| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Оставалось надеяться, что сама принцесса Таик, несмотря на её безрассудство, всё-таки не вдохновится такой идеей.
Как хорошо бы было, если бы она вступила в первый брак с Хайнэ Саньей! Так было бы лучше для всех.
Но теперь эта возможность утеряна окончательно и бесповоротно.
Несколькими часами ранее Даран получила известие о том, что её племянник болен красной лихорадкой, и только покачала головой: несчастный мальчик, но теперь уже ничего не поделаешь, с ним всё кончено.
— Я хочу остаться одна, Даран, — сказала Императрица. — Не потому, что я сержусь на тебя. Просто я так устала...
— Как вам будет угодно, Госпожа.
Даран поднялась, поклонилась и вышла из зала.
Она и сама чувствовала себя очень уставшей: события и разговоры последних дней привели её в такое состояние, что даже молитва стало невозможной. Прошлым вечером она долго находилась в одиночестве, в полной темноте Зала Уединения в Храме, пытаясь получить ответ: что это была за женщина, и что за магия? Но так ничего и не услышала...
Хотелось надеяться, что дело было лишь в сильной физической усталости, только в ней.
— Аста Даран, — внезапно послышался голос принцессы Таик.
Верховная Жрица напряглась.
&nnbsp;bsp; Принцесса назвала её nbsp;полным именем... почему-то казалось, что это не сулит ничего хорошего.
Она медленно обернулась.
— Да, Госпожа?
— Давай поговорим так, чтобы нас никто не услышал. Впрочем, нас здесь и так никто не услышит, не правда ли? — Принцесса криво усмехнулась и взмахнула рукой, как бы поясняя, что она имеет в виду: огромный коридор был пуст. Где-то далеко, у входа и выхода, толпились стражники, но отсюда невозможно было различить даже золотой рисунок, змеящийся по периметру дверей. — А ведь я ещё помню времена, когда всё было не так... Когда дворец не был наполовину пуст, когда все мои братья и сёстры были со мной, когда каждый день устраивались пышные представления и состязания в искусстве. Мне грустно, когда я думаю об этом.
Даран сдержала желание поморщиться: нотки меланхолии в голосе принцессы были невыносимо наигранными, лицедейство явно не относилось к числу её талантов.
— Мне жаль, что воспоминания детства ранили вашу душу, Госпожа, — произнесла она, стараясь не допустить уж слишком откровенной насмешки в голосе.
— А потом всё изменилось, — продолжила принцесса. — Ты помнишь, как это было, Даран? Как Госпожа распустила половину людей во дворце, как отослала от себя всех своих детей, как её начали тревожить призраки и злые духи? Во дворец пришли упадок и запустение, неудивительно, что подданные растеряли всё своё уважение! — выдержав определённую паузу, Таик вскинула голову и воскликнула: — Но я хочу вернуть всё, как было, и сделаю это! Я хочу, чтобы мой дом и моё имя снова были осиянны величием, чтобы ни один человек в этой стране не мог подумать о них без благоговения!
— Не сомневаюсь, что вы сможете это сделать, Госпожа.
— Так помоги мне в этом!
Даран чуть вздрогнула.
Принцесса просит её о помощи?
— Мы не должны быть врагами, Даран, — произнесла принцесса, отвернувшись и стиснув зубы. Очевидно, эти слова дались ей с трудом. — Моя мать доверяет тебе, ты — единственная, кто сможет убедить её в ошибочности её новой политики. Сделай это, и я не останусь в долгу. Я буду твоим другом, а это немало значит, не правда ли?
"Да, немало", — отстранённо подумала Даран.
А в реальности даже гораздо больше, чем подразумевала сама принцесса.
Смена фигуры, олицетворяющей божественную власть, всегда болезненно отражалась на силе Верховной Жрицы, и Даран понимала, что окажется наиболее уязвимой в тот момент, когда новая Императрица взойдёт на престол. И после этого тоже, если не удастся наладить с Госпожой достаточно крепкую связь...
— Вы понимаете, что просите меня о предательстве моей Госпожи и вашей матери, принцесса? — ровно произнесла она.
— О предательстве? Кто говорит о предательстве? — быстро спросила Таик. — Речь идёт лишь о том, чтобы помочь Госпоже принять верное решение! Послушай меня, Даран, ты ведь сама всё понимаешь! Это воодушевление продлится, в лучшем случае, несколько месяцев, за время которых Госпожа совершит непоправимые ошибки, а потом на неё нахлынут прежние тоска, апатия и страх, а мы все погибнем!
"Шанс, что всё произойдёт именно так, велик", — подумала Даран по-прежнему отстранённо.
А она так и не получила никакого ответа...
— Я готова исполнить любое твоё желание, — внезапно произнесла принцесса. — В знак своего благорасположения и нашей будущей дружбы. Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю, сейчас, или тогда, когда передо мной будут открыты более широкие возможности. Я дам тебе священную клятву, поклянусь своей кровью, что не нарушу этого обещания. Ну?
"Принцесса слишком горда, чтобы повторить это предложение дважды, — отчётливо поняла Верховная Жрица. — А мой план с Хайнэ не удался, и другого у меня нет".
— Я... — голос всё-таки на мгновение дрогнул. — Я хочу, чтобы мне самой было дозволено выбрать свою преемницу. И чтобы над той, кого я выберу, не были властны те вещи, которые обычно становятся препятствием на пути Верховной Жрицы.
— Да будет так, — с облегчением сказала принцесса.
И произнесла слова священной клятвы.
В тот момент, когда она удалялась, шелестя тканью накидок, Даран вдруг показалось, что темнота, царящая в обоих концах огромного коридора, начинает сгущаться, ползёт к ней, что тени обступают её так же, как обступили бессилие и усталость, несмотря на то, что в этот момент исполнилось самое сильное её желание.
Слова принцессы были разумны, сделка была взаимовыгодна и не то чтобы бесчестна.
Но тени ползли...
"Возможно, в этот момент я потеряла последнее, что ещё оставалось от моей души", — пронеслось в голове Верховной Жрицы.
Но она тут же переборола себя и усмехнулась этой мысли.
Слова. Всё это только слова.
"Как бы то ни было, я сделала это ради тебя", — подумала Даран, глядя куда-то вверх, туда, где высокие дворцовые своды терялись в зеленоватой мгле.
После этого она развернулась в сторону дверей, противоположных тем, в которые вышла принцесса, быстрым шагом пересекла коридор и потребовала себе экипаж.
К тому времени, когда луна осветила своим мерцающим светом безоблачное и беззвёздное небо, как будто нарисованное чёрной тушью, Верховная Жрица снова появилась в доме своей сестры.
Там было темно и холодно — все выходы в сад закрыты или занавешены тканью, все жаровни и большинство светильников потушены, чтобы не привлекать ещё больше огонь Подземного Мира к умирающему.
Запах особых благовоний, которыми обильно окуривали комнату тяжелобольного, висел в остальных помещениях лёгкой дымкой.
Запах горя, слёз и безнадёжности.
— Госпожа!.. — кто-то бросился к Даран в темноте, и она скорее поняла умом, чем догадалась по голосу: сестра. — Вы узнали о нашем несчастье, вы пришли!.. Есть ли какой-то способ помочь Хайнэ?
Верховная Жрица никогда не считала жалость полезным чувством, а сейчас, помимо этого, она была слишком опустошена для каких-либо эмоций.
— Я пришла не за этим, — отрезала она.
Сестра отпрянула, как от удара.
— Помочь ему невозможно, — так же жёстко продолжила Даран. — Думаю, это следствие совершённых ошибок. Пришло время расплачиваться.
— Госпожа, госпожа... — дыхание Ниси внезапно как будто оборвалось, а потом она проговорила каким-то странным тоном: — Разве это были мои ошибки, госпожа?!
Даран бы даже решила, что в голосе её младшей сестры прозвучал гнев, если бы она не знала, что Ниси гневаться не умеет.
— Мои тоже не окажутся безнаказанны, будь спокойна, — холодно пообещала она. — В своё время я расплачусь за всё.
Ниси как-то странно дёрнулась, а потом застыла на месте, чуть наклонив голову.
В темноте, окружавшей сестёр, лицо младшей казалось похожим на маску, на которой умелой рукой художника были изображены чувства — смирение и скорбь.
Даран решила, что, пожалуй, всё же переборщила с жестокостью, и заговорила о другом.
— Сегодня утром ты в очередной раз попросила меня о невозможном, — напомнила она. — Ты захотела себе в мужья простолюдина, и я позволила это, теперь ты хочешь простолюдина в сыновья, и я снова готова добиться для тебя соизволения. И после всего этого ты ещё меня упрекаешь? Тогда как ты даже не соизволила мне объяснить, откуда у тебя взялись это безумное желание и этот мальчишка-простолюдин.
Cегодня утром Верховная Жрица была порядочно зла на сестру за эту сумасшедшую просьбу и даже не думала о том, чтобы исполнить её, однако теперь она порадовалась, что не ответила резким отказом сразу же. Что ж, это будет сложно, но не невозможно, а после этого сестра как следует подумает, прежде чем сделать или сказать что-нибудь... неправильное.
— Я... встретила его в лесу и не смогла... — пробормотала Ниси, запинаясь. Брови её жалостно сошлись у переносицы, лицо отражало искреннее раскаяние. — Да, вы правы, госпожа. Во всём виновата я, это мои ошибки. Я благодарна за всё, что вы делаете для нас.
Даран не относилась к тем, кому униженное покаяние доставляет удовольствие, поэтому она снова переменила тему.
— Я забираю Иннин во дворец, — сказала она.
Ниси изумлённо вскинула голову.
— Как, госпожа? Разве вы переменили своё мнение? Я думала, вы...
— Я не отказывалась от неё, — возразила Даран. — Я не взяла её с собой сразу — по многим причинам. Можешь считать, что это было испытание. В каком настроении она находится сейчас?
Сестра помолчала.
— Я думаю, она смирилась, — наконец, тихо сказала она.
— Вот и прекрасно, — удовлетворённо отозвалась Даран.
Этот опыт будет полезен для будущей Верховной Жрицы.
Она поднялась на второй этаж, безошибочно нашла комнату Иннин, зашла в неё и притворила за собой двери.
— Собирайся, мы едем, — сказала самым будничным тоном.
Иннин зашевелилась в постели.
Даран впервые получила возможность — а, точнее, позволила себе — внимательно разглядеть её, изучить внешность. Глаза у девочки казались чуть светлее, чем у брата, скорее, тёмно-тёмно-серыми, чем чёрными, а кожа, наоборот, менее бледной. Тёмные волосы были такого же оттенка, как у Хайнэ, но у него они были тяжёлыми, густыми, совершенно прямыми и длиной до середины бедра, а у сестры падали волнами и сейчас, распущенные, даже не доставали ей до пояса.
Даран внезапно представилась картина: Иннин тайком укорачивает себе причёску, назло всем тем, кто внушает ей, что чем длиннее волосы, тем это красивее для благородных господина и госпожи, или просто чтобы посмеяться над ужасом наставницы, или на спор с братом, который на такое святотатство, конечно, не смог решиться.
Может быть, всё было именно так?
Что ж, этого никогда не узнать.
— Собирайся, — повторила Верховная Жрица. — И попрощайся с родными, ты не увидишь их в течение ближайших нескольких лет.
Иннин метнула в её сторону короткий изумлённый взгляд, но ничего не спросила.
Поняла.
Однако по тому, как побелело её лицо, Даран вдруг поняла: не согласится.
Не то чтобы она не подозревала такой исход, конечно.
— Назло мне откажешься от того, что было мечтой твоей жизни? — чуть усмехнулась она. — Очень умно.
Иннин долго молчала.
— Я пообещала Хайнэ, что останусь с ним, — наконец, произнесла она полузадушенным тоном.
Даран вздрогнула.
Вот этих слов она не ожидала совершенно, и это стало для неё серьёзным ударом — обнаружить, что она так ошиблась.
"Я слишком недооцениваю её чувства, — пронеслось в её голове. — Она — не я. Ей всего двенадцать лет..."
— Кровные узы перестают иметь для жрицы какое-либо значение, — вслух произнесла она. — Любовные — тоже. Если ты желаешь стать жрицей, то должна освободить себя от всего, что тебя наполняет, чтобы другое могло войти в тебя. Твои желания и чувства перестают существовать. И это — справедливая цена за ту силу, которую ты обретаешь. Ничто не даётся бесплатно. Если ты не готова платить, что ж. Но я даю тебе время подумать. Я останусь в вашем доме до утра.
Не добавив больше ни слова, Верховная Жрица вышла в коридор.
Она хотела, как и обещала, спокойно ждать до утра, а после уехать — с Иннин или же без неё — но вдруг почувствовала в себе какой-то надлом.
Что же, после того, что она сделала сегодня, она позволит судьбе, или, точнее, непоследовательным чувствам двенадцатилетней девочки, решить всё?!
Она до боли стиснула кулаки под широкими длинными рукавами, пошла вперёд, почти не разбирая дороги. Нужную комнату Даран нашла по тягучему, тяжёлому аромату благовоний, лившемуся из-под дверей.
Зайдя внутрь, она быстрым шагом подошла к кровати больного.
Тот не спал — лежал среди кома смятых простыней и покрывал, опутанный собственными длинными волосами, липнущими к взмокшему телу. Мучился от сжигающей изнутри лихорадки.
В чёрных глазах при виде Верховной Жрицы мелькнула надежда, которой не суждено было сбыться.
— В такой момент тебе следует думать о том, какая судьба ожидает тебя после ухода в другой мир, — жёстко проговорила Даран. — Если ты сейчас проявишь смирение, то будешь вознаграждён. Родишься в следующей жизни женщиной и получишь то, о чём просил сегодня утром. Яви собой покорность. Говорят, что дети, которые появились на свет одновременно, близнецы, делят одну душу на двоих, поэтому нет ничего удивительного в том, что сестра забрала твои силы, они по справедливости должны были достаться ей. Не мешай ей выполнить своё предназначение! Ты своё выполнить уже не сможешь, даже если останешься в живых, у тебя никогда не будет ни жены, ни детей. Так пожелай, чтобы хотя бы сестра сделала то, что велено ей судьбой и Богиней! Не пытайся удерживать её возле себя, запрети ей поступать так! Вот то, что ты должен сделать. Найди в себе силы!
Хайнэ зашевелился, глаза его жутковато и болезненно сверкнули, воспалённые и потрескавшиеся губы искривились.
— Нет!!! — закричал он, с трудом приподнявшись на подушках.
Верховная Жрица вздрогнула.
Вторая ошибка за этот вечер. Или третья?
Всё как будто валилось из рук, все планы рассыпались, привычное чутьё изменило ей.
— Да, — проговорила она с холодной яростью. — Ты всё равно не сможешь ничего изменить. Тебе вообще не следовало рождаться.
Развернувшись, Даран вышла из комнаты, не оглядываясь, и в коридоре столкнулась с мальчишкой, чьи волосы ярко сверкнули в царившей вокруг полутьме.
"Тот самый, которого привела Ниси", — сразу же догадалась она.
И почему-то быстро и гулко, как будто от страха, заколотилось сердце.
Мальчишка смотрел на неё снизу вверх, но смотрел прямо, и взгляд у него был чуть прищуренный и холодный, совсем не детский.
Впрочем, возможно, она опять ошиблась в своей оценке, неправильно поняла тёмный блеск багряно-алых, как осенние листья, глаз.
Сегодня всё было неправильно.
"Полнолуние, разгул стихийных сил", — вспомнились Даран собственные слова.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
