Восставший Лелуш: Британия

Пролог. Потеря.

Говорят, что надежда умирает последней.

Еще могут упомянуть веру и любовь.

Все это ложь — последним умираешь ты сам.

Вега, 'Берсерк'

Мне было тревожно с самого утра. Бывает такое состояние, когда все вроде бы хорошо, но ты просыпаешься среди ночи, задыхаясь от несуществующей духоты, выворачиваешься из будто пытающейся задушить тебя влажной простыни, скатываешься на прохладный пол и бредешь в ванну, погружая лицо в ледяную воду. Часы показывают глухие четыре утра, горизонт за наглухо закрытым шторами окном уже начал краснеть, а ты не понимаешь, что заставило тебя встать, но сердце колотится в груди, и хочется сбежать, забиться подальше и поглубже, спрятаться от смутно мелькающих перед взглядом проблем. Они уже стоят на невидимом пороге, мягко покашливая и не решаясь войти. Пока не решаясь.

Вчера убили Марианну. Растряли посреди дня, у входа во дворец, с Нанали на руках, перебив ей пулей ноги и только чудом не убив. Напали нагло, не таясь — и там же сдохли, нашпигованные свинцом охраны.

Вчера были похороны — быстрые, ничуть не помпезные, совершенно не характерные для Чарльза. Марианну закопали на скорую руку, будто избавляясь от позора или пряча следы. Ни одного виновного, ни одного предъявленного обвинения... Пустота. Будто и не было убийства императрицы.

Практически все придворные были уверены, что это утроил сам Чарльз. Никто не говорил прямо, но ребенку легко услышать шепотки. Поэтому и замяли дело так быстро, поэтому и отправили Корнелию, обеспечивавшую ее безопасность, на фронт. Никто не понимал, почему он не устранил надоевшую фаворитку тихо, но других кандидатов не было. Смерть матери не была не нужна никому.

Нанали, единственная выжившая свидетельница произошедшего, заперта в больнице, камеры в холле оказались разбиты пулями, а информация на них чудесным образом сгорела. Лулу заперся в своей комнате, а я... А я не имею на это права.

Жизнь в императорской семье означает постоянную готовность к смерти. Занять трон может только один, а значит мы рано или поздно столкнемся в борьбе за власть. Если маму и правда убили по приказу Чарльза — худшего положения для нас представить невозможно. Из семнадцати детей, без протектората... Нас сожрут. Раскидают по полезным бракам или статусными, но не нужными заложниками, но в итоге ни я, ни Лулу ни сможем собрать вокруг себя свой круг.

Юфи защищает Корнелия, Кловис, Гвиневра и Одиссей отказались от борьбы за власть, Шнайзель взял на себя дипломатию, Корнелия — армию. До того Мариана была достаточно влиятельной, чтобы мы могли вырасти в ее тени, но теперь... Самые молодые наследники автоматически превращаются в лишних. Вся надежда — на Чарльза, но если это и правда был его заговор, то надежды нет.

Лулу понимает это не хуже меня. Но он гордец, идеалист и слишком сильно любил маму, чтобы так легко оправится от потери. А значит, пусть сидит в своих покоях. Если у меня получится выбить нам хотя бы мирную капитуляцию, как Одиссею — это уже станет победой.

Вздохнув, оделся. Сейчас всего четыре часа утра, и у меня есть несколько часов, чтобы проработать план действий. Примем за истину, что убийца — Чарльз. Значит любые попытки поднять тему расследования вызовут только его гнев, а зная его отношение к слабости, просить о милости бесполезно. Сдаться Корнелии? Она была главой охраны Марианны, и может чувствовать вину, но она слишком сильно замешана на армию и, что самое важное, ее отослали подальше.

Значит Белый принц. Относительно благоволящий мне сводный старший брат и первый вероятный претендент на престол, уже узурпировавший должность главы отдела по дипломатическим сношениями империи. Ему благоволит Чарльз, он не слишком сильно замарался в этом деле, будучи далеко от дворца, и в целом его влияния хватит, чтобы урвать нам троим хотя бы подобие свободы. Он даже сумел завоевать уважение Лулу, так что с этой стороны проблем тоже не должно быть. Вопрос только, что я могу ему предложить за это. Не важно, сейчас или в будущем. Даже если он пришлет мне шелковый шнурок, я готов на такой договор.

Напившись из-под крана ледяной воды и приняв душ, я все-таки вышел из своих покоев. Мне гораздо лучше думается в саду. Одна из немногих привычек, оставленных мне Марианной. А ведь я удивительно легко смирился с ее смертью. Будто ожидал чего-то подобного. Уже не важно.

Я сел в беседку, наблюдая за тем, как в небе вспыхивает всеми оттенками красного рассвет. Он был похож на кровь. На огромные кровавые брызги, усеявшие небо.

— Не помешаю, выше высочество? — одетый по последней придворной моде подросток смотрел на меня. Распущенные золотые волосы опускались до пят, такие похожие на мои фиолетовые глаза безразлично смотрели на меня.

Он подошел незаметно, и только теперь я вспомнил, что иногда видел его в компании отца и странных людей, всегда носивших фиолетовое. Он был личностью того сорта, которые несмотря на крайне запоминающийся облик выпадают из памяти.

— Садитесь,... — я не знал его имени. Как и, подозреваю, многие высокие чины.

От таких людей смутно веяло высшими уровнями секретности, тайной имперской канцелярией и службой императорской безопасности, в дела которых имеет право влезать только прочно устоявшийся на своем месте император.

— Можете называть меня Виви. — а настоящее имя, разумеется, знает только он сам. Или даже он не знает, если в службе растили с детства.

— Хорошо, Виви. — я улыбнулся. Терять мне в любом случае нечего. — О чем вы хотите поговорить?

— Что вы думаете о гибели ее императорского величества? — ого. Неужели Чарльз все-таки решил меня прощупать?

— Это трагедия, разумеется. — как ни странно, я не особенно скорбел. Когда я родился, только взошедшая на трон Марианна уделяла слишком много внимания делам, а после рождения сначала Лулу, а потом и Нанали мне вообще предоставили полную свободу. — И я надеюсь, что виновники понесут заслуженную кару.

Виви усмехнулся. Мы оба понимали, что этого не произойдет. Не в случае такого демонстративного убийства.

— Это действительно трагедия. Убийство Императрицы во дворце, после которого не осталось ни одного свидетельства... — он покачал головой.

Я улыбнулся.

— Бывает и такое. В империи есть множество пустоголовых мстителей, готовых расстаться с жизнью. — он внимательно посмотрел на меня.

Ну давай уже. Ты ведь в любом случае передашь это Чарльзу — так давай, я сам предложил тебе удачный предлог. Я согласен списать Марианну в утиль, признать ее смерть случайной террористической акцией или какое еще заключение напишут безопасники.

— Да, революционеры и мстители... Британия нажила себе множество врагов на завоеванных территориях. — он понимающе улыбнулся. — Я рад, что вы это понимаете, ваше высочество.

— Мир вокруг крайне враждебен, Виви. Мы не можем позволить себе подозревать друг-друга. — кивок, застывшее понимание. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

— Уверен, что из вас получится прекрасный правитель. — не властитель. И это не оговорка. Значит, мне как минимум предлагают отступные, хоть и не слишком больше. — Но правильно ли понимает произошедшее одиннадцатый принц?

Лулу. Моя больная тема. Гениальный младший брат, слишком умный, чтобы поверить в эту версию, и слишком гордый, чтобы принять отступные. Несмотря на свои одиннадцать уже заслуживший определенный статус при дворе. Многие рассматривают его как второго Белого принца, и я согласен с этой оценкой.

— Он... Умный юноша. — Виви кивнул.

— Умный. Но юность склонна к излишне... Скорым оценкам и неразумным действиям. — смешно слышать это от парня, выглядящего на пятнадцать, но внешность у безопасников никогда не связана с возрастом.

— Дайте мне день, Виви. — открытая просьба. Никаких масок, я сейчас говорю не с Виви, но с Чарльзом, по приказу которого и начат этот разговор.

Блондин задумался и, после короткого промежутка, улыбнулся.

— Он у вас есть. — парень встал. — Всего наилучшего, ваше высочество.

Я кивнул и откинулся на спинку кресла, стоявшего в беседке.

Нет смысла бежать к Шнайзелю — Чарльз все-таки решил договорится напрямую. Нанали слишком мала, чтобы ее мнение и свидетельские показания кто-то учитывал, а вот Лулу... Это проблема.

Проблема, на решение которой мне дали день. Если я не сумею убедить его принять откупные — для него на этом все кончится. Чарльз никогда не страдал лишней жалостью.

А потом или ссылка, или шелковый шнурок, или торжественная отправка заложника в качестве скрепления договора, который не жалко нарушить.

Ну почему ты так легко подставилась, Марианна?

* * *

Постучавшись, я вошел в покои младшего брата. Наша разница составляет всего два года, и в общении практически не заметна. Лулу выглядел... Плохо.

Растрепанные черные волосы, остекленевшие фиолетовые глаза, судорожно сжавшиеся кулаки и дерганые движения. Все совсем, совсем плохо.

Вздохнув, я запер дверь и сел на диван, молча смотря на него. Я бы хотел обнять его — но сейчас это помешает. Мы оказались на разных сторонах конфликта, и не нужно пытаться смазать этот эффект. Он не маленький ребенок, как бы мне сейчас не хотелось обратного.

— Ее убил Чарльз. — спустя пару минут молчания, Лулу наконец посмотрел на меня. — Ты понимаешь? Нашу мать убила эта мразь!

Я ничего не говорил. Он не глупее меня — сам должен все понимать.

— Чего молчишь, Кирхайс? Чего ты, черт побери, молчишь? — я вздохнул.

— Да. Марианну убил Чарльз. Ты это хотел услышать? — главное — не повышать голос.

Лулу усмехнулся.

— Значит, ты это понимаешь. — он посмотрел на меня. — И за что ты уже продал ее память?

Долбанный идеалист.

— Сохранение статуса кво и безопасность для нас троих. — как минимум. Скорее всего получится добиться и большего, если переживу еще пару лет и отхвачу губернаторство. — От нас требуется только молчание.

— И кто же убил маму по официальной версии? Террористы? Фанатики? Какой-то поехавший аристократ? — я вздохнул.— Какая же ты все-таки мразь, брат.

Если это поможет выгрызть вам с Нанали жизнь — буду мразью. Но ты ведь не поймешь.

— Что ты предлагаешь, Лулу? — я усмехнулся. — В лицо обвинить Чарльза и попасть в удивительно несчастный случай? Устроить заговор, при полном отсутствии союзников? Сбежать до выхода из дворца и первого безопасника?

— По твоему лучше сидеть рядом с людьми, убившими ее и согласно кивать? И ждать, пока Чарльзу не придет в голову убить Нанали или меня? — бессмысленный разговор.

— Если ты не согласишься молчать — тебя убьют или сошлют. — он ведь и сам это прекрасно понимает. Но не чувствует собственной смертности и ставит гордость выше.

Предложить остаться при дворе, а потом неожиданно отомстить, убив Чарльза? Смешно, он не хуже меня понимает, что это отговорка перед совестью, и никакой заговор через десять лет ничего не изменит. Тупик.

— Мне нужно только твое молчание, Лулу. — ну пожалуйста, братик, достань уже голову из задницы.

— Нет. — он вздохнул. — Если ты готов предавать в обмен на место у кормушки — вперед. Но избавь меня от этого.

В глазах застыла четкая уверенность. Его не переубедить — он не пойдет на компромисс. И проблема в том, что Чарльз тоже на него не пойдет. Этот маленький и бесполезный, но наверняка ужасно красивый в его глазах демарш стоит жизни.

А значит Лелуша раздавят и отбросят в сторону как случилось со всеми, кто вставал на пути Чарльза. Жаль, но мне остается только позаботится о Нанали.

Вздохнув, я вышел за дверь.

Его бы запереть на недельку, дав пару выйти... Но никто не будет этим заниматься. Если он хочет красиво покончить с собой — никто не станет этому мешать. В этом плане Чарльз удивительно демократичен.

Но как я понимаю, через полчаса Чарльз начнет прием, где он принимает жалобы и рассматривает дела высшей аристократии, а значит мне лучше быть поблизости. Хотя бы посмотреть ему в глаза — если он захочет мне что-то сказать, я пойму и по взгляду. Он, все-таки, хоть и ублюдок, но дал мне все, что я имею.

Прием проходил спокойно — очередной неудачник, просивший об аудиенции высказывал свои жалобы, Чарльз обещал их рассмотреть, но иногда кому-то везло, и приговор выносился на месте. По большому счету это ненужный ритуал, ведь список тех, кто все-таки получит аудиенцию заранее редактируется, но все-же Император показывает свое присутствие и влияние.

— Лелуш ви Британия, одиннадцатый принц и семнадцатый наследник престола. — а вот и началось.

В открытые ворота зала вошел Лулу — его потрясывало, но спина была ровной. По залу прошли шепотки — хотя скорость заминания дела о смерти Марианны всех впечатлила, окончательный вывод пока что сделан не был.

— Мой отец, Император Британии! — твою мать. Он же сейчас сам себя в гроб загонит. — Вчера была убита империца Марианна.

Взгляд Чарльза изменился. Ледяная стена, откровенно предупреждающая — уймись, пока не поздно. Но брат, похоже, поймал раж.

— Я знаю. Ты потребовал аудиенции императора Британии только для того, чтобы сказать очевидные вещи? — по залу прошли шепотки. Каждый не обделенный мозгом аристократ понимал, что сейчас произойдет что-то очень некрасивое.

Чарльз никогда не распекал нас открыто. Любая ошибка, допущенная принцами, разбиралась с наставниками, они же выносили наказание. Публичный сарказм — не то, что он себе позволяет сколь-нибудь часто.

— Почему ты не защитил ее, Чарльз Британский? — голос Лулу опустился, но потом он распрямился и почти закричал. — Твоя дочь искалечена, а императрица убита у дверей дворца, но ни одного виновного не найдено. Если ты, влиятельнейший человек на континенте, позволяешь убить свою жену в твоем дворце — то какой ты вообще император?

Я понял, что у меня дрожит веко. После таких оскорблений, сказанных вдобавок при свидетелях из высшей аристократии... Лулу буквально сжигает мосты.

— Марианна сама подставилась своей глупостью и нежизнеспособностью. Она не заслужила того, что я дал ей. Было ошибкой приводить во дворец простолюдинку. — Чарльз соизволил оправдываться? Давать объяснения?

Что вообще происходит с этим миром?

— А Нанали? — быстро же он оправдался после такого смешения с грязью. — Она искалечена и...

— И что? — Чарльз усмехнулся. — Нанали — слаба. Она все равно не смогла бы унаследовать трон, не уничтожив империю своей слабостью и бесхарактерностью. — Покоробило даже меня, а уж как дернулся Лулу... Но я не мог не согласится с Чарльзом. Несмотря на такой маленький возраст уже было видно, что Нанали не боец. А второй Корнелией Лулу или я стать не успели. — Это — Британия. Трон наследует сильнейший. Тот, кто сумеет победить остальных претендентов и вырвать престол из мертвых рук предыдущего императора.

— В таком случае... — это что ты собираешься еще сказать? Ты уже наговорил на расстрел, хватит уже. — Мне не нужен такой трон. Я отказываюсь от наследования престола Британии! Кровавого престола, ради которого родные братья и сестры вынуждены убивать друг друга!

А вот теперь — точно все. Хотя это и не официальное отречение, по сути это оно и есть.

— Вот как? — голос Чарльза стал обманчиво тихим. — Ты вламываешься ко мне на аудиенцию и требуешь от меня сделать что-то, будто имеешь какие-то права. — он встал, и Лулу рухнул на пол, отшатнувшись.

Я дернулся вперед, в глупой попытке закрыть глупого младшего брата, но понял это только почувствовав ладонь Виви на своем плече. Кивок — я не буду делать глупостей. Он улыбнулся и отошел назад.

— Ты никто, Лелуш. Ты меньше, чем мертв — ты никогда не рождался и никогда не жил. Я дал тебе одежду, что ты носишь, еду, что ты ешь и крышу, под которой ты спишь. И ты смеешь проявлять такую непочтительность? — он, черт побери, прав. Как бы я не ненавидел эту ситуацию, но Чарльз прав. — Ты отправишься в Японию вместе с Нанали. Как принц и принцесса вы будете ценным материалом для торга.

Чарльз снова сел на трон, больше не уделяя ни капли внимания распластавшемуся перед троном Лулу, а шепотки прошлись с новой силой.

Самые умные, разумеется, смотрели не на Лулу, с которым все было понятно еще до того, как она начал говорить, а на меня — единственного сына Марианны, которого не затронула опала. И судя по их взглядам, этот инцидент с Виви они прекрасно заметили, так что наверняка сумеют сделать правильные выводы.

Только сейчас я понял одну вещь. Точнее, заметил человека, которого обязан был заметить с самого начала, но за собственными переживаниями пропустил. Непростительная ошибка.

Канон Мальдини — правая рука Белого принца. Отдающие розовым длинные волосы, нарочито небрежная военная форма, лейтенантские погоны на плечах. Когда мы встретились взглядами, он поднял бровь, слегка поклонившись. Это куда больше походило на издевательство, чем на реальный знак вежливости, но все равно — контакт установлен. Легкая улыбка и быстро перевести взгляд на дверь. Кивок — он понял.

Не время горевать, Лулу еще легко отделался — если не начнется война с Японией, это будет банальной почетной ссылкой, а вот я остаюсь во дворце один, без единого союзника.

Конечно, можно и нужно пройтись по рыцарям Марианны, но сомневаюсь, что они осмелятся связывать свою карьеру и жизнь со стоящим в шаге от опалы принцем.

Корнелия далеко, придворные фракции будут использовать меня как фигуру без права голоса, а вот Шнайзель никогда не зажимал гайки, предоставляя своим людям свободу.

Конечно, это будет стоить мне претензий на престол, но шансов против него у меня нет и так, а значит просто постараюсь продать свои возможности максимально дорого. В конце концов Чарльз прав — принц это дорогой товар.

Конечно, можно попробовать договорится с Виви и его службой... Но от Шнайзеля я хотя бы представляю, чего ожидать. О тайной канцелярии я не имею вообще ни малейшего понятия, да и предложений от него не поступало.

Лулу увела охрана, а прием сам по себе подошел к концу, так что выйти я сумел гораздо раньше, чем надеялся. Обмен взглядами, и Канон уж идет не в сторону парка, для личной беседы как он похоже думал, а вглубь дворцового комплекса, в покои второго принца. На самом деле они так только назывались, это целым небольшим комплексом из конференц-зала, десяти спален, отдельного сада и подсобными помещениями для личной прислуги и охраны. В конце концов, старый-добрый яд еще никто не отменял.

— Располагайтесь, ваше высочество. — юноша кивнул на стол в главном зале, на котором уже стоял чай и дежурный десерт. А нет, не такой и дежурный — торт из малины и горького темного шоколада, мой любимый. Значит, меня ждали. В принципе, я бы разочаровался в Шнайзеле, если бы он не предсказал этого. Но жест красивый. Значит разговор без купюр. Ты знаешь, что мне нужен, я знаю, что ты тебе от меня что-то требуется, хотя и не знаю что, иначе бы времени ты мне уделять не стал.

Отпив чая, я расслабился в кресле, ожидая, пока установится связь. Спустя пару секунд экран вспыхнул, и на полутораметровой плазменной панели показалось лицо старшего брата. Двадцатипятилетний блондин в одежде полувоенного кроя с нашивками трех высших государственных наград — чистое позерство, необходимое в Китае в виду их обычаев.

Сейчас он занимал позицию главы дипломатического корпуса в Китайской Федерации, что отнюдь не мешало контролировать ситуацию в столице. По большому счету, если Чарльз сейчас умрет, на трон будут только два реальных претендента — Корнелия и Шнайзель, да и то, вряд ли ей что-то светит. Уже сейчас он был, как мне кажется, вторым по влиянию человеком в империи.

— Приветствую, дорогой брат. — я улыбнулся. Хотя глаза и холодные, но как минимум относится он ко мне не плохо. Не то, чтобы это на что-то влияло. — Канон сообщил, что ты хочешь о чем-то поговорить. Давай не будем тратить время.

'Не тратить мое время' автоматически перевел я для себя.

— Марианна погибла. — он кивнул.

— Прими мои соболезнования, Кирхайс. Это действительно огромная потеря для всех нас. — я вздохнул. Ненавижу прыгать на костях мертвецов.

— Благодарю, брат. — в голубых глазах — ровное сочувствие. Не знал бы, какая он первосортная сволочь — никогда бы не поверил. — Но я пришел не за соболезнованиями.

— Вот как? — ох, отлично. Несколько часов на подготовку к разговору такого калибра то есть пробираться почти на ощупь. — И что же ты хочешь мне сказать?

— Я готов отказаться от претензий на британский престол. — все равно что нырнуть в ледяную воду. — При условии сохранения губернаторского звания.

Разумеется, это звучит жалко — у меня в любом случае нет ни шанса на его получение. Но это пока, а какая фракция решит использовать меня как предлог для восстания и захвата власти — еще вопрос. К тому же...

— И почему я должен соглашаться? — потому что прекрасно знал мои требования до того, как я сюда вошел.

— Потому что Корнелия выдвигает Кловиса в губернаторы. Она получает полностью подконтрольную зону вдобавок к личной армии. А генерал, закрепившийся в верной ему провинции... — это пока что только слухи, которые мне посчастливилось подслушать из разговора Кловиса и Юфи, но уж очень достоверно звучит. А значит Шнайзель это тоже знает, или как минимум учитывает такую возможность.

Мужчина улыбнулся.

— Значит, ты хочешь, чтобы я выдвинул тебя на пост губернатора? — разумеется нет.

— После соответствующего обучения, ваше высочество. — он кивнул.

— Рад, что ты это понимаешь... — мужчина задумался. — У тебя есть три года. Канон, назначаю тебя куратором нашего юного дарования. Подбери ему правильных учителей.

— Так точно, ваше высочество. — мужчина поклонился.

За спиной Шнайзеля показался мужчина, одетый в традиционную китайскую одежду, и экран погас. Не знаю, почему его так срочно выдернули в Китайскую Федерацию, но у меня плохое предчувствие.

— Волнуетесь, ваше высочество? — Канон мягко улыбался.

А почему бы и прямо не спросить?

— Сколько планировался этот разговор? — не думаю, что он знал про готовящееся покушение на Марианну, но в любом случае контроль над императорской семьей — легчайший способ получить контроль над стратегически важными зонами империи.

— Белый принц около года сравнивал с вашим младшим братом, но это проблема решилась сама. — решилась. Как же.

— И какова была оценка? — раз уж я по сути присягнул Шнайзелю, почему бы и не узнать.

— Ваш брат в целом талантливее, но вас проще контролировать и удерживать в рамках. Что и показали недавние события. — вот уж точно.

Даже не было обидно — чего спорить с правдой. Хотя... Черт. Рискую. Некоторые вопросы лучше не задавать.

— Показали прошедшие события? Уж не про некого агента тайной канцелярии вы говорите? — застывшее выражение лица Канона ясно показало, что я ударил в точку.

— Вы умный человек, ваше высочество, и должны понимать, что некоторыми людьми не стоит интересоваться даже его высочеству. — понятно.

Значит, успели столкнутся с Виви и огрести. Поправка — Шнайзель как максимум третий влиятельнейший человек Британии. Второй — или сам Виви, или его прямой начальник.

— Понимаю, Канон. — мы помолчали.

— До затрашнего дня я пересоберу состав наставников, особый упор будет сделан на экономику и теорию управления. — я кивнул. — Отдыхайте, ваше высочество. У вас, все-таки, погибла мать.

За всем происходящим я даже не успел почувствовать особую скорбь.

— Могу я попросить об одолжении? — мужчина улыбнулся.

— Завтра вы сможете встретится с вашим младшим братом. — и где Шнайзель только достал такого адьютанта? Золото, а не человек. — Это все?

— Да. — он удовлетворенно кивнул и скосил глаза на часы.

— До встречи, Канон. — я повернулся и вышел из комнаты.

— До встречи, ваше высочество. — донеслось сзади.

Обо всем произошедшем я подумаю позже. Сейчас... Сейчас я хочу только спать. И близость покоев второго принца и моих это только плюс.

* * *

Я проснулся около полудня. Учитывая, что я лег в районе двенадцати часов ночи, это имело смысл. Первые минуты после пробуждения всегда волшебны — воспоминания еще не пришли, и мягкое одеяло окутывает сладкой негой. А потом ты вспоминаешь обо всем, произошедшем за последние дни и уже не можешь расслабится.

Впервые накатило странное чувство пустоты. Да, у нас никогда не было особенно теплых отношений с Марианой, но она все равно была моей матерью, и понять, что ее больше нет... Это оказалось удивительно тяжело. Хотя... Скорее все-таки непривычно.

Вздохнув, я оделся и вышел из комнаты. В его покоях Лулу ожидаемо не оказалось, хотя я и не думал, что он будет сидеть там в последний день во дворце.

Он оказался в саду — в любимом месте Марианны. Там росли странные фиолетовые цветы, название которых я все время забываю, и она предпочитала отдыхать именно тут. Я молча сел рядом.

— Если ты скажешь, что предупреждал — я тебя ударю. — я фыркнул. Лулу никогда не отличался сколь-либо впечатляющими физичискими кондициями, да и два года в нашем возрасте это весьма существенная разница.

— Ты сделал то, что считал нужным. Не позволяй никому отобрать это у тебя. — если ему нужно это услышать — он это услышит.

— Ты одобряешь то, что я сделал? — я вздохнул.

— Нет. Это было самым идиотским, худшим вариантов из возможных... Но теперь поздно говорить об этом. — Лелуш кивнул.

— Шнайзель или Корнелия? — я улыбнулся. Все-таки он ничуть не глупее меня.

— Шнайзель. — Лулу вздохнул.

— Тебя будут использовать пока ты полезен, а после этого выбросят на помойку. — можно подумать я этого не понимаю.

— Значит я должен оставаться достаточно полезным как можно дольше. Все просто. — ты то уже на свалке, братишка.

— Все просто... — он вздохнул. — Я убью Чарльза. Не сегодня и не завтра, но...

Хорошо еще, что голос он понизил до шепота. Впрочем, это звучало настолько жалко, что вряд ли привело бы к каким-то последствиям.

— Ты его настолько ненавидишь? — Лулу вспыхнул.

— Он не сделал ничего! Ни чтобы защитить маму с Нанали, ни чтобы наказать убийц! И это если он сам не заказчик. — стоп.

— "Даже"? То есть ты не уверен? — это становилось интересно. -

Это мог сделать кто-то, кому мешала мама, но слишком важный для Чарльза. Вряд ли, конечно, да и ничего это не меняет. — буквально — ничего.

Но если это так, значит при дворе существует третья сила, влиятельная настолько, что даже убийство императрицы сойдет им с рук.

В фиолетовых глазах Лулу я видел отражение этих выводов. И это не то, что стоит пытаться раскапывать.

— Ваши высочества... — издалека позвал какой-то стражник. — Время вылета.

— Позаботься о Нанали. — Лулу кивнул и ушел за ним.

Интересно, когда мы увидимся в следующий раз?

Впервые я ощутил, как давит на меня огромное пространство дворца. Вот теперь я остался один.

Я откинулся на траву. Сегодня у меня выходной, если так можно выразится. С завтрашнего дня снова начнется учеба, теперь ослажненная контролем со стороны Канона и незримым присустствием Шнайзеля, но пока что я могу позволить себе небольшую меланхолию.

Если бы я верил в бога — я бы молился, чтобы война с Японией не началась. Но к сожалению я атеист, а это можно и нужно узнать из разговоров придворных. Другое дело, что я не хочу этого узнавать. Хотя зачем врать саму себе? Я боюсь это узнать. Потому что не смогу ничего сделать, чтобы помочь брату с сестрой. Только молча смотреть на то, как британские войска раскатают эту страну, как уже однажды произошло с Индией.

— Ваше высочество? — сзади раздался слегка неуверенный мужской голос.

Я обернулся — молодой зеленоволосый мужчина с красными глазами и суровым лицом, одетый в китель с погонами майора или... Нет, я все-таки перепутал. Эта красная полоска означает, что он не майор, а его звание приравнено к общеармейскому майорскому.

Глава звена из недавно ставших относительно массовых найтмаров, боевой роботехники?

— Да... Сэр Джеремия Готвальд, верно? — я вспомнил этого человека. Он довольно часто крутился вокруг Марианны, но я особенно не обращал на него внимания.

— Вы узнали меня, ваше высочество? — и почему он такой радостно-грустный? — Я был рыцарем Императрицы Марианы, вашей матери.

Но не смог ее защитить, потому что тебя наверняка отправили куда-то с очень важным заданием. Возможно даже, что и на фронт, как и Корнелию.

— Рад знакомству, сэр Джеремия. — и чего он хочет?

— Я... — он вздохнул. — Я не смог защитить вашу мать, ваше высочество.

Он что, ждет наказания или истерики?

— Я уверен, что вы не виновны в произошедшем, и скорбите не меньше меня. — а учитывая полопавшиеся капиляры — куда больше.

Влюбился ты в нее, что ли?

— Я хочу искупить свою вину, ваше высочество. — я кивнул. Не хочу сглазить, но, похоже, у меня появяется союзник. — Кровью или сталью.

— Мне не нужна ваша кровь. — он улыбнулся.

Это было бы идиотизмом — он в любом случае не смог бы помешать покушению, если не справилась охрана дворца. А если она и не стала справлятся, то тем более шансов у него не было.

— В таком случае... — он опустился на правое колено. — Я клянусь хранить верность, как законному сеньеру, следовать за вами, пока не оборвется моя жизнь, сражаться с вашими врагами, и, наконец, буду поддерживать законные притязания — ваши, и ваших наследников.

— Я принимаю вашу клятву, сэр Джеремия. — он встал, выглядя уже не настолько несчастно.

— Мне бы только узнать, кто убил... — я вздохнул.

— Не стоит вам это узнавать, сэр Джеремия. Мне бы не хотелось узнать, что мой единственный рыцарь попал в аварию на найтмаре. — он кивнул.

— Хорошо, ваше высочество. Я не буду так рисковать. — ну что за душка.

Нужно покапаться в его прошлом. Что там, Марианна его на улице нашла, или у него первая и вечная любовь?

— Расскажите про Марианну, сэр Джеремия. — он кивнул.

— Ваша мать была... — я всушивался в монотонный, хотя и вообдушевленный голос, и медленно засыпал.

Слишком много всего случилось для жалких трех дней.

Глава 1: Прибытие

Целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними.

Шарль Морис де Талейран-Перигор

— Ваше высочество, вас хочет видеть белый принц. — голос Джеремии, незаметно оказавшегося в роли моего референта, неприятно ударил по ушам. Сейчас было всего полчетвертого утра, но из-за разницы часовых поясов у Шнайзеля середина дня.

— Хорошо, Джеремия. Сообщи, что я выйду на связь через пять минут. — мужчина, чье лицо светилось на проекторе, кивнул и прервал вызов.

Так, вызов неформальный, так что... Обычный черно-фиолетовый костюм полувоенного кроя, плащ можно не одевать, в помещении только мешаться будет. Это сочетание цветов мне порекомендовал лично Шнайзель, так что я счел за лучшее не сопротивляться, тем более что смотрелось оно и правда красиво. Умыться со сна... Зубы потом, по видеосвязи запах не чувствуется. Все, пройти в комнату напротив — ее переоборудовали под конференц зал на двадцать человек.

То, что в ней уже находилось четыре человека меня не удивило.

— Приветствую, ваше высочество. — синхронный поклон от присутствующих. Кого-то я знал по придворным слухам, кто-то вел у меня второстепенные курсы, а мужчину в мятом халате я видел рядом со Шнайзелем.

Экран вспыхнул, и на нем появилось лицо старшего брата.

— Доброго утра, Кирхайс. — я напрягся. Каждый раз, когда на лице у него появляется такая улыбка — он готовит подлянку, и даже не скрывает этого. — Как ты думаешь, зачем я позвал тебя сюда?

Ехидные улыбки на лицах собравшихся, неуклюже спрятанные за холодными физиономиями вовсе не успокаивали.

— Полагаю, это связано со недавним окончанием моего обучения? — на самом деле до этого было очень далеко, но заявленные три года уже прошли, так что...

— Верно. Ты отправляешься в зону одиннадцать. — кажется, я не сумел удержать ровное выражение лица.

Нет, было понятно, что Шнайзель постарается перехватить контроль над стратегически важной зоной, но... Черт, губернатор одиннадцатой зоны — это отложенное политическое убийство. И дело совсем не в восстаниях в недавно завоеванной стране.

— Благодарю, ваше высочество. — но отказываться нельзя. От таких предложений вообще не отказываются, хотя это и является по сути назначением козлом отпущения. — Как я понимаю, господа, присутствующие в этой комнате, помогут мне в управлении колонией?

А также будут отсылать отчеты о происходящем, собирать компромат и удавят, если я начну рыпаться. И, готов поспорить, все как один верны Шнайзелю на все сто двадцать процентов.

— Да. — брат улыбнулся. — Позволь представить тебе — Граф Ллойд Аспун, прекрасный ученый и главный разработчик найтмаров пятого и шестого поколения. — мужчина придурковатого вида кивнул. Как я понимаю, если он разрабатывал предыдущие, то и седьмым поколением занимается он. Просто отлично, черт возьми.

— Я надеюсь, затраты на разработку будут субсидироваться из государственного бюджета? — на разработку шестого поколения ушли почти сто восемьдесят три миллиарда фунтов, больше десятилетнего бюджета Японии. Конечно, это вместе с созданием полигонов, постройкой и обновлением заводов и реформой армии, но седьмое поколение будет еще дороже.

— Конечно, Кирхайс. Но только финансовые затраты. — значит, находить ресурсы придется самому. А учитывая что в бывшей Японии находятся семьдесят процентов мирового сакурадайта, главного материала в постройке найтмаров, для этого меня должность и сажают.

Стоп. Если я занимаю место Кловиса, то... Черт. Черт-черт-черт. Это же подстава. Как все было на момент завоевания? Принц без провинции или должности, удачно посаженный Корнелией. Кловис, конечно, редкостный дебил, и в его способность управлять даже собственным членом никто не верил, но это никого не волновало — Корнелия завоевала эту страну, ей и отдали право выбрать губернатора. И Кловис, разумеется, не обидел откатами похлопотавшую за него сестру, так что будь я проклят, если ее армии не снабжаются дефицитным сакурадайтом в раза три лучше, чем все остальные войска. И теперь, так как я достаточно подрос, Шнайзель решил скинуть Кловиса, посадив на его место меня. А значит я остаюсь один против взбешенной Корнелии, которая не потерпит уменьшившихся поставок сакурадайта, но при этом придется тянуть еще и Шнайзелевские научные проекты. И это еще не учитывая то, что в простую армию тоже придется посылать хоть сколько-то ресурсов, иначе Чарльз может возмутится.

То есть я оказываюсь сидящим на трех стульях сразу. Отлично, просто отлично.

— Это — Кеннет Фелпс. — мужчина средних лет с цепким, но блеклым взглядом спокойно посмотрел на меня. — Он займется обеспечением твоей безопасности и... Деликатными вопросами.

'Безопасник, который будет докладывать мне о каждом твоем шевелении и удавит тебя, если оно мне не понравится', я автоматически перевел для себя.

— Это — Самюэль Хейнс, генерал армии. — судя по еще не перешитым погонам — бывший полковник. Как и ожидалось — у Шнайзеля в принципе не могло быть в подчинении никого выше рангом, он контролирует экономику и дипломатию. А вот провести в генералы за счет назначения в колонию... Да, разумно. И ведь достаточно молод для своих звезд — лишь чуть больше тридцати на вид. У брата получить звания за происхождение с такой скоростью невозможно, значит или затыкал дыры на восточном фронте, или ему чем-то обязан лично Шнайзель. Учитывая это назначение — тянет на выплату долга. Спас он его, что ли?

— И, наконец, очаровательная Эбигейл Бредли, специалист по добыче и переработке сакурадайта. — очень очаровательная, ничего не скажешь. На вид всего тридцать, может чуть больше, но... Взгляд, больше похожий на калькулятор, дорогая, но со вкусом подобранная одежда и полное, принципиальное отсутствие косметики. — Бывший генеральный директор 'Бредли Корпс'.

А вот это — серьезно. Компания, практически монополизировавшая добычу сакурадайта, и при этом умудрившаяся остаться отдельной от королевской семьи. Судя по тому, что она стоит здесь — не совсем отдельно, Шнайзель их на поводок посадил, но все равно, отдавать мне это сокровище? Хотя... Это скорее меня и зону отдавать.

Иллюзии о том, что мне оставят хотя бы номинальный контроль над зоной постепенно исчезали. Если остальные хотя бы в половину такие же мастодонты, как эта дамочка — шансов нет. Только потихоньку, годами выбивать себе полномочия. В принципе, это не так уж и плохо — опыта в управлении у меня нет, и они смогут исправить ошибки по неумелости... Но меня напрягает эта ситуация. Если я хоть что-то понимаю в людях, максимум через год зона будет завязана уже на них, а не на меня, и останется у меня только право подписи... Без права не подписывать.

А отвечать перед Корнелией и Чарльзом, разумеется, мне. Их начальство Шнайзель, и любые кары зацепят только если по случайности. Сука. Как же плохо то.

— Рад знакомству, господа. — они поклонились.

Немолодой лысый мужчина с рыбьими глазами, синеволосый франт, до неприличия любящий золото в одежде и черноволосая женщина, одним взглядом казалось уже посчитавшая стоимость моей одежды, органов, рождения, продавшая, купившая и снова продавшая. И вот с этими людьми мне предстоит работать как минимум следующие несколько лет.

— Самолет ждет, ваше высочество. Полагаю, обсудить детали будет проще там. — а вещи, как я понимаю, уже собраны.

— Да, конечно. — кивнув, я посмотрел на уже ожидаемо погасший экран.

Значит, в Японию?

* * *

— Я пройдусь. — по прибытию в зону одиннадцать, всего три года назад носившую совсем не гордое имя 'Япония', я решил отдохнуть от духоты самолета. Конечно, в нем были первоклассные кондиционеры, и десять часов перелета практически не чувствовалось, но все равно. Мне нужно было почувствовать если не эту страну, то хотя бы этот город, впитать его в себя. Посмотреть, сколько успел наворотить Кловис, ведь столица это всегда рафинированное отражение общества — трущобы в ней больше и грязнее, а особняки — ярче чем в остальных городах. Понять, сколько порушили войска, и сколько успели восстановить. Прибавить седых волос местным безопасникам, проверив их на вшивость — узнали ли о моем прибытие местные непокорные, несгибаемые и далее по списку, подпустят ли ко мне возможных убийц, сумеют ли огородить территорию, рассадят ли снайперов... Если у них есть хоть капля мозга, учитывая, что предупреждение они получили как минимум десять часов назад, а слухи должны были ходить уже полгода как, то все мои возможные маршруты давно оцеплены.

— Это может быть опасно, ваше высочество. — местный встречающий испугано дернулся.

Кловис, что характерно, так и не показался. Неуважении или завис в клубе с моделями, и это получилось непреднамеренно? Не важно.

— Если это окажется опасно — вы окажетесь в тюрьме за государственную измену. — я улыбнулся. Тоже мне, распустились. Страна три года после завоевания, а они приезжают на даже не бронированных машинах. — Но в любом случае меня будет сопровождать мой рыцарь.

Джеремия активно смешивал встречающую делегацию с дерьмом тяжелым взглядом, и выгруженный за его спиной Гахерис — найтмар шестого поколения, только недавно вышедший в крайне ограниченную серию, очень в этом помогал. Выбить эту машину для не рыцаря круга было крайне тяжело, и в конце концов я получил его как подарок на день рождения от Шнайзеля. Японию брали четвертым с редкими вкраплениями пятого элитных отрядов, но даже этого хватило против японской рухляди, с трудом тянущей даже на третье. Два метра стали и композитных материалов, сакурадайтовые батареи, дающие двое суток автономной работы или тридцать минут на максимальном энергопотреблении. За одно это чудо можно было бы поставить Ллойду золотой памятник в полный рост... Но пусть сначала доработает седьмое поколение, пока что по его словам находящееся в стадии чертежей.

К счастью, карта города уже была установлена в компьютер найтмара, так заблудится нам не грозило. Впрочем, я пока что собирался только прогуляться. И прогулка меня... Ужаснула. Сказать, что трущоб было много — не сказать ничего. По сути вся бывшая столица была одним большим гетто, отделенным от домов аристократии чуть ли не укрепленной стеной.

— Этот дегенерат вообще понимает, что творит? — на меня накатывал гнев, когда я зашел в первое попавшееся гетто. Странно отличающиеся от китайцев люди испуганно-ненавидяще смотрели на меня, стараясь убраться с улицы, а если не могли — падали на колени или вжимались в стены. Были, правда, и очаги сопротивления внезапного лизоблюдства — в основном молодые люди или мужчины средних лет с застывшим усталым отчаянием в глазах. Они буквально горели ненавистью и, право, им было за что меня ненавидеть.

Внимание привлек красноволосый длинноволосый парень в налобной повязке, почти мой ровесник. Скорее всего чуть старше. Он не двигался, но его поза смутно напрягала — слегка скрученная под себя правая рука, немного напряженные колени... Но главное даже не это. Он вжимался в стену так же, как и все, но при этом прятал взгляд. А вот это... Мило.

Кто же вас учит, дети? Ну, он хотя бы догадался не идти ко мне, а ждать, пока я сам подойду.

Левый мизинец слегка согнут и кончиком указывает на бедолагу, указательный и средний скрещиваются. Уверен, Джеремия его заметил куда раньше меня — наблюдению и основам взаимодействия с охраной меня учил он, и конкретно эти условные знаки были подобраны конкретно под нашу пару. Обычно они отзеркалены или вообще отвечают за противополжные по смыслу действия, и именно поэтому не мудрить в данном случае — лучшая тактика. Редкий профессионал поверит, что скрещенные пальцы — это приказ не вмешиваться, а не какой-нибудь 'брать мертвым' или вообще 'рассыпаться'.

Два метра. Он не выдерживает и поднимает глаза. Ненависть, гнев, полный набор. А перед глазами наверняка виды вмятых найтмарами в землю войск. Ну когда же вы кончитесь то? А ведь мне с такими еще возится ближайшие годы. И ведь рядом с тобой, придурок, стоит судя по такому же цвету волос, младшая сестра. Хотя бы о ней подумал!

Метр. Ладонь закрывает рукав курки, нож скорее всего взят обычным хватом — уж очень характерно напряжены мускулы. Правая нога напряжена, рывок будет с нее. Скорее всего — предельной быстрой и грубый, в попытке словить пули снайперов, но все равно дойти. Конечно, это бесполезно, и даже если его не разорвет на части, то меня все равно закроет найтмар... Но я даже не уверен, что он подумал про снайперов.

Самое сложное после общение со Шнайзелем — учитывать глупость и информированность противника. Они то знают меньше. Как минимум о моей охране и подготовке.

Куртка сорвана, из его глотки вырывается гортанный крик, а время будто застывает. Будь он чуть умнее — у него была бы бомба. Будь он чуть умнее — охрана засекла бы сканерами взрывчатку гораздо раньше, чем он успел бы просто войти в квартал. Но он оказался достаточно глуп, чтобы не совершить почти умных ошибок.

Одно движение — чтобы перехватить нож из рук не умеющего им работать подростка не нужно особенных умений. Дать придурку по лицу, отослать на общественные работы на полгода — и все, такую дурь по словам Корни выбивает на раз.

Прогремел выстрел. Кровь — единственное, что я увидел. Просто сменились слайды. Вот на меня несется красноволосый придурок с перекошенным лицом, а вот у этого лица внезапно появляется дыра во лбу, а во все стороны брызжет кровь вперемешку мозговым веществом. Я уже видел подобное — и на видео уроков взаимодействия с охраной, и в реальности на казнях — Чарльз настаивал на том, что каждый принц обязан не боятся крови, так что особого впечатления на меня это не произвело.

Куда больше меня взбесило то, что был нарушен приказ. В том, что Джеремия по радио передал внешней охране приказы, я не сомневался. Так какого хрена?

— Уходим. — это было не обязательно говорить, но мне нужно было сказать хоть что-то.

Парень, безусловно, заслуживал премии Дарвина и нарвался сам. Но взгляды окружающих одиннадцатых ясно показывали — в рассказах это превратится в легенду о чудесном герое и ужасном поработителе.

Что ж, это принесет проблемы... Но пока болтать это все, что они могут — меня это не слишком заботит. Suum cuique.

* * *

Когда я вернулся во дворец, я тихо кипел. Джеремия, чувствуя мое настроение, да и сам наверняка взбешенный, шел так же молча.

— Ваше высочество, вы наверня... — какой-то местный придворный выскочил на встречу. Толст, лыс, лизоблюдист. На фронте или в столице не проживет и недели. Хотя куда там... И дня.

— Мне нужен Кловис. Сейчас же. — судя по тому, как он смотрел на найтмар за моей спиной, о моих полномочиях его еще не совсем предупредили. Точнее в том, что Кловиса смещают, он уверен, но вот надолго ли и сколько я задержусь на посте он не уверен, так что нервничает в неуверенности. Жалкое зрелище.

Придворный должен думать быстро, четко, и опережать приказы начальства. Иначе зачем он вообще нужен?

— Его высочество в дворцовой галерее... — он принял единственно верное решение — отделаться от меня любыми способами. Если он окажется достаточно умен — уже соберет вещи и отправится в свое поместье переждать пару месяцев.

— Покажешь. — во дворце, к сожалению, были слишком низкие потолки, чтобы тащить найтмар, так что Джеремия вышел из кабины. Несмотря на то, что лицо он держал отлично, даже я видел, насколько он взбешен всеобщей расхлябанностью. И это — окупационно-колониальная администрация. Позор.

— Как прикажете, ваше высочество. — жирдяй пошел вперед, петляя по ветвистым коридорам. Джеремия занял место слегка левее на два шага сзади.

Долго мы не прошли, и вскоре нужная дверь была найдена. В галерее оказался молодой золотоволосый мужчина, хрупкий настолько, что выглядел женоподобным. Бокал вина, обнаженная натурщица... Этот кретин даже не подумал узнать, что его вообще-то приехали смещать. Дверь закрылась, и Джереми перекрыл единственный вход.

— Брат! Я рад, что ты приеха... — Кловис, раскинувший руки в похоже действительно радостном жесте, рухнул на пол, получив по лицу рукоятью пистолета. Испуганная модель закричала, но заткнулась под взглядом Готвальда.

— Значит так, Кловис. Права голоса у тебя больше нет, так что молча слушай, что я тебе скажу, и пытайся своими вырожденческими мозгами осознать, куда ты себя загнал. — сказать, что я был в бешенстве — не сказать ничего. — По протекции Корнелии тебе вверили стратегически важную, только что захваченную зону. Куда ты ее загнал?

— Я! — в этот раз я ударил ногой.

— Молчать. Оправдываться будешь письменно. — я схватил его за воротник и усадил в кресло. — Кловис. За три года не было ни одного восстания, но три праздничных демонстрации были расстреляны. По региону прошли три долбанных эпидемии, и мы Британия потеряла почти три миллиона одиннадцатых. — меня трясло. Этот кретин получил все, что мне пришлось выпрашивать и выгрызать. Для него завоевали регион, раздавили восстания, передали неплохую армию — и он просто прожрал все.

— Да кому какое дело до одиннадцатых! — он ведь не понимает.

— Ты идиот? — я вздохнул. — Не отвечай, это факт. Мне плевать на одиннадцатых, как и Корнелии, как и Чарльзу. Все что я сказал тебе до того — хуйня, на самом деле. Пусть дохнут, раз проиграли войну. — я улыбнулся. — Вот только ты, дебил, допустил сокращение выработки сакурадайта. Семьдесят процентов мировых запасов, чуть не начавшаяся война с Китаем, два миллиарда фунтов контрибуций, десятки территориальных и финансовых уступок по ближнему востоку — и все для того, чтобы ты это просрал. Миллионы солдат, наших, британских солдат дохли в дерьме и крови в Нормандии потому что им не обеспечили нормальное прикрытие найтмарами. Восточный фронт, годами жравший ресурсы и людей пришлось забрасывать мясом и все потому, что армий Корнелии оказалось слишком мало. Из-за твоего дегенеративного управления у Британии сейчас триста тысяч найтмаров, из которых пятого всего десять тысяч, а прогресс застыл на уровне шестого поколения, которое и то показывается на фронте только по праздникам, так как машин всего пятнадцать на всю империю.

Кловис молчал. Еще бы — я внезапно врываюсь в его уютный колониальный мирок, бью холеное личико, и кидаюсь чертовски жизненными вещами.

— И чем ты занимался вместо того, чтобы навести порядок в колонии? — он вздохнул.

— Охотился и рисовал. Мои картины довольно популя... — долбанный инфантил.

— И на кого же ты охотился? — тратя миллионы на оцепление леса охраной.

— Лисы, волки... Ворон стрелял. — я вздохнул.

Для того, чтобы порвать его влажный мирок не хватило даже ударов по лицу и выбитых зубов. Да что там, даже столкновение с реальностью не слишком помогло.

— Кловис... — я еще раз вздохнул. Такое чувство, будто я избил умственно отсталого инвалида, настолько он морально незрел. — С этого дня ты сидишь своей галерее и рисуешь. И я очень не рекомендую тебе выходить.

— Да? — он что, рад? Я ведь отстранил его от власти, по сути это политическое убийство... Хотя кого я обманываю. Это в моем случае это было бы убийством, а он всегда был ручной собачкой Корнелии, и пока на коне она — ничего ему не угрожает. Даже я не рискну его убить — мало того что казнить представителя королевской семьи очень нездорове действие, так еще и Корни меня раздавит.

— В общем так... У тебя есть день, чтобы выписать на вот этот листок всех людей, составлявших твою администрацию и принимавших любые решения. И отдельно тех, кто управлял добычей сакурадайта и внутренней безопасностью. — если бы не Корнелия — он бы возглавил этот список, но уж очень не хочется злить сестру. — И постарайся не запороть хотя бы это.

А не заполнит — впишу нужных мне, и заставлю расписаться.

Уже у двери, видя явное одобрение во взгляде Джеремии, я обернулся.

— И я надеюсь, что тебе хватит мозгов не плакаться Корнелии на счет побоев. — когда она узнает, что он наворотил — еще и добавит.

Вообще, этого хватило бы, чтобы если не утопить, то неплохо подмочить репутацию полешей в императрицы Корни, но я предпочту этого не делать. В управленцы она никогда не лезла, активно обращая в единственно верную культуру врагов Империи, и косяк Кловиса так и остался бы его косяком. А для нее это просто мелкий мелкий инцидент.

— Что делать с попавшими в список, ваше высочество? — не 'что будете делать', а 'что делать с'. Вот поэтому Джеремия — мой рыцарь и референт.

— Государственная измена, некомпетентность, шпионаж и использование служебного положения в пользу враждебных Британии государств. — в случае сакурадайта и свежезавоеванных территорий первое вытекает из второго, а в отсутствие третьего на границе с Китаем я не верю. Да и не важно, всем плевать на в лучшем случае графов из администрации принца-неудачника, к тому же в захолустье. — Торжественно казнить на главной площади. Повесим на них расстрелы праздничных шествий и официально принесем одиннадцатым извинения за их действия.

Джеремия нахмурился.

— Извинятся перед одиннадцатыми? — я вздохнул.

— Слова ничего не стоят, а после разгрома армии и уничтожения мятежников, устроенного Корни надежда на то, что новая администрация окажется лучше удержит многих одиннадцатых от участия в беспорядках. — улыбнувшись, я продолжил. — Мы должны показать, что Британия пришла сюда надолго. Возможно — навсегда.

Джеремия хохотнул.

— Сопротивление бесполезно, расслабьтесь и получайте удовольствие? — в точку.

— Именно. — дальше нужно переговорить уже с Ллойдом и раздать введение в произошедшее подаренным мне Шнайзелем специалистам — после уничтожения местных кретинов они должны быстро набрать себе ребят по толковее и выдрессировать их хотя бы относительно неплохой уровень.

И не забыть разобраться в произошедшем. Игнорирующая четкие приказы наружная охрана это последнее, чего мне не хватало. А значит полетят звезды... И им сильно повезет, если не головы.

* * *

— Итак, господа, что вы скажете по поводу зоны одиннадцать? — я дал всем сутки на то, чтобы ознакомится с отчетами местной администрации и вообще взглянуть на вверенные им службы. Конечно, и они, и я давно плотно занимались этим, но одно дело — смотреть из столицы, а другое — ознакомится на практике.

— С чисто военной точки зрения — лучше, чем можно было ожидать. Налаженные ее высочеством Корнелией системы обороны не успели развалить, а снабжение армии не урезали, но командование... Это провал. — франт, за время полета все-таки перешивший погоны на соответствующие генеральским, поморщился. — В армии нет ни одного высокого чина с реальным боевым опытом. Более того, абсолютно все получили свои ранги за происхождение.

А сколько отвращения в голосе... Я даже не знаю, мне проклинать или благодарить Шнайзеля за этого человека. Простолюдин, во время Индийской компании умудрившийся прорваться из рядовых в офицеры, герой Тайваньского инцидента, судя по всему — один из немногих людей, умудряющихся успешно сидеть сразу на двух стульях, совмещая армейскую карьеру с дипломатической. Еще бы — военный секретарь Шнайзеля со времен его дипломатической работы в Китае.

И при всем этом ему тридцать, а выглядит на двадцать пять. Длинные каштановые волосы, уложенные в хвост, мундир, вроде бы одетый по всем правилам, но мятый и висящий как тряпка, расхлябанность и наглый взгляд... Впрочем, последнее еще можно понять — я для него левый аристо, и завоевать уважение не успел.

— Эта проблема решится сегодня в четыре часа дня. — он кивнул. Приказ о казни, который был представлен всем как попытка Кловиса утопить вместе с собой всех, кто его затащил в эту ситуацию, уже был широко известен. — Вы можете выписать из Британии нужное количество офицеров?

— Могу. Но они окажутся еще хуже — вместо маменькиных сынков вы получите столичных, уверенных в собственной исключительности маменькиных сынков, ваше высочество.

А ветеранов, конечно, тут нет — Корнелия брала страну своими армиями, и ее штаб или с ней, или давно на местах повыше.

Стоп. Кажется, я понимаю, чего он добивается. Капитаны то однозначно есть — они в основном и остаются на завоеванных территориях, с утроенным жалованием, привилегиями и наградами. Выше капитанского звания простолюдинам не подняться, так что достигшие высшей точки своей карьеры по сути выходили в досрочную отставку, а империя теряла драгоценный опыт.

— Разрешаю вам набрать командный состав из простолюдинов, мистер Хейнс. — он усмехнулся, но полностью спрятать удивление не смог. Похоже, ожидал, что я буду сопротивляться такому... Неаристократичному решению.

— Вы уверены, ваше высочество? Это может вызвать неудовольствие среди аристократии зоны... — Фелпс впервые вступил в разговор. У него оказался хриплый, резкий голос.

— Если они недовольны — пусть запишутся в армию и наберут соответствующий опыт. Простые британские солдаты — главная опора Британии, и не им это менять. — мужчина кивнул. — Это все, мистер Хейнс?

— Да, ваше высочество. — вот и отлично. В рамках армии у него полная свобода действий, и хотя это даст ему огромное влияние в войсках, сейчас не время об этом думать. Кловис угробил все, что только мог, так что просто чтобы раздавить следующий бунт придется напрячь все силы. Хотя... Есть идея.

— У меня нет сомнений в том, что вы знаете, что делать с армией, но подождите объявлять об этой реформе до завтрашнего дня. — он кивнул, а глаза сверкнули пониманием. Хотя бы такие дивиденды с этого я заберу себе. Пусть солдаты знают, кто открыл им дорогу в верха. — И потрудитесь до конца месяца составить план создания армейских подразделений из одиннадцатых. Можете взять за основу сипайские корпуса.

Отправлю дорогой сестре подарок — лишнее мясо никогда не бывает лишним, может быть и поможет ей несколько смягчить свои взгляды на смену губернатора. А увеличенная, скажем, вдвое партия сакурадайта должна закрепить это. Тем более что наворовали и скопили местные аристократы довольно много, в том числе и стоящего куда дороже золота минерала, а при государственной измене все имущество казненного достается империи — то есть мне.

— Бюджет на проект? — а он начинает мне нравится.

— Пять процентов от общеармейского. — он кивнул. — Можете быть свободны.

Мужчина поклонился и вышел. Так, дальше.

— Что вы скажете, мисс Бредли? — женщина вздохнула.

— То, что сакурадайт вообще добывается — чудо господне. Оборудование застыло на уровне пятидесятых годов прошлого века, ни дня не проходит без обвала, а местные компании даже не пытаются исправить это, ожидая того, что аристократия отберет и эти активы. — ого. А ведь для нее это личное — даже в империи законодательство защищает имущество постольку-поскольку, а уж здесь это просто не работает.

— В таком случае сделаем то, чего они боятся. Национализируем всю добычу, переработку и транспортировку сакурадайта. — никаких государственных заказов или компаний, только прямое управление.

— Ваше высочество, вы ведь не хуже меня понимаете, что национализация и приватизация — это софистика, и разница будет только в управляющем субъекте. — я усмехнулся.

— Что вы предлагаете? — ее семейная компания сумела почти монополизировать добычу стратегического ресурса только потому, что сама ценность сакурадайта стала очевидна не сразу, а после этого они согласились на продажу товара по практически себестоимости. Это оказалось банально дешевле для империи, чем поддерживать весь промышленно-добывающий комплекс.

— Национализация убьет конкуренцию и увеличит издержки. Отчуждение в пользу одиннадцатой зоны приведет только к тому, что управление получит некомпетентный чиновник. Я предлагаю вам перевести всю относящуюся к сакурадайту промышленность в фонд специальной государственной компании, способной умело распорядится активами. — и ты, красавица, конечно же займешь руководящее место. Отличная перемена — из генеральных директоров корпорации, контролировавшей шестьдесят процентов британского сакурадайта в способную в перспективе держать семьдесят процентов мирового рынка.

Если я соглашусь... Я теряю контроль, но возможно получаю ее усиленную мотивацию и управленческие таланты. А какие у меня еще есть варианты?

Первый — перевести во владение административной зоны, привязав это к должности губернатора и назначив дамочку главой какого-нибудь управления сакурадайта. Минусы — бюрократия и все остальные прелести государственной структуры. Второй вариант это увести в личное владение императорской семьи. Тогда я могу завязать активы лично на себя... Но в этом случае я могу легко лишится контроля над ними, если Юфи или Кловис получат эту должность. Пока что эти активы привязаны к губернаторству, а вот потом... Нет, слишком большой риск. А уж отдавать аристократам тем более не выход, как показал опыт — просрут все.

— Нет, государственную компанию я создавать не буду. Сакурадайт — стратегически важный минерал, и он принадлежит британской империи. Вы назначены главой энергетической отрасли зоны одиннадцать. — взгляд почти не изменился, но я ощутил ее легкую злость. Впрочем, вряд ли она надеялась на мое согласие, а даже из такой должности она сможет вытащить огромные профиты.

— Как прикажете, ваше высочество. — я кивнул.

— Далее, на чем мы может сэкономить, не превращая зону во вторую Камбоджу? — после того, как в нее вторглись войска Союза, она превратилась в один огромный партизанский котел, порядок в котором так и не удалось навести. — Образование? Медицина? Социальные услуги?

У всех есть свой порог терпения. И мне бы очень не хотелось довести одиннадцатых до состояния всенародного восстания — даже если бунт снова подавить, это ничего не изменит, да и рабочих рук потеряем много.

— К сожалению, одиннадцатые успели познать цивилизацию, и полное лишение гражданских благ приведет к бунтам. Это, увы, не туземцы. — безопасник вздохнул. — Мы можем лишить их прав, но эпидемии и излишние налоги приведут к вспышке бунтов.

— В таком случае... — в Британии простолюдины имели право на платное образование до десяти классов среднего образования, но это — одиннадцатые. — Оставьте пять бесплатных и три платных образовательных классов, и постарайтесь правильно сформировать учебную систему. Больше британской истории, языка, культуры и физической культуры. Пусть варвары приучаются к жизни в цивилизованном мире. С медициной разберитесь сами, но постарайтесь максимально урезать невозобновляемые расходы. Нам не нужны эпидемии, но и тратить деньги на лечение мусора мы не будем.

— Как прикажете, ваше высочество. — особенно он рад 'разберитесь сами'. Каждое оставленное на чужую волю решение, каждое делегированное право — уменьшение моего влияния. Но и справится со всем я просто не смогу. Вечная проблема управления.

— Это все из срочных дел? — безопасник покачал головой.

— Его высочество Кловис год назад отменил военное положение. — кажется, у меня упала челюсть. Что сделал этот дегенерат? Страна завоевана три года как, восстание может вспыхнуть в любую секунду, а он отменяет военное положение?

— Вводите с завтрашнего дня в полной мере и по всей стране. — мужчина довольно кивнул. — Можете быть свободны.

После того, как советники вышли, я наконец смог расслабится. А ведь через час делать первое объявление на всю зону...

* * *

— Жители одиннадцатой административной зоны Британской Империи! Я — Кирхайс ви Британия, десятый принц Империи и ваш губернатор с этого дня. — пауза. Толпа, собравшаяся на площади под губернаторским дворцом таращится на меня, и еще больше смотрят на меня издали — сейчас мое изображение не горит только что с зеркал. — Три года была завоевана страна, звавшаяся Японией. Вы были сокрушены, ваши знамена были вмяты в пыль, а улицы городов оказались залиты кровью. Последовавшие за этим бунты оказались раздавлены. Я знаю, что вы ненавидете меня. Вы имеете на это право. — я усмехнулся. — И это все, что вы можете — ненавидеть, и умирать в бессильных попытках вернутся в прошлое. Япония мертва — этого не изменить. Но вы — живы. Я, принц Британский, предлагаю вам будущее. Вы можете работать на Британию, добывая сакурадайт или служить в ее доблестных армиях и обеспечить вольготную, безбедную жизнь своим семьям. Наиболее преданные, талантливые и опытные, сумевшие подняться до ранга бригадира или младшего лейтенанта, получат британское гражданство и смогут по праву звать себя жалованными британцами. Ваши семьи получат защиту, привилегии, в том числе право на бесплатное медицинское обслуживание и на увеличенную зарплату. — пауза. Они не поверят. — Вы скажите, что я пытаюсь вас купить — и вы будете правы. Британии не нужны гордецы. Если вы не готовы сложить оружие и с честью принять поражение — поднимите его ввысь. Подставьте под удар свои семьи, начните освободительную войну... И умрите, будучи раздавленными мощью Британии, как это уже было три года назад. Живите под моей властью или умрите, пытаясь ее сбросить. — а вот теперь — долгая пауза. Дам вам осмыслить это, ребятки. — С этого дня по всей зоне одиннадцать вводится военное положение и строгий коменданский час. Любой, оказавшийся на улице после одиннадцати часов ночи, будет казнен на месте. Я предупреждаю вас — если вы не готовы умереть за свои бесполезные идеалы — не выходите на улицы и не вступайте в террористические группировки. Мне бы не хотелось терять лишние рабочие руки и талантливую молодежь. — еще одна пауза, и заключительный этап. — И наконец, я приношу извинения всем жителям зоны одиннадцать, за деяния, совершенные администрацией его императорского высочества, принца Кловиса. Государственные изменники, продавшиеся Китайской Федерации, ввели его в заблуждение и совершили множество преступлений, пролили реки невинной крови и нанесли огромный ущерб и Зоне Одиннадцать, и всей Священной Британской Империи в целом. Чтобы эта ситуация не повторилась, я обьявляю сакурадайт стратегически важным ресурсом и безусловной собственностью Империи. Отныне любой, вредящий добыче или переработке сакурадайта, вне зависимости от происхождения или заслуг, будет признан государственным изменником и казнен. — интересно, одинадцатые поймут намек или нет? В любом случае, я им создал тепличные условия — рабочие теперь защищены от произвола аристократии и вообще кого угодно — только хорошо работайте, а остальное вам обеспечат. А будете работать плохо — на ваше место найдется пара десятков желающих. — Изменники будут казнены здесь и сейчас. Смотрите, и не повторяйте их ошибок.

На площадь вывели всех из списка Кловиса — почти пятьдесят человек, все, воспользовавшиеся ситуацией и бросившиеся пилить неожиданно доставшуюся на разграбление зону. Идиоты. Хоть бы делали это в меру и соответственно званию, я бы даже не мешал. Но они ведь даже не компетенты, что самое страшное. Можно простить грехи умелому человеку, но никогда — дебилу.

Череда выстрелов — и от создавших такое количество проблем людей остался ряд трупов. Очень эстетически приятное и правильное зрелище. Конечно, придется отмывать улицу, но это уже заботы муниципалитета. Я повернулся и ушел с балкона внутрь здания. Только сейчас я понял, что меня слегка трясло.

В любом случае — я сделал главное, обьявил свои условия и сыграл в открытую. Конечно, это создаст терористам романтический ореол, но зато все, кто за эти три года забыл, или по малолетству не застал реалии трехмесячной войны, поймет, что шуток не будет. Это полноценное обьявление войны — их будут убивать без скидок на возраст.

Посмотрим, к каким результатам это приведет.

К слову, многих удивило мое решение отказаться от рабского труда. Но решение простое — он чертвоски не эффективен. Раб будет делать все, чтобы уменьшить производительность и оттягивать гигантское количество ресурсов на свое удержание и силовую стимуляцию, до неприличия уложняя структуру. А вот имеющий свою прибыль и к тому же видящий перспективы для себя и своей семьи — порвет всех, но будет рваться именно туда, куда мне надо. В таких случаях честный социальный контракт выгоднее насильного принуждения.

Все-таки коллаборционизм — отличная вещь, и должен так же отлично оплачиваться.

* * *

— Джеремия, готовься бить на поражение. — я нервничал. Эта ситуация не просто плохо пахла — от нее разило застоявшимся дерьмом.

— Да, ваше высочество. — спокойный мужской голос, слегка измененный передатчиками найтмара, несколько успокаивал.

И ведь даже начиналось все отвратно. Секретный проект в зоне одиннадцать, курируемый лично губернатором. Ладно, звучит вполне обычно, тут эксперименты с сакурадайтом проводить дешевле всего, хотя и приходится потратится на охрану. Но это лаборатория, действующая независимо от Шнайзеля — главного заказчика и куратора подобных проектов. Более того, отчеты из нее отсылалались прямо в столицу по крайне известному, но весьма непопулярному адресу главного здания имперской канцелярии. А в вотчину Виви я предпочел бы не залезать никогда. Уж очень опасно, как показывает опыт.

Но делать нечего — это лаборатория находится на моей территории, деньги ей выделяются из моего бюджета, так что я должен хотя бы знать, что в ней находится.

Мда. Это всего-лишь лаборатория. В ней не может быть ничего опасного... Но я все равно тащу с собой кроме Джеремии еще и пятьдесят человек тяжеловооруженной охраны. Безопасность не бывает лишней.

Лаборатория оказалась спрятана в ста сорока милях от столицы. Мы оповестили о визите за сутки, должны были подготовится... И боги, как же я ненавижу играть в поддавки. Проверка должна быть неожиданной, резкой и всеобъемлющей, и чтобы после нее летели головы и чины, разбирались ошибки, отступления от инструкции и просто всяческие злоупотребления. А потом инструкции пересматривались, на освобожденные места садились новые, голодные работники, и все начиналось сначала — до новой проверки. А вот это. Это фарс.

— Ваше высочество, это великая честь для нас... — вылетевший на встречу жирный мужчина в мундире с... Погодите. Генеральские погоны? Здесь? Да на всю провинцию может быть не больше одного генерала, при том что я уже казнил одного. Кловис что, в конец охренел, раздаривать высшие звания?

— Даже не сомневаюсь в этом. Показывайте объект, и постарайтесь объяснить, по какой причине на нем стоит гриф высшей секретности, если по уставу исследования такого ранга не могут быть произведены без санкции его императорского величества. — а ее нет. По крайней мере, я не нашел ни единого упоминания... Да дьявол побери, я вообще не нашел ни одного отчета! На моей территории работает лаборатория, которая жрет ресурсы и деньги, как изголодавшийся хряк желуди, и даже не видит необходимости в составлении толковых отчетов о проделанной работе, я уже не говорю про контроль за затратами.

— Конечно же, ваше высочество. Извольте следовать за мной. — а вот второй вопрос он тактично проигнорировал. Похоже, личный приказ Кловиса... Или его просто нагнули, и это работа отдела Виви. Тогда и генеральские погоны не удивляют.

Лаборатория... Впечатляла. Достаточно обширное помещение, разделенное на несколько стерильных помещений, но самое удивительное — исследуемые образцы. Человеческие органы в различных видах, закатанные в формалин и препарированные, пробирки с кровью и линфой... Черт побери, надеюсь, что это все от трупов.

Но в любом случае, откуда такая секретность? Анатомию можно изучать открыто, да что там, даже опыты на живых одиннадцатых, которые бы Кловис несомненно одобрил, прошли бы максимум по секретности категории С — но никак не А++. Я наконец прислушался к тому, что говорил генерал — все равно все что надо я узнаю из отчетов, а он будет настолько приукрашивать, что пользы от его рассказов нет.

— А вот это — образец ноль-ноль. Вы не поверите, ваше высочество, но это живой феномен — просто безумные регенеративные способности. Я бы даже сказал — божественное чудо, если бы верил в его существование, настолько абсурдно ненаучно смотрятся проявляемые образцом способности. — в боксе из толстого, бронированного стекла сидела голая девушка лет девятнадцати на вид. Золотые глаза, зеленые волосы — не отдающие зеленой, как у Джеремии, а именно что зеленые, почти изумрудные. Хрупкая фигура, небольшая аккуратная грудь со странным красным росчерком, похожим на птичку, длинные ноги... Красива. Очень красива.

Я невольно посмотрел ей в глаза.

Спокойствие, усталость, глубоко внутри — тихая злость.

— Что же за способности проявляет образец? — кажется, у меня появляются догадки о цели создания лаборатории. И не дай бог я окажусь прав.

— Кроме невероятной регенерации, как я уже сказал, образец показывает просто неприличную психологическую и физическую сопротивляемость. Да что там сопротивляемость — неуязвимость! Даже после воздействий, гарантировано вызывающих у обычных, и даже очень здоровых, людей смерть, образец упорно продолжает жить. Мы постарались исследовать этот эффект, но... — стоп. Погодите. Вы ведь не хотите сказать, что...

— Вы пытались исследовать регенерацию, я понимаю. Это действительно удивительно полезная способность, если вы не врете на счет способностей образца. Но вы добились каких-либо реальных результатов? — генерал поморщился.

— Запас знаний, касательно... — старая песня.

— Меня не волнует никакой запас теоретических знаний. Какую практическую пользу принесли ваши исследования за два года работы? — если бы было, что показать — хвалился бы сразу, уж очень хорошо я знаю такой типаж. Типичные инфантилы, считающие начальство чем-то вроде тайфуна, который рано или поздно уйдет, да и вообще если на него не смотреть — оно не заметит и само уйдет.

— Пока что ничего практически применимого лаборатория не создала, но два года для полноценных исследований это слишком мало, и... — все ясно.

— Хорошо, генерал. Ответьте на один вопрос — все эти... Исследовательские образцы, это части тела ноль-ноль? — доброжелательно улыбаться. Я не знаю, не врал ли он про регенерацию, но если эта девушка способна отрастить штук десять рук и ног, это долбанная магия.

— Да, ваше высочество. К сожалению, кровь распадается буквально на вторые сутки после отделения от организма, а вот органы в формалине хранятся достаточно долго — а вот без него гниют даже быстрее обычных. К тому же не приживаются на аппарате, что бы мы ни делали. — то есть никакого результата они всем этим не добились.

— Вы проводили эти исследования под наркозом? — глупо говорить про наркоз, когда в буквальном смысле разбирают на органы, но если она такая восстанавливающаяся — отрубить голову, чтобы не мучалась. Господи, как же бредово звучит. У нее что — тело из головы вырастает?

— Нет, ваше высочество. Исследования требовали взять замеры реакций мышц, и... — я услышал достаточно.

Слабый кивок охране, быстро развести пальцы на правой руке, смыкая в сферу — и жирдяя хватают под руки, впечатывая в пол. Это однозначно курировал не Виви — его отделение просто закрыло бы настолько бесперспективную разработку. А если и нет... Есть предел у того, что я могу позволить. Если бы это еще давало реальный эффект в виде лекарств или оружия — я бы еще подумал о продолжении проекта, но раз за два года никаких продвижек...

— Джеремия. — переполненный сдерживаемой яростью взгляд. — Этой лаборатории не было.

— Да, ваше высочество. — а сколько удовлетворения.

Всех работников расстреляют и закопают прямо здесь, лабораторию взорвут вместе с оборудованием — нечего светить инвентарными номерами и производителями.

— Откройте бокс с ноль-ноль. — интересно, она вообще адекватна? Не уверен, что кто-то способен пережить такое, но взгляд и слова генерала о крепости сознания вселяют надежду.

— И как тебя зовут? — девушка даже не попыталась прикрыться, все так же полусидя в своем боксе.

— С.С. — девушка усмехнулась. — А ты, значит, местная большая шишка?

Сколько адекватности и несломанности. Внушает уважение, как ни крути. Хотя сс... Черт, Виви видится здесь буквально во всем.

— Можно сказать и так. — я улыбнулся. — Хочешь выйти на свободу?

— А если и хочу, то что с того? — разумно.

— У тебя есть два варианта. Идешь со мной, или тебя выгружают в городе со счетом в Банке Британии. Можешь считать это попыткой купить молчание или извинениями. — конечно, все это редкостная чушь, за такое деньгами не платят, да и вряд ли они ей нужны, так что вторая альтернатива просто для самого существования выбора.

— Предлагаю альтернативу. — ого. Что самое интересное, даже Джеремия не поморщился из-за фамильярности — в таких условиях это нормально. — Но пусть твоя охрана выйдет.

Вряд ли она сможет мне чем-то угрожать. Кивок — и они, поклонившись, вышли из комнаты. Проследив за уперевшимся в Готвальда взглядом С.С. все-таки отозвал и его.

— Надеюсь, твое предложение стоит таких предосторожностей. — на самом деле это даже забавно — предложение от мистической узницы, чуть меньше чем ничего не сумевшей сделать со своими палачами.

— Уж поверь. — кошачьи глаза смеялись. — Я предлагаю контракт.

— Какие условия? — и что же ты можешь мне предложить, красавица?

— Узнаешь. — что?

— Ты отказываешься говорить мне о сути сделки? — девушка усмехнулась.

— А ты боишься, что подпишешь договор о продаже души, малыш? — она фыркнула. — Я предлагаю это далеко не каждому.

Вот так ситуация. И как же это все воняет вещами, в которые лучше не лезть.

— Чего ты хочешь в обмен? — до отвратительного ехидная улыбка на ее лице стала еще шире. Будто и не препарировали ее недавно.

— Одно желание, которое ты выполнишь. — самый опасный подтип обещаний. Это даже не обещание оказать услугу, пусть и в ущерб себе — это полностью неограниченное желание. Конечно, обещание всегда можно нарушить, но... Это простые обещания. А вряд ли непростые люди, которые выживают после двух лет препарирования, удовлетворяться простыми клятвами.

Опасно. Очень. Но... Почему нет?

Потому что я даже не знаю, что она предлагает. Потому что до сегодняшнего дня я видел подобную мистику только два раза — и оба в том отделении, в которое мне настойчиво рекомендовали не лезть и чем не интересоваться.

Потому что... Виви уязвил меня куда сильнее, чем мне хотелось признаваться самому себе. И потому что мне надоели все эти тайны вокруг по всем признакам сильнейшей организации Британии, как-то связанной с мистическими убийствами без единого следа и смазанными следами на камерах.

— Согласен. Я выполню одно твое желание. — девушка улыбнулась, и красный росчерк под ее правой грудью налился красным светом, а потом такая же птичка сверкнула в обоих глазах.

Я рефлекторно зажмурился. Странные ощущения — прохладная дрожжь, прокативашаяся волной от глаз по всему телу, кисловатый винградный привкус во рту, радужные пятна перед закрытыми глазами.

— И что это? — девушка улыбнулась.

— Я дала тебе гиас. — отлично. Какой-то гиас. Что-то странное колыхалось на границе сознания.

И что с этим делать?

Равномерный вдох. Эта странность, не ощущающаяся неправильной. Напряжение в глазницах, будто слабый ток, пробивающий тело.

Радужки глаз С.С. вспыхнули красным, и тут же погасли.

— На мне это не сработает. — еще бы знать, что "это" такое...

— Хорошо. Можешь пойти со мной во дворец, но к завтрашнему дню я жду полного отчета о том, что такое этот гиас. — зеленоволосая девушка усмехнулась.

— Нет. — что? Она вообще понимает, с кем разговаривает?

— Что? — девушка усмехнулась еще шире.

— Узнавай сам. — я начал медленно звереть, и ее наглая улыбка только выбешивала.

— Ты понимаешь, что я могу и выбить из тебя все, что ты знаешь? — или хотя бы попробовать.

Она только кивинула на правый лабораторный бокс, в котором изучались легкие.

— Ты действительно думаешь, что сможешь чем-то меня удивить? — аргумент.

— Тогда чего ты, черт возьми, хочешь? — она усмухнулась.

— Узнаешь. — кажется, я сейчас закричу или схвачу ее за горло.

— Ладно. Ты со мной? — может ей взбредет в голову просто уйти без документов и прочего. Кстати говоря, нужно пробить ее личность. Что-то меня происходящее совсем выбило из колеи.

— Пока что. — господи, даруй мне терпение.

— Это сколько? — она снова улыбнулась. Кажется, происходящее доставляло ей удовольствие.

— Это пока мне не надоест. — все. Хватит с меня.

И ведь даже не выкинешь ее — она знает об этом гиассе. А раскапывать по другим каналам... Что-то мне подсказывало, что меня в скорости будет ожидать визит Виви.

Глава 2: Правление

Месяц спустя.

Единственный правильный принцип — не иметь никаких принципов.

Мой 'гиас' оказался... Странным. Весьма и весьма полезным, но странным. С.С. назвала его силой дипломата, и это единственная хотя бы относительно полезная вещь, которую она сказала за прошедшее время. Практически все свое время девушка проводила в своих комнатах, буквально уничтожая итальянскую кухню. В былое время я мог бы заподозрить ее в ненависти к ней, ведь она не ела — она буквальна сметала пиццу и пасту, как пожар сметает леса. И что характерно — ни единого лишнего килограмма. Сначала я думал, что она такими темпами восстанавливает потраченную в лаборатории биомассу, но по ее словам ей это просто нравится. В любом случае, за подобную силу я готов заплатить гораздо дороже.

Сила дипломата — буквально способность заставить любого принять мои слова если не на веру, то близко к сердцу. Снижение критического мышления, расслабление, резко усилившаяся симпатия... Имей я подобное раньше — шел бы не по административной, а придворной линии, и уже имел бы вокруг себя полноценную аристократическую фракцию. Но чего теперь жалеть. Реальная власть, хоть и ограниченная, лучше опосредованной, но не ограниченной.

— Ваше высочество... — дверь открылась и неуверенный голос придворного неприятно отдался в ушах.

Есть две вещи, которые я ненавижу всем сердцем — некометентность и неуверенность. И как минимум половина двора, собравшегося здесь, воплощала собой обе. И если от первого с грехом пополам удалось что-то сделать, то вот второй после недавних чисток цвел пышным цветом.

Эх, где ты, мой Пендрагон — прекрасное место, где любого провалившегося убьют свои же, не заставляя правителя тратить свое время. Вечная грызня всех со всеми, всевозможные убийства, заговоры, предательства, семейные склоки... После того, как Шнайзель ввел меня в этот чудесный мир, я уже не могу его покинуть.

Точнее, не мог до недавнего момента. И теперь с удивлением понимаю, что соскучился. Даже угрозы и вечное блуждание в тени службы Виви теперь вспоминается с каким-то теплом — испытывать границы дозволенного было забавно. А смотреть, как аристократы жрут друг друга — даже весело. Не так весело, как в Китайской дип. миссии, где все держалось на волоске, и нас каждую секунду могли убить, но все же...

— Да, Марк? — парень лет двадцати относительно благородного происхождения. Проигрался в карты и сбежал от кредиторов в армию, где прошел всю Японию, получил пару мелких наград и повышение в звании. При Кловисе он оставался одним из дворцовых солдат, но после создания внезапного вакуума администрации, я решил дать ему шанс — курс на продвижение в ранге простых британских солдат приносил свои плюсы.

Все равно толковых аристократов здесь не будет, одни вырожденцы, а опираться на одиннадцатых... Рано. Полноценный класс коллаборантов, разбогатевших и обязанных всем Британии и лично моему пакету реформ вырастет лет через пять, не раньше.

— 'Сыны Ямато' захватили торговый центр Сито... — хм. Сыны Ямато...

— Эту группировку же недавно разгромили? — солдат замялся. Ненавижу.

— Марк. Я могу простить прокол, особенно, если он не твой — а он не твой. Но будешь мямлить — слетишь с должности. — парень поклонился.

— Прошу прощения, ваше высочество. Да, в последнем рейде большая часть группировки была уничтожена, но остались недобитки которые, по видимому, и захватили здание. — хм. Не скажу, что неожиданно — мою речь о сопротивлении многие приняли очень серьезно, и зона вспыхнула восстаниями. Только относительно крупных группировок больше десятка, а мелких никто вообще не считал.

Впрочем, на самом деле сами по себе террористы волновали только армию, да и то постольку поскольку. Они — следствие захвата страны, и в любом случае будут, так что проще дать им немного освоится и собрать самых рьяных. Империи очень сложно драться с насекомыми — а вот позволить им собраться в рой, и накрыть одним ударом другое дело. Так что сейчас реально работали безопасники, не давая горячей молодежи причинить реального ущерба, и, что важнее, роя носом источники финансирования и снабжения. Без них они загнутся от голода и будут воевать самурайскими мечами, да и обладающий достаточными ресурсами для обеспечения своей караманной группировки человек это враг куда более опасный, чем сама группировка. В реальной жизни мелкие террористы опасны только для самих себя, мирного населения и общественных коммуникаций, то есть совершенно не опасны.

— И что требуют? — самый большой торговый центр города, должно быть в нем собралась пара тысяч заложников или что-то вроде. Что самое противное — заложников из британцев, а не одиннадцатых, у них на это денег нет.

— Переговоры напрямую с вами. — психиологический возраст их главы в моих глазах упал до семнадцати-двадцати. В этом возрасте им свойственно приписывать всему конкретные лица, а не смотреть на процессы. Для них я воплощаю британскую оккпуацию. Да и 'если решение вынесет Самый Главный Босс — оно самое точное'. Могли бы — и Чарльза бы вызвали.

Это потом романтика уходит, они понимают, что их враг — система, а не человек, и начинают соизмерять свой уровень влияния и привлекаемое внимание. Взрослый, опытный террорист, сделал бы это тихо, удовлетворился переговорщиком-полковником, трясущимся за свои погоны, боящегося привлекать начальство и с ограниченными полномочиями. Он бы скорее всего даже смог бы выгрызть удовлетворение хотя бы части своих условий — никаких директив на этот случай я пока специально не выдавал, ожидая именно такого террориста. Политический капитал сам себя не заработает.

— Хорошо, Марк. — я встал с трона губернатора, прикоснувшись к наладоннику. Главный управяющий инструмент любого адекватного администратора в кризисных условиях, он дает возможность связаться за пару щелчков с внутренней и наружной охраной, Джеремией, всеми главами отделов, а кроме того составлять связь-конфернцию из нескольких контактов. И обьявлять общую тревогу любого уровня, есстественно.

Желтая тревога — ничего особенного, но пусть ребятки не расслабляются.

Отсюда до захваченного торгового центра — минут двадцать на вертолете. Конечно сам факт того, что в пределах столицы террористы сумели что-то захватить — сильнейший прокол слжбистов, и я их еще поимею по этому поводу, но не слишком сильно — когда практически все население или очень поддерживает, или является террористами, к тому же сохранило оружие со времен войны, действовать становится очень сложно. А они, увы, не высшая тайная канцлелярия.

Полет прошел быстро, хотя я забрался на всякий случай в укрепленный не-боевой найтмар — при сбитии вертолета или его неожиданном взрыве в полете этой брони должно хватить, чтобы вырвать мне жизнь. Кто-то скажет, что я параноик, но излишние предосторожности на моем посте в таких условиях это оксюморон. А уж после примера убийства Марианны и многочисленных рассказов Шнайзеля о покушениях на него, постоянный просчет всех возможностей меня убить стал есстественен как дыхание. Не говоря уже о том, что подобное отвлечение как часть покушение — классика.

Но долетели и сели в кризис штаб мы нормально. Там уже был Джеремия, а вот Фелпс, похоже, решил не отрываться из-за такой мелочи от своей работы. Учитывая, что контроль над этой областью это часть обязанностей его подчиненного — разумно. Вдруг это всего-лишь обманка, и реальный терракт затевается где-то еще, пользуясь этим, как прикрытием?

— Как они вышли на связь? — Джеремия, угнетавший тяжелым взглядом штаб, повернулся.

— Открытый канал, ваше высочество. — понятно.

У многих могут вызвать вопросы то, зачем я вообще пошел сюда лично, а не просто связался по связи. На самом деле ответ прост — мне нужно испытать гиас в деле. Конечно, мне придется рисковать... Но это 'боевая' дипломатия.

Шнайзель умудрялся проводить трехсторонние переговоры между ненавидящими и его, и друг друга группировками лично, с минимальной посольской охраной и безо всякого гиаса. Я, конечно, уступаю ему и в опыте, и склонности, но если смог он, причем смог не единожды, то почему я должен отказываться попробовать, обладая гиасом и с куда меньшей ставкой?

— Хорошо. Перешлите им, что я согласен только на переговоры лицом к лицу, без охраны с обеих сторон. — шок всех, находящихся в штабе, буквально заполнил комнату.

— Без охраны? Но, ваше высочество... — эх. Старый друг, наставник и рыцарь, ты слишком сильно волнуешься.

Хотя я иногда перестаю понимать, волненение это за меня или за сына Марианны. Впрочем, это не играет особой роли — я последний оставшийся в живых представитель семьи.

— Они решат, что охрана может перейти в атаку или принести сакурадайтовую глушилку, а излишние уточнения обстоятельств только все усложнят. Среди них нет профессиональных переговорщиков, так что затягивать не стоит. — Готвальд, вздохнув, кивнул.

— Ваше высочество, они могут решить, что ваша смерть — куда более значимая цель чем та, которую они собирались выдвинуть. — мда. Именно это было единственным червечком сомнения, не дающим мне просто приказать, оборвав возражения.

Это было чертовски в характере радикально настроенной молодежи.

— Именно поэтому переговоры пройдут один на один. Я смогу продержаться против одного достаточно долго, чтобы вы успели подойти, лорд Джеремия. — не факт, совсем не факт — оружие будет у нас обоих, а одна пуля, и...

Но гиас обязан дать мне возможность поговорить. Увернутся или не дать ему выстрелить во время разговора — дело техники.

— Вас могут пристрелить прямо на входе. — могут. Ничего не скажешь, могут.

— Поэтому единственное условие для переговоров — отстутсвие тяжелого и штуромового оружия. — а пистолетные пули этот костюм, скрывающий под собой бронежелет, выдержит.

А сканеры проверят комнату на количество людей и единиц оружия.

После тяжелого вздоха Джеремия поклонился.

— Не знаю, почему вам так хочется провести переговоры лицом к лицу, но будет выполнено, ваше высочество. — и не нужно тебе знать.

Штука уровня гиаса не может быть тайной для высших чинов мира. И если я о нем не знал — значит в Британии это привелегия Императоров и высшей тайной канцелярии. То есть у ведомства Виви скорее всего есть свои пользователи, что и обьясняет все эти странности. Не стоит Джеремии узнавать что-то подобное. Попадет еще в аварию. Как и я, по странной случайности.

Переговоры не затянулись, и вскоре я уже подходил к дверям торгового центра — заложники и террористы вышли их конференц зала, сканеры не нашли ничего слишком опасного, так что можно было идти. В подобных ситуацих понимаешь, как плохо быть атеистом — не на кого скинуть груз ответственности за принятое решение.

За переговорным столом сидел почти юноша — лет двадцать, не больше. Азиат, на лице — смесь усталости и мрачной решимости. Ненавижу и одновременно люблю эту смесь эмоций, хотя больше все-таки ненавижу. С циничными ублюдками работать проще всего, они всегда четко знают, чего хотят. А вот фанатики и прочие идейные хотя и крайне работоспособны, но голосу разума внимают с трудом.

Фанатика невозможно переубедить за раз, и одного взгляда на него хватило, чтобы понять — говорить с ним не о чем. Вернее было бы не о чем, если бы не...

Тонкая алая игла вспыхивает перед глазами, вонзаясь мужчине в лоб. Ее невозможно ощутить — более того, ее не существует, это просто визуализация, спусковой крючок для моей силы, но этого достаточно, чтобы радужки его глаз вспыхнули алым. Контакт установлен.

— Итак, вы взяли в заложники почти две тысячи человек, и желали поговорить лично со мной. Я тут — говорите. — легкая, открытая улыбка — что-то будто ведет меня, подсказывая, как себя вести, какую позу принять. Побочный эфект, не более.

— Вы выпустите Асамию и ребят, иначе мы взорвем торговый центр. — эх, сколько экспрессии. А ведь тебя разрывает, парень — ты ненавидишь меня, более того, ты должен меня ненавидеть — но я вызываю у тебя сильнейшую симпатию.

— Вот как? — открытая поза. Я не собираюсь угрожать. — И что же вы будете делать, если мы их выпустим?

Господи, это напоминает какую-то беседу в школе с директором, когда кто-то разбил окно. Соврешь, чтобы я тебе не поверил, будешь требовать?

Удиви меня, парень.

— Сражаться! — а сколько экспрессии во взгляде. Святая решимость и уверенность.

Я невольно рассмеялся.

— Войска Британии уничтожили всю японскую армию меньше, чем за три месяца. Мои люди разбили вашу группировку, потеряв всего пять человек. — я улыбнулся. — И вы сумели сбежать только потому, что они не хотели лишних жертв среди мирного населения. В следующий раз вас просто расстреляют на месте, и на этом все закончится.

— Плевать! Вы пришли в наши дома, грабите, убиваете и насилуете, а мы должны молча сидеть и смотреть? — Горе проигравшим, парень. Горе проигравшим.

— Я, лично я, дал вам возможность получить защиту — работайте на британию, и вас никто не тронет. — точнее, тронет. Но не так сильно, и прогибаться придется только под прямое начальство.

— Ты хочешь, чтобы мы этому радовались и бежали выкапывать и отдавать вам наши же ресурсы? — уже ты. Меня отделили от всей Британии. — Или шли в армию, и убивали своих же?

Я уже обожаю свой гиас.

— "Своих" убивать не придется — отправитесь на восточный фронт. А что касается "ваших" ресурсов... У вас больше нет ничего своего. И мелким терроризмом этот факт не изменить. — я чувствовал, как работает гиас, буквально выжигая это в его голове. — У одиннадцатых нет иного выхода, кроме подчинения. И те, кто это поймут, смогут жить.

— Предлагаешь продать собственную родину? — я усмехнулся. Лозунги, лозунги...

— Сколько людей осталось в твоем отряде? — пора переходить в атаку.

— Что? — а ведь он понял, к чему я виду. Уже радует — своих людей он ценит.

— Сколько молодых людей, которые еще даже не попробовали жизнь, сидят в этом здании? У скольких есть семьи, которые без их помощи станет некому кормить? — наверняка ведь больная тема. — Вы гонитесь за красивыми лозунгами, засели в этом здании, взяли в заложники пару тысяч человек — молодцы. Романтика сопротивления так и прет. Но у скольких из вас прямо сейчас умирают от голода или преступности семьи? Сколько из них отправится в лагеря или будут уничтожены за ваши преступления?

Ох, как же я люблю красить черное в белый.

— Это ваша вина! Вы, британские мрази, пришли в нашу страну! — он почти кричал.

— И вы ничего не можете и никогда не сможете с этим поделать. Да, мы оккупанты и захватчики, да, мы убиваем и насилуем. Но от вашей идиотской, детской деятельности ничего не изменится. Вы не сможете скинуть нашу власть — просто потому, что не смогли оказать сопротивления даже в открытом бою, пока у вас была армия. Вы можете только договораиваться, и я даю вам эту возможность. — я улыбнулся. — Скажи, вы дохнете с голода? У вас нет возможности найти еду и защитить себя кроме как угрожая мирному населению?

— Да! — он встал с кресла. — Я работал в шахтах, мою сестру изнасиловали и убили, и никто даже не почесался! Вы декларируете возможность для одиннадцатых защитить себя в колониальном суде, но это чистая фикция! — ого? Значит, он все-таки попробовал жить под законами?

— Администрация моего брата была казнена за предательство. Этого не достаточно? — мне начинает не нравится эта ситуация.

— Ее убили неделю назад. — черт. Значит, все-таки мой прокол.

— И этот демарш... — я провел взглядом по комнате. — Это месть?

Ну, не совсем этот — тут с требованиями понятно, освободить друзей. А сам уход в повстанцы.

— Да. — хрена с два он бы говорил так свободно, не действую на него гиас.

Но ситуация одновременно хороша, и отвратительна. Это прокол уже МОЕЙ администрации, и я ненавижу такие проколы. Я, черт возьми, предложил одиннадцатым социальный контракт — послушание в обмен на охрану, и не смог обеспечить выполнение собственных обязательств.

Не то, чтобы в этом было что-то неправильное — договора на то и пишутся, чтобы их нарушать, но в данной ситуации это было просто безумно не кстати.

— В твоем отряде все пострадали в подобных инцидентах? — разумеется нет, но я даю ему возможность сложить оружие без особых последствий.

— Да. — какой хороший мальчик. Еще бы не под гиассом, а сам... Но чего зря мечтать.

— Джеремия... — разумеется, этот разговор транслировался, и разумеется ему хватит мозгов сделать вид, будто этого не было.

— Ваше высочество, все в порядке? — я усмехнулся.

— Кто конкретно по твоему мнению совершил преступление? — вопрос был обращен к террористу.

— Граф Клиффорд. — он даже облизал губы. Похоже, появилась надежда на месть чужими руками.

— Лорд Джеремия, разберитесь с этим делом, и найдите виновных. — на самом деле таких виновных — половина британцев, кто не развлекался с пленной девчонкой, но красивая мина есть красивая мина.

— Итак, с этим делом разберуться. Неужели для этого было так необходимо брать в заложники без малого две тысячи человек? — я усмехнулся.

— Не человек, а Британцев! — ох, как же я не люблю бытовой ультранационализм.

— И почти две сотни работников из местного населения, но не будем об этом. Я предлагаю всем вашим людям написать свои заявления, и передать их через какого-либо заложника, а после этого сдаться. — он ухмыльнулся.

— Чтобы нас расстреляли вместе с семьями? — я покачал головой.

— Вы будете уничтожены вместе с семьями только если не сдадитесь. Сдавшимся будет обеспечена амнистия ввиду уважительной причины для сопротивления. Те, кто работает на сакурадатайтовой выработке, имеют право на жалобы. — ох, рискую, сильно рискую. Как бы местные не начали уходить в террористы в надежде выгодно сдаться.

— Все люди равны? — он ухмыльнулся.

— Конечно нет. Но те, кто работает на Британию, имеют права. — а ведь началось с непримиримой борьбы.

С.С, можешь есть столько пиццы, сколько захочешь. Это действительно просто невероятная сила.

— И с чего вы взяли, что мои люди решат сдаться? — я усмехнулся.

— Все хотят жить, а особенно — чтобы жили их семьи. Так что я верю, что вы сможете убедить их сложить оружие. — он взлохнул.

— В обмен на амнистию для всех, кого уже схватили. — наконец-то он дошел до этого.

— Хорошо. Они получат однократную амнистию, но только в том случае, если после этого пойдут на совместную работу со следствием. — то есть выдадут все нычки и известных террористов. — Вас это тоже касается.

Такая вот ненавязчивая вербовка.

— Идет! — отлично.

— Вот и решили. Постарайтесь договорится со своими людьми побыстрее — торговому центру нужно работать. — я встал и вышел из комнаты.

Меня ждет еще просто гигантское количество работы. И самое главное — меня чертовски уязвила это ситуация.

Тот кретин, что нарушил приказ о равном суде для рабочих на сакурадайте, поплатится головой. Ненавижу нарушения моих приказов.

* * *

Теперь, по прошествиии месяца, стало понятно, что найти компетентных людей — мало. Нужно еще и заставить их работать вне зависимости от личных пристрастий, что куда сложнее.

Ненавижу политику национального превосходства — она ошибочна. Талант достается людям всех сословий и национальностей, и единственным настоящим делением является деление на компетентных и не компетеных людей, вне зависимости от внешних признаков. К сожалению, слепая национальная гордость и привычка засчитывать за свой счет достижения других плотно застиала глаза очень многим, и с этим нужно что-то делать.

Если с проблемой аристократии еще получилось разобраться без особых потерь ввиду отстутствия реальной аристократии на дальних островах, то вот с этим так легко не сладить.

Ладно. Разговор с террористами записывался и сейчас крутится по всем телеканалам. Мне нужно завязть на себя как можно больше — в иной ситуации я бы этого не делал, но если сдвинут меня, то сюда посадят в лучшем случае Юфи, а в худшем — снова Кловиса, так что все достижения, как и выстроенная мной система, будут потеряны. А так население видит, что администрации не плевать — более того, я лично прихожу и не боясь решаю проблемы. Пиар и набор политического капитала никому не мешал.

Хотя моим позициям среди аристократии это повредит — нормальный британец никогда бы не опустился до переговоров с грязью. Но... Плевать. Я в любом случае поставил слишком много на эту должность. Если все выйдет, и провинция будет британизирована и замирена, то никаких вопросов ко мне не будет, и я смогу продвинуться повыше. А если нет — никакой снобизм не поможет. Шнайзель то прекрасно понимает смысл всех моих действий, а это главное, ведь по сути все это назначение — один большой испытательный срок.

— Можете сидеть. — дернувшийся было одиннадцатый все-таки сел.

Четырнадцать лет, коротко постриженные каштановые волосы, зеленые глаза. Крайне примечательный юноша. Сын бывшего премьер-министра Японии и единственный человек, находившийся рядом с ним в момент смерти. Крайне талантливый пилот, по словам Готвальда, способный победить его в одном бою из тридцати.

— Лелу... — он прервал сем себя. — Ваше высочество? — а ведь он не боится и только слегка удивлен, хотя... Мой интерес понятен.

— Я так похож на моего младшего брата? — я знал, что какое-то время они провели вместе, но такая сильная реакция удивляла.

— Крайне похожи, ваше высочество. — эх, Лулу. Ну почему ты оказался таким самоувереным идиотом? Почему я не смог тебя удержать?

Ненавижу меланхолию, но когда я вспоминал о брате, она накатывала с невероятной силой. Поэтому я предпочитал об этом не думать.

— Позже мы поговорим об этом, но... — приди в себя, Кирхайс. Приди в себя. — Сузаку Курурги, вы хотите вступить в британскую армию не смотря на весьма юный возраст. Это похвально, но чем вызвано это желание?

Он хмыкнул. Должно быть принц, выступающий в роли рекрутера, выглядит забавно.

— Я хочу слу... — я оборвал его движением руки.

Эх, какой соблазн применить гиас... Но я хочу увидеть его таким, какой он есть, без влияния на сознание.

— Давайте без пропагандистской чуши, которую вы все равно говорите для галочки. Вы хотите вступить в армию, хотя доставшегося от отца содержания хватит, чтобы не работать всю жизнь. Давайте серьезно — зачем вы это делаете? — он поморщился.

— Согласно уставу иностранного частей британских войск, в них возможно повышение в ранге без ограничений. — это так — иностранец может стать хоть генералом своих войск, но этот чин будет действовать только внутри мясных корпусов.

Я улыбнулся.

— Эти войска — мясо, и вы не можете этого не понимать. Зачем вам так рисковать? — ну давай уже, открывайся.

Алая игла вонзается в мозг, проходя насквозь. Алые радужки сияют подтверждением. Это уберет сомнения, комплексы, неуверенность. Ты можешь быть откровенен, парень.

— Это даст мне возможность повлиять на проводимую Британией политику. — и все?

Я ожидал чего-то... Более тяжелого.

— В интересах родной страны? Ваши корпуса не окажeтся в зоне одиннадцать никогда. — он усмехнулся.

— Не обязательно находится в этих войсках всегда. — я улыбнулся. Этот парень начинает мне нравится.

— Вот как? Хорошо. — а вот теперь пришла пора того, зачем я вообще пришел. — Скажите, а зачем это вам?

Давай, скажи еще пару правильных фраз.

— Разве желание помочь родной стране не является достаточной целью? — софистика.

— У этого желания всегда свои причины. Какая ваша? — убеди меня.

Он замялся. Ох, наверняка личное.

— Чего вы добиваетесь, ваше высочество? — на крючке.

— Вы убили родного отца. Это ведь искупление? — он застыл.

— Будете меня осуждать? — эх, глупышка.

— Разумеется нет. — я улыбнулся. — Будем честны — Япония проиграла войну не три года назад, а три столетия — когда закрылась в изоляции. Итог — ваша страна была оккупирована двумя личными армиями ее императорского высочества Корнелии без привлечения даже основных сил, а настоящая битва за Японию шла за столом переговоров в Пекине, и никакие чудеса этого не изменили бы. Война была проиграна, и сопротивление только унесло бы тысячи жизней без всякой пользы. Вы приняли единственное верное решение.

Это была главной причиной, по которой я решил выбрать именно его. Человек, способный в десять лет осознать происходяще, сделать выбор и заплатить за него кровью просто не может оказаться серым среднячком. А я люблю талантливых людей.

Наверное, это сильнейшая моя слабость.

— Аморальное решение. — господи. Что за идиот тебя воспитывал?

— Мораль — это эволюционно выработавшиеся запреты, помогающие обществу не уничтожить само себя. Для человека, решающего для общества нет и не может быть морали — он и есть мораль. Ваше решение было глубоко моральным, так как спасло огромное количество человек от бессмысленной смерти. — я вздохнул. — В любом случае, у меня есть для вас предложение куда лучше, чем запись рядовым в мясную гвардию.

— Вот как? — он внимательно посмотрел на меня.

Забавно. Должно быть, это странно, когда единственный человек, поддержавшийся твои действия — де-юре враг.

— Мне нужен пилот-испытатель для найтмара седьмого поколения, пока что находящегося в начальной стадии разработки. — можно было бы и попросить Шнайзеля найти такого, но терять личного рыцаря? Идиотизм. Сузаку может стать моим козырем. — Это позволит вам в последствии стать рыцарем Британии, а возможно — и Круга.

Это очень, очень "возможно". Джеремия тянет на седьмого-восьмого рыцаря, как и остальные личные, вроде Гилберта. Рыцари Круга подчиняются напрямую Императору, так что личным защитникам приходится отказываться от этой должности, но если получится провести его в круг, обеспечив преданость если не мне, то правильным идеям... Это может выгореть.

— И почему вы предлагаете это мне, одиннадцатому, а не британцу? Я ведь могу предать. — я усмехнулся.

— Япония не может быть самостоятельной в современном мире, так что в ваших интересах работать на Британию. А вы доказали, что умеете думать и принимать правильные решения. — он вздохнул.

— Я согласен. — отлично, просто отлично.

— Нет. — я улыбнулся. — Сегодня вы отдыхаете и думаете, а завтра в это же время скажите мне свое финальное решение. И помните — обратной дороги не будет. — он все равно уже все решил, а это одолжение от меня должно оставить неплохое впечатление.

Я вышел из переговорного зала.

Если выгорит — у меня появится первая личная фигура. Пора бы уже набирать и свою команду, хватит тягать специалистов у старшего брата.

* * *

— И чем тебе так понравился этот японец? — C.C. была как всегда ехидна, весела и таинственна. — Потянуло на смазливую мордашку?

Я вздохнул. Каждый разговор с ней был похож на тычки палочками. Так взорвешься? А если так?

— Он прирожденный пилот. Суметь в его возрасте продержаться почти две минуты против Джеремии на Гахерисе это очень, очень хороший результат. — мы смотрели на тренировочный процесс, больше похожий на избиение — Джеремия, на которого в добавок ко всей имеющейся нагрузке я повесил подготовку новичка, прикладывал все усилия, гоняя его по тренировочной зоне.

С.С неожиданно заинтересовалась зрелищем, а я был не против поговорить. Управление зоной вытягивало из меня все силы, даже чисто бумажной работы было просто невероятное количество, так что времени на отдых почти не было. Что уж там говорить про новые проекты или отслеживание действий любимого брата. Соблазн уподобиться Кловису и скинуть все дела на замов был велик, и становился все сильнее, но я чисто физически не мог заставить себя делегировать кому-то еще больше полномочий, и завязывал лично на себя все больше и больше.

Отвратительная черта для управленца, но ничего не могу с этим поделать. Жадность не зря назвали грехом, что тут скажешь.

— Оправдывайся. — девушка усмехнулась. — Вас ведь связывает с Белым принцем что-то большее, чем работа? — и почему ее так заинтересовали наши отношения со Шнайзелем?

— Мы спали какое-то время. — секс между учителем и учеником в Британии никогда не был чем-то особенным. — Потом нам обоим надоело.

— И как? — ее что, серьезно это волнует? — Неестественно? Отвратительно?

— Очень... по-иному. — я задумался, вспоминая ощущения. — Странные чувства. Имеешь что-то против этого?

Девушка рассмеялась.

— Я выросла в Кельнском архиепископстве пятнадцатого века. Как я могу быть не против? — я улыбнулся.

— Но ты называешь себя ведьмой. — она кивнула.

— Меня пытались сжечь... Раз десять, но сам понимаешь, не горю. — точнее, горишь, но потом собираешься из пепла.

Я все-таки просмотрел все материалы из лаборатории. Она неубиваема настолько, насколько это вообще возможно в современных условиях — даже полное сожжение и последующее растворение остатков в кислоте не дает ничего, кроме пары месяцев регенерации из пыли и осадков. Дико даже думать что-то подобное про живого человека, стоящего рядом, но факт есть факт.

— Чего ты добиваешься, С.С.? Прошел месяц, ты отлежалась. Что будешь делать дальше? — она усмехнулась.

— Есть пиццу и запивать ее сидром. — как же.

— И это все? — я вздохнул. — Ты, обладая такими возможностями, будешь... Просто сидеть в комнате и есть пиццу? В чем смысл?

— С каких пор для пиццы нужен смысл?

Черт. Я понимаю, что ей не стоит высовываться из-за Чарльза, хотя отчет о ней наверняка прошел уже по всем разведкам и на это закрыли глаза, но... Абсолютно все в этом человеке выводило меня из себя. Манера говорить и держаться, видимое отсутствие целей, тайны на тайне когда разговор заходил о гиасе.

Она упорно отказывалась встраиваться в какую-либо систему, руша логичную систему одним своим существованием. Я не мог ни понять ее мотивы, ни просчитать поведение... И это бесило. С.С. была одним красивым, выводящим из себя фактором, ломающим все картины миры, которые я создаю. И это привлекало и отталкивало одновременно.

Отлично, Кирхайс. Тебе обломился кусочек совершенно иного мира, полностью чуждого тебе, в котором нет ни амбиций, ни интриг, ни войн за власть, ни предательств как нормы. Что будешь с этим делать?

— Какая у тебя вообще цель? — это прозвучало как капитуляция.

Я не понимаю ее. Вообще.

— А у тебя? — девушка улыбнулась. — Ты работаешь круглыми сутками, хотя мог бы просто отдыхать, замы достаточно опытны. Почему?

— Если они не смогут справиться без контроля — меня скинут. — девушка рассмеялась.

— Врешь. Тебя не заботит эта должность, к тому же мы оба знаем, что они справятся. — она права. Приставленые Шнайзелем люди достаточно опытны, чтобы самостоятельно разобраться с управлением колонией. По сути от меня им нужна только печать и предлог для аристократии.

— Я ненавижу выпускать полномочия из рук. Это может плохо закончится. — С.С. усмехнулась.

— Нет. Ты просто не доверяешь остальным и хочешь все вытянуть на себе. Поверь старой ведьме — перегоришь. — я вздохнул. Она чертовски права — я уже начал уставать от непривычного количества нагрузки, а дальше будет только хуже — И сделай перерыв хотя бы на пару дней.

— С.С.... Я — принц британский. Только в эту минуту, в этой колонии, от моих решений и успешности моей работы зависит почти десять миллионов британцев и сто двадцать миллионов одинадцатых. А во всей Империи они отразятся на почти трех миллиардах человек. Солдатам нужны найтмары и топливо, энергетике нужен сакурадайт, социальным и военным програмам нужны деньги. Я не могу позволить себе отдыхать. Не сейчас. — девушка рассмеялась.

— А когда? Лет через десять? Это так не работает, Кирхайс. Жизнь — марафон, а не спринт. — знаю, знаю.

— Хотя бы через пять выйду в месячный отпуск. — С.С. усмехнулась. — Ты не понимаешь. Япония сейчас — только завоевана, в ней только размещены гарнизоны, три года по этим меркам ничто. Кловис умудрился испортить многое, еще больше не использовать, но в целом у меня еще есть шансы "замирить" и британизировать зону по римскому методу. Если дело выгорит — мы получим семьдесят процентов сакурадайта, относительно лояльное население и укрепленную базу. А если нет — вторую Нормандию с миллионами трупов и без возможности продолжать работу. Ставки слишком высоки. — девушка покачала головой.

— И ты думаешь, что понимаешь это только ты? — я вздохнул.

— Всем плевать. Корнелия уверена, что раздавит любой мятеж, Чарльзу просто не до пограничной зоны в свете его недавних проблем со здоровьем, а Шнайзель уже выставил меня. — это та часть имперского устройства, что сильнее всего выводила меня из себя. Слишком многое зависит не от расчета, а от личной инициативы высшей аристократии. Есть, конечно, еще Виви и всяческие лорды с герцогами, но они на столь высоких уровнях решений не принимают. По крайней мере открыто.

— Прелестно. И ради вот этого светлого будующего ты публично расстреливаешь по паре сотен человек в день? — любое причинение вреда добытчикам сакурадайта или инфроструктуре я приравнял к государственной измене, так что казнили всех — от нерадивых рабочих, решивших нажится на подпольной перепродаже добытого сакурадайта, глупых террористов и до слишком многое о себе возомнивших аристократов. В особенно наглых случаях — вместе с семьями.

— Я могу себе позволить делать все необходимое, даже если это означает массовые репрессии. — девушка усмехнулась.

— Потому что ты британский принц, и имеешь право на это от рождения? — подкол засчитан.

— К дьяволу право рождения. Я имею право потому, что отвечаю за всех жителей вверенной мне зоны и несу ответстветсвенность за последствия своих действий. — она усмехнулась еще шире.

— "К дьяволу право рождения"? Как забавно слышать это от принца. — я вздохнул.

Можно подумать я не думал об этом.

— Я сначала британец, и только потом принц. — я усмехнулся. — Знаешь, что такое Британия, С.С.? Это полное отстутсвие безопасности и любых гарантий. Никто ничего тебе не должен, и жаждет отобрать у тебя имеющееся. Аристократия, солдаты, простые жители... Все грызуться между собой, и выживают только сильнейшие. Я в любой момент могу оказаться отстранен от наследования, и оказаться на улицах или в армии. И знаешь что? Это не страшно. Оказавшись любом социальном слое я бы продолжал пробиваться выше, подставлять, выгрызать себе положение, и Британия дала бы такую возможность. Я знаю, что так же поступила бы Корнелия, так же поступил бы Шнайзель или Лулу, если бы он выжил. Это то, что делает нас британцами. Принц, граф, простолюдин — это вторично, и любые титулы можно взять силой или украсть. Так что не смей ставить мне в упрек мое происхождение — все, что я имею сейчас, я вырвал у жизни сам. — ну, не совсем, но не прояви я гибкости — давно сидел бы под домашним арестом и работал бы знаменем для консолидации каких-нибудь Плантогенетов, жаждущих престола.

Повисла тишина. Сузаку отчаянно пытался драться, но неумолимая разница в поколениях найтмаров и опыте раз за разом отправляла его на землю. Ладно, передохнули, и хватит. Нужно уже посетить Ллойда с проверкой.

* * *

— Когда можно будет перейти к хотя бы материальному воплощению Ланселота, граф Асплунд? — молодой мужчина придурошного вида сидел напротив, попивая чай.

— Через года три, два, если не обращать внимания на мелкие детали и детские болезни, но я бы не рекомендовал. — он прикрыл глаза и замер на пару секунд. Губы шевелились, палец чертил что-то невидимое в воздухе, но не доносилось ни звука. — Да, не рекомендовал бы.

Понятно, гений, научившийся разговаривать с дилетантами — ненужные сложности опускает, проговаривая про себя. Вот бы все ученые так научились.

— Можете не торопиться. — никаких рекомендаций от Шнайзеля на этот счет не поступало, так что пусть работает в своем ритме. — Я получал запросы из вашей лаборатории. Они оказались... Неожиданными.

Ллойд вздохнул, откровенно устало посмотрев на меня.

-Урезать расходы еще сильнее без потерей в эффективности невозможно. — похоже, у него это больная тема.

— О нет, я не имею никаких претензий на счет бюджета. Я про суть запросов — я ожидал, что вам потребуется сакурадайт, но вместо этого вы заказываете изотопы радия и другие практически не используемые элементы. Зачем вам эти материалы?

Они не слишком дороги, но чертовски редки, и возится с подрядчиками приходилось даже лично мне — сверхсекретные лаборатории требовали личной санкции. А для части пришлось даже получать подтверждение Шнайзеля.

— Тебе интересны подробности разработки, твое высочество? — он задумался, побарабанив пальцами по столу. Фамильярность я решил пропустить мимо ушей — ведущий ученый Британии может себе позволить и не такое. — Хорошо. Сакурадайт — энергоресурс. Он важен, нужен, но не сейчас, пока что я делаю сердцевину Ланселота... Точнее, пытаюсь научить его детали работать вместе. Материалы нужны для BL-модуля. — он первался. — Ладно, насчем с начала. Ты знаешь, чем найтмар седьмого поколения отличается от найтмара шестого?

Я задумался. По всем описаниям его обещали как улучшенную в разы версию шестого.

— Лучший, более крепкий, с более мощным реактором, долгой автономностью и огромной вооруженностью? — рука Ллойда прикрыла глаза.

— Нет, твое высочество. Ты описал найтмар шесть плюс, которые сейчас делают для рыцарей ниже пятого. Седьмое поколение — радикально новая машина. Во-первых, они должны заменить ав... — он дернулся. — А какой у тебя допуск?

Ого. Это же насколько секретна разработка, если даже совершенно оторванный от реальности ученый так дергается. Да и заменить ав... Ав — это что?

— А-2, граф. Я обеспечиваю ваши разработки, так что не играйте в шпионов — я все равно узнаю из ваших отчетов о их сути. — он вздохнул.

— Двойка... Маловато, конечно. — он задумался, покачав головой.

— Я утрою ваш бюджет. — дорого, конечно. Но уж очень интересно.

Мужчина задумался. Было видно, что ему очень хочется согласится, а еще больше — похвастаться, но он держит себя в рамках. Еще бы — под ТАКИМИ грифами секретности обсудить собственные достижения он может только с котом да Шнайзелем.

— Ммм... Давай так — я ознакомлю тебя с общим концептом, а всю машинерию оставим несказанной. Уж прости, но для нее тебе и единицы не хватит. — я кивнул.

— Я ее в любом случае не пойму, граф. Рассказывайте. — он задумался.

— Хорошо. Что ты знаешь про BL-модули? — хм.

— Ничего. — он кивнул.

— Так я и думал. Тогда слушай, смотри и восхищайся моей гениальностью. — мужчина достал планшет, парой щелчоков открыв проигрыватель. Видео показывала огромной полигон, на котором была только бетонная стена и странные машины перед ней, похожие на какой-то вид излучателей. — BL, оно же Blaze Luminous, — энергетическое поле. Крайне энергозатратная штука, до нахождения сакурадайта бывшая вообще чистой теорией, а лет так пятьдесят назад — вообще ненаучной фантастикой. — мне так и хотелось переспросить, но не хотелось прерывать разгорячившегося ученого. — Вот смотри. — он включил видео, и перед стеной вспыхнула стена из зеленого света, издающая странное гудение. Раздался взрыв, все заволокло пылью, а когда она осела, стало понятно, что поле пропало. Механика была покорежена, но саму стену даже не поцарапало. — Стреляли из гаубицы. Просто чтобы ты понимал — за время работы поле BL-модуль сожрал примерно столько энергии, сколько все это здание потребляет за месяц.

— Вы ведь можете уменьшить энергопотребление? — он кивнул.

— Могу, но рутиной занимаюсь не я. — Ллойд усмехнулся. — Знаешь, что самое интересное в этом поле?

Вопрос риторический.

— Оно обнуляет массу всего, что с ним соприкасается. Буквально. — хм. И что?

— Это хорошо, граф? — он резко встал.

— "Хорошо"? Да ты вообще понимаешь, что это нарушает все долбаные законы физики? — он вздохнул, и рухнул обратно в кресло. — Ладно. Буду откровенен — я не понимаю, что я создал. Сакурадайт, когда через него проходит электрический ток, выделяет дополнительную энергию. Это само по себе крайне странно, но дело в том, что он еще и создает особое поле, которое можно использовать разными способами, которые лежат под нулевым грифом. — он снова задумался. — В общем, что касается седьмого поколения — я учу найтмары летать с помощью LB-модулей.

Он делает что?

— Погодите, граф... Вы хотите сказать, что найтмары могут.. [летать]? — сама мысль об этом была абсурдной. Ладно — силовое поле, будто оно и вышло из научной фантастики. Но найтмары это же роботы, созданые для противодействия танкам. Да, быстрые, да, маневренные... Но [летать]... Да просто приделанные к ним крылья сведут на ноль всю боевую ценность.

— Пока что нет... Но смогут. — он включил редактор. — Вот так будет выглядеть Ланселот. Это только концепт, но общее представление дает.

На изображении была изображена белая машина с двумя отростками за плечами. Компактными, но несколько ужатыми.

— Крылья создаются из этого вашего поля? — он кивнул.

— И служат сильнейшим оружием. Машинерия очень хрупка, но само поле можно использовать как молекулярный скальпель. — я кивнул.

— А какую скорость сможет развить? — он горько улыбнулся.

— Сверхзвук, числа маха... Не знаю. Зависит только от прочности машины и навыков пилота. — что? — Поле очень сильно уменьшает вес всего, с чем соприкасается. Чисто теоретически возможно даже добиться обнуления.... Тогда машина сможет передвигаться быстрее скорости света.

— Вы ведь не хотите сказать, что... — мужчина рассмеялся и почти истерично засмеялся.

— Не хочу ли я сказать, что мимоходом нашел способ начать нормальную космическую колонизацию? — он вздохнул. — Это не панацея — на то, чтобы добраться до соседней звездной системы, уйдут десятилетия... Но всех интересует только возможность прикрутить это к найтмару.

Я вздрогнул.

Стоп-стоп-стоп, черт побери. Этот учёный сам не совсем понимает, что нашел — или это прячется под запредельными грифами секретности.

Меня пробила дрожь — я начал понимать. Миллиарды фунтов, растянутые по сотням секретных лабораторий по всему миру. Пульсирующие финансовые жилы, натянувшиеся за последние годы.

Я учился у Шнайзеля. Я имел доступ к его бумагам, и никогда не понимал, куда он тратит половину бюджета империи. Зачем он его тратит на непонятные разработки, забив на медицину и прочие социальные расходы. Только сейчас... Это стало понятно.

Он поимел всех. Просто всех.

Дамокл — сильнейшая британская крепость, заявленная по бумагам как военный укрепленный пункт. Одно слово, за которым прячутся миллиарды, на протяжении десяти лет вливаемых в него.

Я не понимал, зачем нужна крепость, пусть даже летающая. Это же просто идиотизм, дура, которую собьет пво или артиллерия. Совершенно бесполезная. Это ему даже заявляла в лицо Корнелия, а брат только улыбался на упреки.

— Скажите, граф... Если сакурадайт выделяет энергию при контакте с электричеством... Можно ли заставить его выдать всю энергию единоразово? — пожалуйста, скажи, что нельзя.

— Сакурадайтовые бомбы? — Ллойд вздохнул. — Скорее всего можно. Но никто не знает как.

Бинго. Вот зачем нужны все эти лаборатории.

— И как вы оцените их силу? — соври мне. Я не хочу это слышать.

— Учитывая необходимое количество для начала цепной реакци... — Ллойд задумался, считая что-то на калькуляторе — Мегатонн... Для уничтожения города размером с Токио хватит и одной бомбы. — я вздохнул. Это конец.

Мир стал кристально ясным, а меня била дрожь осознания.

Прямо сейчас, в эту самую секунду, тысячи ученых ломают головы над одной-единственной задачей. Решаемой задачей, а значит ее решение — вопрос времени.

А когда это случится, Дамокл окажется не просто козырем — он просто сломает правила игры.

Я слишком сильно зациклился на найтмарах, как и все вокруг. Солдаты, техника, корабли, авиация... Все это бессмысленно против бомб, способных сметать города. Которым плевать на укрепленность, на все... Кроме силовых полей.

Когда эти бомбы будут изобретены, у Шнайзеля какое-то время будет монополия. Потом, разумеется, эту технологию получат и другие страны, как и Blaze Luminous... Но на какое-то время он окажется абсолютным гегемоном, способным уничтожить любой город, любую армию, сидя в полностью безопасном месте. Сидя в стратосфере, как заложено в Дамокл. Сидя с автономностью в три с половиной месяца.

В этой ситуации можно плюнуть даже на титул императора британии — даже она окажется пылью. Это полноценный захват власти над всем человечеством — Дамоклу будет просто нечего противопоставить первое время.

Шнайзель поимел всех.

Когда он это понял, и поставил на технологии? Десять лет назад, когда юный Ллойд притащил ему идеи BL-модулей? Когда сакурадайт внезапно оказался хорошим энергоресурсом со странными особенностями?

Неважно. Уже не важно.

Британия по счастливой случайности первой изобрела найтмары, использовав сакурадайт как энергоресурс и опередив Японию. За счет этого опыта она же первой открыла его главную особенность — поле, превращающееся в BL-поля.

А значит она уже победила в мировой войне. Войне, которая никогда не начнется.

Я схватился за голову. Как Шнайзель, зная все это уже десять лет, мог спокойно улыбаться в лицо Корнелии, жаждущей новых найтмаров?

Гиасы, найтмары, власть над японией... В один миг это обесценилось.

— Граф Ллойд? — в его глазах я видел понимание и одобрение.

— Да? — мог бы так не улыбаться.

— Я убираю ограничения в вашем снабжении. Любые ресурсы, любые суммы. Можете даже не отчитывать о расходах. — он кивнул.

— Это все? — я вздохнул.

— Для вас — да. — он послушно вышел из кабинета.

А мне... Мне нужно подумать и перераставить приоритеты. Здесь, в Японии, самые крупные залежы сакурадайта. Конечно, он тратится очень экономно, и для Дамокла хватит имеющегося в британии... Но все же дело даже не в этом.

Здесь удобнее всего проводить эксперементы. А главное — здесь есть один из лучших университетов мира, изучающий сакурадайт. Академия Эшвордов, несколько пострадавшая во время войны.

Они получат все возможное финансирование. Конечно, вряд ли именно на моей территории сделают то самое открытие, которое завоюет весь мир... Но шансы на это есть.

А значит все талантливые ученые получат свои гранты.

— Неужели именно это ты чувствовал, брат? — у меня вырвалось в тишине кабинета

* * *

Тонкий писк, говорящий о входящем вызове по закрытому каналу. Шершавая кнопка неприятно холодит трясущиеся пальцы, по спине прокатывается прохладная дрожь. Я вспотел мгновенно, будто меня окатили из брандспойта. Только один человек может связываться по этому каналу.

Кнопка медленно вдавливается в подлокотник, и на по экрану медленно, будто нехотя прокатываюьтся цветные волны. Секунда — и на меня смотрит молодой мужчина. Золотые волосы, светло-пурпурные, почти сиреневые, глаза. Синий костюм, прошитый золотыми нитями, декоротивные погоны, комплект нашивок, обозначающие госудрственные награды. Безупречное чувство вкуса, сталь в осанке и взгляд, пробивающий насквозь. Шнайзель эль Британия, Белый Принц, фактически исполняющий обязанности императора. Единственный человек, способный заставить меня сделать что угодно. Забавно, но я никогда не испытывал ничего подобного ни к кому. Чарльз, Виви, Юань Шикай — каждый из них может стереть меня в пыль, но по настоящему я боюсь только Шнайзеля. Не потому, что он жесток или что-то подобное... Я просто не могу его просчитать. Наверное, в тот день, когда я смогу сыграть с ним на равных, я смогу сесть на трон.

— Здравствуй, брат. — я дернулся.

— Приветствую, ваше высочество. — по его губам проскальзнула улыбка.

Это говорило только о том, что его лицевые мышцы изогнулись. С такой же улыбкой он отдавал приказы о репрессиях и гладил котят.

— Не нужно официоза, Кирхайс. — Под взглядом Шнайзеля я всегда чувствовал себя как не выучивший урок школяр перед учителем. Он играючи пробивал оборону, сводя на нет все попытки удержать дистанцию, но не позволял фамильярности. Менял тон, стиль и насыщенность речи эмоциями, дезоорентируя и не давая сконцентрироваться. — Что скажешь на счет Дамокла?

А ведь прошли всего сутки. Подобные сеансы связи мы проводили каждую неделю, но насколько быстро работают его шпионы?

— Вы ведь ждете не поздравлений с победой, ваше высочество? — я не понимаю, как должен реагировать на эти открытия.

— Это было бы преждевременно. — улыбка стала чуть шире. — Нет, мне интересно твое мнение.

— Если эти разработки попадут в руки Федерации или Союза — наступит конец света. — я вздохнул. — Ваше высочество, есть оружие, которое не нужно изобретать, и открытия, которые нужно не делать. Бомбы с неограниченной мощностью взрыва...

Я не стал продолжать — и так все было понятно. В войне, ведущейся таким оружием, не будет победителя.

— Ящик пандоры уже открыт — откажемся от разработки мы, изобретет кто-то другой. — он улыбнулся. — Или ты веришь в сказки об ограничении вооружений?

— Разумеется нет, но... — я вздохнул. К черту. — Почему вы позволили мне узнать об этом?

То, что оговорки Ллойда были санкционированы сверху, было понятно изначально, как и сам факт его размещения в одиннадцатой зоне.

— Не позволил, а дал возможность. — мужчина улыбнулся. — Правда, я ожидал, что ты заинтересуешься этим несколько позже.

— Я вас разочаровал? — Шнайзель покачал головой.

— Скорее обрадовал. — творится что-то непонятное. Шнайзель меня... хвалит за то, что я влез в его дела?

— Почему? — я ожидал тихого устранения, яда, может быть разноса и остранения, но не этого.

— Кирахайс, не разочаровывай меня. Я учил тебя думать, и твой способ мышления понимаю лучше, чем ты сам. — он вздохнул. — Можешь считать это повышением.

Понятно. Пешку продвинули немного вперед, дав прикоснуться к тайной подоплетке происходящего в мире.

— Благодарю... — черт, черт, черт. Это повышение не то, к чему я готовился. — Вы ведь не только для этого вышли на связь, ваше высочество?

— Конечно нет. Теперь, когда ты относительно в курсе дела... Я переведу лаборатории С1-С7 на территорию одиннадцатой зоны. Обеспечь безопасность и все необходимое для работы. — а вот и деловой разговор.

— Как прикажете. — молчаливый вопрос — "это все?"

— Можешь быть свободен. — я потянулся к пульту, но меня догнал голос. — Кирхайс... Когда спасаешь свою пешку — не забывай отдать ей пароли от третьей оборонной системы.

Я не успел переспросить — экран погас. И вот что это значит?

* * *

— Ты уверена, что хочешь пойти со мной? — узнав, я собираюсь в город, С.С. внезапно решила составить мне компанию.

На самом деле быть губернатором — то еще удовольствие. Просто прогуляться по городу практически невозможно, даже для того, чтобы выйти из дворца приходится брать дополнительную охрану. Появляться в общественных местах нельзя, в специализированных — воспримут как смесь проверки с возможностью подмазаться. И снова интриги, и новый вал проблем. Так что я предпочел запереться во дворце, и покидать его только для проверок и особенно важных переговоров.

— Да. — несмотря на то, что С.С. никто не мешал выходить из дворца, она тоже предпочла сидеть в своей комнате.

— Там не будет ничего интересного — просто очередные переговоры. — девушка вздохнула.

— И что? — гм. А действительно? Вопрос на мгновение поставил меня в тупик.

— Тебе не понравится. — С.С. улыбнулась.

— А ты знаешь лучше меня, что мне понравится? — справедливо, хоть и бесит. — Или хочешь решать за меня, куда мне идти?

Я вздохнул.

— Делай, что хочешь, но я предупреждал. — черт. Я не могу находится в ее компании больше, чем минуту, чтобы не взбесится. Как же меня бесит ее нежелание встроится в систему. Или приказывай, или подчиняйся, черт тебя побери!

Зеленоволосая ведьма нагло вламывалась в мой кристально ясный мир, принося с собой что-то непонятное, но не угрожающее. Это было странно, это было незнакомо, но я ловил себя на том, что уже не могу отказаться от редких бесед.

— Кирхайс, тебе кто-нибудь говорил, что люди могут просто общаться между собой? — хм. К чему это она?

— Конечно — так и работает дипломатия. Мы говорим, и находим возможность для компромиса или совместной работы. — С.С. вздохнула.

— Ты говоришь про торг, а не общение... — она задумалась. — На сколько лет вперед ты просчитал свою жизнь?

— Пять лет, если ты про планы реформ, три месяца на ближайшее будущее. — она усмехнулась.

— И сколько из них выделено не под работу? — ....

Черт. Я знаю, что через пятнадцать минут мы будем в главном представительстве Бредли Корпс, я встречусь с мисс Бредли, договорюсь о дополнительных субсидиях на новейшую технику, в пять часов назначен очередной вечер, на котором покажу благосклонность Коулам и собравшейся вокруг них группировке из продвинутых вверх солдат, потом на еженедельном совещании приму отчеты от глав отделов, составлю свой, который отправлю Чарльзу и Шнайзелю. Завтра примерно то же самое, но назначено посещение шахт, которые все-таки передаем по договору Келли Корп...

— Я занимаюсь этим не просто так, знаешь ли. — С.С. вздохнула.

— Я всегда говорила, что трудоголизм это болезнь. Ладно, зайдем с другой стороны. — она улыбнулась. — Что ты думаешь о Белом Принце?

— Он один из лучших политиков в мире на данный момент, к тому же контролирует почти всю Империю... — девушка спрятала лицо в ладонях с выражением жуткой усталости.

— Ты вообще хоть когда-нибудь думал о нем в отрыве от занимаемой должности? — черт. Шнайзель — Белый Принц, мое вечное начальство и человек, переиграть которого у меня нет никаких шансов. Он всегда был чем-то всезнающим и нерушимым, я даже не считал его человеком. Для меня он был воплощением абсолютного приказа и загадки, которую можно разгадывать вечно. — Раз уж он так тебе важен, какой его любимый цвет? Хобби? — она покачала головой. — А какое у [тебя] хобби?

— С.С... Я тяну эту долбаную провинцию. Как ты думаешь, что случится, если я начну рисовать? — она усмехнулась.

— Ничего. — девушка вздохнула. — Ты настолько боишься примера Кловиса, что стал считать, что без тебя все рухнет. Оглянись вокруг — если ты станешь уделять хобби хотя бы час в день, ничего не изменится. Тебя не скинут, террористы не устроят революцию, а производство сакурадайта не прекратится. — она покачала головой. — Когда ты вообще жил для себя?

Если так подумать... С детства я был предоставлен самому себе. Потом появился Лелуш, затем умерла Марианна — и жизнь при дворе стала вечным блужданием в пучине интриг. Не всегда ведущих к моему ослаблению или смерти, но за мной всегда следили и оценивали... Или мне так казалось. Рядом со мной никогда не было равных, только подчиненные и начальники. Умение крутится, разгадывать суть приказов и видеть общую картину происходящего, понимать реальное влияние окружения. И всегда — оправдывая свое положение.

— Я живу для себя сейчас. — она вздохнула.

— Нет. Ты вообще не живешь. — я напрягся. У меня очень нервное отношение к подобным фразам.

Повисло молчание, и остаток поездки прошел в тишине. Мне было о чем подумать. Наконец мы доехали, и вышли из машины.

— Будешь ждать тут, или пойдешь со мной? — она усмехнулась.

— Это ты пойдешь со мной. — не тратя больше времени, она взяла меня под руку. — Тут рядом есть неплохая пиццерия.

— У меня назначены... — несмотря на милую внешность С.С. оказалась довольно сильной, и почти тащила меня.

К счастью, охране хватило ума не дергаться. Не то, чтобы ей от этого что-то было, но убирать узнавших слишком много парней не хочется.

— Перенесешь. — мои возражения ее, похоже, не интересовали.

— Ты предлагаешь мне, губернатору, просто выйти в город? — да безопасники на уши встанут.

— Не выйти, а прогуляться, как нормальный человек. — она улыбнулась. — А твоей охране платят именно за это.

Тоже верно, но в прошлый раз это закончилось покушением.

— Нас могут пристрелить. — С.С. фыркнула.

— Так и быть, прикрою тебя телом. Оправдания закончились? — я вздохнул.

— Веди. — от одного дня отдыха ничего не изменится... Надеюсь.

Пицерией оказалось заведение общественного питания. Видеть большое количество людей, едящих в одной комнате за разными столиками, но при этом не одетых в форму, было странно. Понимание того, что меня не узнают — еще страннее. Люди кривились, глядя на одежду, но осознания на лицах не проскальзывало, хотя внешность у меня довольно-таки запоминающаяся. Ну и наконец...

— У тебя деньги с собой есть? — из-за неожиданности поездки я не взял даже кошелек. Конечно, можно попросить заплатить охрану, или открыть личность... Но зачем?

— Принц Британский не может расплатится за обед? — девушка рассмеялась. К счастью, за соседними столиками это или не услышли, или приняли за шутку. — А что мне за это будет?

— Благодарность и дополнительная пицца. — я невольно улыбнулся.

Все, что происходит, настолько неестетсвенно, что даже не понимаю, что происходит. Я отменил встречу, забросил работу, и веду заведомо бессмыссленный разговор. У меня нет никакой цели, которой я хотел бы добиться этими переговорами... Так какого черта это так приятно?

— За мой счет? — девушка фыркнула.

— У тебя ведь тоже нет денег, правда? — она кивнула.

— Что будем делать? — на меня накатывало странное веселье.

Человек, правящий зоной, не может расплатится за обед в уличном кафе.

— Подыграй. — поймет или нет?

Я поднял руку, привлекая внимание официанта.

— Да, мистер? — алая игла пробивает мозг, вливаясь в радужки глаз.

— Почему ее высочеству не оказан должный прием? — перевести на меня было бы слишком просто.

— Прошу прощения, сэр, ее высочеству? — можно было бы и просто попросить его заплатить, и предложить оставить в виде залога что-то ценное, сейчас он испытывает ко мне крайнюю симпатию. Обожаю свой гиасс.

— Ты что, ослеп? Как ты мог не узнать ее Императорское Высочество Принцессу Юфемию Британскую? — он рефлекторно дернулся, смотря на С.С.

Она действительно похожа на Юфи, если перекрасить волосы в розовый. Но кого волнуют такие мелочи? Не уверен, что он вообще знает, кто такая Юфи.

— Самюэль, перестань. Мы тут инкогнито. — С.С. приняла предложенную роль. — И я надеюсь, что это останется таковым.

— Конечно, конечно, ваше высочество. Но вам разве безопасно... — надо же, так легко поверил.

Хотя скорее не поверил, а решил не нарываться. Наша одежда довольно характерна, а наглеть настолько, чтобы назвать себя кем-то из правящей семьи, вряд ли кто-то станет особых причин. Тем более что аристократ мог бы уйти и не заплатив — одиннадцатые не придеруться, только слухи пойдут.

— О моей охране позаботится мой рыцарь. — хах. Ощущать себя Джеремией оказалось довольно забавно. — А сейчас принесите книгу благодарностей.

Вспотевший от волнения парень кивнул, умчавшись за указанным предметом, а посетители удивленно посмотрели на нас. К счастью, говорили мы довольно тихо.

— Ваше высочество... А можно в рекламе... Упомянуть? — и ведь боится так, будто его прямо тут убивать будут.

— Упоминай. — С.С. усмехнулась и достала ручку.

Девушка побыстрому написала что-то в книге, и мы вышли из заведения. Что характерно, официант про оплату даже не заикнулся. Нужно будет отправить деньги бедолаге. И освободить на пару месяцев от налогов, что-ли.

— Ты ведьма, знаешь. — мне было весело. Чуть ли не впервые я позволил себе расслабиться и злоупотребить способностями. Не из планов на будущее, а просто потому, что захотелось. — Что написала?

С.С. усмехнулась.

— Что у них отвратительный сыр, но готовят неплохо. — я кивнул. Сыр был и правда не очень.

— Куда дальше, ваше высочество?

— Вошел во вкус? — я фыркнул.

— А как же.

Не знаю, что сегодня еще случится, но это чертовски странный день.

* * *

Пиццерия, парк, кинотеатр, ночной клуб... Никогда не думал, что буду тратить свое время настолько бесполезно, и даже не понимал, что это действительно может быть весело. Вчера я вернулся во дворец к пяти утра, сразу же вырубившись. А когда проснулся...

— Марк... — был первый час дня, я пропустил два запланированных за неделю мероприятия. — Пожалуйста, скажите мне...

— Ваше высочество, не беспокойтесь, все запланированное на сегодня отменено. — я рухнул на кровать. Секретарь смотрел неодобрительно, но кроме этого никак свое неудовольствие не показывал. — Исходя из своего опыта, я бы рекомендовал вам выспаться.

— Спасибо, Марк. — он кивнул, и сбросил вызов. И правильно, пусть работает.

Голова болела, меня покачивало, и вообще на лицо были все следы недавнего опьянения. Конечно, это далеко не первый раз, но я никогда не пил просто так — только в ходе переговоров или чего-то подобного. Голова всегда должна быть в максимально работоспособном состоянии — это Шнайзель вбил в меня намертво.

Вздохнув, я все-таки скинул костюм, в котором и лег спать. Принять душ, плотно поесть, выпить много воды — и через пару часов буду в порядке.

— Ваше высочество... — вызов от Марка раздался в самый неудачный момент. — Вызов по коду S-3.

Это прочищало голову гораздо лучше любых таблеток. Меня будто окатили из брандсбойта — третья эска означает проблемы. Огромные, гигантские, просто невероятные проблемы.

— Хорошо. Буду в переговорной через пять минут. — мужчина кивнул и сбросил вызов.

Одется... Плевать, этот не тот код, при котором важен церемониал. Использовать его во всей империи могут три человека, в случае конца света — может быть еще пять из особо доверенных.

Кресло, больше похожее на трон, неприятно поскрипывающая кнопка, холодящая пальцы. Пустой зал, шторы закрывают панорманое окно. Дьявол. Я не хочу принимать этот вызов. Плевать.

— Приветствую, ваше высочество. — этот голос я бы узнал и пьяным.

Так и оставшийся пятнадцатилетним блондин смотрел на меня безразличными пурпурными глазами.

— Вы хотите о чем-то поговорить, Виви? — он улыбнулся.

— Да, ваше высочество. До меня доходили слухи, что в вашем ведении находится государственный изменник. — понятно.

— О ком вы говорите, Виви? — давай, скажи это прямо.

— Кирхайс, я ведь предупреждал вас о нежелательности вмешательства в дела службы имперской безопасности? — отвечать вопросом на вопрос — некрасиво.

— Не понимаю, о чем вы. Я действовал исключительно в рамках своих обязанностей. — он кивнул.

— Тем не менее, государственная изменница находится сейчас под вашим контролем. — значит я все-таки прав.

— Возможно это так. Что с того? — выкладывай уже свои требования.

— Я требую выдачи человека, известного вам под именем С.С., до конца этого дня. Транспорт прибудет не позднее семи часов японского времени. — черт-черт-черт. Похоже, он действительно взбесился.

— Если не секрет, Виви, почему вы среагировали именно сейчас, по прошествии месяца? — он усмехнулся.

— Я дал вам обоим шанс — вы им не воспользовались. — плевать. Откроем карты.

— Вы ведь говорите про гиас, верно? — давай, расскажи уже хоть что-нибудь.

Эта сила существует давно, но является тайной даже для меня — так давай, приоткрой завесу. Не может она быть неподконтрольной.

— Это не то, что вас касается, Кирхайс. — он вздохнул. — Я верю, что вы разумный человек, и примите верное решение. В ином случае ваши полномочия как главы зоны 11 будут приостановлены до последующих распоряжений. — вызов сбросили.

Дьявол. Ну зачем я вообще ввязался во всю эту историю?

Итак, что я имею. Лабораторию курировало ведомство Виви, это понятно. Как понятно и то, что опыты не были закончены, а значит ждет ее веселое приключение на еще неизвестно сколько лет. Просить о помиловании... Даже не смешно. Виви явно не хочет оставлять С.С. без контроля, что в общем то понятно, так что даже если я смогу убедить Шнайзеля об оддолжении, он будет послан. Обеспечить безопасность во дворце я ей не смогу, мои полномочия легко и просто отменяются. Значит... Прости, С.С., я ничего не могу поделать.

— Марк, вызови сюда зеленоволосую девушку. — интересно, в какой момент она поймет происходящее?

Я откинулся на спинку кресла, открыв верхний ящик. Так...

— Звал, Кирхайс? — С.С. улыбалась, похоже, даже не понимая, с чего весь сыр бор. — В себя пришел?

Взгляд глаза в глаза. Скосить на карман. Поймет или нет? Я встал, подойдя поближе к окну, повернувшись к ней спиной. Открыв ящик так, чтобы был виден пистолет.

Сейчас она может меня убить безо всяких проблем. Почему я ей доверяю? Почему меня вообще волнует, что с ней сделают?

— Да. — я достал кошелек из кармана, сверкнув ключом от личного найтмара. — Не хочешь сегодня повторить? Мне чертовски понравилась твоя задница.

Девушка подходит сзади. Лучшее, что есть в пистолетах — тяжелая рукоятка. Самое главное не испугаться, не дернуться. Побороть инстинкт самосохранения. Рука, перехватившая оружие за дуло, бьет в затылок с легким замахом. В глазах сияют вспышки, голова взрывается болью. Даже не думал, что это будет так больно. Я рухнул на колени. Ее пальцы перехватывают рукоять, и еще один удар отправляет меня на пол. "Когда спасаешь свою пешку — не забывай отдать ей пароли от третьей оборонной системы." Третья оборонка — последняя система подтверждения при использовании найтмара в правительственных учреждениях. Это, конечно, не пешка, и не моя... Но неужели меня настолько просто просчитать?

— DLD14FMZ Delta 04 Nirrax — пароли меняются ежедневно, но этот — лично мой, меняется раз в неделю. Я говорю настолько тихо, насколько могу — в моем кабинете скорее всего есть и камеры, и микрофоны.

Легкий кивок, ее рука проскальзывает в мой карман, доставая ключ от найтмара и кошелек. Деньги на первое время пригодятся в любом случае. Еще один тычок — и я потеряю сознание. Надеюсь, что я делаю это не зря. Осталось только понять, почему я так и не смог ее предать.

Я нарушил собственные принципы. И ради кого? Дьявол.

На этой мысли сознание меня все-таки покинуло.

Глава 3

Три года спустя

Время шло, и шло незаметно. Я погружался в рутину будней, день за днем решая наваливающиеся проблемы. Вскоре стало понятно — это можно делать либо быстро, но создавая себе головную боль в будущем, либо медленно, но накапливая давящий на управление груз. Искать баланс между этими вариантами было, наверное, самым интересным в моей работе. Впрочем, даже так я делал ошибки. Глупые и умные, по неопытности и от усталости, а потом судорожно пытался их исправить или хотя бы уменьшить последствия. Мне повезло, что основные приоритеты работы были расставлены, и не пришлось метаться между тысячами отраслей, которым нужны гранты и контроль. Будь я главой полноценного государства, а не колониальной администрации — давно бы оставил командование. Если какой-нибудь администратор высокого ранга скажет, что управленческая работа легка — плюньте ему в лицо и пристрелите в спину, большего он не заслуживает.

А в остальном... С.С. испарилась, как дым, и я очень надеюсь, что ей хватит мозгов убраться куда-нибудь предельно далеко от Британии. Сузаку увлеченно осваивал седьмое поколение найтмаров, которое по его словам даже без крыльев радикально отличалось от шестого. Что-то там связанное с 'эффектом массы', я не вдавался. Джеремия занимался своими делами, бегая за террористами по всей зоне — я решал не мучать его штабной работой, что он воспринял с несказанным энтузиазмом. Никогда не пойму, что ему так нравится в военной карьере. Хотя его недавно ранили, так что уже с неделю он отлеживался во дворце.

— Ваше высочество, званый вечер у герцога Монтебелло начнется через три часа. — Монтебелло... один из самых влиятельных аристократов на островах. Тот еще сукин сын, умудрившийся, будучи представителем высшей аристократии Союза, построить свою небольшую финансовую империю в Британии. Я позволил ему прикупить пару сакурадайтовых шахт из тех, что сложнее всего разрабатывать, под условием дополнительных налогов за отсутствие Британского подданства. Он согласился, и исправно набивает деньгами мой карман, но все же готов поспорить, что реально за это платят французские налогоплательщики.

Впрочем, возможность в любой момент реквизировать у него все японское имущество меня несколько успокаивает. Особенного дипломатического инцидента из этого не выйдет — по сравнению с ежедневными стычками на ближнем востоке и блокированной Бретанью это не котируется, к тому же он не официальный посол. А значит, в гробу я видел претензии Союза, если и отпишут бумажку — будет разбираться Шнайзель.

— Хорошо, Марк. Что-то еще? — референт почти не изменился. Только научился правильно брать взятки, формируя мой недельный to do лист. Конечно же, не особенно наглея, и не злоупотребляя, так что я закрывал на это глаза.

— Его превосходительство сэр Гилфорд изволил отправить сообщение с требованием связаться с ним настолько быстро, насколько вы сможете. — адъютант, референт, любовник и напарник дражайшей сестры в одном флаконе. Ладно. Раз не позвонила сама, значит все не настолько плохо. Просто у нее плохая привычка требовать, чтобы все было готово еще вчера.

— Соедини меня с Корнелией. — на самом деле это не так и просто, но если Марк еще не потерял хватку — канал связи у него давно настроен и выведен в побочные контакты на экран.

— Как прикажете, ваше высочество. — вот и молодец. Можешь собирать мзду дальше.

Пара минут ожидания, пока запрос пройдет все инстанции проверки, закодируется и раскодируется неизвестно сколько раз, и на экране уже светится лицо относительно любимой сестры.

— Вы хотели меня видеть, ваше высочество? — была бы моя воля — Шнайзель с Корни получили бы титулы князей или кронпринцев, потому что слышать одно и то же обращение ко мне и к ним просто смешно — нас разделяет пропасть.

— Засунь свой любимый официоз в свою холеную задницу, Кирхайс, и слушай внимательно — у меня мало времени. — женщина вздохнула. — Мне нужен Ланселот.

Хм... Обсуждаемо.

— Он еще проходит испытания, и закончен только наполовину. Могу одолжить Гахериса, разницы не почувствуешь, — доспех Джеремии стараниями Ллойда модифицировали до полноценного шесть плюс, вдобавок прикрутив пару BL-модулей. Летать он не сможет никогда, нужно переделывать целиком, но на улучшенных сакурадайтовых батареях почти не уступает бескрылому Ланселоту.

Сестра задумалась. Не знаю, зачем ей внезапно понадобился найтмар высшего поколения, и знать не хочу. В любом случае, у нее есть почти пятьдесят доспехов шестого поколения — так с какой радости?

— Что тебе нужно конкретно? — подобные запросы, личные и не очень, составляли как бы не треть моей головной боли. Всем нужны найтмары, а у меня одна из крупнейших фабрик по их производству. Да и протипы, опять же.

— Blaze Luminas, с возможностью подключения к реактору. — хм. Интересно. Брать у меня найтмар для налаживания обороны было бы странно, нормальные стационарные щиты этой системы еще не ушли дальше лабораторий. Так что только если использовать в качестве очень серьезной пушки.

Стоп. Она же сейчас с армией приносит правильные политические взгляды в решивший перейти под крыло Франции Йемен. Охохо. Стираем города вместе с населением, Корни?

— Да, к Гахерису подключены BL-модули. Но оружия массового поражения из него не выйдет. — сестра посмотрела на меня, как на кретина. Буквально.

— Кирхайс, не тупи. Если бы мне нужно было ОМП, я использовала бы химию, а не технику. Против арабов бы хватило. В любом случае, приготовь Гахериса к отправке, мои люди займутся транспортировкой. — я ее просто обожаю. Ни компенсации, ни попытки смягчить формулировки — приказ, как он есть. Она вообще помнит, что я не в ее подчинении... хотя бы формально.

— Только если его будет пилотировать Готвальд. — вообще, эти модули ставили в обязательном порядке на все шестерки плюс, так что как минимум Гилфорд должен уметь работать с BL... Но они же мой найтмар сломают, и ни одна сволочь потом ущерб не возместит.

— Принято. — экран погас.

И чего вообще выходила на связь? Могла бы отправить простое письмо с тем же посылом.

— Джеремия, зайди ко мне. — не хочу его отрывать от отдыха, но я все равно из зоны его завтра высылаю, так что можно и потратить пару минут на разговор.

Мой кабинет был крайне интересным местом — шесть камер, штук двадцать микрофонов, и как минимум половина осталась со времен японской независимости. Я решил их не убирать — все равно скрывать мне от начальства пока что нечего, а само действие может вызвать ненужную ответную реакцию. Впрочем, сейчас это могло доставить проблемы. Конечно, то, что я не просто для сохранности Гахериса отправляю Готвальда и так понятно, но все равно — показаная Корнелии запись может вызвать ненужный разговор. Одна из главный вещей, которые я выучил за время во дворце — важно не только то, что все знают, но и то, как это выглядит. Часто ненужная вообще никому эскалация происходит только потому, что на случайные действия нельзя не ответить, не потеряв лицо. И ты даже понимаешь, что это цугцванг, но ящик Пандоры уже открыт. Так что лучше не давать даже таких мелких поводов.

— Ваше высочество? — мужчина в синем мундире зашел в кабинет, по кивку сев в кресло.

За эти три года Готвальд... Заматерел. Уже нет той проскальзывавшей иногда в фигуре истеричной неуверенности, пропало излишнее рвение, подчас приводившее к проблемам.Рыцарь собран, холоден, уверен в собственных полномочиях и месте в жизни. Под глазами пролегла тень, а левая рука слегка подрагивала, когда он ее напрягал — недавняя рана все еще аукается. Жаль отправлять до конца лечения, но вряд ли Корнелия одалживала доспех чтобы бросить его в пекло — у нее для этого есть группа армий и специальный корпус найтмаров.

— Ты отправляешься в Йемен в качестве усиления. — мне было интересно, как он отреагирует. Злость от того, что отрывают от рабочего места? Радость от возможности схватить еще пару наград за реальный бой, а не столкновения с террористами?

Он не отреагировал никак.

— Как прикажете, ваше высочество. Что я должен делать? — эх, не было бы тут камер... Можно, конечно, пройтись, но там все еще хуже. А, к черту.

Один щелчок — и раздается сухой треск. Армейская глушилка, встроенная в стол. На ближайшие минут пять вся электроника в кабинете резко прекратит работу. Конечно, всегда есть вероятность, и не маленькая, что она не подействовала на специально модифицированные камеры, но ситуация не настолько серьезная, чтобы перестраховываться по-настоящему.

— Джеремия... Твоя боевая задача главная, но не единственная. — я вздохнул. Обещал себе ведь не начинать играть против Корнелии и Шнайзеля даже по мелочам, но такая удачная ситуация... — Мне нужно, чтобы ты слил Гилфорду этот файл. Не упоминая меня, но так, чтобы он поверил. В идеале — так, чтобы это нельзя было связать с тобой.

Ничего серьезного на этой флешке на самом деле не было. Точнее, действительно ценен на ней только один файл и то, только и исключительно для одного человека. С помощью этой информации нельзя устроить толковую интригу или открыто обвинить кого-то, но ведь и суть не в этом. Все сделает сам Гилфорд — не сможет не сделать.

В Империи сейчас есть только два известных мне человека, которых нельзя заменить — Корнелия и Шнайзель. Скорее всего Виви или его начальник идут в ту же категорию, как и главы подчиненных лично Императору служб, но о них у меня нет достаточного количества информации. В любом случае, их не просто нельзя заменить — их заменить некем. Даже убей я сейчас Корнелию, хоть бы и использовав Джеремию, это ничего не даст — заменить ее на посту главы армии я просто не смогу, просто не переподчиню такое количество связей. Даже просто повлиять на нее почти невозможно — слишком сильно она закрепилась.

Но вот ее ближний круг — дело другое. Гилфорд это личный рыцарь, один из немногих, имеющих доступ к телу. Скинуть его не получится, даже если я подсуну Сузаку, тем более что в его верности я не уверен. Точнее, уверен, пока он находится в Японии. А вот не кинет ли он меня, когда залезет в постель кронпринцессы... Это неизвестно. Тем более что можно использовать на ней гиас, и получить консортский статус — но зачем? Конечно, мое влияние на нее значительно вырастет, но подобный союз вызовет немало вопросов у Шнайзеля, к которым я пока не готов. Не говоря уже о реакции Виви, который может меня и убрать, если я стану использовать гиас. Об этом мне уже очень доходчиво намекнули.

— Сделаю, Кирхайс. — я улыбнулся. Все-таки Джеремия наверное единственный, кого я могу назвать если не другом, то близким человеком. Он меня почти воспитал, в конце концов.

— Тогда можешь идти. — мужчина встал. Я вздохнул. Черт. — Лорд Готвальд... Помните, что у вас слишком много обязанностей, чтобы позволить себе погибнуть.

— Как прикажете, ваше высочество. — он улыбнулся и вышел.

Я невольно уткнулся в стол. Кажется, у меня покраснели даже уши.

Единственное, что я так и не научился скрывать — смущение.

* * *

Прием у Монтебелло... Сколько смысла в одном словосочетании. Монтебелло это французская изящность, это итальянская тяга к роскоши, это немецкая педантичность и швейцарская служба безопасности. Это поместье, превращенное в укрепленный пункт одним только легким оружием, разрешенным для гражданских лиц.

— Ваше высочество, это честь увидеть вас здесь. — к машине подошел сам хозяин вечера. Пурпурного цвета костюм, украшенный золотым шитьем подчеркнуто гражданского кроя. Мужчина средних лет, голубоглазый блондин с проблескивающими нитями седины — в молодости наверняка был красив. Взгляд нарочито благожелательный и мирный, но что он думает на самом деле так просто не понять.

— Я не смог пренебречь вашим приглашением, герцог. — самое главное, чего нет в его взгляде — пренебрежения. К сожалению, он сумел вовремя понять отличие между мной и Кловисом. — Как вижу, вы приложили немалые усилия.

Поместье, построенное в классическом позднем французском стиле, окруженное идеальными в своей ухоженности садами — это место хоть и блекло после императорского дворца в Пендрагоне, но для временной резиденции впечатляло. В первую очередь расточительностью владельца, конечно.

— Слышать это из ваших уст — высшая награда. — хочешь еще поговорить? — Но мне пора встречать других гостей. Прошу прощения, ваше высочество.

Молодец. Не стал злоупотреблять вниманием, почувствовал настроение и удалился. Не зря он занимает свое место, ой не зря.

Ко мне были прикованы взгляды всех людей, находившихся в холе — в основе своей даже не пешки, а так, материал, слишком аморфный и несобранный чтобы использовать хотя бы в виде мелких фигур. Действительно серьезны сейчас в зоне только трио высших чинов, предоставленных Шнайзелем, парочка герцогов и представители четырех корпораций, которым я передал отдельные тяжело разрабатываемые шахты. И Тайдзо 'Предатель' Кирихара, разумеется. Старый промышленник, умудрившийся вовремя поменять сторону и поддержать Британию. Этот старик настолько полно воплощал собой выбранный мной политический курс, что я банально не смог его убрать — уж очень сильный урон это нанесет пропагандируемым идеям. К тому же он всегда был талантливым администратором с сорокалетним опытом управления, а мне нужны такие люди. Так что я подозревал, что он спонсирует всевозможные сопротивления, но взять его за яйца безопасники так и не смогли. А пока что мы кивали друг другу на встречах и разрабатывали совместные проекты.

— Граф Асплунд? — увидеть его здесь было приятной неожиданностью. Ученый очень редко покидал лабораторию, так что возможность понаблюдать за ним в неформальной обстановки дорого стоила.

— О, твое высочество. — мужчина выглядел... Смущенно-неуверенно, неосознанно старась избегать направленных на него взглядов. Должно быть ему очень непривычно находится на светских мероприятиях.

— Не называй его высочество на ты, Ллойд! — горячий шепот стоявшей радом с ним девушки прозвучал довольно громко.— Прошу прощения за его фамильярность, ваше высочество.

Хм. Короткая стрижка, синие волосы, умеренно-смазливое лицо, хорошо сложная фигура — неужели Ллойд завел девушку?

— Я даровал это право лично графу, мисс... — да ладно? Неужели Ллойд и правда рад меня видеть? Хотя, скорее просто наконец увидел знакомое лицо и нашел, чем заняться.

— Это Сесиль Круми, моя аспирантка и стажер. — хм. Не видел ее в лабораториях... Хотя я и был там в последний раз месяца два назад.

— Рад знакомству, мисс Круми. — символическое прикосновение руки к губам, легкая улыбка — раз уж Ллойд взял кого-то в стажеры, значит она как минимум полезна.

— Я тоже, ваше высочество. — хм. Ну, когда она соберет свою первую модификацию к BL — разрешу перейти на ты.

— Что побудило вас покинуть обитель знаний, граф? — правда ведь интересно.

Мужчина молча кивнул на Сесиль. Понятно.

— Мне показалось, что графу стоит иногда покидать лаборатории. — не знаю, кто подсунул Ллойду это сокровище, но я уже вижу будущее.

— Полностью поддерживаю ваше решение, мисс Круми. Граф иногда бывает излишне склонен к затворничеству. — Ллойд поднял глаза к потолку. Да, я понимаю, что ты трудоголик и фанатик науки, но отдыхать тоже нужно.

— Твое высочество, я работаю во благо Британской Империи и... — возмущенное бухтение Ллойда прервало резкое движение кого-то в толпе.

Не знаю, в который раз я благодарен Джеремии за навыки. Когда глаз зацепился за странно выгнутое утолщение у колон, паники не было. Время будто замедлилось, а на место мыслей пришла кристальная чистота.

Вот камень будто начинает дрожать — и следующий кадр, шрапнельная крошка разносится по залу, убивая и калеча всех, кому не повезло оказаться на пути. Мыслей нет — я уже падаю на Ллойда и Сесиль, вдавливая еще не осознавших происходящего ученых в пол, заслоняясь руками. Во все стороны летят брызги чего-то красного, но я уже не осознаю, чья это кровь. Боль, пока что слабая, разносится по телу обжигающей волной. Грохот взрыва стихает, все еще отдаваясь звоном в ушах, а пульсация становится все сильнее, разливаясь по телу.

Крики, стоны и ругательства разносятся над залом, и я уже с трудом отличаю реальность от накатывающих образов из памяти. Что-то дергается подо мной, осторожно опуская на оставшийся ровным пол и с треском ткани обжигая болью все от правого плеча. Кажется, я кричу, но спустя еще пару кадров в тело входил тонкий холод, прокатываясь по телу. Не знаю, сколько прошло времени, но я уже на носилках за зданием. Еще один кадр застывшего времени, и все вокруг уже подрагивает, а по ушам бьет ни с чем не сравнимый гул лопастей вертолета. Подключенное к капельнице тело почти не чувствуется, и я даже не уверен, надолго ли пришел в себя. Ллойд лежит рядом — у него, похоже, только ссадины. По телу прокатывается радость. Если бы мы потеряли создателя Blaze Luminous, проект Дамокл замедлился в сотни раз, как и вся пятая промышленная революция. Триллионы фунтов, миллионы рабочих рук, вполне возможно проигрыш в гонке за сакурадайтовую бомбу. Смерть одного принца обошлась бы гораздо дешевле, тем более что управление колонией я уже наладил, справится даже не имеющая никакого опыта Юфи.

Глаза наливаются тяжестью, и спустя пару кадров я понимаю, что проваливаюсь в сон.

Когда я очнулся, вокруг было темно, а в теле билась тупая, застаявшаяся боль. В слабом лунном свете была видна включенная капельница и кое-как белые стены больничной палаты. Я потянулся, и замер. Все тело болело, тупо, но терпимо. Больше всего это чувствовалось в забинтованных местах. Но правую руку... Я ее чувствовал, ее разрывало болью. Но на ее месте был аккуратный обрубок у плеча. Это...

— Ваше высочество, лежите! — открылась дверь и вошел, видимо, дежурный придворный врач, услышавший шум. — У вас фантомная боль, постарайтесь терпеть — на нее не действуют обезбаливающие.

Фантомная боль, фантомная боль... Сознание цеплялось за обрывки слов, не осознавая их полностью. Я... Потерял руку? Но...

[Колонны взрываются шрапнелью, корежа и разрывая тела.]

Я... Хватит. Хватит-хватит, черт возьми. Я обязан успокоится.

Истерить я буду потом. Не сейчас, Кирхайс.

Заставив себя расслабить сжавшившуюся руку, вдохнул и выдохнул. Еще раз.

— Сколько прошло времени? — врач удивленно посмотрел на меня и задумался.

— Около суток, ваше высочество. — много. Но, надеюсь, они не наделали слишкм много ошибок в мое отсутствие.

— Сколько времени займут медицинские процедуры? — терракт у Монтебелло не мог быть операцией новичков. А значит во-первых, мои безопасники отправятся по расстрельной статье, во-вторых я не могу позволить себе отдыхать. Не сейчас.

— Ваше высочество, у вас сильная кровопотеря, слабое сотрясение мозга и... — я, конечно, крайне уважаю врачей, но...

— Сколько времени у вас уйдет на то, чтобы вернуть мне хотя бы относительную функциональность? — в отстутствие высшего управления любой государственный аппарат — сборище недоумков, неспособных ни к какой работе — нет ни полномочий, ни готовности взять на себя ответственность.

— Сутки. Но это крайне негативно отразится на вашем здоровье. — плевать. Во всей зоне нет никого, кому я мог бы делегировать высшие полномочия. Бредли слишком занята в экономике, никаких навыков кризисного военного управления. Флепс если и сумеет ответить за этот провал, то в любом случае будет слишком занят контр-терористической дейтельностью. Хейнс.... Солдат, и этим все сказано. Солдат умный, талантливый, но управление гражданскими обьектами не потянет. Мог бы справится Джеремия, но он в Йемене.

— В таком случайте сообщите Марку Беллу, что я хочу видеть Фелпса прямо сейчас, и принесите сюда способ связи. — тело болело все сильнее, видимо, проходили обезбаливающие. Но новые скорее всего меня вырубят. — Это приказ.

Мужчина, вздохнув, оборвал себя — видимо хотел что-то сказать. В любом случае, он отвечает только за меня, а я — за всю зону.

Не знаю, сколько прошло времени, я был занят тем, чтобы не кричать от боли в теле и, особенно, ампутированной руке, но вскоре у стены стоял проектор, на котором отражалось мужское лицо.

— Ваше высочество? — сухой мужской голос бился в ушах мигренью, не смотря на то, что был довольно тихим. Легкое сотрясение, значит?

— Фелпс, я жду объяснений. — терракт в почти-посольстве союза, наверняка гора аристократических трупов, покалеченный Принц Британии — глав служб безопасности казнили и за меньшие провалы.

— Боюсь, что у меня их нет, ваше высочество. Моя служба не могла избежать произошедшего. — он выглядит... Растерянно?

Не увидел бы своими глазами — не поверил.

— Поясни. — мужчина вздохнул.

— Судя по записям с камер и итогов проведенных допросов, это был приказ лично герцога Монтебелло. — он покачал головой. — Последние три месяца в поместье был ремонт — перестраивали холл и прилегающую территорию. От прислуги потребовали держаться подальше, но материалы были использованны крайне дорогостощие, так что это никого не удивило.

— И ни один осмотр поместья, ни ваша, ни Монтебелловская служба безопасности не нашли взрывчатки в колоннах? — мужчина покачал головой.

— Слой взрывчатого вещества был спрятан слишком глубоко, чтобы его можно было заметить после завершения строительства. — черт. Идеальное место — не прятать что-то за колоннами, а засунуть в центр — даже если заподозрят и заствят снять колонну, за ней ничего не найдут. — Поэтому взрыв оказался относительно слабым — не сдержи его камень, он мог бы обрушить поместье.

Значит, меня спас мелкий просчет создателя ловушки. Отлично, просто отлично.

— Вы уже допросили Монтебелло? — если он сбежал — Союз получит сильнейшие претензии. Точнее, он их получит в любом случае, покушение на принца это покушение на принца, но так в двойном размере.

— Он погиб, ваше высочество. Вместе со всеми людьми, находившимися в момент взрыва у колонн. — тогда я вообще ничего не понимаю. Какой ему смысл устраивать на меня покушение, да еще и так глупо? Если он был готов унести меня в могилу вместе с собой — то почему не приказал взрывать, когда мы разговаривали у колонн? И зачем вообще подходил к смертельно опасной области?

— Что-то еще? — я ничего не понимаю. У этого покушения не было никаких мотивов — от моей смерти не выиграл бы ни союз, ни лично Монтебелло. Да даже сговорись он с Фелпсом за моей спиной — даже я не знаю, кого Шнайзель поставит мне на замену. Уж точно не Фелпса — слишком низкорожденный. Хотя, он мог бы надеятся, что Юфи даст ему больше власти... Но ведь он умный человек, должен понимать, что ее администрацию сформирует Корнелия, а переметнувшись к ней от Шнайзеля он долго не проживет, да и не любит она предателей.

— Террористы выступили с заявлением. — Фелпс вздохнул. — Я сейчас отправлю его вам.

От простого движения к экрану я почти потерял сознание — боль была колоссальна, вспыхивая и прокатываясь по телу от малейшего шевеления.

А на экране было на что посмотреть. Молодой мужчина одетый в, не помню как она называется, традиционную японскую одежду, стоял на фоне горы Фудзи. Длинные черные волосы, собранные в хвост, изогнутый меч на поясе — красив, ничего не скажешь, даже узкие глаза не смотрятся чужеродно.

— Япония! Семь лет назад, в этот день, в эту минуту, наш народ подписал позорную капитуляцию. Был убит британскими агентами премьер-министр Куруруги. Мы, способные сражаться, покорно сдались. Мы предали Импертора, мы униженно молили о пощаде, потому что так захотело трусливое правительство, испугавшееся за свои жалкие жизни. Нас предали — и мы приняли это. — ого, как разгорячился. — Япония! Сегодня, в этот день, мы нанесли первый удар. Убит британский губернатор, погибли высшие чины. И это — только начало. Мы, Сыны Ямато, вернем нашу страну назад. Готовься, Британия! Ни один убийца или насильник, ни один британец, вторгшийся на нашу родину не избежит возмездия. Двадцатого апреля, в день, когда случилось чудо Ицукусимы, мы нанесем следующий, еще более сокрушительный удар, и вы не сможете нас остановить! Япо..

На этом моменте по экрану прошли помехи, и видео закончилось.

— Наши телевезионщики сумели прекратить передачу. — понятно. Хоть что-то.

— Образцы агиатоционных материалов уже нашли? — если это было операцией союза по поддержке терористов, то все становится понятнее — даже если японцы сумеют победить, то страна отойдет под их протекторат с видимой автономией, а если и нет, то как минимум хаос они в стратегически важной провинции посеют.

Таких группировок уже было много, но это единственная, у которой получилось добится таких успехов. Ну, или они просто приписали себе успех чужой операции, возможно даже по соглосованию. Слишком много вариантов.

И я так и не понял мотивации Монтебелло. Он не был самоубийцей — так зачем все это затеял?

— Да, ваше высочество. Группировка новая, до вчерашнего успела провести только пару мелких террактов, но листовки наши агенты нашли. — отлично. И за что мы им платим?

— Тезисы? — судя по тому, что я услышал, будут давить на национальную гордость и капитуляцию. "Нас предали в верхах, хотя мы и могли еще победить, а Британия врет". Схема разумная и непобедимая никакими аргументами.

— Четвертый тип, а часть. — понятно. Еще и ультранационализм.

В служебных руководствах все подобные движения разделили на четыре типа с тремя подтипами — дифференциация по радикальности и готовности идти на переговоры. Четвертый тип, а — это предельные показатели. Такие на переговоры не пойдут никогда. Точнее, могут и пойти тайно, но это будет абсолютно проиворечить декларируемым идеалам.

— Вырезать всех британцев вне зависимости от возраста и личных характеристик? — такое уже было у французов в захваченном бывшем Египте. В конце концов пришлось давать им независимость, так как удерживать страну не было никакой возможности. — Глобальный террор?

— Именно, ваше высочество. — черт. Я же сделал все возможное, чтобы не допустить этого варианта — в обществе просто нет такого накала радикализма, чтобы все брали оружие в руки и умирали, но забирали с собой британца.

— И они пользуются популярностью? — это должна быть кучка маргиналов, умудрившаяся показаться на глаза агентам союза, и получить возможность присвоить себе чужую операцию.

— Небольшой. По оценкам агентов и аналитиков — человек двадцать основного состава. — понятно. Значит, угроза не так уж и велика.

Мог ли я просчитать подобную инициативу от союза? Мог. Но мои безопасники и так обшарили поместье, это не тот вид покушения, который я мог бы избежать. А так как все взяла на себя местная группировка, претензии к Франции никаких.

— Тогда работайте. — я отключился, сил разговаривать больше не было.

Нажал на кнопку вызова врача.

— Вы должны поднять меня на ноги настолько быстро, насколько это возможно. — вряд ли этот японец врал на счет своих заявлений — подбные красивые жесты очень подходят выбранной ими линии. А раз уж он уверен, что это будет еще более разрушительной акцией, чем уже проведенная... Союз поставил в сведение свою ручную группировку. А значит я должен быть во главе зоны. Нет ничего более позорного, невнятного и беспомощного, чем оставленная без верховного командования администрация в военное время.

— Ваше высочество, это причинит огромный вред вашему здоровью. — ты это уже говорил.

— Вы будете освобождены от ответствености за последствия. Просто делайте свою работу — это все, что от вас сейчас требуется. — мужчина вздохнул.

— Будет исполнено, ваше высочество. — он прикоснулся к бинтам, заставив меня изогнутся от боли. — Постарайтесь не дергаться, повязки необходимо поменять.

Дьявол! Ладно, я сам виноват. Вздохнув, я сжал зубы, позволяя врачу делать все, что он считает нужным.

У меня нет замены, и это только моя ошибка. А значит, мне за нее и платить.

* * *

За два дня, проведенных практически без контроля над ситуацией во внешнем мире, я сильно издергался. Отчеты не давали полной картины, а меня не оставляло ощущение, будто я что-то упустил. Какую-то мелочь, очень важную, но незаметную в общей картине.

Так бывает, когда подсознание уже зацепилось за что-то, но все еще не осознало за что именно, и это чувство выматывает сильнее любой работы, буквально сжигая нервы.

Меня все еще мучали фантомные боли, не давая спать кроме как под медикаментами. Более того, по словам врачей у меня начали опухать и разрастаться оставшиеся нервные окончания, которые пришлось дополнительно купировать. К сожалению, это не было тем, что я мог бы проигнорировать — это лишало работоспособности. Так что приходилось терпеть, сжав зубы и игнорировать утекающее сквозь пальцы время.

Сейчас инициатива в руках у терористов — и это главный недостаток игры за систему. Им решать, когда, куда и как бить. Я не верю, что служба Фелпса сумеет предотвратить большую часть акций, но хотя б самые масштабные — должна.

— Сузаку. — как бы я не хотел сохранить хотя бы относительно здоровый вид, мне приходилось лежать — в сидячем положении резко наваливалась головная боль и слабость. — Зайди ко мне.

Кабинет пришлось модернизировать, освободив место для капельницы и прочей медицинской аппаратуры. Как оказалось, порванная на лоскуты рука — только верх общего букета травм, так что на всякий случай держали всю необходимую аппаратуру. Конечно, это перестраховка, но пусть будет.

— Твое высочество? — он один из немногих людей, получивших право называть меня на ты. Не то, чтобы меня это волновало, но абсолютно всех нужно держать на дистанции дальше удара ножа. Даже мы с Каноном не можем называть Шнайзеля по имени, а это о многом говорит. — Ты хотел меня видеть?

— Да, присаживайся. — я кивнул на стул. — Какова стадия готовности Ланселота?

Парень задумался. Даже забавно — он младше меня на три года, но выглядит как бы не старше. Все-таки маловато времени у меня оставалось на спорт.

— Крыльев в ближайшие месяцы не будет, но использовать отдельные BL-модули уже можно. Но он все еще не прошел финальные испытания. — понимаю, Сузаку.

— Дьявол с крыльями, я не требую невозможного. Ты сможешь пилотировать его без риска внезапного выхода из строя? — конечно, сакурадайт как топливо крайне пассивен, и способа взорвать его еще не нашли, но даже просто отключившийся или потерявший управление в самый важный момент найтмар это катастрофа. — Подумай три раза и ответь, мне нужен четкий ответ, а не пустые надежды.

Сузаку задумался.

— Смогу. Ланселот достаточно стабилен. — вот теперь — верю. Твердый голос, хотя и есть здоровая толика сомнений. Она пройдет после реального использования машины.

— Тогда собирайся, через полтора часа у меня выступление перед народом. — конечно, все сми уже трубили, что я не убит, а только ранен, но я физически не мог выступить в предыдущие пару дней. Это было необходимо исправить как можно быстрее. — Ты теперь охраняешь меня вместо Готвальда. Доделывать крылья придется в перерывах.

А они, надеюсь, будут большими. Не уверен, в какой момент мне придется подсесть на стимуляторы, чтобы держать руку на пульсе событий.

Сузаку хмыкнул.

— А вы уверены, что выдержите, ваше высочество? — надо же, даже интонацией и тоном играть научился. Да и на вы не из уважения перешел.

Хотя я его даже понимаю — судя по отражению в зеркале, я вполне мог бы слиться с белыми простынями.

— Сузаку, знаешь, что такое быть принцем Британским? — он ведь сын премьер-министра, должен понимать. Я вздохнул. — Это значит, что даже позволить себе умереть я смогу только тогда, когда подготовлю замену. Болезни, слабость, усталость, некомпетентность... Оправдания не волнуют никого, в первую очередь меня самого. Я отвечаю за эту зону, за каждого жителя — от глав корпораций до последней шлюхи. За их жизни, за болезни, за образование и доходы. Я волен карать и миловать, жертвовать и дарить должности, но за каждый провал отвечаю тоже я. — я вздохнул и продолжил. — Даже если я буду разваливаться на куски, я буду продолжать работать, пока не найду кого-то лучше. Не ради Британии или жителей — просто потому, что это мой долг.

— Ваш брат так не считает. — Сузаку усмехался, но было видно, что он задумался.

— Именно поэтому Кловис сидит в Пендрагоне, потрахивая моделей. — будь моя воля — отправился бы он к стенке. Но у правящей семьи имунитет к публичным казням, а тратить ресурсы на мелочную месть было бы слишком глупо. Да и Корнелия питает к нему какие-то сентиментальные чувства.

— И ты доволен своим положением? — пришло уже мое время задуматься.

Родится принцем — благословление и проклятие одновременно.

— Нет, Сузаку. Но никого, способного лучше управлять одиннадцатой зоной сейчас рядом нет. — К сожалению, мне было бы лучше родится герцогом. Я дипломат, а не правитель. — Не обижайся, но ты все-таки не получил достаточного образования.

Если бы Сузаку прямо сейчас был способен на что-то большее, чем гениальное управление найтмаром — я бы продвинул его выше. Но он упорно не показывал управленческих талантов, что бы я не делал. А ведь у него еще есть все шансы стать первым рыцарем круга и получить под свое управление любую зону, хоть бы и одиннадцатую. А мне тогда придется оказатся еще выше, в том, что меня продвинут, я уже не сомневаюсь, намеков было достаточно. Впрочем, место правителя занял Шнайзель, так что у меня есть все шансы через пару лет скинуть зону на Юфи, она умная, хотя и слегка наивная девушка. Слишком ее опекала Корнелия. Ничего, управление зоной окунет ее в рельную кровь и грязь. А там или выплывет, или мне снова придется исправлять чужие ошибки.

— Понятно. — я кивнул, и встал с кровати, хотя и не смог сдержать шипения. В голову будто ударили, к тому же навалилась жуткая слабость. Похоже, во время речи придется незаметно опираться на стену.

— Помочь? — Сузаку вопросительно смотрел, но не лез — молодец, научился чувствовать дистанцию.

— Принеси костюм, он висит на третьем манекене. — раз уж он сам спросил.

Многие считают, что от помощи нужно отказываться всегда и непременно. На самом деле это глупость — помощь нужно использовать именно тогда, когда она идет на пользу делу. Не раньше и не позже. А мне нельзя сейчас тратить зря даже лишнюю каплю сил — слишком многое от их запаса зависит.

К счастью, балкон для выступлений находился в нескольких минутах ходьбы — специальное помещение во дворце. Кловис предпочитал выступать с трона через трансляцию, но я ненавижу этот способ обращений — я должен чувствовать толпу, ее настроение и эмоции. Так что только прямое обращение к жителям, лицом к лицу.

Я застыл перед дверями, которые открются через несколько минут. Сузаку давно ушел — Ланселот будет стоять прямо под балконом, на всякий случай. Кроме того, вся площадь оцеплена и введено удвоенное снаперское дежурство. Этого должно хватить, чтобы отбить покушение.

Сигнал — и два помощника открывают двери. Вздох. Вот и все. Я — принц Британии и губернатор одиннадцатой зоны. Это мои люди и мой дворец. Это мое право и моя власть.

— Жители одиннадцатой зоны! Два дня назад предателями было совершено покушение... — спина сама собой наливается холодом, заставляющим ее распрямится и прочищающим голову. Здесь и сейчас я не человек, а голос Империи.

А значит — не имею права на слабость.

* * *

Для того, чтобы заставить свой внутренний голос успокоится я все-таки пересмотрел видео с места терракта. Смотреть на кусок окровавленного мяса на месте собственной руки было неприятно, но покадровая разборка была тем еще зрелищем. Всего в инциденте погибло двадцать три человека, еще пятьдесят получили ранения. В зале работало десять камер, информацию удалось достать из восьми, но даже этого хватило для получения полной картины произошедшего. Все, находившееся рядом со стенами, умерли если не мгновенно, то очень быстро — осколки не уступали по убойности шрапнели. В целом, терракт был больше показательным и главные потери от него — репутационные. Конечно, неприятно терять людей, но реально они были бесполезны — на приеме были представители богатых, влиятельных семей, не примечательных ничем кроме фамилии. Моих заместителей на приеме не было, Ллойд отделался царапинами.

Фотографии не показывали ничего особенного. Кровь, мясо, открывающиеся в крике рты, ввалившаяся в поместье охрана — все это навевало неприятные воспоминания, но никакой реальной пользы не давало. Я и так уже знаю про терракт все, вплоть до состава взрывчатки. Довольно редкой, очень дорогой и используемой только для специальных операций. Глупо было ожидать что я найду что-то, что не нашли спецы.

Хотя... Мне все еще непонятна мотивация Монтебелло. Он не был самоубицей. Более того, он всегда дорожил своей шкурой, и уж точно не стал бы жертвовать собой, когда этого можно было бы легко избежать. Прикинулся бы идиотом, скинул управление ремонтом на какого-нибудь управляющего, продавшегося террористам и ими же удавленным во время подчищения хвостов — и не предъявили бы ему ничего. А если целью была моя смерть... То это совсем не имеет смысла. Я долгое время находился рядом с колоннами, так что мешало подорвать их тогда? Да и не Шнайзель я, не такого ранга фигура чтобы так глупо подставлятся.

Ладно. Вот начало — Монтебелло встречает меня, мы обмениваемся приветствиями и он отходит к ново группе гостей. Хм. Первые минут десять он безукоризненно исполнял обязанности хозяина вечера, потом увлекся разговором с погибшим графом де Марье, а потом... Вот она, двадцать третья минута с моего прибытия. Герцог обрывается посередине фразы, судя по выражению лица извиняется и уходит колоннам, где находится фуршетный столик. Теперь странно касается своего запястья — обычно там носят часы, но костюм не оставлял для них места. А в следующую секунду колонны вспучиваются кусками камня, разрывая всех находящихся рядом в клочья.

Итак, команду на подрыв подал он, это первое. Второе...

Я вернулся к предыдущим фотографиям. Да, верно. Все время после разговора он посматривал на меня, или прямо скашивая глаза, или иногда посматривая в мою сторону. Будь он простым хозяином вечеринки это можно было бы понять — я был наиболее важным гостем, но ведь он собирался всех взорвать. Если бы он собирался убить меня, это тоже было бы понятно. Но ведь нет, напротив. Стоп.

Он пошел взрывать именно тогда, когда я вышел из зоны поражения. Именно тогда, и не секундой раньше. А это... Это ставит все с ног на голову. Меня, главу зоны, изначально не собирались убивать. В ходе идеально спланированной и крайне дорогостоящей трехмесячной операции. Тогда... Зачем? Я не понимаю. Это даже не забивать гвозди микроскопом — подобные операции это штучные брилианты, второй шанс может и не появится.

Хорошо. Допустим, я переоценил собственную значимость, и реальной целью был не я. Тогда кто? Ллойд? Он куда ценнее меня, но это тайна нулевого уровня, да и не заметно к нему какое-либо внимание. Да и таких людей нужно похищать, а не убивать. А больше серьезных людей на приеме не было за исключением самого Монтебелло.

Значит... Это либо сделано для раскрутки террористов, но смысл сохранения мне жизни я тогда не вижу, либо целью был кто-то присутствующий на приеме, но чью значимость я не понимаю. При этом меня не записали в случайные жертвы, если эта цель настолько превосходит меня по значимости, но специально оставили в живых. Это вариант мне чертовски не нравится, потому что означает, что я пропустил невероятно важную интригу у себя под носом. В любом случае, засажу безопасников — пусть роют землю носом. Мне нужна вся информация по находившимся в зоне поражения, даже по слугам. Если они были реальной целью подобной акции, я должен знать причины.

И все-таки, этого мало. Чувство, будто я упускаю что-то невероятно важное буквально сошло с ума, билось в висках. Есть какая-то деталь, мое подсознание уже нашло ее, просто я не могу понять...

Еще раз. Вот Монтебелло прекращает разговор, вот подходит к колоннам... СТОП!!! Внезапное осознание было подобно вспышке.

Ни на едином кадре Монтебелло не повернулся к камере лицом. Его то заслоняли другие люди, то он сам смотрел в другую сторону. Но вот отражения... В бокалах, в зеркалах, на до блеска отполированном гранитном полу, везде — их нельзя было скрыть. Его глаза, голубые, словно небо, ставшие вместе с золотыми волосами своебразной визитной карточкой французских аристократических родов, сияли багрянцем. Тем самым багрянцем, что я не раз видел у тех, кого подчинял.

Монтебелло был под гиасом, вот что не давало мне покоя. Он не обладал им — иначе в глазнице сияла бы птичка. Он был под воздействием, схожим с моим. Вот только...

Все, на кого я воздествовал гиасом, меняли цвет глаз на время действия. Глаза же бедолаги Монтебелло были голубыми ровно до того момента, пока он не пошел выполнять свое последнее действие — отдать команду на взрыв.

Значит, гиас был временным. Точнее... Нет, его не мог наложить кто-то в толпе, покушение подготавливали минимум три месяца. Скорее всего радужка меняет цвет тогда, когда гиас начинает действовать. А это значит, что у моего врага гиас с замедленным действием.

Но что он делает? Я не могу приказать — только убедить и попросить, чего зачастую бывает достаточно. А это, судя по помертвевшему выражею лица мужчины, именно приказ. Приказ отложенный, который должен был среагировать только тогда, когда я выйду из зоны поражения.

Неизвестный владелец гиаса учел все — даже заставил свою марионетку спрятать лицо от камер на время смены цвета радужки, хотя на это никто бы и не обратил внимания. Он прекрасно спланировал операцию, увел следы в союз, и я полностью поверил в это. Он ошибся только в одном — не подумал, что среди британского правительства окажется обладатель гиаса, способный узнать его эффект.

Но тогда... Дело даже не в том, кто это, хотя это вопрос крайне важный. И даже не в том, почему он решил меня пощадить. Самый важный вопрос сейчас — что мне с этим делать.

Даже если бы мне противостоял я сам это было бы катастрофой. Моя способность может сделать из меня душу революции — ведь важен даже не дар убеждения, а вызываемая симпатия и доверие. Я не использую это, так как это оружие на крайний случай и не хочется злить Виви, но сам потенциал ужасает.

Мой враг же может как минимум приказать умереть и серьезному, умному человеку с сильным инстинктом самосохранения. А скорее всего — и не только, так как если подобную операцию провел не Союз, а я склоняюсь к этому, так как использовать способности подобного калибра в настолько незначительной операции будет глупостью, то он удерживал контроль над ним на протяжении трех месяцев. И ведь не факт, что он контролирует только одного человека...

На мгновение мне стало страшно. Подобные силы слишком велики, они могут привести к совершенно диким последствиям. Даже не к революции — хрен с ней, можно устроить и другими методами. Но если он захватит контроль надо мной или, тем паче, Шнайзелем... Это конец. Я мог бы устроить что-то подобное, если бы чувствовал себя готовым к открытой войне с Виви и занятию настолько высоких должностей, но ведь он вполне может не знать про Виви. А если он и это операция самого Виви? Или С.С. все-таки осталась в зоне? Сколько вообще существует людей, умеющих дарить гиас?

У меня идет кругом голова. Много вопросов, и никаких зацепок. Ладно. Главный вопрос сейчас — сообщать ли об этом Виви. Если это учудил кто-то из его отдела — пусть обьясняется. Мне терять руку, конечно, неприятно, но это такая мелочь рядом с носителем подобной способности без контроля. Ладно, с ним постараюсь связаться завтра, все равно я без понятия, как это сделать, он не оставлял обратного адреса. А вот на счет чрезвычайных мер...

Похоже, придется начать охоту на ведьм. Пусть лучше убивают всех с сияющей радужкой, чем получить еще один терракт. И это если все мои работники УЖЕ не под контролем.

Вот теперь я действительно осознал масштаб угрозы. И мне... Мне стало жутко.

— Марк... Устрой мне экстренную трансляцию в войсковые части и отделения спецов, плюс шифрованные каналы. Мне нужно прямое обращение к войскам. — это не тот приказ, отдавать который можно ограниченному числу лиц. Да, я адски рискую началом самосудов и расстрелов командования, но это стоит того.

И самое поганое — не важно, что я сделал до этого — враг может набирать самоубийц даже без убеждения и пропаганды. В этом свете ультранационалистичная группировка смотрится крайне опасно.

— Солдаты Британии! — я сидел не на троне, но за рабочим столом. Это не самый подобающий вид для обращения, но мне не нужна красота — мне нужен предельно доходчивый эффект. — Только сегодня, благодаря неустанному труду ученых, мы выяснили, что действителя произошло во время недавнего терракта. На Герцоге Монтебелло был применем анифенилокаин — эксперементальное вещество, подавляющее волю человека. Оно было разработано в эксперементальных лабораториях на территории одиннадцатой зоны и было принято решение о безоговорочном уничтожении рецептуры, но часть готового вещества была украдена террористами. На данный момент нет ни единого признака его использования за исключением сияющего, ярко красного цвета радужки у жертвы. При применении препарат безвозратно разрушает психику. Я ввожу чрезвычайное положение восьмой степени угрозы. — ничего выше просто нет, подобный уровень означает масштабную пандемию или иную угрозу сравнимой опасности. — с этого момента вы не можете доверять никому. Ваши друзья, члены ваших семей или даже командиры могут оказаться обработаны наркотиком. С этого дня каждый солдат имеет право задержать и обезвредить любого человека с сияющей алой, флюрисцентной радужкой глаза. Если вы замечаете это у своих командиров — примите меры немедленно, и доложите в штаб. Будет создана специальная комиссия, но до ее создания — все обращения отправляйте напрямую в первый отдел, коды будут предоставлены. Этот приказ не может быть отменен никем, кроме Его Императорским Величеством Чарльзом Британским лично, даже мной. — я сделал паузу, позволяя всем слушателям осознать, что именно я сказал. — Я жду от вас собранности, внимательности и ответственности. Одиннадцатая зона будет помещена в карантин и блокирована до снятия режима чрезвычайного положения. — а это значит, что все отпуска, увольнения, переводы на другие места службы отныне под запретом. — Вы должны быть готовы к тому, что подчинены могут быть даже дети. Вы должны все время на стороже и готовы отбить нападение. Или мы остановим эту чуму здесь, на островах, или она придет уже в наши дома. All hail Britania!

Сигнал Марку, и трансляция прерывается.

Посмотрим, чем это закончится. Но самое главное я сделал — использовать гиас теперь станет гораздо сложнее. Осталось только связаться с Виви и Чарльзом лично, подобный масштаб угроз превосходит даже уровень Шнайзеля. Не люблю прыгать через начальство, но здесь выбора нет.

* * *

— Кирхайс, я жду обьяснений. — если бы я знал Шнайзеля чуть-чуть хуже, подумал бы, что он спокоен. На лице не проскальзывало ни единой эмоции, и это было страшно — с таким лицом он отдавал приказы об уничтожении мятежных секторов. Полное равнодушие и заледеневшие глаза, под которыми кроется океан бешенства. — Я получил ультиматумы от правительств Союза и Федерации из-за анифенилокаина. У тебя есть минута, чтобы рассказать мне правду.

Скользнула неуместная мысль о том, что в этом состоянии мы ведем себя одинаково. Помнится, я свой разговор с Фелпсом начал с той же фразы.

— Ваше высочество, анифенилокаин ... — я заткнулся, поймав изменившийся взгляд.

— Если ты хочешь соврать мне — попробуй еще раз. На территории одиннадцатой зоны нет ни химической лаборатории высшего уровня обеспечения, ни персонала нужного класса, ни бюджета на подобные разработки. — черт.

— Хорошо. — я вздохнул. — Анифенилокаин — оправдание, придуманное мной перед речью. На самом деле происходящее — тайна нулевого грифа, может и выше. В одиннадцатой зоне находится террорист, способный подчинять всех с помощью взгляда. Это проходит по отделу Виви, но... — Шнайзель задохнулся почти вырвавшейся фразой. Судя по всему, он уже встречался с подобным. Хотя, учитывая что даже я сталкивался с Виви до губернаторства, их конфронтации должны быть куда чаще.

— Что именно тебе нужно? — ого. Как он проникся, однако.

— Флот, чтобы устроить максимальную блокаду острова. В идеале — пару новых отделений для охраны производств сакурадайта и шахтеров для работы, я хочу перевести их в осадное положение. — убивать всех, кто приблизится без разрешения. А новые нужны потому, что весь нынешний состав уже может быть подчинен.

— Корабли получишь, но они останутся под моим командованием, вся связь с островами будет заблокирована. Никого внутрь зоны я не отправлю, так что с этого момента надейся только на войска, находящиеся в зоне. — хм. Понятно, я тоже не исключение, и могу подвегнутся контролю.

— Персонал лабораторий подготовить к эвакуации? — Шнайзель кивнул.

— Да, я отправлю отдельную команду. — тогда осталось последнее.

— Я не уверен, смогу ли удержать зону, и уж точно — сколько будет продолжаться производство сакурадайта. Могу ли я уничтожить производства в крайнем случае? — в крайнем случае буду цеплятся зубами именно за них, благо укреплены они неплохо.

— Если ты потеряешь зону — она будет уничтожена, так что мне безразлична инфраструктура. — значит я тоже в списке на уничтожение. Разумно.

— Понял, ваше высочество. — и никаких подкреплений или талантливых генералов мне не светит. Крутись как можешь, и если в один момент окажется, что против тебя армия из сорока миллионов гражданских с промытым мозгом, игнорирующих ранения — виноват будешь ты.

Шнайзель отключился, а я только сейчас по-настоящему осознал, что за бучу поднял — это дело резко перестало быть региональным. Не знаю, что там Шнайзель нарешает с ультиматумами, но обойтется это Империи дорого. Я в его способностях не сомневаюсь, но...

В любом случае, если я не задавлю восстание — жить мне останется совсем чуть-чуть. В худшем случае умру вместе со своими людьми в уничтоженной зоне, в лучшем — меня пристрелят после победы в качестве дезинфекции. И не скажу, что это будет неправильным решением.

Не знаю, что за ублюдок получил гиас подчинения, но он подписал себе приговор. Жаль конечно, что нескольких миллионам придется умереть, но такова жизнь. Империя превыше всего, а спящие убийцы это слишком большая опасность.

Интерлюдия 1.

Запретный город спал, и мало что в мире могло потревожить его покой. За стилизованными под древние стенами крылась одна из наиболее совершенных систем безопасности, а целая армия телохранителей была готова умереть за своих хозяев при первом намеке на угрозу. Лучшая техника слежения и сигнализации, караулы, патрулирование и снайперские позиции через здание — хозяева императорского дворца имели все основания считать, что находятся в полной безопасности. К сожалению, ничего из того, что сделано человеком не может обезопасить от внимания высших сил.

Ни один часовой не заметил тени, идущей по центру дороги. Тень была достаточно умела, чтобы не попасть в обьектив ни единой камеры. Не спасли даже сканеры сетчатки и отпечатков пальцов — тень просто проскользнула внутрь вместе с охраной.

Первый Евнух Гао Хаи был весьма примечательным человеком. Достаточно умным, чтобы добится своего поста, и достаточно беспринципным, чтобы удерживать его на протяжении почти пятнадцати лет. В Поднебесеной Империи он выполнял функции главы внешних сношений, и был своеволен ровно настолько, чтобы не стать угрозой для других евнухов, но при этом остаться удобным другим державам. Это требовало не только дипломатического мастерства, но и недюженной храбрости, так что мужчина сумел не показать испуга, когда в его висок уперлось холодное дуло пистолета.

— Как это понимать? — его голос все-таки дрогнул.

Как оказалось, оружие держал юноша, если не сказать мальчик лет тринадцати — из-за хрупкой фигуры его можно было бы спутать с девушкой со спины. Прядь непослушных каштановых волос спадала на пронзительно фиолетовый левый глаз.

— Мой хозяин желает поговорить с вами. — его голос, хоть и юный, звучал льдисто-холодно. В его взгляде не чувствовалось гнева или злости — он был безразличен. — Не рекомендую поднимать тревогу.

Мужчина опустил руку, все это время медленно сдвигавшуюся к незаметному выступу на столе — одно нажатие, и вся охрана сбежится в кабинет. Ворвавшийся к нему убийца был профессионалом высшего класса.

На стол опустилось что-то, похожее на проектор, но куда более совершенное. Мгновение — и на нем высветилось лицо. Лицо, которое мужчина мечтал больше никогда не увидеть.

— Приветствую, Гао Хаи. Как вы понимаете, у Культа появилось к вам дело. — в эту секунду евнуху стала понятна легкость, с которой убийца попал в одно из самых защищенных мест на планете.

Культ Гиаса — темная тайна, из поколения в поколение передающаяся среди высших чиновников страны. Организация более древняя, чем сам Китай. Тайная настолько, что о ее существовании в мире знало всего несколько человек. Агенты культа приходили тогда, когда хотели, забирали всех, проявивших мистические способности и исчезали, будто тени. Шли века, поднимались и рушились империи, но культ оставался неизменным. Его главы тоже менялись, Гао Лун, его предшественник, говорил о зеленоволосой девушке, но это происходило крайне редко, и не меняло ничего в политике культа по отношению к чужакам.

— Я слушаю вас, Виви. — в первый раз он вышел на связь в тот день, когда Гао Хаи заступил на свой пост, и больше не появлялся, но юное лицо с фиолетовыми глазами не раз посещало его кошмары. Люди, особенно могущественные, больше всего на свете боятся и ненавидят бессилие.

— Япония. В ней появился обладатель гиаса, способный подчинять себе других людей в неограниченных количествах. — так вот оно что... Последний кусочек мозайки стал на место, открыв евнуху полную картину.

Неведомое вещество с фантастическими свойствами, о разработке которого шпионы не сообщали ни слова, внезапное введение чрезвычайного положения и блокады островов... До этого дня Гао Хаи считал, что это прикрытие для расположения войск рядом с Китаем для внезапного нападения — в совете уже царила неприкрытая паника, ведь на самом деле противопоставить Британии разрываемая бунтами страна смогла бы мало что. Но все оказалось куда менее прозаично.

— Что требуется от нас? — Кроме таинственности, Культ был известен только одним — непререкаемым нейтралитетом. Он не вмешивался ни в одну войну, уничтожая только тех, кто пытался выступать против его монополии на мистические силы.

Любой, кто пытался мешать культу, внезапно погибал. Это длилось настолько долго, что никто уже и не пытался сопротивлятся, смотря на организацию как на необходимое зло — ведь неподконтрольные владельцы мистических сил были бы куда опаснее.

Он вздрогнул. Находись такие убийцы, как этот ребенок, не под крылом культа, а сами по себе, верша справедливость или захватывая власть — весь могущественнейший аппарат Китайской Империи ничего не смог бы ему противопоставить. А ведь как оказалось есть еще и те, кто захватывает контроль над сознанием... Нет уж, пусть с мистикой воюют другие мистики. Хотя перспектива получить под свой контроль нескольких владельцев гиаса выглядела весьма заманчиво. Но Гао Хао столь долго занимал свой пост именно потому, что умел удерживать свои желания в узде и не идти на излишний риск.

— Вы предоставите флот для блокады островов и пойдете на ратификацию договора о создании совместной с Британией зоны особого контроля, который завтра будет предложен вам принцем Шнайзелем. А в крайнем случае — поможете с зачисткой территории. — голос Виви был холоден и мрачен.

Значит, с Британией Культ уже связался. Старшему Евнуху было непривычно и неприятно снова чувствовать себя подчиненым, но холод оружия у виска возвращал на землю, прекрасно напоминая о его реальном положении.

— Европейский Союз? — у мужчины не было ни малейших сомнений в ответе. Когда в дело вмешивается Культ — все остальное перестает иметь значение.

— Предупрежден и не будет вмешиваться. — взгляд Виви стал еще холоднее. — Я надеюсь, с вашей стороны не будет никаких неожиданостей?

— Не будет. — евнух кивнул, хотя не скривится стоило ему некоторого труда.

— В таком случае, до следующей встречи.

— Надеюсь, что она состоится с моим преемником.

Мужчина моргнул, а когда открыл глаза оказалось, что ни мальчика с пистолетом, ни проектора в кабинете уже нет. Его рука зависла над тревожной кнопкой — самолюбие требовало хотя бы приказать прочесать территорию, вдруг он еще не успел уйти.

Но по прошествии нескольких секунд разум победил, и старший евнух снова сел за прерванную неожиданным визитом работу — в свете случившегося исчезла одна проблема, но появилась другая, лишь немногим меньшая. Впрочем, возожность в кои то веки переложить ответственность на других грела сердце мужчины.

Глава 4. Изоляция.

Если хочешь вести людей на смерть, скажи им, что ведешь их к славе.

С моего выступления прошла всего неделя, но результаты уже ошеломляли. Вокруг одиннадатой зоны, временно помещенной в карантин, была сооружена полноценная морская блокада из войск Китая и Британии — подозреваю, они пошли на это из опасений в том, что это обманный маневр и Британия нападет на столицу как только накопит в фейковой блокаде достаточно войск. Учитывая, что мы не предоставили никаких доказательств существованию препарата, это было бы наиболее адекватным выводом. Гораздо сильнее меня удивляло то, что мне безо всяких вопросов поверили на слово, и это наводило на невеселые мысли. Слишком много страха перед гиасом в высших эшелонах власти.

В любом случае, я потратил это время на то, чтобы немного поправить здоровье. Хейнс, после того как ему поставили четкую задачу, справлялся и сам — в конце концов соорудить грамотную оборону вокруг промышленных комплексов несложно, учитывая что большую часть времени он этим и так занимался — они были основной целью терористов. Групировка ультранационалистов на время затихла, готовясь к заявленной атаке. Учитывая что ее использует носитель гиаса, я даже не сомневаюсь, что задумано что-то действительно масштабное. Впрочем, крови я ему попортил немало — теперь использовать силу станет гораздо сложнее.

Отдельной проблемой стало гражданское население, которое сильно испугала блокада и введение карантина. Известие про подавляющий волю наркотик уже привело к волне самосудов, разгребать которую пришлось находящеся отныне в вечном аврале полиции. В обществе установилась взрывопасная смесь страха, паники и подозрительности, которая могла рвануть в один момент. И что с ней делать — непонятно.

Когда я услышал чужое дыхание в своем кабинете, я насторожился. Нет, иногда там убирали, но не чаще раза в три дня, и строго в определенное время, чтобы не мешать мне работать.

— Саймон, все в порядке? — Саймон Адамс, глава службы безопасности дворца.

— Да, ваше высочество. Что-то случилось? — хм. И кто же это тогда там?

— Кто заходил в мой кабинет? — повисло молчание. — Саймон, я задал вопрос.

— Прошу прощения, ваше высочество, но мне запретили говорить. — что?

— Кто мог запретить тебе что-то на територии моей зоны? — ко мне что, Корнелия приехала? Или сразу Чарльз?

Наушник молчал. Может он под гиасом? Нет, бессмыслено. Тогда он ничего не сказал бы мне, да и убить было бы проще — если уж перехватили контроль над моей СБ.

К черту, вхожу.

За моим столом сидела рыжеволосая девушка. Точнее, волосы были первым, что бросилось в глаза. А кроме того — китайское платье красного цвета с золотыми вставками, пристегнутая к ноге кабура и голубые глаза, сияющие смесью холодной уверенности пополам с наглостью.

— У тебя совершенно отвратительный вкус. — девушка сказала в пустоту. — Этот стол буквально кричит о неутоленном чувстве собственной важности. — она отложила бумаги, [мои] бумаги, посмотрев на меня в упор.

Впрочем, я полжизни общался со Шнайзелем и имел двадцать три аудиенции с Чарльзом. Чтобы испугать меня взглядом нужно быть как минимум Виви, а она на него не тянула.

— Мой вкус тебя не касается. — я вздохнул. — Имя, звание и должность. Сейчас же.

Ненавижу наглость, особенно когда наглеют без особых оснований.

— Аска Лэнги Сорью. — девушка усмехнулась, и после небольшой паузы продолжила. — Инквизиция. Тебе она известна под названием высшей тайной канцелярии.

Это было подобно удару в лицо. С размаха. Найтмаром. Вот Виви и вмешался, даже не пришлось связываться напрямую.

— И чем обязан такой чести, инквизитор? — Аска улыбнулась. Очень и очень неприятно.

— Позволь мне объяснить что произошло, Кирхайс. — девушка усмехнулась. — Ты освободил и позволил сбежать С.С, единственному свободному источнику гиаса. Из-за этого во ввереной тебе зоне вылез дикий гиас, по опасности опережающий все существующие. — каждое слово било точно в цель. — Целый сектор в блокаде, почти сто двадцать миллионов человек скорее всего придется зачистить, и все это из-за тебя.

— Верно. — удержать лицо оказалось сложно, даже очень. — Я должен покончить с собой?

Если бы это что-то исправило, я бы так и поступил. Но смерть — побег от ответственности, а не решение.

— Решай сам. — она усмехнулась. — В любом случае, будешь мешаться под ногами — получишь пулю.

И ничего ей за это не будет.

— Ты принимаешь командование над зоной? — я напрягся. Подобное отстранение и без того выглядит не очень, но я был бы готов это принять, будь это профессионал. Но у нее ведь ни капли опыта в управлении, в крайнем случае — какой-нибудь секретный отдел, иначе я бы знал.

— Нет. Я провожу свое расследование и буду использовать ресурсы зоны как посчитаю нужным. Ты — попытайся не потерять то, что еще осталось. — от неожиданной мысли я усмехнулся.

Ровно три года назад я выговаривал Кловису примерно то же самое. Проклятье одиннадцатой зоны — никто не может продержаться больше трех лет?

— Хорошо. Это все? — она кивнула и встала из-за стола.

Соблазн использовать гиас стал велик, как никогда... Но я не настолько идиот, чтобы пытаться использовать его на том, кого послали охотится на другого владельца гиаса.

— Да. — девушка вышла из кабинета, а я рухнул в еще теплое кресло.

Ну кто же знал, что С.С. окажется более важной, чем все мои успехи в развитии колонии?

Я знал. И сам подвел себя под трибунал. Дьявол.

Ладно, все равно из зоны меня пока что не выпустят, а там... Там уже посмотрим. Все равно этот кризис настолько выходит за рамки моих полномочий, что даже страшно.

Вот зачем я только влез в это дерьмо, а?

* * *

Аска исчезла так же внезапно, как и появилась, и отслеживать ее действия получалось только по отданым приказам. Она уже успела устроить пару облав на мелкие террористеческие ячейки, больше похожие на простые банды и реквезировать для личного использования дефицитный найтмар шестого поколения. На этом польза от свалившегося на мою голову инквизитора и закончилась. Ладно, раз ее отправили, то она должна знать, что делать. К слову, о ней я не нашел ничего. Вообще, ни в одной базе данных, и это с моим то недавно выросшим до единицы допуском. Не то чтобы это удивляло, но все же.

Больше всего меня бесило то, что инициатива безнадежно захвачена противником. Я понятия не имею, что сделает теперь владелец гиаса — он может как продолжить свое восстание, так и начать собирать армию для прорыва блокады или вообще залечь на дно, в ожидании конца блокады. Конечно, всегда оставались способы выманить его вроде массовых убийств, но тогда к чертям пропадет легенда о анифенилокаине и придется говорить что-то общественности.

— Ваше высочество? — в дверь, постучавшись, зашел Марк.

Выглядел мужчина довольно нервно — волосы, хоть и привычно уложенные в длинную прическу, топорщились, а запонка на правой руке расстегнулась.

— Да, Марк? Ты о чем-то хочешь поговорить? — ненавижу тратить время зря, но у меня внезапно оказалось много времени — перевод гарнизонов и производств на осадное положение уже завершен, эвакуация всех лабораторий завершена... Работы на военным фронте еще, а на гражданском уже не было — сказать населению было нечего, а все рутиные процедуры, связанные с карантином давно проведены.

— Ваше высочество... Я вынужден попросить вас о помощи. — ну надо же. Мне даже стало интересно — за почти четыре года совместной работы это первый раз, когда он обратился ко мне в личных целях.

На самом деле я не питал иллюзий на его счет — он был мздоимцем, иногда путал государственный карман со своим, но при всем этом был крепким профессионалом, прошедшим настоящую военную компанию, так что был приучен к жесткой дисциплине, не боялся брать на себя ответственность и рисковать. Да что там говорить — я знаю за ним только только четыре крупных просчета, три из которых случились по неопытности в первый год. Я сам ошибался гораздо чаще, чего уж там.

— Я слушаю. — я кивнул на кресло, в которое мужчина все-таки сел.

— Дело в том, что я... Несколько погорячился на встрече с друзьями по Японской компании, и... — черт побери, Марк мямлит. Это было настолько неожиданно, что я даже на мгновение застыл. Человек, испугать которого не могли и пули, смущенно мямлит.

Хотя... Нет, не смущенно. Он боится. Не столько ситуации, сколько моей реакции. Это что же он такое учудил?

-Подробнее. Что именно случилось, и чем тебе это грозит? — раз уж он побежал ко мне — что-то серьезное.

— Офицерский вечер, ваше высочество. — хм... Ах да. Точно. Вспоминаю.

— Ежегодный прием у графа Говарда? — этот человек не был слишком влиятельным в одиннадцатой зоне — старик самоотстранился от политики, но в молодости прошел с армией три африканскии компании, выйдя в отставку в чине полковника, положив начало традиции офицерских приемов — ежегодных мероприятий только для связанных с армией людей, где офицеры могли поделится впечатлениями и просто повидать старых друзей. Он был не сказать, что особенно уважаем теперь — порядки поменялись, как и поколения военных, но все еще мог составить проблем многим.

— Да, ваше высочество. Так получилось, что мы с ребятами оказались изрядно пьяны, и вышли в город, куда с нами последовала юная графиня... — так, мне перестает это нравится.

— Она хотя бы выжила? — групповое изнасилование пьяными солдатами вполне могло привести к действительно серьезным травмам внутренних органов.

— Да, ваше высочество. — мужчина явно заставлял себя держать руки на месте, а не теребить рукав, как он привык во время сильного волнения.

— Понятно. Чего требует граф? — если бы Марк мог это обеспечить, а может он многое, он бы не пришел ко мне.

— Суда. — а значит смертной казни. Понятно.

— Ты хочешь, чтобы я тебя отмазал, Марк? — грубо и прямо. И так понятно, чего он добивается.

Мужчина вздохнул, и все-таки заставил себя поднять взгляд.

— Да, ваше высочество. — он вздохнул. Не было заметно, чтобы он особенно переживал на счет содеяного.

— И почему ты считаешь, что я буду это делать? — Марк твердо посмотрел мне в глаза.

— Потому что я выполняю крайне важную работу, в зоне военное положение и вам некем меня заменить. — он прав. Подготовить референта его уровня задачка на пару лет, а позаимствовать не выйдет — зона давно в оцеплении, которое продлится неизвестно долго.

Я вздохнул.

— Хорошо, Марк. Можешь считать, что этого инцидента не было. — что бы увидеть облегчение, отразившуюся в его глазах, не нужно было сильно стараться.

— Благодарю, ваше вы... — мужчина вскочил.

— Не "Благодарю, ваше высочество", а сел на место. — он, прийдя в себя, все-таки послушался. Это как же он перенервничал? — Марк, чтобы ты понимал. Это первый и последний раз, когда я тебя отмазываю — в следующий раз ты пойдешь под трибунал, и молись, чтобы председательствовал не я. Это понятно?

— Да, ваше высочество. — разнос он терпел стойко.

— Не можешь держать член в штанах — трахай одиннадцатых, не занятых на производстве и в армии. — он кивнул. Ненавижу разбирать такие дела. — Свободен.

Он вышел, хотя скорее вылетел из кабинета. Ненавижу политику национального превосходства — но это является официальной политикой империи. Я и так сделал для одинадцатых все, что мог, дав им возможность получить защиту устроившись на сакурадайтовые шахты — там даже бумажные места есть, а каждый работник вместе с семьей получает полную гарантию защиты. А остальные... Британцы завоеватели, в конце концов. Солдатам нужно выпускать пар — они заплатили за это кровью, в конце концов.

* * *

Поместье Говардов не отличалось ни особым богатством, ни размером — человек тридцать прислуги, небольшой парк, пара человек охраны у входа. Я, проигнорировав их, вошел внутрь. Хозяин поместья уже ждал меня, сидя в кресле. Я сел напротив.

Охрана тем временем оцепила поместья, а в шаге от меня застыло четыре телохранителя с тяжелым оружием и в шлемах, буквально напичканых аппаратурой, теретически способной противостоять гиасу. Все-таки после недавних событий я стал немного параноиком.

— Чем обязан вашим визитом, ваше высочество? — старый граф все прекрасно понимал, это читалось во взгляде.

Мужчин лет семидесяти, все еще крепкий. Зееные глаза, седые волосы — взгляд хоть и потерял былой блеск, но смотрелся все еще твердо.

— Граф Говард, я здесь, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся между вами и Марком Белли. — пришлось перется через весь город, взяв с собой целую армию охраны.

Взгляд старика изменился, превратившись в смесь гнева с плещущимся на дне отчаянием. — Я вынужден просить вас отказаться от обвинений, предьявленых к моему секретарю.

— Этот выродок изнасиловал мою внучку! — так получилось, что его дети погибли из-за несчастного случая сразу после рождения дочери, так что воспитывал он девушку один.

— Я знаю. Но Марк выполняет слишком важные функции, чтобы я мог позволить вам убить его. Не будет преувеличением, если я скажу, что от эффективности его работы зависят жизни сотен тысяч людей. — и это чистая правда, в ином случае я бы не стал его защищать.

— Так вот как работает наше хваленое правосудие, ваше высочество? — старик вскинулся. — Я прошел три компании, получил десять ранений, воевал за британию — и все, что получаю в ответ — это? Такова ваша благодарность?

— Благодарностью короны был ваш дом и титул, граф. Это не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. — я вздохнул. Происходящее было весьма некрасиво, но сохранить жизнь Марку было важнее справдливости.

Сейчас главное — удержать острова и найти гиасеносца. А сделать это без толкового адьютанта, способного обрабатывать и передавать приказы, вдобавок еще и ведущего свои проекты, будет гораздо сложнее.

— А если бы это была ваша сестра или дочь, ваше высочество? — вот же...

Мне было нечего ответить. Будь это Корнелия я бы пожелал Марку мягкой смерти. Да и в любом случае... Это не имеет значения сейчас.

— Вы ведь не можете понимать, что мое время стоит дорого, особенно сейчас, когда регион погрузился в карантин. Чего вы хотите? — я был готов предоставить щедрые откупные — но не больше, чем стоит Марк. А стоит он дорого.

— Справедливого суда. — он самоубийца? Я же четко сказал, что не пойду на это.

— Граф, вы умный человек. Я спрошу еще раз, а вы хорошо подумаете прежде чем ответить. Чего вы хотите в обмен на отмену претензий к Марку Белли? Выплат? Женитьбы? Уступок с моей стороны? — если старик захочет — побежит под венец, а я обеспечу приданое.

— Вы думаете, что я заставлю свою внучку терпеть эту мразь всю ее жизнь ради идиотских понятий о чести, выше высочество? — он усмехнулся. — Я хочу суда, и ничего кроме.

Я вздохнул. Мне чертовски не хочется этого делать.

— Вы уверены, граф? — в меня уперся переполненный ненавистью и разочарованием взгляд.

— Да! — я вздохнул. Мне было противно.

— В таком случае прощайте. — я развернулся и пошел к дверям. — И попытайтесь понять, если сможете.

Я не прошу прощения — это было трусостью, переваливать на старика тяжесть ответственности за мое решение. Он не должен меня прощать — это только мой выбор.

Вот только... Империя превыше всего. Правитель не может позволять понятиям о морали руководить собой — это всего-лишь принципы, помогающие обществу не уничтожить само себя. Руководствоваться ими, решая судьбу самого общества — величайшее из преступлений, которое может совершить правитель.

Иногда для того, чтобы соблюсти мораль, приходится через нее переступить.

— Фелпс? — мой голос звучал странно пусто. Гарнитура по прошествии пары секунд отозвалась удивленным голосом заместителя.

— Семейство Говард было подвержено влиянию анифенилокаина, террористы надеялись с его помощью захватить контроль над офицерами британии в зоне. — я вздохнул, но все таки сказал последнюю фразу. — Погибли при задержании.

Повисла тишина.

— Вас понял, ваше высочество. Это все? — в голосе не было осуждения. Люблю безопасников.

— Да. — я оборвал вызов, и кивнул в ответ на вопросительный взгляд временного главы охраны. Хорошо, что Сузаку сейчас слишком занят своей операцией.

Я сел в машину, дверь которой за мной заботиво закрыли.

— Жители Империи превыше всего. — водитель удивленно посмотрел на меня, услышав вырвавшийся шепот, но ничего не сказал.

Я вздохнул. И почему только я чувствую себя так плохо?

* * *

Вечер был удивительно тих. Двадцатое апреля — до назначенной террористами даты осталось всего несколько часов. Безопасники обшарили каждый квадратный метр дворца, все войска были приведены в предельную боевую готовность, заняв города. Время будто застыло — секунды текли до дрожжи медленно, будто нехотя. Скоро все решится, и станет понятно, решил ли мой враг продолжать борьбу, или залег на дно и все было практически бессмыслено.

В командном центре висело напряженное молчание. Почти тридцать аналитиков, связисты, усиленная в пять раз охрана — и только звуки дыхания, разносящиеся по залу. У владельца гиаса был только один выход, если он хотел продолжать восстание. Нет никакого терракта, которы смог бы впечатлить сильнее того, что он устроил у Монтебелло. Массовые терракты — волна из взрывов и убийств, начавшаяся в один момент по всей стране. Слишком массовая, чтобы мои войска сумели взять ее под контроль и слишком равномерная, чтобы можно было локализовать наиболее опасные места. Ночь на двадцатое подходила для этого как нельзя лучше.

Вряд ли враг глупее меня и не додумался до этого. У него было как минимум три месяца на подготовку. У него был гиас, с помощью которого вербовка самоубийц становилась делом времени.

В командном центре это понимали абсолютно все. Более того, это даже понимали войска — это довели до их сознания предельно ясно. Удар, который будет нанесен сегодня, будет нацелен вовсе не в нас. Не в меня, не в правительственные здания и не в армию. Он будет нацелен в гражданские здания — в больницы, телецентры, жилые кварталы. Самые беззащитные места, атака на которые будет наиболее эффективна. Максимум результата при минимуме затрат. Жестокая логика войны с империей.

Мне не нужно читать речи — все уже сказано. Поэтому я молча сижу на троне на втором этаже штаба напротив пока что голубой трехмерной карты одиннадцатой зоны, поглядывая на нервных подчиненных. Почти сто человек, все как один напряжены, свежи и сияют упрямым блеском в глазах.

Это то, чем я мог по праву гордится. Обычная британская администрация формировалась исключительно по протекции и благодаря родственным связям, и являла собой уникальный сплав некомпетентности, самоувернности и безответственности, но мне удалось это исправить. Благодаря удаленности от столицы и недавнему завоеванию в зоне оказалось очень мало аристократов, зато было много молодых солдат, прошедших через войну. Они и составили скилет новой администрации, после краткого обучения у приговоренных чиновников Кловиса. В благодарность за смягчение наказания те оказались прекрасными учителями.

Условия работы были придельно жесткими — полное отсутствие такого понятия как "отгул" или "больничный", все необходимые уколы врачи ставили прямо на месте. Премирование только согласно реальным заслугам, трибунала вместо гражданского кодекса и пятнадцатичасовой рабочий день. Выдерживали это только сильнейшие, но зато каждый из них был способен выдержать любой аврал. По крайней мере я в этом уверен.

А еще, что самое важное, все они были простыми британцами, и их семьи жили в британских кварталах — то есть были прямой целью террористов. Так что у работников появилась действительно качественная мотивация, ведь теперь от качества их работы зависели жизни не абстрактных сограждан, а собственных близких. Наверное, мне стоит даже поблагодарить за это владельца гиаса.

Минута следовала за минутой, а я пытался дышать максимально равномерно — от меня тут уже ничего не зависит, но выглядеть я должен максимально уверенно. Даже самым стальным подчиненным становится легче в стрессовых ситуациях, когда они видят спокойного командующего.

Такие центры сейчас есть в каждом крупном городе — есстественно, поменьше, но я буквально чувствую напряжение, окутавшее страну.

Внезапно карта вспыхнула красным.

— Началось!

Регион Токио пылал алым. Чуть погодя, загорелись еще несколько регионов на карте — совершенно произвольных. А потом будто произошел взрыв, и алым засияло все.

Часть координаторов, ответственных только за Токио, уже вышла на связь с войсками. Остальные, чьей задачей было координация действий на уровне зоны, молча смотрели на карту, сжимая до треска подлоктоники. Их время придет через несколько минут, когда придут первые отчеты о боевых действиях.

Первая битва за Японию началась.

Интерлюдия 2

В закате есть что-то мистическое. То, как ставшее алым солнце косается горизонта, будто разливаясь каплями крови по небосводу. Тусклая луна, совсем немного не дотянувшая до полнолуния, угрюмо сверкает боками, пытаясь стряхнуть себя алый отблеск. Багровые небеса.

Алый закат красиво плескался в бокале с вином, проходя сквозь панорманое окно восемьдесят четвертого этажа. Столп Осаки — самое высокое здание префектуры было молчаливо как никогда раньше. Работники получили государственный выходной, и во всем небоскребе сейчас было только два человека. Если зеленоволосую девушку можно было так назвать, конечно.

— Ты готов, Лелуш? — девушка сидела в кресле, покачивая ногой в такт мыслям.

Багровый свет отражался в золотых глазах, придавая им странный оттенок. Спокойное, слегка заинтересованное лицо — казалось, она наслаждается открывшейся картиной.

— Да, Ши Цу. — черноволосый юноша сидел со слегка прикрытыми глазами. Он бы являл собой образец спокойствия, если бы тихо барабанящие по столу пальцы не выдавали настоящие эмоции. Его не оставляли сомнения.

— Знаешь, а ведь сегодня ровно год с нашей первой встречи. — он усмехнулся. Это был самый обычный весенний день. Лелуш выбрался в город купить продукты — Саяка заболела, так что ему поневоле пришлось учится готовить.

Япония никогда не была безопасным местом для одиннадцатых. Регулярные солдатские развлечения, повышающиеся налоги, фактическое бесправие... Он всегда знал это в теории, но на практике осознал только тогда. В тот момент, когда компания пьяных солдат начала пинать коляску какой-то девочки-инвалида, крича про ее слабость.

— Хочешь поздравлений? — девушка усмехнулась.

— Не сегодня. — С.С. вздохнула. — Лелуш... Ты уверен в том, что делаешь?

— Да. Этот мир нужно изменить. — в тот день он подписал контракт. Не глядя, просто для того, чтобы исправить ситуацию — и только потом осознал, какой именно козырь вырвал у судьбы. — Я не хочу, чтобы Нанали жила в мире, в котором выживает сильнейший.

— И поэтому ты заставил ее ходить на твои похороны? — девушка ухмыльнулась, радостно вцепившись в давшее слабину место.

— Это было необходимо. — юноша вздохнул. Инсценировать свою смерть было достаточно легко, как и убедить в ее истинности приставленных отцом наблюдателей. Нанали, к счастью, сейчас находится в полной безопасности.

— Ты мог бы притворятся школьником. — он усмехнулся.

— Мы живем не в сказке, Ши-Цу. У Зеро должна быть только одна личность. — к тому же ему претило бессмыслено тратить большую часть времени. Не говоря уже о том, что он находился на виду. — Чем меньше я свечусь, тем лучше для всех.

— Лучше для всех... — она протянула это слово, будто смакуя, находя новые оттенки. — Сегодня погибнет как минимум четыреста тысяч человек, по твоим же расчетам. Им будет лучше?

Пальцы юноши до белоты сжали подлокотник.

— Британия должна быть уничтожена. Страна, поставившая есстественный отбор в приоритет, где братья и сестры вынуждены убивать друг друга, а инвалидов, не способным заплатить налог, усыпляют как животных не имеет прав на существование! — эта страна воплощала собой все, что юноша ненавидел. — Я готов заплатить за это любую цену.

— Вот как? У твоего брата, кажется, на этот счет другое мнение. — Лелуш дернулся.

— Кирхайс может думать все, что хочет. Это ничего не меняет. — и никогда не меняло.

Лелуш физически не мог смирится с происходящим и принять правила игры. — Я воюю не с ним, а с Британией.

— Как скажешь. — она кивнула. Кажется, ей нравилось выводить парня из себя. — Но ты уверен, что то, что произойдет сегодня, того стоит?

Лелуш вздохнул. Это было действительно тяжелым решением.

— Среди японцев слишком много радикалов. Они не смогут жить в мире, что бы я не делал. — поэтому он и дал им собраться под знаменами Сынов Ямато. Они умрут сегодня, освобождая место для Ордена Черных Рыцарей — умеренных японцев, не готовых убивать невинных детей и женщин только за то, что им не повезло родится британцами. Сражающихся за мирное будущее, а не мстящих за погибших. Скелет будущей организации уже был подобран и заботливо размещен так, чтобы они с гарантией пережили эту ночь. — Пусть лучше они умрут сражясь за свободу, чем у расстрельной стенки.

Девушка задумчиво кивнула.

Закат гас, и последние капли кровавого света тихо гасли в темноте. Скоро ему на смену придет земное пламя и человеческая кровь.

Юноша подошел, прижавшись лбом к холодному стеклу. Он вспоминал этот год, ставший тяжелейшим в его жизни. Год, наполненный тайными вылазками, созданием своей шпионской сети и перехватывания контроля над всем криминальным миром зоны. Он собрал все существующие на данный момент терористические группировки, подчинил почти треть войск, находящихся на территории Японии и договорился со спонсорами из Евросоюза и Китайской Федерации. Составил и вылизал до блеска планы этой ночи для каждого отделения.

Ночи, которая должна стать началом крупнейшего восстания, которое видела Британская Империя. Восстания, которое охватит всю страну, и позволит ему создать мир, в котором Нанали могла бы жить не боясь ничего.

Осталось сделать один маленький шаг.

На столе стояла стационарная станция связи. Вышедший из нее сигнал было невозможно отследить или перехватить, но даже если бы это случилось, то это бы ничего не дало. Простейшее текстовое сообщение — "Купи туалетную бумагу". В нем не было никакого шифра.

Это просто было условным сигналом для Асахиро Аозаки, парня, ставшего лицом Сынов Ямато — группировки, приговоренной еще до ее создания. Сигнал о начале восстания. Сообщение, мигнув, ушло к адресату.

— Ну вот и все. — Лелуш, вздохнув, вернулся в кресло.

Закат окончательно погас, уступив место ночи. Луна, лишь немного не успевшая дорасти до полной, таинственно поблескивала в бокале с вином.

А где-то внизу горели в пламени взрывов улицы, врезались в правительственные здания самолеты и против воли перешедшие на сторону бунтовщиков войска сминали оказавшихся неготовыми к предательству товарищей.

Война началась.

Уважаемые читатели, помните, комментарии — еда и воздух автора. От их количества прямо зависит количество и качество продолжения.

И я буду очень благодарен за пиар, чем больше людей читает — тем сильнее мотивация писать