Четвертый месяц зимы. Книга вторая: Плененная душа

Сам же Огнезор нашелся в спальне — он рухнул на кровать поверх покрывала, даже не попытавшись раздеться — и теперь крепко спал. Хорошо изучив этого ненормального, Слава могла лишь удивляться, что не заснул он прямо в кресле, уронив голову на ворох бумаг, — наверняка ведь не давал себе передышки все последние недели!

Девушка фыркнула, с любопытством оглядываясь по сторонам, — и вдруг дернулась, пошатнулась от странного головокружения. Уголок глаза поймал то ли движение, то ли тень...

"Ну, привет тебе, грозная убийца!" — раздался чужой голос у нее в голове.

Мастер развернулась так стремительно, что ветром сбило свечи на прикроватном столике, — а нож ее уже летел в неизвестного врага, но... лишь вонзился в вытканного зимнего барса на стене...

Пройдя сквозь прозрачную женскую фигуру по пути.

Слава грязно выругалась.

"Полностью с тобой согласна! — ехидно отозвался бесплотный женский голос. — Эдану нравился этот гобелен. Он будет очень зол, когда проснется".

— Что это, к дьяволам, такое?! — чуть не возопила во весь голос мастер, но в последний миг ей удалось сдержаться, перейдя на тихое шипение.

Огнезор, впрочем, так и не проснулся, что было само по себе очень странно.

"О, не волнуйся так! — продолжал издеваться голос, пока прозрачная фигура перед ней обретала все более знакомые черты. — Ты же умная женщина, и не веришь в духов! Это только небольшая иллюзия. Ну, и мой недавно обретенный навык мысленного общения".

Славу, однако, это ничуть не утешило — ибо теперь "призрак" смотрел на нее глазами проклятой ведьмы-охотницы и скалился ее же, ненавистной до зубовного скрежета, ухмылкой.

— Ты, вроде, сдохла? — огрызнулась мастер, злясь на саму себя за прозвучавшую в этом вопросе неуверенность.

"Неужели жрец не рассказал тебе о маленьком побочном эффекте обряда, за которым ты с таким любопытством подсматривала?"

— Как ты?..

"Как узнала, что ты была там? Видишь ли, с людьми вроде нас с тобой, — одаренными — происходит странная вещь в момент смерти... На миг — всего на миг — мы видим целый мир".

Слава так и вытаращилась на "призрака", пораженно пересыпая ее слова в голове.

— Целый мир?! — выдохнула, наконец, даже позабыв ненадолго, с кем именно ведет беседу. — Погоди-ка! "Древние правители в час бедствия убивали одареннейшего из жрецов, дабы получить от него истинное прорицание..."! Это часто встречается в старых хрониках, но до сих пор никто не мог растолковать смысл подобной дикости!..

"Боги! Я вижу теперь, почему Эдан так к тебе привязался! Да вы же говорите и мыслите одинаково! — с отвращением прошуршал тихий голос, а прозрачная девица закатила глаза. — Но вообще-то, не понимаю, о каком "истинном прорицании" может идти речь! Я вот мало что запомнила... Да почти ничего! Жаль, конечно... Эдану могло пригодиться! Хотя бы знал, кому не стоит доверять..."

Высокий мастер зло поджала губы, услышав столь прозрачный намек.

— Ты ко мне поболтать явилась? — прошипела раздраженно, вмиг утратив интерес к любым философским изыскам.

"Нет, вообще-то... — Насмешница вдруг как-то сникла, даже ее призрачное "я" подернулось дымкой. — У меня... просьба".

— Что еще за просьба?

"Ты ведь по-прежнему хочешь от меня избавиться?"

— Еще как! — не сдержала восклицания Слава, затем, опомнившись, опасливо покосилась на Огнезора.

"Не волнуйся, он не проснется, — правильно истолковала ее взгляд охотница. — В моем положении есть свои выгоды, — и, не утерпев, поддела. — Можно сказать, сейчас мы ближе, чем когда-либо прежде!"

Мастер скрипнула зубами.

— Чего ты хочешь?

"Освободи его от меня".

— Что-о? — это было так неожиданно, Слава даже решила, что ослышалась.

"Согласись, в браке с призраком нет ничего нормального! А он не сможет просто забыть и жить дальше, пока я здесь...".

— Не думаю, что возможно вот так просто отменить связующий обряд, — с сомнением протянула девушка.

"Медальон у него на шее. Уничтожь его — и Эдан меня больше не услышит".

Руки Славы так и зачесались от предвкушения, но она вовремя себя одернула.

— Почему же Огнезор сам этого не сделал? — спросила с подозрением. — Уверена, твоя нынешняя полужизнь мучительна достаточно, чтоб его дурацкие принципы не позволили ему тебя удерживать!

"Может, он все еще ищет какой-нибудь безумный способ вернуть меня?" — мысленно пожала тень плечами, и иллюзорная Насмешница с опозданием повторила этот жест.

— Врешь! — отрезала мастер. — Я последние шесть лет вожусь с лодырями-учениками, так что вранье знаю на вкус и на запах! Если хочешь помощи, говори правду!

"Правду? Хорошо. Я в любом случае останусь здесь на все годы, что Эдану отпущены. Без медальона только прервется наша связь, но душа моя не отправится к богам, дьяволам, или куда там ей положено, — просто застрянет в полной пустоте и мраке".

— И ты, наверняка, свихнешься, — подытожила Слава, впервые почувствовав к сопернице толику уважения. — Зачем тебе добровольно идти на такое?

"Я ведь уже сказала, зачем, — от призрачного голоса повеяло холодом. — Просто сделай это!".

— Да ни за что!

"Но почему?"

— Я похожа на идиотку? Огнезор никогда не простит мне этого!

"Очень тебе нужно его прощение! — язвительно протянула охотница. — Или ты думала, что первая моя смерть его обрадует?"

— Считай, я учусь на своих ошибках! — огрызнулась мастер. Душащая злость опять поднималась в ней. — И, вообще, тебя это не касается!

"Последние месяцы у Эдана были очень тяжелые, в основном, по твоей милости, убийца! Так что, думаю, меня это все же касается!"

А Слава искренне пожалела, что не может воткнуть в Насмешницу что-нибудь острое... еще раз.

— Если ты все сказала, я, пожалуй, откланяюсь! — сквозь зубы процедила она.

И действительно поклонилась — резко, издевательски. После же вынеслась из спальни да из Верхних Покоев до того разъяренная, что чуть не спустила с лестницы изумленного караульного.

В тот же день поползли по Общему Дому слухи: мол, Гильдмастер дал, наконец, отставку своей давней любовнице.

* * *

Огнезор проснулся, дернувшись, неловко и болезненно — будто разорвав разом вязкую, державшую его паутину. И тут же сильно скривился, сглотнул нахлынувшую горькую тошноту. С минуту он лежал, стараясь не двигаться, борясь со знакомым чувством истощения, болезненно щуря выцветшие глаза.

— Дьяволы, Лая! — наконец, прошипел сердито. — Ну почему я опять чувствую себя, будто дюжине учеников память стирал? Признавайся! Что на сей раз?

"Извини, — с подозрительной покладистостью отозвался тихий голос. — Немного с иллюзией перестаралась".

"Да?" — Огнезор с трудом оторвал от подушки тяжелую голову, огляделся...

Непонятное напряжение завладело ним.

"Здесь Слава была. Что ей понадобилось?"

Насмешница виновато притихла.

— Эй? Что тут случилось?

"Ничего", — старательно принялась Лая возводить мысленную стену.

— Это ей ты показывалась? — повысил мастер голос.

Она молчала.

— Лая! — паника вдруг проснулась в нем. — О чем вы говорили?! Лая?! — трясущейся рукой Огнезор дернулся к вырезу рубашки, схватился за медальон...

Хвала богам — на месте!

"Не волнуйся так, все хорошо..."

"...не сможет просто забыть, пока я здесь... — коснулась Огнезора тень чужой мысли. — Освободи его от меня..."

— Что ты хотела сделать?! — от ужаса затошнило его. — ЧТО?!

Животный страх и ярость туго натянули нервы, в любой миг грозя вытолкнуть в знакомую черноту безумия.

"Не надо, Эдан, все хорошо, — почти с отчаяньем уговаривала Лая. — Ничего я не сделала, ты же видишь... Все хорошо!"

— НИКОГДА... БОЛЬШЕ... НЕ СМЕЙ! — до боли сжал он кулак с медальоном. — Никогда, слышишь?! Обещай мне!..

"Я обещаю! Тшшш... Я обещаю..."

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, ГДЕ РИЭ НАВЕЩАЕТ СТОЛИЦУ, ОГНЕЗОР ЖЕ НАХОДИТ СЛЕДЫ ДРЕВНИХ КАМНЕЙ.

Вязь оконной решетки, шероховатая плита подоконника по утрам уже покрывались инеем. Ветер все так же колотил в стекло, грохотал черепицей на крыше, звенел ломкими, вымерзшими ветвями в неухоженном старом парке, скрывающем от посторонних глаз громадину Общего Дома.

Наступала зима.

Снега еще не было. Или, может, был — где-то там, далеко в горах: щедро устилал северные перевалы, мягко укутывал ахарские шатры и тайные звериные логова. Здесь же, в Имперской столице, только сухой морозный ветер, налетавший с окрестных полей, подметал грязные мостовые, уныло свистя в сточных желобах да печных трубах. И лишь порой отступал он перед морским своим собратом — сырым, зябким, промозглым — и тогда погружался город в липкий зимний туман.

В этом году прихода зимы Огнезор даже не заметил. Изо дня в день утопал он в тягучей рутине многочисленных гильдийных неурядиц, с готовностью отдавая им все силы — будто наказывая себя за месяцы бессмысленных метаний. Права была Лая, уговаривая его вернуться! Теперь нашлось, куда деть каждую свободную минуту — на злость же, вину и жалость к себе просто не осталось времени. Так уж заведено, что мертвые рано или поздно уходят, а живые возвращаются в круг своих забот. Огнезор понимал, что, наконец, смирился. Но открыто в этом признаться пока не был готов.

Лая же... оставалась Лаей. Ее неунывающее, насмешливое жизнелюбие могло вызвать зависть у всякого живого; незатейливая, не из книг, но от самой природы, мудрость придавала сил и помогала держаться; даже раздраженное брюзжание казалось умиротворяюще теплым. Свой разговор со Славой раз и навсегда Насмешница вычеркнула из памяти; с готовностью, почти с облегчением, поклялась больше не делать глупостей — и тут же восторженно погрузилась в изучение своих новых умений. Без труда она теперь могла проникнуть в Огнезоровы сны, но пользоваться этим не спешила — из осторожности и страха. Боялась нарушить его шаткое душевное спокойствие, соблазнить иллюзией прикосновений, затянуть в обман несуществующей жизни, ничем не лучший призрачных сказок, даруемых дурман-корнем. Потому держалась Лая отстраненно, ничего, кроме обычной болтовни, себе не позволяла, — а дальше и вовсе решила взяться за кого-то другого.

И кого же могла избрать Насмешница для первых опытов, как не свою убийцу? Самой ей казалось это очень забавным. Огнезор скорее любопытствовал и чуточку... злорадствовал. Славу же никто не спрашивал.

Вряд ли, конечно, понимала новоиспеченная высокий мастер, что с ней происходит, но, похоже, догадывалась, ибо на светловолосого при встрече щурилась с плохо скрытым подозрением — втайне же кипела от злости. Еще бы! Еженощные душеспасительные беседы с призраком своей жертвы кого угодно лишат спокойствия! Простой имперский обыватель уж давно отирался бы у дверей храмов — с покаянием, или у целителей — в поисках спасения от напасти. Темному же мастеру, да еще одаренному, служили полночные видения лишь источником постоянной досады — что, впрочем, Славе шло только на пользу: воспитывало силу духа и выдержку, так необходимые в Зале Совета. Потому и отговаривать Лаю от ее ночных подвигов Огнезор не спешил, с интересом ожидая, что из всего этого выйдет...

Вот и сегодня потихоньку приглядывался он к черноглазой злючке, делая вид, что слушает ее монотонный доклад о делах последнего собрания высоких мастеров, во все подробности которого еще накануне посвятил его Сизобор.

"Хорошо спалось?" — вдруг ехидно вмешалась Снежинка, заставив Славу замолчать на полуслове да резко вскинуть подбородок. Гневный взгляд черных глаз поверх кипы бумаг обжег Огнезора, но мужчина лишь поднял брови, изобразив спокойное недоумение: мол, коли слышатся кому-то голоса, он-то здесь причем?

Слава ядовито скривилась.

— Знаешь, — вдруг заговорила она совсем иным тоном, без тени нудной официальности, вкрадчиво и с угрозой, — у меня ведь есть неплохая защита для снов. Вот только... вышвырну-то я ведьму твою, а голова будет еще два дня у тебя болеть...

Огнезор приглушенно рассмеялся.

— Поздравляю! Ты делаешь заметные успехи в искусстве переговоров! Продолжай в том же духе — и Совет падет к твоим ногам!

— Жду не дождусь! Учти: я тебя предупредила. И больше не буду осторожничать, — она встала, с неприятным скрежетом дернув по каменным плитам толстыми ножками деревянного кресла. Небрежно шлепнула на стол исчерканный лист с отчетом.

— Ты все равно не слушаешь, — ответила на его вопросительный взгляд. — Мог бы и сказать, что Сизобор уже донес обо всем...

— Мне, может, интересен был твой взгляд на ситуацию...

— Еще скажи, что хотел побыть в моем обществе! — Слава скептически фыркнула.

Непочтительный, веселый стук вовремя отвлек Огнезора от колкой отповеди. Дверь тут же приоткрылась, а в проем безо всякого смущения протиснулась лохматая рыжая голова нахального караульного.

— Можно, мой мастер? — запоздало спросил он разрешения.

— Что там еще, Огнеглав? — с трудом удержал мужчина тяжелый вздох. Очень уж не хотелось сейчас возиться с очередным посетителем. Да и время как раз подходило к обеду...

— В Черном переулке оставили письмо для лорда Таргела, — полностью пролез в кабинет мальчишка. — Дежурный лекарь уже проверил: ядов или чего другого нет...

— Это было необязательно, — поморщился Огнезор. — Я и сам бы отлично справился... Давай сюда!

Парнишка выложил на стол серый дешевенький конверт с восковой печатью без герба. Поклонился — как-то небрежно, почти развязно — и вышел.

— Малолетний негодяй совсем распоясался! — нашла, на ком сорвать свое недовольство, Слава. — Никакого почтения! Зачем ты ему потакаешь?

— Тебе бы самой приятно было целыми днями терпеть рядом трясущихся, угодливых истуканов? — отмахнулся Гильдмастер, ломая печать на послании. — И потом, Мечеслов уже стар. Я присматриваю ему помощника, а впоследствии — замену... — глаза его пробежались по корявым строчкам. — Не хочешь сегодня выбраться в город?

— Зачем это? — с подозрением осведомилась девушка.

Огнезор протянул ей письмо.

"Если твое предложение еще в силе, я с радостью им воспользуюсь. Остановился на три дня в "Пристанище" на улице Магистров. Риэ".

— Вот, встретить и провести надо бы, — пояснил он Славе. — Я обещал ему доступ к нашей библиотеке.

— Ты спятил?! — от души возмутилась та.

— Ничуть. Со всяким людом Гильдия сотрудничает.

Это было правдой. К примеру, господин Урд с Золотой улицы занимался денежными делами, ибо выбрать кого-то из своих на подобную должность темные мастера опасались — очень уж влиятельным стал бы избранник. Господин Лодо, глава кузнечного цеха, поставлял и чинил оружие, а подчиненные его нередко дневали и ночевали в здешних подвалах, приводя в порядок то водопровод, то механизмы секретных дверей, то еще какую-нибудь полуразваленную древность. О многочисленных мастеровых, поставщиках, осведомителях даже вспоминать не стоило!.. Почему бы и талантливому молодому ученому не поработать с пользой? В гильдийной библиотеке почти три сотни книг, не поддающихся расшифровке и переводу! Вот пусть займется!

Все это Огнезор терпеливо высказал Славе.