Скованные одной цепью

— Да, Кооппли жизни нам не даст, — согласилась подруга. — Я была в библиотеке и там кое-что нашла про нашу дамочку. Она уже лет двадцать пытается преподавать алхимию.

— Как двадцать лет?! Ей же всего тридцать!

— Она значительно старше, чем выглядит, на самом деле ей не меньше пятидесяти.

— Но как она ухитряется выглядеть столь обалденно в такие годы?!

— Ты слушай сюда. Она была ученицей известного американского учёного-зельевара Перри Деймонда, лучшей ученицей, при том, что Деймонд вообще брал к себе исключительно людей одарённых. До этого с отличием закончила школу с алхимическим уклоном, Танар, это в Алабаме, оттуда сразу пришла к Перри, тот после долгого собеседования взял её — единственную женщину, он вообще женщин терпеть не мог, но Кооппли была его лучшей ученицей, как я уже говорила, и любимицей. Обычно он держит у себя учеников лет десять, но Ирэн прошла школу за пять, Перри пророчил ей самое блистательное будущее. Он предложил ей работать вместе с ним, три года они проработали, после чего Деймонд скончался при невыясненных до сих пор обстоятельствах. Говорят, в лаборатории случилась авария и он отравился, но в это никто не верит. Огромное состояние покойного было разделено между его учениками, при чём львиную долю получила Кооппли, вместе с лабораторией и всеми материалами. Она некоторое время работала там и создала несколько весьма ценных зелий, но только пять или шесть из них увидели свет, наша профессорша очень не хотела делиться с кем бы то ни было своими находками. Среди её изобретений был так называемый эликсир молодости, который, как говорили, оказывал то же воздействие, как эликсир, приготовленный при помощи философского камня — дарил не только молодость, но и продлевал жизнь. Это стало известно от ассистента Ирэн — единственного за всю её жизнь, тоже весьма талантливого учёного. Он принимал участие в разработке этого эликсира и он же упомянул об этой работе в интервью какому-то алхимическому альманаху... Я нашла где-то ссылку на этот журнал, но забыла название, оно очень сложное, да это и не суть важно. Но — через неделю после этого ассистент был найден в своей квартире мёртвым. Как и почему он умер — непонятно, разговоры пошли нехорошие, говорили, что к этому имеет какое-то отношение Ирэн. Насколько это соответствует действительности — неизвестно, но примерно в то же самое время Кооппли забросила занятия наукой и поступила в свою прежнюю школу учителем алхимии. Ей там сначала обрадовались, но уже через несколько месяцев она оттуда исчезла. За несколько лет она появлялась ещё в пяти или шести американских школах, но только в одной из них, "Уорри", в Массачусетсе, продержалась больше года. В каждой из этих школ незадолго до её исчезновения происходили разные непонятные происшествия, и Кооппли была вынуждена бежать из Америки, после жуткого скандала. Она появилась в Европе, но тут она на посту преподавателя стала задерживаться уже по году-два, после чего её выставляли, самым выносливым оказался Дурмстранг, терпевший Ирэн лет пять или шесть. Оттуда она ушла незадолго до прихода Каркарова и о ней больше никто не слышал... пока она не появилась у нас.

— Ну и дела! И в европейских школах тоже творились непонятные вещи?

— Не во всех. В итальянской Морелли кто-то умер, в румынском "Коорде" происходили массовые исчезновения учеников, а в Дурмстранге — кражи, совершенно бессмысленные, воры так и не были обнаружены. Я вот думаю, что будет у нас?

— Ты думаешь, это Кооппли всех убивала-обкрадывала? — Гарри нахмурился.

— Не знаю. В Румынии она предстала перед судом, но её полностью оправдали. Лично я думаю, что эта дамочка не так-то проста... Но, слушай...

— Что такое?

— Я хочу поговорить о Роне. У тебя есть время?

— Время-то есть, но вот желания говорить о Роне или с Роном, пока он не извинится за своё поведение и не откажется от своей совершенно необоснованной ненависти к моей семье у меня не имеется. Я не требую, чтобы он их полюбил, но сейчас он сам больше похож на Малфоев, чем Алан или дядя Себастиан. Что тут можно сказать?

— Но он наш друг, мы должны...

— Он больше не считает меня своим другом, Гермиона. Мне самому это тяжело, учитывая всё, что было до сих пор между нами, но я не могу выбирать между ним и другими. Я понимаю его ревность к Маркусу, и я хотел провести испытания на вратаря основной команды, именно для того, чтобы у Рона был хотя бы призрачный шанс остаться, он этим не воспользовался, так кто же виноват? Рон напал на Алана только из-за его внешнего сходства с Малфоем, а Элен оскорбил вообще ни за что ни про что, окрысился на меня...

— Но мы совершенно не знаем этих Вэнсов...

— Я знаю Алана и Элен, это не только мои кузен и кузина, это мои друзья. Такие же, как ты и каким был Рон. Я не хочу и не могу выбирать между вами и я уверен, что ты на моём месте поступила бы точно так же. Или нет?

— Ты прав... Возможно, Алан и профессор Вэнс и в самом деле похожи на Малфоев только внешне, и я твёрдо знаю, что тебя невозможно купить даже за целый табун пегасов... Никогда не любила лошадей, но твой Чёрный Ангел мне понравился, он и в самом деле великолепен!

— Спасибо.

— Я это знаю, — сказала Гермиона, склонив голову. — Если ты им веришь, значит, они чем-то заслужили твою веру и дружбу... чем угодно, но только не подарками. Но, с другой стороны, меня тревожит то твоё письмо... Ты говорил, что твой дядя Август — Упивающийся Смертью? Но ведь Воландеморт так просто никогда не отпускает. Почему профессор допустил, чтобы твоя тётя Петуния все эти годы считала его мёртвым? Почему он заставил её выйти замуж за другого? Почему он хотел, чтобы его сын считался сыном этого мистера Дурсля? Почему он опроверг слухи о своей гибели только теперь? И — мистер Уизли не обнаружил ни в одном из реестров, куда занесены все волшебники мира ни малейшего упоминания ни о каких Пьенсах — почему?

— Есть ещё несколько вопросов. Сообщение о гибели дяди Августа тогда принёс дядя Себастиан, но он представился мистером Люциусом Малфоем — почему? Почему именно он и таким образом?

— Да, это тоже интересно...

— Был ли это единственный случай, когда дядя воспользовался своим феноменальным сходством с Малфоем и если нет, то... Дальше, — Гарри рассказал подруге, как он в поместье Пьенсов был практически отрезан от всего мира и о ночном разговоре дядюшек.

— Гибель Снейпа развязала им руки в какой-то игре. И это связано с приездом какой-то женщины. Слушай, я почти уверена, что речь шла об этой Кооппли. Думаю, какую бы игру они бы ни вели, она в этом участвует, а гибель Снейпа открыла ей путь в Хогвартс — нам ведь нужен преподаватель зельеварения. А Снейп ещё мог их сразу раскусить.... Так что Рон может ещё оказаться правым насчёт твоих дядей, хотя ... Нет, здесь что-то не то, не то...

— Да, разумом я сам понимаю, что...

— Но они тебе по душе и ты попросту не можешь поверить в их преступность.

— А если это не преступление, а что-то другое? Они далеко не в восторге от гибели Снейпа — я слышал, как они говорили об этом, сначала дядя Август с Терезой, а потом — дядя Себастиан с дядей Джеромом — отцом Маркуса. О моём присутствии никто из них не знал.

— Или они очень ловко прикидывались, что не замечают тебя.

— Ещё немного и я пойду извиняться перед Роном, который интуитивно всё раскусил...

— Извиняться пока не надо, это ведь только наши предположения, доказательств у нас нет. Вполне может оказаться, что мы ошибаемся... А к вам тогда никто не приезжал? За несколько часов до прибытия профессора Вэнса, женского пола?

— Да нет, наоборот, некоторые тётушки уехали...

— Всё равно это могло быть всё, что угодно. Может, они раньше работали где-то в другом месте и разговор касался их предыдущей работы? Вполне могло быть и такое, верно?

— А при чём здесь Снейп? — спросил Гарри, подумав и внутренне почти соглашаясь.

— Снейп был не только нашим преподавателем, я точно знаю, что он был членом разных обществ, комиссий, лиг зельеваров и не только. Я читала его статьи в журналах и знаю, что он является автором нескольких книг. Возможно, где-то их пути пересеклись, вдали от нас.

— Да, ты права, наверняка в этом-то всё и дело! — просиял юноша.

— Но мы должны всё точно выяснить, Гарри! Мы должны решить все загадки... И — имеют ли к этому отношение твои кузены — Алан и Маркус? Элен Рон в любом случае обидел напрасно — она, конечно, маленькая дикарка, но в тоже время — бесхитростная дикарка, её в интриги не втянуть. Она, как Луна, живёт в своём собственном мирке и она мне тоже нравится. Да, если по правде, то и Алан тоже пока не внушает мне подозрений.

— Спасибо на добром слове. Но ты поможешь мне решить все эти загадки?

— Конечно, зачем ещё нужны друзья? Ты сделай вот что — напиши мне фамилии всех своих новых родственников, желательно с указанием того, кто и кем кому приходится, это может значительно облегчить поиски... Но лично мне очень не нравится эта история с гибелью и воскрешением нашего профессора Пьенса...

Глава 16. Разговор по душам и Новые Мародёры

— Что-то ты сильно мрачный, — заметил профессор Пьенс, встретившись с Гарри на следующее утро у загона Чёрного Ангела. — Так и не помирились с Роном или здесь что-то другое?

— Другое, — признался племянник.

— Что именно? Может, я смогу тебе помочь?

— Не захотите.

— Почему ты так думаешь?

— Это слишком личное и вам не понравится.

— Обещаю не закатывать истерик и не бить по голове, — улыбнулся дядя. — Что случилось? Ты с самого нашего знакомства сам не свой.

— Я пытаюсь понять, кто вы такой. Правильно ли я делаю, что доверяю вам и профессору Вэнсу — дяде Себастиану? — Гарри решил взять быка за рога. — Ни Пьенсов, ни Вэнсов нет ни в одном магическом реестре, я это точно знаю. Почему вы тогда бросили тётю Петунию и объявили себя погибшим, а теперь, спустя столько лет — здравствуй, дорогая, я вернулся! И тётя видела у вас на руке чёрную метку Упивающегося Смертью...

— И ты хочешь знать, служу ли я Волан-де-морту? Мой ответ — нет. Я никому не служу, только самому себе и своей семье. Метки у меня нет, хотя она была, с этим не спорю. Что касается реестров... Не все волшебники туда заносятся. История с моей гибелью и воскрешением слишком запутана, я не могу этого объяснить. Одно могу сказать — если я тогда бросил Петунию, которую очень люблю, одну, да ещё и беременную, то, значит, у меня на то были очень серьёзные причины.

— Вы не ответили на мои вопросы...

— Я не могу на них ответить, извини. Но одно могу тебе сказать со всей ответственностью: мы тебе не враги. Ничего дурного мы не замышляем.

— Но вы и дядя Себастиан... Вы носите настоящие имена?

— Может, да, а может, и нет. Я ничего не могу тебе на это ответить, и Себ ничего не скажет. Но, если хочешь, можешь сам поискать разгадку, мы тебе мешать не будем. Но ни Алан, ни Элен, ни Маркус и вообще никто из нашей семьи ничего об этом не знает и они в этом не замешаны. Им ты можешь верить на все сто.

— И на том спасибо.

Гарри вернулся в замок, мрачнее тучи. Он, собственно, и не рассчитывал на дядину откровенность, и всё же эти недомолвки ему сильно не нравились и он решил выяснить всё до конца, чего бы это ему ни стоило.

Он решил найти Гермиону, но нашёл Алана, Маркуса и Ангела Крама, которые с упоением слушали рассказы близнецов Уизли. При появлении Гарри кузены весело замахали ему руками, приглашая присоединиться к ним.

— Умники так интересно рассказывают о Мародёрах! — заметил Ангел. — А ты о них слышал?

— Конечно, один из них был моим отцом, другой — крёстным, третий погубил их обоих, четвёртый — мой большой друг, — ответил юноша, любуясь произведённым эффектом: физиономии близнецов вытянулись, а челюсти поспешили на свидание с полом.— Что такого? Сохатый — Джеймс Поттер, Бродяга — Сириус Блэк, сейчас, увы, оба мертвы, Лунатик — Ремус Люпин, Хвост — Питер Петтигрю. Я думал, уж Бродягу-то вы двое раскусили, если не обоих, ну и ну!

— Ннет...

— А почему твоего отца звали Сохатым?????

— Ну, вы же знаете, что Сириус превращался в собаку, а Петтигрю — в крысу. А папиной анимагической формой был олень — сохатый, как мой патронус, — Гарри вызвал своего Защитника, любуясь потрясёнными до глубины души друзьями.

— Здорово! — воскликнул Маркус. — Я бы не отказался стать Мародёром!

— И я!! — в один голос поддержали его Алан и Ангел. Близнецы промолчали, но их глаза говорили выразительнее всяких слов.

— Ну, мародёрствовать начинать для нас уже поздновато, а вот анимагами стать можно, папа мне тут одну книжечку оставил, как раз на этот случай...

— Жми за ней!!!!!

В тот день была основана новая группировка Мародёров, состоящая из шести человек. В её тайну решили никого не посвящать — ни членов семьи — даже Элен! — ни друзей — в первую очередь и, конечно, Гермиону.

— Интересно, кто кем станет? — мечтательно проговорил Ангел перед тем, как Новые Мародёры отправились спать.

Глава 17. Рону досталось

В понедельник первым уроком у Гарри и его друзей была защита — первый урок у профессора Вэнса. Гермиона заранее поджалась в ожидании скандала — Рон наверняка попытается сорвать занятие. Девушка была на грани истерики и Поттер решил хоть как-то ей помочь.

— Я не буду больше снимать баллы с этого дурака, — сказал он. — За МакГонагалл всё равно не угнаться... И — хочешь попробовать? — Гарри прихватил с собой подарок Терезы — бутылочку хорро. — Говорят, великолепный тоник.

— Ууу! — Гермиона от восторга зажмурилась: на вкус это напоминало свежий вишнёвый сок. — Где ты взял этот нектар?!

— Тереза подарила. Это один из семейных тайн... Не скажу только, чей.

— Значит, его больше никто не умеет готовить, только твоя бабушка? — разочарованно протянула девушка. — Но она гений! Это одновременно освежает и бодрит.

— Тереза говорит, хорро даёт каждому то, чего ему не хватает... Но рецепт у него просто чудовищный и готовится хорро — год, так что далеко не каждому хватит на это терпения и выдержки, а съедобным тоник становится только через некоторое время после добавления последнего ингредиента... До этого — страшный яд!

— Это Тереза говорит?

— Я тоже знаю рецепт. Но не проси, чтобы я поделился секретом — Тереза меня научила под страшным секретом и я связан словом... Пошли, думаю, профессор Вэнс не больше профессора Пьенса жалует опаздывающих.

Они не опоздали, более того, пришли первыми. Гарри даже налил в профессорский стакан хорро, вылив оттуда воду, благо, тоник по виду был неотличим.

— Если Рону что взбредёт в голову, даже дядя Себастиан при всей своей невозмутимости может уже не выдержать.

— Начиная с этого урока мы будем заниматься боевой магией! — объявил профессор, закрывая за собой дверь — на месте были все, Рон как-то странно, выжидающе посматривал на преподавателя. — Уроки будут проходить в дуэльной форме. Для начала я попрошу двух добровольцев... Нет, Гарри, я в курсе, что у тебя с этим всё в порядке... Мистер Лонгботтом и мистер Малфой, будьте любезны, возьмите свои палочки и выйдите вперёд. Вот здесь вас всем будет видно. А теперь — Невилл, продемонстрируй нам какое-нибудь заклятие из своего арсенала, любое, кроме запретных, а Драко вспомнит чары щита. На счёт три. Приготовились, вспомнили заклинания... Раз, два, три!