— Я склонен довериться вашей Фортуне, но согласитесь, нормальные операции в такой спешке не планируют. Или вы мечтаете о лаврах Бонапарта, который значительную часть времени импровизировал?!

— Видите ли, полковник сэр. Любое тщательное планирование сейчас, когда французы отступают, окажется не меньшей авантюрой, чем наше такое спонтанное воздушное наступление. Пока мы тут планируем, и методично выстраиваем логистику, враг поменяет правила, нанесет новые удары, и мы опять останемся с носом. Если работать по этим чужим правилам, то мы просто всегда будем не успевать. На чуть-чуть, но всегда. И это чуть-чуть будет стоить нам победы. Германские ОКХ и ОКВ десятилетиями учились играть в эти тактические 'шашки-шахматы', а мы лишь несколько месяцев. Поэтому германцам можно противопоставить лишь внезапную смену всех приоритетов на доске. Так было с нами в тридцать девятом, когда мы неожиданно атаковали Кольберг и Кёнигсберг. Так будет и сейчас. Год с лишним назад в Польше мы смогли отыграть у 'джери' лишь пару недель до своего поражения. Весной мы сумели притормозить их планы уже на целые месяцы. В 'блиц-игре' их можно сделать. Но 'вдолгую' они все равно сделают Альянс, как детей. Пока Америка стоит над схваткой, ни в снабжении, ни в тактике мы им не соперники. Но то, что мы с вами завтра сделаем, имеет стратегические задачи, и поможет здорово переиграть вообще все расклады в главной партии. И тогда мы выиграем уже целый год, а это не мало...

— Жаль, что вы не прошли обучение в Вест-Поинте, Адам. Во время войны с вашими-то мозгами генеральское звание от вас, конечно, не уйдет. Но наступление мира это ваш приговор. Офицерский корпус Армии вас так просто не примет. Для них вы выскочка...

— А для вас?

— Увы! Мое мнение не будет иметь решающего значения. Хотя вашу карьеру я постараюсь поддерживать и дальше, по мере сил.

— Вы для меня и так немало сделали Джеймс. Мой статус нынче — это все ваша заслуга...

— Не скромничайте мой друг! Я только согласовал вашу переподготовку и все. А военные победы вы совершали своими силами. На зависть всем командующим ВВС стран мира. Нигде не учат, тому, что рождается в вашей голове. И я вам немного завидую.

— Как бы то ни было, я вам искренне благодарен, Джеймс. Однако если бы я думал только о личной карьере, то никогда бы не уехал ни в Польшу, ни в Бельгию. Сидел бы себе в Вест-Поинте, и сдавал бы экзамены. Думаете, меня сильно расстроит отставка в моем нынешнем звании?

— Гм. Даже так?

— Представьте, меня ничуть не огорчит это. Скорое окончание войны и победу над нацистами я готов встретить в звании рядового. А если потребуется, то и в постоянной должности покойника.

— Что-то мне не нравится ваше настроение.

— Это не настроение. Это фатализм человека, который стремится к победе. Поверьте, мой друг, завтра наши потери не окажутся слишком большими. И я не просто верю в это, я точно знаю.

— Гм... Дай бог. Ладно, Адам, пойдемте отдыхать, впереди у нас с вами боевой вылет с бомбами на предельную дальность. Кстати, таких операций еще не было в Истории военной Авиации. И если все пройдет по вашему плану, то войдете в учебники, как главный стратег воздушной войны.

— Ха-ха. Пройти, то оно пройдет, а вот, про попадание учебники — это вряд ли. Стратегом этой войны станете вы, сэр. Вы ведь наш лидер в завтрашнем налете.

— Довольно, мой друг. Заканчиваем споры. Приказываю поспать, хотя бы полтора часа.

— Есть сэр! Выполняю, полковник сэр.

— Хоть вы, и паяц, дружище, но своим шутовством неплохо умете успокаивать соратников перед боем. Хорошей вам ночи.

— И вам, сэр...

После взлета, к Джеймсу вернулось его обычное спокойствие. Даже если они все тут погибнут в этом вылете, этот 'демон безумно храбрых воздушных рейдов', выжмет из их гибели максимум. Случаев убедиться в постоянстве Фортуны Моровски представилось немало. Поэтому лишние терзания уже не отвлекали Дулиттла от пилотирования четырехмоторной 'Крепости' B-17. Ну, а можно ли чувствовать себя совсем спокойно в таком боевом вылете, вопрос не стоял. Они шли по самому краю. Взлетев перед закатом из Южной Франции, их сводное авиакрыло должно было уже в сумерках пройти на минимальной высоте мимо Лугано, над границей Швейцарии и Италии. Крейсерская скорость для всех была принята в 170 узлов (то есть около 270 км/ч). В районе Инсбрука нужно было разделиться. Французам на подкосных бомбардировщиках 'Фарман F-221/222' и четырехмоторных 'Фарманах NC-240' предстояло идти на Линц, Вену и далее на Брно, Оломуц и Остраву. Американцев ждал более сложный маршрут через Мюнхен с Аугсбургом, Регенсбург, Нюрнберг, Пльзень и предместья Праги. До полуночи все участники первой волны должны были появиться на относительно небольшой высоте над своими целями в Австрии и в южной Германии. Набирать высоту им предстояло уже в Германском небе. Первые цели в Баварии и Австрии предстояло бомбить 'зажигалками' и фугасными 100-фунтовыми бомбами. Объектами бомбардировки в главных германских землях, в этот раз, должны были стать крупные железнодорожные узлы, а также склады боевой техники, боеприпасов и ГСМ. Помимо летящих впереди армады нескольких звеньев оснащенных зажигательными бомбами седьмых 'Дугласов', целеуказание армаде обеспечивали, оснащенные ракетницами, сигнальщики из британской Mi6, из Офензивы Войска Польского, и из разведки 'Добровольческой Армии'. Об участии в деле советской разведки штаб операции не имел представления. В ведущих звеньях лидирующих авиагрупп южного и северного направлений часть штурманов были поляками. Среди них присутствовали даже несколько, сумевших вернуться из самоубийственных вылетов, пилотов брандеров, бомбивших летом Берлин и германские заводы. Впрочем, о том, что почти десяток из них 'не совсем поляки', и служат в Управлении специальных операций Советского Союза, в курсе был только курирующий операцию глава разведслужбы 'ДА' бригадный генерал Иван Винаров. Американские и французские штурмана должны были в этом вылете перенимать опыт ориентирования в глубоком тылу противника. Заместитель старшего командира сводного авиакрыла подполковник Моровски, попутно отрабатывал методику выхода к цели по радиомаякам. Для этого в Польше, Болгарии и Греции были заранее установлены мощные радиостанции воздушного наведения, курс на которые штурмана держали до следующего поворота. Круглосуточные вражеские радиостанции также не были забыты. Весь маршрут был проложен на предельно возможную дальность, более двух тысяч километров. Поэтому, чтобы всем бортам долететь до аэродрома посадки, разномастные группы машин несли неполную боевую нагрузку. Шедшие с ними вместе до Инсбрука 'двестисороковые', в отличие от подкосных собратьев бомбардировщиков ', несли не только фугасные авиабомбы и 'зажигалки' в бомболюке, но и по четыре четвертьтонных бомбы на подкрыльных держателях. На деле эти 'французы' были модернизированными русскими машинами 'Болховитинов ДиБиЭй'. В их экипажах имелись русские летчики, штурмана и стрелки. Как выяснилось на том памятном парижском совещании, аэродромы готовые принять и разместить всю эту воздушную армаду после боевого вылета, располагались, на прилегающих к границам СССР территориях 'Сражающейся Польши'. Поэтому польские штурманы имели и вторую задачу, довести авиагруппы союзников до их временного места базирования без недоразумений с польской и советской ПВО, и без потерь времени на ориентировку. В случае навигационной ошибки, допускалось приземление на специально оговоренных русских полевых аэродромах. В случае такой посадки, экипажам надлежало закрасить опознавательные знаки самолетов, и по возможности, замаскировать свою авиатехнику. В основной массе, экипажи подобрались довольно опытные. Американские пилоты, бортмеханики и стрелки имели достаточный налет на 'Крепостях' и уже ходили в рейды из Британии в районы Рура и Саара. Сам полковник Дулиттл успел повоевать во Франции только на двухмоторных 'Дугласах DB-7' и на британских 'Веллингтонах', зато он имел огромный испытательский опыт, и большой авторитет в USAAF.

Над южной Баварией группа медленно набирала высоту. Теперь, 'Летающие крепости' шли на эшелоне семи километров. Эскадрилья сопровождающих их двухмоторных 'Бреге' должна была заниматься только прожекторами и зенитчиками. Моровски загодя предупредил своего командира о приближении к первой цели, и приступил к наведению. К сбросу были готовы 100-фунтовые фугасные и легкие зажигательные бомбы. Его негромкое сообщение тут же было повторено Дулиттлом для всей авиагруппы.

— Внимание! Мы над целью! Возгорания от бомб 'маркеров' отчетливо видны. Первому сквадрону — главные цели транспортный узел и военные склады левее. Второму сквадрону бомбить по составам с цистернами и вагонами. Звеньям замыкающей группы, бомбить цели, в которые не попали предшественники, и все что осталось высыпать на сдаточный аэродром 'Мессершмитт АГ'. Приготовиться к сбросу.

— Звену лидера сброс! Остальным разобрать цели и точнее прицел! Сброс по готовности!

— Сопровождающие атаковать прожектора! Повторяю, мсье Аллиас, прожектора ваши. Заткните их!

Германские зенитки по-настоящему проснулись только к подходу второй волны, но огонь их был не слишком точен. Над последующими целями все почти повторялось. Зная, что со стороны Швейцарии небо надежно перекрыто, расчеты радаров и орудий ПВО поверить не могли, что бомбардировщики Альянса пришли к ним со стороны Лихтенштейна. А внизу горели и взрывались составы с топливом и боеприпасами. Пылали и сильно дымили склады и соседние постройки. На аэродроме горели новенькие самолеты. Словно новогодняя ёлка окрасился огоньками силуэт самолета-гиганта. Потом были еще четыре бомбежки. Как не странно, сильнее всего, уже опустошившей бомбовые отсеки авиагруппе, досталось от 'ночников' Люфтваффе и зениток южнее Лодзи. Уже в утренних сумерках со стороны Кельце их строй встретила эскадрилья германских истребителей на 'Церштёрерах' BF-110. Но сосредоточенным огнем стрелков удалось сбить сразу три двухмоторника, получив лишь средние повреждения, и не потеряв, ни одной 'Крепости'. Оставшихся отогнали 'Бреге'. Видимо, только здесь немцы успели подготовиться к пролету вражеской армады. Возможно, их строй помогли обнаружить германские радары, стоящие у Варшавы. В итоге, у шести машин оказались поврежденными моторы. Скорость группы снизилась до 120 миль в час (меньше 200 км/ч). Над линией фронта их снова обстреляли зенитки, и одна машина стала отставать от строя. Дулиттл видел, что 'крепость' фактически сбита, но до последнего надеялся, что та дотянет и сядет на дружественной территории. У самой границы с СССР выше строя их сквадронов показалась довольно крупная группа самолетов с неубирающимися шасси, идущая куда-то на северо-восток через польско-советскую границу. Не узнать эти четырехмоторные боевые машины было невозможно.

— Адам! А, что здесь делают эти 'Туполевы-6'? Разве русские уже прервали свой нейтралитет?

— Судя по опознавательным знакам, полковник сэр, это помощь Альянсу от братских болгарских ВВС.

— Но ведь болгары тоже не воюют с 'джери'?! К тому же о наличии у них этих русских 'ТиБи-3' я слышу впервые.

— Значит, сегодня нам с вами просто показалось. Видимо их тут и нет, сэр.

— Понятно. Знаете что, Адам?!

— Вы чем-то недовольны, сэр? Кстати, напоминаю, две наши площадки в трех километрах по курсу. Прошу предупредить экипажи, полковник сэр!

— Поговорим на земле, подполковник.

— Конечно, сэр.

Как выяснилось после приземления, 'ночники' Люфтваффе в этой операции смогли записать на свой счет только четыре 'Фарман F-222' и один 'Фарман NC-240', зато повредили девятнадцать машин разных типов. Еще один тот самый В-17 был все-таки сбит над линией фронта зенитками, и упал, не долетев до аэродрома какой-то сотни километров. Из экипажа спаслись четыре человека, двое погибли. Общая убыль во всех экипажах составила около 1,5-2 %. И в целом, уровень потерь первого этапа операции оказался намного ниже, чем предсказывал объединенный штаб ВВС Альянса. Случилось и одно недоразумение. Разгоряченные вражескими атаками воздушные стрелки нескольких американских бомбардировщиков открыли 'дружественный огонь' по встречающих их за Люблином 'Ястребам-III' Сил Поветжных, но по счастью никого не сбили и даже не ранили. На посадке получили повреждения еще семь 'крепостей'. Как узнал вечером Дулиттл, британцы потеряли восемь машин на северном направлении и несколько помехопостановщиков. Французы лишились около полутора десятков самолетов. И все же результат того стоил. Уже через день остановилось наступление немцев во Франции. Впереди у прорвавшихся в Польшу авиагрупп было еще несколько дней воздушных ударов по врагу и новый прорыв на Запад. Через узел связи 'Сражающейся Европы' Джеймс получил новости. За этот рейд его досрочно представили к званию бригадного генерала. Похоже, предсказания Моровски снова начинали сбываться...

* * *

Черновое обновление от 02.05.19 / Нюансы воспитания. Женщины — такие женщины  / — не вычитано //

* * *

Практически весь личный состав данного учебного заведения, за исключением караула, нарядов и нескольких специалистов технической службы, убыл на совместные торжества Тактической школы USAAF и отдела национальной гвардии штата Алабама. Поводов для объединённого мероприятия было несколько. Тут отметились, и чуть запоздалое празднование первой годовщины создания в пригороде Монтгомери уникальной женской авиачасти. И чествование лучших выпускников Максвелл-Филд. И даже долгожданное вручение генеральского звания главе местного 'гвардейского отдела' штата. А, вот, его коллега и владыка Тактического училища, полковник Прескотт, пока мог только завидовать своему более удачливому 'соседу'. В Америке сотни таких вот полковников, так никогда и не увидели на своих штанах лампасов, а на погонах вожделенной ими крупной звезды. И теперь, в зените славы, Юджин Сандерс уходил на заслуженный отдых. Впрочем, генерал и в отставке оставался почетным членом всего, чего только можно представить, а также звездой прессы, и прочее, прочее. Нахмурив брови, позировать перед фотографами и с улыбкой отвечать репортерам в интервью, мол, 'поначалу нам было трудно, но мы...', ему нравилось куда больше, чем влачить многолетнее прозябание на прежнем месте. А начались все эти чудеса с приезда к нему одного польско-американского возмутителя спокойствия. И возвел ветерана Национальной гвардии к нынешней известности один сколь рискованный, столь и мудрый поступок. Тогда в конце 1939-го создание Адамом Моровски экспериментального женского сквадрона (известного ныне по всей стране и даже за океаном, уже ставшего женским авиационным училищем и породившего целых две боевых авиагруппы), вполне могло сорваться, по любой причине. И случись такое, полковник Сандерс, без сомнения, проклял бы, и тот день, когда в его кабинете появился, звеня наградами, капитан Моровски, да и самого этого капитана тоже. А заодно, проклял бы он и свое опрометчивое решение, оказать поляку поддержку в его безумной затее. Да и сам ветеран гвардии одним бы взысканием не отделался. Так, что теперь, генерал купался в славе и известности 'Небесных амазонок', вполне заслуженно. А люди на улицах Монтгомери просто радовались очередному военному празднику, принесенным им в зимний город ярким цветам транспарантов и флажков, а также музыке духового оркестра...