Холодная зима 37-го

Телебуга предстал перед князем, изрядно помятый, потирая шишку на голове.

— Твои люди, князь, юшку мне пустили, — смело заявил он, сплевывая кровь с разбитых губ.

— Он, княже, зуб Тимоне выбил и глаз мне подбил, — волнуясь, сообщил дворовый.

Князья оставили споры, с интересом наблюдая за гостем, не убоявшимся князя.

— Сами виноваты, — усмехнулся князь Юрий.

— Суда требую, — продолжал настаивать Телебуга.

— Будет тебе суд, — вновь недобро усмехнулся князь. — Ты мне скажи...говорил ли на торгу, что князь Михаил с татарами снюхался?

— Ну, говорил, — неохотно признался гость.

— Та-ак... — задумчиво протянул князь. — Пустое молол, или знаешь, чего?

— А чего мне молоть, — дернулся Телебуга. — Чай не мельница.

— Ты мне, Гриша правду скажи... — предупредил князь. — А не то...

— Знакомец мой, что служит князю, проболтался, — ответил Телебуга.

— Так взял и проболтался? — не поверил князь.

— Да, — подтвердил Гриша. — Пьян он был. Мы после крестин его сына, посидели немножко. Ну, выпивали... А как без этого... Вот он и проболтался, что чуть было не опоздал на крестины, так как князь послал встречать послов татарских и проводить их тайно, чтоб никто, значит, не видел их.

— Эка невидаль, послы, — усмехнулся князь, — Они каждый год приезжают.

— Приезжают, — согласился Гриша. — Но чего им честного народа хорониться? Да и Петр поутру собрался и уехал.

— Мало ли куда ему ехать потребовалось. Может князь послал...

— Так он с князем со своим уехал, — возразил Гриша. — Он жене говорил. Я сам слышал.

— Это ни о чем не говорит, — усомнился князь.

— Только его не было десять дней, — продолжил рассказывать Телебуга. — А перед отъездом моим, я зашел к нему домой, а его опять нет. А жинка его сказала мне, что Бог отвел беду от Чернигова, не будут татары воевать Чернигов!

Князья разом зашумели, бурно выражая свои чувства. Князь Юрий молчал, пораженный известием.

— Может врет он все, — кричал пронский князь. — Не верю я, что Михаил мог так поступить!

— Михайло — мог! — возражал ему муромский князь.