| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вон оно как... Так что ж ты тогда за мной потащился?
— Что потащился? Ты и вправду правду хочешь? Или что-нибудь лестное сказать тебе, про то, как ты крут во всех отношениях, как я тобой восхищаюсь, как, потеряв свою силу, тянусь к твоей? Это ведь — тоже правда. Ну вот, сказал... Веселей тебе?
— Нет, не веселей, ты ведь меня за дурака не держишь.
— А знаешь, как орни приучают медведя плясать, совать голову в горящее кольцо? Они зверя не бьют. Медведю совсем не охота плясать, и огня боится, а все это делает. Привычка, знает зверюга, что дадут ему сладенького. Я как тот медведь. Грубость твоя мне в общем и ни к чему, но... Сладенького жду и получаю, в конце. Привык уже. А без грубости и сладкое не сладко. Так что... будешь... Или?
— Или! Ты и так на взводе, и сердце у тебя больное. А я не гад какой-нибудь. Так что давай укладываться.
Утром в первых лучах Ронд увидел желтый круг, небольшой, в треть ладони. Крутится медленно, то блеснет, то исчезнет. Встать, посмотреть, что это почему-то не хватало храбрости, это магическое что-то должно быть.
— Ил, посмотри, — наконец решился он тряхнуть он за плечо своего товарища, — что это там?
— А, что? — cонно отозвался Илар.
— Там. Желтое что-то и крутится.
— Это? — маг пригляделся повнимательнее и скривился, -Что на тебя накатило, доспать не дал. Да ничего особенного, на паутинке желтый осиновый лист завис, ветерок его поворачивает, а он крутится и никакой магии.
Проснувшись, Илар сразу стал другим, не таким как вечером. Ронд давно уже привык к тому, что у его друга два дневных лица, одно надменное, такое, что хочется обратиться не иначе, как ваше магичество, а второе — ядовито-насмешливое. А ночное лицо было другим, да не часто его удавалось увидать.
— Как никакой магии, посмотри, на земле листья черемухи, желтые, а ветка у березы, — тоже вся желтая! Ведь это первый месяц лета. И тихо как, птицы не поют. Как же это? — возмутился воин.
— Да, действительно, — озадачился, наконец, окончательно продравший глаза маг, — Лес выглядит как в начале осени. Это что же, два месяца жизни вырезано, как не бывало?
Поднявшись на ноги, он тревожно огляделся, но ничего опасного не узрел, недоуменно потер нос, и решительно провозгласил:
— А знаешь, наверное, все правильно. Пласты реальности сместились. И место это я знаю, за этой рощей деревенька должна быть, Гнилой овраг называется, а там до Накса рукой подать. Давай, собираемся, и в деревню.
Резкий крик ястреба заставил поднять головы и прислушаться. Вскоре раздалось жалобное, срывающееся на плач мяуканье.
-Это еще что? — встревожился в очередной раз Ронд.
— Это? Видно, ястреб котенка закогтил. Дурной знак, значит деревня пустая, иначе чего б домашней твари от жилья в лес забрести.
Ронд поднялся, явно намереваясь пойти на жалобные звуки.
— Эй, ты куда, котенка спасать? И куда его потом, с собой возьмешь? Да ястреб уж его употребил. Да ладно тебе, всех не пережалеешь, ястребу тоже жрать надо, — добавил Илар недовольно, видя что товарищ колеблется. — Пошли в деревню, посмотрим, что там.
Деревня оказалась и вправду пустой, только пара собак валялась в пыли, Илар что-то сказал им, и они, рыкнув пару раз, не стали преследовать путников.
-А сады-то, сады, — изумлялся маг, — яблок немеряно. Здесь родят они не часто, то мороз цветы побьет, то цветоед погрызет, но уж если урожай, то листьев за плодами не видать, ветви ломаются. Добрый хозяин ветви подпирает, а здесь нет хозяев, даже стариков не осталось.
Они вошли в еле-еле болтающуюся на заржавленных петлях калитку. Илар вытащил из дорожного мешка сложенный мешок поменьше и принялся собирать яблоки.
— Эх, люблю яблоки... В детстве сколько их перетаскал у соседа, у него такие сорта были. Свои тоже были, да соседские, известно дело, слаще...
Ронд попробовал яблоко, оно показалось ему кислым и неаппетитным. Слишком много темных пятен парши, а другое, на дереве рядом, рыхлое как картошка.
— Пошли, Ил, хватит тебе, от этих яблок только живот сведет.
Но Илар его не слушал. Он с удовольствием грыз зеленые, полосатые, желтые плоды, иногда выплевывал жесткие шкурки, и улыбался чему-то своему, как будто забыв о своем товарище.
— Ну пойдем же, — волновался Ронд, — ему все казалось, что из темного провала двери обветшавшей избы вот сейчас, сейчас появится нечто опасное. И неприятно было в мертвой деревне, — пойдем, здесь как на кладбище. И не противно тебе эти яблоки есть?
— И ничего не противно. В нашей деревне на могилах землянику часто сажали, и мы на спор ходили рвать ее, хотя старшие бранили нас, говорили, что она посвящена духам земли, которая принимает в себя тела предков. А земляника та была самая крупная и сладкая.
Черная тень поползла из распахнутой двери, изломанным контуром дернулась по земле.
— Ил, смотри же, — заорал Ронд, но Ил уже увидел и, дернув товарища за руку, рванул из сада, из деревни, увлекая его за собой.
Остановились они только тогда, когда деревня осталась далеко позади.
-Хвала богам, мы ушли вовремя, -заметил Илар, отдышавшись, — это дневная форма летучих призраков, редкая вещь, я прежде таких не видел, но читал, что такие занимают брошенные людьми села, и оттого места эти становятся проклятыми. Нужно, чтобы лет десять прошло, пока эти твари уйдут сами.
— А что ж ты яблоки брал? Я ж говорил?
— Причем тут яблоки, яблоки и одичавшие хороши, -возразил Ил, — зато я узнаю эту дорогу, здесь до Накса всего день перехода, а оттуда мы найдем оказию добраться в Драгцветмет.
Всю дорогу маг, не обращая внимания на недовольные взгляды воина, один за другим грыз яблоки. Огрызки так и летели по сторонам дороги, пугая желтопузых глуповатых овсянок, норовивших выпрыгнуть из придорожных кустов прямо под ноги путникам, должно быть для того, чтобы поживиться жуками и кузнечиками, взлетавшими из-под ног. Мешок с яблоками постепенно пустел, а довольный Ил отбрехивался:
— Ну что ты так смотришь, если хочешь, присоединяйся.
Вечером Ронд надумал сварить нечто вроде похлебки на костре. Однако Илу было уже не до похлебки, и уж тем более не до ночных удовольствий. Яблоки сделали-таки свое дело. Маг валялся, подтянув колени к груди, иногда вставал и скрывался в кустах, подальше от стоянки.
— Нет, ну какая же ты зараза, не иначе, налопался этих яблок, чтобы я к тебе не приставал, — злился про себя Ронд, а вслух спросил: -Так и будешь страдать? И магию не применишь?
— Так и буду, магии у меня не так и много. Отстань, завтра буду как новенький. Когда еще такие яблоки достанешь, — усмехнулся Илар. Похоже, боль в животе несколько ослабила свой натиск, потому что он устроился поудобнее и не то задремал, не то хорошо прикинулся спящим.
Ронду что-то не спалось, и жалко было друга, и смешно невольно. Отчего-то вспомнилось, как в детстве играли в прятки, прятался за занавесями, а ноги торчали, брат сразу находил его и дразнил, мол, думаешь, лицо спрятал, так тебя и не видать. Эх, Илар...С головой непорядок, то личина, то яблок переел, как ребенок, честное слово. Когда я груб — молчит и терпит, а попробуй приласкать или пожалеть, только рыкнет. Год назад казалось — любовь, а теперь что от нее осталось? Затоптали, как цветок на дороге. Хотеть — хочу, да... А на его "или" — ответил "или". Он, пожалуй, обиделся, решил, что не нужен.
Глава13. Драгцветмет
C песчаного холма сбегали низкие кривоватые сосенки, каждая со своим изъяном, похожие на тоскливых нищих, что собираются возле храмов Серого бога, и терялись в чахлом осиннике. А там уже красными, рыжими желтыми пятнами отметила свой путь осень. Солнце блестело на разноцветных листьях, по небу неслись узкие, как тела плотвы, бело-серые облака, ветер пригибал желтеющие ости осоки. Было что-то в этой картине тревожащее, быстро меняющееся, видно оттого, что солнце то вспыхивало на оражево-золотом, то пряталось за облаком, и тогда блеск красок угасал. А может оттого, что как-то не хотелось смириться с тем, что так просто исчезли неизвестно куда целых два месяца, и жутковато было, будто от беспамятства очнулись.
Дальше, за кустарником, с высоты холма — серая лента дороги, новенькая, похожая на городскую. А еще дальше развороченная земля, марево пыли над карьером, где добывали руды, серые блоки заводских строений, складов, трубы, дым, серые же кристаллы рабочих кварталов, а совсем далеко под снова вылезшим солнцем ярко-красной черепицей заблестели почти что игрушечные отсюда домики, видно, управленческий квартал. А еще заборы, суета повозок, запряженных лошадьми, мельтешащие люди, но этого уже, конечно, не было видно, а только рисовалось воображению друзей, которые глядели с холма туда, где собирались начать все сначала.
— Смотри, это ведь настоящий город, живой, растущий. И мы покорим его! — произнес Ронд, положив руку на плечи товарищу.
— Как рана на теле земли. Была зеленой и разноцветной, а теперь будет серой.
— Может и вправду, рана. Новое редко красиво сразу при рождении, но это — новое. И оно будет, вот увидишь, лучше прежней дикости, где летучие призраки, неплодородная скупая почва, да зимний холод. Что жалеть старое, к нему нет возврата, если мы хотим, чтобы наша страна жила, мы не должны цепляться за старину, а должны посмотреть, как живут другие и взять у них лучшее. Да, половина этого великолепия принадлежит Руми, но лучше пусть иностранцы учат нас жить, чем летучие призраки.
-Что-то ты в пафос впадаешь. Пока, если вспомнить столицу, больше худшее берем.
— Брось, не только. А мобили, а кристаллы связи, школы в столице открыли для простых людей. Ну ладно, пошли. Хорошо ли, худо ли, а нам туда.
— Идем. Только, это... ну, в общем, здесь народ в основном местный, таких, как мы не очень-то жалуют, так что, сам понимаешь, осторожней надо.
Устроились на удивление легко, воин — в охрану, а маг в контору. Карьеры, цеха по переработке металлов, еще цеха, где делали детали к мобилям, кристаллы памяти, и другое, потребное для заграничной техники, что выгоднее производить на месте, все это расширялось, росло, и нужда в людях увеличивалась. Опять, как когда-то в столице, закрутило— завертело как две щепочки двоих, связанных, казалось бы, и прошлой любовью, и неостывшей памятью. Завертело, да и разделило. Зарядили каждодневные дожди. Осенняя краса побурела, померкла в две недели, и в лес уже не захочешь под мокрый куст, на сырую вялую траву. Только над самим Драгцветметом заморской, не своей доморощенной, магией держалась погода, не солнце, а все же не разверстые хляби. А как же иначе, в дождь в открытом карьере добыча упадет.
— Эй, парень, — окликнул Ронд скучающего на крыльце парнишку-курьера, -сбегай, позови конторщика нового, господина Илара, скажи, его ждут.
Илар аккуратно притворил дверь и неспешно спустился с крыльца. В синем костюме с блестящими пуговицами, которые носили все конторские работники, с коротко постриженными волосами и без бороды. Какой-то совсем непривычный, губы презрительно поджаты, а взгляд отсутствующий, как тогда в личине орни.
— Ну здравствуй.
— Здравствуй.
-Чего пришел?
— А ты как думаешь, мы ведь не виделись чуть не с месяц. Ты вон какой стал, не узнать. Застегнутый на все пуговицы.
— Что поделаешь, конторским положено.
— Да, видел, знаю. Костюмчики одинаковые, морды кирпича просят. А по выходным в храм Серого, чуть не строем. И ты ходишь. Магия — позволяет?
— Хожу. Между прочим, магия не в том, чтобы не чтить богов, а в том, чтобы ни одному не отдавать предпочтения.
— И о чем же молишься грозному и милосердному?— хотел поиронизировать Ронд, а вышло просто злобно.
— Ну хотя бы о том, чтобы не путаться в цифрах, — в глазах мага блеснули наконец-то смешинки... но погасли.
— Послушай, приходи сегодня на центральную вахту, я дежурю в ночь, никого не будет, ночью тихо у нас. Придешь?
— Ладно, ладно, некогда мне сейчас. Пока — уклонился от ответа Илар и пошел в контору. Начинался перерыв на обед, на крыльцо выходили другие работники, Ронд не счел возможным удерживать товарища, а отправился восвояси, горько усмехаясь над этим "ладно", которое могло бы значить все, что угодно.
Илар вернулся за свой стол и сидел некоторое время подперев голову обеими руками, не принимаясь за работу и вроде бы не собираясь идти куду-нибудь поесть.
— Илар, что это за охранник все около конторы ошивается, и тебя спрашивал не раз? -полюбопытствовали из-за соседнего стола.
— Земляк мой.
— Земляк — это хорошо. А ты будто ему не рад?
-Должен я ему и немало, а отдавать пока не получается, вот и не рад, — равнодушным голосом отвечал Илар, чувствуя, что лицо покрывается красными пятнами, и понимая, что сегодня вечером непременно напьется до самого не могу, потому что больше всего ему хотелось пойти поздним вечером в будку при центральной вахте, и позволить себе быть слабым, покорным, готовым на все что угодно, лишь бы — не одному. А нельзя. Потому что за месяц уже понял: пока он один, остается возможность вернуть магию.
А Ронд вместо ночи любви получил поломку механизма, открывающего тяжелые ворота, да еще ближе к ночи, когда мастеров уже не позовешь. И конечно же, именно сегодня изнутри от производственной зоны на заляпанном грязью мобиле подъехал румиец, один из владельцев компании. Вот ведь незадача, именно сегодня его угораздило задержаться.
Ронд вышел из будки, на хорошем румийском поздоровался с господином, который без удовольствия, но и без брани спокойно ожидал разрешения проблемы, и объяснил, что в механизме небольшие неполадки, но он постарается как можно скорее открыть ворота вручную, и просит извенения за задержку. Господин был немало удивлен тем, что простой охранник так хорошо знает чужой язык:
-Ты знаешь румийский? Как тебя зовут?
— Ронд, господин, я знаю не только несколько фраз.
Румиец не без интереса глядел, как охранник справляется с тяжелыми воротами, как с достоинством кланяется, и предложил:
— Заходи завтра в управление, спроси господина Мра, поговорим. Может быть, у меня будут к тебе поручения.
— Однако, — преисполнился подозрительности Ронд, -поручения у тебя, как же, или клеишься, или доносчика ищешь. Но пойти решил, мало ли что, мысль о том, чтобы просто служить охранником в течение неизвестно какого времени его совсем не прельщала. Случай находит тех, кто его ждет, — это ему крепко внушили еще в юности, когда он готовился в королевские разведчики.
Оказалось, однако, что господин Мра на родине был заядлым охотником и скучал по своей забаве, однако природная осторожность, нежелание доверять людям, язык которых он знал неважно, лишали его удовольствия побродить по окрестным лесам и познакомиться с местными приемами охоты. Поговорив с охранником, он убедился, что тот неглуп, смел и не откажется подзаработать. Так Ронд стал для румийцев чем-то вроде егеря и получил кличку Следопыт. Не раз его приглашали, чтобы устроить охоту на зайцев и косуль, а сегодня у господина Мра был день именин, и он устраивал прием. Ронд тоже был приглашен. За столом были не только управленцы, но и кое-то из охранного корпуса, и даже мастера.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
