1936. 12-я Интернациональная.

— Это Леоне, — бросив ему укоризненный взгляд, пояснил Белов Лукачу, — что командовал центурией Гастоне Соцци.

— Разве и у них была до интербригад своя центурия?

— Была, была. И очень боевая. И у французов была, и у поляков, — подтвердил Лукач. — Немало иностранных добровольцев ещё Ирун держали... Ну, что там? — торопил он Белова. Но тот продолжал прижимать трубку то к правому, то к левому уху, меняя руку, когда пальцам делалось невмоготу от идиотски тугой пружины. Лишь после того, как обстоятельный рапорт по телефону был выслушан до конца, Белов изложил его содержание Лукачу. Поначалу у итальянцев все шло очень хорошо. Они быстро продвигались, но вскоре дальнейшее продвижение стало невозможным, так как батальон Тельмана не наступал и левый фланг их обнажился, что тотчас же использовали фашисты, ударившие по ним из пулеметов сбоку. Попытка подавить эти пулеметы батальонной артиллерией гарибальдийцам не удалась: прежде чем их выволокли на позицию для стрельбы прямой наводкой, одно из орудий было накрыто вражеским артиллерийским огнем, а второе хотя и удалось выкатить поближе к цели, однако очерёдь из "Гочкиса" тут же скосила четырех из пяти артиллеристов, и оставшийся в живых лишь невероятным усилием оттянул свою престарелую катапульту в безопасное место. Минометчики также не смогли подавить франкистские пулеметы. Безрезультатно пролежав под пулями свыше часа, гарибальдийцы были вынуждены отойти в первоначальное положение. По мнению Леоне, без поддержки республиканской артиллерии отвоевывание каждого здания обойдется дорого. И все же стоящий на холме зеленый дом так досадил всем, что они, в штабе Гарибальди, согласны с предложением немецких товарищей и хотят сегодня же взять его.

— Наступление всего двумя батальонами, да ещё потерявшими до двадцати процентов личного состава, на эти высотки, где франкисты каждый дом превратили в форт, — покушение с негодными средствами, — резюмировал Лукач, — что я и доказывал Кропату. Но если после всех неудач и потерь народ сам рвется в бой, я не считаю себя вправе препятствовать...

В четыре с чем-то за рощей снова загремел бой. На сей раз в атаке участвовали девять танков, а минометчикам батальона Тельмана удалось-таки нащупать проклятую противотанковую хлопушку, так что русские Т-26 смогли почти без помех раздавить фашистские пулеметы. Гарибальдийцам удалось вскарабкаться по обрыву до самых стен пресловутого зеленого дома, забросить в окна несколько осколочных гранат и ворваться следом. В ходе операции гарибальдийцы понесли потери — несколько убитых и раненых, среди которых находился и командовавший штурмом Леоне. Батальон Тельмана также сумел продвинуться вперед и захватить несколько построек, включая конюшню и свинарник с ослабевшими от голода и жажды свиньями (марокканцы, испытывавшие к ним завещанное Магометом отвращение, не только не защищали нечистых животных, но и близко не подходили к зловонному помещению). Достижения батальона омрачало тяжелое ранение в грудь навылет, полученное молоденьким офицером ударной роты. Лукач, узнав о нем, был сильно огорчен.

— Алекс Маас ранен? Такая жалость! Мальчик же еще совсем, да к тому же начинающий писатель. Туберкулез ему, бедняге, теперь обеспечен.

Мне было абсолютно невдомек, почему, собственно, наш комбриг, профессиональный военный, считает, что начинающего писателя следует жалеть больше, чем законченного шахтера, допустим, или потомственного металлиста, но я благоразумно промолчала.

— Не хочешь остаться, без комиссара, забирай из батальона и держи при себе. А то я наблюдал, как он, вместо того чтоб политработу обеспечивать, подбирает чью-то винтовку и вперед, на врага, — предупреждал Лукача Фриц по возвращении с передовой. — Подводя же итог остальным моим наблюдениям, я сделал бы следующий вывод — так и товарищам в Мадриде доложу: неподготовленные и недостаточно обеспеченные техникой мелкие операции, вроде сегодняшней, являются напрасной тратой сил. Тем более что фашисты, по моему твердому убеждению, здесь больше не сунутся. Я вообще удивляюсь, чего они так на наши "Эспаньолы" лезут... Уверен, что их командование уже подыскивает новое слабое звено в нашей обороне, и, скорее всего, где-то поблизости, чтобы избегнуть переброски войск на дальнее расстояние, а тем самым и время сэкономить и не дать нам ее засечь. Задача поэтому не на рожон лезть и попусту расходовать свои скромные ресурсы, а готовиться к отражению нового наступления и для того обязательно держать в резерве одну из двух интербригад. А тут все что требуется — это закрепиться, то есть и днем и ночью, не щадя сил, окапываться, окапываться и окапываться.

Едва Фриц отъехал, как молоденький тельмановец с перевязанной головой, как ни удивительно, плохо говоривший по-немецки (впрочем, возможно он был из балканской роты...), привел подарок генералу Лукачу от командира батальона — двух превосходных лошадей из тех, что были захвачены вместе со взятой днем конюшней. Генерал отправил их в Эль-Пардо, в распоряжение командира формирующего эскадрон бригады майора Массара, и ещё долго смотрел вслед влюбленными глазами.

— Хотел бы я знать, — поделился он с Беловым, — как они пронюхали, что я конник? С Ренном мы, верно, встречались совсем в других обстоятельствах и беседовали по душам, но, кроме него, никто в батальоне про меня ровно ничего ведать не ведает, а Ренн не проболтается.

— В балканской роте полно товарищей оттуда же, откуда и мы, — осторожно заметил Белов. — Как некоторым из них не знать?

— Ты, между прочим, когда я уеду, дозвонись, прошу, до Ренна и сообщи, что меня удивило его распоряжение отправить куда-то там отбитых у франкистов коней. Пускай они ему не нужны, но неужели у него из головы вылетело, что у нас эскадрон в стадии формирования? Прикажи от моего имени всех до одной — у него еще шесть осталось — отвести к Массару. Насчет же свиней, чтобы оставили у себя, сколько им на ближайшие дни понадобится, а прочих сдать Никите. А то пожадничают, а потом не столько съедят, сколько от бескормицы подохнет. А Никита корм найдет, и получится для всей бригады приварок...

МЕЖДУНАРОДНАЯ ОБСТАНОВКА

На другой стороне

23 ноября 1936 года город Леганес, местечко под самым Мадридом, заполнили военные мундиры. Генералиссимус Франко вместе с начальником своего штаба полковником Мартином Морено, встречался с генералами, командующими наступающими на Мадрид колоннами.

Генералы Мола, Саликет, Варела, офицеры их штабов — все настаивали на том, что безумные атаки на позиции интербригад необходимо прекратить. Без подкреплений, которых у Франко просто не было, у мятежников не было другого выхода.

Присутствовавший на совещании в качестве наблюдателя германский военный советник в Испании капитан Роланд Штрунк был потрясен, услышав истинные цифры потерь. Части африканской армии были не просто небоеспособны — по поэтическому выражению времен Великой Войны, они были буквально превращены в шлак. Фронт ещё держался только за счет того, что засевшие в Мадриде республиканцы предпринимали исключительно частные атаки, не пытаясь превратить их в масштабный удар. Ну, и, конечно, за счет превосходства войск Франко в артиллерии и боеприпасах.

Германские и итальянские представители в Испании были абсолютно убеждены в том, что спасти дело борьбы с коммунизмом в Испании могут только серьезные подкрепления, которые должны быть направлены Франко незамедлительно. Однако, в силу того, что командные способности генералиссимуса, столь ярко проявившие себя в ходе битвы на Мансанаресе, где он собственными руками угробил практически единственные боеспособные части, имевшиеся в его распоряжении, не внушали ни Гитлеру, ни Муссолини ни малейшего уважения, Франко был проинформирован о том, что военное руководство компанией должно быть передано специально организованному совместному немецко-итальянскому штабу.

27 ноября 1936 года Германия и Италия официально признали режим Франко — в силу того, что он контролирует "большую часть территории Испании".

9 декабря 1936 года Франко получил официальное предложение итальянцев о посылке в Испанию офицеров, сержантов, танковых экипажей, радистов, артиллеристов, саперов для последующего формирования из них смешанных итало-испанских бригад. Рим предлагал обмундировать, вооружить и снарядить эти бригады и спрашивал Франко только о потребном их количестве. Испанская сторона сразу же начала подготовительные действия по созданию двух таких бригад, офицеры итальянской регулярной армии, специалисты и войска начали прибывать уже в конце декабря.

Кроме соединений регулярной армии, предназначенных для формирования итало-испанских бригад, Муссолини решил "ввиду неудовлетворительной ситуации" направить в Испанию две группы чернорубашечников по три тысячи человек в каждой, из которых предполагалось составить самостоятельные соединения. Четырнадцатого декабря помощник итальянского представителя в Испании полковник Эмилио Фалделла передал Франко ноту, в которой итальянское правительство выражало пожелание, чтобы добровольцы были организованы в роты под командованием итальянских офицеров. В ноте четко указывалось, что эти соединения будут дополнением к смешанным бригадам. Численность итальянского контингента не "определялась в соответствии с ранее достигнутым соглашением с Франко, а вытекала из собственных расчетов итальянцев".

Ясно, что Франко рад был заполучить чернорубашечников, но он надеялся включить их в свои части в качестве иностранных легионеров, и его самолюбие было уязвлено тоном сообщения, в котором не было и намека на необходимость учитывать мнение самого генералиссимуса.

Франко пустил итальянцев в дело, как только они сошли на берег, а 12 января запросил у Муссолини ещё девять тысяч чернорубашечников.

Комитет "По невмешательству"

События в Испании четко высветили симпатии и антипатии правящих кругов Запада к противоборствующим сторонам. Английское правительство не оказывало непосредственной помощи реакционным генералам, но сделало все возможное, чтобы закрыть доступ законному правительству Испании к международному рынку оружия. К тому же 19 августа оно запретило своим фирмам продавать в Испанию вооружение и военные материалы. А 9 сентября в Лондоне состоялось первое заседание Международного комитета по вопросам невмешательства в дела Испании, в который вошли 27 государств. Однако его деятельность была направлена лишь против законного правительства и не препятствовала поставкам оружия мятежникам.

В то же время многие из стран, не вошедших в Комитет, также вели антиреспубликанскую политику. В частности, США значительно увеличили объем продажи военной техники и боеприпасов государствам, формально не вовлеченным в конфликт. В результате самолеты, вооружение, горючее стали поступать к испанским мятежникам через Германию, Италию и Португалию, Констатируя этот факт, президент США Ф.Рузвельт говорил: "Самолеты Франко сбрасывают на гражданское население Барселоны бомбы, сделанные в США... Но эти бомбы "законно" проданы американскими фабрикантами германскому правительству или германским компаниям и перевезены в Германию, а затем в Испанию для Франко".

Но из США шли не только бомбы. Английский летчик Ц. Эверард, участвовавший в воздушных боях на стороне мятежников, рассказал в своих воспоминаниях о поставках националистам американскими авиафирмами новейших самолетов, которые шли через Португалию под видом "Свекольных прессов фирмы "Порейра". Однако когда некоторые фирмы сами попытались продать самолеты Испанской республике, то конгресс США принял закон, запрещающий подобные сделки. Франко откровенно заявил, что "законодательство о нейтралитете... быстрота, с которой оно было принято и приведено в действие, — это жест, который мы, националисты, никогда не забудем".

Как показали дальнейшие события, правительство Республики также не забыло этот "жест" держав Запада.

Российская Империя

Испанию связывали с великой северной державой давние торговые отношения.

После того, как на мартовских выборах в кортесы 1936 года в Испании победил объединивший все антифашистские силы Народный Фронт, немалую роль в котором играли коммунисты, к экономическим интересам России в Испании добавились идеологические, а чуть позже — и геополитические.

После того, как в середине сентября 1936 года стало окончательно ясно, что французское правительство пойдет на поводу лондонского Комитета по Невмешательству, Россия осталась единственной страной, способной предоставить Республике все необходимое — стрелковое оружие, артиллерию, боевую технику, боеприпасы, снаряжение. И главное — опытные командные и штабные кадры, инструкторы, военные специалисты...

После того, как в конце июля Императрица приняла решение оказать помощь Республике, в русские порты на побережье Балтики и Черного моря хлынул поток военных грузов. Пароходы с винтовками, пулеметами, артиллерийскими орудиями, минометами, бронеавтомобилями, грузовиками, танками, самолетами, боеприпасами отходили ежедневно.

Всего за первые восемь месяцев войны Россия передала Испании почти 500 тысяч винтовок, более 20 тысяч пулеметов, 1500 артиллерийских систем, более 400 единиц бронетехники, более 700 самолетов, 862 млн. патронов, 110 тысяч авиабомб, 3,4 млн. снарядов. И девять устаревших (постройки 1910-1919) крейсеров типа "Солдат", в испанском флоте получивших наименования "Андалусия", "Мурсия", "Арагон", "Астурия", "Кастилия", "Валенсия", "Галисия", "Наварра" и "Эстремадура".

В декабре 1936 года между правительствами Российской Империи и Испанской Республики был заключен договор о дружбе и взаимопомощи, к которому были приложены несколько секретных протоколов. Согласно одному из них, испанская Республика предоставляла Российской Империи землю в бухте Виго для устройства там военно-морской и военно-воздушной базы. Земля предоставлялась на 99 лет с правом России на продление договора. Оплата осуществлялась по бартеру промышленными товарами. Первую партию — в оплату за грядущие двадцать пять лет — Россия осуществила, построив для ВМС Испании четыре тяжелых боевых корабля. В русской терминологии они именовались тяжелыми крейсерами, но по стандартам Вашингтонского морского договора считались линкорами. Эти корабли, известные как линейные крейсера типа "Пасионария" ("Пасионария", "Спартак", "Коммуна", "Vencedor"), имели следующие характеристики: водоизмещение 23 000 тонн, вооружение 3х3х305/50-мм орудий, турбины, ТЗА, скорость 32 узла, броня — девять дюймов (229 мм), дальность плавания 6 000 миль.

До тех пор, пока эти корабли не вошли в строй испанского флота, конвоированием транспортов, перевозящих военные грузы для Республики, занимались ВМС Российской Империи. Из Архангельска и Мурманска в Сан-Себастьян, Бильбао и Сантандер ходили конвои, охраняемые кораблями Северного Флота, а конвои из Царьграда и Бизерты в Барселону и Валенсию охранялись Черноморским Флотом.