Странник - 2 "Успеть до радуги"

Как был голый, прошлепал наверх в спальню.

Там белый на белом, висел на манекене сияющий золотом мундир полного генерала или как, они здесь говорили, алго, сшитый буквально за ночь в Императорском ателье. Разглядывая его, я задумчиво прошел к удивительной красоты резному бару-холодильнику из белого дерева. Я улыбнулся, вспомнив свою сверхскоростную карьеру в Императорской армии. Всю мою дорогу по этому миру меня сопровождала какая-то немыслимая и разнузданная удача. Генерал, Шеф Императорской гвардии, командир дивизии отборных ублюдков и полка совсем законченных гадов. А еще у меня теперь огромный дом и мечта из сказки — белая, абсолютно белоснежная спальня без единого темного пятнышка. Ну, просто рай. Если не считать кучи трупов, конечно.

Осторожно вошел дворецкий.

— Захон Или ждет тебя.

— Так рано?

— Она провела ночь перед домом.

От неожиданности я чуть не пролил чашку с коро на себя. И пролил бы, если б не отодвинулся резко назад. В итоге, залил темно коричневой жидкостью белоснежный ковер под ногами.

— Ей что, некуда пойти, раз она проводит ночь в машине? — Хмуро спросил я разглядывая отвратительное пятно. Настроение как раз соответствовало небольшому смертоубийству.

— Нет, машина сразу же ушла.

— Ты хочешь сказать, что она провела ночь на земле? — Похоже голос меня совсем подвел, потому что Аррох торопливо произнес.

— Это мы быстро уберем Не останется даже пятнышка. — И добавил. — Твои ребята что-то ей постелили на траве, и поставили навес.

О господи, ну не все так безнадежно в этом дурдоме.

Я медленно выдохнул, и сам поймал себя что чуть не вышел из себя по совершенно пустяковому поводу. Нервы что-ли сдают? А это плохо. На войне нервные не живут.

Заглядывая в гардеробную, где располагалась такая куча одежды, что можно было бы одеть роту, я замешкался.

— Арох, у меня совсем нет опыта в такого рода делах. Ты не присоветуешь чего ни будь из одежды?

Он нырнул в комнату и спустя несколько мгновений показался, неся на вешалке нечто балахоноподобное белого цвета с тончайшей золотой каймой по краям.

— Я думаю, это подойдет.

— Ннда? — Я с сомнением окинул взором это чудо и тяжело вздохнул. — Ладно, только покажи, как это носить.

С помощью Ароха я довольно быстро оделся и уже через несколько минут спускался в главный холл.

Уже на лестнице, я заметил высокую фигуру в черном хатти, неподвижно стоящую возле небольшого бассейна.

Я не прошел и половины разделяющего нас расстояния, как жрица обернулась, и я увидел неправдоподобно красивую белокурую девушку. Ее слегка вьющиеся длинные волосы свободно лежали в капюшоне хатти, проливаясь оттуда кольчатыми ручейками. Ее лицо сделало бы честь королеве. А подойдя ближе, я увидел то, от чего сердце мое вдруг сделало перебой. Ее глаза были даже не желтыми, а настоящего золотого цвета.

Подождав, когда я подойду, она мягко и грациозно опустилась на мраморные плиты пола на колени и произнесла густым певучим голосом, низко склонив голову:

— Повелитель, твои жены ждут тебя.

Я на секунду замешкался, но потом взял себя в руки и как можно тверже сказал:

— Встань!

Она безмолвно повиновалась.

— Садись. — Я показал ей на легкое кресло у воды. Легко, как пушинка, она опустилась в плетеное кресло, не скрипнув при этом ни одной его частью. Я сел рядом, постаравшись это сделать так же беззвучно и, придав своему голосу соответствующий, как мне казалось, тембр, спросил:

— Ты, я вижу, взрослая женщина. Как ты можешь верить во всю эту ерунду?

Она сосредоточенно вздохнула.

— Повелитель, я прошу у тебя только любви для себя и других твоих жен.

— Какой я тебе повелитель и тем более муж? Предположим, этот твой Бих-шу, или как там его, существует. С чего ты вообще взяла, что это я?

— Ты помнишь тот камень возле водопада? — заговорила она, опустив голову.

— Ну, помню. Камень как камень. В него попала молния, вот он и развалился. Я-то тут при чем?

— Это не камень! — сказала она, подняв глаза цвета готического золота. — Это древнее капище. Стоит оно с незапамятных времен. Кто-то говорит, миллион лет, кто-то говорит, больше.

— Не болтай ерунды. За такое время самые высокие горы становятся песком. А этот кирпич давно бы уже разрушился.

— Он вообще неразрушим! От него не смогли отколоть даже щепотку на анализ.

— Чепуха... Есть всякие буры, лазеры, взрывчатка, наконец.

— Его не смогли взять даже клайдером.

— Чем?

— Уничтожителем материи.

Тут меня пробило.

— Это такая маленькая серебристая штучка, вроде карандаша?

— Ну да. — Она пожала плечами, словно объясняла мне известные всему миру вещи. — Только это не сам клайдер, а излучатель.

— Что ты знаешь об этом?

— Повелитель, вся информация, имеющаяся у жриц, в твоем распоряжении. Я только прошу поехать со мной в храм. Ты должен взять каждую из нас хотя бы один раз. Иначе отвергнутая тобой должна умереть...

— Это еще почему?

— Когда девушка решает добровольно стать твоей женой, она принимает авансом ответственность за возможный отказ. Цена такого отказа — смерть.

— И многие уже расстались с жизнью?

— Никто, — просто ответила она. — Ты ведь здесь в первый раз за много тысяч лет.

— И много вас?

— Двенадцать.

— А старухи и младенцы среди вас есть?

Неожиданно лицо ее раскрылось удивительным цветком улыбки.

— Мы все в возрасте от семнадцати до сорока лет.

— А что происходит с теми, кто взрослеет?

— Они уходят из храма и начинают жить нормальной жизнью.

— И что я обязательно должен переспать с каждой из вас?

— Да, — просто сказала она и кивнула головой.

— Я надеюсь, хотя бы не за один день. На вечер у меня обширные планы.

— Сначала я просто хочу, чтобы ты приехал посмотреть на свой дом.

— А это что, не мой дом? — спросил я, показывая вокруг.

Она брезгливо дернула своим округлым плечиком, словно мы сидели в занюханной конуре.

— Если, конечно, хочешь, это будет твоим домом. Но ты еще не видел того, другого...

Я встал.

— Прямо сейчас?

— Через три эан я доставлю тебя в любое место, какое пожелаешь.

— Дах! Хорошо.

Вот таким образом неуемное любопытство и беспримерное кобелячество привели меня на борт легкого быстроходного антиграв-глайдера, летящего к храму Бикху. Сзади на небольшом расстоянии следовал 'Камарг-21' с охранной оккой. У меня язык не повернулся оставить их во дворце. Ничего, пусть ребята проветрятся. Я с удовольствием смотрел на хищно вытянутое тело винтокрылого штурмовика, еще не поступившего на вооружение армии. Это был подарок Ша Камарга — отца изнасилованной девочки.

Рассекая небо под плотными облаками, я с блаженством, временами переходящим в плотское возбуждение, любовался золотоволосой красавицей, уверенно ведущей глайдер. Тут мне в голову пришла еще одна мысль.

— Послушай. А если вдруг будут дети?

— Не вдруг, а обязательно будут! — сказала она, не отрываясь от управления аппаратом. — Мы все готовы к этому.

— Так все-таки...

Она снова улыбнулась.

— Наша конфессия довольно большая и объединяет почти всех наиболее богатых людей планеты. Дети Бога — автоматически потомственные дворяне и желанные женихи для любой девушки.

— Ты так говоришь, будто заранее знаешь пол не родившихся детей! — в который раз за это утро удивился я.

— Тебя это не должно удивлять...

Нн-да что тут ответишь?

Проскочив над городом, наша машина некоторое время скользила над предгорьями, пока не влетела в извилистое и глубокое ущелье, на дне которого змеилась широкая автострада. Наконец впереди показалось величественное здание, стены которого плавно смыкались со стенами ущелья. Перед дворцом, похожим на строения древних ассирийцев, была большая заполненная машинами и людьми площадка.

Глядя на эту кучу народа, я решил продолжить разговор, но меня прервала жрица. При виде толпы она вынула из зажимов на приборной доске трубку коммуникатора, нащелкав большим пальцем правой руки цифры, поднесла ее к уху и произнесла неожиданно ровным и холодным тоном, каким обычно отдают приказы.

— Лиа, мы на подходе.

Она одним движением вогнала трубку в крепежный узел, чуть не сломав при этом жалобно скрипнувший аппарат. Потом обернулась ко мне и сказала с улыбкой:

— Девочки нас встретят. — И, видимо, желая сгладить впечатление, спросила:

— У тебя еще какие-то вопросы?

Я вернулся к теме.

— Но что будет с матерями?

— Воспитывать дитя Бога — тяжелый труд и большая ответственность. Те кому улыбнется удача, проведут остаток жизни, занимаясь этим.

— И никогда не выйдут больше замуж?

— За кого? — совершенно искренне удивилась она.

— Но ведь вы молодые девушки, зачем себя хоронить?

Она озорно улыбнулась, показав чудесные ямочки на щеках.

— О нет, мы вовсе не собираемся, как ты выражаешься, 'хоронить себя', но нам вполне хватает светской жизни. Благотворительность, образование... Многие из нас ведут исследовательскую работу в различных областях. Но насколько я понимаю, тебя интересует секс?

Я кивнул.

— Тут все просто, — сказала она, уверенным движением заводя глайдер на посадку. — Это решает каждая девушка сама. Никто не навязывает ей воздержания.

Легкий толчок, и машина, аккуратно притертая к каменным плитам посадочной площадки, послушно замерла в коридоре из светловолосых меднокожих амазонок, оттеснивших толпу.

Приехали...

Не успели мы выйти из глайдера, как толпа, окружавшая храм, качнулась было к нам. Хлесткая команда заставила девушек ощетиниться шестами, и люди испуганно отпрянули назад.

— Что за девушки? — спросил я мельком.

— Младшие жрицы, — коротко пояснила Захон.

— А их что, я тоже должен ну, того?.. — Она чуть не рассмеялась.

— Нет, это вовсе не обязательно! Но если захочешь?

Захон хитро посмотрела на меня, чуть склонив голову.

— Нет-нет, — торопливо сказал я, памятуя о еще ждущей дюжине.

Сопровождаемый жрицей, я шествовал по направлению к храму, а коридор за нашими спинами уже сомкнулся в каре, не давая подойти близко. Среди людей были видны лица зевак и ярко блестящие зрачки объективов телекамер.

Возле одной из них я увидел ту самую женщину, чей невероятно злобный комментарий по поводу моей персоны немало позабавил меня.

Не обращая внимания боле на толпу, я подошел к высоким, матово блестящим дверям, на которых красовался искусно вырезанный в толще металла черный дракон.

Не успев удивиться появлению старого знакомца на дверях этого заведения, я был поражен открывшимся зрелищем. Огромные ворота беззвучно и мягко растворились, пропуская в сначала тонкую, словно волос, а затем все более и более расширяющуюся скважину поток голубого света.

Опоры-арки, подпиравшие стеклянный, удивительно прозрачный потолок, и пол из полированного металла рассыпали мириады бликов по мозаичным стенам. И одиннадцать живых статуй в тончайших белых накидках.

Признаюсь, сердце мое сделало перебой, когда я увидел их. Одиннадцать девушек, похожих только в одном: все без исключения были прекрасны.

Движением руки жрица остановила меня и остановилась сама.

— Повелитель, я хочу представить тебе твоих жен. Ри Асто. — И высокая светловолосая девушка со скуластым лицом и немного раскосыми глазами сделала несколько шагов из полукруга и встала на колени в десяти метрах от меня.

— Кена Ратхон.

Тонкая и подвижная, словно язычок пламени, черноволосая и смуглая Кена не прошла, а скорее пролетела расстояние, отделявшее ее и Ри Асто, и легко, словно пушинка, опустилась на пол.

— Ли Раттах...

— Риса Тено...

— Инар Тего...

Девушки выходили по одной, пока у моих ног не склонилась последняя.

— Захон Или, — произнесла жрица и опустилась рядом.

— Захон, — сказал я, — извини, я не понял. Вы жены или рабыни?

— Как прикажешь, Повелитель, — глухо отозвалась жрица.

— Тогда встаньте! — приказал я.

Раздался легкий шелест ткани, и девочки вспорхнули на ноги. Обводя их взглядом, я сказал тихо, но твердо:

— Я не знаю, за какого бога вы меня держите, но рабыни мне не нужны. Вы прежде всего люди, а потом уже женщины. И только в последнюю очередь все, кем вы себя считаете. И первейшее право, признаваемое мной за людьми — это право на свободу воли и волеизъявления. То, как я сюда попал — я имею в виду вашу угрозу самоубийства — иначе как шантаж не назовешь. Но раз уж произошло, так тому и быть. Но от вас я потребую одной вещи: поступать согласно своей воле и своим желаниям. Если вас не пугает это противоречие, то считайте, что мы договорились.

К концу моей речи уже почти все девушки улыбались. Одна только Захон Или оставалась серьезной.

— Захон, — обратился я к ней. — Тебя что-то беспокоит?

— Да, Повелитель.

— Говори.

— Ты говоришь, как человек, хотя дела твои — это дела Бога...

Я перебил ее.

— А если ты считаешь себя женой Бога, то ты просто обязана иметь достаточно воображения, чтобы понять, что меня не интересуют рабы. Если вы претендуете называться женами Бога, то просто обязаны хотя бы в мыслях стать богоравными. Все! — Я улыбнулся как мог теплее. — Мне надоел этот спор. Что у нас дальше по программе?

Захон наконец улыбнулась.

— Мы хотим показать тебе твой дом.

— Так намного лучше. Это я про твою улыбку, Захон. — Я оглядел девушек: — Ну? — Потом подошел, развел руки в стороны, загреб как можно больше тугой девичьей плоти и добавил тоном требовательного ребенка — Ведите!

Непривычные к такому нахальному обращению девушки вели себя в начале немного скованно, но потом разошлись.

Первым делом, мне показали... как вы думаете что? Правильно, спальню. Да. Спальня это да. То есть если сама спальня это просто да, то кровать это вообще нечто. Она была вровень с комнату моей теперь уже безвозвратно потерянной двухкомнатной квартиры там, на Земле. Похоже, планировалось, что все двенадцать моих жен должны разместиться здесь одновременно. Причем чтобы не было так пустынно, можно было еще пригласить всех младших жриц. Господи, а жить-то как хочется! — подумал я, в деталях представив себе эту картину.

После спальни последовала небольшая, но богатая библиотека, заполненная в основном оккультной и философской литературой, и исследовательский центр, немало поразивший меня обилием высококлассной аппаратуры. Всеми исследованиями руководила смуглокожая хаттар Сат Хои. Задумчиво бродя по лабораториям, я неожиданно для себя нарвался на дивного вида приборчик, оснащенный прикладом и прицельным приспособлением. Все остальное было такого странного вида, что заставило бы сдохнуть от зависти любого телепродюсера безвременно покинутого мной мира. Он лежал на одном из лабораторных столов, сиротливый и заброшенный среди этого высоконаучного великолепия.

— Это что? — спросил я, показывая на него кивком подбородка. Вынырнувшая из-за спин подруг Захон Или подошла к столу и, взяв это в руки, одним ловким движением чего-то там передернула, вынула, и прямо ей в раскрытую ладонь упал небольшой, размером с карандаш серебристый цилиндрик.