— Господин майор! — обратился к Ольбрихту начальник патруля, остановив его на набережной. — Будьте осторожны. В городе неспокойно. Появились случаи нападений на военных. Маки́ активизировали свою деятельность после того, как янки высадились в Нормандии. Мы ловим этих бандитов.

— Спасибо, лейтенант, — ответил спокойно Франц. — Непременно учту ваши пожелания.

— Может, вас сопроводить? — молодой офицер с восхищением смотрел на Франца и его награды. Он посчитал за честь оказать какую-либо услугу этому отважному майору.

— Нет, не надо, — улыбнулся Франц, отклонив предложения лейтенанта. — Я проживаю в этом отеле, — он указал рукой на величественное здание, стоящее рядом, — и не захожу на окраины города. Кроме того, вечером я уезжаю на фронт.

— Я восхищен вами, господин майор, — лицо начальника патруля покрылось румянцем. Желаю вам удачи на фронте и быстрее сбросить янки в море.

— Хорошо, лейтенант. Приму к сведению ваши пожелания, — он вспомнил вдруг, что с 15 августа начнется морская военная операция 'Драгун'. Американские десантники высадятся где-то между Тулоном и Каннами и 30 августа войдут в Ниццу. — Держитесь и вы, лейтенант. Здесь скоро понадобится ваша храбрость.

— Что? — лейтенант подался вперед. — Что-то случилось, господин майор? — начальник патруля увидел, как омрачилось лицо майора, глаза стали жесткими, беспокойными.

— Вы свободны, лейтенант. Я вас не задерживаю, — Франц сделал шаг вправо, дав понять, что разговор окончен. Сам направился в свой отель, больше напоминавший ему дворец, построенный в стиле неоклассицизма, но, пройдя немного, передумал, свернул в сторону пляжа. Ему вдруг остро захотелось уединиться и поговорить с Клаусом. Он давно хотел с ним поговорить о своем будущем. Но подходящего момента для разговора не находил. Клаус тоже молчал, не подавал признаков активной деятельности. Пассивный отдых на лучшем французском курорте сделал их ленивыми и инертными. Не хотелось ни о чем думать, ничего делать, только тупо лежать у моря. Вырвавшись из лап смерти, Франц даже мысленно не хотел возвращаться обратно в ее объятия. Тем не менее шла кровопролитная война. Тревожные сводки с фронтов нет-нет да подталкивали его к разговору. Увидев безусого лейтенанта, только что окончившего ускоренные офицерские курсы, которого влиятельные родители устроили сюда, на теплое местечко вместо фронта, Франц вдруг подумал, что от войны нигде не спрячешься. Вражеская пуля настигнет тебя всюду, где бы ты ни был: в новом окружении под Минском, где находится дядя Гельмут, или здесь, в Ницце, в этом райском уголке. Ему ясно представился первый бой лейтенанта. Тот захочет отличиться перед ветеранами батальона и, показывая свое ухарство, наивно подставится под пулеметную очередь афроамериканцев.

'Надо что-то делать! Надо что-то делать! — закрутилась с новой силой досаждавшая ранее мысль. — Эти безусые, розовощекие мальчики не должны гибнуть за нацистские идеи и валяться в окопах, обезображенные смертью. Надо что-то делать!'

Франц быстро спустился вниз на территорию охраняемого пляжа. Предъявив пропуск дежурному сержанту, оставив форму в личной раздевальной кабинке, прошелся по мелкому галечнику к морю. Захотелось искупаться, снять стресс, собраться с мыслями. Его взору предстала красивейшая панорама залива Ангелов. Морская гладь искрилась и отливалась необыкновенно чистым, лазурным светом. 'Какая благодать!' — на мгновение подумалось ему. Подставив крепкое мускулистое тело набежавшей волне, Франц с головой окунулся в соленую пенистую воду. Фыркая от удовольствия, проплыл две сотни метров. Разгоряченное тело остывало, голова становилась яснее. Тревожное состояние души проходило. Купальщиков было мало. Уже по этой примете можно было судить о тяжелейшем положении на фронтах. Третьему рейху было явно не до курортного отдыха. Из отпусков и центров реабилитации отзывались все военные и служащие военных ведомств. Германия осуществляла тотальную мобилизацию всего населения, выжимала все возможное из военного потенциала, делала последние попытки удержать государственность от развала. Русские и англо-американские войска все ближе и ближе подходили к довоенным границам рейха, зажимая его в огромные тиски.Франц вернулся к своему шезлонгу бодрый и уверенный, готовый к мыслительной работе и разговору. Поговорить с другом было о чем. Основная цель разговора — выработать стратегию их миссии, тактику поведения.Он знал, что станется с Германией после капитуляции. Он многое знал с помощью внедренного мозга Клауса. Как ему поступать в этом случае? Как воспользоваться этой информацией? Как вести себя в штабе сухопутных сил по прибытии в Берлин? Что вообще он может сделать для Германии, зная поэтапное развитие событий? Ответов на эти вопросы у него не было.

'Что будем делать, Клаус? — первым повел разговор Франц, лежа на спине, закрыв глаза. — Могу ли я быть полезен Германии в эти дни? Могу ли я что-то сделать один?' — 'Ты? Один? — сразу вступил в разговор Клаус, видно ожидая от главного носителя его мозга такой вопрос. — Нет! Со мной — да!' — 'Говори, я слушаю'. — 'Я понял из твоих высказываний, что ты противник фашизма и не хочешь продлить гитлеровский режим. Это правда?' — 'Да, это правда. Считаю, что немецкий народ был оболванен идеями нацизма и поступил крайне ошибочно, пойдя за Гитлером. Эта самая позорная страница в жизни Германии. Я за мягкое завершение войны в пределах нашего государства, но без Гитлера'. — 'Хорошо, если так. Раскрою тебе один секрет. Ты почему-то не выудил его из моей памяти. 20 июля, буквально через десять дней, на заседании военного совета в ставке Вольфшанце (Волчье Логово) под Ростенбургом будет совершено новое покушение на жизнь Адольфа Гитлера. Но он останется жив. Покушение совершит начальник штаба резервной армии полковник граф фон Штауффенберг. Заговор от 20 июля будет жестко подавлен. С этого времени вся власть перейдет в руки СС, то есть Гиммлера'. — 'Вот это новость! — Франц вскочил с шезлонга и огляделся по сторонам. Отдыхающие не обратили внимания на его окрик. — Мы можем помочь этому полковнику?' — 'Скорее нет, чем да. Бомба взорвется, но Гитлер останется жив. Ваш фюрер — настоящий везунчик. Стенографу Бергеру оторвет обе ноги. Генералы Шмундт, Кортен и полковник Брандт получат тяжелые ожоги, от которых скончаются. Взрывной волной адъютанта Гюнше и майора Иона выбросит наружу вместе с рамами и сильно покалечит. Кроме этих несчастных, будут десятки раненых из числа охраны. Гитлер же отделается ожогом правой ноги, частичной парализацией правой руки, повреждением барабанных перепонок. В последний момент он поменяет место проведения совещания. Что толкнет его на это, останется загадкой. Думаю, личная интуиция. Подземный бункер он поменяет на верхнюю комнату с окнами, что и спасет его. Часть мощности взрывной волны погасится ими... Кстати, Франц, — в голосе Клауса послышались насмешливые нотки, — ты бы мог довериться фюреру, стать его верным гуру. Стремительный карьерный рост, звание генерала. Как смотришь на такую...' — 'И петлю на шею после Нюрнбергского процесса, — с раздражением перебил друга Франц. — Нет, Клаус! Иудой я не стану'. — 'Ладно, не обижайся. Проехали. Пойдем дальше'. — 'Подожди, после такой новости и твоей шутки у меня пересохло в горле. Ты больше так не шути, поругаемся'.

Франц резко приподнялся и осмотрелся кругом. Недалеко от них находился выносной бар, где подавали прохладительные напитки и легкие вина. Скучающий бармен, услышав, что его зовут, с радостью отозвался и принес Францу бокал легкого белого вина.

— Пожалуйста, господин майор. 'Аппеласьен Бандоль', сорт 'Кларет'.

— Спасибо, Фридрих.

— Хочу заметить, господин майор, белые вина не самая сильная сторона Бандоля. Предпочтительнее пить красный 'Мурведр', но в вечернее время и не на жаре. С бокалом красного 'Бандоля' можно медитировать часами, — бармен закатил глаза.

— Достаточно, сержант, — засмеялся Франц, поставив пустой бокал на поднос. — За две недели отдыха я на память выучил все твои вина. Ты свободен.

'Ты понял, Франц? — вновь вступил в разговор Клаус. — 'Мурведр' красный надо пить, а ты 'Кларет' белый'. — 'Ты о чем, Клаус?' — 'Хорошо устроился, говорю. Нация на пороге катастрофы, а тебе 'Мурведр' подавай'. — 'Не брюзжи. Лучше говори, что придумал'. — 'А что тут придумаешь, Франц? До конца войны осталось десять месяцев. Антифашистская коалиция по боеспособным дивизиям в разы превосходит армию Германии. Как ты знаешь, я не военный историк, пошагово не изучал операции 44-45-го годов. Мне трудно судить о правильности стратегических и тактических ходов генералитета вермахта. Карты генштаба мы тоже не получим. Ты мне дай диверсию — подготовлю. Спецназ поставлю с нуля. Но расставлять дивизии, тасовать их туда-сюда — это не мое. Одно знаю: Гитлер останется невредимым. Это фатально, Франц. На его жизнь покушались десятки раз, но он оставался цел. Низшие силы вцепились в него руками и зубами и берегут до конца войны. Иначе как объяснишь такую живучесть?'

Франц молчал и внимательно слушал друга.

'После покушения 20 июля все генералы и офицеры, входящие к Гитлеру на прием, будут сдавать личное оружие и тщательно проверяться. Конечно, если тебя допустят к фюреру, я его одним пальцем убью, но дальше что? Что ты будешь делать дальше? Тебя схватят и расстреляют. А это не в наших интересах. Я еще хочу вернуться в свое время. У нас нет организации, чтобы совершить переворот. Нацистская система с убийством фюрера не распадется. Правление перейдет к более сильной фигуре в системе, например, Гиммлеру. Надо икать другой выход. Хочу заметить, что времени остается мало. Сегодня 10 июля. 15 августа начнется операция 'Драгун' и юг Франции будет освобожден от нацистов. Отсюда бросок к западным границам Германии. Русские проведут десяток успешных операций и выйдут к Берлину. Англо-американские войска подожмут вас с северо-запада и... и... коробочка захлопнется, Франц'. — 'Я тоже подумал об этом'. — 'Не перебивай, я размышляю'. — 'Неужели нет выхода, Клаус? Ты же профи! Придумай что-нибудь, — настаивал Франц. — Может, промышленность надо перестроить? Рейхсминистр вооружений Шпеер постоянно трубит о создании чудооружия'. — 'Не перебивай меня, — вновь повторил двойник, сидящий в правом полушарии. — Я рассуждаю вслух. Может, идея придет в голову'. — 'Хорошо, хорошо, молчу. Думай, Иммануил Кант. Думай. Вас так зовут?' — 'Ошибаешься. Меня зовут Артур Шопенгауэр, — с усмешкой ореагировал Клаус. — Кстати, этот философ-иррационалист как-то сказал: 'Судьба тасует карты, а мы ими играем'. Так вот спасибо тебе, ты навел меня на эту мысль. Мы должны выступить в роли судьбы. Мы должны тасовать карты. После чего мы посмотрим, как господа Сталин, Черчилль и Рузвельт будут играть по нашим правилам. Вот что нужно сделать. Ты понял, насколько важна наша миссия?' — 'Понял, что ни черта не понял. Какими средствами мы будем влиять на эту великую троицу? Что мы противопоставим им? Как будем тасовать эти будущие события?' — 'Я сам пока не знаю. Просто рассуждаю вслух. Вот ты спросил о чудо-оружии, — Клаус задумался на минуту. — Не было у нацистов никакого чудо-оружия. Это была пропагандистская утка Геббельса. К концу войны ученые рейха только определят главные направления развития военной техники будущего, так сказать, сделают эскизы вооружений и армий ХХ века, но не более того. У нацистов не будет времени на их разработки и внедрение в войска'. — 'Подожди, но идет же обстрел Англии крылатыми ракетами? — вновь вступил в разговор Франц. — Появились реактивные самолеты'. — 'Да, они появились. Крылатые ракеты Фау-1 — это новый вид оружия. Однако из-за своего несовершенства они не станут оружием возмездия и не принесут Англии больших разрушений. Что касается турбореактивных самолетов, то нацистская промышленность выпустит их около двух тысяч. Но мессершмитты Ме-262 и хейнкели Не-162 не смогут противостоять армаде обычных самолетов противника. Кроме того, у вас будет острая нехватка топлива. Что еще?..' — Клаус задумался. Францу показалось, что его друг почесал пальцем затылок, отчего у него заныло в голове. 'К концу войны, — продолжил разговор двойник, — нацисты создадут промышленные установки для получения отравляющих веществ 'табун' и 'зарин'. Но даже маньяк Гитлер их не применит. Он жутко боялся газа, наглотавшись его в Первую мировую войну, и хорошо понимал, что в случае его применения вся Германия будет отравлена американцами. Янки к этому времени также будут иметь бомбы с боеголовками, несущими отравляющие вещества. Далее. Ядерное оружие. Возможно, оно было бы создано нацистами, но из-за нехватки урана программа по созданию атомной бомбы была свернута еще осенью 42-го года... В общем, дело швах, Франц. Фашистская Германия проиграет войну безоговорочно. Это очевидно. Никакие знания будущего ей не помогут. Это не 41-й год и даже не 43-й. Время упущено. Вот такой мой вывод', — Клаус сконфузился и замолчал. Молчал и Франц. 'А как же наша миссия, о которой ты говорил?' — с болью в сердце отреагировал Франц. Клаус не отзывался. В какой-то момент раздался щелчок, как будто бы кто-то включил тумблер, и Клаус вновь заговорил: 'Есть одна идея. Но! Она трудновыполнимая', — Клаус опять замолчал. Францу показалось, что его друг закурил сигарету и сделал большую затяжку. Хозяин мозга даже заерзал на шезлонге.

'Говори. Не томи! Хватит строить из себя умника'. — 'Можно потянуть время, вмешавшись в будущие события. Для этого надо изменить направление в развитии танкостроения. Основной упор сделать на массовый выпуск средних танков Pz-IV, уже проверенных в боях, как сделали русские, выпуская массово Т-34. Установить на них длинноствольные семидесятипятимиллиметровые пушки для борьбы с тяжелыми танками. По возможности оснастить активными приборами ночного видения. И на базе этих танков создать новые боеспособные мобильные танковые бригады с хорошо организованной подвижной противовоздушной обороной. Конечно, 'Тигры' и 'Пантеры' выпускать, но только отработанные серии типа Ausf. G, касаемо 'Пантеры', но в небольшом количестве, как ядро этих бригад. Основная задача — это выпуск максимально большого количества средних танков. Фронты остро нуждаются в моторизованной технике. Прекратить любые новые проекты. Это касается и других видов вооружений. Кретинизм панцерваффе во второй половине войны просто уникален. От сорока шести тонн (вес 'Пантеры') и пятидесяти семи тонн (вес 'Тигра') перешли к выпуску 'Королевских тигров' в шестьдесят восемь тонн, 'Ягдтигров' в семьдесят четыре тонны и далее первые образцы: 'Лев' — сто тонн, 'Маус' — сто восемьдесят восемь тонн — и приступили к проектированию 'Крысы' Гротте?.. Где взять столько металла, Франц? Идеи были абсурдны изначально'.

— 'Ты прав. Министр вооружений Шпеер не мог не видеть этого бреда. Видимо, такие проекты утверждались Гитлером. Быть великим во всем — стремление любого диктатора'. — 'Да, это так, но оставим пока диктаторов в покое. Нам надо сформировать бригады, обучить экипажи современному бою, провести боевое слаживание. Все должно проходить в большой секретности. На должность командующего этой тайной армией предлагаю генерала Вейдлинга. Его корпус понес сильные потери в ходе операции 'Багратион' и отошел на переформирование. Мы его знаем. Он достойный кандидат'. — 'Еще бы, Клаус, — обрадовался Франц такому предложению. — Тем более я собираюсь с ним встретиться'. — 'Тайная армия будет главным резервом Ставки и главной козырной картой вермахта в конце 1944 года. Мы ее применим не против русских армий, а против механизированных англо-американских бригад на Западном фронте. Время 'Ч' назначу я.