-Как вам угодно, — сказал я и пошел договариваться с хозяином.
Я нашел трактирщика вполне успокоившимся — он навел в помещении порядок, и, кажется, переложив на меня ответственность за непонятных постояльцев, выкинул их из головы.
-Скажи мне, трактирщик, нет ли у тебя на продажу двух лошадей, на которых могли бы проделать путь торговые люди?
-Найдется.
Я поручил ему приготовить все к утру и, получив хороший задаток, он сделался весьма радушным.
Я же пошел в комнату.
Из-за двери слышался укоризненный голос Костантина.
-Нельзя использовать сразу всю силу. Эти люди испугались вас, Джованни.
-Я бы взял все под контроль — мне просто не хватило времени, — оправдывался Джованни.
-В следующий раз будьте мягче и аакуратнее. Люди очень скоры на расправу, когда они напуганы.
-Я учту ваши замечания, сэр.
Больше они ни о чем не говорили, а улеглись спать.
Я вернулся в свою комнату и тоже упал на кровать. Ночка выдалась беспокойная, а встать предстояло на рассвете.
Едва забрезжил серый свет в щели ставен, как в мою дверь постучал хозяин. Я разбудил своих подопечных, и мы спустились по скрипучей лестнице.
-Ваши лошади и вещи уже готовы,— сказал хозяин.
Я расплатиля с ним, и ожидая пока мои новые знакомые облачатся в другую одежду, успел позавтракать кусочками соленого сала и орехами.
-Мы готовы,— сказал Лучиано.
-В путь!
Я сел на своего коня, а рядом стояли две крепкие рыжие лошадки местной породы. Их лохматые ноги и гривы выглядели отлично — для благородных людей они не годятся, а вот для купцов — в самый раз.
В пути я дал им несколько советов относительно того, как им следует держаться, с кем можно начинать разговор первому, с кем нельзя, и чего ни в коем случае не стоит делать!
Но вот едва мы подобрались к высоким крепостным стенам Мэриэга, я, остановив коня, сказал:
-Теперь наши дороги расходятся. Вам следует объехать Мэриэг и свернуть на Речную дорогу — она вас приведет прямо в Наледин. И постарайтесь более в трактирных потасовках мое имя не упоминать. Если я вам понадоблюсь, то ищите меня в кабачке 'Корона и Перец'. Привет Старику, если увидите его снова.
На этом мы расстались, я пустил коня чуть быстрее и один въехал в ворота.
Глава 18 Король и полководец
Второй агвор в Дори-Ден проходил в Жемчужном зале. На нем собрались почти все те же лица. Но кое-кого я увидел впервые. Все перешептывалсиь о том, что из Синегории, наконец-то, вернулся коннетабль, герцог Турмон. И в данную минуту он уединился с королем в его Синем кабинете и все предподлагают, что у них происходит серьезный разговор. Несмотря на присутствие в зале королевы, все каким-то непостижимы образом умудрялись тихо сплетничать и так, новость летела от одной кучки придворных к другой, пока всем не стало ясно — король не появится, пока не переговорит с Турмоном.
Герцог Ничард Турмон — человек шестидясяти лет, не очень высокого роста, крепко сбитый, но с очень легкой походкой и по типу темперамента холерик, с годами частично обуздавший свою вспыльчивую натуру, решительный, быстрый. Темные, но редкие волосы его откинуты назад и гладко зачесаны, открывая большой лоб, умные глаза, широкий большой нос и немного скошенный подбородок. Но, невзирая на свою заурядную внешность, мужчина этот, что называется, обладал притягательностью — легко располагал к себе людей. Кроме всего, герцог Ничард был родственником короля, троюродным братом. Королевское происхождение давало о себе знать. Кому-то он мог показаться заносчивым и гордым упрямцем. Но это было не так. Он умел командовать и знал войну. Ему довелось несколько раз усмирять князей в Синегории, он воевал против Кильдиады на стороне Бонтилии, он ходил в дальний поход на земли Римидинские, правда, безуспешный, это было, когда власть в Римидине оказалась узурпированой, и многие надеялись воспользоваться ситуацией некоего раскола в империи и отвоевать у нее кусок желанной территории. Увы, ничего не вышло, и это единственное поражение король при случае всегда вменяет в вину коннетаблю.
Как автор всех этих миров и переходов, я посчитала необходимым иногда вмешиваться в повествование мессира Жарры, или как его там, с тем, чтобы сделать его рассказ более достоверным. Ведь не мог же бедняга Льен, наблюдать знаменательную сцену встречи двух таких ярких и неоднозначных личностей, какими были Тамелий Кробос и Ничард Турмон. К тому же, мнение нашего скромного храбреца Льена иногда бывает чрезмерно предвзятым.
И если бы он вообразил аудиенцию, скрытую от его глаз, то она бы происходила следующим образом.
В темно-синем кабинете, расписанном звездами и прочими небесными телами, на мягком диване сидит король, на нем роскошный костюм, потому что он готов к выходу на агвор, жидкие волосы уложены наивыгоднейшим образом, сапожки на каблуке — это новый шик дворцовой моды, нежно-голубой воротник на бархатном костюме цвета спелой сливы. А вот перед ним стоит, вытянувшись по струнке, новый герой, он тоже одет наилучшим образом, но не его костюм притягивает к себе взгляды. Решительный взгляд, упрямо сжатые губы — этот человек привык сражаться, рисковать своей жизнью.
-Это не поддается никакому оправданию, ваше величество, на беззащитных людей в вашем государстве стали нападать среди бела дня, отбирать имущество, грабить храмы и это в то время, как я усмиряю непокорных в Синегории!
Король невозмутимо выслушал пылкую речь и ... сказал:
-Вот именно потому, что вы отсутствовали, герцог, вам прощается ваша запальчивость. Да, люди, противящиеся нашей воле, жестоко наказаны, но кто как не вы — человек военный — должны понимать необходимость выполнения приказов — я ведь тоже в своем роде главнокомандующий и, если мои подданные решат, что на мои приказы можно смотреть, как им вздумается, то плохой я командир.
-Но ваше величество, хороший генерал всегда учитывает и нужды своих солдат. Потребность ваших подданных в их духовных устремлениях должна быть удовлетворена.
-Вот этого я и добиваюсь, коннетабль!
-Почему совершили нападение на храм Доблести?
-Потому что его жрецы не последовали королевскому указу и продолжали творить свои службы и злокозненные ритуалы.
-Но народ верит им.
-Они манипулируют людьми.
Коннетабль сделался багровым, но ничего не сказал, да и что ему было говорить!
И все же, подумав, он попробовал аргумент.
-Но разве, мы — люди благородные не вправе сами решать — какую нам выбрать веру.
-Ни в коем случае! — твердо сказал король,— или вы забываете, коннетабль, что однажды уже принесли присягу на верность... мне.
-Духовное начало в человеке не совместимо с его общественным долгом.
-Вот именно, вы очень хорошо выразили мою мысль: что если ваши духовные устремления однажды войдут в противоречие с интересами вашего короля — что выберете вы?
Задав этот каверзный вопрос, король торжествовал.
-Для меня даже сомнения в возможности выбора не должно существовать! — настойчиво добавил он.
Коннетабль не был силен в софистике и он чувствовал себя бессильным в спорах с его величеством.
-Как быть с вашими далекими предками, таннах, — они верили древним богам. Никенгоры поклонялась Моволду, Тинкорэты верили в Блареана. Именно они настроили много храмов, посвященных этому богу.
-Вспомните еще более древних королей, — насмешливо ответил Тамелий.
-Но они никогда не принуждали своих подданных и за это их любили.
-И поэтому любящие подданные сбросили Тинкорэта со скалы? Бросьте герцог, вы, как малый ребенок, цепляетесь за свои игрушки, тогда как надо подумать о деле — пора всерьез браться за врагов вашего короля.
-Я всегда о них думаю, ваше величество.
-Враги бывают не только внешние. В самом сердце Ларотум, в Мэриэге завелись враги — два смутных ордена, кто-то раскидывает по городу подметные письма, смущает народ.
-Я сам имею честь принадлежать одному духовному ордену и могу поручиться, что он никоим образом не причастен к тем гнусностям, о которых вы говорите.
-Вот и напрасно принадлежите. Ваша большая ошибка в том, что вы распыляете свои способности! Вам следует сосредоточиться на заботах вашего короля — плох тот полководец, который не думает о них — и умному королю следует побеспокоиться вовремя о замене.
-Я ваш намек понял!— вспыхнул коннетабль. Но скажу вам, таннах, люди очень странные существа, называйте это как хотите, пусть даже 'игрушки', так вот, люди не любят, когда у них отбирают игрушки — их это очень обижает. Зачем волновать попусту народ — будут смуты!
-Так это дело — для вас.
-Ну, уж нет, прошу простить покорно, тогда я сам складываю с себя свои полномочия и ухожу с поста коннетабля.
-Ну, полно, полно, — миролюбиво сказал король: он прекрасно понимал этот хитрец, что пока Турмон ему необходим, но он хотел держать его в узде и давно подбирал к нему вожжи.
-Как же столь радикальное решение приняли ваши самые высокорожденные подданные?
-Весь королевский совет поддержал меня. Даже принц! А уж его языческая жена будет вне себя от ярости!
У коннетабля больше не нашлось слов. Он отлично понимал, что его попросту вовремя сослали в Синегорию, и это еще не конец хитростям Тамелия Кробоса. С позволения короля герцог направился в зал, чтобы поздороваться с королевой и остальными гостями.
Придворные собирались кучками и жужжали подобно мухам, слетевшимся на новую сплетню.
Это кучкование напоминало порой заговорщиков и начинало вызывать беспокойство у Тамелия Кробоса.
О, он не был параноиком. Просто он любил быть в курсе. Он знал, что среди этих маленьких группировок жужжат и его пчелы-шпионы. Но как он мог быть уверенным, что они не переносят нектар в другой улей. Да, конечно, он многих пчел держит за их тонкие хоботки, он знает, как ими управлять — он король интриги! Но с некоторых пор ему не везет — у него появился тайный враг, хотя, тайные враги у него всегда были, но теперь он оказался умен и хитер, и у него наверняка есть союзники. Как же можно объяснить, что тщательно продуманные планы его, один за другим терпят неудачу. Неужели он стал делать ставки не на тех людей: с Гезоном Мерденги вышло крайне неудачно, операция, близившаяся к завершению, провалилась — Мерденги убит, а король анатолийский точит на него, Тамелия Кробоса, зуб: грязная свинья! потерял в схватках с пиратами с десяток кораблей — кто ж виноват, что Сенбакидо обратился к пиратам! Но как можно высказывать свои претензии притом, что он в пятьдесят раз больше получил от своих захватнических операций по общей договоренности — жадный ублюдок.
Графа Мерденги, хорошего ставленника убили в драке с пиратами, но почему-то Тамелию казалось, что его убили совсем неслучайно. Да, Сенбакидо оказался не таким простофилей, как думалось с самого начала, — он обратился за помощью к тестю покойного братца — та еще заноза был — и надо же, этот тряпка Шпаор позволил сумасшедшей супруге, уже после смерти Брэда, отпустить своих людей. Да, он просто дегенерат какой-то! Пришлось приставить к нему опытного и искушенного Сваготена — и тут фиаско: совершенно непонятная их гибель, почти накануне назначенного дня для расправы с этой стервой Ивонной и ее окружением. А ведь, он, Тамелий, одним ударом мог убить двух зайцев: орден Серебряного замка входит в старший орден этой проклятой Дикой розы.
Уж, не продали ли меня мои маги? А как все некрасиво получилось в Сафире! Кстати, этот тип, баронет Орджанг или как его там, кажется, в ту пору его звали идиотским именем Жарра, все время крутился возле этих событий — и в Сафире, и в замке Брэд, и в Сенбакидо. Теперь он притащился в Мэриэг — какие демоны его принесли? И неспроста, ой, неспроста он оказался на службе у его брата. А как жаль отряд опытных, хорошо обученных бойцов из специального подразделения, которое тренирует знаменитый боец из Кильдиады. Стоило больших трудов заполучить этого человека. Это была великолепная идея: не полагаясь на вероломных рыцарей, на Ничарда Турмона, которому он никогда до конца не доверял, создать свою собственную армию из таких бойцов, которые не предадут, а в случае пленения скорей расстанутся с жизнью, чем развяжут языки. Все это отлично помог устроить маркиз Гиводелло — незаменимый человек, он знает, как подбирать людей, а это важно. Его человек создал и натренировал несколько отрядов из сбежавших легионеров Кильдиады, беглых рабов, магистр Локман помог их приручить, сделать верными — у него есть для этого заклинание, которое помогает создавать хороших бойцов. И они уже доказали свою преданность на деле: схватка у замка Хэф, похищение гартулийских рыцарей.....
И теперь, какая жалость! Тамелий с досады закусил губу, и лицо его побелело: лучшая часть его специального отряда погибла в окружении, в герцогстве Сенбакидо — нет, похоже, что кто-то ведет против него свою игру. Маги или сами не знают, или скрывают что-то от него. Упрямец Турмон! Он сломает его упрямство, запутает в сети интриги.
В голове Тамелия от быстро бегающих мыслей сделалось немного темно, он прилег на софу и велел принести себе холодного чаю. Но чтобы привести свои мысли в порядок, этого показалось недостаточно — он потребовал позвать обожаемую Хлою и старую любимую собаку, когда они обе шевелились у его ног, он мог успокоить смятение, к тому же, можно было тихонько проговаривать свои мысли. Примерно такой вихрь проносился в голове короля.
О, если бы Льен тогда знал, что в ней творится — он мог лишь догадываться. Образ мыслей и действий Тамелия стал известен ему гораздо позже, пока король был для вассала темной лошадкой, равно, как и Льен для сюзерена.
Но пока король наблюдал за придворными и размышлял о сложностях своей королевской доли, в Жемчужном зале все ждали выхода его величества. И я снова отдаю нить повествования своему герою.
Глава 19 Цветочек из Фергении и тернии политики
-Кэлл Орджанг, — вдруг обратилась ко мне королева, видимо потому что я ближе всех находился к ее величеству, а она была увлечена игрой в карты с маркизом Шалоэр и герцогом Моньеном,— пройдите на мою половину, я забыла свою шаль, попростите кэллу Лигербер передать ее вам.
Я поклонился и отправился выполнять высочайшее поручение.
Дори-Ден был мне совершенно незнаком, и я получил счастливую возможность: осмотреть его изнутри. Половина королевы была роскошна: длинные анфилды великолепных комнат, гостиных, и будуаров потрясали воображение. Наконец я разыскал небольшую приемную, которая вела в опочивальню королевы. Невысокая женщина, кэлла Лигербер, выслушав приказ королевы, ушла за нужной вещью.
-Вот она, держите.
Она окинула меня оценивающим взглядом опытной придворной дамы и я, поклонившись, теми же извилистыми коридорами направился обратно в Жемчужный зал.
В чудесном переплетении этих комнат неожиданная встреча украсила мое пребывание в Дори-Ден. Невысокое дивное существо, девочка лет десяти — двенадцати, очень сильно напомнившая мне кого-то, оказалась в ореховой библиотеке, через которую двигался я. Она подошла, шурша, как колокольчик, алой юбкой с васильковыми кружевами.
