Часть 1. На Туманных Островах

Они жили в Саксе уже третий месяц, и Бажен, который занял его дом на время столь длительного отсутствия, был только рад возвращению лекаря. Велизар жил отдельно, вместе с новыми друзьями, Ником и Андрэ, чтобы не создавать опасность другу в случае неожиданного превращения, и Бажен оказался предоставлен сам себе. Службы в часовне и духовная миссия, которой посвятил все эти годы священник, занимали почти всё время, так что Бажен порой уходил на рассвете и приходил уже в сумерках. Но в первый, самый сложный, месяц их пребывания в Саксе, когда обездвиженный Януш не мог уследить за сыном, не говоря уже о собственных потребностях и физических нуждах, священник посвятил им едва ли не всё своё время. Велегор странным образом прислушивался к новому знакомому, но ходить на службы отказался наотрез. Януш не настаивал — достаточно того, что Велегор не перечил взявшему на себя роль воспитателя Бажену. Священник оказался единственным, не считая самого Януша, кого мальчик слушал, всем же прочим жителям Сакса довелось убедиться воочию, на что способен отпрыск лекаря и колдуньи.

За четыре года, которые Януш провёл в заточении, Сакс не раз подвергался нападениям со стороны колдунов. Маги раз за разом спускали на них привидений и оживших мертвецов, но с первыми превосходно справлялся Бажен и его молитвы, не подпускавшие нечисть к освященным домам, а со вторым истово боролись оборотни — днём, когда их власть над собственной природой была ещё крепка; ночной же сон горожан охраняли вампиры. Коренные жители тоже не остались в стороне, каждый вставал на защиту города, как умел.

Ночь, когда Януш, которого все считали погибшим, вернулся в город, запомнили все в Саксе. Жуткое землетрясение на Парадисе, за которым с ужасом наблюдали со Стилоса, оказалось обширнее, чем предполагали вначале: из-за вызванного Велегором катаклизма под воду ушёл весь Парадис, почти весь Ир и часть Шота. Рискнувшие выйти в океан на лодках рыбаки сумели проплыть то, что осталось от прежних Островов, всего за сутки.

А ещё через сутки на берег Стилоса выбросило полуживого человека, в котором местные с большим трудом опознали мародёра по имени Бекс. Сбежавший ещё до обряда в Нектарисе валлиец сумел переплыть на Ир и проделать немалый путь к переправе на Шот, прежде чем разразился катаклизм. Спастись Бексу удалось лишь чудом, и то, что он рассказал по прошествии нескольких дней, лишь подтвердило уже известное жителям Сакса: Туманных Островов, таких, какими они были раньше, больше не существовало.

Бекс покинул Стилос с первым же кораблём, и с тех пор Януш его не видел: валлиец собирался домой, и лекарь искренне пожелал ему удачи.

В напоминание о прежних Островах остались только исследовательские записки Януша и составленные им карты, которые бережно хранил все эти годы Бажен. Уже нашлись желающие изучить то, что осталось — в ходе разразившегося катаклизма океан поглотил вместе с островами и небесный камень, и смертоносный металл шахт Нектариса, и саму невидимую смерть. Теперь прогулки по остаткам земель Туманных Островов стали куда безопаснее, и жители Сакса не преминули лично это проверить.

Первыми отсутствие дыхания смерти ощутили на себе оборотни, которые уже не опасались долгих прогулок по северо-западному побережью Стилоса и даже по Шоту. Андрэ и Велизар даже предприняли вылазку на соседний остров, чтобы проверить свои догадки, и вместе с их подтверждением открыли новые поселения в лесной полосе Шота, которые выстраивали успевшие бежать с Ира карлики.

За месяц, который Януш провёл прикованным к постели, жители Сакса познакомились с Велегором и узнали мальчика достаточно, чтобы держаться от него подальше и запретить своим детям приближаться к странному ребёнку. После некоторых его выходок горожане и вовсе хотели отправить их с Янушем с Островов первым же кораблём, но после того, как они выяснили, что к лекарю вернулся его необыкновенный дар исцеления, тотчас передумали.

Януш принялся за врачевание даже прежде, чем встал на ноги — отчасти потому, что не умел отказывать нуждающимся в помощи, отчасти затем, чтобы их с сыном не прогнали со Стилоса.

Первым был Николас. За те несколько лет, что Януш провёл в плену у колдунов, оборотень окончательно потерял над собой контроль. Всё сложнее стало ему сдерживать звериную сущность, всё длительнее были периоды оборотничества, и не каждый раз с приходом солнца удавалось Нику принять человеческий облик. Он даже разговаривать перестал, и горожане уже начали упрашивать Андрэ и Велизара отправить его подальше от города.

Лекарства от оборотничества не существовало. Даже читая над оборотнем привычную молитву, лекарь не знал, получится ли у него хоть немного облегчить страдания Николаса — но результат превзошёл все его ожидания. После того, как Януш замолчал, оборотень с минуту посидел молча — за его спиной стояли готовые сдержать друга в случае опасности Андрэ и Велизар — а затем резко выдохнул, застонал, закрыв лицо руками, и затрясся, мелко и часто, мотая головой. А когда Ник обмяк и расслабился, и Януш осторожно отвёл его ладони от лица, на них взглянул совершенно другой человек. С просветлённым взглядом ясных серых глаз, цвет которых Януш разглядел только сейчас.

Николас заговорил впервые за долгое время, благодарил лекаря искренне и горячо, рассказывал, что помнил до мельчайших деталей всё, что с ним происходило — но помнил точно во сне. Рассказал, что мир глазами оборотня выглядит по-другому. Он лишён красок, искажён для восприятия, и пульсирует жизнью лишь там, где течёт живая кровь — и этот зов крови сводит с ума.

Андрэ слушал его с блестящими глазами и плотно сжатыми губами, а когда тот закончил, молча шагнул к лекарю и встал перед ним на колени. Отчаявшийся когда-либо вновь обрести старшего брата, почти похоронивший образ прежнего Николаса в своей памяти, Андрэ даже не надеялся на чудо — но чудо произошло.

Торопливо приказывая оборотню подняться — колени преклоняют лишь перед Единым, и уж точно не перед тем, кто когда-то оказался недостоин Его дара — Януш поражённо размышлял о том, что этот дар, похоже, вернулся к нему сторицей. Гораздо позже священник Бажен разъяснил лекарю, что подобная милость означает лишь одно — Единый принял его раскаяние и вновь наградил Своим благословением за перенесенные лишения и мученическую жизнь.

С тех пор жизнь в Саксе потекла быстро. Ему не удалось полностью исцелить Ника от оборотничества, но теперь тот вполне мог контролировать свою звериную сущность — так же, как Андрэ, Велизар и большинство тех, кто запирался на ночь в подвалах и сараях. Януш даже не запомнил тот день, когда зажила его собственная последняя рана, и когда он впервые решился встать на ноги: слишком занят был ежедневными визитами ищущих его помощи, слишком переживал за Велегора, который часто оказывался предоставлен сам себе.

Он исцелил Звёздочку: за время, проведённое в заточении, ему пришла в голову идея о том, как вырезать наплывшее на её глаз бельмо так, чтобы не повредить при этом зрение. Лекарь никогда бы не решился на подобное раньше, но теперь, вновь ощущая на себе благодать Единого...

Девочка стала видеть этим глазом, и это была одна из самых приятных его побед. Но были и поражения: Януш так и не смог помочь местным вампирам. Солнечный свет доставлял им жуткие мучения, и от него не было спасения даже под плотными капюшонами и глухими масками. Вампиры жили ночной жизнью, но порой и им приходилось выходить днём на люди — как, например, Люсьену, чтобы встретить прибывший в гавань корабль.

— Что он там снова учудил? — хмыкнул вампир, когда Януш вернулся в дом.

— Как всегда, — подавил вздох лекарь, приступая к обработке полученных от солнца ран и ожогов. Люсьен бывал у него редко, и в разговоры обычно не вступал.

— Милый у тебя сынок, — задумчиво сказал вампир. — И как ты собираешься с ним дальше жить? Скажешь ему однажды что-то, что ему не понравится, и прощай, лекарь Януш, светлая тебе память...

— Постараюсь этого не допустить, — сосредоточенно ответил лекарь, накладывая охлаждающие повязки на пострадавшие предплечья вампира.

— Ну-ну, — с сомнением протянул Люсьен. — Знаешь, мы, вампиры, мало чего боимся...

— Солнце не считается, — улыбнулся Януш.

— Точно, — усмехнулся вампир. — Я не о том. Собственно, мы даже оборотней не очень-то опасаемся... Но вот твой сын...

— Велегор, — уточнил Януш.

— Велегор. Он ведь у тебя из этих... колдунов...

— Колдунов больше нет.

— Даже не хочу спрашивать, кто и как с ними расправился, — проницательно заметил Люсьен. — Ты же понимаешь, что теперь, когда не осталось никого, кто был бы равен ему по силе, его будет очень сложно... сдержать... Подумай, лекарь: единственный маг в мире... что он может натворить? Да что угодно, и ограничивать его будет только его же фантазия! Разве не так?

Януш тяжело посмотрел на вампира, но ответить не успел: дверь открылась, и внутрь вошёл Велизар.

— С ним Бажен, — не дожидаясь вопросов, сказал бывший охотник на нечисть. — Заканчивай давай с кровососом этим...

— Пасть захлопни, животное, — огрызнулся вампир, тотчас меняясь в лице. — Жди очереди!

Несмотря на установленный Мартином нейтралитет, оборотни и вампиры по-прежнему недолюбливали друг друга, объединяясь лишь перед лицом общей опасности. Теперь же, когда проблема с колдунами исчезла, нужда в дружеских отношениях тоже отпала. Уговоры оказывались чаще всего бесполезны, и Януш просто постарался закончить с вампиром побыстрее, и так же спешно наложил несколько швов на рассечённый лоб Велизара: уже смеркалось.

— Бажен приведёт его, — сказал оборотень, покидая дом. — А я пойду... темнеет...

Януш хотел выйти вслед за ним, навстречу сыну и священнику, когда из переулка, связывавшего его дом с таверной Мартина, выскользнула тонкая фигурка.

— Дина, — удивился лекарь. — Что тебе?

— Я быстро, — пообещала маленькая вампирша. — Януш, я вот... спросить хотела... а ты случайно ничего... сделать с этим не можешь?

И Дина провела по себе руками, с надеждой вглядываясь в его лицо.

— С чем? — не понял лекарь.

— Я не хочу жить в этом теле, — сверкнула янтарными глазищами Дина. — Понимаешь меня, Януш? — Вампирша доверительно потянулась к нему. — Я уже долго живу... и всё с этим вот... как девочка...

— Так ты... повзрослеть хочешь? — догадался лекарь. — Хочешь выглядеть старше?

— Хочу, — кивнула Дина, и медные пряди колыхнулись, скрывая бледную в вечерних сумерках кожу. — Ты можешь... можешь помочь?

Януш вздохнул, не размыкая губ, отрицательно покачал головой.

— Я слишком мало знаю о вашей болезни, — пояснил лекарь, глядя, как тотчас сникла маленькая вампирша. — Если бы я мог понять... почему... почему вы болеете, и что вызывает... но я не понимаю. Прости, Дина.

Вампирша вскинула голову, с вызовом глядя на лекаря. Януш вернулся из заточения таким, каким она его запомнила в первый день на Островах — с отросшими прядями белых волос, со светлой от многолетнего пребывания под землёй кожей. Ожоги на его лице и руках зажили, зарубцевались, оставив после себя лишь бледные полоски тонких шрамов, раны, полученные у колдунов, затянулись — лекарь выглядел почти таким же, каким когда-то в первый раз увидела его Дина. И погасшее влечение вспыхнуло вновь.

— И что же, ты говоришь, у меня нет шансов?

— Каких шансов? — не понял Януш.

Дина резко выдохнула, порывисто шагнула к нему.

— Тебе понравиться, — пояснила она, и янтарные глаза полыхнули огнём.

— Дина... — мягко проговорил он, отстраняя тянущуюся к нему ладонь.

— Вот видишь! — с болью выговорила маленькая вампирша, и губы её задрожали. — Конечно, "Дина"! — передразнила его она. — Кто ж захочет... с девчонкой... ты ведь совсем взрослый мужик...

— Дело не только в этом, — осторожно сказал Януш, боясь обидеть. — Я ведь... не люблю тебя... так, как должен любить мужчина, если хочет быть с женщиной...

— Знаю, — с горечью выговорила вампирша, и плечи её внезапно поникли. — Вижу. Ты сейчас снова о ней подумал! Так и вспыхнул перед глазами её образ... даже я как наяву увидела! Кто же она, Януш? Эта черноволосая фурия? Твоя возлюбленная?

— Это женщина, которую я когда-то полюбил, — ответил Януш, — настолько, что совершенно потерял голову. И она заслуживает лучшего, чем я.

— Значит, ты её упустил... — задумчиво проговорила Дина. — Хотя до сих пор любишь...

— Люблю, — спокойно подтвердил Януш.

Дина помолчала, затем решительно тряхнула медными волосами.

— Тогда... — жарко шепнула она, внезапно оказавшись очень близко, — прощальный поцелуй, господин Януш...

Лекарь не успел ни ответить, ни что-либо сделать: со стороны набережной промчался резкий порыв ветра, толкнул вампиршу в спину, едва не сбил с ног самого Януша.

— Руки от него убери, нечисть! — закричал знакомый голос. — И ноги уноси, пока целы!

— Велегор! — поразился лекарь, но сын его не слушал.

— Чего встала?! Иди отсюда, я сказал! Мой отец! Мой папа! Не смей к нему приближаться! Мой, поняла?!

Дина выпрямилась, придерживаясь рукой за стену дома, сузила злые глаза.

— Вон, вон, вон!!! — затопал ногами Велегор, сжимая кулаки.

— Да подавись ты, ведьмино отродье! — в сердцах бросила Дина, и тотчас осеклась, прижала ладонь ко рту, испуганно глянув на лекаря.

Глаза мальчишки плеснули жутким зелёным огнём, и Януш не стал медлить: метнулся наперерез сыну, хорошенько встряхнул.

— Уймись! — велел он, прилагая все усилия, чтобы казаться спокойным. — Тебе должно быть стыдно, Велегор!

— Тебе тоже, — огрызнулся мальчик, переводя на него взгляд. Зелёный огонь тотчас погас, но глаза оставались злыми и недоверчивыми. — Ты зачем с ней обнимался?

— Не выдумывай! Не было такого, — нахмурился лекарь. — А даже если бы было, тебе всё равно не следовало вмешиваться!

— Но ведь ты мой отец, — выдохнул Велегор, вцепившись в его талию обеими руками. — Зачем тебе она?

Януш глянул поверх его плеча на побледневшего Бажена — священник, как и он сам, ничего не успел сделать, чтобы предотвратить очередную вспышку гнева Велегора — на застывшую в проулке Дину с виноватыми глазами, и обнял Велегора за плечи, увлекая в дом.

— Пойдём, — сказал лекарь устало: сказывался целый день непрерывной работы. — Пора ужинать.

Они вошли внутрь и заперли двери: большинство оборотней хотя и закрывались в своих домах, но казусы порой случались. Да и вампиры не всегда обходились животными и добровольно пожертвованной кровью... особенно те из них, кто пострадал накануне от солнечного света, и кому требовалось больше пищи для восстановления, чем обычно.

— Бажен научил нас новой игре, — весело, точно ничего не произошло, поделился новостями Велегор. — Было так здорово, правда?

Священник вымучено кивнул: то, что так подорвало запас сил у взрослых, абсолютно не повлияло на бодрого, даже радостного ребёнка.

— Интересно, — через силу улыбнулся Януш, наспех убираясь в приёмной. Бажен начал готовить ужин, и усевшемуся на лавку Велегору оставалось, болтая ногами, лишь делиться впечатлениями и событиями прошедшего дня. — Что за игра?