По праву крови. (общий файл)

И в глазах его горел мрачный многообещающий огонь.

__________________________________________

* А.А.Ахматова. "Смятение"

** Sarhad — бесчестье (валл.) Taeog — валлийское (гаэльское) обозначение раба.

* * *

wyneb — лицо (валл.)

* * *

Лучше живая собака, чем мертвый лев. (лат.)

* * *

* Amor vincit omnia. Любовь все побеждает.(лат)

* * *

** Клятвы ясны (лат.).

__________________________________________

Глава 11

Задев чью бы то ни было гордость, неизбежно приходится сталкиваться с последствиями.

Одно из таких последствий и надвигалось на меня угрожающе сдвинув брови. Просим любить и жаловать : Арвен — олицетворение ущемленного самолюбия.

— Девчонка! — Глухо рявкнул он, крепко, но не достаточно для того, чтобы перекрыть воздух, обхватив сильными пальцами мою шею. — Да как ты смеешь обращаться со мной как с вещью!

Я бы сказала что я смею, а что не смею, но придушенно возмущаться казалось совсем уж жалко, поэтому пришлось просто пнуть Арвена босой ногой в голень, отважно прожигая в нем дыры глазами. Странно, но такой ответ не прибавил ему дружелюбия. Видимо поэтому, Арвен и осчастливил мой слух явно изысканными ругательствами, так прискорбно, о, прискорбно оставшимися не оцененными, в силу банального не знания языка.

— Вот оно! Вот! — Патетически воскликнул, перекрыв, наконец, свой поток непонятных ругательств, присоединяя к нежному пожатию моей шеи и левую руку, начинающий Отелло. — Княжьи повадки дают о себе знать! Сколько раз я видел подобное! Сколько раз клялся, что со мной такое не случиться... и вот! Проклятые мальфары, вы все одинаковые! Когда признали, что древняя кровь истреблена, многие были счастливы, но я — особенно. И тут появилась ты! Что, не терпится... — неожиданно замолчав, лишив меня, несомненно, самой красочной части повествования, он с подозрением всмотрелся в мое спокойное лицо, не выражавшее ничего, кроме скуки. Для вящей выразительности можно было бы закатить глаза, в притворно — мученическом взгляде "Доколе", но это показалось мне уж совсем пошлым. Поэтому я молча просверлила его глазами, вопросительно — нагло изогнув бровь.

Убрав руки, Арвен настороженно спросил :

— Почему ты совсем не боишься?

А я действительно не боялась. Не смотря на весь этот неподдельный гнев, Арвен не собирался причинять мне вреда. Ну, а от привычки хватать мою многострадальную физическую оболочку, я собиралась отучить его в ближайшее время.

— Кхм..— Скептически хмыкнула я, потирая шею.— Как -то не верится, что ты собираешься меня убивать. Так что поменьше пафоса! Не хотела я тебя дергать за хв... волосы. И вот еще что, — добавила я с той убийственной вежливостью, которая до недавних времен заменяла мне вспышки всепоглощающей злости, — впредь не советую хватать меня ни за горло, ни за что либо — еще!

— А то что? — Начал гад старую песенку.

— А то... — Возможно, я собиралась призвать на его голову все известные проклятья, а может быть применить метод физического увещевания, более известный как "рукоприкладство" ( не путать с "рукоблудством") , возможно ... Не успела решить. На меня накатила уже знакомая, крушащая и заново собирающая кости, волна.

— Что за-а-а?— Как -то очень обыденно взвыла я, падая на пол и сворачиваясь в тугой комок. Построить трехэтажную словесную конструкцию, издревле считающуюся лучшим оберегом от всякого рода неприятностей, и безотказным средством борьбы с болью, я не успела. На этот раз ощущения были гораздо сильней, и кости двигались под кожей явно не правильно. Самой себе я показалась тонкой оболочкой, с хаотично вращающимися внутри острыми костяными шестеренками. Хотелось орать во всю глотку, но что -то внутри прошептало "Недостойно" и я, скрипя зубами, вжала голову в плечи.

Переменившийся в лице Арвен, на несколько секунд застывший при виде моей агонии каменным изваянием, хрипло вскрикнул, обращаясь в никуда :

— Нет! Дом! Что ты делаешь?! Это слишком быстро! Почему так быстро?!

— Эвниссиэн попытался.... я больше ничего не мог сделать. Пришлось перебросить контроль обратно. — Мягко ответил голос Дома. — Мне очень жаль. Она должна справится.

— А если нет?! — воскликнул Арвен, и звуки его голоса отдавались в голове дробью адских молотков.

— А если нет... это даже к лучшему. Многие вздохнут с облегчением. Ты же понимаешь, по сравнению с ... это будет легкая смерть.

"Смерть?! Кто тут говорит о смерти? Какая смерть в двадцать два года? Не дождетесь!" — Мысли метались в моей голове стаей безумных и злобных птиц. И лишь одна, самая сильная и свирепая, заклевав остальных, гаркнула : " Я смогу!"

Я принесла ее с собой в мир, выпустив хриплым криком.

— Смогу! — рыкнула я снова, превозмогая боль.

И что-то древнее внутри меня шепнуло : "Сможешь."

Сколько продолжалась эта извращенная пляска костей внутри моего тела, сказать было сложно. Может минуту, а может час. Самое обидное, что тело мое, очевидно, решило не подбрасывать мне такой удобной лазейки, как обморок от болевого шока. О, нет.

А потом, боль внезапно исчезла, кости с влажными щелчками встали на место и меня, словно пригоршню горячей воды, выплеснуло в воздух.

Это был бесконечно долгий момент парения в пространстве, миг кристальной четкости и гармонии с миром. Я увидела замершего в движении Арвена, Дом, в своей человеческой ипостаси смотрел на то место, где я, еще несколько секунд назад, корчилась в почти предсмертных судорогах, за окном царила глубокая, темная ночь, за третьей от входа панелью затаилась оголодавшая мышь, учуявшая остатки человечьей еды, одинокая моль, зависнув в миллиметре от ковра, готовилась заняться облагораживанием шерстяного ландшафта... Мир вдохнул меня и выдохнул обратно. Все хорошее заканчивается быстрее чем плохое. С грохотом и проклятьями я свалилась на пол.

Падать было не столько больно, сколько обидно. После удара фасадом об пол, я прежде всего проверила целостность лица. Лишь убедившись, что нос на месте, а губы не разбиты, и с облегчением вздохнув, приняла сидячее положение и посмотрела на двух склонившихся надомной мужчин.

— Чего? — спросила я, увидев выражения на их лицах.

— Э... халат. — Выдавил Арвен.

Ну, да, пояс развязался. За это я и не ношу и не люблю халаты как вид, вечно норовят распахнуться, когда не надо, и преднамеренно затягиваются тугими узлами в самый не подходящий момент.

Целомудренно завязав шелковую ленту пояса, и расправив по коленям полы злокозненного балахона, я внимательно всмотрелась в лица свидетелей своего позора. Лица оставались по — прежнему ошарашенными.

— Мнится мне, что не мои прелести повергли вас подобное расположение духа. — Решила прервать я затянувшуюся паузу, медленно поднимаясь на ноги и отвергнув протянутую Арвеном руку.

— Как сказать. — Хмыкнул почти пришедший в себя Дом. — Иди посмотри в зеркало.

— Зачем?! — Глухо вскрикнула я, припоминая, что после первой такой "перестройки" организма, мои руки, челюсти да и поведение с аппетитом, были вовсе не человеческими.

Однако, лихорадочно ощупав себя под пристальными взглядами подозрительно молчаливо — задумчивых мужчин, ничего лишнего или, страшного я не обнаружила. И на пальцах, для разнообразия, когти не появились, вот только показалось, что фаланги удлинились и стали прямей, но я списала это на пережитые треволнения.

— Ты пойди, посмотри на себя в зеркало. — Глухо пробормотал, наконец, Арвен, снова пробуждая во мне угасшие было опасения.

Как -то слишком быстро, с неожиданной для самой себя, не говоря уж о потрясенных зрителях, скоростью, я метнулась в ванную комнату и захлопнув дверь, закрылась на замок. Почувствовав себя в относительной безопасности, медленно развернулась к зеркальной стене.

В первый момент я почти вздохнула с облегчением — никаких уродств или бросающихся в глаза страшных отклонений не наблюдалось, но момент второй, заставил меня потрясенно затаить дыхание.

— Нифига ж себе, — шумно выдохнула я, как следует всмотревшись в отражение. А посмотреть там было на что.

Из зеркала на меня потрясенно таращилась ... не я. Вернее, не совсем я. Все в этой девушке было мое, и не мое одновременно.

Кожа, которая и раньше не могла похвастаться загаром, видимо, в силу принципиального отвращения к ней оного, теперь и вовсе поражала молочно — белым, с легкой персиковостью, оттенком. Глаза, лишь немногими миллиметрами удерживающиеся от приговора "маленькие", увеличились почти на треть, едва заметно подернувшись внешними краями к вискам. Даже окрас радужек изменился, превратившись из зелено — золотистого в отвратительно прозрачный, цвет молодой зелени, обведенный как фломастером темными ободками. Правда, нос остался моим, только чуть хищнее и тоньше казались ноздри. Губы вроде не изменились, а вот подбородок немного заострился, да как-то удачно пообточилась фигура, превратившись из поджарой в слишком уж утонченно — женственную, но волосы... Волосы! Подсохшая грива вместо привычно рыжего отливала кроваво — красным. Нет, алым! Я вообще не люблю этот цвет! И рожа эта мне не нравится. Прежней я себя вполне устраивала, а вот после изменений, не смотря на всю новоприобретенную утонченность, отражение приводило меня в бешенство. Присмотревшись я поняла почему. Это лицо делало меня похожей на одну из них. Да, точно. Вот что напоминала своя — чужая тушка : Ивана — Эвниссиэна и Марину.Что — то проскальзывало в них, такое же изящно — хищное, слегка отстраненно — бездушное, как в существе смотревшем на меня из зеркала.

Что, вообще представляет из себя человек? Не заморачиваясь на громкие философские фразы, можно на вскидку назвать несколько физических признаков индивидуальности : телосложение, рост, лицо, цвет волос и глаз, стиль одежды, наконец. А если и лицо почти чужое, и и тело вроде как не твое, а из одежды — шелковая тряпка, безусловно дорогая, но уверенности не в коем разе не внушающая?

Я бросилась к двери и отперев ее, столкнулась с Арвеном и Домом, выжидательно посмотревшими на меня. И лица их выражали нечто вроде : "Ну и что ты по этому поводу скажешь?"

— Я не хочу! — Крикнула я им в полу истерике. — Верните все назад! Мне это не нравится! Я не хочу и не буду такой!

Но бывают ситуации, когда номер твоему "хочу-не хочу, буду-не буду" — сто пятый. Все уже случилось, роковая планида повернулась к тебе не тем местом, и клацнувшая гильотина произошедшего отделила "вчера" от "сегодня" глубоким и широким рвом, залитым точно не родниковой водой. Да, гильотина давно клацнула. Вот только я не сразу поняла чем это для меня обернется. Теперь, кажется, дошло. Потерей себя.

— Кто это? Я вас спрашиваю, кто это?! — Крикнула я, указывая на свое же тело пальцами.

— По — моему ответ очевиден, только ты настолько глупа, что не желаешь его признать.— Сардонически улыбнулся мне Арвен, заинтересованно разглядывая тело, неожиданно оказавшееся слишком уж откровенно облитым шелком халата. — И, сдается мне, обновленная версия гораздо, го-о-раздо лучше старой.

Злость накатила привычной горячей волной, и я почувствовала как воздух вокруг меня закручивает в тугую воронку.

"Да-а-а!" -возликовала кровь. Я почти услышала как где -то внутри грудной клетки, знакомо заскрежетало железо. Это просыпаясь, ворочались смертельно — опасные механизмы, старое доброе оружие обустраивалось в измененной оболочке. Сила. Контроль над силой вернулся, а я и не заметила сразу, не поприветствовала как полагается. Ну, ничего. Это мы сейчас исправим.

— Так что ты там говорил? — Преувеличенно — вежливо спросила я Арвена, после минутного замешательства.

— Говорил что... — начал было он, не обращая внимания на многозначительные покашливания Дома. И как -то вдруг замолчал, видимо, моя улыбка до ушей сбила его с очередной, поразительной в своей гениальности мысли.

Через пару секунд любования моим предвкушающим оскалом, на лице Арвена отчетливо отразился нехитрый внутренний монолог типа : "Что — то я упустил. Что бы это могло быть? " и " Жаль, поздно дошло".

— Как ты относишься к стихам, Арвен? — все так же приторно — любезно спросила я. — Тут мне припомнился один занятный стишок...

— Да? — Настороженно произнес он, предусмотрительно шагнув назад.

— Не бойся, он короткий. Вот, слушай :

Меч и яд, а не злословье

Подобают каре грозной.

Каждый, рано или поздно,

За измену платит кровью.*

И пока, декламируя, я надвигалась на предполагаемую жертву, голос мой был ровным и смертельно нежным.

Ну, да, малость мелодраматично... зато "со стороны" я сама себе нравилась. Хотя, вот что странно, настроение подозрительно быстро поменялось от обжигающей злости, до бесшабашно — злого веселья. Что-то со мной было не так, но вдумываться в происходящее как раз не хотелось.

— Не кажется ли тебе, что эти душещипательные стихи как нельзя лучше подходят к моменту? — спросила я светским тоном, едва сдерживая рвущийся смех.

— Кхм... Ярослава... — Подал голос Дом, наблюдавший за мной с кривой настороженной ухмылкой. — Твое состояние сейчас немного не стабильно.Ты же не станешь применять силу?

— Это смотря какую силу. — Угрожающе произнесла я, не отрывая взгляда от Арвена, который замерев, словно приготовившись к чему -то, спокойно и прямо посмотрел на меня.

И в этой своей настороженной неподвижности, он напоминал матерого, потрепанного в драках волка, еще не растерявшего боевой задор, но давно наученного жизнью, на какие подлости способны люди с их ружьями, капканами и флажками.

Отрезвленная напряженным состоянием мужчины, я остановилась и попыталась взять себя в руки. Сила, бурлившая внутри, пьянила и толкала на дурацкие, не свойственные мне поступки. Слишком много энергии рвалось наружу, и нахмурив брови, я впилась невидящими глазами в Арвена, пытаясь сконцентрироваться и не допустить не контролируемого выброса...энергии? До боли сжав кулаки, я глухо рыкнула, пытаясь заглушить нашептываемые силой кровожадные мысли.

— Ой — ой! — Неправильно расценив мое поведение, в притворном ужасе прошептал Арвен, после недолгого настороженного молчания. — Кажется госпожа собирается наказать нерадивого слугу. Пощады, я прошу пощады! — Трагический шепот совсем не сочетался с паскудной улыбочкой, игравшей на его губах.

— Арвен, — предупреждающе произнес Дом, пристально рассматривая мое лицо, — не провоцируй ее. Ты же видишь, Ярослава еще не пришла в себя. Откат — это не то с чем легко справляются даже сильнейшие из них. Отступи, хотя бы на время.

— Из кого это "из них"?— Глухо рыкнула я, шумно втянув носом воздух, и крепко зажмурив глаза. На внутренней стороне закрытых век отчетливо отпечаталась лицо Арвена, скривившего губы в наглой ухмылке.

"Господи ты Боже мой!!!" — Взревел внутренний голос, и в нем, почему -то послышался крик кого-то из семейства кошачьих. Не рык, а такое протяжное злое мяуканье, которое издает мечущийся за решеткой хищник, лишенный законной добычи.

" Да-а-а. Не ладно что-то во внутреннем королевстве."— Гораздо трезвее подумалось мне.

— Из мальфаров. — Раздался голос Дома.