Королевский секретарь

Освобождаться от родных объятий он не спешил, ведь так редко выдавалась возможность расслабиться под ласковыми прикосновениями тихонько поглаживавших его волосы рук. Иногда Миррисав жалел, что беззаботное время детства, когда желание искать утешения у матери не считалось слабостью, прошло. Его воспитанием, как наследника рода, в основном занимался отец, и Сав довольно рано отдалился от матери, видя ее все реже. Подростком он стыдился, когда госпожа Дерси хотела его обнять или приласкать, с юношеским максимализмом требуя относиться к себе, как к взрослому. И только с возрастом он все чаще стал замечать, с какой грустью иногда смотрела на него мать, как сложно ей бывало смириться с методами воспитания мужа. И все же она его поддерживала во всем. Когда-то давно королевский секретарь надеялся, что сможет найти такую же опору в жене, но обжегся на собственном доверии. Осознавать, что женщина, к которой начал испытывать нечто большее, чем просто уважение, оказалась вовсе не той, кем привык ее видеть, было больно. Горькое разочарование почти осязаемо осталось на языке.

Наконец, Сав неохотно открыл глаза и осторожно потянул мать за руку, выводя из-за своей спины и усаживая в стоящее рядом кресло. Если королева была похожа на фарфоровую статуэтку, то Ракель Дэрси скорее была выточена из теплой древесины. Которая даже после шлифовки не стала безупречно гладкой, но при этом осталась удивительно близкой, как только может быть близка природа человеку. По крайней мере, именно так она выглядела в, чего уж греха таить, пристрастных глазах сына. Для Миррисава мать безо всяких сомнений была красивее королевы, несмотря на появившиеся раньше времени морщинки и глубокие тени под глазами, залегшие там после смерти мужа.

— Как ты тут? — спросил он.

Госпожа Дерси выглядела усталой. Миррисав с неодобрением отметил, что до его отъезда мать была бодрее.

— Нормально, — улыбнулась Ракель. — Просто Ее Величество последнее время часто болела и нуждалась во мне.

— А других фрейлин у нее нет?

— Ну, что ты, — укоризненно покачала головой женщина. — Мне не в тягость. А кроме того, королева обычно не сильно загружает нас, так что поработать иногда чуть больше не помешает.

Сав недоверчиво покачал головой, но эту тему оставил. Госпожа Дерси посидела с ним еще несколько минут, выспрашивая, как прошла его поездка, но вскоре была вынуждена уйти. Ее Величество в любой момент могла хватиться своей фрейлины.

Остаток дня прошел в бешеном темпе. Миррисав углубился в бумаги, загрузив и пришедшего Габриэля, то и дело отвлекаясь на вызовы короля. После обеда объявился Монти, слегка помятый, но чем-то явно довольный. Оторвавшись от очередного письма, господин Дерси успел поручить ему пару мелких дел, требующих быстрых ног, прежде чем непоседливый парень улизнул в людскую или еще куда, налаживать старые связи. В середине дня заявился кузен Онори, принеся с собой незаконченные дела, которые он вел во время отсутствия Миррисава. Как и следовало ожидать, ничего объяснять он не собирался, просто пренебрежительно свалив все документы на стол, и в горделивом молчании удалился, чуть не сбив по пути входящего в кабинет Габриэля.

— Что это с ним? — лениво поинтересовался помощник, забирая очередную порцию бумаг на подпись.

— Господин Онори просто не в духе, — улыбнулся Сав. — Раздражен и разочарован.

— Раздражен — это понятно, он всегда такой. А разочарован чем?

— Ну, как же? — еще шире улыбнулся господин Дерси. — Ему представился такой шанс занять место королевского секретаря, показать себя с лучшей стороны, а там, глядишь, и до смены главного рода недалеко. А тут такой облом с моим возвращением.

Он немного подумал и продолжил:

— Знаешь, подготовь-ка мне небольшой отчет о состоянии дел семьи Онори. В конце концов, мой долг, как главы рода, следить за младшими ветвями и принимать меры, если они не справляются со своими обязанностями.

Габриэль только покачал головой на ставшую совсем уж неприлично предвкушающей улыбку шефа и вышел из кабинета.

Следующие два дня прошли в не менее жестком темпе. Чтобы выполнить все поручения короля, Миррисаву пришлось ночевать во дворце, на большом диване в своем кабинете, поставленном там специально для таких случаев. Даже по утрам Его Величество не давал своему секретарю отдыха. Страдающий бессонницей, он поднимался ни свет, ни заря, и горе было тем придворным, которые окажутся в сонном состоянии перед его глазами.

Однако на выходные Онар Гирийский собирался на охоту, куда Миррисава обычно не брали. И хотя дел еще было невпроворот, господин Дерси решил все же дать себе небольшой отдых, собираясь посетить одно занимательное событие. Как принес на хвосте вездесущий Монти, менестрель квартала Короля Геора, наконец, вызвал на состязание в своем искусстве менестреля квартала Веселой Трактирщицы, дабы выяснить, кто из них заслуживает звания лучшего музыканта Южной Парисы. Событие обещало быть зрелищным, так как оба менестреля принадлежали к равным по силе семьям, давно соревнующимся за внимание главного рода, развлекающего самого короля.

Музыкальная дуэль проходила в самом богатом в Южной Парисе трактире, который предприимчивый хозяин давно уже превратил в своеобразный мини-амфитеатр для увеселения зрителей. Он устроил на втором этаже над общей залой маленькие уединенные кабинеты, хитро скрывающие своих обитателей в тени, куда провожали тех посетителей, которые не хотели быть узнанными, или считали ниже своего достоинства находиться внизу, среди разношерстной толпы. В одном из таких кабинетов и сидел в субботу вечером Миррисав, отпустив Кирива, равнодушного к музыке, нести свою вахту, где тому больше захочется. Певцы настраивали свои инструменты, кое-кто в толпе уже умудрился организовать небольшой тотализатор на исход дуэли, перед королевским секретарем стояла большая кружка отменного пива, а принесшая ее служаночка, уходя, призывно улыбнулась молодому господину. В общем, вечер обещал быть интересным. Вот только насладиться им Миррисаву не дали. Стоило одному из менестрелей взять первый аккорд, как за спиной господина Дерси бесшумно возник Лерок.

— К тебе гость поднимается, — наклонившись, тихо сказал он. — Тот, кого ты и ожидал.

Сав кивнул в знак того, что все услышал, одновременно отпуская Кирива. Оборачиваясь, чтобы встретить посетителя лицом к лицу, он непроизвольно тяжело вздохнул. Все-таки он надеялся, что герцог даст ему послушать хотя бы половину импровизированного концерта.

Глава 11

Вошедший мужчина был плотно укутан в неприметный серый плащ, однако знающие глаза любого обитателя нижних улиц Парисы заметили бы, что пошит он был из дорогой ткани и слишком свободно свисал с широких плеч, явно скрывая что-то колюще-режущее. В общем, прежде чем подойти к такому господину, местные грабители подумали бы дважды, а то и на телохранителей, почти наверняка бы обнаружившихся где-нибудь неподалеку, нарваться можно.

Миррисав не стал подниматься, чтобы поприветствовать герцога, хотя формально тот и был выше его по положению. Однако, строго говоря, распоряжаться господином Дерси могла только королевская семья, что приносило иногда свои преимущества. В то же время, правила вежливости пока не отменяли, поэтому королевский секретарь все же отвесил поклон, получившийся немного смазанным из-за неудобного сидячего положения.

— Здравствуйте, герцог, — этикет предписывал также поздороваться первым. — Какая неожиданность встретить вас здесь. Тоже любите музыку?

Гориус Торквийский насмешливо улыбнулся на это предположение. Забавно, но два самых непримиримых соперника, герцог и король, внешне были похожи. Сухощавые, высокие фигуры, немного хищный разлет бровей, тот же цвет волос, лишь с небольшой разницей в оттенках.

— Добрый вечер, господин Дерси.

А вот что действительно отличало герцога от короля, так это голос. Богатый обертонами, он казался насыщенным, приятным и почти согревающим, подсознательно вызывающим доверие. У Онара Гирийского голос был холодным, заставляющим собеседников зябко ежиться.

В тесном кабинете хватало места только на небольшой стол и два стула, на одном из которых сидел Миррисав, а другой занял герцог. Перед ним тут же оказалась большая кружка чего-то горячего, принесенная самим хозяином таверны, моментально испарившимся после этого. Внизу вовсю старался певец, беря с равным искусством то высокую, то низкую ноту.

— Признаться, вас сложно застать одного, — начал герцог, улыбаясь.

— Работа, — пожал плечами господин Дерси. — Кроме того, я не совсем понимаю цель этого разговора. Ни за что не поверю, что вы не знаете о решении короля по поводу Митади.

Миррисав не сомневался, что люди герцога успели очистить соседние кабинки от любопытных ушей, поэтому решил говорить прямо, стремясь захватить лидерство в неприятном для себя разговоре. Его не оставляло ощущение, что герцог открыл еще не все свои карты.

— О да, знаю, — со странным воодушевлением кивнул Торквийский. — Позвольте выразить мое восхищение, вы очень изящно вышли из затруднительного положения.

— Благодарю, — совершенно серьезно ответил королевский секретарь. — Однако, вы не боитесь, что я поставлю в известность короля обо всех этих ваших закулисных играх?

— Не боюсь, — покачал головой герцог. — Он, в общем, и так о многом подозревает, но ничего не может сделать.

Мужчина издал довольный смешок.

— В этом-то и вся прелесть положения. Онар порядком наследил в Совете Семей со своим дурным характером, да еще война эта недавняя. Главы поддерживают его формально, подчиняются приказам, но оказать реальную помощь, хотя бы в устранении моего рода от руководства армией, не хотят. Из него получился на редкость скверный политик.

— Если вы и дальше продолжите говорить о Его Величестве в подобном тоне, я буду вынужден прервать наш разговор, — безэмоционально произнес Миррисав.

Гориус внимательно посмотрел на него и вздохнул.

— Вижу, вы все еще придерживаетесь этих ваших принципов — о короле ни слова дурного. Печально, очень печально, особенно если учесть, что вы-то уж лучше других осведомлены о его недостатках. Меня это еще в вашем отце удручало.

Сав промолчал, демонстративно сосредоточив внимание на разворачивающемся внизу действе. Второй музыкант был как раз на самом кульминационном моменте своей баллады. Красивые, но довольно пафосные слова об одном из великих королей прошлого, павшего смертью храбрых в сражении с захватчиками-варварами, звучали почти насмешкой над их разговором.

— Знаете, — доверительным тоном продолжил герцог. — Я хотел привлечь вас к нашему делу уже давно, когда вы только-только заняли свой пост. Надеялся, что с вами будет легче, чем с Орхэном Дерси. Но сначала я решил подождать, дать вам несколько лет, ведь еще неизвестно было, смогли бы вы удержаться на своей должности, учитывая характер короля. Однако вы превзошли мои ожидания, быстро освоившись, и я решил действовать. Вы тогда как раз женились на моей племяннице, хотя, конечно, о наших родственных связях никто не знает.

Его прервали громкие аплодисменты снизу, приветствовавшие закончившуюся песню. Дождавшись, когда они стихнут, Торквийский снова заговорил, прекрасно видя, что Миррисав внимательно прислушивается.

— Говорят, у женщин хорошая интуиция, и я в это, в общем-то, верю. Анарелла долгое время отговаривала меня заняться вами вплотную, утверждая, что вы слишком преданы королю, и попытка надавить на вас приведет скорее к совершенно нежелательным результатам.

В груди у господина Дерси внезапно потеплело. Выходит, благодаря бывшей жене он получил несколько лет относительного спокойствия. Очень хотелось верить, что за ее действиями стояли не сухой расчет и корысть, а желание защитить мужа от неприятностей. Пусть даже это будет всего лишь самообман. Иногда он жалел, что так и не поговорил с ней сразу же, в тот день, когда узнал о ее работе на Тайную Канцелярию. Может быть, это расставило бы все на свои места. Конечно, нельзя сказать, что он был лишен женского внимания эти четыре последних года, но иногда возникало острое чувство сомнения, а не допустил ли он тогда ошибки.

— Я тянул до последнего, — продолжил тем временем герцог, — однако сейчас без вашей помощи не обойтись. В некоторой степени я даже рад, что вам удалось обойти ловушку с Митади, наверное, я ошибся, когда затеял это дело. Признаюсь, мне хотелось бы сотрудничать с вами на добровольных началах, и чтобы и в дальнейшем вы оставались королевским секретарем. Род Дерси слишком ценен, и я хотел бы видеть его среди моих союзников.

Миррисав задумчиво смотрел на него. Приходилось признать, Гориус Торквийский умел располагать к себе. Сейчас он не давил, не приказывал, а просил о помощи, признав свои предыдущие действия ошибкой и приправив все это капелькой лести. К тому же, упоминание вскользь Анареллы, как будто напоминая Саву, с кем на самом деле он собирается бороться. Господин Дерси прекрасно видел все эти маленькие уловки, но честно признавал, хотя бы перед самим собой, что ему нравится герцог, и как человек, и как возможный король Лигории. Но все же "правитель всегда прав", так говорил его отец и упрямо следовал этому принципу, передав свои убеждения и сыну. Как ему самому передал их его отец. Слова о долге семьи Дерси, как бы пафосно и высокопарно они не выглядели, не были пустым звуком для Миррисава.

— Нет, — твердо произнес королевский секретарь. — Я не смогу вам помочь.

Герцог сокрушенно покачал головой и некоторое время молча рассматривал его. А потом серьезно произнес:

— Вы не оставляете мне выбора. Видит бог, я не хотел прибегать к этому средству, боясь, что после вы уж точно не захотите иметь со мной никаких дел.

Господин Дерси напрягся, но Гориус безо всяких объяснений поднялся и, не прощаясь, покинул помещение, оставив Миррисава наедине с дурными предчувствиями. Настроение было окончательно испорчено, и даже красивая музыка уже не радовала. Поэтому, не став дожидаться исхода певческой дуэли, королевский секретарь покинул таверну. На улице Лерок осторожно спросил:

— Чего хотел твой посетитель? Разве ты не решил проблему?

— Не знаю, Кирив, не знаю. Но герцог, кажется, не особенно расстроился по этому поводу и это напрягает. К тому же, он смутно намекнул на какое-то последнее средство воздействия на меня.

— Может, это просто блеф? — попытался успокоить шефа Лерок.

— Ты сам-то в это веришь? — скептически посмотрел на него Миррисав.

Однако следующая пара дней прошла относительно спокойно, если не считать вернувшегося короля, с прежним энтузиазмом принявшегося загружать своего секретаря. Когда, наконец, среди бесконечной череды поручений появился небольшой просвет, господин Дерси отпустил всех своих измотанных помощников проветриться в город, а сам решил все же провести хотя бы одну ночь в собственном доме, а то слуги могли уже забыть, как выглядит их господин.

К его удивлению госпожа Дерси была дома, видимо, здоровье королевы пошло на поправку, и она отпустила ненадолго от себя свою любимую фрейлину. Ужинали они вдвоем, заведя ничего не значащий разговор об общих знакомых. Накопившаяся усталость давала о себе знать, все же выносливость человека не беспредельна, поэтому Миррисав с трудом подавлял зевок. Но даже сквозь мутный туман, окутавший голову, он замечал, что его мать что-то явно гложет. Она сидела, как на иголках, и Сав то и дело ловил на себе ее взгляд, полный сомнения, как будто она никак не могла решиться на что-то. Он попытался осторожно выспросить у матери, что ее беспокоит, но она только замыкалась в себе и неестественно легкомысленным тоном уводила разговор в сторону. Будь Миррисав в более бодром состоянии, он бы обязательно выяснил, в чем суть проблемы, негоже позволять родным людям так нервничать, но сейчас у него просто не было на это сил. Поэтому он пошел сам с собой на компромисс, пообещав мысленно матери, что обязательно серьезно поговорит с ней завтра утром. А сейчас — сон, сон, сон.