Пуля уже в пути

Глава 15. "Уазик" недовольно фырчал движком и громыхал раздолбанными костями, но уверенно полз по таежной дороге, иногда подпрыгивая на глубоких выбоинах. Несколько минут назад я с трудом развернулся на узкой дороге и, обогнув всё ещё валяющегося на обочине участкового, устремился к главному шоссе. Едва мы с Ксюшкой очутились в машине, я сразу же поинтересовался: — И как ты только додумалась устроить такой концерт? — В кино видела нечто похожее, — гордо откликнулась она. — Правда, не предполагала, что такой примитивный фокус сработает. Думала, нам хана на этот раз. — И я тоже так считал, пока ты не заорала, будто тебя сосной придавило насмерть. — Притянув к себе, я крепко поцеловал ее в щеку. — Ты у меня просто прелесть. И что бы я без тебя делал? — Наверное, нары протирал бы в каком-нибудь Урюпинске. — Она радостно улыбнулась во все тридцать два зуба, гордая собственной сообразительностью. — Или с мафиози чаи гонял в промежутках между боксерскими раундами. — Все возможно под луной. Косой всегда смотрит в одну сторону. Плохо ехать все-таки несравнимо удобнее, чем хорошо идти. И настроение, несмотря на недавно пережитые неприятные моменты, было радужным. Правда, и сомнения грызли меня. Ладно, сейчас мы едем. Но что дальше? Если верить майору, а не верить ему у меня не было оснований, на нас кто-то устроил настоящую охоту. И уж если мы случайно наткнулись на участкового в глухом и богом забытом лесочке, то что говорить о более людных местах. Конечно же, я надеялся, что нам повезет, и мы сможем ускользнуть из-под расставленных красных флажков. Вряд ли тот, кто организовал сибирское сафари, объявил нас с Ксюшкой в федеральный розыск. Хотя и такой вариант скидывать со счетов нельзя. Вернее всего, нас будут активно вылавливать в Нижнем и здесь, в Новосибирской области. И стоит нам просочиться незаметно через их кордоны в любую соседнюю область, тотчас станет легче дышать. Но как это сделать, вот вопрос. И ещё меня очень беспокоил непонятный расклад в этом кону. Откуда взялась ориентировочка на меня и Оксанку? При чем здесь доблестная милиция, второй раз за последние сутки встающая на нашем пути? И самый главный вопрос: кто дергает за ниточки, заставляя всех кружиться в темпе вальса? Словом, вопросов море разливанное, а вот с ответами, как с икрой в застойные времена. Дефицит. Может у кого-то и есть, но меня нахально обделили. Впереди показался поселок домов на сто. Я притормозил, а потом, махнув на все рукой, решил рискнуть. Где наша не пропадала. Да и вряд ли кто ожидает нашего появления здесь. Главное, сделать морду утюгом и проскочить через поселок, не останавливаясь. — Пригнись, Ксюха. — Я повалил её на бок, и она положила голову мне на колени, неудобно поджав ноги. — Незачем аборигенам видеть такую красотищу. А то, чего доброго, меня съедят без соли, а тебя оженят на каком-нибудь замшелом пне. — Так я им и далась! — возмущенно фыркнула она, сверкая на меня снизу вверх влюбленными глазищами. — Пусть попробуют. — Вся беда в том, что они и не спросят о наших с тобой желаниях. — Я надавил на педаль газа. — Семи смертям не бывать, а коль одна на дороге попадется, так сами накостыляем ей. Машина, выпустив из выхлопной трубы облачко сизого дыма, ринулась вперед, выбрасывая из-под колес крупные ошметки снега. Поселок мы проскочили спокойно. Сильно гнать я не стал, чтобы не привлекать внимания излишней торопливостью. Но и задерживаться там не имело смысла. А морду свою постарался вообще не высовывать, держась как можно дальше от лобового стекла. Не дай бог попадется какой-нибудь глазастый да и срисует мой портрет вместо привычной образины участкового. Пока нам везло. И до шоссе мы добрались без приключений. Только пару раз нам навстречу пропылили два грузовичка. Один из них даже просигналил что-то приветственное. И мне тоже пришлось нажать на клаксон, словно я обрадовался старому знакомому. Остановившись на мгновение на развилке, я почесал затылок и решительно вырулил на шоссе в сторону Новосибирска. Будем играть в прятки по всем правилам военного искусства. — А зачем мы повернули назад? — пустилась в расспросы Оксанка. — Нам же нужно совсем в другую сторону. — Эх ты, шпионка! Ты думаешь, в милиции дураки работают? — Нет, конечно. — Она с интересом оглядывала проносящиеся нам навстречу машины. — А здесь движение оживленное. — Так это, можно сказать, транссибирская магистраль, только автомобильная. Я закурил последнюю из имевшихся сигарет и, скомкав пачку, выкинул её в окошко. — Так вот, раз там не дураки сидят, — продолжил объяснения, разговаривая с девчонкой вполне серьезно, как с равным сообщником, — то и попробуем их на этом подловить. — И как ты собираешься это сделать? Я усмехнулся. — Где они сейчас нас ловят? — И сам же ответил на вопрос: — Там, куда нам и нужно бы прорваться. А мы тем временем подкинем им дохлую мышь в карман. Рванем в другую сторону. Скоро участковый все равно доберется до поселка и поднимет изрядный кипеж. Они все ринутся искать его машину как приметный ориентир. — И что из этого? — непонимающе сказала Оксанка, накручивая в задумчивости на палец прядь черных волос. — Нас так обязательно поймают. — Собственный зад они поймают! — Я гордо выпрямился и обогнал медленно плетущийся впереди трактор. — Машину они, конечно же, найдут, но только без нас и не там, где предполагают. Мы скоро её бросим, все равно бензин почти на нуле. Я обеспокоенно взглянул на стрелку датчика и продолжил развивать свою мысль. — Их сперва удивит, почему это мы пытаемся вернуться в Новосибирск. Но так как соображаловка у них работает, то они и подумают, что моя не намного хуже. И получат недвусмысленное подтверждение в виде брошенной тачки. Конечно, они решат, что мы захотели их обхитрить и скрыться там, где нас почти не ищут, то есть в городе. Вот здесь их и ожидает маленький сюрприз. Мы с тобой рванем на запад, куда и стремимся. — Круто! — выпалила Оксанка, но тут же засомневалась. — А ты уверен, что твой план сработает? — Нет, — предельно честно сознался я. — Совсем не уверен. Но и другого у меня не завалялось. И если даже все получится так, как я предполагаю, это совсем не значит, что мы легко проскочим сквозь милицейские посты. Там нас все равно будут ждать. Но основные усилия они все-таки направят на восток. И это дает нам маленький шанс выскользнуть незамеченными из мышеловки. А бесплатным сыром пусть сами обожрутся до поноса. Оксанка задумчиво почесала кончик носа и наградила меня одобряющим взглядом из-под пушистых ресниц. — Бесподобно! У тебя, Гошик, прирожденный талант. — Чего уж скромничать. — Окурок полетел в окошко. — Я просто гений. Ксюшка весело расхохоталась, взглянув на мою невинную физиономию. Пропыхтев ещё с десяток километров, колымага закашлялась, как чахоточная на смертном одре, и, последний раз плюнув сизым дымком, заглохла. Мы неспешно скатились на обочину и без сожалений покинули салон. Перебежав на противоположную сторону дороги, отправились в обратном направлении. Я поднял вверх руку, стараясь поймать попутку, так как светиться невдалеке от краденой машины не хотелось. Оксанка топала рядом, резвясь на просторе. Не хватало ещё, чтобы она принялась подпрыгивать, играя в классики. — Тоже мне, невеста, — внутренне усмехнулся я. — Ещё в куклы не наигралась вдоволь, а туда же: не хочу учиться, намыливаюсь жениться. Сбоку скрипнули тормоза. Неподалеку остановился грузовик "ГАЗ". Можно сказать, земляк. Дверца распахнулась, и из нее высунулась лохматая голова молодого парня. — Куда топаем? — поинтересовался он, осклабившись в улыбке. Вместо одного из клыков темнела дыра. — Вперед, — я неопределенно махнул рукой в требуемом направлении, а Ксюшка состроила жалобно-просящую мордочку. — Садитесь, подвезу. Я сперва помог забраться Оксанке, потом запрыгнул сам. В кабине было тесновато для троих, зато тепло. Взревев движком, машина на удивление легко помчалась вперед. Около лобового стекла лежала початая пачка "Примы", и я жадно сглотнул слюну. Без сигарет я мог озвереть в ближайший час. — Закурю, друган? — протянув к сокровищу руку, спросил я. — Свои кончились, а ларьков по дороге не встретил. — Травись на здоровье, — кивнул он и тоже задымил. — Так куда путь держите? Я смогу вас только до Усть-Тарки добросить, а там мне сворачивать в Татарск. Я в областной центр на базу ездил, — словоохотливо трещал он, — весь день за рулем, а поговорить не с кем. — Вот перед поворотом нас и высадишь. — Я блаженствовал, выпуская клубы дыма. — И давай где-нибудь тормознем по пути сигарет купить. — Как скажешь, — он пожал плечами. — Километров через сорок стоянка дальнобойщиков будет. Там и кафе есть. Так что без сигарет не останешься. Издалека, видать, топаете, раз свои закончились. — Это точно. — И, подумав мгновение, я выдал очередную легенду. — Дочь вот украл у её мамаши, шалавы. Мы с ней пять лет в разводе. И все бы ничего, так она спуталась последнее время с каким-то пропойцей. А девчонку забросила совсем. И мне запрещает с ней видеться, судимый, мол. Вот и пришлось её умыкнуть. А эта стерва кипеж, наверное, подняла на всю вселенную.

Ксюшка ещё теснее прижалась ко мне, положив голову на плечо, что должно было означать безграничную любовь к непутевому папаше. Актриса из неё получилась бы высшей пробы. Но, может быть, она и не играла, настолько естественно у неё вышло. — У меня похожая история, только без судимости, — парень помрачнел на секунду, но затем махнул небрежно рукой, и улыбнулся. — Не бери в голову, друг, все они одинаковы. Пока за будущей женой ухлестываешь, так она павлином вышагивает. А стоит только в ЗАГСе побывать, как в одно прекрасное утро обнаруживаешь в своей постели лохматую мегеру, которая сама не знает, что хочет. А потому и злится на весь белый свет. Я согласно кивнул головой. А Оксанка резко выпрямилась, и недобро сверкнула глазищами. — Неправда ваша, мы разные. Не все такие... — Понимала бы чего, малявка! — почти хором выпалили мы с водилой и, переглянувшись удивленно, рассмеялись. А Ксюха обиженно надула губы и демонстративно уставилась вперед. Под ни к чему не обязывающий треп время летело незаметно. Мимо нас пронеслась на всех парах серая с синей полосой милицейская машина, бросая во все стороны отблески от включенной мигалки. Ещё через десять минут за ней проследовала другая. Я проводил их задумчивым взглядом, продолжая травить анекдоты. Им давно пора бы найти брошенную колымагу майора и ринуться на наши активные поиски в ложном направлении. По всей вероятности, именно так они сейчас и действуют, бросив основные силы на восток. На стоянке дальнобойщиков я затарился сигаретами, рассовав три пачки по разным карманам. Вернувшись к ожидающему нас грузовику, сказал Оксанке, чтобы выметалась. — Я здесь договорился с одними. Они нас прямо до места добросят. — И водителю: — Так что спасибо тебе выручил беглецов. Я протянул ему полтинник за оказанную услугу. — Да брось ты, — махнул он рукой. — Свои люди, когда-нибудь сочтемся. Жаль только, что дальше опять в молчанку играть. С вами весело было. — Бери, — я настойчиво сунул ему в руку бумажку. — Каждый труд должен вознаграждаться. Он, невероятно смущаясь, все же взял купюру и бросил на прощание, захлопывая дверцу: — Счастливо удрать! Бывайте. И вырулил со стоянки. А Ксюшка даже помахала ему вслед рукой, чуть привстав на цыпочки. Потом повернулась ко мне: — Ты и вправду договорился с дальнобойщиками? — Нет пока. Но стоит попытаться. Если нас ищут, то в первую очередь они проверяют легковушки и обычные грузовики. А дальнобойщики чаще всего едут парами и попутчиков берут неохотно. Так что и проверять их, наверное, не станут. Я огляделся по сторонам. "КамАЗов" с длинными прицепами на стоянке скопилось не меньше пяти. Медленно проходя мимо них, я внимательно всматривался в номера. Желательно бы найти таких, что едут западнее Нижнего. А уж если бы попался земляк, то это было бы невероятной удачей. И дело останется за малым. Уговорить его взять попутчиков в неблизкий путь. Мы с Оксанкой подошли к одной из машин с московским номером, в которую усаживались двое водителей. — Слушай, друг, захвати до Нижнего Новгорода. — Нет, — дожевывая на ходу пирожок, протянул седовласый пожилой водитель, видимо, основной в команде. — Мы с грузом. Там на целый миллион аппаратуры набито. Он кивнул головой на здоровенный фургон. — Опасно сейчас попутчиков брать. Да и вчетвером трудновато разместиться. Тот, что помоложе, хотел было что-то сказать, но старший не дал ему и рта раскрыть, отрезав как ножом: — Нет. Вам на поезд нужно. А так вы вряд ли кого найдете. И залез в кабину. Молодой только руками развел — я, мол, что сделаю. — Спасибо за совет. — Расстроенный неудачей, я направился к следующей. — Ладно хоть бесплатный. Около машины прохаживался водитель, одетый в поношенный свитер и потертые джинсы. Он внимательно осматривал и пинал передние колеса. Я тихонько дотронулся до его плеча: — Браток, ты не в сторону Нижнего едешь? Он повернулся и, прищурившись, взглянул мне в глаза. Сделав только ему одному известные выводы, произнес медленно: — В Орел, но через Нижний. А что? — Выручай, брат! Захвати нас с дочкой до Нижнего. Или куда поближе к нему. Оксанка притопывала рядом и сосредоточенно дула на руки, словно пыталась их согреть. Со стороны она выглядела настолько замерзшей и уставшей, что можно было подумать, будто она с самого утра здесь ошивается и продрогла насквозь. — Водить такую колымагу умеешь? — Он ещё раз пнул по колесам. — Могу, — я кивнул головой. — Только прав с собой нет. В армии научился. Это была наглая ложь. Водить грузовик я и на самом деле умел. Только научился этому, отбывая остатки срока на поселке близ полярного круга. — Да и черт с ними. Гаишники не на каждом углу стоят, особенно в этой глухомани. А то я уже замудохался без напарника. Свалился он, паразит, с аппендицитом. А тут эта командировка подвернулась... — Так что же тебе замену не дали? — спросил я, когда залез в машину. Ксюшка радостно осматривалась, вольготно разместившись в просторной кабине. В такой машине она ещё не каталась, и ей все здесь было в диковинку. — Кто мне её даст, замену? — Его густые брови резко вскинулись ввысь. — Эта машина наша, частная. Выкупили с ним на пару в автоколонне. И от заказа нельзя отказаться. Знаешь, какая сейчас конкуренция! Так всех клиентов растеряешь в один миг. Он завел движок и, немного прогрев его, тронулся с места. "КамАЗ" дернулся недовольно и выкатил на шоссе, вытягивая за собой пустую шаланду. — Меня Игорем зовут, — представился он, переключая скорость. — Выходит, мы с тобой тезки, — обрадовался я, словно это сулило удачу. Ксюшка, сидевшая между нами, встрепенулась: — Значит, я могу загадывать желание. И, слегка прикусив губку, задумалась, что бы такое пожелать. — А попутчиков брать не боишься? — поинтересовался я, закуривая. — Пепел куда стряхивать? — Вон в ту банку с магнитом. — Он ткнул в неё пальцем и ответил на вопрос: — Нет, не боюсь. Я пустой еду. Денег в кармане только на бензин. А эта развалюха и даром никому не нужна. Так что поживиться абсолютно нечем. А вы чего на перекладных путешествуете? И пришлось мне снова рассказывать трогательную историю о хорошем папе и непутевой, злой мамаше. В другой компании это может быть и не сработало бы. Но мужики обычно воспринимают такие рассказы на ура, пуская скупую слезу, особенно представив себя на месте бедолаги. Да и просто срабатывает мужская солидарность. А то женщины до того увлеклись борьбой за равноправие, что теперь, куда не ткнись, впору уже защищать именно мужчин, оказавшихся ущемленных во всех вопросах. А я тем более не скупился на красочные подробности и юмористические детали. Да и Оксанка сидела рядышком наглядным примером, счастливо улыбаясь, словно только и рада была вырваться от опротивевшей мамаши. Кто ж тут не поверит? — Вот и удираем на перекладных, чтобы не поймали. Официально-то я могу только по выходным встречаться с девчонкой. А после развода разлетелись мы с благоверной по разным городам. И что, мне каждую неделю из Нижнего в Новосибирск путешествовать? А приедешь, так тебе ещё от ворот поворот дадут, устроив пьяный скандал. И ничего никому не докажешь. У неё все права — она мать, а я так, прохожий — парень темнокожий. — Да, история, — вздохнул тезка. — Только сдается мне, нелегко вам будет выбраться. Пока я из города до стоянки добрался, меня два раза гаишники останавливали. Может, это вас ищут? Внутри у меня все сжалось от дурных предчувствий. Если это так, а сомневаться нет причин, то влипли мы по самые помидоры, и шансов на успех с гулькин нос. Единственная надежда на ложный маневр, но она довольно призрачная. По-осеннему быстро стемнело. Лишь фары указывали путь. Движение на трассе становилось все менее интенсивным. И вскоре почти прекратилось, словно все вымерли. Только изредка попадались встречные машины, переключаясь с дальнего на ближний свет. Да иногда обгоняли нас резвые легковушки, торопящиеся доставить хозяев поскорее домой. — Давай я тебя сменю, Гоша, — предложил я уставшему водителю. — Подожди. Вот проскочим границу области и махнемся. Там почти всегда на стационарном посту останавливают, проверяя документы и груз. Ксюшка привалилась ко мне боком и, убаюкиваемая равномерным движением и негромким гулом движка, сонно хлопала ресницами. И все норовила поудобнее устроиться и заснуть. Я предложил ей забраться в спальник позади нас, но она протестующе замотала головой. Просунув руку под мой локоть, девчонка вяло сказала: — Не хочу. Мне и так удобно. Но добраться до административной границы области без приключений нам не удалось. Стоило машине выехать из лесного массива на равнину, как мы тут же попали в поле зрения вольготно расположившихся гаишников. На обочине стояла светло-серая "Волга" с синей продольной полосой посредине. Около неё прохаживался молодой инспектор, а в самой машине угадывался ещё один. Посмотрев на приближающуюся машину, гаишник неторопливо, словно уже устал это делать, поднял полосатый жезл. — Вот и приехали, — грустно сказал тезка и нажал на тормоз. — Если это вас ловят, то побег не удался. У меня внутри все скомкалось и противно заныло под ложечкой. Ксюшкины глаза, до этого сонные, запылали злостью, словно она была готова испепелить всех мешающихся на пути огненным взглядом. "КамАЗ" остановился вровень с гаишниками, лишь на пару метров проехав вперед по инерции. Инспектор вяло обошел грузовик спереди, пристально вглядываясь в лобовое стекло. Из "Волги" нехотя выбрался его напарник, вооруженный короткоствольным автоматом, болтающимся на плече. Он остановился напротив нашей дверки и жестом приказал её открыть. Гоша уже выпрыгнул из кабины и что-то горячо доказывал первому инспектору, который рассеянно просматривал его бумаги. Я открыл дверцу, готовый в любой момент сунуть руку в карман пальто и выхватить пушку. Второй пистолет был заткнут у меня за пояс сзади, и дотянуться до него в этом положении оказывалось нереально, хотя пальто и было нараспашку. Но меня останавливало то, что автоматный ствол мрачно уставился в кабину, а позади меня сидела притихшая Оксанка. Я лихорадочно пытался придумать, как же нам выбраться из передряги живыми и здоровыми. Если меня попробуют обыскать, то полный провал моих планов ни в коем случае не садиться на зону. Двух стволов уже достаточно, чтобы загреметь под фанфары основательно и надолго. Осмотрев меня с головы до ног, сержант положил палец на спусковой крючок и, сделав шаг в сторону от дверки, приказал писклявым голоском: — Выбирайтесь оба наружу. Накатались, хватит. Я спрыгнул вниз и помог выбраться из кабины Оксанке, подав ей руку. Она тут же испуганно прижалась ко мне. Но автоматчик грубо ухватил её за рукав и отдернул в сторону, продолжая держать меня на прицеле. — А ну постой в сторонке, шалава. И с силой толкнул её в кювет. Ксюшка не удержалась на ногах и опрокинулась спиной в небольшой сугроб. Через секунду она выскочила оттуда и, сжав маленькие кулачки, набросилась на гаишника с яростью дикой кошки. Этот поганец, не долго размышляя о последствиях своих действий, коротко ударил её кулаком в живот. И когда девчонка согнулась от резкой боли, опять отправил её в кювет. Оксанка уткнулась в сугроб и негромко застонала. Произошло все это в считанные мгновения. Я дернулся было ей на выручку, но автомат уперся раструбом ствола мне прямо в грудь. — Стой, паскуда, пока не пристрелил на месте, — злобно прошипел сержант. — Мы тебя, тварь, давно ищем. — Ты покойник, — в ответ прошептал я, переполненный кипящей злобой до самых краев, того и гляди, сорвет крышку. — А ты проваливай отсюда. — Первый инспектор сунул водиле его документы и заторопился на подмогу к напарнику. Тезка хлопнул пару раз ошалевшими от происходящего глазами и заспешил к кабине. Прибывший на подмогу инспектор резко развернул меня на сто восемьдесят градусов и с размаху припечатал к капоту "Волги", пинками расставив мои ноги гораздо шире плеч, а лицом уткнув в холодный металл. Второй продолжал держать меня на прицеле, злорадно скалясь. — С девкой чего делать? — Прихватим с собой. — Мерзавец спокойно рассуждал, не стесняя моего присутствия. — Было сказано, что убивать не стоит. А что её нельзя трахать, пока с этим будут разбираться, никто не распоряжался. Вот и развлечемся бесплатно. — И то верно, — радостно заржал его напарник. — Все одно потом шлепнут обоих. А так хоть удовольствие получим. Я первый... — Чего захотел! Таких желающих ещё пяток в конторе найдется. Будем жребий тянуть, расписывая очередь, чтоб никому не обидно было. — Руки на капот! — грозно приказал первый, заметив мою попытку сжать их в кулаки, и ловкими движениями принялся меня шмонать. Наткнувшись на пистолет, он радостно хрюкнул и запустил было руку в карман. Позади нас раздался мягкий шлепок, и автоматчик свалился на землю, как бритвой срезанный. Позади него возвышался мой тезка, сжимая в руках увесистую монтажку. Взгляд у него был одичалый. Напарник валяющегося гаишника резко дернулся в сторону, попытавшись схватить пистолет в моем кармане. Но и я не спросонок был. Быстро выпрямившись, заехал своим чугунным затылком по его физиономии. А затем стремительно развернулся. Пальто затрещало по швам, но все-таки выдержало нагрузку. Щуплого инспектора понесло в сторону, и, поскользнувшись, он повалился вниз, занырнув ногами под легковушку. Мой карман не перенес издевательств и с треском оторвался. Гаишник шандарахнулся головой о дверку и попытался встать. Но я от души приласкал его ботинком в челюсть, и он затих. Вытащив у него из кобуры пистолет, я заткнул его за пояс и вырвал из рук другого автомат. Он тихо застонал, а на снегу расплывалось темное пятно крови, струясь из пробитой головы. Увешавшись оружием, как новогодняя елка игрушками, я повернулся к тезке, продолжающему сжимать монтировку в побелевших от напряжения пальцах. Наконец-то из сугроба вылезла Оксанка, слегка согнувшись и держась рукой за живот. Лицо её скривилось от боли и обиды, а из глаз капали слезы. — Что теперь будет?! — зачарованно протянул Гоша. — Это ж надо, гаишника приласкал. — А какого черта ты сунулся в заваруху? — широко улыбаясь, спросил я, прижав к себе плачущую Ксюху. — Ехал бы себе дальше и в ус не дул. — Ненавижу тех, кто девчонок бьет, — он сплюнул ожесточенно. — Да и гаишников не очень-то люблю. Этому дай, тому отстегни... — А это и не гаишники. — Я усадил Оксанку в кабину "КамАЗа" и, вернувшись к легковушке, подковырнул ногтем уголок синей полосы. — Очевидная подстава. Уголок задрался, и, взяв его двумя пальцами, я потянул в сторону. Синяя самоклеющаяся пленка легко отделилась от корпуса и затрепыхалась на ветерке. Гоша, выронив из рук монтировку, зачарованно хлопал ресницами.