К примеру, так называемые 'двусторонние зеркала' были известны давно. Зачарованное зеркало, разделённое пополам, служило самым надёжным способом связи: предположим, если одна половина у тебя, а вторая — у друга, достаточно посмотреть в свою половинку и позвать владельца другой, чтобы он появился в твоём зеркале, а ты — в его. По принципу двусторонних зеркал и действовало нововведение Шейлиреара, прозванное 'зеркопочтой'. Обратившись в любую зерконтору, ты мог за считанные медяки связаться с зерконторой на другом конце королевства, продиктовать текст для передачи и уйти со спокойной душой: зная, что спустя пару часов сообщение опустится в почтовый ящик адресата в виде бумажного квитка.
Дальше — больше. Вскоре в зерконторах стали предоставлять транспортные услуги. Заплатив разумную сумму в серебряных князьях, вы препровождались в зал, где отражали друг друга развешанные по стенам тридцать шесть зеркал: порталы, настроенные на один из тридцати шести городов Срединного королевства. Шагнув в один из них, выходили вы уже в другой зерконторе, и выход мог располагаться хоть за тысячу верст от входа. Груду вещей с собой, конечно, не возьмёшь — дозволяли брать лишь то, что можешь нести в руках, — так что обозы, кареты и экипажи продолжали исправно бороздить Аллигранские дороги, но быстрые и комфортные зеркальные путешествия пользовались всё большим успехом.
Недавно король шагнул ещё дальше. Высочайшим указом он организовал массовое производство двусторонних зеркал, ведь каждая мать должна иметь возможность в любой момент связаться с ребёнком, а жена — с мужем. Каким образом упростили и удешевили технологию производства, науке и простому люду неизвестно... но купить двустороннее зеркальце теперь мог себе позволить и зажиточный крестьянин. А потом какие-то умники изобрели способ, как двусторонние зеркала сделать не двух, а многосторонними, и связываться теперь вы могли не с одним владельцем второй зеркальной половинки, а со всеми владельцами всех подобных половинок по всему Королевству: достаточно было знать имя того, кого хочешь увидеть. На многосторонние зеркала цены пока ощутимо кусались, но король обещал над этим работать... и ведь работал! За минувшие шестнадцать лет его правления королевство шагнуло вперёд больше, чем за предыдущий век. Ведь прогресс — как снежный ком: достаточно чуть подтолкнуть, придать начальное направление, и вот он уже мчится с горы, с каждой минутой набирая ход, пожирая снег у себя на пути, обращая его в собственную толщину...
В общем, в данный момент Таша размышляла над тем, какое зеркало находится у неё в руках. То, что оно магическое, сомнению не подлежит; но какое именно? Двустороннее? Многостороннее? 'Наблюдатель', шпионская безделушка, которая показывает происходящее в любой точке Долины?..
Таша пробежалась кончиками пальцев по холодному золоту крышки, по завиткам затейливой рунной гравировки. Открыла зеркальце, пытаясь поймать в отражении пламя свечи и бросить на стену зайчик, но поймался мрак тёмного угла — из неровно-серого почему-то отразившись непроглядным, липким, всепоглощающим...
...и будто уже видела этот мрак где-то — не наяву...
Подчиняясь резкому движению её пальцев, зеркальце захлопнулось с тихим щелчком.
Бросив его в ящик, Таша села на кровать, грея в ладонях кружку с парки. Покосилась в сторону окна.
...не дожидайтесь меня, сразу идите спать...
Залпом допив остатки парки, Таша опустила кружку на тумбочку — глиняное дно стукнуло о дерево чуть громче, чем следует. Крепче завязала полотенце, растянулась на кровати, прямо поверх шерстяного одеяла — и закрыла глаза: с твёрдым намерением немедленно заснуть.
Когда донёсшиеся снизу удары часов возвестили о наступлении пятого часа утра, Таша смотрела в потолок.
Всё ещё.
Она прикинулась спящей, когда часа два назад в комнату прокралась служанка. Нирулин сунула высохшую одежду в шкаф, и сразу после её ухода Таша надела платье, после чего в который раз безуспешно попыталась уснуть.
Но получалось только мучительно думать, куда же запропастился брошенный ею Арон.
Я не волнуюсь, думала она. Абсолютно. Он ведь не может идти быстро.
...и поэтому, уточнил голос разума, ты так сосредоточенно выщипываешь одеяло?
Ташины пальцы судорожно скатывали выдранную шерсть в комки.
...с другой стороны, почему она думает, что бросила его? Она ведь не ссаживала его с коня. И почему так переживает? Разбойники в этих местах редкость — а судя по тому, как дэй разобрался с эйрдалями, бояться стоит скорее за разбойников, чем за него.
Но эйрдалей было двое, а если врагов окажется слишком много?..
Таша яростно боднула лбом подушку.
...да с чего вообще она так за него волнуется? Кто он ей? Друг? Ха: они два дня как знакомы. И влюбиться в него она не могла... пусть даже нельзя отрицать, что он привлекательный мужчина с длинными ресницами. Ему ведь лет тридцать пять, не меньше — да он в отцы ей годится! А девушкам в шестнадцать положено мечтать о ком-то юном, пышнокудром, голубоглазом...
Отшвырнув очередной комочек шерсти, Таша перевернулась на живот.
...кто он? Как за два дня стал ей небезразличен, как за два коротких дня успел обернуться таким... близким? Почему она так ждёт его, почему рядом с ним не чувствует себя одинокой, почему рядом с ним ей так спокойно и легко?..
Огонёк очередной свечи с шипением утонул в восковой лужице. Таша села, выскребла из подсвечника быстро застывающий воск и в третий раз за ночь открыла верхний ящик тумбочки.
Когда пальцы ощутили деревянную пустоту, сердце ёкнуло.
Нет, только не темнота...
Спотыкаясь, Таша подбежала к окну. Распахнула ставни, высунулась наружу, позволив дождю коснуться лица лёгкими кончиками холодных пальцев — и, выдохнув, оперлась ладонями на каменный подоконник. Вид пятен света на земле отрезвил её.
Какая к демонам разница, что я чувствую, подумалось ей. Он спас меня, я у него в долгу. А теперь...
Таша резко отвернулась от окна. Подбежав к шкафу, выдернула оттуда плащ.
Теперь я должна спасти его.
Напоследок оглянувшись на спящую сестру, Таша рванула дверь на себя.
И с разбегу ткнулась лбом в складки чёрной накидки — удостоившись внимательного, чуть вопросительного взгляда лучистых глаз.
— И почему вы до сих пор не спите? — мягко, но строго вопросил дэй.
Радость от осознания, что он пришёл, что он в порядке, мигом уступила место растерянности.
— А... я... по делам. — Таша отступила на шаг, прекрасно понимая, как жалки её попытки врать телепату. — Вы... почему так долго?
— К сожалению, по дороге моя рана недвусмысленно давала о себе знать. Видимо, сырость. Хотя в конечном счёте вы сами говорили, что прогуляться под дождём неплохо, тем более когда знаешь, что в конце пути тебя ожидает пища и кров — а если б я бежал, это уже не было бы прогулкой... Прибыв сюда, осведомился о вас, и мне ответили, что вы благополучно прибыли и сейчас спите в комнате наверху. Как выяснилось, мне посчастливилось натолкнуться на вашу служанку. Тогда я заглянул в таверну: конечно, поужинать можно было и в комнате, но я счёл невежливым будить вас звоном посуды. Посидел у камина, решив дождаться, пока высохнет моя одежда — по счастью, это заняло не слишком много времени. И вот я здесь.
— А. — Таша осмыслила сказанное. — Вот как.
Душу захлестнуло знакомое ощущение спокойствия, защищённости...
И злости.
...ты сходишь с ума, не находишь себе места от беспокойства, собираешься мчаться ему на выручку, как последняя дура — а он всё это время преспокойно рассиживает у камина?
— Дайте пройти, — процедила она сквозь зубы.
— Таша...
— Дайте пройти!
Дэй молча посторонился, Таша пулей вылетела в коридор — и побежала, куда глаза глядят.
Как выяснилось, в тот момент глядели они на лестницу; только вот уже на третьей ступеньке Таша поняла, что ничего внизу не забывала и никого видеть не хочет. Тогда, плюнув на всё — в переносном смысле, конечно, хотя и в прямом смутно хотелось, — она села у перил и обняла руками колени.
Чувствуя, как вспышка гнева стремительно меркнет, уступая место стыду за глупые тревоги, глупые намерения и не менее глупые обиды.
Сквозь частокол деревянных перил Таша смотрела на часы, укоризненно тикавшие бронзовым маятником.
И всё же...
Кто он мне?..
Шелестнула шёлком чёрная тень. Беззвучно постояла рядом. Опустилась на ту же ступеньку.
Некоторое время оба молчали.
— Таша, — наконец сказал он, — простите, я не...
— Да нет, это я виновата. Если бы я слушала вас и заснула... — девушка досадливо мотнула головой. — Да ещё обижаюсь, как глупый ребёнок.
...и если бы только 'как'.
— Просто... я уже думала...
— Я знаю, — тихо сказал дэй. — Можете не говорить.
Сидя бок о бок с ним, сквозь частокол каменных перил Таша отстранённо созерцала пустой холл.
И осознавала, что стыд тоже исчез — уступив место теплу понимания, что он снова рядом.
— Может, вернёмся в комнату? — дэй осторожно встал. — Понимаю, что все спят, но всё же посиделки на лестнице... не лучшая идея.
Таша подняла взгляд, посмотрев в серое сияние его глаз.
Кивнув, приняла протянутую руку.
А позже, уже лёжа в кровати, слушая шёпот дождя и его мерное дыхание, негромко окликнула дэя по имени.
— Арон...
— Да?
Таша смотрела в темноту, которая почему-то больше её не пугала.
Не рядом с ним.
— Я... рада, что мы встретились.
Тишина.
— Я тоже рад, Таша.
Его улыбку она не видела, но услышала.
И, подложив руку под голову, закрыла глаза: зная, что теперь заснёт спокойно.
* * *
Зеркальце опустилось на стол с тихим звяком.
Он глотнул бренди. Чудесный букет... шестнадцать лет выдержки, год Белой Кошки. Не самый удачный год, но сбор хороший.
Что ж, никто и ничто не подводит ожиданий. Фигуры безукоризненно исполняют отведённые им роли. Всё разыгрывается, как по нотам.
Как и следовало ожидать.
Он отставил фужер и встал.
Вот и настала пора немного форсировать события...
— Уже уходите, хозяин? — Альдрем подхватил бокал. — Поспали бы. Вчера ночью ведь глаз не сомкнули, да и днём...
— У наёмников всё готово. Пятнадцать человек, то, что надо. — Он прошёлся по комнате, и пустота эхом отразила его шаги. — Всё же я не ошибся, когда выбрал эту четвёрку. Особенно в Рэйне. Настоящий психопат, чувства страха лишён начисто... не боится даже меня. Ему не нужны деньги, он получает от всего этого удовольствие.
— Зверь внутри даёт о себе знать. — Альдрем склонил голову. — Не боитесь, что он сделает что-то с жертвами до вашего прихода?
— Ему доставляет куда больше удовольствия игра с мышкой, чем её смерть. Но если он вдруг решит поиграть... что ж, пускай порадуется. Пока может, — он усмехнулся. — А меня потом порадует его казнь.
Альдрем задумчиво крутанул бокал за ножку:
— Главное, что они не задают вопросов.
— Наёмники редко задают вопросы. Но у этих, похоже, любопытство отсутствует начисто.
— И моральные принципы заодно?
— Принципы у наёмников — тоже нечастое явление. Профессия обязывает.
— Но им приходится убивать, и убивать не одного и не двух. Я знаю, многие не связываются с... особо деликатными делами.
— Они знали, на что шли. И головорезами стали задолго до знакомства со мной.
— С тем, кого они знают, как вас.
— Это верно.
Он посмотрел на пламя, догорающее за витой решёткой.
Отстранённо.
— Всё-таки обозы не самый безопасный способ путешествия, — сказал он. — Сегодня многие в этом убедятся...
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ТЕОРИЯ СЛУЧАЙНОСТИ
— А мы завтра будем объезжать Принца, да?
— Будем, будем, — Мариэль потрепала дочь по макушке. — А теперь спать, ни то на завтра сил не останется.
Таша откинулась на подушку, счастливая и взбудораженная:
— Какая здоровская ярмарка была! А Лив уже спит?
— Спит, егоза-стрекоза. Еле укачала.
— А когда папа придёт? Надо ему всё рассказать, раз он поехать не смог!
Мариэль посмотрела куда-то в окно — с привкусом лёгкой тоски во взгляде.
— Боюсь, они с друзьями нескоро разойдутся, — сказала она. — Спи, никуда Альмон от тебя не денется. Утром всё расскажешь.
— Ладно, — Таша удручённо зарылась под одеяло. — Спокойной ночи, мам.
— Спокойной ночи, малыш.
Лёгкими шагами выйдя из комнаты, Мариэль тихо прикрыла за собой дверь — а Таша, притушив светильник, долго лежала на спине, глядя в потолок. Затем, зажмурившись, принялась ворочаться с боку на бок, но сон и не думал приходить.
Ну вот что тут...
Шумный хлопок двери.
Таша вскочила и, не озадачиваясь поиском тапок, побежала к двери. Выскочила в коридор, навстречу тяжёлым шагам и привычному хмельному запаху, щипавшему ноздри.
— Папа! — она радостно шагнула к нему, подставляя светлую макушку для поцелуя. — А я думала, уже тебя не дождусь! Как ты тут без нас... как отметили день рождения дяди Шерона?
В ответном молчании хриплое сопение отца казалось особенно громким.
— Пап, в Нордвуде так здорово было! На ярмарке так... так... и сам король там был и речь говорил, и... ты ведь поедешь с нами в следующий раз, поедешь?
Тот прохромал мимо — и в тишине, вставшей в коридоре, его неровный топот звучал почти громогласно.
— Пап?..
Маленькая девочка в белой ночной рубашке осталась одна во тьме; лишь полоска света из приоткрытой двери детской робко стелилась к её ногам.
Таша стояла неподвижно. Стояла и смотрела, как подвыпивший мужчина грубым толчком распахивает дверь маминой комнаты.
Смотрела и не понимала, не желала понимать — почему её просто отодвинули с дороги, как предмет мебели, за что скользнули равнодушным взглядом по лицу, не видя его...
* * *
Открыв глаза, Таша обнаружила, что Арона нет. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это обстоятельство её озадачило: кто-кто, а дэй явно имел право гулять сам по себе.
На столе Ташу уже поджидал завтрак. После еды она в очередной раз попыталась разбудить Лив, и в очередной раз — безуспешно.
— Вот демоны! — не удержавшись, досадливо воскликнула Таша. — Стрекоза, ты собираешься просыпаться или нет?
Однако помянутые демоны оказались то ли рассеянными, то ли вредными: если сестра на призыв никак не отреагировала, то мальчишка в соседней кровати вздрогнул и заворочался.
Ладно, в конце концов, и ему пора в себя прийти. Хоть выяснят, кого они подобрали... и не зря ли.
Положив одежду мальчишки у него в ногах, Таша вышла из комнаты. Прислонилась спиной к закрытой двери, прислушиваясь. Скрип кровати — встал, спящий королевич... а вот и одёжный шелест... хм, обязательно прыгать на одной ноге, когда штаны надеваешь? О, похоже, ещё и упал... хорошо бы шишку не набил.
Вроде бы всё.
На всякий случай досчитав до пяти, Таша вернулась в комнату.
— Доброе утро, — миролюбиво произнесла девушка, прикрывая дверь.
Мальчишка уставился на неё во все глаза: светло-васильковые, со странным жёлтым ободком вокруг зрачка. Перемялся с одной несуразно-длинной ноги на другую. Зачем-то поднял правую руку, косясь на широкое серебряное кольцо, сидевшее на его указательном пальце, светившееся весёлой рунной зеленью.
