Ловец Зеркал

— Волны скоро захлестнут меня с головой, — я посмотрел ему в глаза. — А если бы я убил его окончательно, то не гонялся бы за фантомом. Не разгадывал этот непонятный ребус. Не сидел бы здесь сейчас.

— Хорошо, поэтому я всё ещё помогаю вам, — он снова улыбнулся. — Вы надеетесь найти её здесь? После того разговора в Интернете вы думаете, что отыскали её?

— Честно говоря, я не уверен. Мне кажется, что я пошёл по ложному пути.

— Что заставляет вас думать так? — я видел, как его глаза зажглись интересом.

— Интуиция, не знаю. Мне кажется, что у нас установилась с ней какая-то ментальная связь, а, разговаривая с той девушкой, что пригласила меня сюда, я не почувствовал ничего. Просто интерес и пустоту.

— Зачем же вы пришли?

— Чтобы убедится.

— В своей правоте или в правоте своей интуиции?

— И то и другое, — я налил вина ему и себе. Бутылка медленно подходила к концу.

— Вы интересный человек, — он поболтал жидкость в бокале, — За вас!

— Спасибо, — мы выпили молча.

— Вы не найдёте здесь ту, что ищете по-настоящему. Да и мне кажется, что вы сами ещё не знаете, кого вы ищете. Мне кажется, что вы просто пытаетесь проверить себя. А сны — это лишь удачный повод погрузится в тайну...

— Я увижу вас ещё раз?

— Может быть, — он встал, — спасибо вам за вино. Желаю вам определённости. В скором времени вы найдёте своё счастье, я это вам обещаю.

— Спасибо, — снова сказал я. Почему-то я поверил этому человеку, он внушал уверенность. Я смотрел ему вслед и на мгновение мне показалось, что крылья у него за спиной ожили и машут мне на прощанье. Я закрыл глаза, а когда открыл, то его уже не было, а на моём столе стояла пустая бутылка вина и пустой бокал. Один бокал...

Странно, я почему-то совсем не удивляюсь всему происходящему. Кажется, я просто стал привыкать. Ещё в детстве, читая затёртые книги с таинственным сюжетом, я всегда подсматривал в конец, чтобы знать, чем всё это закончится. Узнавая, я отбрасывал книгу, которая моментально становилась неинтересной. Много лет пошло на то, чтобы убедить меня в том, что самое интересное в том, чтобы самому пройти всё и догадаться, что иногда середина главное, а конец, лишь вензель, который автор ставит для красоты.

Когда я сам стал писать, то старался не придумывать конец, не знать его самому, чтобы не пропадал интерес, прежде всего у меня, потому что, если самому автору интересно, то читателю тоже должно понравится. Я писал потоком: днями и ночами, оттачивал стиль, пытался найти свой неповторимый стиль, свою нишу. И где я сейчас? В обычной газетёнке, в которой платят прилично и где у меня есть своя колонка. Разве этого я хотел, когда гордо называл себя писателем?

— Это вы? — она села рядом, в двухцветной маске, плачущей и смеющейся одновременно.

— Смотря, кого вы ищете, — я улыбаюсь и смотрю, как она реагирует.

— Вы тот парень, из Интернета?

— И скольких людей вы уже спросили об этом?

— Вы первый, — она поправляет платье.

— Да, а вы та девушка, что пригласила меня сюда?

— Будем считать, что да, — она подаёт руку для поцелуя. Я целую ей руку. Её голос приятен, но меня смущает вся эта ситуация. В моих ушах стоит голос, который говорит о том, что моё счастье не здесь.

— Что вы будете пить?

— Вина, если можно...

— Конечно, — я подзываю официантку, которая уносит пустую бутылку и заказываю ей ещё одну. Она смотрит на меня странным взглядом, и я даю ей деньги вперёд, чтобы она не смущала мою спутницу. — Вы часто здесь?

— Нет, первый раз. А вы? — она достаёт пачку сигарет, и я замираю. Девушка моей мечты, та, которую я видел во сне, не могла курить.

— Вы курите?

— А вы?

— Уже нет, — я наливаю ей вина, в бокал. Официантка приносит сдачу и пепельницу, даю ей немного на чай и возвращаюсь вниманием к своей спутнице. — Вы верите в судьбу?

— Не очень. Мне кажется, что мы сами вершим свою жизнь.

— У меня был случай, — я снова смотрю на её маску, мне кажется, что сейчас заплачут две её стороны. — Я сидел с девушкой в кафе, примерно так же, как с вами и мы ели торт, обычный торт. Мне эта девушка не то чтобы нравилась, скорее она имела какие-то планы относительно меня. Но интересная деталь, на её кусочке торта было маленькое желатиновое сердце, красное и аппетитное, когда она попыталась добраться до него, то торт упал на землю, вместе с сердцем. Тогда она сказала, что я пожалел ей сладости, а мне показалось, что всё было символичнее, я пожалел ей частичку своего желатинового сердца, пожалел ей любви, которой не было в моём сердце.

— И что было дальше?

— Вскоре мы расстались. Я верю в судьбу, верю в знаки. Мне кажется, что мы просто не обращаем внимания на вещи, который очень важны, и если бы мы прислушивались к знакам, которые дарит нам жизнь, то мы были бы счастливы.

— Вы действительно так считаете?

— Да, — я посмотрел на неё, — ведь мы же сидим здесь и сейчас. Или вы и это считаете случайностью?

— Скорее закономерностью. Когда-то ведь должно было получится...

Я посмотрел на неё в недоумении.

— Так это не первый раз вы такое практикуете?

— Нет, я уже сбилась со счёта. С вами было легче всего.

— Зачем вы это сделали?

— Мне надоело быть одной.

— Но я же спрашивал вас, задавал вопросы. Зачем вы подыгрывали мне?

— Я уже ответила, — она отвернулась.

— Снимите маску, — попросил я и дотронулся до её волос.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть вам в глаза...

— Только вместе с вами, — она потянулась к резинке на затылке.

Мы сделали это вместе. Девушка была симпатична, но это была не она. Я смотрел в её глаза, печальные и запыленные от постоянного поиска. Наверное, сейчас мои глаза имели такой же вид.

— Извините, — сказал я, — но вы не та, кого я ищу, — я встал и пошёл к выходу. Она не пошла за мной, оставшись сидеть на месте, медленно допивая своё вино. Если бы музыка не гремела так громко, то я бы услышал, как разбился её бокал. Бармен махнул мне рукой, а я подмигнул ему. Я знал, куда мне нужно было ехать — туда, где меня ждал мой друг и продолжение этой пьяной ночи...

Глава 8

Они ехали уже несколько дней, останавливаясь лишь на отдых и ночлег. Припасов, взятых с собой в дорогу, хватало, так что охотится, не приходилось. У Клайва даже прошла его привычка складывать вещи в алфавитном порядке — вещей было настолько мало, что просто в этом не было нужды. Они практически не разговаривали в дороге, ехали в молчании, думая о своём, и, лишь на привалах у них развязывался язык — они делились мыслями за прошедший день. Населённых пунктов по дороге было совсем немного, поэтому на обилие человеческого общества жаловаться тоже не приходилось. Клайв рассчитывал, что они прибуду в Северный замок через несколько дней, что примерно сходилось с подсчётами Ллойда, который настаивал на том, что им понадобиться ровно два дня. Майк, довольный своей новой ролью и первым серьёзным путешествием в своей сознательной жизни, глазел по сторонам и радостно вдыхал воздух, дующий со стороны перемен.

Вечер нахлынул внезапно, как неожиданная волна морского прибоя. Они почувствовали одиночество и беззащитность собственной души, когда темнота скрыла от них голубой цвет неба. Луна пробивалась сквозь кроны деревьев, пытаясь осветить их путь хотя бы крупицами света. Клайв, казалось, не замечал этого. Он вёл своего коня трусцой, сквозь темень девственного леса, не оборачиваясь на своих спутников и не разговаривая с ними. Ллойд не беспокоил его, да и даже весёлый ещё утром Майк, притих. Непонятная перемена настроения друга не смутила трубадура: любовная тоска, сжимающая сердце Клайва многое объясняла. Ллойд знал, какие условия поставил перед своим новым начальником охраны король, и ему было больно за него. Последнее время такие приступы меланхолии накатывали на Клайва всё чаще и чаще. Он мог, внезапно, посреди разговора замолчать и долго смотреть в пустоту потерянным взглядом. В глубине души Ллойд был убеждён, что с появлением каких-то признаков цивилизации и появления на горизонте особ противоположного пола в большем количестве, Клайв отвлечётся от своих тяжких дум и обретёт душевное спокойствие. Майк, не отягощенный ещё по молодости лет такими переживаниями, взирал на страдания своего господина свысока, даже немного презрительно и постоянно смущённо улыбался, когда в разговоре появлялась эта опасная тема.

Поляна, на которую выехали путники, показалась им пригодной для ночлега, и они дали коням, наконец, возможность отдохнуть. Предоставив Маку заниматься животными, Клайв с Ллойдом быстро разожгли костёр и почистили нескольких перепёлок, которых днём трубадур подстрелил из лука, утверждая при этом, что вообще не переносит вида смерти и совсем не любит охоту. Насадив на вертел ощипанных птиц, друзья установили по бокам костра несколько маленьких рогатин и положили вертел на них, дабы облегчить до простоты приготовление ужина. Лес, казалось, тоже притих. Только трещание сухих веток, наполняло тишину тёплыми звуками. Клайв расслабился, глядя в огонь: ветки сгорали, расцветая неожиданными красками. Одна из вещей, которая никогда не утомляет — это огонь, кажется, что в него можно вглядываться вечно. Майк пошёл собирать ветки, а Ллойд, достав свою лютню, перебирал пальцами струны...

— Спой что-нибудь, — попросил Клайв не смотря на него...

Ллойд задумчиво посмотрел в огонь и увереннее взялся за инструмент.

Я хотел бы писать стихи

Я пытался найти ответ

Я мечтал победить любовь

Но любви в этом мире нет...

Я хотел бы узнать вопрос

Рисовать на траве цветы

Собирать их в букеты роз

И дарить миру пустоты...

Он сделал небольшую паузу, на проигрыш. Глаза трубадура были закрыты, музыка полностью захватила его. Голосом, набравшим силу, Ллойд продолжил.

Я хотел бы давать взаймы

Чувства, деньги и даже лесть

Но мой голос охрип и мы

Выбираем лишь то, что есть.

Я хотел бы тушить звезду

Души и пожар дождя

Струя влаги летит в глубину

Оставляя следы, пьяня...

Я хотел бы уйти в рассвет

Потеряться в раскате слёз

Раствориться, сойти на нет

И разбиться о гору грёз...

Когда закончились слова, он ещё несколько минут просто перебирал аккорды, не отпуска Клайва из мира, где ноты, означали гораздо больше чем слова. Трубадур первым нарушил молчание:

— Ты не любишь её...

Клайв не ответил, лишь пристальнее стал его взгляд, устремлённый в огонь.

— И она не любит тебя. Все ж эти ваши детские вздыхания, томные взгляды, обещания ничего не стоят. Поверь мне, я знаю. В твоих глазах нет любви: есть юношеская увлечённость, азарт. Но никакой любви. Первое серьёзное испытание поставит всё на свои места...

— А может любви вообще нет. Просто такого понятия. Есть привязанность, консервативность, нежелание изменить что-то, но никакой любви. Просто обычное привыкание: как будто обязанность такая, — Клайв посмотрел на Ллойда.

— Может быть и нет. Но кто это может проверить? — трубадур улыбнулся.

— А как же все эти сказки, которыми нас пичкают с детства. Истории про вечную любовь, наши саги о людях, которые идут в долину смерти ради любимого человека.

— Человек нуждается в надежде, чтобы жить дальше. Если отнять у него надежду и стимул, то он умрёт. Представь, — Ллойд перевернул вертел и подсел поближе к Клайву, — тебе бы с детства рассказывали, что любви нет, что твои родители вместе, потому что в молодости просто сделали одну очень большую ошибку, которую потом назвали твоим именем. И что они живут вместе, просто потому, что уже привыкли так и не хотят ничего менять. Что любви нет. Все женщины продажны, а мужчины неверны. Как бы ты начал относится к женщинам?

— Мои родители счастливы. Отец суров, но он очень любит меня и мою мать.

— Исключения тоже бывают, что доказывает — любовь должна существовать. А идеализировать всё любят поэты. Когда я был моложе, то я тоже искал всю жизнь свою вечную любовь, писал песни, надеясь найти ту единственную.

— А сейчас?

— Сейчас я пишу потому, что мне нужно есть. Пишу то, что нравится народу. И очень редко всё это совпадает с моими собственными желаниями. Я стал продажен, запустил свои идеалы куда подальше и делаю всё, чтобы удержатся на плаву. Но вот я встретил тебя и мне кажется, что встретил самого себя пять лет назад и очень не хочу, безумно не хочу, чтобы ты брал пример с меня, чтобы ты превратился в циника...

— Поэтому ты поехал со мной. В поисках своего огромного большого приключения?

— У меня есть один вопрос для зеркала истины, — Ллойд подкинул в костёр несколько веток.

— А где Майк? — Клайв только сейчас заметил, что малыш куда-то пропал.

— Только что тут был, — трубадур огляделся, — Майк!!!

Никакого ответа. Ветки, которые он принёс в последний раз, лежали возле костра. За время своего разговора, они даже не обратили внимание куда он пошёл. Клайв вытащил меч и пошёл в темноту, время от времени зовя Майка. Трубадур остался возле костра, рассчитывая на то, что возможно мальчик сейчас вернётся. Клайв уходил всё дальше и дальше от поляны, костёр был уже еле виден, а следов Майка пока не обнаружил. На секунду он даже засомневался, что малыш мог уйти на такое большое расстояние. Сухих веток в лесу было навалом и не было нужды отходить так далеко. Клайв остановился и внимательно вгляделся в темноту: вдалеке, прямо напротив призрачного света от их костра он увидел отблеск ещё одного огня. Не думая долго, он направился туда...

Огонь приближался, медленно, но неумолимо. Почему-то Клайв почувствовал страх, какой-то первобытный, непреодолимый. Ладони вспотели и меч, хотя рукоятка и была перемотана материей, стал неприятно проскальзывать по ладони. Он старался идти осторожно, но сухой настил под ногами оставлял бесшумности слишком мало шансов. О том, чтобы смотреть куда ступаешь, просто не могло быть и речи — темнота была такая, что Клайв с трудом различал контуры деревьев.

Свет в конце концов оформился в ещё один костёр. Возле небольшой хижины сидел старик, помешивая ароматное варево на костре и задумчиво глядя в лес. Видимо почуяв приближение Клайв, старик насторожился и внезапно посмотрел прямо в его направлении. Сжав меч покрепче, он вышел к свету: старик даже не удивился его появлению. Кивнув длинными седыми волосами, он указал Клайву где можно сесть.

— Не беспокойся о мальчике, — старик говорил глухим старческим голосом, его было почти не слышно, — он спит в хижине.

— Что ты с ним сделал? — Клайв приподнялся, в присутствии этого старика он сам ощущал себя младенцем.

— Ничего. Не волнуйся, воин. С ним всё в порядке, он просто устал. Меня больше беспокоишь ты, Клайв...

Клайв аж подпрыгнул от неожиданности.

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Я знаю многое, начальник охраны самого короля. Ты выбрал себе в спутники странного человека. Бард тоже не один раз был у моего огня, но, кажется, он так и не нашёл свой путь.