Марсианин. Книга первая

— Слушаю, капитан Климов.

— Антон, — услышал он сдавленный полный отчаянья голос Володи, — приезжай. Быстрее... — Он говорил так, будто боялся, что его услышит кто-то находящийся неподалеку.

— Что случилось-то, неусыпный ты наш? — Но с той стороны уже пошел сигнал отбоя. Арестовывают его что ли? Но ведь договорились! Ах, Павел, Павел...

Натянув обмундирование, Антон выскочил в коридор. Вспугнул задремавшего дневального, бросив ему на ходу: "Быстро самоход на КПП", и пока тот чухался с телефоном, проскочил еще два коридора и вылетел в выпускной отсек. Один из самоходов — трехколесный мотоцикл с электрическим двигателем — отмагниченный от парковочного блока, скатился к самому крылечку. Антон вывел его в коридор, столкнул в транспортный желоб и помчался к поселку.

Володя сидел на кровати, сцепив на голове руки. Пальцы его от напряжения побелели и мелко подрагивали. Напротив него пристроился на табурете отец Кирилл. Он повернулся к Антону, и тот увидел в глазах батюшки растерянность и страх.

— А вот и друг твой пришел, Володя. Теперь все будет хорошо. — Сказал успокаивающе отец Кирилл. — Видно было, что он и сам рад Антону. В голосе его слышалось явное облегчение.

Нет, не похоже, чтобы они напугались ареста. Но если не арест — что тогда? Нападение? Вряд ли — дверь не заперта. — Ну, рассказывайте, что тут у вас. — Он повернулся к Володе, но тот был не в состоянии говорить. Отец Кирилл смущенно и как-то виновато развел руками, видимо, не зная с чего начать, как вдруг замер, прислушиваясь: Антон отчетливо услышал, что кто-то взялся за ручку входной двери. Володя сжался и еще сильней обхватил руками голову. Отец Кирилл мгновенно и отчетливо побледнел и показал взглядом на дверь, словно прося защиты. Володя достал пистолет. Дверь отворилась ... На пороге стоял Женик.

Антон повидал немало мертвецов на своем веку. Женик был, несомненно, мертв. И мертв он был не так, как несколько часов назад при отпевании. Мертв он был так, как тогда в туннеле, когда его только что сразило пулей. Камуфляж пробит на груди и испачкан еще не запекшейся кровью. И глаза его были открыты, как тогда, и глядели они в никуда. Или ниоткуда? Отец Кирилл размашисто перекрестился. Антона прошиб озноб. Он поднял пистолет, ждал. Но Женик в комнату не пошел. Он постоял несколько секунд на пороге, глядя мимо них, и закрыл дверь.

— В третий раз, — сдавленно проговорил Володя.

Антон посмотрел на него. Хорошо, что заговорил, хорошо, что соображает. Хорошо, что держится. И, сделав над собой усилие, ответил бодро:

— Ну, так пойдем. Что ж заставлять товарища ждать. Зовет же!

— Куда заведет еще... — выдавил из себя отец Кирилл. — Видно было, что идти ему не хотелось.

— А сейчас узнаем. Пошли. — Антон вышел в коридор.

Женик безучастно стоял в нескольких шагах от двери. Будто его выключили. Ждал? Что-то изменилось в его облике. Он словно не держал очертаний. Антон осторожно приблизился к нему и заглянул в лицо. Лицо сгладилось, стало плоским, почти неузнаваемым. Женик на него никак не отреагировал, и лишь когда появился Володя, оживился и медленно побрел по коридору. Эта шаткая походка не была похожа на поступь того Женика, которого Антон видел среди ангелов. Там он шел уверенной механической поступью. Теперь шаг его был сбивчив. Иногда его покачивало. Он шел, не оглядываясь. Но тело его, словно обмякшее, снова выровнялось, приобрело твердость очертаний. Уже было ясно, что он ведет их к своей квартире. Бывшей своей квартире.

И, действительно, Женик подошел к той самой двери, поколебался и неловко приложил руку к распознавателю. Антон ждал, что будет. Распознаватель не сработал, но Женик, казалось, не обратил на это внимания. Он постоял секунду и снова тупо вложил руку в углубление. И вновь тот же эффект.

За спиной у Антона что-то задребезжало. Он оглянулся: Володя дрожащей рукой протягивал ему магнитную пластинку.

— Ключ.

Антон подошел к двери, встал рядом с Жеником и открыл замок. Женик не двигался. Антон осторожно взял его за руку. Рука была словно одеревенелая. Женик не замечад прикосновения. Антон убрал руку и вошел в комнату. Там почему-то горел ночник.

Неодетый здоровенный мужик вдруг вырос перед Антоном и ни слова не говоря, сгреб его за грудки. Антон отреагировал штатно — захватил его запястье и провел рычаг руки вовнутрь. Свернув мужика в строну, бросил его на пол и коротко ткнул носком ботинка под ребра. Отметил, что руки у мужика были теплые, и, в отличие от Женика, он дышал. Притом дышал свежим водочным запахом. По ушам резануло истошным женским криком. На кровати, укрываясь по плечи одеялом, сидела Инесса и смотрела на дверь безумными глазами. Она увидела Женика. Мужик у стены поднялся и двинулся было к Антону, но тот молча направил в него пистолет и мужик сразу присмирел. Инесса вдруг прервалась и повалилась на пол, раскрывая для всеобщего обозрения свое роскошное тело. Все, кроме Женика, удостоили ее взглядом.

— Помоги ей, — приказал Антон мужику, и тот послушно пошел к кровати.

Женик же, не обращая внимания на происходящее, прошел к письменному столику в углу комнаты, неловко опустился на колени и, просунув руку куда-то под низ, вынул тугую папку. Распрямившись, протянул ее Володе. Тот отшатнулся, но Женик шагнул следом. Володя с трудом принял папку. Некоторое время они стояли друг против друга, затем Женик медленно вышел из комнаты.

-Ждите здесь, — велел Антон. И добавил, дотронувшись до Володиного плеча, — не выпускай папку из рук, — и выскочил в коридор. Бросил быстрый взгляд налево — пусто, направо... Женик стоял метрах в десяти от него... Его фигура быстро теряла плотность, сквозь нее, как сквозь рассеивающуюся дымку, все отчетливей проступала стена с запутанной схемой эвакуации при пожаре. Еще секунда и призрак растворился в тусклом свете дежурного освещения. Антон вернулся в комнату и отобрал у Володи бумаги. Буквально отобрал, с трудом разогнув его одеревеневшие пальцы. Папка была твердой и растворяться вслед за хозяином не собиралась. Мужик в трусах ошалело смотрел на военного, батюшку и штатского. Пришедшая в себя Инесса всхлипывала и кутала роскошный бюст в одеяло.

— Где он? — спросил Володя.

— Он дома, мы в гостях, — мрачно пошутил Антон. — Растворился, как и положено призракам на исходе ночи.

Кирилл беззвучно шевелил губами — видно, молился.

— Вашими молитвами, батюшка, не иначе! — Антон вдруг расхохотался. Чуть нервным, но, в общем-то, вполне здоровым смехом. И тут же осекся, уловив, что у всех троих на лицах появилась туповатая полуулыбка. Не хватало еще, чтобы вся эта компания зашлась в истерике.

— Едем ко мне, — сказал он Володе. — Десять минут тебе на сборы. Да встряхнись ты, черт возьми! — Но и у самого на душе было сумрачно.

Что дальше? Потом они сидели с отцом Кириллом на диванчике и смотрели, как Володя бестолково таскает из шкафа вещи, перебирает их, сваливает на пол. Впрочем, что-то откладывал в сторонку, видимо собирался брать с собой.

Батюшка же полностью справился с собой и держался молодцом. И это не смотря на то, что его религиозные спецсредства против чертовщины не срабатывали.

— Что вы собираетесь делать с портфелем? — спросил он негромко, поглядывая на папку.

— Как что? Вскрыть и просмотреть бумаги покойного. Нам их так настойчиво предлагали.

— А вы уверены, что имеете на то право?

— Я у кого-то должен спросить разрешения? Человек явился с того света, чтобы вручить нам их.

— Я бы посоветовал вам сдать этот портфель, не вскрывая, в специальный отдел воинской части. Тому человеку, который занимается государственными секретами. Хотя это тоже, боюсь, не лучший выход.

— Вот именно, что не лучший. Если бы это был лучший, призрак сам бы отнес их туда.

— Отпечатки ваших пальцев на нем уже есть. — Словно не слыша его, продолжал Кирилл. — Правда, их нет внутри портфеля. Хотя сотрудник секретного отдела может предположить, что вы надели перчатки, когда осматривали то, что в нем лежит. Послушайте человека, знающего местный уклад жизни — верните портфель на место. Пусть они возьмут его сами. Человеку, нашедшему этот портфель, непросто будет жить на свете и легко умереть.

— Вернуть на место? На глазах у этой парочки? Его уже видело столько народу... Хотя рассказ про восставшего из гроба мертвеца вряд ли прибавит веры их показаниям.

— Как знать, Антон Александрович. Может быть, это как раз и придаст показаниям особую убедительность.

Антон посмотрел на Кирилла внимательно и цепко. Тот спокойно выдержал взгляд. И спросил неожиданно:

— Вы ведь не очень испугались, Антон Александрович? А знаете почему? Потому что для вас это происшествие уже не из ряда вон выходящее? Разве я не прав?

— Не очень испугался, — согласился Антон. — Но почему — не скажу.

— Это не великое таинство. Я так думаю, что нечто подобное вам уже приходилось видеть. Все, кто находится рядом с Володей, подобное видели. Или слышали о таком.

— А что с портфелем? — спросил Антон.

— Все дело в том, что это портфель не Евгения. Это портфель Кулькова.

— Того, у которого два трупа?

— Ну, пусть так. И еще он был секретным агентом... Или как это называется у разведчиков...

— Ничего себе секретный агент, про которого знают все, начиная от заведующего столовой и банями и кончая служителем культа. Вам-то откуда это известно, батюшка?

— Не важно. Но это так. Я видел этот портфель у него в руках. И там может быть что-то такое, о чем нам знать не следует.

— Не может там быть ничего такого, — ответил Антон. Если Кульков имел доступ к серьезной информации, то уж в этом портфеле ее явно не будет.

Отец Кирилл развел руками.

— Я, в общем-то, не о вас хлопочу. О себе. В нехорошую историю я впутался, — сказал Кирилл обреченно. И добавил, словно объясняя свой тон, — мне бы это совсем ни к чему. Все дело в том, что в портфеле может быть такое, прикоснувшись к чему, навсегда останешься под подозрением. Там могут быть секреты большой важности.

— Я знаю о стекле... Имел доступ к секретным документам.

— Да, что стекло... Здесь дела посерьезней. Видите ли, Кульков был у меня на исповеди.

— Кульков? Он что поделился с Богом государственной тайной?

— Вы напрасно так шутите. Нет, конечно. Никаких секретов он мне не рассказал. И вообще ничего такого, что связано с его работой. Он рассказывал о таком, что не укладывается в человеческое понимание. Как и сегодняшнее происшествие. Он был потрясен. Это было за месяц до его смерти. И он точно предсказал момент своей гибели. Вернее он не знал, что дело обернется смертью. Но он знал, что опасность может грозить ему именно в эти дни.

Антон открыл портфель. Заглянул вовнутрь и вынул оттуда небольшую записную книжку и видеочип.

— Ну что, — спросил Антон, — передадим находку в компетентные органы? Только вот смущают меня обстоятельства обретения этого тайника. Не запрут ли нас в психушку, если мы будем говорить правду и только правду?

Отец Кирилл отлепил наконец взгляд от портфеля и проговорил негромко:

— Нет. Не запрут. Но в другое место могут запереть.

— В другое?

— Антон Александрович, вы что не понимаете, к чему приблизились?

— Не понимаю. Я абсолютно ничего не понимаю. Врата в преисподнюю?

— Я о другом говорю. — Ответил тихим голосом отец Кирилл. — О мирском. Здесь большой государственный интерес. Тайна государственная.

— А мы в нее влезли и создали государству проблему? Так?

— Почти. Проблему создал я. Вы человек военный. Вас посвятят в то, о чем вы еще не успели догадаться и возьмут обязательства хранить тайну. Володя — разговор особый. Он проводник к происходящему. А я — случайный свидетель.

— Я вот вас слушаю, — Антон внимательно посмотрел на священника, — и складывается впечатление, что вы тему эту своей не считаете. Извините уж за каламбур батюшка, но вы от нее буквально открещиваетесь. А ведь это в чистом виде чертовщина какая-то. Мертвец неприкаянный. Тень друга Ашотика.

— Я перекрестился и его перекрестил. Но это не подействовало. — Отец Кирилл сказал это очень серьезно и потому Антон не позволил себе улыбнуться. Уточнил только самым серьезным тоном:

— Так может это был нехристианский дух. Может силы другой религии?

— Религии разные, Бог один. Если животворящий крест не подействовал, то здесь нет метафизического начала. Или...

— Или?

— Или Господь лишает поддержки тех, кто покинул земные пределы.

Нет, батюшка не стал в одночасье атеистом, однако вера его во всемогущество Всевышнего заметно пошатнулась.

— Однако для священнослужителя вы слишком материалист. — Задумчиво сказал Антон.

— А что вы сами обо всем этом думаете, Антон Александрович?

— Знаете, почему я не очень испугался? — Спросил Антон задумчиво. — Потому что не очень это смахивает на чертовщину. Происходи все это на Земле, я бы вообще не стал грешить на мистику. Голография, управляемые биороботы и прочие спецэффекты. Все дело в том, что я видел коридор, по которому шли такие вот субъекты. — Он кивнул на дверь, как будто бы там все еще стоял Женик. — Этот коридор был очень цивильный. Высокотехнологичный коридор. С точечным освещением. И отделочка была там классная. Но ведь та часть катакомб даже не изучена, не так ли? И не обжита, уж тем более. Кто же его вырубил и оснастил? И для чего? — вот вопрос. Кривые ходы, бугристые полы и вдруг на тебе — полы, отполированные до блеска, электрическое освещение. Я понимаю, о чем вы не договариваете, отец Кирилл. Вы тоже знаете об этом коридоре. И кое-кто еще, кто брал с вас расписку о неразглашении, знает.

— Вы видели этот коридор? Он действительно существует? Да, меня спрашивали о нем. Но я не имею представления, о чем речь. Меня волнует другое. А если души землян могут найти успокоение только в земных пределах? Может быть, души, погребенных на Марсе, обречены на вечные скитания? Потому я хочу вернуться на Землю. Меня страшит участь изгоя из обителей, предназначенных Господом для умерших. Я думал, когда начинал служение здесь, — добавил он тихим голосом, — что мне как миссионеру в этих удаленных местах будет дана особая сила. Я думал, что обличен особой Его поддержкой. Но этого не произошло. Я воспринимаю происходящее, как знак божий. И отступаю.

— А вот мне отступать некуда. У нас разные интересы.

— Какой же у вас интерес, хотел бы спросить?

— Самый естественный — мне интересно. Поэтому обращаемся к дарам призрака... Мы ведь не обязаны были знать, чей чемоданчик подсунул нам Женик? Или кто-то другой его руками... Мы нашли его в комнате Евгения вот и все. Итак, батюшка, вы с нами, или во избежание покинете сии пределы. <

— Хватит ерничать. Я с вами... <

<

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

Ооста Тариастн Барку мерным, тяжелым шагом пересек мощенный прессованным песчаником дворик. Камень под шаркающими ступнями был тепл и шершав, словно язык гомакота. Уже вступив на крыльцо башенной лестницы, краем глаза увидел, как проскользнула в тени навеса служанка с тускло блеснувшим кувшином в руках, и не разобрал, кто — Тарту или Каритана. Это раздосадовало Ооста: он гордился тем, что его женщины не походили одна на другую ни статью, ни походкой. Оказывается, ошибался. Со смущенной душой он поднимался вверх, не испытывая обычного томного наслаждения. Наверное, оттого, что не мог сосредоточиться на высоком, а, ступая по этим ступеням, надлежало думать о высоком, ибо они вели к небу. Почти автоматически, что не подобало гранду, пусть и развенчанному, он совершал обряд созерцания в окна, не в силах заставить себя испытать наслаждение от ощущения высоты и прибавления простора. На площадку башни Ооста вышел без радостного волнения, которое обычно наполняло его по мере возвышения по лестнице, и которое он неизменно испытывал ежеутрене. И только здесь, наедине с небом, наконец отвлекся от смущающего его чувства.