Маркетолог@ - Часть # 3/4 "Аватар/селфи"

— Деак, помоги, — еле слышно пролепетала Ева.

'Деак? А это еще кто? — и ревность впервые за много лет кольнула сердце Лейса. — Да мне что за дело до этого? Всё равно не моя', — окончательно разозлившись на себя, Лейс нажал на газ и погнал машину в Апрелевку.

@

7 апреля 2015 года, вторник, вечером.

Коттеджный посёлок 'Апрелевка Парк', улица Виноградная, д. 23. Апрелевка.

Московская область, Россия.

При съезде на 'Первомайское' начал накрапывать дождь. Дождь перерос в ливень и поливал всё, что видел Лейс, тягучей, сизой волной. В это время Андрей Исаев сидел в здании МВД на Октябрьской площади и пытался получить доступ к делу своего отца. Макс Уоррен безуспешно искал сигнал передатчика, вшитого в куртку Евы. Даниэль метался по 'Heathrow' и грозил свернуть Максу шею, а ничего не подозревавшая Эль с нетерпением ждала свою дочку. И только в машине, которую вёл Лейс, было очень тихо. Свернувшись на сидении в кошачий клубок и закутавшись в куртку Лейса, спала Ева и еле слышно дышала во сне. По стеклу машины стекали крупные дорожки дождя. До Апрелевки оставалось ровно семь километров.

'Только бы Ева не проснулась', — думал Лейс. И Ева так и не проснулась. Она не очнулась, когда Лейс остановил 'Volvo' у ворот коттеджа. Девочка так и не пришла в себя, когда похититель взял её на руки и понёс к коттеджу. Ева так и не открыла глаза, когда дождь с головы до ног вымочил Лейса. Исхитрившись отпереть коттедж с сухой Евой на руках, мокрый, продрогший и очень злой, Лейс поднялся на второй этаж домика. Пристроив Еву на диване, Лейс попытался вытянуть из её пальцев свою мокрую куртку. Не вышло. Пробормотав очередное ругательство, Лейс оставил попытки вернуть себе одежду. Впрочем, по подсчётам Лейса, Ева должна была прийти в себя уже через две минуты. За это время Лейс успел вставить серые линзы, после чего поставил стул напротив дивана и сел на стул, положив локти на колени. Уперев подбородок в ладони, Лейс смотрел на Еву и терпеливо ждал, когда его жертва очнётся.

И Ева открыла глаза. Сначала она недоверчиво посмотрела на Лейса.

— Привет, с прибытием, — очень вежливо, по-английски, поздоровался тот. Ева молча уставилась на сгиб своей руки, где красовалась точка от укола.

— Снотворное. Полчаса спокойного сна без последствий для здоровья, — низким голосом с характерной хрипотцой ответил её похититель. Ева перевела задумчивый взгляд в потолок.

— Вентилятор китайского производства. Четыре лопасти, четыре лампы по шестьдесят ватт, четырнадцать винтов. Заедает. Жуткое говно, — услышала она полный неприкрытого юмора голос. На этой фразе Ева вспыхнула, села, и, подтянув колени к груди, намертво вцепилась в куртку. Похоже, жертва похищения начала воспринимать одежду похитителя, как свой щит.

— 'Balenciaga'. Оксфорд-стрит, Лондон. Дарю тебе и твоему Деаку. На меня посмотри, — откомментировал Лейс. Ева с раздражением отбросила от себя куртку.

— Как тебя зовут? — проскрипела она.

— Так я и знал, — удовлетворённо кивнул Лейс. — Опять за старое. Не наступай на одни и те же грабли.

— А ты их везде не разбрасывай!

— Чего-чего? — усмехнулся Лейс, разглядывая девочку

— Ничего... Высокомерие и заносчивость — национальная черта англичан, мне говорили, — едко заметила Ева, глядя на Лейса в упор.

— Ага. А упрямство и упорство — это национальная черта русских, — моментально отпарировал Лейс.

— Как тебя зовут? — повысила голос Ева.

— Kus'sum... То есть в смысле: как хочешь.

Ева прищурилась:

— Так-так... А с глазами у тебя что? Почему цвет не синий?

— Синий — это линзы. У меня, знаешь ли, дальнозоркость, — моментально соврал Лейс. — Очки не переношу, переносицу трут... Это все вопросы?

— Нет, не все, — и золотистые скулы Евы начали покрываться красными пятнами. — Какое отношение ты имеешь к Маркетологу? Ты её знаешь? Это она прислала тебя за мной? Ты ей кто? Ты меня похитил для неё? Тогда зачем вы...?

— Так. Стоп. Притормози. — Лейс придвинулся ближе. На долю секунды Ева почувствовала его запах: яростный, мужской, пропитанный угрозой. Ева немедленно откинулась к спинке дивана и приготовилась в случае чего пустить в ход когти и зубы. Заметив её реакцию, Лейс усмехнулся:

— Значит так, милая девочка. Если будешь вести себя правильно, то очень скоро отправишься домой. И ещё: я тут не за тем, чтобы до утра отвечать на твои вопросы. Предлагаю построить нашу беседу следующим образом: сначала ты задаешь мне три своих вопроса, а потом я задаю тебе три своих. Справедливо? Ты как считаешь? — Ева подумала и кивнула. — Тогда начинай, — любезно предложил Лейс.

Ева помедлила, разглядывая безупречно-красивое лицо с мертвыми глазами.

— Кто ты? — задала свой первый и самый главный вопрос Ева.

Лейс насмешливо поднял брови:

— Я тот, кто тебя похитил.

Ева с неудовольствием покосилась на тонко-вырезанный рот, украшенный ниткой шрама:

— А — зачем?

— А у меня проблемы.

— Ты не отвечаешь на мои вопросы, — возмутилась Ева, поглядывая на его руки.

— Это что, третий вопрос? — преувеличенно-вежливо осведомился Лейс.

— Нет, это — утверждение!

— Тогда жду твой последний вопрос, — отрезал Лейс. — Потому что у меня тоже есть вопросы.

Ева изогнула бровь, но Лейс проигнорировал фирменный жест дочери Даниэля. Девочке, которая сидела перед ним, было всего двадцать лет. Ему, Лейсу, было уже тридцать два, и он точно знал, кто в этом доме хозяин. Ева впилась глазами в отливавшие сталью зрачки и, подумав, сделала лицо безмятежным.

— А можно, я буду называть тебя Деаком? — сахарным голосом осведомилась она.

— Валяй, — кивнул Лейс. — Впрочем, потом объяснишь мне, кто тебе этот парень... А теперь, Ева, моя очередь.

Ева хмыкнула:

— Ату, Деак.

Проигнорировав её нахальное веселье, Лейс запустив руку в нагрудный карман и вытащил обёрнутый в фольгу мобильный. Развернув плёнку, Лейс перехватил удивленный взгляд Евы и скомкал фольгу.

— А зачем...? — затянула старую песню девочка, но Лейс покачал головой:

— Я сказал, теперь моя очередь задавать вопросы. Итак, во-первых, мне нужен цифровой пароль к твоему iPhone. Во-вторых, ты скажешь мне свой полный пароль доступа к страницам на Facebook. И в-третьих: кто такой 'Симбад Омега'?

— Я не знаю, кто такой 'Симбад Омега', — подумав, ответила Ева.

— Ладно, поверим, — кивнул наблюдавший за ней Лейс, — и?

— Что 'и....'?

— Как насчет паролей?

— А это были не вопросы, — торжествуя, отрезала Ева. Лейс прикусил губу и раздражённо потёр ладонью лоб, переводя взгляд с iPhone на лицо вредной девчонки.

— Тяжело с детьми, — едва слышно пробормотал он себе под нос.

— Чего-чего? — немедленно взвилась Ева. — Тоже мне, взрослый какой нашёлся... Вот раз ты такой умный, то сам и отвечай на свои вопросы. — Скрестив руки на груди, Ева демонстративно отвернулась.

— Так-так... — покусывая губы, Лейс рассматривал Еву. Та воинственно вздернула подбородок вверх, нарочито глядя в сторону. — Вот что, милая, — бросив играть в игры, жёстко сказал мужчина, — мне нужны пароли на твой iPhone и к Facebook. И я жду твой ответ ровно одну минуту.

Повисла пауза, но Ева и ухом не повела. В воздухе ощутимо разлилось напряжение.

— Мне долго ждать? — ледяным голосом осведомился Лейс.

— А если я тебе не дам пароли, то что? Ну, что ты мне сделаешь? — Ева презрительно фыркнула. — Чем ты меня припугнёшь? Тем, что ты меня изнасилуешь? Ха, давай, попробуй! Или, может, ты меня побьёшь? Ага, только тронь меня, и я тебе твои глаза выцарапаю, — пригрозила Ева. — Да кто ты вообще такой? Что ты о себе возомнил? Тебе сколько лет? Двадцать пять? Ну, а мне — двадцать. Подумаешь, пять лет разницы... Фи, напугал, — и Ева надменно надула свои клубничные губки.

— А знаешь, что? — задумчиво оглядывая изящную девичью фигурку, пугающе тихо сказал Лейс. — Всё, что ты сейчас мне перечислила — всё это очень интересно... Особенно насчёт того, как выбить из тебя твою дурь. Пожалуй, именно так я и сделаю. Но — чуть позже. А сначала я найду более действенный способ вытащить из тебя правду.

— Например? — воинственно выпрямилась Ева.

— Например, — бездушно усмехнулся Лейс, — часа через два ты попросишься в туалет. Потом захочешь поесть, потом попросишь водички. А ещё через час ты мне душу продашь только за то, чтобы сделать один-единственный звонок твоему родителю и сказать ему, что ты жива и здорова. Я прав?

Впрочем, это был не вопрос, а утверждение. У Евы запылали щёки.

— Зачем тебе пароли? — поколебавшись, спросила она.

— Я хочу зайти на твой эккаунт в Facebook и стереть все сообщения, которые ты мне писала. Но сначала я должен отключить геолокацию в твоем iPhone, — честно признался Лейс. Это был правдивый ответ, но Еву он не удовлетворил:

— А почему тебя так волнует наша с тобой переписка?

— Да потому что! — потерял всякое терпение Лейс. — А ну, говори пароли! Живо!

Ева ахнула и подпрыгнула на диване.

— Я тебе ничего не скажу, — пролепетала она.

— Ах ты, стойкий оловянный солдатик... Ну — ладно, — и Лейс медленно поднялся со стула. Ева сглотнула. Глядя в белое лицо насмерть перепуганного ребенка, который осмелился противостоять ему, Лейс медленно расстегнул манжеты своей рубашки. Следя за сильными пальцами, которые резкими движениями освобождали маленькие пуговицы из узких петель одну за другой, Ева поёжилась, но не отвела взгляда. Лейс расстегнул рубашку, стащил её и разжал пальцы. Мокрая ткань с неприятным хлопком упала у его ног.

— Слушай, ты... ты что делаешь? — пискнула Ева, как загипнотизированная, глядя на сильное тело, способное причинить боль.

— Собираюсь воплотить в жизнь все твои страхи, если только ты мне не скажешь пароль доступа на iPhone, — отрезал Лейс и начал стаскивать мокрые кроссовки.

— Ты... ты этого не сделаешь, — Ева вжалась в диван.

— Ещё как сделаю... Пароль, — потребовал Лейс и, расстегнув ремень, рывком выдернул его из джинсов.

— Я... я не могу тебе его сказать, — жалобно прошептала Ева, оценив увесистую пряжку ремня.

— Пароль! — заорал Лейс и, отбросив ремень, начал расстегивать джинсы.

— 0711, — зажмурившись от ужаса, Ева спрятала лицо в коленях.

— Замечательно. Большое тебе спасибо, — как ни в чём не бывало, весело отозвался Лейс и прошёл мимо Евы к комоду, из которого вытащил сухую футболку и джинсы. Держа одежду в правой руке, левой Лейс быстро набрал пароль для разблокировки iPhone.

Мгновение — и чёрная заставка исчезла, а на Лейса посмотрело его собственное лицо. Этот снимок Рамадан сделал год назад, на пляже Бур-Сафаги. Эта была та самая фотография из Facebook, где он сидел на шортборде и улыбался своему отцу. Двадцатилетняя Ева внесла в портрет Лейса всего одно дополнение. Поколдовав с парой редакторских приложений, Ева украсила периметр фотографии Лейса милыми, розовыми сердечками...

— Это что? — потерянным голосом спросил Лейс, не зная, плакать ему или смеяться.

— Это? А это фотография моего лучшего друга, которому я верила. Но он оказался подлецом. А я — дурой. А ты... ты вообще катись к черту! — рявкнула разобиженная Ева и начала гордо вставать с дивана. — Помоги мне подняться, — потребовала она. Потерянно глядя в телефон, Лейс послушно протянул руку. Ну и зря: кипя от злости и унижения, алча реванша, Ева рванула Лейса на себя и шустро лягнула его в ногу. Не ожидавший нападения Лейс выпустил из рук iPhone, оступился и начал падать. Впившаяся в его ладонь Ева рухнула на него, и Лейс крепко приложился головой о мягкий угол дивана. Растянувшись на полу, Лейс зашипел, когда потерявшая равновесие Ева впечатала ему колено между ног. Испуганные взгляды жертвы и похитителя встретились, и каждый из них оценил ошарашенный взгляд другого. Мгновение — и гримасы ужаса и боли переросли в улыбки. В противостоянии родился смех. Это был тот самый момент, когда смеяться просто запрещено, и от этого ситуация кажется только комичнее. Жертва и похититель исчезли, оставив один на один двух хохочущих людей. Ева пришла в себя первой.

— Очень больно? — с мягкой заботой спросила она, и поводила по груди Лейса шёлковыми ладошками.

— Нет, не очень, — Лейс рывком перекатился наверх, загоняя Еву под себя. Та вскрикнула. Лейс тут же припечатал ладонь к её губам. Ева уперлась ему в грудь руками, но не рассчитала, и её пальцы, скользнув по его мокрой коже, коснулись спины. Нащупав шрам, Ева замерла. Лейс попытался отстраниться, но было слишком поздно: пальцы Евы уже коснулись того, что Лейс прятал от всех. Глаза Евы медленно переместились на его предплечья, и Еве стало по-настоящему страшно, когда она заметила белую паутину рубцов. Лицо Евы тут же стало безмятежным.

— Ты не мог бы с меня слезть? — ровным голосом осведомилась она. Лейс внимательно смотрел в её непроницаемое лицо, силясь прочитать реакцию девочки. Но та смотрела вполне спокойно, хотя и не очень приветливо. В конце концов, Лейс перенёс вес на локоть и откатился от Евы.

— Вставай, — предложил он. Ресницы Евы дрогнули.

— А знаешь, мне теперь понятно, почему ты такой, — сказала Ева и ни с того, ни с сего, уселась рядом с Лейсом на пол, подвернув под себя правую ногу.

— Какой 'такой'? — Лейс с интересом разглядывал блестящие карие глаза девочки.

— Ну, такой, злой... или нет, не злой, а колючий... Ты злишься на весь мир из-за того, что ты тебя так изуродовали, да? Не стоит, это же не конец света. Бастардом быть хуже, — и Ева грустно улыбнулась. Не веря собственным ушам, Лейс встал, а Ева подтянула колени к груди. — А хочешь, я тебе кое-что про себя расскажу? — предложила она, глядя на Лейса снизу вверх. За неимением лучшего Лейс кивнул. — Ну, в общем, ты прав: я боюсь, — начала Ева. — Я боюсь боли, любой. И я ненавижу плакать, потому что в детстве я плакала больше, чем надо... Видишь ли, в отличие от тебя, у меня никогда не было друзей, потому что я — ублюдок. У меня никогда не было мамы — только отец, которого я считала приёмным. Папа — он до недавнего времени не говорил мне, что он мне родной, и из-за этого на меня никогда не смотрели так, как смотрят на обычных детей. Меня либо жалели — либо презирали. Я видела это за их взглядами. А со сверстниками было ещё хуже, — Ева вздохнула и отвела глаза. — Любой конфликт, любая ссора кончались тем, что меня обливали грязью. 'Подзаборница' и 'сирота', слышала я. Из-за этого мне пришлось несколько раз менять школу. Я не хотела говорить о том, что меня обижают, ни крёстной, ни Эль, ни папе. Не хотела их волновать — они и так из-за меня часто ссорились. И я каждый раз придумывала какую-нибудь причину, лишь бы не ходить в школу.

Я делала всё, чтобы заболеть. Так продолжалось долго. До тех пор, пока одна девочка не обозвала меня и не ударила. Она ударила меня по лицу. По лицу — представляешь? И я сорвалась. Я... — и Ева подняла на Лейса растерянный взгляд, — я её чуть не убила. Я даже не поняла, как всё это произошло. Я только помню, что я хотела сделать ей очень больно. Так же больно, как она сделала мне. Или — ещё хуже... Но та, кто обидел меня, ушла домой вместе со своими подругами. А я осталась одна. Опять одна. Одна пошла в больницу.