Бэлла Донна (главы 1 - 7)

— И вы подумали на меня? — негодующе перебил Рэм.

— Скажите спасибо, что вам, как магу Ковэна, мы пояснили, за что будем вас брать.

— В тюрьму? — надменно усмехнулся он.

— Зачем же? Брать на помощь... так сказать, подсоблять нам в расследовании.

— Уговорили, — выдохнул Рэм. — Признаюсь, я девушек не крал. Довольны? Идите теперь, других допрашивайте!

Из-под пледа донеслось старушечье кряхтение на русском:

— Ой, чё так спину-то простреливает?

К горлу Рэма тотчас приставили лезвие секиры, ржавое и с зазубринами. Он в ответ повесил перед носом одноглазого молнешар и только после осознал, что натворил. Секира перережет горло, только если одноглазый этого захочет, а молниевый шар нестабилен, взорвётся без предупреждения, раскроив йоменри голову. Рэм стянул его силовой петлёй, зная, что это слабо поможет.

Положение — хуже не придумать...

Почти ощутимое напряжение повисло в воздухе, молнешар тихо потрескивал. Сейчас как жахнет, и Рэма будут судить за убийство йоменри. Как объяснить, что необдуманно сработали навыки защиты, что выучили его чуть что, сразу огнёвками и молниями кидаться, спасибо огромное преподавателям! И как после смотреть в глаза окружающим и самому себе?

— Вы, маг, с ума-то не сходите... — одноглазый отступил на шаг, молнешар, как приклеенный, двинулся следом, хотя Рэм и пытался его удержать.

— Лучше не шевелитесь, по-хорошему прошу... — процедил он сквозь стиснутые зубы. Молнешар выплюнул искру, йоменри-лучники взяли Рэма на прицел. Он мигом растерял всю браваду, сердце убежало куда-то в пятки, тревога узлом стянула живот.

Тем временем мечник-полугном лихо спрыгнул на землю, подошёл к Бэлле и стянул с неё плед.

— А-а-а! — седовласая старушка прижала ладонь к груди, — Блин, сердце зашлось... Рэм, чё это за бандюки?

Отвлекаться Рэму было некогда. Только бы не взорвался молнешар! И только бы Бэлла не волновалась! В этом облике она очень уязвима, может умереть от разрыва сердца... Ей и так мало осталось!

Мечник поднял Бэллу за локоть и подвёл к Рэму:

— Маг, потрудитесь объяснить, кто это?

Она посинела, захлопала мутными со сна глазами.

— Вы чего творите, лучше меня спасайте! — прохрипел одноглазый, сводя глаза к переносице, наверное, чтобы лучше разглядеть маячивший перед ним молнешар. Секира перед горлом Рэма дрожала.

— Вы думаете, я похитил эту старушку? — хмыкнул Рэм. — Удачливый я после этого разбойник, ничего не скажешь!

— Да, захирело твоё дело, — поддакнул один лучник, а другой подхватил:

— Маг её давно украл, просто полвека сбыть сокровище не мог. Бабы — это такой беспокойный товар, лучше не связываться.

— Но-но! — напомнила о себе Бэлла и прибавила на русском: — Я не врубилась, они нас на гоп-стоп берут?

Молнешар выбросил ещё пару искорок, а до Рэма дошло, как представить спутницу.

— Слышите её речь, уважаемые йоменри? Это она колдует! Разрешите представить своего куратора, модэуса Бэллу.

— Кура... Сам ты модэус! — возмутилась она на своём языке. — А это йоменри, да? А по-нашему, менты... Ни фига себе у них методы!

Похоже, Бэлла не хотела показывать виду, что напугана, но это было видно — её трясло. Не дай Воранил, давление подскочит! И Рэм не знал, как объяснить ей происходящее, сосредоточиться для мысленной речи он не мог, сила уходила на удержание молнешара. Он начал говорить по-русски, не особо задумываясь над словами:

— Модэус — это большой шишка Ковэн, вышее только Архимаг. Ты — типа мой учительница, то есть куратор. Я есть ученик, неофит.

— А ну прекратить волшбу! — приказал одноглазый. — И уберите от меня молнии эти ваши!

— Секиру опустите, — попросил бледный от напряжения Рэм.

Тот убрал оружие. Рэм перевёл дыхание, приказал:

— Медленно отходите! Без резких движений!

Одноглазый повиновался, Рэм сосредоточился до головной боли, не давая молнешару следовать за йоменри. Потом резко отбросил шар вверх, где он и взорвался, осыпавшись яркими искрами. Один из лучников, совсем ещё мальчишка, восторженно засвистел, не догадываясь, какой беды они все избежали. Рэм, смутившись и растерявшись, спешно поправил магическую повязку вироэл на запястье и сказал, как надеялся, с невозмутимым видом:

— Это вам урок, что не надо наставлять оружие на магов! Куратор, скажите им...

Бэлла мгновенно вошла в роль, тряхнула рукой, чтобы её отпустили, гордо посмотрела на йоменри:

— Сынки! Родимые мои, что ж вы так свирепствуете? Мы ничего плохого не делали!

— Уважаемая модэус Бэлла, вы утверждаете, будто вы из Ковэна Сайларна, а сами говорите с акцентом, — отозвался одноглазый.

— Она уроженка Рэйнланна, — выкрутился Рэм. Её акцент действительно походил на рэйнланнский.

— Уважаемая модэус, боюсь, нам помощь вашеская нужна, — продолжил одноглазый. — В деревнях к северу от Тракта похищают молодых дев на выданье. В Айреанне, Гвирионе, Сайбэрии...

— Сынки, мы ничего не слыхали! — слишком быстро ответила Бэлла. — Сами мы не местные, идём с юга, с Маулентии, там вроде спокойно.

— За отказ о помощи полагается штраф, — заметил одноглазый, и Рэм понял, что йоменри наконец-то добрались до главного пункта своего допроса. Деньги нужны всем.

Он с тревогой глянул на восток. Вот — вот взойдёт солнце, и начнётся омоложение Бэллы...

Швы сумки, забытой у корней яблони, засияли.

— Это что за демоновы шутки? — полугном подскочил к поклаже и рывком вытянул колбу с гомункулом. Скривился с плохо скрываемым отвращением.

— Осторожно, не разбейте! — испугался Рэм.

— Ой, сынки, берите это себе, мы не жадные, — встрепенулась Бэлла. — Берите, берите! Мы с моим неофитом Рэмкой решили открыть эту... как её... кунсткамеру! Выставку уродцев. В колбе заспиртованный красный жареный петух, едва изловили в Маулентии. Болен птичьим гриппом и бешенством, так что аккуратнее!

Полугном вряд ли понял смысл слов, но отшвырнул молчаливого гомункула на сумку. Рэм в мыслях поминал всех вокруг последними словами.

— Мы вам бесплатные билеты выпишем, когда выставку откроем, — несло Бэллу. — А ещё у нас в багаже есть нос от Буратино, ботва от Чиполлино и ножка Буша. Давайте покажу!

— Не надо, — отмахнулся одноглазый. — Обойдёмся без непотребства, нам ещё сегодня завтракать.

Из терновника вылез Лаэрт, бубнящий себе под нос что-то, что с натяжкой можно было назвать песней. Рэму очень захотелось от досады треснуть по чему-нибудь кулаком.

Бэлла закусила губу, но тут же нашлась:

— О, это наша последняя находка! "Человек без мозгов" называется, мы из него чучело будем делать. А хотите, с вас восковой... ха!.. бюст слепим? А знаете, с нами ещё три интереснейших экземпляра путешествуют, они в кустики отлучились, скоро подойдут. Сёстры из деревни Крошечные Хаврошины, у старшей один глаз во лбу, у младшей — три глаза, а у средней — два, но оба левые! Если хотите, познакомим, только шибко сильно на сестёр не заглядывайтесь, они у нас девки горячие, а случись что, всем достанется, я разбираться не буду!

— Слушать противно, — сплюнул одноглазый, вставая в стремя. — Сумасшедшие, на людей с молниями бросаются, одно слово — маги! Ребя, ну их к гоблинам, у них и деньги наверняка через час превращаются в блох. Поехали!

Полугном прыгнул в седло, и йоменри умчались на восток. Пыль столбом кружилась на дороге, над которой величаво вставало солнце.

Черты лица Бэллы расплылись, морщины разгладились, волосы потемнели. Она обхватила плечи руками, опустилась на корточки и пробормотала:

— Нехилый такой наезд был... Чё за пургу я несла? Что они от нас хотели?

— Придраться к чему-нибудь, а потом за нарушение денег содрать, — Рэм отобрал у Лаэрта ведро и подумал, что завтрак соорудит сам. Бэлла заслужила, чтобы за ней поухаживали. А он заслужил наказание, потому что надо же было влипнуть с молнешаром! Положено сначала сто раз подумать, и уж потом магичить, а не наоборот, иначе нарвёшься на такие вот глупые ситуации! Идиотом был, идиотом и остался!

— Ладно, мальчики, — вздохнула Бэлла, — я наводить марафет, за мной не ходить.

Завтракали они, сидя кружком у общего котелка. Ложка у Рэма была только одна, и она, конечно, досталась даме. Сам Рэм и Лаэрт ели щепочками. Накормленный эльфийской кровью гомункул блаженно дремал, Каприз отмахивался хвостом от мух.

— Опять овсяная каша, как и вчера? — спросила Бэлла, без особой радости водя ложкой в котелке.

— Потчевать вас, гости дорогие, больше нечем, — отрезал Рэм.

— Овсянка, сэр! — выдала Бэлла церемонным тоном. — А у вас тут не водится эта... как её? Собака Баскервилей?

Издали донёсся протяжный рык, скрежет и лязг. Бэлла уронила ложку в котелок.

— Р-р-р! — передразнил Лаэрт.

— Это что? — глаза Бэллы округлились.

— Чтоб я знал... — пробормотал Рэм. — На животных не похоже. Нечисть, нежить?

— А в чём разница? Я покопалась в памяти правнука, она молчит.

— Р-р-р! У-ы! — повторил довольный собой Лаэрт.

— Как бы тебе объяснить... — Рэм даже забыл о каше. Приятно, когда тебе дают возможность оседлать любимого конька (ни при Капризе будет сказано) и показать себя умным. — В Сайларне есть расы живых, это люди, эльфы, гномы...

— А Белоснежки имеются? — усмехнулась Бэлла.

Гомункул проснулся и заинтересованно приник к стеклу колбы. Рэм самозабвенно продолжал:

— Три наши культуры сплелись в одну, ровно как и три языка — эльфийский, гномский и людской или ветский — слились в единый. Но в Сайларне существуют и нематериальные создания, духи природы. Они принадлежат этому миру, их души не уходят в потусторонние миры, а возрождаются здесь же. Духи — это брауни, клуриконы, феи. Феи совсем не похожи на ваших добрых красавиц. Злыми их не назовёшь, но, скажем, весьма трудно найти добрую фею. Хотя можно заставить их обманом выполнить любое желание, но это очень рискованно...

— Р-р-р! — невпопад прорычал Лаэрт, облизал свою щепочку и накинул на плечо ремешок лютни. Бэлла зевнула.

— Тебе неинтересно? — осведомился Рэм.

— Просто устала ждать, когда же там будет про нечисть и нежить, — она положила голову на плечо рычащему Лаэрту. Рэм вздохнул и вернулся к лекции:

— Есть потусторонний мир, куда попадают грешники, Абрад называется. И водятся там демоны, двухголовые псы, горгульи... птички такие чудовищные из камня. Вся эта братия зовётся нечистью. А нежить — это то, что остаётся от почивших живых. Дерг-дью, личи, привидения... — и не стал договаривать "кадавры".

— И оборотни в погонах, которые сегодня на нас наехали, — подсказала Бэлла.

— Ты держалась молодцом! — похвалил Рэм. — Заболтала четырёх йоменри! То есть не совсем так, но свою лепту внесла.

— Всего лишь повезло, — ответила она. — Знаешь, скольких нервов мне это стоило, какой отходняк потом был! И... я не сама это придумала, просто вспомнилось... Нас в классе пятом возили в город на экскурсию. Как раз кунсткамера приезжала, каких только уродцев там не было! А кроме них... Лаэртик, закрой ушки! В общем, кроме них были легкие курильщика, печень алкаша и член, который откусили во время орального секса, — Бэлла захихикала. — Никитос... ну ты его не знаешь, он тогда своим кривым почерком, как курица лапой, написал в книге отзывов: "Всё ништяк, респект! А оральным сексом я больше заниматься не буду!" И подпись: "Самый крутой новый русский Шамайки". Ну не придурок, а? — она расхохоталась.

— Смешно, — с кислым видом заметил Рэм. Улыбаться даже из вежливости не хотелось.

— Па-адумаешь! — хмыкнула Бэлла. — Сама пошучу, сама посмеюсь. Твоё мнение мне без разницы.

— Бэлла, почему у тебя все шутки околопостельные? — тоскливо спросил Рэм.

— Ой, Рэмка, да у меня вся цивилизация околопостельная!

— Р-р-р! — напомнил о себе Лаэрт.

— Слышали уже! — поморщилась Бэлла.

Гомункул подлетел ближе, внимательно посмотрел на Рэма и заявил:

— Хозяин, извините, что прерываю ваш высококультурный содержательный разговор, но при перечислении существ Сайларна вы забыли два пункта классификации. Во-первых, искусственные существа: гомункулы сиречь искусственный разум; големы сиречь искусственное тело; элементали сиречь призрачная духовная сила. Во-вторых, так называемые монстры, кои делятся на разумных и безмозглых.

— Разумных монстров истребили, — буркнул Рэм. Не время сейчас для научных бесед. Он же просто рассказывал Бэлле о мире, а не уроки давал!

— Согласен, они угрожали мирному населению, — гомункул быстро вошёл во вкус. — Троллей, исполинов, огров и гоблинов почти не осталось. Впрочем, крупные хобгоблины ещё водятся в Серых горах. Так же существует популяция островных хобгоблинов.

— Ты о бугганах? — уточнил Рэм. — Они не разумные монстры, они духи. Подвид брауни.

— Нет, я о файнодери.

— В Колледже считают, что их уже не осталось.

— А по моим сведениям, файнодери живее всех живых. Последний раз их видели...

— Н5ОН, ты путаешь их с бугганами или брэгами!

— Ещё скажите, что с данни!

— Топинамбур! — крикнула Бэлла.

— Что? — не понял Рэм.

— Топинамбур и папье-маше! — упрямо повторила она. — Вы на своём языке разговариваете, а я — на своём!

Рэм не понял, в чём дело. Бэлла же разумно относилась к таким вещам! Когда Дмитрий и его приятели заводили сугубо мужской разговор о футболе, она не возмущалась.

— Я вам не мешаю? — хмурилась она. — Ничего, что я тут сижу? У меня от вашей болтовни уши в трубочку сворачиваются, а от кучи слов мозги набекрень! — договорить она не успела, потому что вблизи раздался тонкий крик. Заколыхалась высокая трава, может быть, от ветра, а затем крик повторился, на этот раз похожий на плач младенца.

— Опять магические штучки? — прошептала Бэлла. — Это по твоей части, чародей!

Рэм прислушался к собственным ощущениям. Интуиция подсказывала, что опасности нет.

— Возможно, ребенок заблудился? — предположил гомункул.

Крик из травы повторился вновь.

— Точно не человеческий, какое-нибудь животное, — отрывисто сказала Бэлла, отступая к настороженному Рэму. — Типа ваших монстров и нечистей. Слышь, а эта тварь может питаться человечиной?

— Иди, проверь, — предложил гомункул, но на всякий случай взмыл на три фута над землёй.

Трава снова зашевелилась. Там точно двигалось нечто живое, маленькое. Или небольшое, но длинное, вроде змеи. А Рэм по-прежнему не чувствовал ауры твари. Но ведь не бывает существ без ауры!

Каприз насторожился, навострил уши и даже перестал жевать. Белла взвизгнула и одним прыжком оказалась за спиной Рэма, а сам он заозирался по сторонам в поисках палки, которой можно забить змею. Один Лаэрт невозмутимо сидел возле поклажи.

— Хлыст! — Бэлла дрожащей рукой вцепившись в плечо Рэма. — Внучок, в сумке хлыст, забей эту тварь!

Лаэрт не пошевелился.

— Балда! — прошипела Бэлла.

Крик повторился снова, и не было в нём угрозы, лишь жалоба и страдание. И тут до Рэма дошло, впрочем, до Лаэрта тоже. Дурачок опустился на колени и позвал:

— Кис-кис-кис!

Над травой показались острые уши, прищуренные глаза, а затем и вся усатая мордочка.