Раздвоение личности (часть 1)

Смешно. Зачем это ей нужно?

Это было похоже на игру, которая, пожалуй, ему нравилась. Очень нравилась. Просто нет слов...

А потом он тоже заснул, придвинув к себе Регину и прижав ее ногу своим коленом, и пальцы руки у него тоже как-то сами собой переплелись с ее пальцами. И это было отлично — засыпать так.

А решающий поединок на звание чемпиона мира по боксу среди тяжеловесов начался и окончился. Ничего, будут другие.

На следующее утро Регина вышла из дома катастрофически поздно. Из-за Лары, конечно! Все, все у нее теперь — из-за Лары...

Нет, если честно — не только из-за нее. Она и сама была виновата. Сама, совершенно добровольно, Регина позволила Ларе повозиться со своим лицом, немножко, совсем чуть-чуть кое-где подкрасить, обмахнуть кисточкой с пудрой...

Было интересно. Что можно сделать с ее лицом не так, как это делает по утрам она сама?

Странное ощущение, очень странное. Вроде бы Регина сама все делает, и вроде бы не сама — тонкая грань, такая тонкая, что временами теряется. Ее руки — значит, сама? Но она понятия не имеет, что делает — значит, не сама? Но можно ведь и самой делать что-то просто так, по наитию, не задумываясь? Иногда она угадывает движения Лары, и специально навязывает ей свои, Лара досадливо вздыхает — не мешай, а?

Это интересно — смотреть в зеркало на себя, необычную, как будто даже незнакомую. И перебирать в шкафу одежду, решительно откладывать в сторону свое ежедневное, привычное и удобное — почему?

-Да не идет тебе! — отрезала Лара. — Скука зеленая. Ну, поверь портнихе — не идет! Давай попробуем что-нибудь еще?

-Да что, например?

-Вон те брюки?

-Я в них давно не влезаю.

-Так выбрось. А это у нас что такое?..

Регина говорит с Ларой шепотом, еле-еле слышно — одними губами, Лара действительно слышит, если даже совсем беззвучно. Иногда Регина забывается и начинает говорить громче, но тут же испуганно спохватывается, потому что Иван здесь, в двух шагах. Иван спит, его и из пушки не разбудишь, когда он спит, но все же...

Сережка уже ушел в школу, а Иван еще спал, накрывшись с головой. Он заворочался, потянулся за телефоном — посмотреть время.

Удивился лениво:

-Ты, что, мать, выходная сегодня?

-Нет, конечно, уже ухожу! — бросила она резко.

А он, проснувшись, захотел крепко стиснуть ее и чмокнуть в щечку, и шепнуть на ушко, что она вчера была чудесной, замечательной, и так далее, и тому подобное.

Помолчав чуть-чуть, он спросил удивленно и уже не лениво:

-А почему ты злая?

Очень заинтересованно так спросил.

Не успев ничего подумать, она ответила честно:

-Не надо меня так называть. Мне не нравится. Это Сереже можно, а не тебе. Хорошо?

Он опять удивился.

-Ага. Хорошо. Могла бы раньше сказать, что не нравится. Или тебе только что разонравилось?

-Какая разница? Не зови меня так, и все.

-Понял, — согласился он.

Ничего он не понял, но учел. И тоже слегка разозлился — что за дела?..

-Тогда напиши мне, как можно тебя называть, и оставь на столе, я потом выучу.

-Вань. Пожалуйста...

Она посмотрела — виновато, ласково, нежно. И каменное сердце бы не выдержало. А у него оно и не каменное даже. И ему опять захотелось затащить ее под одеяло...

Регина решительно захлопнула гардероб — некогда, она и так опаздывает!

На лице вроде бы все прилично, неярко — сойдет. А одежда подкачала — Регина оказалась облаченной в тесные старые джинсы, в одном месте, около колена, протертые почти до дырки, и в тонкий полувер. Полувер этот она купила в прошлом году во время отпуска с такой скидкой, что устоять было невозможно. Нет, Регине он нравился. Он был красивый, с разрезами и шнуровками в некоторых местах, и выглядел легкомысленно. На работу такое нельзя.

Ужас, в общем!

-Нормально, — заключила Лара, оглядев ее в большом зеркале. — Во всем этом что-то есть. Ты похожа на интересную женщину, а не на офисную крысу!

-На ко-о-го? — изумилась Регина, опять громче, чем следовало.

-Тише ты! Я говорю, тебе идет. Только перестань кривляться, как будто съела что-то противное. Улыбайся! Ну?..

-Пока, Вань, я опаздываю, — крикнула Регина, хватая с вешалки куртку и сумочку, и захлопывая за собой дверь.

И почему эта Лара так на нее влияет? Уже втравила в кучу неприятностей! Никогда бы Регине не пришло в голову рыться в гардеробе в поисках непонятно чего! Она просто влезла бы в свой обычный костюм и пошла на работу.

Нельзя так поддаваться Ларе!

Застегивалась она, когда бежала вниз по лестнице. Когда она последний раз бегала по лестнице? Очень, очень давно.

И вот ведь странно — ей приятно оказалось опаздывать и бежать по лестнице. Это не должно быть приятно. Это должно ее очень нервировать. Она никогда не опаздывает, вообще никогда!

А ей нравится!

И ничего удивительного. Она же с ума сошла, так?

И эти джинсы! Чапаев столько раз прилюдно отчитывал Юлю — нельзя на работу в джинсах приходить, это вам не дискотека. Юля расстраивалась до слез. Но Чапаев победил — Юля больше не носит джинсы на работу.

Чапаева сегодня не будет, он только завтра вернется, а то и послезавтра, если повезет. И хорошо. Потому что если ей сделают замечание по поводу штанов, она...

А что, собственно, она сделает? Со стыда сгорит? Ничего подобного. Что не сгорит — это уж точно.

Вот что — по поводу брюк Чапаев не сделает ей замечание. Совершенно точно не сделает. Она — не Юля.

Странно, очень странно. Невероятно просто. Регина вдруг поняла, что ей очень, очень хочется поругаться с Чапаевым. Вот именно — поругаться, громко так, с удовольствием, чтобы весь этаж слышал. Это будет как приятная щекотка для всех ее нервишек, сверху донизу. Как жесткое полотенце после душа — приятно и тонизирует.

Нет, так же нельзя, нельзя!

И еще Регина подумала, что никогда ее положение на работе не было таким шатким. Ее, в конце концов, просто уволят. За — как это сказать?..

За неадекватное поведение на рабочем месте, вот за что.

Потому что нормальным женщинам, бухгалтерам с таким стажем, обычно не хочется ругаться с начальником и, к примеру, бить посуду у него в кабинете. Это может плохо кончиться, и ее уволят.

Как здорово. Можно будет на работу не ходить. Надоело каждый день ходить на работу!

Тогда проще не ждать, пока уволят, а самой уволиться.

Но это же никак невозможно!

-Лара, прекрати, — попросила Регина.

-А что я делаю?..

-Ты на меня плохо влияешь.

-Как это? Я не нарочно. А что такое, собственно?

Куда подевались маршрутки, почему ни одной нет, когда она опаздывает?!

-Подруга, давай идти помедленнее? — попросила Лара. — Я уже запыхалась.

-Ты? Запыхалась?!

-Короче, давай помедленнее? Тебе, что, за опоздание двойку поставят? Леночка вон вообще никогда вовремя не приходит.

-Ей ребенка надо в садик отвозить, — возразила Регина. — И вообще, Леночка — это особый случай.

Она все же замедлила шаг. Действительно, не бежать же по улице? Хорошее настроение продолжалось.

-Может быть, тебе тоже иногда что-нибудь надо? — резонно заметила Лара. — Ну, не огорчайся, прикид на завтра подберем заранее. Зайдем в магазин.

-Ну, уж нет...

-Опять "нет"? Ох, и тяжело с тобой. У нас куча денег, понимаешь? У тебя в сумке лежит куча денег. В боковом кармашке.

Ну, конечно. Пластиковая карточка.

Регина вдруг вспомнила, что забыла добавить денег в кошелек, а сегодня ей надо купить курицу, и еще чего-нибудь.

Занять у Лары на курицу? Ха и еще раз ха!

Лара как будто мысли прочла.

-Я хочу пастурмы, — сказала она мечтательно. — С ржаным хлебом. Купим пастурмы? И еще, знаешь что? Когда ты нормально выглядишь, я тоже чувствую себя ... нормально. Пожалуйста, подруга.

-Хотелось бы посмотреть, как нормально выглядишь ты.

-Может, и познакомимся еще. А может быть, и нет. Надеюсь, наш занятой Виталик сумеет вырваться через неделю на мои похороны.

-Ты поправишься, — заявила Регина уверенно.

Потому что больным всегда такое говорят, даже если доподлинно известно, что данный конкретный больной не поправится ни в коем случае. Просто так надо — чтобы была вера, потому что вера творит чудеса!

Подумав так, Регина почувствовала себя плохо, примерно как если бы в груди у нее вдруг очутился тяжеленький, с кулак, и очень холодный свинцовый шарик. Как будто через неделю будут не Ларины, а ее собственные похороны.

Вера нужна, конечно, но иногда она и не творит чудеса.

Если врачи решили отключить систему жизнеобеспечения, значит, состояние Лары таково, что только одна вера и осталась. Ей дали немножко времени, в расчете на эту веру — и все.

Лара ей ответила:

-Спасибо на добром слове.

-Извини. Но, может быть, и правда, все обойдется?

-Может быть. Ты не волнуйся. Я ведь больше ничего не боюсь. Ты только дай мне пожить... пожалуйста, ну, хотя бы насколько это возможно! Я ведь понимаю, что ничего такого, чрезмерного, не могу у тебя попросить, потому что это твоя жизнь. Не могу попросить вон того мужика подцепить, например. Мне просто хочется потратить немножко денег, поесть чего-нибудь вкусненького, купить новый костюмчик, к примеру — что в этом такого? Джинсы еще новые хочу, давай купим джинсы?

-Ну, ты даешь, — Регина даже засмеялась, и свинцовый шарик пропал. — Я думала, у тебя здесь дела поважнее есть!

-Конечно, есть! Но мы ведь женщины, правда? Мы делаем важные дела, а вместе с ними и другие, неважные, но тоже нужные!

-Ты, что, правда, хочешь подцепить того мужика?

Регина оглянулась, чтобы оценить приглянувшегося Ларе субъекта. Он был полный, с широкими плечами — квадратный просто, в костюме с галстуком и в легком пальто, небрежно наброшенном на плечи. Правда, он стоял возле машины, а именно, возле красивой темно-красной иномарки, и говорил по мобильному, и ясно было, что долго он не собирается так стоять, а просто задержался на пару секунд. Сюда еще требовалась юная красотка модельной внешности, к этой темно-красной машине, а то без нее чего-то не хватало. По крайней мере, во всех современных фильмах около таких квадратных мужиков с такими машинами околачиваются юные красотки. А в жизни, интересно — не так?

В общем, никогда Регине не подцепить "того мужика". Во-первых, потому что она не модельная, не юная, и не красотка. Во-вторых, надо еще представлять себе, как это — "подцепить"! В этом вопросе Регина была тупа, как сибирский валенок. Наверное, это было бы очень смешно, если бы она решила "подцепить".

Регина и засмеялась — потому что смешно.

-Нет, что ты, я пошутила, — терпеливо объяснила Лара. — На самом деле я совсем не этого хочу. Это я просто так сказала, для примера, что я тебя о многом не имею права просить. А этот мужик мне не нравится даже.

-Я поняла. Кстати, а ты когда-нибудь пробовала охмурять прямо на улице?

-Никогда, подруга. Я для этого была слишком скромной.

-Ты серьезно?..

-А ты думала, я — нескромная?

Почему-то Регина продолжала стоять, как будто она не опаздывала на работу.

Мужчина теперь повернулся лицом к Регине, и скользнул по ней взглядом. И замер. Вот, теперь и незнакомец смотрел на нее в упор.

Наверное, он решил, что Регина глазеет на него, потому что они знакомы. Он, бедняга, сейчас пытается сообразить, кто она такая. Ей стало неловко. Она кивнула — изобразила этакое нейтральное "здравствуйте" на расстоянии, поспешно отвернулась и заторопилась к тротуару, у которого теперь одна за другой тормозили маршрутки, выплевывали некоторое количество пассажиров и тут же, заглотив следующую порцию, мчались дальше.

-Рина! Ринка, да подожди же!

Она оглянулась, недоумевая. Тот самый толстяк догонял ее, махал рукой и звал по имени. Как это понимать?

Он догнал ее очень быстро — расстояние, их разделявшее, было всего ничего.

-Ринка! Ты почему от меня убегаешь?

Они не просто знакомы, они даже на "ты"? Тогда это совсем интересно.

-Опа-на! — удивилась Лара. — Ну, соображай быстрее — кто это такой?

Регина лишь удивленно хлопала глазами.

Это же исключено, что он ошибся, раз он по имени ее назвал! Попробуй, ошибись с ее именем. Это тебе не Света, Оля или Наташа, которых где угодно позови — и оглянется десяток женщин. Ее имя не часто встретишь!

Он все понял. Улыбнулся, грустно и немного жалко:

-Так ты не узнала меня, да?

И вот тогда-то она узнала. Узнала этот взгляд, и эту улыбку, хотя раньше она никогда не казалась ей ни грустной, ни жалкой. И голос она тоже вспомнила.

-Сережка, это ты? Сережка! — рассмеявшись, она бросилась ему на шею.

Он крепко обнял ее и поцеловал в щеку.

-Сереженька, извини! Я просто балда!

-Да ничего. Твой муженек меня тоже не сразу признал, — теперь он разглядывал ее и насмешливо щурился.

Сережка Веснин! Уже много лет она его голос только по телефону и слышала. По телефону она его сразу бы узнала.

Иван вот с Сережкой уже встречался, но он и не подумал предупредить ее, как сильно тот изменился. Впрочем, это не удивительно. Иван есть Иван.

-А ты такая же, Ринка... — Веснин не сводил с нее глаз. — Тебя нельзя не узнать.

Это она-то — такая же? Как десять лет назад, да? Неправда, наверное, но приятно.

-Спасибо, конечно. Неужели не шутишь? — сказала она.

-Это правда. Гляжу — ты, стоишь и смотришь. Сомневалась?

-Нет. Я случайно посмотрела.

Она почувствовала, что краснеет, как девчонка.

"Сереж, тут кое-кто предложил мне тебя охмурить, и я прикидывала свои возможности".

Правдивый ответ не есть правильный.

-Давай я тебя подброшу. Ты куда? На работу? А давай Ваньке позвоним?

Он вынул мобильный, сказал в него, усмехаясь:

-Ванька? Привет! А я тут Рину встретил. Разрешаешь мне до работы ее подбросить?

Как будто для этого требовалось разрешение.

-Так и быть, — отозвался Иван, и добавил немного сварливо: — Кстати, она должна быть на работе уже десять минут назад! — Регина отлично его слышала.

Веснин опять засмеялся.

-Понял, — он подтолкнул ее к машине. — Ну, значит, поехали!

Через несколько минут уже не казалось, что Веснин изменился так уж сильно. Глаза те же, странно светлые, голубые-голубые, и ресницы короткие и очень густые, пшеничные, только из-за глаз следовало бы сразу его узнать. Мимика, жесты — все осталось прежним. Раньше Веснин был невероятно, просто болезненно худой. Когда-то про таких шутили, что их за шваброй спрятать можно. Однажды так вышло, что они с Ваней привели Сергея в гости к родителям, и мама тут же, ни о чем не спрашивая, побежала разогревать суп и второе. Они тогда над этим так смеялись!

Это в его, Сережкину честь Иван захотел сына назвать Сережей, и Регина ничего не имела против. А сегодня она его не узнала...

-Ты, что, всегда опаздываешь? — полюбопытствовал Веснин.

В машине бодряще пахло кофе с лимоном, Регина с удовольствием вдохнула запах, и ответила:

-Я никогда не опаздываю. Только сегодня...

"Видишь ли, я тут с ума сошла пару дней назад". Это она подумала только, а если сказать?