Паразиты

Один из драконов сидит на расстоянии пары метров, его враг — шага. И нужно выбрать одну из сторон.

— Лина, в чем дело? — нетерпеливый голос в наушниках звучал настороженно.

— Обдумываю действия, — честно ответила я и перешагнула край ступеньки.

У Ваты дрожали губы. Той мелкой противной дрожью, которую рождает ярость. Я с трудом натянула маску спокойствия и приклеила улыбку.

— Ты удивительно хорошо выглядишь, — заметил Вата вместо приветствия.

— Долгие годы упорных тренировок, — ответила я. По глазам видно, что строить из себя непричастность глупо, водить хороводы вокруг главной темы — бесполезная трата времени. Мне не оставалось ничего, кроме прямоты. — Зачем вызвал?

— Поговорить хотел. Видишь ли, ночью особняк один минами обложили, а потом в Сквере Победы две машинки подорвались. Не подскажешь, чьи шалости?

Мизинец запутался в ажуре салфетки. Слишком многое узнал Вата, слишком опасен альянс, слишком настойчив шепот в наушниках "Успокойся".

— Кто они? — на столик с шорохом легли распечатки снимков драконов. От рывка лопнула нить салфетки, в горле запершило от сигаретного дыма. Как он может курить эту дешевку?

Рассказать правду и спеть реквием по себе — бесполезное геройство. Да и кто сказал, что нам с властями по пути?

— Узнал, да? — скривилась я, ткнув пальцем в фото Марка. — Чего ты от меня хочешь?

Мой ответ Вату не устроил.

— Послушай, девочка, — завелся он. — Мало того, что по городу то там, то здесь находят чертовые трупы, так еще и доброжелатели присылают фото владельцев заминированного домика, которые, между прочим, оказываются воскресшими ЦРУшниками. Не многовато ли мистики?

Я чуть не пустила в ход весь запас нецензурщины. Либо Вата издевался, либо налет действительно не его рук дело. Второе даже хуже.

— Чего ты от меня хочешь?

— Объяснений.

— Я их тоже послушала бы с удовольствием.

Перепалка грозила затянуться. Об итогах я не догадывалась. Можно долго отпираться, можно сдаться сразу. Вата не собирался показывать козыри, у меня их попросту не осталось. К счастью, следователя отвлек телефон. Разговор был недолгим, но за пару минут лицо следователя претерпело дикие метаморфозы — злость, торжество и непонимание.

— Который? — спросил он осипшим голосом. — Сейчас буду.

Мобильник лег на стол. Я невольно сжала кулаки, напряглась. Конечно, Вата не посмел бы меня ударить, но видно, что именно этого ему хотелось больше всего. Иначе не выпирал бы так оскорблено подбородок, не дрожал мощный кадык.

— Твоего братца только что едва не взяли над трупом, — процедил он сквозь зубы. — Как ты это объяснишь?

— Что? П-п-погоди. Какого именно брата?

— Этого! — он с такой силой ткнул пальцем в фото, что едва не проломил хлипенький столик. — Который был в ювелирном.

То ли волна облегчения пронеслась по телу, то ли кондиционер добрался прохладным потоком.

— Марк, — позвала я. — Марк, ты слышишь?

Хохот был столь неестественен и неуместен, что Вата отпрянул. Мгновение он пялился на меня, затем перевел взгляд в глубь зала и обмяк на стуле.

— Надеюсь, вы не думали, что я отпущу сестру одну после вчерашнего. Марк, очень приятно.

— Вы слышали весь разговор? — спросил Вата, неохотно, с опаской пожимая дракону руку.

— Да.

Я демонстративно сняла гарнитуру, вынула мобильник из кармана.

— Саша, теперь-то ты мне веришь?

Следователь кивнул, пробурчал извинения и вышел из-за стола. Растерянный, понурый.

Всего одну карту вынули из основания, а сложенный домик разлетелся в тартарары. Непричастность Ваты осложняла в первую очередь мое положение. К нему от драконов бежать бесполезно. В шахматной партии появились фигуры третьего цвета, и мне это не нравилось. Откровенная наглость двойников говорила об их уверенности.

Заметив движение у нашего столика, подлетела официантка.

— Марк, может, поедим здесь по-человечески?

— Лучше дома.

Девушка недовольно забрала меню и ретировалась к стойке.

Уходить не хотелось. Рядом с Марком я чувствовала себя неуютно даже в оживленном ресторане, что уж говорить о перспективе остаться с драконами наедине под прикрытием тайной квартиры. Однако, выбора никто не предоставил.

На улице вовсю распогодилось, из динамиков Торгового центра неслась елейная музычка. Молодежь оккупировала лавочки, заливала желудки газировкой. Всё вокруг наслаждалось летом, даже машины казались ярче, чем обычно. Простота и обыденность, ранее ненавистные до судорог, теперь стали желанными и, будто, иномирными. Гулять по парку, поджигать тополиный пух, переливать дешевое вино в бутылки из-под Кока-колы, ехидничать над одураченными патрульными.

— Марк, может, мне уехать куда-нибудь? Пока менты не разберутся с подделками.

Наша невесть откуда взявшаяся "Девяносто девятая" выехала с парковки, я прибавила мощности кондиционера и откинулась в кресле. Перед глазами болталась пестрая фигурка Микки-Мауса.

— Нельзя. Мы должны как можно скорее сделать тебя подобной. А это не один, не два, это десятки людей, — Марк вырулил на центральную магистраль. В отличие от Джона, вел он не столь быстро, хоть и уверенно. — Ты не представляешь, как легко было пару веков назад, — произнес он устало. — Никаких криминалистов, экспертиз. Глаза вырезать мало приятного, но этого было достаточно. А сейчас... Черт возьми!

— Чего?

— Я знаю, как попасть домой!

Хорошо, что сразу посвящать в тонкости Марк не стал.

После выделенной под мои нужды хрущевки новые хоромы показались номером-люкс. Потолки в два роста, начищенный до скользкости паркет и массивная добротная мебель объясняли, почему квартира до сих пор не дождалась жильцов.

С порога нас встретил запах томата и специй. Из кухни вынырнул Джон, набрасывая на плечо полотенце.

— Быстро вы, даже соскучиться не успел. Марк, туфли-то сними, паркет же попортишь.

Дракон что-то недовольно пробубнил, но все же разулся.

Жара на кухне стояла невыносимая, несмотря на распахнутые окна. Раньше я не замечала у Джона склонностей к кулинарии. А зря.

— Елки палки, да тебе надо ресторан открыть, а не недвижимостью заниматься! — я со свистом втянула спагеттину, несколько капель соуса обрызгали щеки. — Нет, серьезно! Кстати, Марк придумал, как в замок попасть.

— И как же? — Джон нехотя ковырялся в тарелке, то наматывая спагетти на вилку, то снова распуская. Видимо, наелся в процессе готовки.

— Давайте сначала поедим, — настоял Марк.

Открой он замысел сразу, я вряд ли сумела бы проглотить обед, несмотря на аппетитность.

— Через крематорий? — мой вопль услышала вся улица. — Да ты совсем свихнулся?

— Лина, окна разблокировать можно только вместе с дверями. Мы так весь район подорвем.

— Он прав, — поддакнул Джон.

— Давайте тогда через канализацию! Еще вентиляция есть.

— Ни в унитаз, ни в отдушины даже ты не пролезешь, — съехидничал Джон, запрыгивая на подоконник.

Мысленно я пожелала ему вывалиться в открытое окно и переломать позвоночник. От проблем это не избавит, только отвлечет ненадолго.

Выход казался диким, но все понимали, что он — единственный.

— Дайте чуть-чуть поспать, — попросила я. На полноценный отдых надеяться не приходилось. Тело ныло, в голове стоял туман. Даже час проваляться бревном на кровати — роскошь.

— Если идти, то только ночью, — Марк потер глаза и, уронив подбородок в ладонь, уставился на меня. — Линка, что бы мы без тебя делали?

— Да померли б давно.

Оба дракона невесело улыбнулись.

— Ладно, пошла я на боковую, пока время есть. Может, кто-нибудь покажет, где здесь спальня?

Как ни крути, инстинкты все равно берут верх. Неприкрытый намек вызвал странную реакцию. Сначала Джон собрался было спрыгнуть с подоконника, а Марк подняться из-за стола, но их взгляды встретились, и оба остались на местах. Я попыталась разобраться, в чем дело. Единственные возникшие версии — соперничество и нежелание — казались невероятными. Глядя на мое замешательство, Марк решился объяснить.

— Видишь ли, энергия, получаемая от смерти, в двойном размере расходуется в процессе зачатия. А нам понадобятся силы.

Я отвернулась, чтобы не расхохотаться в лицо. Интересно, сколько нужно времени, чтобы затрахать дракона до смерти?

Эта ночь заключила с нами союз. Безлунное небо после солнечного дня и ветер, скрывающий диким воем любой шорох, виделись не иначе, как презентами от фортуны.

Котельная стояла в километре от замка. Угрюмое кирпичное здание тыкалось трубой в черноту неба, как гигантский средний палец, показанный космосу. Первыми войти внутрь пришлось драконам, я едва не грохнулась в обморок при виде заполонивших комнатку паутин.

— Там, наверное, еще и крысы.

— Не, не бойся, — подбодрил Джон. — Им здесь есть нечего.

Втиснувшись в водолазный костюм, получив подробные указания и кое-как совладав с собой, я оказалась перед печью. В ее пасть мог бы пролезть любой из драконов, но без кислородного баллона по забитой гарью трубе проползти невозможно.

— Готова? — голос Марка прогремел в наушнике. Я поправила на лбу фонарик, сжала покрепче нож, проверила на поясе пульт от блокировки и кивнула. — Удачи тебе.

В тесную трубу пришлось нырять вниз головой, иначе потребовалось бы ползти вперед ногами. Скользкая сажа облепила стенки толстым слоем и усугубляла положение. Я старалась не думать о ее составе. В конце концов, это всего лишь продукт распада. Не важно чего.

С закрытыми глазами ползти стало легче, направление потерять невозможно, а видеть черноту не обязательно. Особенно такую черноту.

Постепенно я отключилась от местонахождения, перестала воспринимать его, как кладбище. Пусть по стенкам размазаны сожженные клетки и человеческий жир. Попавшие в крематорий уже не были людьми. Их лишили жизни, лишили памяти и воли. Лишили чувств. Но имели ли все это жертвы драконов на самом деле, если давно стало нормой выдавать корысть за привязанность, выгоду за правду, а комфорт за счастье? Вряд ли. Я сама не могу похвастаться нимбом, тоже учусь выживать.

Тоннель выгнулся вверх, я извернулась и выползла в нишу крематория. На счастье, застил не был заперт, позволил выбраться в узкую наглухо запечатанную комнатку.

— Эй, снаружи, я на месте, что дальше делать?

— Умница, — раздался облегченный выдох Марка. — Лина, теперь возьми пульт. Взяла? Кнопки хорошо видно? Отлично. Теперь осторожно набери "7583". Только не промахнись.

Как назло задрожали руки.

— Семь, пять, восемь, три? — переспросила я.

— Да.

Я поморгала, сфокусировалась и осторожно вдавила резиновые прямоугольники кнопок. Загудели механизмы, раздвигая стены, возвращая на место дверь.

— Есть! Марк, свет включать можно?

— Думаю, да. Снаружи все равно не видно.

Скинув кислородный баллон, я выскочила из крематория. В полумраке лестницы выглядели, как недовольные вторжением хозяева. Я зажигала свет везде, где появлялась, пока не добралась до лаборатории в левой башне.

— Агент на месте, где перехватчик, или как его там... короче, где искать-то?

В ухе раздавалось только шипение. Я переворачивала хлам на полках, не представляя, как выглядит прибор. На ближнем стеллаже стояли ящики с деталями, на втором — колбочки, баночки, коробочки с порошками, остальные два были забиты разными механизмами. Стойкий запах металла и пайки перебивал вонь гари, пропитавшую меня насквозь.

Я уже обошла столы и оглядела шкафы раза на три, когда из наушника наконец-то раздался голос Марка.

— Лина, только спокойно. У нас неприятности.

В подтверждение рядом раздался выстрел. Я не успела испугаться, как в голову ударила волна.

Старый квартал из маленьких нищих домишек с облупленными стенами, запах испражнений и детский ор в унисон вороньему граю. Женщина со шрамом через все лицо склоняется над.... Ночной лес, запах сосновых иголок, хруст под ногами, боль в плече, невыносимая боль, а рядом — мертвое тело... Кровь на руках — липкая патока, из-за которой рукоятка "Макарова" скользит в ладони, знакомые до крика лица. Огромное здание за высоким забором, удар, хруст, исцарапанная осколком собственного зуба губа и полет, долгий мучительный полет от пыльного в склизких разводах асфальта через распахнутые ворота к дверям, к утыканному проводами черному ящику...

Не знаю, сколько времени пробыла в отключке. Как только перед лицом оказался не истоптанный грязный асфальт, а холодная металлическая ножка стола, я вскочила и, встряхнувшись, рванула к выходу. Потайные рычаги тира всплыли в памяти, две двери послушно открылись. За обеими — длинные арсеналы с огнестрельным и холодным оружием. На поясе так, чтобы не стеснять движения, уместились всего шесть пистолетов, еще два — по одному в каждую руку. Глушители к черту — лишний груз при абсолютной бесполезности. Немного поколебавшись, я распорола перчатки, сделав из них браслеты и воткнула в каждый по кинжалу. Не напороться бы самой.

Обвели драконов вокруг пальца, обставили, как сявок дворовых, бросив вместо любительской колбасы напичканный снотворным кругляш докторской. А мы сожрали, хорошо, что только половину. Даже на уместные маты не хватало времени, мозг перегревался, силясь выудить воспоминания о бегстве, о спрятанных кнопках защиты. Я носилась по холлу второго этажа, ощупывая ровные стены. Наконец, на косяке обнаружился податливый кругляш, и освобожденные окна обнажили ночной мрак.

Я слетела вниз по лестнице, вбежала в гостиную и бросилась к дверям. Темный силуэт мелькнул в проеме, я, не целясь, пальнула из обоих стволов, прежде чем свинцовая ладонь ребром саданула по предплечью. В глазах словно свет выключили. Онемевшая правая рука выпустила "ТТ", но левая еще действовала, и дуло пистолета уткнулось в пах... Джону.

— Спокойно, детка — свои, — глухо проговорил он, выступая из тени.

В темноте раздался скрипучий хрип. Похоже, пули нашли чье-то тело.

— Лина, это мы, — повторил Джон, поднимая руки. Гулко стукнулся о пол его пистолет.

Знакомый прищуренный взгляд, нервное передергивание плечами, знакомый дурящий запах. Но отступать рано.

— Назови имя моего первого мужчины, — потребовала я. — Быстро!

— Иннокентий Смоктуновский, — выдали пухлые губы. — Да я это был, расслабься. А потом Марку доделывать пришлось. Не ожидал же такой подста...

— Хорошо. Где у меня находится самая интимная родинка?

— Одна на левом соске, — раздался из темноты резкий голос другого дракона, — вторая между мизинцем и безымянным на правой ноге. Хватит тестов, ты мне в колено попала.

Я опустила ствол, отступила в гостиную, освобождая драконам проход. Джон сделал пару шагов и распластался прямо на ковре, закрыв глаза. Марк дополз до дивана, закатал пропитавшуюся кровью штанину и, кряхтя и постанывая, принялся шаманить над раной. Оба извазюканы в пыли и крови, с разбитыми костяшками на руках, от обоих за километр несло потом.