Кай(общий файл)

ИИ знакомо понятие "контузия". И сейчас, перезапуская системы, Кай отстраненно задался вопросом, можно ли считать такую жесткую посадку контузией?

Несмотря на удар, системы показывали стабильную работу. Помехи в допустимых пределах. Отключение длилось несколько секунд. Весь воздушный бой — не более минуты. Пятьдесят шесть секунд. Алгоритм обхода помех у него уже был, и ИИ начал восстанавливать контакт со своими дронами. Три единицы жесткой посадки не пережили, и получили сигнал на самоуничтожение процессоров. Остальные начали стягиваться к командному узлу. Обрабатывая записи боя, Кай быстро составлял топографическую карту местности, где ему в ближайшее время предстоит дать бой. ИИ делал то, для чего был создан, с отстраненной целеустремленностью готовя себя к еще одному бою. Чуть меньше половины дронов приближались к позиции упавшего транспортника с людьми. Того, что упал первым. Оценив запись с попаданием во второй транспортный вертолет, ИИ пришел к выводу, что шансов на выживание у пассажиров не было. Меньше семи процентов в сложившейся ситуации, шансов не считаются. Самоходные зенитные орудия так и небыли опознаны, принадлежность не установлена, но точно не принадлежали повстанцам, с которыми ранее сражался Кай. Противник неизвестен. Исходя из этого знания, Кай готовился к наиболее худшему из вероятных вариантов. Успешно севший транспорт был переведен из возможного транспорта спасения в возможный отвлекающий маневр. Шансы на спасение людей Кай пока оценивал очень низко. Ниже двадцати процентов, в сложившейся ситуации, верная смерть. Местность была относительно удобной для боя. Песок, много скал, достаточных, чтобы стать неплохим укрытием для дронов. И у тяжелой техники будет много трудностей с маневром.

Пришел сигнал от дронов, отправленных к выжившим. К вертолету они подошли не первыми. Когда первые дроны переступили через вершину бархана и дали обзор, Кай замешкался. Всего на долю секунды, но вид противника заставил производить резкую переоценку ситуации. С другой стороны к вертолету приближались человекоподобные роботы. Несколько меньшего размера, чем дроны Кая, и иначе вооружены. Шли рассеянным строем, сохраняя возможность резкого маневра и ухода в укрытие. Дроны открыли огонь первыми, сразу сдвигаясь к ближайшим возможным укрытиям. Противники, резко рванув в рассыпную, так же начали прятаться. Меньший размер сразу показал куда большую маневренность роботов, всего одного зацепило несколькими попаданиями, и, как оказалось, даже не фатально. Роботы открыли огонь из укрытий, но основную броню дронов пробить не могли, и где-то рядом раздались звуки выстрелов, предположительно, пушки. Дроны резко меняют позиции, и вовремя, оптика запоздало различает летящие артиллерийские снаряды. Первые разрывы ложатся не слишком точно, лишь слегка осыпая броню дронов осколками. Да и калибр не велик, не больше сто пятого, что оставляло некоторые шансы. Еще не успевшие преодолеть бархан машины открыли огонь из гранатометов, но резкая смена позиций роботов, синхронизированная с эффективным огнем прикрытия, не позволяющим пресечь маневры, подтвердил первые выводы Кая. Ему противостоял ИИ.

Бой изменился кардинально. То, как Кай воевал с людьми, принципиально отличалось от боя с другой машиной. Маневренность, вооружение, защита, все это очень быстро отступало на задний план. Дроны, высовывающиеся из укрытия, чтобы открыть огонь, не успевали ловить противников в прицел. Не потому, что были медлительны. Не из-за несовершенства систем прицеливания. Противник оценивал позицию единиц Кая, оценивал, и просчитывал, как они будут себя вести. Просчитывал, и знал, куда в следующую секунду начнут стрелять дроны. Так же как Кай отслеживал позиции роботов и отслеживал их сектора огня, заодно просчитывая наиболее вероятные возможные точки атаки артиллерии. Реальной стрельбы становилось все меньше, притом, что бой становился все ожесточенней. Попытка обходного маневра натолкнулась на жесткое противодействие, как и попытка установить засаду на маневр обхода противника. Преимущества не было у Кая, но не было и у неизвестного врага. Кая, прикрываясь огнем крупной группы дронов, подвел другую группу ближе, чтобы накрыть позицию артиллерии огнем гранатометов, но противник, просчитав маневр, попытался заманить Кая в ловушку. Он вел две из трех его машин, оставив одну стрелять почти без прицела. Кай просчитал возможную засаду, переключая огонь гранатометчиков на позиции роботов. Противник устроил дымовую завесу, и недостаточно плотный огонь не нанес ожидаемого эффекта, а дронам пришлось отступить из-за возможности артобстрела. Кай, просчитав маневренность артиллерии противника, сопоставив с калибром, вычислил максимальное число зарядов для самоходной установки. Противник же все чаще до последнего не убирал роботов с линии огня дронов, заставляя Кая расходовать боеприпас основного оружия. Кай изменил тактический подход, убедившись, что роботы могут всерьез повредить дронов только при атаке с фланга или тыла, или подходя фактически в упор, пресекая всякую такую возможность и играя на истощение, занял оборонительные позиции с пересекающимися секторами огня. Противник, посчитав, что более тяжелые дроны истощат запасы топлива раньше его легких единиц, с радостью принял игру на истощение. Кай перевел машины в режим жесткой экономии, сократив потребление до минимума, как топлива, так и боеприпасов. Противник, признав пат, отступил.

Семнадцать минут фактического боя. Кроме разбившихся при падении дронов, новых потерь не было. Мелкие повреждения не в счет. Противник так же не оставил на поле боя ни одной машины, хотя многие роботы так же понесли повреждения. Кай пытался просчитать, какую цель ставит перед собой противник. Директивы склоняли его к защите выживших людей, что только отходили от контузии в вертолете. Но разум не был бы полноценным, если бы ни мог смотреть шире. Противник в первую очередь хотел завязать бой. Сам транспорт с командным центром так и не был атакован, хотя его уничтожение было бы однозначной победой. И жизни людей для противника ни значили ровным счетом ничего. Просто объект, который Кай будет всеми силами защищать. ИИ, осмысливая, анализируя происходящее, с некоторым разочарованием осознал собственную предсказуемость. В тактическом бою он не уступил противнику. Но если смотреть шире...

Однако директивы оставались директивами. Пользуясь передышкой, Кай переключился на помощь выжившим при падении.

В коридоре было душно и тихо. Так тихо, что был слышен шум компьютеров, доносившийся из приоткрытой двери, и разговор двух женщин в другом конце коридора. Административный корпус, основная работа кипела совсем не здесь, так что ничего удивительного в напряженной тишине девушка не видела. Куда больше ее волновал собственный статус в этих стенах. Статус, неожиданно ставший весьма шатким. Несколько лет назад ее пригласили сюда, одну из десятка таких же бывших студенток, ее сокурсниц, получивших красные дипломы преподавателей. Но она была куда амбициознее и целеустремленнее подруг. Уже спустя год над закрытым проектом из них работала только она. Еще через год стала главной воспитательницей для едва осознавшего себя Машинного Разума. Это было сложно. Кай не был ребенком, и для работы с ним требовалось создать с ноля системы обучения. И она с этим неплохо справлялась. Результат сейчас был едва ли не главной темой для всех разговоров в академии. Но вот, проект был завершен. Если все пройдет успешно, ИИ одобрят. Если нет, проект свернут. Или над ним будут работать уже другие люди. А девушке нужно было чем-то заниматься дальше. Вот только она никогда и не была полноценным членом Академии Наук. И возник вопрос о ее дальнейшем статусе. Вопрос, решавшийся в кабинете, перед дверями которого и сидела Елена. С ней никто не говорил. Никто не узнавал, что она сама по этому поводу думает. Ее просто пригласили, чтобы передать решение комиссии. Комиссии, поточным методом решавшей кучу всяких разных вопросов. И ее дальнейшая судьба для этих людей была не более, чем еще одним вопросом для решения в этот день.

Ожидание было утомительным. Елена не отличалась кроткостью характера, и не испытывала сильной тревоги или волнения. Но ждать уже более двух часов ей попросту надоело. Члены комиссии входили и выходили из кабинета. Обсуждали какие-то житейские проблемы. Жаловались друг другу. Все это время до девушки доносились обрывки разговоров. Сплетни, пересуды, перебирание косточек всем знакомым. И Елене становилось противно. Люди, сидевшие за этими дверьми, с каждым достигшим ушей девушки словом, падали в ее глазах. Никакого уважения ни к одному из них она уже не испытывала, и просто ждала. Наконец, дверь в очередной раз приоткрылась, и в коридор вышла полноватая невысокая дама лет сорока в старомодном красном платье. Ее брови были полностью выщипаны и нарисованы карандашом, яркая косметика на бледноватой коже выглядела смешно, а запах был просто ужасен.

— Милочка, вы кого-то ждете?

— Да, — кивнула Елена, — меня зовут Елена Смородинова.

— Это должно мне что-то сказать? — приподняла бровь женщина.

Елена выдохнула, чтобы держать эмоции.

— Да. Вам подан на рассмотрение вопрос о моей дальнейшей работе в Академии.

— Да? — удивилась женщина, — ну входите.

Мысленно выдохнув: "ну наконец-то!", девушка вошла вслед за дамой в красном. Кабинет был бывшим классом. Несколько классных столов были собраны в один длинный стол, за которым и восседала комиссия. Пять человек. Кроме неприятно пахнущей дамы еще невысокий полный мужичок в дешевом костюме, высокая худощавая женщина с седыми волосами, сидевшая за компьютером и набивавшая какой-то текст, еще один мужчина, лет тридцати. Неопрятно одетый, со следами одежды на воротнике рубашки, что носил под бесформенным свитером, и растрепанной шевелюрой. Чуть в стороне сидел еще один мужчина, даже старичок. Неплохой пиджак, опрятный вид. Но он спал, запрокинув голову назад, и негромко похрапывал.

— Представьтесь, — попросила дама в красном.

Девушка поняла, что ее мучение только начинается. Она огляделась, но так и не нашла, куда сесть.

— Елена Смородинова.

— А отчество? — это была уже женщина за компьютером.

— Николаевна.

Неопрятный мужичек начал перебирать бумаги на столе, будто искал что-то.

— А вы у нас кем числились? — продолжила женщина в красном.

— Консультантом по воспитательному процессу.

Невысокий мужичок хмыкнул:

— И что? Долго консультировали?

— Почти четыре года, — после работы с Каем выдержка у Елены была даже не железная, титановая.

— Да? — удивился мужичок, — а где, если не секрет.

— Вообще-то как раз секрет, — чуть улыбнулась девушка.

Женщина в красном смерила ее презрительным взглядом:

— Не тратьте наше время на глупые шуточки.

— Проект создания ИИ, — уточнила Елена, — он секретный, не сам проект, конечно, а его содержание.

— Мы знаем, что это, — ответила женщина.

Девушка промолчала.

— А! Вот, нашел, — неопрятный мужичек протянул папку даме в красном.

Дама вместе с мужичком углубились в чтение. Елена зацепилась взглядом за отражение в грязноватом мутном зеркале за спинами комиссии и рассмотрела, как женщина, сидевшая за компьютером, раскладывала пасьянс.

— Так у вас же нет степени. Только институт за спиной.

— С отличием, — уточнила Елена.

— Здесь у нас все с отличием, это не делает вас особенной, — ответил неопрятный.

Елена вновь промолчала.

— И на что же вы рассчитываете, милочка? — спросила дама в красном, — с вашим-то образованием? У нас, хм, образованием никто не занимается. Можете попробовать попроситься в министерство образования, может быть, там вами заинтересуются?

— Я почти четыре года участвовала в создании ИИ. Мои знания и навыки куда шире одного направления.

— Вы не занимались, а консультировали, — вставил свое слово невысокий мужичок.

— Но София Александровна...

— Мнение Софии Александровной, — оборвала ее дама в красном, — это ее личное мнение. Она предложила всех из своего отдела премировать. И что, нам всех без разбора премировать?

— Да, — кивнула Елена почти машинально.

— Ваше мнение нас не волнует, — презрительно ответила дама.

Девушка промолчала.

— Не думаю, что нам нужны всякие консультанты, — высказал мнение невысокий.

— И учителя, — добавил неопрятный.

— Без опыта работы и заслуг, — добила женщина за компьютером.

— Предлагаю отказать в прошении на члена Академии Наук.

Все четверо скосили взгляда на спящего старика, будто жали, что он очнется.

— Единогласно, — заключила дама, — вы свободны.

Елена провела по ним презрительным взглядом, не выдержав, и все же высказавшись:

— Ну, вы и свиньи.

И, до того, как немое возмущение переросло во что-то иное, покинула кабинет. Захлопнув за собой дверь, она почувствовала, как от досады и обиды захотелось плакать. Но Елена сдержалась, тихо прошептав:

— Это мне так повезло, или они всегда такие?

Выпрямилась, вдохнула поглубже, и уверенным шагом двинулась к выходу.

Виктор почувствовал осторожное расталкивание, но глаза все равно открыть смог не сразу. Да и когда открыл, картинка плыла, и сфокусироваться получилось не сразу.

— Полковник! Как вы себя чувствуете?

— Как на утро, после увольнительной, — юморнул Виктор, пытаясь приподняться, — что произошло?

— Нападение. Но пока мы, похоже, в безопасности, — ответил один из выживших техников.

Наконец удалось сфокусироваться и оглядеться. Все еще корпус вертолета, но сильно побитый, с двумя дырами, через которые лился свет. Внутри, кроме самого полковника, семь техников и один пилот. Пилот явно ранен, как и один из техников. Но остальные целы, и держат в руках оружие.

— Как обстановка?

Техник, сидящий рядом, протянул полковнику автомат, а сразу за ним небольшой телефон. На вопросительный взгляд Виктора, парень ответил:

— Он сам лучше доложит.

Перехватив поудобнее оружие, Виктор приложил к уху телефон.

— Да?

"Виктор Константинович. Это Кай"

Полковник был даже рад голосу без эмоций.

— Доложи обстановку, — то, что ИИ функционировал, было хорошо.

Виктор подполз ближе к образовавшемуся от взрыва проему и огляделся. Песок, скалы, солнце. Кое-где можно было увидеть дронов, застывших изваяниями, но, похоже, функционирующих.

"На транспорты было произведено нападение. Связи нет. Противник не установлен. Второй транспорт был уничтожен, выживших нет. Ударные вертолеты уничтожены. После короткого боя противник, не сумев достичь преимущества, отступил"

Остальное можно был понять и так. Бой не окончен, подкрепление пока не подошло.

— План действий есть?

"Да. Я сохранил один из своих транспортов, и, с большой вероятностью, могу вывести выживших из опасной зоны. Разрабатываю план операции"

Это было что-то, хоть какая-то надежда.

— Сам выбраться сможешь?

"Маловероятно. Мой транспорт сильно поврежден. Выведя вас, попытаюсь выйти на связь, и удержать свою позицию, сколько будет возможно. Затем произведу самоуничтожение"