— Оказалось, что эти двое проезжали мимо и... услышали крики... людей. Моих коллег по работе, которых я... вобщем, которые в итоге едва выжили после моего перерождения. А я не помнил собственный голод, ощущения, и даже не чувствовал жалости, но все равно трясся от страха слушая ее рассказ. А Кристабээла в свою очередь еще и добавила напоследок, что подобное — нормально, но возвращаться в ту мастерскую мне все равно не стоит. Хоть память людей и заблокирована гипнозом, а рисковать все равно не стоит... А когда я уже был у входной двери, надеясь сбежать к себе на съемную квартиру от всего этого ужаса, Максим неожиданно предложил мне работу, при условии что я готов учиться, выполнять любые приказы и не совать свой нос в чужие дела...
— И ты согласился?
— Скажем так, я не нашел иного варианта развития событий. Лучшего варианта, — Игорь улыбался уже тепло и ласково, снова чем-то походя на солнышко, стремящееся согреть окружающих своими лучами. — В итоге, я в собственной карьере добился успехов... Пока не был отстранен месяц назад.
— Но это же временно, да?! — Попыталась успокоить мужчину, замечая важность данного для него факта. — Все уляжется, и ты снова будешь заниматься любимым делом.
— Думаю, уже нет. Начальников с ТАКИМИ случаями в автобиографии не существует. Максимум, что мне светит после урегулирования всех разногласий — место няньки Майи. Хотя нет, ее родители меня, наверное, с потрохами сожрут, не желая чтобы рядом с их дочерью вертелся такой тип.
— А ты в курсе, что сестра Макса в тебя влюблена? — Вспомнила я странное поведение девчонки в магазине, и ее кричащие взгляды по отношению к Игорю. Сердце вдруг неприятно закололо, отзываясь во всем организме откуда-то взявшейся злостью.
— В курсе. Но я границы знаю.
— И она об этом в курсе?
— И она знает границы.
— Но продолжает вести себя так же, как и в магазине?
— Продолжает.
— Значит, плохо объяснил.
— Наверное.
"Почему у всех Мар такое странное представление об окончании разговора? — Задумалась я после того, как Игорь с явной неохотой согласился с моим осуждением в отношении его "отношений" с Майей Диметьевой и замолчал, не желая развивать эту тему дальше. — А ведь сам обещал все рассказать и объяснить?!"
Спустя еще пятнадцать минут машина съехала на обочину у поворота на шоссе, которое шло вдоль набережной и вело к старому мосту через реку и дальше к дому АлекаВитторио.
— Куда теперь? — Спросил мой водитель, забравший меня сегодня из клиники и занимавший беседой все это время.
Что ответить на данный вопрос я не знала, искренне пытаясь нарыть в собственных мыслях выход из сложившейся ситуации.
Сегодня какой-то мужчина-суккуб уже заявился ко мне домой и чуть не убил (по крайней мере, так выразился Игорь еще в клинике), после чего я узнала о том, что являюсь представительницей странного подвида суккубов — мМар — могу в любое время почувствовать голод и вдохнуть в себя всю энергию собственных близких, не контролируя чувство насыщения и тем самым убивая их. А еще могу умереть сама, и вряд ли обычная скорая, даже не опоздавшая не на секунду сможет откачать меня с помощью человеческих лекарств...
А если прибавить к этому странные послания от некого "Хранителя", желающего мне "добра" и пытающегося помочь найти ответ на вопрос, которого я по сути и не знаю... Вообщем вывод напрашивался сам собой... Домой я вернуться не могу. А денег на новую квартиру (даже если ее арендовать) у меня нет. Зарплата еще не скоро, а единственные люди, которые могут понять мое положение — мои настоящие родители — сейчас находятся где-то... В общем в месте, где я связаться с ними не смогу, даже при желании (которого, если признаться честно, и нет).
— Тебе нельзя домой... — угадывая мои мысли, произнес спокойным размеренным голосом Игорь. — Кто-то уже наведывался туда...
— К сожалению, это я понимаю не хуже тебя, — осуждая его за излишние объяснения, отрезала в ответ. — Но проблема в том, что идти мне некуда. И денег нет.
— А вот в этом ты ошибаешься, — улыбка вновь тронула его серьезное лицо. — В доме на Чернильной улице когда-то жила твоя мама. Бьянка. Так что думаю, никто не будет против, если ты займешь ее девичью комнату.
— Горницу? — Вспомнила я место, где хранился портрет похожей на меня женщины.
— Ага. И с деньгами думаю, проблем не будет. У Клана есть собственный бюджет, как у государства, который держится на налогах всех мар и обеспечивает расходы на клинику и безопасность.
— А я какими судьбами вписываюсь в эти расходы? — На всякий случай уточнила, поморщившись. Не желаю сидеть на шее, питаясь за чужой счет законопослушных мар. — С медициной меня связать можно, если только превратить в подопытного кролика. А с безопасностью... Ну, я могу научить других пользоваться шпильками, как смертоносным оружием...
Игорь расхохотался. Искренне и заразительно так, что я тоже не удержалась.
— Сосновый бор... — продолжил мужчина, спустя несколько минут. — Весь тот район был выкуплен марами и полностью находится в нашей власти. Это место — территория нашего Клана, в то время как весь город принадлежит суккубам. В других населенных пунктах, особенно в Европе, территориальное деление в нашу пользу, но здесь удалось отвоевать только этот кусок. И лес с озером. Но сейчас не об этом. Дом на Чернильной улице сейчас является гостевым — там в основном останавливаются Витторио, являющийся главой Клана, его приближенные и доверенные лица. Вроде Максима — начальника службы безопасности и Кристабэллы. Она приходится заместителем Демона. Только занимается более... скажем так, оперативной работой. Ну и я... хотя в данный момент, я скорее куль с мукой напоминаю. Конечно, у каждого из нас есть свои квартиры в городе, но практичнее держаться вместе. Вот и получился своеобразный филиал офиса.
— А главное здание где? — Не удержалась от вопроса.
— В Питере и Вене.
— А как же Москва?
— Слишком проходной город. Туда даже суккубы не суются. Столица — нейтральная территория, на которой решаются сделки обеих сторон. Там ведутся дела и подписываются контракты. И никто ни на кого не нападает.
— О, тогда я срочно еду покорять Москву, — обрадовалась я. — Буду пробоваться на фабрику звезд или стану телеведущей. В поезде решу.
— Поумерь пыл, Лиля. Москва — опасное место. Там действуют правила и одновременно царит беспредел, — строгим нравоучительным тоном отрезал Игорь. — Там мы ситуацию контролировать не можем. Это закон правило для всех. Если когда-нибудь соберешься культурно просветиться и посмотреть на Кремль, лучше озаботься собственной охраной, иначе рискуешь никогда не вернуться обратно.
— Ладно, окей, — подняла я вверх руки, сдаваясь. — А Австрия почему? Нельзя что ли выбрать было место потеплее?! Например, Рио, или остров там какой-нибудь?
— В Австрии проводится Высший Судебный Совет, на котором обычно рассматриваются все тяжкие преступления, совершенный Марами и Суккубами. Там же приводятся в действие и наказания. Так что главный офис в данной стране — стратегически важный объект. А если хочется на море, попроси у Макса ключик от его домика на Фиджи.
— Оооооо, — удивилась я, но не желая больше развивать бессмысленную тему, вернулась к обсуждению проблем насущных. — Значит, мое проживание в вашем казенном доме будет оплачено?!
— Да, спишем все это на представительские расходы по размещению важных гостей. В общем, не парься! Витторио каждый квартал устраивает званные вечера и приемы для мар, а деньги берутся из бюджета. Да и бюджет сам по себе не маленький, содержащийся в основном на плаву благодаря компаниям-миллиардерам, находящимся во владениях мар. А потом можно будет купить тебе квартиру в Питере, если конечно захочешь быть ближе к тусовке. Хотя если выберешь любую другую точку мира, проблем тоже не будет.
— Кстати, а сколько всего этих самых мар проживает на планете? — задалась я интересным вопросом.
— Людей больше. При общей численности населения где-то в семь миллиардов, мар приходится примерно на одну седьмую, количество суккубов практически такое же.
— Круто! — Искренне восхитилась я, понимая что оказалась частью не просто какой-то общины, а настоящего государства. Как Китай, блин!
— Ну, так что решила с местом жительства?
— Питер мне нравится, — я вдруг почувствовала, что на моей спине появились крылья, которые начали стремительно расти и раскрываться, придавая своему обладателю силу и надежду на то, что все еще может быть хорошо, даже несмотря на неудачный денек. — Но квартиру я не хочу. Пусть будет дом. Такой же, как на Чернильной улице, за исключением всех этих музейных бюстиков, картин и мрачности. Лучше уж что-то светлое и просторное, как Горница моей ма... Бьянки. Но дом я построю сама. На свои деньги. А сейчас вполне обойдусь и вашим общежитием. Только вещи надо собрать. Так что давай сначала к родителям, а дальше я буду обустраиваться на новом месте.
Утрамбовывая в свой чемодан все самое необходимое, находящееся в моем девичьем шкафу, я внутренне вздрагивала, проклиная свою женскую натуру за страсть к шмоткам. Ведь к двадцати трем годам одежды у меня набралось на целую роту солдат, а носить все равно было нечего. И выкинуть жалко. В общем, получалась перефразированная поговорка "И хочется, и колется!".
Слава Богу, что хоть косметика уместилась в одну сумку — правда весьма увесистую, но что делать?! Не могла же я переехать куда-то жить (пусть и временно!) и остаться без своего любимого мандаринного геля для душа и шампуня. Про маски для лица, скрабы, пилинги и тоники я вообще молчу. Даже если девушка не любит штукатуриться всей этой декоративщиной (я сейчас про тушь, помаду и килограммовые тени) — это совершенно не значит, что слово "косметология" ей неизвестно, как таковое.
— Может, все же объяснишь, куда намылилась?! — Появился на пороге отец, скрестив на груди руки и всем своим видом высказывая недовольство банальному объяснению "Решила начать самостоятельную жизнь. Сегодня же съезжаю от Вас!" (Да-да, именно так я заявила с порога родителям и брату, которые тут же превратились в невменяемых немых и хлопающих ресницами болванчиков).
— Я же уже сказала, хочу самостоятельности... — утрамбовывая в чемодан спортивную ветровку и пытаясь кое-как застегнуть молнию, прокряхтела я. — И еще любви...
— А затрещину ты не хочешь? — В голосе папы мелькнуло раздражение, которое тут же сменилось моральной усталостью от моих выходок. — Господи, Лилит, неужели ты правда решила попробовать жить одна?!
— А что в этом такого? — Понимая, что все мои усилия тщетны, я попросту плюхнулась на непокорный чемодан пятой точкой, внутренне празднуя победу от того, как вещи подо мной хоть немного, но примялись. — Ты же сам говорил, что весь мой детсад пора сворачивать, так как я уже давно не подросток...
— И именно сегодня утром до тебя наконец-таки дошли эти слова?! — Скептически произнес папа, проходя в комнату и присаживаясь на край закиданной вещами кровати. — Лиль, это же смешно. То ты отмахиваешься от самостоятельности, как черт от ладана, то летишь к ней навстречу, как бабочка на огонь.
— Я взрослею, — привела довольно весомый, на мой взгляд, аргумент. — И потом, ты не слышал, что сегодня днем вспышки на солнце...
— А они здесь еще причем?
— Влияют на деятельность мозговых клеток, отвечающих за самостоятельность.
— То есть, когда эти вспышки прекратятся нам ждать тебя со всем твоим хламом обратно, — он в притворном ужасе оглядел мою спальню, напоминающую в данный момент по количеству поклаж Казанский вокзал, и тяжело вздохнул. — Может, все же передумаешь?
— Папа... — я на мгновение остановилась, решив посмотреть в глаза родителю, дабы доказать серьезность своих намерений. — Ты что не понимаешь, у меня крылья выросли! Я хочу летать. Хочу чувствовать свободу и простор, — сжав откуда-то оказавшийся в ладони брелок с соколом, я попыталась обнадеживающе улыбнуться.
— А на это тоже вспышки на солнце влияют, да?! — Появилась в комнате мама, улыбающаяся украдкой. — Тогда интересно, что случится, когда небесное светило взорвется...
— Лилит начнет кудахтать, — а это уже слова брата, показавшегося следом, в глазах которого можно было заметить плохо завуалированное беспокойство.
— Да ну вас! — Взяв в руки клатч с кошельком и мобильником, я подняла с пола присланные с утра неизвестным доброжелателем документы и забросила их в сумку с новым ноутбуком. — Я уже все решила, так что даже не смейте меня отговаривать. Все равно ничего не получится!
— МЫ ЗНАЕМ! — Три самых родных мне голоса прозвучали, как один, отчего на душе вдруг сделалось, тяжело и как-то досадно.
— Столько вещей нет даже у Майи, — у подъезда ждал Игорь, наотрез отказавшийся подниматься со мной и показываться лишний раз родителям на глаза. Мол, блокировку памяти это может нарушить и вспомнят тогда Виноградовы и про утренней гипноз, и про дочку, желающую сожрать их, и про Максика-забияку, считающего, что убийство в данном случае — досадная необходимость.
— Не упрекай девушку в желании хорошо выглядеть, — усмехнулась я, наблюдая с каким растерянным видом мужчина пытается впихнуть мои сумки в багажник внедорожника (между прочим, достаточно емкий!). — Иначе рискуешь попасть в немилость...
— А я констатирую факт, — в карих глазах мелькнули забавные смешинки. — Как кстати твои родители отнеслись к тому факту, что ты вдруг решила переехать?
— Просили, чтоб не возвращалась, — я хохотнула, увидев его втянувшееся лицо. — А если серьезно, то... нормально. Они привыкли, что я могу сорваться с места в любую минуту и, наверное, теперь радуются, что за столько лет до меня, наконец, дошел тот факт, что я уже взрослая и должна жить отдельно собственной жизнью.
— Странные они у тебя... Обычно ведь мать с отцом до последнего держаться за детей, считая их нерадивыми и неразумными, чуть ли не до пенсии...
— Нуууу, хирург, которого почти не бывает дома и безработный школьный учитель, проводящий все свое время, собирая сплетни, устраивая личную жизнь детей и в перерывах сидя на психологических форумах в интернете, считают именно так...
До дома на Чернильной улице мы добирались довольно долго, попав в пробку на набережной практически на два часа, за которые я успела немного вздремнуть на заднем сидении и даже пролистать документы, принесенные с утра курьером. В которых, кстати, почему-то не оказалось нескольких снимков и газетной статьи.
— Прошу, — остановив машину на подъездной дорожке коттеджа, Игорь, стараясь быть джентльменом, первым вышел из машины, и теперь открыв мне дверцу, галантно помогал выбраться из салона. — Добро пожаловать в наше скромное жилище...
— Скромное?! — Усомнилась я, с особой тщательностью разглядывая фасад дома. — Кареглазый, а ты уверен, что это слово, способно охарактеризовать ваше "общежитие"?!
Скромным особняк уж никак не был. Величественное трехэтажное здание в викторианском стиле из темного кирпича, огромной террасой и кажется застекленной мансардой, которая в основном уходила на задний двор. Рядом — небольшая пристройка, похожая на уходящий под землю гараж, чуть дальше и вовсе что-то напоминающее мини-завод с деревянной крышей и небольшими оконцами.
