🏰 Второе дыхание. Часть 1. Западня

В покоях было пусто, горничную Принцесса предусмотрительно отпустила до полуночи. Заперев дверь на задвижку и закрыв шторы, девушка зажгла свет в гостиной и осмотрелась. Многоликий, если, конечно, он вернулся, мог прятаться где угодно. 'Только бы вернулся! — взмолилась она, сжав руки. — Серафимы всемогущие, только бы с ним ничего не случилось!' И позвала с замиранием сердца:

— Феликс, вы тут? Валькирии нет и пока не будет, можете появиться.

Миг — и он уже стоял перед ней. У Эрики защипало глаза от радости при виде его хмурой небритой физиономии.

— Как я рада, что с вами всё в порядке! — выдохнула она, шагнула к дивану, чуть не запутавшись в шлейфе своего платья, и упала в подушки, только сейчас осознав, как сильно её вымотала тревога об этом человеке.

— Я же говорил, что так и будет, — без улыбки произнёс он.

— Пляшите: я достала чертежи! — сообщила Принцесса, уверенная, что в ответ он улыбнётся.

Но Многоликий, наоборот, стал ещё более мрачным:

— А я узнал, что задумали ваши мачеха и брат.

— Вот как? И что же? — подалась вперёд девушка. — Садитесь и рассказывайте скорее!

Феликс опустился на стул напротив неё. Он молчал и смотрел куда-то вбок, словно не мог подобрать нужных слов.

— Говорите же! — поторопила Эрика. — Что-то очень скверное?..

— Мне жаль, но... очень скверное, ваше высочество. Хуже не придумаешь, — он, наконец, посмотрел ей в глаза, и она испугалась — не столько его слов, сколько незнакомой темноты в его взгляде.

— Не томите, Феликс. Я должна знать правду!

— Да. Вы говорили, что Марк ненавидит вас за то, что вы отняли у него надежду унаследовать Корону...

— Не совсем отняла. Если я умру или сойду с ума раньше, чем рожу ребёнка, Марк станет новым... Силы Небесные, что, он и Ингрид собираются меня убить?!

— Нет. Убить они хотят Короля. Его величество, видите ли, слишком стар, чтобы Ингрид нравилось быть его женой. Но слишком молод, чтобы в ближайшие пару лет отправиться в мир иной своим ходом...

Принцесса вскинулась:

— Погодите, погодите! Что значит 'убить Короля'?! Его нельзя убить, Феликс, он защищён Короной.

— Вероятно, есть какой-то способ обойти защиту, ваше высочество. Во всяком случае, ваша мачеха говорила об убийстве, как о деле абсолютно решённом.

— А что дальше?

— А дальше ваши добрые родственники собираются сделать так, чтобы подозрение в убийстве пало на вас. Тогда вас объявят сумасшедшей, а Марк сядет на трон, как только достигнет совершеннолетия.

— Быть того не может... папа... — прошептала Эрика, у которой голова пошла кругом от дикости и неправдоподобия того, что она услышала. Во рту у неё пересохло, губы словно свело судорогой. — Папа... Как же так? Я думала, они хотят сделать мне какую-то гадость перед свадьбой, опозорить перед отцом, перед женихом или перед Джердоном... Но такое?! В голове не укладывается. Феликс! Но при чём тут моя помолвка?

— Помолвку они изначально намеревались использовать как повод для убийства, — пояснил Многоликий, которому, очевидно, тоже не слишком хотелось говорить то, что не сказать было нельзя. — Вернее, не помолвку, а сватовство, и не принца Акселя, а герцога Пертинада.

'Я умру, если он скажет, что папа собирался отдать меня замуж за герцога!' — подумала Принцесса.

— Дело в том, что Король собирался отдать вас замуж за герцога, — сказал Многоликий.

И она не умерла, только задержала дыхание от боли.

— Вы не знали? — приподнял он брови, всматриваясь в её лицо.

Она покачала головой.

— Может, он и не собирался, ваше высочество, — попытался успокоить её Феликс. — Но заговорщики полагали, что господин герцог торчит в Замке именно ради этого. Они ожидали, что он вот-вот сделает вам предложение, Скагер будет настаивать, чтобы вы ответили согласием, вы заартачитесь... а когда Короля убьют, можно будет объявить, что убили его вы, чтобы избежать нежеланного брака...

— Но потом, когда появился Аксель...

— Когда появился Аксель, они и не подумали отказаться от своего плана. Сначала надеялись, что вы и ему дадите от ворот поворот, потом поняли, что этого не случится — и сочинили другую легенду. Принц, как известно, четвёртый из детей Джердона — править Империей ему не светит. А вы, якобы, влюбились до беспамятства и решили избавиться от отца, чтобы ваш жених стал мужем королевы, а не принцессы.

Эрика зажмурилась и прижала пальцы к вискам.

— Бред какой-то, Феликс. Это же бред! С чего они взяли, что дознаватели поверят им, а не мне?! Я люблю отца. Разве я хоть раз кому-нибудь давала повод думать, что хочу от него избавиться? Как они будут доказывать, что я сумасшедшая? Послушайте, у них ничего не получится. Нужно только предупредить папу и Олафа, и тогда...

— У них получится, ваше высочество... — попытался перебить Многоликий.

— Да нет же! Пускай мне не поверят на слово, но ведь есть волшебные способы узнавать правду! 'Окно Памяти' и тому подобные штучки. Кажется, это очень больно, но я...

— Это очень больно, — повысив голос, чтобы она услышала, подтвердил Феликс, — но дело в другом. Дело в том, что заговорщиков не двое, а трое.

— Трое?! — ахнула Эрика. — А кто третий? Неужели Аксель?!

— Нет, что вы, принц — такая же пешка, как вы... извините. Третий — Придворный Маг.

Потрошитель. В глазах у неё потемнело, она откинулась на спинку дивана, чувствуя, как кровь отливает от лица, в голове пронеслось паническое: 'Да уж, с 'доказательствами' у них проблем не будет!'

— С его помощью они докажут что угодно, — сказал вслух Многоликий.

— И, видимо, именно он знает, как убрать защиту Короны... — дополнила Эрика.

Повисла пауза. Шокированная и перепуганная Принцесса безуспешно пыталась уместить в голове новое знание, а Феликс ожидал её реакции. Не дождавшись, заговорил снова.

— Есть один неприятный нюанс, ваше высочество.

— Всё ещё хуже, чем я думаю? — с истерическим смешком поинтересовалась девушка.

— Убийство должно произойти до свадьбы. Потому что если вы с мужем успеете... — он смутился, — ...зачать ребёнка, никакой определённости с престолонаследием уже не будет. Начнётся долгое и сложное разбирательство, в которое непременно вмешается Император, и правда может выплыть наружу, несмотря на усилия Манганы.

— А свадьба назначена через месяц!

— Как через месяц? — удивился Феликс. — Вы же говорили, что помолвка фиктивная и вряд ли вообще закончится свадьбой...

— У моего отца на этот счёт другое мнение, — Эрика поняла, что ещё чуть-чуть, и она разревётся, как маленькая девочка.

Он, видимо, тоже это понял, потому что глаза у него испуганно округлились. Только слёз сейчас и не хватало! Девушка шумно втянула носом воздух, раз, и ещё раз, стало немного легче, но ужас ситуации никуда не делся. Дрожащим голосом проговорила:

— Вы ведь помните, папа мне не верит, ему бесполезно всё это рассказывать, если слова нечем подтвердить. Я рассказала бы начальнику Охранной службы — он предан Королю, как никто другой — и уехала бы из Замка до тех пор, пока Олаф не раздобудет доказательства того, что я не вру. Но я не могу уехать... вот что самое страшное.

— Даже со своим женихом? Вы не собираетесь в Икониум к Императору? У принца Акселя тоже должна быть магическая защита...

— Собираюсь. Завтра. Но папа поедет с нами, и, разумеется, потащит с собой Ингрид, а может, и Марка. Осуществить задуманное в поездке им будет даже проще...

— А если поехать куда-нибудь вдвоём с принцем?

— Папа меня не отпустит. Но если бы и отпустил... Феликс, я боюсь! Откуда я знаю, насколько хороша защита у Акселя и хватит ли её на меня? Я пленница, Феликс, я настоящая пленница! Если меня опять начнут душить прямо за воротами... — Эрика будто наяву ощутила, как её горло стягивает удавка, закашлялась и умолкла, спина стала мокрой от холодного пота.

Многоликий вскочил и несколько раз прошёлся по комнате. Принцесса уже немного научилась угадывать по его лицу, о чём он думает, и поняла: он вновь набирается духу, перед тем как выложить дурные вести.

— Да говорите же, Феликс! — не выдержала она. — Нет ничего такого, что нужно от меня скрывать.

— Вы правы, ваше высочество, — признал он, останавливаясь перед ней. — Об этом вы узнать должны. Вернее, задуматься... О том, что за сила и почему столько лет удерживает вас в Замке.

— Что за сила и почему?.. — повторила Эрика, глядя на Многоликого в недоумении. — Но ведь я уже объясняла вам, это Тангрис.

Он снова уселся на свой стул, придвинув его ближе к дивану. На секунду Принцессе почудилось, что Феликс сейчас наклонится к ней и прикоснётся тёплой ладонью к её запястью, и очень захотелось, чтобы он это сделал — но вместо этого он скрестил руки на груди, словно стремился от неё закрыться.

— Тангрис... ну да, Тангрис. Послушайте, ваше высочество. У меня нет никаких... материальных свидетельств того, о чём я тоже уже говорил. Но коль скоро вы до сих пор верили мне на слово — я и сам не знаю, чем заслужил такое доверие! — попробуйте поверить ещё раз. Волшебница Тангрис — не убийца.

— Она не волшебница, Феликс. Она ведьма. Старая злая ведьма.

Он невесело усмехнулся:

— Вы трижды ошиблись, ваше высочество. Но это неудивительно — ведь о Империи вы знаете только понаслышке, не так ли?

— Увы, — кивнула Принцесса.

— А я прожил там почти всю жизнь. Если бы вы, как я, выросли в Икониуме или неподалёку от него, вам бы и в голову не пришло назвать Тангрис 'старой злой ведьмой'. Она совсем не старуха и не...

— Только не говорите, что она добра, как Ирсоль Справедливая! — рассердилась Принцесса.

Не может быть, чтобы он говорил о той самой Тангрис, которой её пугали с детства!

— Добра? Вовсе нет, — он поморщился. — Её считают прожжённой эгоисткой, которая заботится только о себе самой...

— Вот видите!

— Но Тангрис — одна из сильнейших волшебниц в мире. Ей нет никакого смысла ни воровать Одарённых детей, ни кого бы то ни было убивать... Она и так может получить всё, что взбредёт ей в голову, одним движением пальцев. Понимаете?

— По-вашему, ей не могло взбрести в голову похищать чужие Дары? — возразила Эрика. — Просто так, Феликс, от пресыщенности и скуки...

— Зачем похищать, ваше высочество, если можно купить? — вздохнул Многоликий. — Тангрис очень богатая и влиятельная женщина. У нас ходили слухи, что кому-то когда-то она заплатила за Дар хорошие деньги. Но я ни разу не слышал, чтобы она промышляла разбоем. Впрочем, я об этом уже упоминал.

Принцесса была в замешательстве. Слово её отца — против слова Феликса! Ясно, что один из них солгал или даже много лет подряд окружал её ложью...

— Ваш отец и сам мог быть обманут, — мягко произнёс её собеседник. — Откуда ему знать, что собой представляет волшебница из Икониума? Тем более, что Король, как вы сказали ночью, вообще сторонится магии.

— Не пытайтесь подсластить пилюлю, — отмахнулась Эрика. — Хорошо, допустим — только допустим! — Тангрис тут, и в самом деле, ни при чём. Но что тогда происходит со мной, как только я выхожу из Замка? Откуда она взялась, эта проклятая удавка? И кто, скажите на милость, убил мою маму?

— А почему вы думаете, что её величество убили? — ответил Многоликий вопросом на её последний вопрос. — Только не говорите, что так сказал ваш отец — это я уже уловил. Но вы знаете, как всё произошло?

— Конечно, знаю, — Эрика переплела пальцы и стиснула руки так, что побелели костяшки. — Мамин экипаж перевернулся на мосту через Палаэту и упал в воду. Там глубина по колено, Феликс... кучер и оба телохранителя отделались ушибами. Но когда маму подняли из воды, оказалось, что она...

— Ваше высочество, — остановил её Многоликий, — захлебнуться и утонуть можно даже в ванне. Убийц никто не видел, не так ли?

Принцесса покачала головой. Феликс разгорячился:

— А теперь вспомните, что ещё вам рассказывали о матери. Королеву Каталину даже в Империи вспоминают до сих пор. Как она помогала всем сирым и убогим, попадавшим ей на глаза. Как давала деньги каждому, кто жаловался на нищету. Как упрашивала Короля оказывать помощь нуждающимся. Как ездила через полстраны почти без охраны, чтобы открыть очередную больницу или школу для бедных. Полагаете, всё это нравилось вашему отцу?

— Нет... наверное, нет... — пробормотала Эрика.

— А потом она погибла. Кто отвечал за её охрану? Мангана?

— Не знаю. Или он, или Олаф...

— Мангана мог сказать Королю, что её величество убили — чтобы снять с себя ответственность за её нелепую смерть. Или же обманули только вас. А вы, ваше высочество, так сильно похожи на мать, что ваш отец попросту испугался повторения — что вы, как она, будете денно и нощно терзать его просьбами осчастливить всю Ингрию, а потом, чего доброго, и погибнете, как Королева. Поэтому вам рассказали страшную сказку про Тангрис — чтобы вы сидели в Замке и не рыпались... простите. Могло такое быть, ваше высочество?

— Могло, — неохотно согласилась Принцесса.

— А уж Мангана позаботился о том, чтобы сказка была достоверной, — закончил Феликс и перевёл дух.

Эрика помолчала, примеряясь мысленно к стройной версии Многоликого, и сразу же вспомнила об одном обстоятельстве, которое её рушило. Уточнила:

— По-вашему, удавку для меня сделал Придворный Маг? Только для того, чтобы меня запугать?

— Именно! — подтвердил он.

— Не сходится, Феликс. Он не мог. Вы, должно быть, не знаете... у Потрошителя нет никакого Дара, и колдовать на расстоянии он не способен. Ему, наверное, нет равных во владении магическими предметами — не хочу даже думать, что за безумные возможности он прячет в своей кладовой. Но когда я пыталась уйти из Замка, ничего магического при мне не было. Ничего такого, к чему он мог бы прицепить свои чары. Нет, Феликс, это не Мангана. Душил меня кто-то другой.

Многоликий всем корпусом подался к Эрике, и снова ей показалось, что он хочет взять её за руку.

— Мангана не Одарённый? Вот как? Но, ваше высочество... — начал было оборотень, и тут в дверь принцессиных покоев постучали — негромко, но чрезвычайно настойчиво.

* * *

В дверь ещё продолжали стучать, а Феликса в гостиной уже не было. Вернее, он был — прятался мышью за диванной ножкой, но приготовился при малейшей опасности порскнуть в широкую щель между половицами, которую подыскал заранее. Однако сначала нужно всё же узнать, кто и зачем явился к Принцессе в такой поздний час!

— Минуту! — крикнула Эрика и провела ладонями по лицу, пытаясь снять с него потрясённое выражение.

Даже усталая, напуганная и бледная, она выглядела прелестно. Сколь бы ни был тяжёл разговор, который они только что вели, Многоликий любовался ею всё это время и наслаждался тем, что её слова, и взгляды, и даже горькие её улыбки принадлежат сейчас ему одному. А как искренне она обрадовалась, когда увидела, что он вернулся! Хоть Феликс и обещал самому себе забыть эту девушку, когда всё закончится, но понимал, что солнечные зайчики счастья в её глазах и пылкие слова: 'Как я рада, что с вами всё в порядке!' — останутся с ним насовсем. Он сам же и сохранит их в памяти, и долгие зимние ночи уже не будут такими тёмными и холодными, как прежде... Но звучный голос принца Акселя, раздавшийся снаружи, убил очарование момента, и Многоликий почувствовал себя обкраденным.