— Что такое? — спрашивает Хикару.
— У Митико довольно неплохие очки, — объясняю я.
В верхней части линз, неподалеку от оправы, группа переключателей: зум, автофокус, уровень затенения и многие другие, мне непонятные. Несколько секунд изучаю рамки и обнаруживаю, что касание оправы активирует «кнопки». Несколько раз касаюсь зума, и мир становится вчетверо ближе, прежде чем сбросить все в начало. Перехожу к автофокусу, но мое изучение прерывается, когда Хикару сдергивает очки у меня с головы.
Поворачиваюсь взглянуть на русого парня, на носу у которого уже оказываются очки Митико. Хикару по-детски радостно улыбается, играясь с устройством. Неохотно даю ему двадцать секунд, прежде чем забрать их обратно.
— Они мои, дружище. Боевой трофей.
Сложив очки, я опускаю их в карман, чтобы у Хикару не было соблазна снова их схватить. Еще раз смотрю на него и замолкаю. Мне требуется секунда, чтобы понять, что я все еще не коснулся темы, ради которой позвал его спуститься.
— Как ты получил свои силы? Я имею в виду, стал махо-сёнэном? — спрашиваю я.
Хикару морщится. Смотрит на магазин и снова на меня, его лицо при этом искажается. Наконец, он вздыхает.
— Полагаю, я задолжал тебе рассказ об этом, — говорит он, выуживая свой шоколадный телефон и взмахивая им.
Мои глаза останавливаются на телефоне. Я и забыл о нем.
— Думаю, да, — говорю я мрачным тоном.
— С чего начать? — испускает долгий вздох Хикару. Чешет подбородок. — Знаешь, если остановиться и об этом подумать, история на самом деле очень долгая и сложная. Постараюсь сделать все покороче и упоминать только основное.
Хикару останавливается и собирается с мыслями.
— Ладно. Когда я был молодым, глупым и двенадцатилетним, я подумал, что влюбился. Та девочка, ну… она подумала то же самое. Неплохо звучит, да? К несчастью, девочка оказалась махо-сёдзё. Ни один из нас нисколько тогда не понимал, что это значит, так что мы общались, не слишком отличаясь от обычных детей этого возраста. Дерьмо случилось. Приключения, шутки, знаешь, как оно бывает. Следующее, что мы узнали, что мы двое оказались в волшебном эквиваленте брака.
— Ой, — вставляю я.
Сочувственно морщусь. При всех моих жалобах, батя молчал о моей помолвке, пока мне не исполнилось шестнадцать, и часть меня все еще надеялась, что все это каким-то чудесным образом исчезнет.
— Ага, ну, жизнь порой отстойна, — говорит Хикару, пожимая плечами и бледно улыбаясь. — После этого брака все было как «бах», супер-Хикару. Вообще-то, это хорошо все описывает. И лишь гораздо позже мы разобрались в «суждено вечно сражаться на ее стороне».
Хикару улыбается, его глаза сосредотачиваются на далеких воспоминаниях.
— По правде говоря, поначалу все было довольно неплохо. Мне вроде как нравилось «сражаться с силами тьмы». Затем, как и со многими браками, вторглась реальность. Однажды я проснулся и осознал, что Тиё это злобная, хитрая сучка. Это произошло примерно через месяц после того, как Тиё поняла, что играет за другую команду. С того момента все и пошло под откос.
Я не могу не вмешаться.
— Тиё? — неверяще спрашиваю я. — Да ладно, Тиё? Разве ей не около пятнадцати?
— Тиё на пять месяцев старше меня. Хотя по виду и не скажешь. Одно из преимуществ махо-сёдзё. — Хикару откидывается назад и смотрит в небо. — Жизнь странная штука. Несмотря на то, что я ее ненавижу, я люблю ее. Полагаю, она чувствует то же самое. Выбора, по сути, нет, так как мы связаны красными оковами судьбы.
Не могу не покачать головой.
— Ты, наверное, первый встреченный мной человек, чья личная жизнь еще хреновее моей.
Когда Хикару откидывается назад, я подаюсь вперед. Не могу не поморщиться. Я искал другой способ, так сказать, «усиления». Постоянно и волшебно жениться на случайной девушке Д не было в списке приемлемых методов. Не то чтобы имеющийся у меня ответ был намного лучше.
— Что насчет Чибы, как он получил свои силы?
Хикару выныривает их своих воспоминаний.
— Он предназначенный возлюбленный Сейлор Мун, либо из-за этого, либо из-за того, что он Принц Земли. Мне так и не удалось понять, что именно из этого дало ему силы. А что? — нахмурившись, спрашивает Хикару. — Ты же не собираешься идти туда, не так ли?
Хикару тыкает в сторону магазина, на который я ранее смотрел. Мой живот выворачивает от одних мыслей о нем.
— Не хотелось бы, но я не вижу никаких альтернатив, — отвечаю я. — Что насчет смертоносного мальчишки?
— Его мать была махо-сёдзё. Ее захватил Институт Прекрасных Принцесс, и она пожертвовала собой, чтобы дать Фумио сбежать. Никогда не говори ему, что я тебе это рассказал, — говорит Хикару. Затем он с серьезным выражением лица наклоняется вперед. — Ты ведь понимаешь, что сделает с тобой тэнки, не так ли?
Зло смотрю на Хикару.
— Я обучался в паре монастырей, когда был младше. У меня было больше таланта к приемам священников, чем у бати, но это все равно что сказать, что змеи летают лучше камней. Поверь мне, я знаю, о чем идет речь. Не будет никакого непрерывно повторяющегося самоочищения, если эффект не станет кумулятивным и постоянным. Так что да, я довольно неплохо представляю себе последствия тэнки.
Хикару взмахивает руками перед лицом.
— Я не собираюсь начинать здесь бороться, я просто хотел убедиться, что ты продумал все до конца. Ты знаешь, что тебе не нужно идти туда. Большинство девушек не рискнули бы такое надеть. По крайней мере, не на публике.
— Я встречал тех, которые бы надели, — хмуро смотрю я в сторону магазина.
Angelic Pretty. Так называется бутик. Вместе с двумя сотнями тысяч иен в конверте Сецуны лежал каталог этого магазина. В любом ином случае я бы разозлился, что она послала меня сюда. Но я и сам уже планировал нечто подобное, так что я был немного благодарен, что Сецуна спасла меня от необходимости расспросов.
Если название магазина ужасно, то его содержимое еще хуже. Взгляд сквозь стеклянные двери показывает сцену, родившуюся в моих кошмарах. Розовый, оборки, кружева, платья, юбки и банты, вся находящаяся внутри одежда соткана из тошнотворной приторности. Этот магазин сверхъестественная мерзость. Такие места не создают человеческими руками, а невыразимыми ритуалами призывают из небытия.
Angelic Pretty. Место ужасов. Мужчина может сойти с ума, просто посмотрев на него.
Мне здесь не место. Если я пересеку эту черту, если я надену такую одежду, из меня будет вырвана драгоценная невинность. Осмелюсь ли я на это? Конечно, тот факт, что я вообще задумался об этом, показывает, насколько глубоко я погрузился в пучину безумия.
И все же, то, что я планирую, еще хуже. Тэнки. Умышленное действие принятия этой ядовитой красоты и вырезания ее в моей душе. Тэнки, как бы груб он ни был, даст мне чудовищную силу, но, в свою очередь, безвозвратно изменит меня. Я бы лучше заключил сделку с дьяволом.
Но Аканэ и Укё нуждаются в спасении, а дьявол пока еще не предстал передо мной.
— Тебе не нужно делать такое с собой. Даже если ты собираешься стать махо-сёдзё, тебе не нужно идти так, — объясняет Хикару.
Я вздыхаю. Хикару просто повторяет то, о чем я уже думал, и это нисколько не помогает укрепить мою решимость.
— Будь у меня неделя или две, да, — отвечаю я. — С таким запасом времени я бы смог научиться действовать женственнее и выбрать вполне терпимый костюм. Может, я смог бы стать Додзё Куклой Ранко или Боевым Ангелом Ранко или еще чем-нибудь столь же глупым, но с бесконечно лучшим вкусом. Черт. Дай мне несколько месяцев, и я на основе ikisasu разработал бы целый ряд приемов и избежал бы всей этой суеты с махо-сёдзё. Если бы мне очень повезло, я бы, может, наткнулся на что-нибудь простое и столь же хорошее, как и тэнки, но с меньшими недостатками. Но, Хикару, у меня нет этого времени. Я видел Кодачи. Тиё довольно сильно ее извратила, а Кодачи не могла долго пробыть в руках ИПП. Иначе я бы знал. Куно бы громко и четко заявил об исчезновении своей сестры.
Что значит необходимость одеться в милые оборки, розовое, и настолько в моде милой лолиты, чтобы Аканэ затошнило. Для тэнки требуется мэгами но оои, аура красоты, и это не то, что я смогу в короткий срок создать с нуля. Хорошо это или плохо, но Тиё заключила меня в свой кокон сахарной ваты. Я убедился, после встречи с Сецуной, что часть этого осталась. Волосы моей женской формы отросли на несколько сантиметров и обзавелись розовыми прядями. Более того, моя женская аура вихрится сиянием ангельской сладости.
Этого не много, и это совсем не то, что бы мне нравилось, но это дает мне что-то, с чем можно работать.
— Это мой, черт возьми, выбор, Хикару, — говорю я. — Я знаю, ты хочешь лучшего, но ты не достаточно хорошо знаешь меня, чтобы так глубоко засовывать нос в мои дела.
Хикару закрывает глаза и поворачивается спиной ко мне, качая головой. В три прыжка он забирается обратно на вершину возвышающегося над нами здания. Я даже не оглядываюсь взглянуть, куда он идет. Вместо этого я смотрю на двойные двери, мой желудок все время делает кульбиты.
Затем, скрепя сердце, я встаю и прохожу каждый мучительный шаг до ближайшего фонтана.
* * *
— Эй, Сяолан, — кричит Хикару, взмахивая рукой.
От кирпичной стены магазина электроники в Акихабаре отступает худощавый шатен в зеленых китайских боевых одеждах. Сяолан явно старше меня, но не на много — ему около двадцати пяти максимум. Невзирая на пребывание в самом сердце Токио, у монаха-воина на поясе в ножнах цзянь. Кроме того, я ловлю проблеск спрятанных в рукавах офуда, так что у него есть мистические силы, поддерживающие его боевые силы.
Оживленная толпа игнорирует Сяолана, проходя мимо него не более чем с долгим взглядом. Здесь, где косплей вполне обычное явление, его не замечают как еще одного играющего в притворство человека.
Сяолан приближается, его глаза оглядывают нас. Они не замедляются, минуя Фумио и Чибу, но заметно останавливаются на мне и переброшенной через плечо спортивной сумке. Дружелюбно улыбаюсь в ответ, и меня немедленно игнорируют. Похоже, не все слышали о Саотоме Ранме. Придется над этим поработать.
— Нигата, — произносит Сяолан, кивая русоволосому парню. Он вливается в нашу группу и уравнивает шаг. — В следующий раз предупреди меня заранее. Моя жена не смогла выбраться. Я сам едва смог.
— Тоже рад тебя видеть, Сяолан. Вы обо всем договорились?
— Сакура и Томоё арендуют в Гонконге квартиры, — отвечает Сяолан. — Пока никаких новостей о том, как мы доставим туда девушек.
— Не беспокойся, мы работаем с Гекатой, — говорит Хикару, похлопав другого мужчину по плечу.
Сяолан задумчиво кивает.
— Транспорт и отступление учтены. Каков план?
— Он план, — говорит Хикару, указывая на меня.
Ухмыляюсь.
— Лучший план, что у вас когда-либо будет. Саотоме Ранма, — представляюсь я.
— Ли Сяолан, — отвечает Сяолан. Он оценивающе осматривает меня. — Как мы собираемся все устроить?
— Я проберусь внутрь и полажу там, пока не найду, где они держат пленниц. Взорву насколько получится стены. После этого вы влетите внутрь и всех заберете. Затем мы сможем прорваться наружу, где будет скрываться Сец… э-э… Геката.
Сяолан кивает и принимает задумчивый вид.
— Просто. Но может сработать. Наша задача здесь довольно мала. — Взгляд Сяолана смещается на высокого русого мужчину рядом с ним.
— Это скорее личное дело Ранмы, — с очевидным неодобрением заявляет Хикару.
Бросаю на Хикару свой самый лучший сердитый взгляд. Он хочет лучшего, но мне надоело его чрезмерно выраженное желание защитить меня от меня самого.
— Сказал же, прихвачу всех девушек, каких смогу, не так ли?
От моего ответа Хикару не выглядит счастливее.
Хикару вздыхает.
— Я не пытаюсь сказать тебе, что делать, но ты правда не совсем понимаешь, чем ты здесь рискуешь. Черт, чем я рискую, Чиба рискует и даже Сяолан…
Хикару вдруг умолкает. Сяолан кладет ему на плечо крепкую руку и теперь мягко качает головой.
— Нигата, у него есть те, кого он должен защищать, — говорит Сяолан, как будто это все объясняет.
В каком-то смысле так и есть. Не то чтобы я так выразился, но это передает суть моих чувств. Я должен спасти Укё и Аканэ. Хотя все не так просто, как всего лишь забота о них или желание их защитить. Для меня это как будто умрет душа, если я не вложу в попытку каждый вдох и каждую каплю силы. Отказ или отступление противно моей природе. Неважно, каков риск, я не могу так поступить. Саотоме Ранма, который мог бы оставить Аканэ и Укё на произвол судьбы, вообще не был бы Саотоме Ранмой.
Не знаю, что из этого понимает Сяолан. Однако Хикару не понимает ничего. Могу сказать это по его воинственному выражению лица.
— Что будешь делать, если не сможешь их спасти? — сомневается Хикару.
Встречаюсь с глазами русого парня и смотрю прямо в них.
— Выбор мой, Хикару. Я спасу всех других девушек, кого смогу. Я много вам задолжал, и я слишком добр, чтобы поступить иначе. Но я не уйду без Аканэ и Укё.
Даже если это значит, что я не уйду никогда, мысленно заканчиваю я. Затем я отвожу взгляд от Хикару. Не собираюсь больше тратить на этого мужчину слова. Не важно, что я скажу, он никогда не поймет, что это то, что ведет меня. Вместо этого я шагаю вперед по нашему пути, моментально становясь лидером.
Через десяток шагов я останавливаюсь, и мое лицо оборачивается яростной гримасой. Мы уже трижды пересекли этот перекресток. Поворачиваюсь, чтобы выразить свой гнев, но застываю, когда заговаривает спокойный, таинственный голос:
— Еще двадцать шагов.
Не знаю, как я ее пропустил. Женщину с длинными зелеными волосами, темной мини-юбкой и белым верхом в стиле сейфуку, стоящую посреди оживленной двухполосной улицы. Она понимающе улыбается мне. При виде ее мой разум колеблется. Часть меня говорит, что я узнаю эту женщину, тогда как оставшаяся часть меня ясно дает понять, что мы никогда не встречались.
Зеленоволосая женщина ударяет по земле своим посохом в форме ключа. Даже через трафик можно услышать мягкий стук, как будто удар происходит прямо в моей голове. С резким толчком мои мысли перестраиваются. Я вдруг понимаю, на кого я смотрю. Сецуна. Геката. Имена, что использует эта женщина.
У меня мелькает мысль, что как возможно забыть ее характерные признаки, хоть я и знаю ответ. Затем мои мысли разлетаются, когда я замечаю кое-что странное. Сецуна стоит посреди оживленной городской улицы. Она стоит на улице, и машины проходят сквозь нее.
Улыбка Сецуны лишь становится еще загадочнее.
— Еще двадцать шагов, — напоминает она.
Немного поколебавшись, я двигаюсь вперед, только чтобы последовать за остальными. Они как один входят в трафик Токио, как будто его не существует. Когда я иду, я осознаю, что что-то не так. С каждым шагом окружение исчезает. Бетонные блоки тротуара превращаются в булыжную дорогу. Перекресток перед нами полностью исчезает. Возвышающиеся вокруг нас здания превращаются в туман, а затем этот туман растворяется, открывая нежно-зеленые склоны, укрытые тенью умело рассаженных деревьев. Из ниоткуда появляется окружающий холмы кованый железный забор.
