Имперский цикл

Мэй вернулась к кровати и опустила сорочку адмирала обратно до пояса.

...

ИСБ явилось позже, чем она думала, на целых двадцать секунд. Мэй успела зайти в душевую кабину — перламутровую, широкую и абсолютно роскошную — задвинуть перегородку и включить воду, надеясь, что они к ней не полезут. Как наивно. Перегородка отлетела в сторону, и в проёме нарисовался крысомордый собнюк, ничуть не смущённый тем, что дама в душе обнажена. Мэй улыбнулась ему и проделала то, чему учил её Кай: подняла ладонь и просто двинула этого типа прочь от кабинки к двери в спальню и за неё. Вон. Шевельнула пальцем и закрыла дверь. Это у неё получилось идеально, будто всю жизнь только так и справлялась. Вот что значит не размышлять и не сомневаться.

Больше никто войти не пытался. Мэй включила комм, распознавший её дыхание, глаз и отпечаток пальца, и проверила статус соратников. Почти все ещё спали, кроме Ми Ми Онг, находящейся в резиденции имперского олигарха До Шана, её довоенного друга — какой мир, дружба, жвачка, какая прелесть! — и адмирала Итриулан.

Итриулан. Предательница.

Нет, это Ариан Торн так сказал. Иланка слила оборону Республики, сдала линию Прометея и планетарные базы, намеренно проиграла все битвы — вот что он утверждал.

Что ж, пусть все проснутся и смоют с себя эту ночь поражения. А Мэй пока поговорит с Итриулан. Необходимо было узнать, сказал ли Торн правду или солгал, пытаясь вбить клин между лидерами Сопротивления. Если он не солгал, если Итриулан действительно проиграла войну умышленно, то остатки республиканской армии, всё ещё номинально находящиеся под её командованием, следовало немедленно переподчинить кому-то другому. Адмиралу Куавэ, например. Если тот, конечно, не предатель тоже. Куавэ был предыдущим главнокомандующим Республики и также проигрывал битвы Торну, все, как одну. Надеюсь, просто по глупости, не нарочно.

Мэй послала Итриулан запрос на встречу и немедленно получила формальный ответ — согласие и приглашение в резиденцию адмирала в иланском квартале, на час до и после полудня. Было без двадцати десять. Как бы столица ни ходила сутками на головах, как бы ни бесновалась галактика, в мирное время иланы ложились спать до трёх утра. Когда светало, они уже были свежи, как огурчик. Дисциплинированные, словно идеальные имперцы. Иланы были иланы.

Мэй с наслаждением включила душ и блаженствовала под струями тёплой воды, смывая с себя вялость, страх, ароматы дворца, запах виски и поцелуи Торна, его пот, его кровь. Его семя. Она не чувствовала себя осквернённой. Ариан не был мерзок и грязен, Мэй это понимала. Он был великодушен, благонамерен и благороден. Даже его привычка время от времени ходить ногами по опасным людям, а потом оставлять их в живых, как он сделал с Нив Уэллан, Эль Мамбо и целым народом джиху, не умаляла на самом деле его достоинств. Нежелание убивать без тяжкой вины — ошибка, но не зло. Адмирал Торн — это то, что получится, если взять блистательный талант и огромную добрую волю и отдать их на огранку императрице Рив Гэллар.

И Кай, Кай чуть было не стал таким же...

... не стал?

Она оборвала этот ход мысли. У неё не было другого брата.

...

Когда Мэй высушила волосы, расчесала их, заплела в грубую косу и закрепила шпильками на затылке, была уже четверть одиннадцатого. Она не спешила, надеясь, что Йелена Сигурдотир прикажет увезти Торна в дворцовую больницу, и в спальне никого не останется, но не тут-то было. Мэй не могла определить, сколько живых существ находится за стеной и кто они, однако их было не меньше двух. Она завернулась в большое пышное полотенце и вышла из ванной.

Комната была ярко освещена.

— Вы вряд ли объясните, что случилось, гм?

Йелена сидела в кресле у стола, закинув ногу на ногу. Над Торном колдовали военный врач, медик-дроид и несколько маленьких летуче-ползучих роботов. Тёмная трубка шла от висящего на штативе пакета с кровью в локтевой сгиб адмирала.

— Спросите Кая, — ответила Мэй. — Он это всё затеял, он должен знать.

Она прошла к стулу со своей одеждой, невозмутимо сбросила полотенце и принялась одеваться. Указав Сигурдотир солидный, но недоступный источник информации, она отвлекала внимание от себя и других людей, в которых могла вцепиться начальница ИСБ. И даже не соврала — если уж кто-то в курсе, то это брат. А с Кая где сядешь, там и слезешь, прошли те времена, когда кто-то мог где-то его удержать для допроса. Впрочем, ненависть Мэй к Йелене куда-то ушла, улетучилась за ночь, уступив место равнодушию с оттенком зарождающейся симпатии. Теперь она видела в первую очередь женщину-охранительницу, исполняющую свой долг фактически круглые сутки, и лишь во вторую очередь врага. Благотворный эффект секса с государем-императором, ехидно шепнула Майя Оками. Месяц-другой таких встреч, и у нас расцветёт махровый синдром заложника. А уж если — когда — государь-император сделает нам ребёнка — ...

Пусть, подумала Мэй. Синдром заложника и симпатия станут моим щитом, я спрячу за ними свои убеждения, планы. И даже ребёнок, дитя императора в моём доме, в моих руках — не так это плохо. Нет, она не отдаст наследника Торна дроиду-матке, она выносит и воспитает его сама. Если такой ребёнок смешанной крови, конечно, возможен. Когда они встретились лицом к лицу, почти год назад, Ариан утверждал, что да.

...

— ...Технически я человек, — сказал адмирал Торн, рассматривая её в упор. — Вы и я могли бы иметь детей, которые также не были бы бесплодны.

— В данный момент, — заметил Торн. — Это поправимо.

...

Он же давно всё это планировал, сукин сын. Разгромить Республику, захватить Мэй в плен и принудить её к браку, шантажируя жизнями друзей — и убив её мужа, если тот сам не сбежит. Легитимировать свою власть в глазах умеренных республиканцев, для которых она Мэй Сиюань, лидер Сопротивления — и одновременно в глазах аколитов Прямого Пути и прочих имперских элит, для которых она — заблудшая дочь их идола, Гэна Оками. Оками-сама, великого и ужасного государственного людоеда. Даже расистам кость перепадёт — нечистая кровь синекожего чужака смешается с самой что ни на есть благородной имперской кровью. На лёгкий экзотический оттенок наследника можно будет закрыть глаза, в следующих поколениях он исчезнет. Если вообще будет, этот оттенок. Ген может оказаться рецессивным, дети Мэй от Торна унаследуют светлую золотистую кожу матери. И конец кривотолкам.

Вот негодяй.

Как продуманно.

Как хорошо, что она успела родить детей от Джона. Убить их отца и изнасиловать мать — это было бы вовсе не так красиво. Народ мог бы не понять.

— Это не первый раз, — оборвала её мысли Йелена. — У него уже было кровотечение ночью. Сравнительно небольшое. Как будто вирусное или наническое поражение кожи — потом исчезающее мгновенно — или стигмата. Но это не наниты и не вирус. Мы анализировали пробы. Ваш брат был с ним, когда это случилось. Его прикосновение, по-моему, и есть причина. Вы действительно ничего не хотите мне рассказать, Мэй-сан?

— Я действительно ничего не знаю. — Разве что призрак ножа, но ты его всё равно не увидишь. Мэй обулась и перекинула кардиган через локоть. Было слишком тепло.

— Тогда я вам кое-что скажу. — Йелена сидела всё в той же позе, подняв руки перед собой так, что кончики пальцев касались друг друга. — Если адмирал Торн умрёт, вместе с ним мы похороним всё, что нам дорого. Наши мечты, образ жизни, ценности, общество, государство. Надежду. У него просто нет наследника в данный момент. Ариан Торн незаменим. Я знаю, ведь я и сама пыталась делать его работу. — Она растянула губы в кривой ухмылке, демонстрируя свои металлические зубы вместо настоящих, выбитых республиканцами на допросе. — Империя распадалась по швам у меня в руках — провинции, сектора, флоты — пока он не вернулся, не обломал вам рога, не сплавил всё своей волей. Он — самое дорогое, что у нас есть, как в пошлых романах, знаете, где девица влюблена в экзотичного принца или Тёмного магистра и он для неё означает всё, больше жизни. В данный момент империя — эта девица.

Йелена вздохнула и продолжала:

— Если вы или ваш брат отнимете у нас то, что дороже жизни, я сделаю то же самое с вами. — И она посмотрела прямо в глаза Мэй. — Надеюсь, вы не примете эти слова за выражение пустой вражды.

Дети. Она убьёт моих детей.

— Йелена... — идите нахуй. Мэй произнесла это про себя, надеясь, что собнючка услышит. — Поговорите с Каем. Спросите его про нож.

Как вылетело. Вот и раскололась.

— Нож? Я лучше вас спрошу.

— Он мне привиделся. Приснился. — Мэй кивнула на Торна. — Нож у него в спине, под левой лопаткой. Я его не втыкала и Кай, насколько я знаю, тоже. Он просто может об этом знать. Он знает про эти вещи гораздо больше меня.

— Покажите, где именно под лопаткой.

Мэй повернулась спиной к Йелене и показала рукой на себе то самое место.

— Опишите мне нож, — велела начальница ИСБ. — Как он выглядел?

— Мне показалась только рукоять. Обмотанная чем-то — тряпкой или скотчем — но нож хороший, из приличной стали. Неширокое лезвие, должен быть длинный.

— Посмотрите, Мэй-сан, — Йелена достала комм и что-то искала в нём. — Такой нож?

Она показала Мэй фотографию. Рукоять оружия была обмотана полосками кожи. Это же даджиханский кинжал, вдруг поняла Мэй; оружие было ей знакомо. Такое носил Фереште, телохранитель Торна. Кстати, где он?..

— Примерно, — сказала она. — Наверное, да.

— Наверное или да?

— Да. Такой.

Сука умеет допрашивать. Надеюсь, я никого не выдала.

Ты ничего не забыла, сестрица? Майя опять. Мы ещё кое-что увидели этой ночью — будущее без Торна. Оно тебе не зашло, или я ошибаюсь?

Будущее... ах, точно. Страшилка. Мэй не стала затыкать "сестру", вторую себя. Пускай боится, пусть даже полюбит адмирала; пока любовь и страх Майины, они не совсем её. Диссоциация имеет свои преимущества, и какие!..

Она обернулась, стоя уже в дверях. Торн выглядел, как раненый в глубоком обмороке, но теперь дышал нормально. Сорочку врачи с него сняли; на груди у него сидел медицинский робот.

— Ему ещё просто надо поспать, — сказала Мэй. — Он ночью сказал, что не спит четвёртые сутки. Вы его не будите.

...

...

Когда мятежница ушла, Йелена позвонила её брату.

— ...Да? — Его голос казался далёким. Йелена знала, что Кай находился на Муне, старинном искусственном спутнике столицы, и в данный момент осматривал штаб-квартиру покойного Оуэна, пророка Тьмы. ИСБ уже обыскала там каждый йот пространства, но, может быть, магистр Храма найдёт что-нибудь ещё.

— Оками, возвращайтесь во дворец, — приказала Йелена. — Немедленно.

— Никак нет, — ответил Оками. — Я занят, и буду занят ещё четыре часа. Ждите меня после трёх.

— Оками... — она не могла рисковать, что кто-то подсел на линию и узнает, что адмиралу плохо.

— Я понял, — сказал магистр. — Пришлю Нив Уэллан вместо себя.

— Уэллан? Вы окончательно двинулись?..

Нив ненавидела Торна, считая, что он перед ней провинился. Мстительная и злобная тварь, как большинство Тёмных магистров.

— Приказ Торна же, — Йелена ощущала, как Кай про себя смеётся, на расстоянии двухсот тридцати тысяч миль. — У нас троих премьера перед СМИ, помните, он сказал?

— Но вы должны были быть рядом!

— А я и буду рядом. Буду с Нив — с её душой. — Сукин сын, похоже, издевался. — Всё обернётся как надо, Йелена-сан. Я предвижу.

— А. Ну да.

— Впустите Нив, Йелена-сан. Можете проконтролировать, но не мешайте. Все мы должны будем тесно сотрудничать много лет. Я знаю Нив Уэллан, мы с ней успели неслабо подраться. Когда я был ранен и совершенно беспомощен перед ней, её ярость погасла. Она помогла мне. Она не плохой человек. Наговорит угроз, конечно, выскажет, что думает, и может помахать клинком, но тем и кончится.

Йелена сопоставила это с уже известной ей информацией из досье Уэллан и была вынуждена признать, что Оками может быть прав. Если Нив увидит Ариана Торна ослабевшим, беззащитным, нуждающимся в её помощи, её злоба может испариться. Стремление к контролю, унижению и уничтожению вызвавшей её гнев личности будет отчасти удовлетворено самим ходом событий. Иначе гнев будет держаться и даже расти до тех пор, пока Тёмной не представится удобный случай для мести, и тогда она уже не сможет и не захочет удержаться от убийства. Но риск — ...

— Доверьтесь мне, — сказал Кай. — Для него опасности нет. Вот вы, Йелена-сан, другое дело. Вы с ней без меня не встречайтесь, этот вопрос мы решим в другой раз.

— Хорошо. Я вам доверяюсь. — Она не сказала "под вашу ответственность". Ответственность здесь целиком была её.

...

...

Нив?

Она отдыхала на весу, вниз головой, зацепившись ногами за перекладину в комнате отдыха медсестёр, и спрыгнула на пол, приняв его зов.

— Кай?.. — Она не была уверена, что он услышит, если она попытается отвечать лишь в мыслях. — Я здесь. Ты где?

На Муне. Он казался одновременно далеко и близко. В сотнях тысяч миль, ближе одежды — под кожей, в её душе. Нив, момент, о котором мы говорили, пришёл. Лети во дворец, к адмиралу Торну, помоги ему, если надо, и проследи, чтобы с ним чего не случилось.

Она автоматически хотела возмутиться, но в комнату как раз вошли две медсестры и дроид. И хорошо, и правильно. Обещание есть обещание. Она выполнит просьбу Кая, докажет, что может сотрудничать. Ради империи и галактики, ради всего живого. Докажет — самой себе — что договороспособна.

— Сделаю.

Медсёстры должны были думать, что она говорит по имплантату. Такого у неё не было.

Я договорился, тебя впустят. Не ищи ни с кем конфликта. Я прилечу после трёх.

— Давай.

Нив Уэллан допила остывший кофе из позабытой на полу чашки, поднялась и взяла с вешалки свой плащ-покров. В госпитале Кэнион, где вперемешку лежали имперские солдаты и бойцы Сопротивления, он бы только пугал людей. Предыдущей ночью Нив, удостоверившись, что ни одна из заключивших мир сторон не приготовила другой сюрприз, поехала в одну из своих запасных квартир в дистрикте 17 и обнаружила там целых девять чужаков. Пятеро взрослых с четырьмя детьми — две семьи беженцев с Ортании. Их туда заселило начальство блока, зная, что она, Нив, ни разу не ночевала в этой квартире и обе комнаты совершенно пусты. Узрев квартиросъёмщицу в её характерном орденском облачении, все девятеро бедолаг обмерли и приготовились отдать души Тьме. Нив развернулась и отправилась в Кэнион, где обменяла свою надприродную помощь на временное место жительства в апартаментах одной из старых наставниц, главврача Халины Самокиш. С тех пор она успела помочь вывести из комы двоих обгоревших, как головешки, солдат и курировать особо гнусный случай заражения промышленными нанитами, которые какой-то республиканский умелец перестроил в боевые. Попавшие под раздачу бедняги, лишь одна из которых дожила до вмешательства Нив, даже не были имперцами. Мирняк, коллатеральные потери.