Восставший Лелуш: Британия

Я вздохнул.

— Хорошо, Марк. Можешь считать, что этого инцидента не было. — что бы увидеть облегчение, отразившуюся в его глазах, не нужно было сильно стараться.

— Благодарю, ваше вы... — мужчина вскочил.

— Не "Благодарю, ваше высочество", а сел на место. — он, прийдя в себя, все-таки послушался. Это как же он перенервничал? — Марк, чтобы ты понимал. Это первый и последний раз, когда я тебя отмазываю — в следующий раз ты пойдешь под трибунал, и молись, чтобы председательствовал не я. Это понятно?

— Да, ваше высочество. — разнос он терпел стойко.

— Не можешь держать член в штанах — трахай одиннадцатых, не занятых на производстве и в армии. — он кивнул. Ненавижу разбирать такие дела. — Свободен.

Он вышел, хотя скорее вылетел из кабинета. Ненавижу политику национального превосходства — но это является официальной политикой империи. Я и так сделал для одинадцатых все, что мог, дав им возможность получить защиту устроившись на сакурадайтовые шахты — там даже бумажные места есть, а каждый работник вместе с семьей получает полную гарантию защиты. А остальные... Британцы завоеватели, в конце концов. Солдатам нужно выпускать пар — они заплатили за это кровью, в конце концов.

* * *

Поместье Говардов не отличалось ни особым богатством, ни размером — человек тридцать прислуги, небольшой парк, пара человек охраны у входа. Я, проигнорировав их, вошел внутрь. Хозяин поместья уже ждал меня, сидя в кресле. Я сел напротив.

Охрана тем временем оцепила поместья, а в шаге от меня застыло четыре телохранителя с тяжелым оружием и в шлемах, буквально напичканых аппаратурой, теретически способной противостоять гиасу. Все-таки после недавних событий я стал немного параноиком.

— Чем обязан вашим визитом, ваше высочество? — старый граф все прекрасно понимал, это читалось во взгляде.

Мужчин лет семидесяти, все еще крепкий. Зееные глаза, седые волосы — взгляд хоть и потерял былой блеск, но смотрелся все еще твердо.

— Граф Говард, я здесь, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся между вами и Марком Белли. — пришлось перется через весь город, взяв с собой целую армию охраны.

Взгляд старика изменился, превратившись в смесь гнева с плещущимся на дне отчаянием. — Я вынужден просить вас отказаться от обвинений, предьявленых к моему секретарю.

— Этот выродок изнасиловал мою внучку! — так получилось, что его дети погибли из-за несчастного случая сразу после рождения дочери, так что воспитывал он девушку один.

— Я знаю. Но Марк выполняет слишком важные функции, чтобы я мог позволить вам убить его. Не будет преувеличением, если я скажу, что от эффективности его работы зависят жизни сотен тысяч людей. — и это чистая правда, в ином случае я бы не стал его защищать.

— Так вот как работает наше хваленое правосудие, ваше высочество? — старик вскинулся. — Я прошел три компании, получил десять ранений, воевал за британию — и все, что получаю в ответ — это? Такова ваша благодарность?

— Благодарностью короны был ваш дом и титул, граф. Это не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. — я вздохнул. Происходящее было весьма некрасиво, но сохранить жизнь Марку было важнее справдливости.

Сейчас главное — удержать острова и найти гиасеносца. А сделать это без толкового адьютанта, способного обрабатывать и передавать приказы, вдобавок еще и ведущего свои проекты, будет гораздо сложнее.

— А если бы это была ваша сестра или дочь, ваше высочество? — вот же...

Мне было нечего ответить. Будь это Корнелия я бы пожелал Марку мягкой смерти. Да и в любом случае... Это не имеет значения сейчас.

— Вы ведь не можете понимать, что мое время стоит дорого, особенно сейчас, когда регион погрузился в карантин. Чего вы хотите? — я был готов предоставить щедрые откупные — но не больше, чем стоит Марк. А стоит он дорого.

— Справедливого суда. — он самоубийца? Я же четко сказал, что не пойду на это.

— Граф, вы умный человек. Я спрошу еще раз, а вы хорошо подумаете прежде чем ответить. Чего вы хотите в обмен на отмену претензий к Марку Белли? Выплат? Женитьбы? Уступок с моей стороны? — если старик захочет — побежит под венец, а я обеспечу приданое.

— Вы думаете, что я заставлю свою внучку терпеть эту мразь всю ее жизнь ради идиотских понятий о чести, выше высочество? — он усмехнулся. — Я хочу суда, и ничего кроме.

Я вздохнул. Мне чертовски не хочется этого делать.

— Вы уверены, граф? — в меня уперся переполненный ненавистью и разочарованием взгляд.

— Да! — я вздохнул. Мне было противно.

— В таком случае прощайте. — я развернулся и пошел к дверям. — И попытайтесь понять, если сможете.

Я не прошу прощения — это было трусостью, переваливать на старика тяжесть ответственности за мое решение. Он не должен меня прощать — это только мой выбор.

Вот только... Империя превыше всего. Правитель не может позволять понятиям о морали руководить собой — это всего-лишь принципы, помогающие обществу не уничтожить само себя. Руководствоваться ими, решая судьбу самого общества — величайшее из преступлений, которое может совершить правитель.

Иногда для того, чтобы соблюсти мораль, приходится через нее переступить.

— Фелпс? — мой голос звучал странно пусто. Гарнитура по прошествии пары секунд отозвалась удивленным голосом заместителя.

— Семейство Говард было подвержено влиянию анифенилокаина, террористы надеялись с его помощью захватить контроль над офицерами британии в зоне. — я вздохнул, но все таки сказал последнюю фразу. — Погибли при задержании.

Повисла тишина.

— Вас понял, ваше высочество. Это все? — в голосе не было осуждения. Люблю безопасников.

— Да. — я оборвал вызов, и кивнул в ответ на вопросительный взгляд временного главы охраны. Хорошо, что Сузаку сейчас слишком занят своей операцией.

Я сел в машину, дверь которой за мной заботиво закрыли.

— Жители Империи превыше всего. — водитель удивленно посмотрел на меня, услышав вырвавшийся шепот, но ничего не сказал.

Я вздохнул. И почему только я чувствую себя так плохо?

* * *

Вечер был удивительно тих. Двадцатое апреля — до назначенной террористами даты осталось всего несколько часов. Безопасники обшарили каждый квадратный метр дворца, все войска были приведены в предельную боевую готовность, заняв города. Время будто застыло — секунды текли до дрожжи медленно, будто нехотя. Скоро все решится, и станет понятно, решил ли мой враг продолжать борьбу, или залег на дно и все было практически бессмыслено.

В командном центре висело напряженное молчание. Почти тридцать аналитиков, связисты, усиленная в пять раз охрана — и только звуки дыхания, разносящиеся по залу. У владельца гиаса был только один выход, если он хотел продолжать восстание. Нет никакого терракта, которы смог бы впечатлить сильнее того, что он устроил у Монтебелло. Массовые терракты — волна из взрывов и убийств, начавшаяся в один момент по всей стране. Слишком массовая, чтобы мои войска сумели взять ее под контроль и слишком равномерная, чтобы можно было локализовать наиболее опасные места. Ночь на двадцатое подходила для этого как нельзя лучше.

Вряд ли враг глупее меня и не додумался до этого. У него было как минимум три месяца на подготовку. У него был гиас, с помощью которого вербовка самоубийц становилась делом времени.

В командном центре это понимали абсолютно все. Более того, это даже понимали войска — это довели до их сознания предельно ясно. Удар, который будет нанесен сегодня, будет нацелен вовсе не в нас. Не в меня, не в правительственные здания и не в армию. Он будет нацелен в гражданские здания — в больницы, телецентры, жилые кварталы. Самые беззащитные места, атака на которые будет наиболее эффективна. Максимум результата при минимуме затрат. Жестокая логика войны с империей.

Мне не нужно читать речи — все уже сказано. Поэтому я молча сижу на троне на втором этаже штаба напротив пока что голубой трехмерной карты одиннадцатой зоны, поглядывая на нервных подчиненных. Почти сто человек, все как один напряжены, свежи и сияют упрямым блеском в глазах.

Это то, чем я мог по праву гордится. Обычная британская администрация формировалась исключительно по протекции и благодаря родственным связям, и являла собой уникальный сплав некомпетентности, самоувернности и безответственности, но мне удалось это исправить. Благодаря удаленности от столицы и недавнему завоеванию в зоне оказалось очень мало аристократов, зато было много молодых солдат, прошедших через войну. Они и составили скилет новой администрации, после краткого обучения у приговоренных чиновников Кловиса. В благодарность за смягчение наказания те оказались прекрасными учителями.

Условия работы были придельно жесткими — полное отсутствие такого понятия как "отгул" или "больничный", все необходимые уколы врачи ставили прямо на месте. Премирование только согласно реальным заслугам, трибунала вместо гражданского кодекса и пятнадцатичасовой рабочий день. Выдерживали это только сильнейшие, но зато каждый из них был способен выдержать любой аврал. По крайней мере я в этом уверен.

А еще, что самое важное, все они были простыми британцами, и их семьи жили в британских кварталах — то есть были прямой целью террористов. Так что у работников появилась действительно качественная мотивация, ведь теперь от качества их работы зависели жизни не абстрактных сограждан, а собственных близких. Наверное, мне стоит даже поблагодарить за это владельца гиаса.

Минута следовала за минутой, а я пытался дышать максимально равномерно — от меня тут уже ничего не зависит, но выглядеть я должен максимально уверенно. Даже самым стальным подчиненным становится легче в стрессовых ситуациях, когда они видят спокойного командующего.

Такие центры сейчас есть в каждом крупном городе — есстественно, поменьше, но я буквально чувствую напряжение, окутавшее страну.

Внезапно карта вспыхнула красным.

— Началось!

Регион Токио пылал алым. Чуть погодя, загорелись еще несколько регионов на карте — совершенно произвольных. А потом будто произошел взрыв, и алым засияло все.

Часть координаторов, ответственных только за Токио, уже вышла на связь с войсками. Остальные, чьей задачей было координация действий на уровне зоны, молча смотрели на карту, сжимая до треска подлоктоники. Их время придет через несколько минут, когда придут первые отчеты о боевых действиях.

Первая битва за Японию началась.

Интерлюдия 2

В закате есть что-то мистическое. То, как ставшее алым солнце косается горизонта, будто разливаясь каплями крови по небосводу. Тусклая луна, совсем немного не дотянувшая до полнолуния, угрюмо сверкает боками, пытаясь стряхнуть себя алый отблеск. Багровые небеса.

Алый закат красиво плескался в бокале с вином, проходя сквозь панорманое окно восемьдесят четвертого этажа. Столп Осаки — самое высокое здание префектуры было молчаливо как никогда раньше. Работники получили государственный выходной, и во всем небоскребе сейчас было только два человека. Если зеленоволосую девушку можно было так назвать, конечно.

— Ты готов, Лелуш? — девушка сидела в кресле, покачивая ногой в такт мыслям.

Багровый свет отражался в золотых глазах, придавая им странный оттенок. Спокойное, слегка заинтересованное лицо — казалось, она наслаждается открывшейся картиной.

— Да, Ши Цу. — черноволосый юноша сидел со слегка прикрытыми глазами. Он бы являл собой образец спокойствия, если бы тихо барабанящие по столу пальцы не выдавали настоящие эмоции. Его не оставляли сомнения.

— Знаешь, а ведь сегодня ровно год с нашей первой встречи. — он усмехнулся. Это был самый обычный весенний день. Лелуш выбрался в город купить продукты — Саяка заболела, так что ему поневоле пришлось учится готовить.

Япония никогда не была безопасным местом для одиннадцатых. Регулярные солдатские развлечения, повышающиеся налоги, фактическое бесправие... Он всегда знал это в теории, но на практике осознал только тогда. В тот момент, когда компания пьяных солдат начала пинать коляску какой-то девочки-инвалида, крича про ее слабость.

— Хочешь поздравлений? — девушка усмехнулась.

— Не сегодня. — С.С. вздохнула. — Лелуш... Ты уверен в том, что делаешь?

— Да. Этот мир нужно изменить. — в тот день он подписал контракт. Не глядя, просто для того, чтобы исправить ситуацию — и только потом осознал, какой именно козырь вырвал у судьбы. — Я не хочу, чтобы Нанали жила в мире, в котором выживает сильнейший.

— И поэтому ты заставил ее ходить на твои похороны? — девушка ухмыльнулась, радостно вцепившись в давшее слабину место.

— Это было необходимо. — юноша вздохнул. Инсценировать свою смерть было достаточно легко, как и убедить в ее истинности приставленных отцом наблюдателей. Нанали, к счастью, сейчас находится в полной безопасности.

— Ты мог бы притворятся школьником. — он усмехнулся.

— Мы живем не в сказке, Ши-Цу. У Зеро должна быть только одна личность. — к тому же ему претило бессмыслено тратить большую часть времени. Не говоря уже о том, что он находился на виду. — Чем меньше я свечусь, тем лучше для всех.

— Лучше для всех... — она протянула это слово, будто смакуя, находя новые оттенки. — Сегодня погибнет как минимум четыреста тысяч человек, по твоим же расчетам. Им будет лучше?

Пальцы юноши до белоты сжали подлокотник.

— Британия должна быть уничтожена. Страна, поставившая есстественный отбор в приоритет, где братья и сестры вынуждены убивать друг друга, а инвалидов, не способным заплатить налог, усыпляют как животных не имеет прав на существование! — эта страна воплощала собой все, что юноша ненавидел. — Я готов заплатить за это любую цену.

— Вот как? У твоего брата, кажется, на этот счет другое мнение. — Лелуш дернулся.

— Кирхайс может думать все, что хочет. Это ничего не меняет. — и никогда не меняло.

Лелуш физически не мог смирится с происходящим и принять правила игры. — Я воюю не с ним, а с Британией.

— Как скажешь. — она кивнула. Кажется, ей нравилось выводить парня из себя. — Но ты уверен, что то, что произойдет сегодня, того стоит?

Лелуш вздохнул. Это было действительно тяжелым решением.

— Среди японцев слишком много радикалов. Они не смогут жить в мире, что бы я не делал. — поэтому он и дал им собраться под знаменами Сынов Ямато. Они умрут сегодня, освобождая место для Ордена Черных Рыцарей — умеренных японцев, не готовых убивать невинных детей и женщин только за то, что им не повезло родится британцами. Сражающихся за мирное будущее, а не мстящих за погибших. Скелет будущей организации уже был подобран и заботливо размещен так, чтобы они с гарантией пережили эту ночь. — Пусть лучше они умрут сражясь за свободу, чем у расстрельной стенки.

Девушка задумчиво кивнула.

Закат гас, и последние капли кровавого света тихо гасли в темноте. Скоро ему на смену придет земное пламя и человеческая кровь.

Юноша подошел, прижавшись лбом к холодному стеклу. Он вспоминал этот год, ставший тяжелейшим в его жизни. Год, наполненный тайными вылазками, созданием своей шпионской сети и перехватывания контроля над всем криминальным миром зоны. Он собрал все существующие на данный момент терористические группировки, подчинил почти треть войск, находящихся на территории Японии и договорился со спонсорами из Евросоюза и Китайской Федерации. Составил и вылизал до блеска планы этой ночи для каждого отделения.