колени.

— Стой, курица. Ты их так до инфаркта доведешь. Мне скажи, а Себастьян переведет.

— Пусть всех покойников за борт покидают, и палубу в порядок приведут. — озвучила желание Наташа.

Себастьян перевел, и обрадованные протрезвевшие матросы мухой разлетелись по судну. Жора с легкой грустью проследил, как, освободив каюту, полетело за борт тело капитана.

— Ну вот, теперь каюта относительно чистая, идите, сладострастники...

Наташа взяла за рукав и повлекла за собой ничего не понимающего Себастьяна, до сих пор стоящего в воинственной позе с дробовиком. Он вопросительно посмотрел на Жору, а тот в ответ скорчил надлежащую морду, типа — не теряйся, брат. Жора с мимолетной ревностью через приоткрытую дверь капитанской каюты увидел, как мелькают там сброшенные одежды. Потом, как время от времени, в дверном проеме появляются фрагменты обнаженных тел.

— Ну, чтож, каждому свое — философски решил он, и потихоньку, поскольку рана давала себя знать, взобрался по лесенке на кормовую надстройку, дабы с высоты мостика контролировать процесс приведения судна в порядок.

Редакция 24.10.2016

Глава 14

Суматоха с приборкой на корабле продолжалась недолго. Еще быстрее на палубу выбрался взмыленный и смущенный Себастьян.

— Да ладно, Жора, переведи ему, что после длительного воздержания у мужиков это нормальное явление — сказала Наташа, появившись вслед за ним на палубе.

— Себастьян, Наташа сказала, чтобы ты не расстраивался, а у тебя будет время реабилитироваться — дипломатично отредактировал слова Наташи Жора.

Тот смущенно покивал головой.

— Пока у нас с тобой более насущные вопросы — как выжить в этом клоповнике. Я думаю, ты понимаешь, что без надлежащей дипломатии пять человек помощников в команде, да в открытом море, тебе не особенно помогут.

— А у тебя есть предложения? Мне, если честно сказать, в голову ничего не приходит.

— Предложение есть. Сейчас, когда они закончили выбрасывать трупы за борт, и у всех надлежащее мироощущение — команду надо построить, а распорядиться должен ты, с нашей, естественно, поддержкой. Но, команда должна знать — отныне здесь есть капитан, и это ты. Командуй.

Себастьян, воодушевленный Жориными словами, что-то проорал, и остатки команды нехотя собрались на палубе.

— М-да — подумал Жора, — любой из этого сброда воткнет нож в спину, только повернись.

Наталья, воинственно повесив кобуру с маузером через плечо, стояла рядом.

— Значит так, Себастьян, переводи максимально дословно — вполне возможно, что от точности перевода зависит твоя жизнь.

Жора откашлялся.

— Моряки! Я понимаю, что от тирании прежнего капитана вы немало претерпели. Но! Отныне ваша жизнь изменится... — В этом месте по толпе прокатился радостный гул.

— Основная ваша задача — довести эту посудину до тихой гавани не лишившись добычи, а после собраться в хорошем кабаке, и договориться — как поделить привезенное золото, и как доставить до надежного порта ту часть добычи на 'купце', что вы мудро спрятали на соседнем острове.

После этих слов, на палубе поднялся радостный рев.

— Друзья! — поднял руку Жора — но тут есть одна проблема. Я знаю, что среди вас имеются смутьяны, призывающие к бунту. Я не хочу показывать на них пальцем и называть их имена, пусть они покаются сами!

— Какие имена, — подумал Жора, пока Себастьян переводил его речь — Что я несу? Я же никого из них не знаю...

Однако проскочило, никто особо детально в смысл Жориных фраз не вникал.

А Жора грозно посмотрел на толпу матросов. Некоторые прятали глаза, а то и норовили укрыться за спинами товарищей.

— Вот ты! — Жора указал на самого нервного. — Зачем ты все это говорил?

Жора, естественно, сказал все это наобум, но эффект был потрясающий.

— Господин! — Матроса вытолкнули из толпы, и он упал на колени, что-то голося, а Себастьян еле успевал переводить. — Бес попутал! Клянусь, что не буду более замышлять против капитана! Простите!

— Я знаю, что грешны многие — Жора повел рукой. — Но карать не буду. Пока. Но имейте ввиду, что в порту, где вскоре все мы соберемся, я буду делить — кому сколько, а лояльность новому капитану там тоже учтется. И, уверяю вас, каждый получит по заслугам.

— А вы нас не обманете? — по-французски угрюмо спросил кто-то из первого ряда матросов.

— Хороший вопрос. — Жора перевел дух. Начиналась торговля, а это значит, что резня отменяется. По крайней мере — на какое-то время.

— Вы должны понять — лично мне столько золота и прочего не нужно. Но каждому из вас его доли будет достаточно, чтобы дожить до старости без проблем.

Себастьян торопливо переводил, изредка дергая Жору за рукав, с безмолвной просьбой не спешить.

— Будь у меня желание забрать все себе, я мог бы убить всех вас сегодня и сейчас, вы видели возможности моего оружия, но я этого не сделаю, и не собираюсь делать.

Жора немного отдышался, пока матросы, гомоня, обсуждали его слова.

— Сейчас, мы совместно напишем договор-хартию, где подробно будет оговорена доля каждого, и механизм общественного контроля за дележкой.

После этих слов Жоры на палубе поднялся восторженный рев. Наивные люди искренне верили, что слова, записанные на бумаге, неизвестно где и неизвестно кем, имеют силу, схожую с Моисеевыми заповедями.

Жора грустно смотрел на восторженно орущих матросов.

— Боже мой! — подумал он — как это похоже на нашу российскую толпу, приветствующую Ельцина...

Тем не менее, проблема была практически решена — чистый лист, принесенный из капитанской каюты, довольно быстро был исписан рукой Себастьяна какой-то чушью, в смысл которой Жора вникать и не собирался. Матросы, однако, с жаром обсуждали каждый пункт, и в заключение эта макулатура была торжественно подписана каждым членом команды. Грамотные ставили против своей фамилии закорючку гусиным пером, неграмотные — отпечаток пальца, или крестик, в конце залихватскую подпись поставил и Жора. Зато теперь можно быть уверенным почти на 100 % , что у Себастьяна до ближайшего порта проблем не будет. А дальше — пусть крутится, если есть способности и немного везения, а если нет... Что ж, не он первый, не он последний.

Жора с удивлением отметил, что рана в плече его почти не беспокоит.

— Даже интересно, что такое придумал Пасечник, от чего дырки в шкуре так быстро заживают. Обязательно расспрошу, когда вернемся — решил Жора.

Неожиданно, с радостным визгом, к нему по трапу взлетела Наташка, незаметно исчезнувшая, пока Себастьян марал бумагу.

— Вот, посмотри, что в капитанских сундуках откопала — как раз твой размерчик, хотя, на первый взгляд и меньше, чем хотелось бы. — И она протянула ему сверток с одеждой.

Жора примерил. Действительно — немного маловато, но, в общем — ничего себе.

Новая, явно ненадеванная кружевная рубашка, кожаные, короткие — по середину голени — штаны. Темно-синий камзол, явно из дорогой ткани с золотым шитьем, в тон камзолу жилетка и шикарные высокие сапоги-ботфорты, которые были ему даже великоваты. Жора, осторожно двигая раненной рукой, скинул с себя свою простреленную на плече и испачканную кровью белую робу мексиканца-пеона, оставшись в одних трусах-боксерах, затем не спеша облачился в новую одежду. Небольшая заминка вышла лишь из-за отсутствия портянок, но Наталья быстро ее устранила, принеся из капитанской каюты кусок белой ткани, видимо простыню.

— Нет, вы только посмотрите на него! — с восхищением сказала Наталья, когда Жора, натянув ботфорты, встал в полный рост — настоящий капитан! Шляпы только не хватает...

— А сама-то что не переоденешься? В нечто, созвучное эпохе?— резонно спросил Жора.

— А что, хорошая мысль — задумалась она. — Пойду, поищу по сундучкам покойничков. Благо, твоими стараниями, там есть — где порыться. Себастьян! Дай-ка мне провожатого!

— Как быстро они научилась понимать друг-друга — удивился Жора. — Ну да, ладно, пора обследовать закрома.

Он встал, опять с удовольствием отметив, что плечо его практически не беспокоит, и лишь небольшая слабость напоминала о недавнем ранении. Спустившись со шкафута на палубу, он жестом попросил пробегавшего мимо матроса откинуть крышку люка, ведущего в трюм. Крышка, однако, оказалась заперта на огромный висячий замок. После недолгих поисков, когда Жора совсем уже собрался сбить замок выстрелом из маузера, ключ нашелся у Себастьяна.

— Где это ты разжился ключом? — поинтересовался Жора.

— У капитана на шее висел, он ему уже не нужен — кратко ответил Себастьян.

И вот, крышку совместными усилиями откинули, и Жора, аккуратно ступая по трапу, спустился вниз.

Там было темновато, стояла вода, но Жора разглядел, что в одном углу, лежали тюки с тканями, или что-то на них похожее. Их навалили в кучу на сухую часть борта, подальше от влаги, а по все длине небольшого помещения стояли в два ряда сундуки-короба разных размеров — большие и не очень, до половины погруженных в трюмную воду. Открыв наугад один за другим пару сундуков, Жора с изумлением увидел, что они почти под края засыпаны различными золотыми украшениями, вперемешку с монетами. Посчитав сундуки, коих оказалось 12, Жора понял, почему покойный капитан не стал грузить весь захваченный товар. Эти сундуки и прочий груз из припасов, размещенный в другом трюме, все это на первый взгляд было явно на грани разумного тоннажа капера. Жора попытался вспомнить удельный вес золота. Память выбрасывала то ли 1,6, то ли 1,9. В любом случае, в трюме находилось около 20 тонн золота, а то и поболее.

— Да уж, — подумал Жора — вполне веские причины, чтобы часть экипажа вывести в расход.

— Жора! — в люке показалась голова Себастьяна, в руке он держал зажженную масляную лампу — Ты там в порядке?

— Спускайся сюда, дружище — предложил Жора. — Посмотри, что прятал капитан.

Увидев сундуки, Себастьян ошеломленно покачал головой — Однако... Я частично видел погрузку, но не знал, что тут столько. Капитан сюда никого лишнего не допускал, грузили его абордажники

— Я бы часть этого золота с удовольствием променял бы на хрустальный череп — философски сказал Жора, сидя на одном из сундуков, даже не думая о том, что его собеседник поймет — о каком черепе идет речь.

— А вот тут я тебе могу помочь — с этими неожиданными словами Себастьян поставил лампу на один из сундуков и присел рядом.

— В смысле?

— Был такой череп. Капитан его сразу утащил в свою каюту, это я сам видел.

— Серьезно? Надо будет глянуть...

— Мальчики, как я вам? — В люке показалась Наташа, одетая в одежды юнги, или молодого матроса.

— Тебе как? — спросил Жора, но увидев слюну, буквально капавшую с его уст, понимающе ухмыльнулся.

— Наташка, иди сюда, тут есть, в чем тебе поковыряться.

Себастьян с нескрываемым вожделением смотрел, как Наташа спускалась вниз по трапу.

— Ни фига себе — присвистнула девушка, увидев сундуки.

Пересыпая из ладони в ладонь монеты, зачерпнутые в первом попавшемся сундуке, она взглянула на Жору.

— Теперь-то я понимаю, посему Себастьян был готов заплатить за меня безумную цену. Даже маловато запросила.

— Ты уж держи этого клоуна на крючке, ибо других механизмов воздействия на него нет.

— Что, все так серьезно?

— Наталья! Ты что, совсем дура? — Жора разъярился.— Здесь, по крайней мере, двадцать пять — тридцать тонн золота, до точки перехода десяток километров через джунгли. И, кроме твоей письки, очень полюбившейся местному случайному лидеру, нас в этом мире никто не поддерживает.

Жора даже сплюнул от досады, бросив взгляд на Себастьяна, на лице которого отчетливо читалось одно желание — добраться до Наташкиного тела. Это желание висело прямо в воздухе, его можно было резать ножом. Себастьяну в этот момент явно было наплевать на сундуки с золотом, ему просто хотелось завалить на них Наташу.

— Хорошо, хорошо... — Наташа высыпала монеты обратно в сундук и замахала на Жору руками. — Говори, что делать и я все выполню.

— Ну, вот и ладно. — Жора уже справился с раздражением, вызванным легкими уколами ревности.

Он отлично понял, что Наталья со своими свободными манерами — девушка не его мечты, а значит — пользуйтесь, ребята, кому невтерпеж, не в первый и не в последний раз.

— Давайте-ка наверх, други, — со вздохом сказал Жора — обсудим на свету дела наши скорбные.

Поднявшись на палубу, Жора внимательно проследил за тем, как Себастьян захлопнул крышку люка и запер ее на этот, ужасающих размеров, висячий замок. Команде пока не нужно было видеть — что там лежит в трюме.

— Себастьян, как дела с мореходностью? Когда кораблик будет на ходу?

-На ходу? — Себастьян вопросительно поднял брови.

— Я имею ввиду — когда вы сможете отправиться в путь.

— Пробоины заделаны, осталось только воду откачать...

— Значит так — откачать соленую воду и набрать пресную... Сколько времени это займет? — Жора нетерпеливо постукивал кулаком по мачте, возле которой они с Наташей и Себастьяном остановились поговорить. — Да, вот еще вопрос — Мы с Наташей имеем право на долю малую, или лучше этот вопрос пока не поднимать?

— О чем ты говоришь? — Себастьян аж задохнулся от возмущения. — Если бы не ты, никто из нас вообще ничего бы не получил — если только пулю или удар ножом. К тому же это включено одним из пунктов в наше соглашение.

— Тем не менее, давай-ка соберем команду, и обсудим этот вопрос. Что-то мне подсказывает, что так будет правильно.

— Хорошо — Себастьян пожал плечами. — Пусть будет так, как ты хочешь. Когда будем обсуждать?

— А давай прямо сейчас — зачем откладывать хорошее дело? Тем более — люди легко забывают оказанные им услуги.

Себастьян согласно кивнул головой и залез на верхнюю ступеньку кормовой надстройки. Оттуда он зычным голосом стал что-то орать по-испански. Эти вопли заставили остановиться снующих по палубе матросов и вылезти из кубрика и трюма остальных. Жора обратил внимание, что почти все они уже были вооружены — кто парой пистолетов, кто саблей, а кто-то — и тем и другим.

Когда толпа моряков собралась у мачты, где стояли Жора с Наташей, Себастьян с высоты своего положения обратился к ним с речью. Несколько раз его спич прерывался одобрительным ревом команды и Жора понял — насколько удачной была его идея с коллективным обсуждением этого щекотливого вопроса. Моряки теперь окончательно поверили, что все будет решаться на общем собрании — и это было очень хорошо, поскольку давало почти полную гарантию того, что Себастьян доберется до Тортуги или дальше вполне благополучно.

— Георг!— голос Себастьяна, обращающегося к Жоре, был торжественен до чрезвычайности. — Команда постановила, что вы имеете полное право на 1/8 часть добычи.

— Вот жлобы — подумал про себя Жора. — Я-то думал, что, по крайней мере, на половину раскошелятся. Ну да ладно, в конце-концов нам и этого много.

Но, тем не менее, выступил с ответной речью, в которой поблагодарил команду за щедрость и отказался от доли на спрятанном 'купце' — дескать, он ее не заслужил — чем вызвал, после перевода Себастьяна, новый всплеск восторженного матросского рева.

— Себастьян! Скажи им — пусть выберут сами двух достойных доверия моряков, которые отсчитаю нам нашу долю. А остальных — пока все здесь — распредели по работам. Воду-то надо откачивать и судно к отходу готовить. Мы со шлюпкой водовозов отплывем на берег — нам надо собираться. Было бы неплохо, если бы ты нашел для нас двух-трех надежных человек в провожатые. Через джунгли идти непросто, а моя рана заживет не скоро.

Себастьян кивнул головой и зычно по-испански что-то скомандовал. Моряки, после краткого обсуждения, отрядили двух человек для дележки сокровищ, причем они оказались, на первый взгляд, самыми пожилыми из всей команды — видимо, не случайно. Остальные разошлись по судну и занялись текущими делами

Тут до Жоры добралась с вопросами Наташа, до этого момента безмолвно стоявшая рядом, и ему пришлось вкратце пересказать все только что произошедшее. Себастьян спустился к ним со своей импровизированной трибуны и безуспешно пытался вникнуть в русскую речь Жоры.

— Жорик!— промурлыкала Наташа после его рассказа — А чего ты так распинаешься по поводу всех этих корабельных дел? Ты забыл — как только уйдем домой, то при возвращении все начнется сначала? У тебя, вполне возможно, будет шанс еще раз погеройствовать...

— Тьфу ты черт, само-собой — забыл... — чистосердечно признался Жора.

— Хотя, постой, — чуть подумав, сказал он — профессор говорил, что с этим островом вроде не все так однозначно. И почему тогда вы в прошлые разы с этой шпаной не сталкивались? И ураган, сломанная пальма... Да и запасы должны были пропасть.

Теперь пришла очередь Натальи глубоко задуматься.

— А ведь ты прав, Жорик... — действительно, должны были встретиться, и все остальное... Хорошо. — Наташа решительно взмахнула рукой. — Ведем себя так, будто наша встреча с Себастьяном и прочими — не последняя.

Себастьян, который терпеливо стоял рядом и ожидал окончания беседы, услышав свое имя — встрепенулся.

— Жорж, объясни мне — что за спешка, и почему вы должны уходить куда-то в джунгли?

— У нас там назначена встреча. За нами придут и отведут на другую сторону острова, где нас ожидает корабль, — вдохновенно врал Жора.

— С другой стороны сплошные скалы, эта бухта единственное место, где можно беспрепятственно подойти к берегу и высадиться. — Себастьян тяжело вздохнул. — У тебя не получается врать, Жорж.

— Черт с тобой, Себастьян, хоть это и не моя тайна... С чего ты решил, что этот корабль плавает?

— А что же он делает? — саркастически осведомился Себастьян.

— Летает, друг мой, летает.... Это воздушный корабль. — Жора решил — врать, так врать. Как говорил упырь Геббельс: 'Ложь, чтобы в нее поверили, должна быть чудовищной'. Вот и попробуем.

— Летает?... — У Себастьяна от изумления отвалилась челюсть. — Жорж! Скажи, что ты меня разыгрываешь!

— Дружище! Если бы не лишние глаза и уши твоей команды, то я тебя на нем непременно покатал бы. Но, чуть позже, при нашей следующей встрече это может и получится.

— Так вот что иногда моряки видят на небе — задумчиво сказал Себастьян.— А я был уверен, что это матросские байки.

— Ну вот видишь — заметил Жора, а про себя подумал — Слава богу, что моряки время от времени что-то там в небесах видят.

— Нас с Наташей, Себастьян, в настоящий момент немного поджимает время. Но при следующей встрече — а условия, при которых она состоится, мы обговорим обязательно чуть позже, я расскажу тебе обо всем максимально подробно. Сейчас давай решим вопрос с нашей долей, потом сойдем на берег, где ты сможешь спокойно попрощаться с Наташей. — прозрачным намеком закончил Жора.

Услышав, что появилась перспектива 'тесного' прощания с Наташей, Себастьян развил бурную деятельность.

Первым делом они, вместе с двумя матросами, отряженными командой для отсчета доли Жоры и Наташи, снова спустились в трюм. Там оба моряка при виде сундуков с золотом буквально выпали в осадок, но довольно быстро пришли в себя. После непродолжительных подсчетов выяснилось, что доля Жоры с Наташей составила полтора не очень больших сундука. Даже при очень грубом подсчете Жора вычислил, что это чуть меньше 2 тонн.

— И как нам это все переправить на берег? — немного растерянно спросила Наташа.

Себастьян настойчиво подергал Жору за рукав камзола, требуя перевода, Жора послушно перевел, думая о том же.

— Переправить на берег — это ерунда — бодро сказал Себастьян. — У нас полно пустых корзин и мешков от съеденных припасов. В них, кстати, сюда это все и переносили. Правда, переносилось это все с борта на борт, а тут без нескольких рейсов шлюпки не обойтись. В любом случае это будет завтра, раньше шлюпка с водой не вернется.

— Завтра, так завтра — покладисто сказал Жора. — Но ничто не мешает один рейс сделать сегодня, а водяной команде дать приказ поторопиться.

— Хорошо — ответил Себастьян — так и сделаем. Сейчас я скажу своим людям (они понадежнее) заняться погрузкой и мы переправимся с частью золота на берег. Переночуем — тут Жоре показалось, что Себастьян явственно облизнулся — а завтра закончим все остальное. Послезавтра можно выходить.

— Постой-постой... — озадачился Жора — Ты что, с нами собрался? Или мне показалось?

— Нет, не показалось. Я хочу проводить вас вместе со своими людьми.

— Нет, дружище, это плохая идея, очень плохая. Переночевать на берегу ещё так-сяк, хотя и это рискованно. Но уходить в джунгли... Ты не боишься, вернувшись, не найти корабль? Давай-ка не глупи. Пройдет немного времени — ты снова увидишься с Натальей, и вполне возможно, что и со мной. Пока окажи услугу — организуй погрузку части золота, а то мне что-то нехорошо.

Себастьян кивнул, и полез из трюма на палубу.

Жора присел на один из сундуков, жестом подозвав к себе Наташу.

— Дай-ка мне чего нибудь тонизирующего, если есть. А то мне даже наверх вылезти затруднительно, видимо предыдущая порция перестала действовать.

Наташа молча кивнула головой и исчезла в проеме люка, птицей взлетев по трапу. Через несколько минут в трюм гуськом спустились четверо матросов во главе с Себастьяном. Они были навьючены плетеными корзинами и прочными пустыми джутовыми мешками. Следом за ними со своей медицинской сумкой спустилась по трапу и Наташа. Матросы под бдительным взором Себастьяна и делегатами от команды насыпали в мешки золотые монеты и украшения, косясь на то, как Наталья, ловко сломав шейку ампулы, наполнила разовый шприц, и легко всадила Жоре укол в трицепс поврежденной руки. Затем она положила ему в рот пару таблеток угольно-черного цвета, дав запить их небольшим глотком воды из нержавеющей фляги-контейнера.

Вскоре Жоре заметно полегчало, и он, поддерживаемый Наташей, выбрался на палубу. Следом, груженые мешками с золотом, выбрались моряки вместе с Себастьяном.

— Жорж, я думаю, что сегодня более 5 -6 мешков нам не увезти — озабоченно сказал Себастьян. Жора попробовал поднять один мешок — золота в нем было едва ли на треть, а весил он килограммов пятьдесят.

— Нормально, Себастьян, больше этого в мешок насыпать не надо. Давай погрузим для начала пять мешков и посмотрим.

— Большая часть золота оказалась в слитках — извиняющимся тоном сказал Себастьян — тут уж как выйдет.

— Ну, в слитках, так в слитках — бодро сказал Жора — Переживем. Главное — что бы подъемно было.

В общем, оказалось, что шесть мешков и экипаж из восьми человек — это предел грузоподъемности шлюпки, и то — при условии штилевой погоды. Шлюпочные борта при такой загрузке возвышались над водой едва-едва на десяток сантиметров, гребцам пришлось двигать веслами с предельной аккуратностью, но, худо-бедно, а до берега доплыли. Матросы перенесли через отмель на берег все мешки, Жора с Наташей и Себастьяном дошли сами, изрядно вымокнув, зато притащив с собой в корзине изрядное количество вяленого мяса, хлеба и пару бутылок вина из корабельных запасов. Себастьян, дав последние наставления команде и отправив шлюпку за водой, перетаскал 'золотые' мешки в лагерь. Жора сунулся было ему помочь, но был тактично послан... помогать Наташе. Пока Себастьян таскал мешки, Жора скоренько развел костер, а Наташа подогрела мясо и быстро накрыла на стол. Когда Себастьян, отдуваясь, принес последний мешок, все было уже готово. Мясо скворчало в котелке, хлеб нарезан толстыми ломтями, а вино было разлито по кружкам. Сев за грубо сколоченный стол, Себастьян с интересом покрутил в руках алюминиевую кружку.

— У вас все необычное, от посуды и оружия, до вашей одежды и шатра — он кивнул головой на палатку.

— Я же тебе сказал — пожал плечами Жора и положил солидный кус мяса на краюху хлеба. — Мы ушли далеко вперед, но нам непросто общаться с вашим миром. Большинству это в некотором роде запрещено, и преодолеть запрет могут немногие.

— Но золото у вас в ходу — с набитым ртом отметил Себастьян.

— Золото есть золото — развел руками Жора.

— Жора, елки-палки, вы разговариваете, а я ничего не понимаю, это нечестно — давай-ка, переводи! — потребовала Наташа.

Жора с грустью посмотрел на свой гигантский бутерброд и со вздохом пересказал содержание диалога.

— И еще вот что, подруга — добавил Жора. — Тебе партийное задание — ухайдакать твоего ухажера в тряпку. Я хочу втихаря начать сворачивать лагерь, большую часть золота оставим здесь, в тайнике, а даже Себастьяну не надо знать — где он находится.

— На эту тему не переживай. В нужный момент он выпьет бока вина с ма-а-а-ленькой таблеткой и будет крепко-крепко спать до утра.

— Ох... — вздохнул Жора. — Да ты, мать, еще и клофелинщица.

— Я не клофелинщица! — обиделась Наташа — Я все же медик, плюс дедова фармакология. Вот посмотри на свое плечо — наверняка уже затянулась рана, а с традиционными методами лечения недели на две выпал бы из активной жизни.

В этот момент откуда-то издалека донесся выстрел, чуть позже второй.

Жора переглянулся с Себастьяном и потянулся за кобурой.

— Что за стрельба? — встревожено спросила Наташа.

— Это там, где наша шлюпка — стараясь быть спокойным, сказал Себастьян.

— Это-то я понял, может — кабан? — Жора почесал в затылке. — Ну в кого тут еще стрелять?

— Ты забыл того матроса, что хотел донести капитану о бунте — напомнил Себастьян. — Вполне возможно, что это он получил свою награду, правда не ту, на которую рассчитывал.

— Твоя правда — про этого гаденыша я совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Жора. — А ведь от него совершенно точно надо ожидать пакостей — деваться-то ему некуда... Пойдем-ка пройдемся берегом, посмотрим, а то скоро стемнеет.

Себастьян согласно кивнул головой, проверил оба своих пистолета, и не спеша двинулся туда, где только что прозвучали выстрелы.

Наскоро переведя эти догадки Наташе, Жора торопливо набил рот остатками мяса с хлебом, запил это парой добрых глотков вина и пошел вслед за Себастьяном, глубоко проваливаясь своими ботфортами в белоснежный песок.

Глава 15

Солнце клонилось к закату, и Жора подумал, что если они не поторопятся, то возвращаться придется в полной темноте, поскольку в этих широтах промежуток между сумерками и ночной тьмой был совершенно ничтожный. Быстрым шагом они добрались до водопада с пресной водой минут за десять, но лодки там не было, да и не могло быть, поскольку камни, угрожающе торчащие из пены прибоя, не позволяли пристать к берегу в этом месте.

— Нам надо перебраться на ту сторону скалы — сказал Себастьян, указав рукой на вершину каменного гребня. Именно оттуда, из расщелины выбивался ручей, превращающийся ниже в небольшой водопад.

— Там маленькая бухта, достаточно глубокая — шлюпка может подойти почти к самому берегу, и еще один водопад, немного побольше. Набирать пресную воду в том месте очень удобно, а если забраться на гору, то за ней будет плато и небольшая долинка с речушкой. Далее почти сразу начинаются джунгли, и именно оттуда любят приходить свиньи к реке на водопой.

Жора, слушая Себастьяна, кивал головой, и с грустью смотрел на свои новые трофейные ботфорты. Для ползания по скалам, которые кое-где были заточены ветром и солеными брызгами до бритвенного состояния, они казались ну абсолютно не предназначенными. Он перевел взгляд на обувь Себастьяна — и с легкой завистью отметил, что у того крепкие и грубые матросские башмаки, перед которыми скальные 'зубы' были бессильны.

— Ну что, лезть — так лезть — бодро сказал Жора — давай, ты вперед, и не забывай, что у меня рука немного прострелена...

— Ах да, — спохватился Себастьян, — слушай, Жорж, давай я один полезу? Ну зачем тебе-то мучиться?

— Даже и не думай — категорическим тоном ответил Жора. — Одного я тебя не пущу.

И, прекращая дискуссию, полез вверх по скале первым. К его удивлению гора снизу казалась опаснее, чем была на самом деле. Скала была порядком разрушена ветрами, и у него получалось довольно быстро лезть вверх, аккуратно выбирая места, куда наступить, стараясь не порвать щегольские сапоги.

— Жорж, умоляю — не спеши! — запоздало крикнул вслед Себастьян, и, сопя, полез следом.

Путь до гребня скалы, с передышками, занял около четверти часа. Когда Жора залез на самый верх, он увидел по другую сторону внизу маленький залив, окруженный скалами, и с полоской песчаного берега. На прибрежном песке в изобилии валялись каменные глыбы, а сам маленький пляж исчезал под почти вертикальной потрескавшейся каменной стеной. В этой стене, кое-где имелись расселины, словно прорубленные гигантским топором, и редкие кустики каких-то растений с розовыми цветками на шипастых ветках, невесть как выживающих среди голых камней. По каменному боку горы, прямо под ногами Жоры струился водный поток, чуть ниже переходивший в водопад, гораздо более мощный, чем по другую сторону скалы. Немного в стороне от низвергающегося в море потока пресной воды Жора увидел обе шлюпки борт о борт, бочки, плавающие рядом, судя по всему уже заполненные питьевой водой, и всех шестерых матросов экипажа в целости и сохранности. Через пару минут к Жоре присоединился запыхавшийся Себастьян.

— Ну что? — переводя дыхание, спросил он.

— Да, вроде — ничего... — пожал плечами Жора. — На первый взгляд — все в порядке. Воды они, судя по всему, уже набрали, сейчас вот бочки ко второй шлюпке привязывают.

— Это очень хорошо — ответил Себастьян, и собрался было встать в полный рост, но тут... — Тихо! Подожди-ка, дружок, немного... — Жора вполголоса остановил Себастьяна, уже набравшего полную грудь воздуха, чтобы крикнуть своим товарищам в шлюпке.

— Почему? — также вполголоса, недоумевающе спросил Себастьян.

— Посмотри-ка во-о-он туда — Жора рукой показал на каменный гребень, возвышавшийся над бухтой слева от них.

Там, среди каменных уступов, виднелась голова человека. Он неторопливо спускался по горному склону, и его фигура то скрывалась среди камней полностью, то показывалась почти целиком.

Человек не спеша двигался среди каменных глыб и расселин, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Жора с Себастьяном улеглись прямо на камни, стараясь укрыться так, чтобы он их не заметил, но, в то же время — не потерять его из вида.

Человек, добравшись до выбранного им места, укрылся от экипажа шлюпки за скалой и громко обратился к ним с какой-то фразой по-испански. Их разделяло всего-то три, может четыре десятка метров. Со шлюпки ему зло ответил один из матросов, и между ними завязалась оживленная перепалка, в которую время от времени вставлял пару слов то один, то другой матрос из экипажа шлюпки.

— О чем базар?— шепотом спросил Жора.

— Базар? — непонимающе переспросил Себастьян.

— О боги... — вздохнул Жора — ох уж эти лингвистические особенности. Я спрашиваю — в чем суть их беседы?

— Ну, этот... Его, кстати, зовут Пепон, Пепон Ларьяга. Если вкратце, то он предлагает вернуться на судно и поднять мятеж. Ларьяга еще не знает, что в составе команды произошли серьезные перемены, и уверен, что все еще можно подговорить бо́льшую часть моряков и перебить всех ненужных, начиная с меня. Ну а один из моих людей над ним немного издевается, не открывая всей правды, предлагает спуститься и поговорить. Пепон же не верит, говорит — вы в меня стреляли два раза, можете выстрелить и в третий.

— А ведь я хотел его не трогать, переубедить и в команду обратно взять — грустно сказал Жора. Хотя его последнее время не покидало ощущение нереальности происходящего, будто все это сон. Убивать же лишний раз — даже во сне — ему не хотелось.

— Слишком, блин, реальный сон — подумал Жора, покосившись на свое простреленное плечо.

Со вздохом он достал из кобуры маузер и установил прицельную планку на сто метров — именно приблизительно столько было до прятавшегося за скалой матроса. Но ошибкой Пепона было то, что от ружей моряков в шлюпке он укрылся, а опасности с другой стороны он не ждал, и Жоре с Себастьяном был виден отлично.

— Ты что, собрался стрелять на таком расстоянии? — изумленно спросил Себастьян — давай подкрадемся поближе.

— Незачем — сквозь зубы ответил Жора, пристегивая к маузеру кобуру-приклад. Потом он улегся поудобнее на каменный гребень, прильнул к прицелу и замер, ловя стволом фигурку предателя. А тот словно что-то почувствовал, на полуслове прекратил перепалку с матросами в шлюпке, и встревожено стал ощупывать взглядом окрестные скалы. Раскатисто грохнул выстрел, следом — один за другим — еще два. Однако вполне достаточно было и первого выстрела. Несмотря на запредельное для обычного пистолета расстояние — маузер с задачей справился. Было видно, как первая пуля брызнула темным на скалы за головой неудачника Пепона, вторая тоже попала в цель, обозначив место попадания облачком пыли, выбитом из его матросской куртки, а вот третья высекла каменную крошку из камня выше и в стороне. Колени матроса подогнулись, и он закувыркался безвольной куклой вниз по скалам, отмечая свой последний путь темными полосами крови на их серых боках.

Когда тело бедолаги Пепона рухнуло на песчаную полоску возле самой воды, со шлюпки донесся радостный рев.

— Невероятный выстрел, Жорж!— не скрывал своего восторга Себастьян. — С девяноста ярдов первой же пулей точно в голову!

— Ну да — невероятный... Метился-то я в грудь — вполголоса проворчал Жора. — Погоди, не спеши! — и он опять придержал за рукав Себастьяна, собиравшегося вскочить на ноги.

— Почему? — снова недоумевающее посмотрел на Жору Себастьян.

— Сейчас объясню. Давай договоримся — меня здесь не было! И предателя убил ты. Держи — и Жора сунул Себастьяну в руки маузер, не забыв поставить пистолет на предохранитель.

— Жорж, зачем все эти хитрости? Я тебя не понимаю...

— Сейчас поймешь. Тебе необходим авторитет капитана, а такие кардинально жесткие действия — самый лучший способ для его зарабатывания. Матросы со шлюпки расскажут, вернувшись на судно, какой ты молодец и бравый стрелок, и тот, кто еще колеблется — а, поверь мне, — таких еще немало — лишний раз подумают, прежде чем попытаются тебе нагадить — терпеливо объяснил Жора. — А теперь — давай, я жду тебя внизу... — и он подтолкнул Себастьяна под руку, предлагая тому встать, а сам потихоньку сполз по скале немного пониже, чтобы его не заметили из шлюпки, и начал осторожно спускаться к подножию скалы.

Себастьян же встал в полный рост и поднял вверх руку с зажатым в ней маузером. — Ну, блин, натуральный Че Гевара — глядя на эту картину подумал Жора. Снизу снова раздался восторженный рев. Себастьян присел на корточки, и через плечо негромко сказал вслед Жоре — Жорж, я спущусь к шлюпке и вернусь обратно в лагерь с ними.

— Как хочешь — вполголоса ответил Жора, выбирая место, куда поставить ногу. Как всегда — спускаться оказалось потруднее, чем подниматься. Тем не менее, через полчаса он со вздохом облегчения спрыгнул на песок у подножия горы, и торопливо пошел обратно к палатке, чтобы успокоить наверняка встревоженную выстрелами Наташу.

Однако, когда он в наступающей темноте подошел к лагерю, тот оказался пуст. Жора недоуменно осмотрелся кругом.

— Наталья! — громко позвал он, обращаясь к застегнутой на молнию палатке. — Неужели спит?— мелькнуло у него в голове.

— Здесь, здесь я — из-за укрытых сумерками деревьев пальмовой рощи показалась Наташа, держащая наизготовку дробовик.

— Что за пальба там у вас была? Я вся извелась — ушли, потом стрельба, а вас нет и нет...

— Нам пришлось лезть на горку — во-о-он на ту, с которой течет наш водопадик. За ней, оказывается, имеется бухта, где можно набрать пресной воды практически прямо в лодку. С вершины мы с Себастьяном увидели того матроса, ну того, который предатель... Он прятался там в скалах и подбивал экипаж шлюпки начать бунт. В общем, я его прихлопнул, но со шлюпки нас не видели, и я решил, что для авторитета Себастьяна будет неплохо, если убивцем будет он, а меня там как бы не было... Себастьян полез к ним, а я обратно сюда. А ты молодец — сообразила и ружье взять, и в кустики сховаться.

— Не первый год замужем — ответила польщенная Наташа — знаю, как действовать.

— Ну все — отбой тревоги, разоружайся, Себастьян через полчаса-час приплывет на шлюпке — сказал Жора, подбросив в почти погасший костер пару коряг поздоровее. Сухие деревяшки сразу затрещали, бойко разгораясь и выбрасывая вверх языки пламени. Ночная тьма, уже окутавшая лагерь, немедленно шарахнулась в стороны.

— Слушай, Нат, пока мы одни я хочу отнести золото в тайник, сколько успею... Но вот плечо опять дергает.

— Сейчас поправим — и Наташа, жижикнув молнией, полезла в палатку.

— Твое счастье, что к эти снадобьям организм не привыкает, как к большинству обезболивающих — сказала она, выбравшись из палатки и выдав Жоре шарик лекарства, и налив своей спецводы.

— А откуда вся эта фармакология? — поинтересовался Жора, уже привычно ожидая, когда лекарство подействует и боль утихнет.

— Это из лабораторий, к которым имел отношение дед — рассеянно сказала Наташа, собирая посуду. — Я только знаю, что лекарство сделано на базе опиорфина. Это обезболивающее в 6 раз мощнее морфина, и оно, кстати, в мизерном количестве содержится в человеческой слюне. А вода непростая, она с плато Рорайма — это где-то в Южной Америке, на границе Венесуэлы, Бразилии и Гайаны. Туда 'контора' в свое время организовала целую экспедицию несколько лет назад, я фотографии оттуда видела — совершенно потрясающее зрелище. Так вот — эта вода, после доставки, как-то там обработана, и служит катализатором для различных процессов, происходящих в организме. Не будь ее, то химия все равно бы сработала, но намного слабее.

— Ладно, интересно, конечно, но об этом потом — решительно сказал Жора. Лекарство уже подействовало, и он решительно схватил два мешка с золотом, вполне резонно решив, что до ямы-тайника не очень далеко, и донести два мешка ему вполне по силам. Но не тут-то было... Сделав несколько шагов Жора понял, что два мешка не только тяжело нести, но и очень неудобно. Он без колебаний бросил один мешок, взвалил на спину оставшийся и зашагал в темноту, самонадеянно подумав, что найдет тайник без труда даже в такой наступившей кромешной тьме. Однако вскоре, чертыхаясь и спотыкаясь, Жора был вынужден также бросить окаянный мешок на песок и вернуться обратно, ориентируясь на мерцающий огонек костра.

— Ну что, отнес мешочек? — с иронией спросила Наташа, уютно устроившаяся у огня.

— Отнесешь тут, как же — проворчал Жора, усаживаясь к столу. — Темно, как у негра в заднице. Надо как-то днем ухитриться все обтяпать.

— Говорила я тебе — не дергайся, сделаем все, не расстраивайся — ответила Наташа, поправляя закопченный чайник, греющий свой бок у тлеющих углей. — Вот и чаек поспел — выпей, расслабься. Завтра днем отправим Себастьяна под благовидным предлогом обратно на судно — и все припрячем.

— О-го-го — послышалось с моря — Жорж! Это мы!

— Легок на помине — отметила Наташа — иди, встречай гостя.

Жора выбрал в куче дров палку потолще и подлиннее, намотал на ее конец кусок тряпки, сунул этот импровизированный факел в костер и пошел на берег подсветить Себастьяну дорогу в лагерь. Можно было, конечно, взять фонарик-динамку, но Жора решил, что они и так чересчур удивили Себастьяна всякими штуками. Употребляй, как говорится, но не злоупотребляй.

Шлюпку он увидел сразу — на ее носу была повешена масляная лампа, бросавшая зыбкий свет на притихшую морскую гладь.

— Себастьян, давай сюда! — крикнул Жора, размахивая факелом, с которого сыпались на песок огненные брызги. В шлюпке послышался негромкий разговор, потом плюхнула и зажурчала морская вода, расступаясь перед Себастьяном, бредущим к берегу. Через плечо у него висела деревянная маузеровская кобура. Моряки в шлюпке оттолкнулись от мели, и влекомая двумя парами весел, лодка медленно направилась по тихой штилевой поверхности бухты к шхуне, таща на буксире лодку, полную пресной воды с бочками по бортам. Бригантину было отлично видно благодаря нескольким масляным лампам, подвешенным на ее рангоуте. Эти лампы были хорошо видны на фоне темного ночного моря и их яркие огоньки постепенно переходили в звездную россыпь, украсившую ночное небо.

Когда Себастьян вышел на берег, Жора с изумлением увидел, что тот промокший до нитки.

— Жорж, извини, но я сорвался со скалы, вымок сам и промочил твое оружие — с виноватым видом он протянул Жоре кобуру.

— Намочил — это не беда, главное, что не утопил — успокоил его Жора — пойдем-ка сушиться, уже задул ночной бриз, как бы ты не заболел.

Когда они вернулись в лагерь, над Себастьяном сразу принялась хлопотать Наташа. Она заставила раздеться его до подштанников, и развесила мокрую одежду на палках у костра. Наташа хотела было снять с него и мокрые подштанники, но от этого Себастьян категорически отказался. Недоуменно пожав плечами, девушка посадила его поближе к огню, укутала его каким-то тряпьем, и сунула в руки кружку с горячим чаем.

— Удивительно, что вы постоянно пьете этот настой — отметил Себастьян — по-моему, он больше похож на лекарство, чем на напиток.

— Ты что, раньше никогда не пил чай? — удивился Жора. Слово 'чай' он произнес по-английски — 'ти', поскольку в современном ему французском это произносится практически так же.

— Мне доводилось пить разные напитки — и мате в Америке, и туарегский чай в Африке, — ответил Себастьян, но, говоря откровенно — все же мне по душе хорошее вино...

— Вина он просит — кратко перевел Жора, и вопросительно посмотрел на Наташу.

— Вина — так вина — ответила та, и скрылась в недрах палатки.

Через минуту она показалась обратно, держа в руке полбутылки с темным содержимым. Себастьян оживился, выплеснул остатки чая в костер и подставил кружку Наташе. Жора тоже решил было выпить винца, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд девушки, отставил кружку в сторону.

Себастьян же, выпив свою кружку практически залпом, и видя, что на оставшееся вино никто не претендует, долил, и допил в два глотка оставшееся содержимое бутылки.

— Вот это другое дело — сказал он — добрый напиток, льешь в горло, а греет ноги... А чем это ты, дружище, занимаешься? — спросил Себастьян, наблюдая за тем, как Жора разобрал и начал смазывать маузер.

— Это, дружище, ликвидация последствий от купания в море, да и просто — рекомендуемая процедура для нашего оружия — учись, пригодится.

Себастьян с интересом смотрел, как Жора собирает части пистолета в единое целое.

— Я правильно понял, что вот это пуля, и именно она вылетает из ствола? — спросил он, держа в руке маузеровский патрон и указывая на его конец.

— Абсолютно верно — ответил Жора, и добавил — Наталья, дай-ка твою хлопушку, тебе она без надобности, а Себастьяну, вполне возможно, когда-нибудь спасет жизнь...

Наташа надула губы, но отдала пистолет вместе с кобурой и ремнем безропотно.

— Не дуйся — сказал Жора — за то золото, что нам обломилось, я тебе в Москве такой ствол найду — закачаешься. Тащи патроны, и все, что осталось. Ему здесь боезапас, сама понимаешь — не пополнить.

Две коробки патронов и ершик для чистки ствола Наташа отдала уже практически без эмоций.

— Вот смотри — и Жора продемонстрировал Себастьяну неполную разборку браунинга. — Обрати внимание — пуля здесь гораздо меньше, чем у моего пистолета. Стрелять далеко и точно не получится. Но, для выстрела с близкого расстояния, да в голову — лучше не придумаешь. Например, в случае подавления бунта — подпускаешь горлопана поближе — и в лоб, и, что самое ценное — шесть раз.

Себастьян достал из коробки браунинговский патрон и поставил его рядом с маузеровским.

— Различия я понял, разреши попробовать собрать самому.

После нескольких безуспешных попыток Себастьян, наконец, сумел разобрать — собрать пистолет сам. Потом вник в нюансы смазки, снаряжения обоймы, и прочие мелочи, необходимые для владения эти оружием.

Когда, под пристальным взором Жоры, все операции от начала и до конца он проделал сам, то не удержался и спросил — а для чего, Жорж, ты меня всему этому обучаешь?

Жора впихнул браунинг в тесную кобуру и торжественно протянул ремень вместе с ней Себастьяну.

— Это наш подарок тебе, живи и здравствуй с помощью этих железяк. Вот еще две коробки патронов — понапрасну не расходуй, ибо кто знает — когда еще увидимся, но я надеюсь — скоро...

Себастьян не скрывал своей радости — он обнимал то Жору, то Наташу, много и сбивчиво говорил, но речь его становилась все неразборчивей, он покачивался, словно пьяный. И вот, через пару минут, Себастьян уронил на стол ремень с кобурой и тихо осел рядом, погрузившись в крепкий сон.

Ну, вот и все — до утра крепкий сон обеспечен — с удовлетворением сказала Наташа. — Без катализатора действует медленнее, но все же действует... Помоги-ка мне...

Жора безропотно помог затащить безвольное тело Себастьяна в палатку, затем Наталья стянула с того мокрые подштанники и повесила их к прочей одежде на просушку. Пока Наталья возилась с Себастьяном, Жора вытащил из палатки свой спальник, и расстелил его рядом с костром, положив маузер под голову.

— Жора! — Наташа присела рядом с ним, и он увидел, что из одежды на девушке только камуфляжная куртка, через расстегнутые пуговицы которой задорно торчала ее обнаженная грудь. — Пока нам никто не мешает, может... — и она игриво встряхнула волосами.

— Нет, Наташ, спасибо, конечно, за предложение, но я что-то за сегодня вымотался.

— А вот он, похоже, думает по-другому — Наташа кивком указала на Жорины штаны, недвусмысленно приподнятые в паху.

— У него своя голова, у меня своя — философски ответил Жора, подбросил в костер сушняка и завалился на спальный мешок.

— Ну, как хочешь — с ноткой разочарования ответила Наташа, и полезла в палатку.

Жора проводил взглядом ее соблазнительную белую попку, мелькавшую в отблесках костра, легко подавил мимолетное желание нырнуть в палатку следом за девушкой, и лег на спину, уставившись в бездонное ночное небо, усыпанное миллионами звезд.

Ред.14.11.2016