Вересковая Пустошь. Поцелуй Ветра

Тами ухватила меня за локоть и потащила следом за братом... Я перевела взгляд (честно, это действие далось мне с огромным трудом) на спину кнэза, и очнулась, ибо вот эта спина словно немым укором показалась мне какой-то напряжённой и... Внутренне чутье вдруг заявило, что кнэз не просто недоволен моим поведением, он был в ярости. Что? Почему?!

Ну что ж, оставим мужчине самому разбираться с его тараканами в голове, и займёмся своей работой, а повздыхать о мужских торсах я могу и в одиночестве, в своей спальне.

Вот кто бы мне сказал, что я так устану, занимаясь модернизацией душевых и туалетов в казарме, расширением проёмов и заделыванием трещин в стенах и потолке с помощью тех знаний, что вложила в мою бедную голову хранитель с драконьим обаянием, то подумала бы, что этот человек иронизирует. А вот и нет, я и правда устала. Даже обратный путь прошёл смазанной картинкой, а в спальню я вообще на ручках... чужих въехала.

Кнэз сгрузил меня на кровать, постоял надо мной с задумчивым и каким-то недовольным выражением лица и, тяжко вздохнув, буркнул, мол, отдыхайте, медина, но с обедом желательно не опаздывать. Так-то! Упахаюсь, чувствую я, а благодарности и не дождусь.

Тами смылась где-то на обратном пути, так что я с чистой совестью, к сожалению даже не раздевшись, вырубилась, то есть провалилась в глубокое сновидение.

Проснулась внезапно. Словно по темечку тюкнуло что-то. И заполошно так сердце загрохотало. Ой-ёй! Что это со мною? Какое-то мутное беспокойство накрыло, требуя бежать. Куда бежать-то? Вверх, все время вверх. Не помню, как снова собиралась, надевая теплую одежду, сапожки, что оказались кем-то сняты с меня и поставлены возле кровати, шапку, рукавицы... и бегом, по коридору, в сторону лифта (мне так было проще называть тот тонель, что перемещал между этажами) и, едва не сбив по пути одного из близнецов, рванула в открытую дверь.

Только и услышала, как закричал что-то мне вслед блондинистый братик кнэза, и успела махнуть ему рукой, а лифт уже унес меня на крышу. Ненормальная, точно! А вот там было холодно, причем так, что если бы не теплые одежды, я бы уже превратилась в сосульку. Пытаясь разглядеть хоть что-то вокруг, прикрывая ладонью лицо от ледяного ветра и снега, разглядела нечто огромное, блестящее. Сделала шаг, другой в ту сторону, как вдруг мою талию стиснули в таких болезненных тисках, что я даже охнула.

— А ну стоять! — глухо рыкнул позади мужской голос.

Я замерла, чувствуя, как леденеет не только лицо, но сердце. Напугал, окаянный.

— Куда собралась? Совсем ополоумела?

Никак не ожидала, что кнэз, а это был именно он, может говорить со мной таким тоном. Он был в ярости. Я только махнула рукой в ту сторону, где сквозь снежные завихрения проглядывал какой-то серебристый, огромный ... что?

— Там... оно звало меня, — просипела я, понимая, что еще пару слов и мое горло окажется простуженным.

Мне показалось, что мужчина выругался — очень уж эмоционально он что-то произнес, и вдруг как рыкнет во все горло:

— Кто позволил тебе явиться без зова, шаэрани... Дульсинея?!

Что он сказал? Я обомлела. Моя Дульси? И в этот момент огромная шипастая голова с ярко-красными глазами с черным вертикальным зрачком оказалась совсем рядом с нами. Я закашляла от неожиданности, но вынуждена была затихнуть, так как руки мужчины стиснули мои плечи так сильно, что я поморщилась.

— Контур охраны границы нарушен, мой кнэз. Вторжение.

Слова, произнесенные почти металлическим, неживым голосом, прозвучавшие так отчетливо в завывающей буре, вызвали у кнэза недоверие, о чем он тут же и уведомил гостью.

— Я не ощущаю нарушения границ. Мой шаэран молчит. Зачем ты лжешь?

И словно в ответ на его вопрос со стороны гор разнесся трубный, тревожный звук.

— Проклятье! — прохрипел кнэз, и велел мне отослать свою Дульсинею восвояси.

— Ваше требование нерационально, кнэз, — отмороженным голосом возразила моя шаэрани, чтобы сие не означало. — Присутствие моей эрани рядом с прорывом границы — единственный шанс остановить разрыв Грани, и вы об этом знаете. Доставить к разрыву Грани вашего управляющего, являющуюся моей эрани, могу только я. Так что прошу вас, моя эрани, взойти на моё крыло.

И передо мной раскрылось чёрное, мерцающее невероятным серебристым блеском, крыло, словно трап перед самолётом.

Я было дернулась в сторону Дульси, но кнэз резко перехватил меня за талию и удержал.

— Медина полетит со мной! И это не обсуждается.

Сказал, как отрезал. И тут же, сквозь завывание ветра, послышался трубный рев, а следом, через метель прорвался ещё один, не менее мощный, чёрный крылатый дракон. Я мысленно решила так называть этих существ, так как подбирать более подходящее обозначение не было ни желания, ни сил. Ледяной ветер окончательно превратил моё лицо в сосульку.

Может потому я не смогла возразить, когда кнэз одним наглым движением подхватил моё не сопротивляющееся тело на руки и уверенно взбежал по крылу своего шаэрана, игнорируя гневное рычания от моей Дульси.

Удивительно, но едва мы взобрались на его спину, меня быстро усадили в удобное сиденье, покрытое тёплым мехом, а сверху, словно куполом, нас накрыло прозрачной плёнкой. Я не удержалась и потыкала в её поверхность указательным пальчиком.

— Это энергетический щит. Через него не проникнет ни ветер, ни шальная стрела... И сейчас вы согреетесь, Светлана, — чуть хрипло, практически дыша мне в ухо, щекотно царапая кожу своей бородой, произнёс кнэз и обхватил мою талию руками.

Я вздрогнула, испытав почти потрясение от того, какое воздействие оказал его завораживающий голос и его объятия на меня. Вдоль позвоночника пронеслись разряды электричества, а в животе вдруг скрутилась тугая спираль... И я узнала её природу. Уставившись в шоке прямо перед собой, стиснула губы, и зажмурилась. Ужас! Я испытала сейчас жгучий приступ желания! Не может быть.

Тем временем, мужские руки с талии исчезли, и я сквозь вату в ушах расслышала его следующие слова:

— Не бойтесь, я вас пристегнул ремнем, Светлана, вы не упадёте. И приготовьтесь, взлёт будет резким.

Я едва успела перевести дух, как нас и правда резко тряхнуло. Это дракон кнэза рванул вверх, набирая высоту. Сбоку смазанной тенью пронеслась ещё одна драконья туша, и это, должно быть, была моя Дулься.

Всё мои переживания тут же отошли на второй план, так как я вдруг поняла, что меня начало укачивать. Египетская сила! Только тошноты мне и не хватало.

— Нам лететь недалеко. К сожалению, граница с каждым днем все ближе... Я вам сейчас объясню, что вы должны будете сделать.

Я начала часто дышать, стараясь успокоить свой желудок, а потому почти не слышала мужчину..И в этот момент звон в ушах резко пропал, тошнота отступила и в мозгах словно прояснилось. Уфф, хорррошо.

— Вы, конечно, не приняли ещё третий артефакт, но сейчас, имея на руках два из них, можете призвать третий. И нужно это сделать быстро, пока мы летим. Он позволит вам управлять тканью Грани, сможете залатать прорыв. Только...

И умолк, крепче сжав меня в своих объятиях, и уже чуть медленнее продолжил:

— Только это действие вытянет из вас, Светлана, много сил... Вы потом не сможете подняться с постели суток трое... Но, Светлана, я бы не стал вас просить... Нет, конечно же, стану просить... Если вы не сделаете свою работу... Там стоит сейчас гарнизон... И они гибнут, уже гибнут. Молодые парни, бывалые войны... Шансов уже почти нет. У нас прорыв за прорывом, все вымотаны до предела.

— Говорите, что я должна сделать, — не выдержала я, и положила ладони поверх его широких рук, что опоясали меня.

Мужчина как-то сдавленно выдохнул и уже быстрее заговорил. Итак, я, следуя инструкциям, закрыла глаза, отрешилась от звуков, что выли за пределом щита, и мысленно представила себе... Ожерелье. Затем уверенно, надеюсь, что именно так звучал мой голос, произнесла вслух, как меня и научил кнэз:

— Призываю тебя, Исгарн-ирх, дух ожерелья Иринали, первой хранительницы Крепости, стань опорой и защитой, подчинись мне и...

Я вдруг прервалась, ощутив нечто холодное на своей шее, и тут же, вспомнив, что нельзя прерываться, быстро продолжила:

— И стань запирающим ключом. Да будет так. Исгарн-ирх, шуэр хо ни.

— Молодец, — прошептал мне в волосы кнэз, и вдруг зарылся в мою шевелюру на макушке носом, шумно вдыхая мой запах.

— Эм, а что вы делаете? — немного нервно спросила я, снова чувствуя ту пугающую спираль энергии, что начала закручиваться в моем животе.

Он отстранился мгновенно. Я выдохнул сквозь зубы, и закрыла глаза, стараясь взять себя в руки. Это мне удалось, но с трудом.

— Что я должна буду сделать, когда прибудем на место?

Я могла гордиться своей выдержкой, ибо голос мой даже не дрогнул.

Кнэз молчал какое-то время, затем что-то произнёс неразборчивое, но явно недовольно, надеюсь, это он на себя ругался.

Глава 11.

Метель разыгралась не на шутку. Я опасалась, и думаю, не безосновательно, что дракон кнэза не сумеет сесть без повреждений. Однако, обошлось. Сели, и даже испугаться не успела. А вот едва защитный полог истаял, как я задохнулась от дикого холода и ледяного ветра, что тут же залепил снегом лицо. Только и успела охнуть, как меня развернули и впечатали обледеневшей щекой в мужскую грудь, пахнущую овчиной, костром и еловыми шишками. Я даже невольно успела удивиться такому сочетанию запахов, как меня вдруг подхватили и подкинули чуть вверх, усадив при этом на руку мягким местом, как маленького ребёнка. Теперь уже я едва не задохнулась от возмущения подобным обращением, но вынуждена была замолчать. Снег в рот тоже залетал, не спрашивая разрешения.

Но самым страшным оказалось не вольное обращение с моим телом, а звуки битвы, крики боли и, пробирающие до самых потаенных нервных окончания, рычащие, яростные, наполненные ненавистью звуки, какие могло издавать только дикое животное или... много диких животных.

Когда меня наконец-то поставили на ноги, я задохнулась от ужаса. Полотно снежной бури прорывалось яркими вспышками разрядов, врезающихся в мечущиеся темные, рычащие тени. Картинка словно замедлялась и вновь ускорялась, искаженные лица воинов окрашивались то кровавыми всполохами, то заметались снегом, и в какой-то миг сквозь их тела проносится что-то темное, мерзкое, склизкое. И в тот же миг пронзенные черной субстанцией воины валились сломанными куклами вниз. И тут я увидела ее. Неправильность в пространстве. Словно дыра... или разрыв. Оглянулась, намереваясь уточнить правильность своих подозрений у кнэза, и не нашла его рядом. Как оказалось, мужчина орудовал огненным хлыстом, рассекая любую тень, что пыталась подлететь к нам ближе. Но в какой-то момент тени схлынули, а вместо них из снежной завесы повалили реально жуткие чудовища.

— Закрывай прорыв, — прорычал кнэз, вытаскивая, словно из воздуха, уже не огненную плеть, а меч... огненный. — Быстрее!

Резко развернувшись, двинулась вперед, едва успевая краем зрения замечать, как кнэз, словно Терминатор, расчищает мне путь к дыре в завесе. Оставшиеся воины, такие же огненные маги, как оказалось, что и кнэз, заняли позиции вокруг нас, отражая нападение со спины. Порывы ветра мешали обзору, залепляя глаза мокрым снегом, но я упорно двигалась в нужную сторону.

— Светлана! Не подходи близко! — пророкотал откуда-то сбоку голос кнэза, затем его мощное тело пронеслось прямо передо мною, и мне под ноги свалилось нечто огромное, рогатое и черное. Фу-у!

Остановилась, вспомнив, что и правда, близко подходить не обязательно. Вытянула одну руку вперед, очертив пальцами круг, а второй рукой прикоснулась к ожерелью, произнеся формулу концентрации. Дух Крепости прямо таки заставила меня зазубрить ее, уверяя, что мне неоднократно придется к ней прибегать. И она оказалась права. Все, что мне дальше пришлось делать, так это просто взять и затянуть мысленно окружность, повторяя движением руки, словно стягиваю петлю. В тот миг, как прореха в завесе затянулась, боевые маги усилили напор. Вскоре с оставшимися чудовищами было покончено. Глядя на то, как смелые мужчины оседают наземь, пытаясь отдышаться, а кнэз двигается в мою сторону, словно волнорез, рассекая снежную бурю, я поняла, что ничего не понимаю. Кто эти воины? Маги? Нет, правда, маги? Боевые... они же сражались и огненными файерболами, и огненными мечами. У меня голова кругом от этого мира.

Добравшись до меня, Рэмуэрд не произнес ни слова, поступив как настоящий варвар. Просто подхватил меня на руки, и рванул прочь от завесы. Я только и успела заметить, как оставшиеся воины слаженно поднимаются и двигаются следом, по пути подхватывая павших и раненных.

Оказавшись на спине черного дракона за куполом, в крепких объятиях кнэза, который ни слова не проронил с того момента, как запретил мне близко подходить к прорыву, поняла, что меня трясет. Объятия стали крепче, а на мою макушку, с которой стянули шапку, опустился чужой подбородок. Внизу проносились снежные вихри.

— Успокойтесь, Светлана, вы — большая молодчина. Вы справились. Теперь все будет хорошо.

— Т-там... много раненных, — дрожь не проходила, отстукивая дробь на зубах, — и... погиб-б-бших... Мы не успели?

— Поверьте, Светланэ, если бы не вы, потерь было бы больше. Намного больше. Сейчас вернемся в крепость, вы примете горячую ванну, выпьете вина... и отдохнете.

— Я не пью вино.

— Но отдохнуть вам все равно не помешает, — безапелляционно отрезал кнэз, и ослабил объятия. Дрожь прекратилась.

— А обед...

Мужчина хмыкнул.

— Думаю, с обедом управимся сами. А вот ужин, боюсь, испортим.

Я усмехнулась, понимая, что такой болтовней он пытается меня отвлечь от последних событий. И у него это получалось. А еще эти сильные руки, что сейчас обнимали меня, тоже были лучшим фактором отвлечения от тяжелых размышлений о сумасшедшем мире, в который меня угораздило принести.

— И, кстати, медина, — задумчиво произнес кнэз, надевая на меня шапку, — ужин предлагаю сделать праздничным. Четверо младших вам помогут.

— Точно? — повернула голову, пытаясь разглядеть выражение его лица. Он издевается, что ли?

— Гарантирую. Пусть тоже отработают праздник.

— А чем отработает ваш брат Шаэрдан? — не удержалась я от любопытства.

Кнэз хмыкнул и ответил.

— У него будет другая задача. Нечего толпиться на кухне.

Я фыркнула. Надо же, Советник создает толпу... хотя да — иной раз его слишком много.

* * *

Успела только принять горячий душ, стоя прямо в ванной, замотать волосы в полотенце и накинуть тёплый халат, как в мою спальню ворвался маленький вихрь. Глаза Тами горели живым любопытством, руки теребили гребень, и вся она была похожа на маленькую птичку, которую распирало изнутри от эмоций. Едва она заметила меня, тут же выпалила на одном дыхании:

— Страшно было? Много войнов пострадало? А летать тоже страшно?

Я хмыкнул, забрала из её рук гребень, затем залезла с ногами на кровать, чтобы тут же укутать ноги одеялом, и позвала её присесть рядом.