К слову, мне было неприятно немного от всех этих 'тыканий' и 'непристойных' предложений. Но, если подумать, 'непристойные', поданные в довольно навязчивой, но не совсем банальной, форме предложения обижали меня куда меньше, чем, скажем, дружеская просьба пойти и почистить картошку. Парадоксальное мышление. Кажется, это так называется?
Граф светски — не хуже самого принца — улыбался Тириэлу. Я снова увидела, как зажигаются пламенем его зрачки, а ветер разбрасывает в живописном беспорядке пряди волос. Завораживающее зрелище. Два хищника намертво сцепились взглядами, между ними ощутимо нагрелся воздух от невидимых разрядов.
Все прочие вампиры и дроу застыли, упорно отводя взгляды, но явно прислушиваясь к беседе. Вон, даже у одного из дроу ухо дернулось. Видимо, самый молодой. Никому другому не хотелось привлечь их внимание первым.
Тириэл моргнул, склонил голову на бок. Золотистые глаза следили за малейшим движением Гильермо.
Перед противостоянием их взглядов ночь, казалось, стала еще темнее.
— Путешествие вместе с паладином, говорят, крайне приятно и безопасно, — наконец выдохнул Тириэл, по понятным ему одному причинам выбирая мирное решение проблемы. И все же не удержался от шпильки: — Для здоровья.
— Приятно было разнообразить Ваш досуг, — своим нормальным голосом заключил вампир, немного сдавая назад и уже одним этим подтверждая их специфическую дружбу. Расслабил плечи, спокойно приказал: — Эрик, приготовь нам чаю.
— Почему всегда я? — шутливо возмутился тот, тянясь за котелком.
Его брат рассмеялся. Смех как-то рассеял напряжение:
— Потому что ты — самый молодой!
— Или лучше всех готовлю? — отпарировал вампир, усмехнувшись, и стал засыпать заварку в котелок.
Надеюсь, он успел попрощаться с женой? Судя по счастливому взгляду, определенно.
Пару минут спустя аромат свежего чая вытеснил остатки напряжения и общая беседа возобновилась.
— Как вижу, ваше паломничество было удачным? — поинтересовался принц через некоторое время, когда Эрик разлил всем чаю, и всем, кроме дроу, добавил в чашку по кусочку сахара, а я с удивлением узнала, что дроу сладкого не любят.
— Без особых трудностей, — черный рыцарь был немногословен. — Надеюсь, и ваше путешествие не доставило вам особых хлопот.
Они встретились взглядами. Точно давно знакомы — в один взгляд эти двое уместили целую приватную беседу. Затем дроу милостиво склонил голову, соглашаясь. 'Милость' выглядела продуманной издевкой, кою граф блистательно проигнорировал.
— Небольшое разногласие с кентаврами, а, в остальном, никаких затруднений.
— И что с кентаврами? — усмехнулся Ким, отложив флейту.
— Больше не существуют, — удивленно приподняв бровь, ответил Тириэл после недолгого размышления, словно не мог представить, будто кто-то мог даже подумать о каком-то другом исходе [или был потрясен вмешательством посторонних — а если он не знает о призраках, то общался только с Гильермо, что странно], и сменил тему: — В том бою, кстати, Кризз особенно отличился, — он взглянул на одного из своих воинов.
Тот коротко поклонился, сохраняя молчание.
Я присмотрелась к воину. Все его предплечье до локтя было покрыто аккуратными порезами, тускло светящимися изнутри. Явно чем-то натер кожу. Кстати, кожа Кризза оказалась гораздо темнее кожи принца. Вероятно, они из разных домов. Тогда как представитель одного дома оказался в приближенных у принца другого дома? И не меньше чем включенным в дальний круг.
— Больше ничего необычного? — я взглянула на одного из магов, потом на второго.
Те посмотрели на принца. И именно Тириэл, после короткой паузы, медленно отозвался:
— Нет, — растягивая гласную.
Понятно, ничего он не скажет. А ведь, если судить по взгляду мага с косой, что-то странное все же было. Не доверяет. Что, впрочем, неудивительно.
Как бы там ни было, постепенно все успокоились. По каким бы причинам дроу не решил сгладить конфликт, теперь он последовательно закреплял успех. Все его дальнейшее поведение заставляло забыть о проявленном неуважении в начале нашего знакомства. Он и не думал извиняться, или угождать, вместо этого непринужденно развязал общую беседу, умело включаясь в разговор. Собеседником Тириэл оказался крайне интеллектуальным, ехидным и остроумным. Он беззаботно оперировал понятиями, которые не часто услышишь в обычной жизни, а не на специализированных конференциях, но подавал их с такой простотой, что никому не составляло проблем включаться в беседу. Впрочем, одними 'заумностями' его речь отнюдь не ограничивалась. Пока я отвлеклась, разговор перешел на мифологические темы:
— Вот ты — веришь в Тьму? — улыбаясь, спросил принц Гильермо.
Вампир немного удивленно посмотрел на него, кивнул.
— Ну да. Я же вроде бы Темный?
Принц дернул ухом, заставив сверкнуть сережку-гвоздик.
— Ты так просто говоришь! Вот я, например, верю в Джулс, Бэвинн и Лалло...
— Правда веришь? — искренне удивился граф.
— Нет, — смех. — Но, предположим, я верю в них.
— Джулс — повелитель теней, это я помню. А Бэвинн и Лалло? — снова вмешался Гильермо.
Переспрашивать принца несколько раз подряд вампиры не решались, но всем своим видом поддерживали любопытство предводителя.
— Джулс — не повелитель теней, — улыбнулся Тириэл снисходительно. — Джулс, тот, кто приводит тени, если точнее. Когда-то считался покровителем воинов, охоты, боевого безумия и самоконтроля.
— Самоконтроля? — граф хмыкнул недоверчиво. — Откуда ты столько всего знаешь? В наших самых древних книгах он упомянут просто как повелитель теней, оборотень. Да и... разве не противоречат друг другу охота, безумие — и самоконтроль?
— Разве это тебя удивляет? — принц вытянул ноги ближе к костру, потянулся. — И потом, мы же делаем вид, будто я в них троих верю? Как же тогда мне о них не знать... — он опустил глаза, принял преувеличенно невинный вид. — Бэвинн — мать безмолвия. Ее время наступает безлунной ночью. Она покровительствует отверженным, больным и влюбленным. Лалло... — дроу фыркнул. — Проще говоря, Лалло символизирует смерть. Он любит золото, огонь и чайные розы, с той же силой, что тлен, тишину, ярость, вечный покой...
— Противоречивые создания.
— Как посмотреть, — не согласился Тириэл. — Считается, они правили всем миром, до разделения. Они и еще несколько, ныне оставшиеся безымянными. Их общие святилища возвышались по всем Империям, и в каждом из семи алтарей горел огонь. До той минуты, пока не было нарушено единственное условие, что они поставили для всех живущих.
Его рассказ звучал как страшная сказка. Я ни о чем подобном не слышала даже в Храме, и зачаровано внимала. Не только я.
— Я так и не понял, причем тут моя Тьма, но сначала расскажи до конца, — попросил вампир.
Его глаза приглушенно горели.
Дроу помедлил, закурил. Вот уж не думала, что он курит! Кажется, даже его собственные люди не были в курсе всей истории, но никто не торопил рассказчика. Он, в отличие от того ингвара, вовсе не нагнетал атмосферу. Скорее, вспоминал прочитанное, и структурировал воспоминания. Мое предположение подтвердилось:
— О том, что произошло, когда их зарок был нарушен, написано не так уж и мало. Вот только большинство исследователей пишут лишь о том, что было до, и о том, что было после. Почти никто не упоминает, как это случилось. Да и эти немногочисленные воспоминания крайне завуалированы. Так что я не могу быть во всем уверен. Однако если хотите, я расскажу, какие выводы я сделал, — проговорил Тириэл чуть монотонно.
Гильермо не ответил вслух, просто кивнул. Над поляной стояла тишина, мы все затаили дыхание. Редко когда удавалось узнать о событиях прошлого. Истории минувших лет постепенно таяли в веках, оставляя о себе все меньше и меньше. Тириэл не был похож на того, кто станет рассказывать небылицы — в таком вопросе — а потому наше внимание было приковано к нему целиком.
— Версии расходятся. Одна утверждает, что зарок был нарушен примерно четыре века назад. Другие ссылаются на времена Светлого Принца, не столь отдаленные, — заговорил дроу отрывисто. — Изучив источники, я склоняюсь к мнению, что этот процесс — нарушения зарока, или канона, как упоминают в некоторых книгах, длился два с половиной века и был завершен как раз Светлым Принцем. С течением времени их имена забывались, и, в конце концов, эти сущности почти лишились возможности появляться в нашем мире, и, тем более, влиять на него, как делали ранее. Еще более расплывчаты перспективы такого деяния. Вряд ли угроза ухода из мира по-настоящему напугала б кого-то в нашей Империи, верно? Есть одна странная фраза — на счет того, что с их уходом падет защитный купол и в душе каждого откроется...
Дроу помолчал, подбросил пару веток в костер.
— В общем-то, историй много. Но мы говорим о Бэвинн и Лалло, в которых я, допустим, верю? Как ты во Тьму, — он усмехнулся, глядя на рыцаря-вампира.
— О! Так ты все же вернулся к старой теме?
— И да, и нет. Я рассказал тебе, что знаю о предметах своей предполагаемой веры. А что знаешь о Тьме ты? — когда-то давно, судя по обрывочным данным, у дроу были свои покровители и боги, прекрасные, чуждые и ужасающие [универсальный отзыв о чужих богах, чье существование не проверено]. Так вот, те же легенды гласят, что дроу посчитали, что их покровители их предали. И покарали, то ли убив, то ли заперев где-то в своих владениях, сведя их разумность до минимума. Да, дроу очень добрая раса. — Так что такое — Тьма?
— Э... — сказал граф многозначительно.
Я усмехнулась, уселась поудобней, готовясь слушать.
Официальные формулировки исходили из того, что Тьма — первооснова Света, Свет — отражение Тьмы. Еще были глубокомысленные рассуждения на тему хтонических сущностей, Хаоса и Порядка, стихий и тому подобные развлечения софистов. Насколько я знаю, Тьма служит своеобразным буфером между миром и Хаосом. Свет примерно те же игры ведет с порядком. Связано это с тем, что напрямую ни Хаос, ни Порядок не способны поддерживать жизнь. А потому 'в каждой тьме есть доля света, в каждом свете — доля тьмы'. Ну и, конечно, в качестве своеобразных прослоек две эти стихии вынужденно обрели и типично человеческие черты. На которые, кстати, большей частью, опираются люди при выборе близкой им стихии, как это ни парадоксально.
— 'Э' — это чрезвычайно образное описание Тьмы, — восхитился дроу. — Поразительная емкость слова!
— Перестань! — Гильермо не удержался от улыбки. — Дай с мыслями собраться. Умеете вы задавать каверзные вопросы!
Тириэл мягко кивнул, то ли принимая комплимент, то ли соглашаясь с просьбой.
Смех Гильермо очень о многом говорил. Совсем не всякий способен сам искренне смеяться над собой. И еще меньше принимают подобные вещи как должное.
— Тьма — это свобода. Свобода выбора пути, свобода мышления, — наконец проговорил вампир.
— Свобода сильного над слабым... — промурлыкал дроу, странного прищурившись.
— Я бы сказал — право на честность, но я не идеалист. Тьма — это Хаос, Хаос как состояние духа. Вечное блуждание, движение, стремление, изменение. Только Хаос безграничен, а у Тьмы все же есть пределы. Да, они чаще навязаны силой, но, все же, больше основываются на рациональном, реалистичном подходе, чем на праве сильнейшего. Скажем, перед Императором у нас не преклоняют колена, он — первый среди равных. У Светлых Император — аватара света на земле. С одной стороны, у обоих одни права и одни обязанности — исходно, по крайней мере. Но, конечно же, пользуются они ими совершенно по-разному. В Свете можно, достигнув определенной ступени, остановиться и жить, просто защищая свои границы. Во Тьме так не бывает — каждая ступенька это лишь новый шаг, новый вызов. В конце концов, право выбора все равно остается за тобой.
— Право выбора? А оно разве у вампиров есть? — Тириэл будто окаменел, говорил ровным механическим тоном, лицо ничего не выражало.
Гильермо посмотрел ему в глаза. Потом кивнул.
— У меня — да. Знаешь... на мой взгляд, главное отличие Тьмы от Света — Тьма дает тебе то, что тебе больше всего нужно. Но не учит, зачем тебе это, полезно ли оно. Она жестче. И не свернуть с раз выбранной дороги. Свет дает больше шансов для маневра.
Повисло молчание. Трещал хворост в костре, тихо вырывался воздух из легких, кружили светлячки на фоне звезд.
— А ты, паладин, что скажешь? — медленно проговорил принц Тириэл, и повернул голову ко мне, давая увидеть потемневшие золотые глазницы, сиявшие, будто золотая лава перемешалась с авантюрином.
— Тьма — сущность, которой я служу, — спокойно ответила я.
— И все? — это уже Гильермо.
Я улыбнулась.
— Да. Разве надо что-то еще?
На этом можно бы было закончить разговор, но слишком пристально на меня смотрели и дроу, и вампиры. Пришлось продолжить:
— Разве вы не вкладываете в... сущности, вроде Тьмы, или Лалло, то, что ждете от них? Что подсознательно хотите получить? Не задаете в какой-то мере правила игры? Не просите/заставляете подтвердить вашу веру в них, не убеждаете заставить поверить?
— Да, — сказал дроу глухо. — Я не согласен. Но я понял, о чем ты.
— Тьма — не сущность и не бог. Она приходит в мир через тех, кто верит в нее. Такой, в какую верят, — я улыбнулась. — А я, и Храм — мы хотим, чтобы она была самой собой.
Над поляной снова повисло молчание, постепенно прервавшееся шутливым спором двух близнецов, негромкой беседой Лаки и того воина с косой. Постепенно гомон разрастался, пока не заглушил тишину. И только Тириэл и Гильермо сидели неподвижно, глядя в огонь, и молчали. Каждый думал о своем. Им, кажется, было, над чем подумать. Или, над чем не думать совсем.
Гильермо открыл портал, когда луна скрылась за облаками. Это оказалась большая арка слепящего черного света, такого, словно черный светился сам по себе. Совершенно непрозрачная, что очень не понравилось Ашеру. Я же просто была удивлена. Не знала, что вампиры владеют такой магией. Я-то, если честно, ожидала телепортации, еще гадала, как он планирует это осуществить.
Мы ждали перед порталом, уже в седлах, полностью собранные, выстроившись чуть не по линеечке. Отряды затеяли шутливое соревнование, кто лучше, а потому выглядели, как на плацу при параде. Наконец граф дал знак, и вся колонна тронулась вперед. Портал ринулся нам навстречу и сомкнулся за спинами нашего арьергарда.
...Но голос хрустальный казался особенно звонок,
Когда он упрямо сказал роковое: "Не надо"...
Царица, иль, может быть, только капризный ребенок,
Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда.
Н.Гумилев, 'Отказ'
Глава 6.
Как выяснилось, прибытие в замок вампиров, особенно когда в нем обосновалась молодая королева, рискованное и долгое занятие. Портал выбросил нас в нескольких километрах от древних стен — само 'гнездо' роскошно просматривалось сквозь ажурные кроны деревьев, издали похожее на спящего дикобраза. Замок удачно располагался во впадинке невысокого хребта, на перевале, с двух сторон окруженный обрывами, и из нескольких прорубленных ходов в камне из-под твердыни его стен вниз обрушивался грохочущий поток воды. Водопад расщеплялся десятком почти декоративных террас на части, и, обрамленный едва заметными радугами, уходил в образовавшуюся от времени котловину. Из-под земли он вырывался уже внизу, рассыпая вокруг водяную пыль и мягкий полог тумана. Туман, соответственно, поднимался вверх и скрывал замок от глаз. На фоне неба только рельефно просматривались тонкие белые башни, напоминающие ледяные сосульки, постепенно темневшие к основанию. Основные постройки удачно скрывались за перепадами рельефа, оставляя открытыми взорам лишь декоративные элементы да органично спрятанные между ними военный механизмы различного назначения.
