-Что ж... наверно, боевая компания будет у славного герцога де Бофора... Вы, де Невиль... А я всегда смеялся, вспоминая мою первую встречу с вами и де Невилем тогда, весной, на Новом Мосту.

Помните, господин Рауль?

-Помню, — отозвался Рауль, улыбаясь поневоле.

Вот что они вспомнили:

Ранним весенним утром Рауль бродил по улицам Парижа, погруженный в свои любовные мечтания. Любовь, как известно, иногда лишает сна и аппетита, нечто подобное происходило и с нашим героем.

Спать он не мог, есть тоже, с тех пор как узнал, что Луиза где-то в Париже. Она виделась ему в каждой встречной хорошенькой белокурой девушке. Однажды он заметил девушку, фигурой очень похожую на Луизу де Лавальер, он побежал было за незнакомкой, окликнул ее: "Луиза!" Но девушка обернулась, и, хотя блондиночка была очень мила, Бражелон, ожидая увидеть лицо своей возлюбленной (ему показалось, девушка слегка хромала, как его невеста, но, возможно, девушке просто жали туфельки) — был почти оскорблен, что какая-то горожанка смеет походить на владычицу его

сердца!

Более того, горожаночка кокетливо улыбнулась красивому молодому человеку, давая понять, что не прочь поближе познакомиться с очаровательным юношей. Но надежды ее не оправдались: незнакомец с улыбочкой раскланялся, извинился,

сказал со вздохом, что принял ее за другую. А девушка тоже вздохнула, но долго еще смотрела вслед неизвестному красавчику. А наш герой шел по улице в самом радужном настроении, мечтая о встрече с Луизой. И вдруг на него с балкона свалился молодой человек, ухватился за Рауля, чтобы не упасть и завопил: "Сударь, простите меня, но я спешу! За мной гонится один человек!"

За какие-то секунды Рауль сообразил, в чем дело, засмеялся и разжал эфес своей шпаги. К тому же слова извинения, которые прокричал свалившийся с балкона молодой человек, уже стали для мушкетеров легендарными. Разница была, правда, в том, что гасконец сам гнался за своим оскорбителем, а его мушкетер во всю прыть удирал от погони. В беглеце Рауль узнал барона де Невиля, и хотел, было пошутить насчет того, как меняются времена и нравы, но, заметив погоню и разноголосые вопли: "Смерть ему, смерть! Держи негодяя! Куда он побежал? Ату его!" сказал другу с тревогой:

-За тобой гонится уже НЕ ОДИН ЧЕЛОВЕК, Оливье.

-Бражелон! Дружочек! Спаси меня! — взмолился Оливье, — Видишь, я без шпаги, они убьют меня на месте!

-Успокойся, я знаю тут все закоулки, потому что живу неподалеку.

С этими словами Рауль утащил Оливье за угол, они забежали в подворотню, прошмыгнули в какой-то двор, и там спрятались за винными бочками и телегой с сеном.

-Сядь и говори в чем дело! — велел Рауль, устроившись на бочке, — И не трясись как овечий хвост. Должен же я знать, что произошло. В какую историю ты опять впутался? Ты свалился на меня с неба, вернее, с балкона...

-Ах! — воскликнул Оливье,— Правильнее первое, с неба, милый мой, с Неба — с заглавной буквы! Из самого Рая!

-Вот как? — улыбнулся Бражелон, — И где же находится твой Рай, дружище?

Оливье сделал умильное лицо, блаженно вздохнул и прошептал, наклонившись к другу:

-Только тебе... конфиденциально... в спальне маркизы... Женевьевы де

* * *

. Ты понял?

-Теперь ясно, почему беглецы из Рая появляются на улицах Парижа такие расхристанные.

-Да, ты прав, мне надо привести себя в порядок.... Не смейся, Рауль, дела мои очень плохи! Как я на улицах покажусь в таком виде?

Вся одежда Оливье состояла из штанов и плаща, надетого прямо на голое тело. Даже ботфорты бедняга не успел натянуть до конца. Пока Бражелон тащил его в укрытие, ухватив за крылышко мушкетерского плаща, бедный барон хромал на обе ноги, как стреноженная лошадь. Оливье начал с того, что подтянул свои ботфорты, поправил сбившийся набок плащ и растерянно взглянул на друга, не зная, что делать дальше.

-Это катастрофа, — с отчаянием сказал Оливье.

-Очаровательное неглиже, барон, — фыркнул Рауль.

-Ни оружия, ни шляпы — все осталось там... Рубашки, и той нет. Куда я такой пойду?

-В Раю?

-Увы! В Раю, в Раю, куда вход сейчас закрыт для бедного грешника.

-С удовольствием сыграл бы роль ангела и раздобыл твои вещи, но боюсь своим появлением в такое раннее время скомпрометировать

твою даму. Кроме того, я едва знаком с маркизом и никак не могу выручить тебя.

-Да-да, — развел руками Оливье, — Конечно, там тебе нельзя появляться. Так что же — сидеть и ждать?

-Надо выбираться. Если маркиз нас здесь застанет...

-Он убьет меня на месте! Он в ярости!

-Не волнуйся, я не дам убить тебя на месте. Но если маркиз сюда заявится, единственное, что я могу — обсудить с ним условия поединка, если маркиз будет настаивать на дуэли.

-Это было бы счастьем для меня! — вскрикнул де Невиль, — Что такое дуэль! Но сейчас я без оружия! Он зарежет меня как барана!

-ОН ЗАБОДАЕТ ТЕБЯ СВОИМИ РОГАМИ.

-Тебе смешно! А мне нечем драться с маркизом, если он нападет! Ай! Кто там?

-Да нет никого. Тебе померещилось.

Барону не померещилось. Но те, кто бы причиной его беспокойства, менее всего собирались нападать на него — из сена выкарабкалась парочка и пустилась наутек. Рауль отцепил от пояса свой кинжал и вручил Оливье.

-На, несчастный. На первое время. Все уладится. Маркиза — женщина умная и очаровательная. Она найдет способ переправить тебе оружие и все остальное.

-О, спасибо!

Барон повеселел.

-А теперь надевай мой кафтанчик, — велел Рауль.

-А как же ты?

-Весна, Оливье! На улицах так жарко! Рано утром можно совершать променад и без кафтанчика,— ответил Рауль, расправляя кружево на своей рубашке, слегка примятое модным кафтанчиком.

Это переодевание заняло еще несколько минут. Де Невиль застегнул все пуговицы на легком кафтанчике приятеля — чтобы замаскировать отсутствие рубашки, снова напялил плащ и сокрушенно сказал:

-Нет, вид дурацкий: рукава кафтанчика слишком короткие.

-Сейчас все носят такие, — заметил Бражелон.

-Это я знаю, сам такой Персерену заказывал, мышиного цвета. Но ведь сразу видно, что кафтанчик надет прямо на голое тело! И шляпы нет!

-Хочешь совет, Оливье?

-Конечно! Ты всегда даешь дельные советы.

-Веди себя естественно. Как будто, так и надо. И никого не бойся.

У меня, к сожалению, всего одна шляпа — это во времена Карла Смелого Бургундского сеньоры носили сразу две шляпы....

-Неужели правда? А зачем?

-От большого ума, — сказал Бражелон, — Крутизну показывали. Может, все-таки возьмешь мою шляпу?

-Спасибо, милый Рауль, я в отличие от бедняги, которого выручил Святой Мартин, отдав пол-плаща, не нищий, а попавший в беду любовник. Я жертва несчастливых обстоятельств! Но я не так воспитан, чтобы в таком виде болтаться по улицам! Понимаешь, дружочек — я успел только натянуть штаны — это, разумеется, первое, что надевает любовник, застигнутый мужем врасплох. О, не смейся надо мной, ради Бога!

-Я не смеюсь.

-Ага, не смеешься, ржешь втихаря... А шляпу свою оставь себе, она у тебя слишком светлая и нарядная, еще не дай Бог, извазюкаю. Да шляпа — не так и важно. Случалось и терять и забывать их, и с башки слетали. Это меня не беспокоит.

-Да, и со мной такое бывало. Я однажды забыл шляпу, и подставил молодую девушку.*

.................................................................................................

*Забытая шляпа — эпизод из 1 тома "Виконта" А. Дюма.

...................................................................................................................

-Ты отлично выглядишь, Оливье. Побудь здесь, я схожу на разведку.

Де Невиль ждал недолго. Вскоре Рауль появился и сказал:

-Вроде все тихо, иди за мной.

-Рауль!

-Что тебе еще? Доберемся до моего дома, там приведешь себя в божеский вид. По-моему, все ясно.

-А если они нас выследят по дороге? А если они тебя не послушают? А если маркиз не захочет драться на дуэли?

-Ты что, думаешь, я допущу, чтобы тебя убили?

-Но у них численное превосходство. Их больше — человек десять!

-У страха глаза велики. Я насчитал семь. Всего-навсего семь.

-Еще, небось, с десяток набежало.

-Перестань! Если что — отобьемся!

-Если что — я могу рассчитывать на тебя в качестве секунданта?

-Конечно.

-И короля не боишься?

-Что-нибудь наболтаю. С Людовиком у меня отличные отношения. Но лучше предотвратить дуэль. Все-таки преимущества на стороне маркиза. Ты ему рога наставил. И, если он тебя вызовет, он будет прав.

-Да, я виноват, я не отрицаю своей сладостной вины, но, черт побери,

маркиз тоже виноват...

-В чем же вина бедного маркиза? В том, что женат на прелестной женщине?

-Во-первых, он дурак. Богатый, но тупой.

-Не буду спорить.

-Во-вторых, он заставил плакать прелестную женщину, разбушевался из-за ее тряпок — много денег, мол, тратит на наряды и драгоценности... А я не мог видеть такое безобразие, и взялся ее утешать! Мои утешения... понравились очаровательной Женевьеве...

Видишь, до чего дошло. Да черт с ним! Дуэль так дуэль! Мне ли бояться дуэли! Но я боюсь повредить твоей карьере.

-Моя карьера рухнет из-за одной несчастной дуэли? Полно! У меня отличные отношения с королем, я же говорил.

-Де Бутвилю за одну "несчастную дуэль" голову отрубили.

-Де Невиль, не притворяйся! Все дело в том, что тебя совесть мучает. Как там Арамис стращал гвардейцев кардинала? — И, подражая молодому Арамису, Рауль патетически воскликнул: — "Покайся, грешник! Слушай Глас Божий!"

-Слышу Глас Божий, — сказал Оливье, — Совесть мучает еще как! Что сейчас переживает она, бедняжка. А если этот грубиян маркиз убьет ее? Или увезет в какую-нибудь медвежью дыру из Парижа? Он же нас видел — как есть. Голыми в постели!

-Будем надеяться на лучшее. Ты так ее любишь?

-Она божественная любовница. Офигительная! — мечтательно сказал Оливье.

Наши герои вышли на улицу, но, заметив бегающих туда-сюда молодых людей грозного вида со шпагами в руках, Рауль потащил де Невиля в противоположную сторону. Они выскочили на Новый мост и заметили Люка Куртуа, который, в свою очередь обратил внимание на странную парочку.

И для Люка Куртуа прошлая весна была связана с новыми надеждами и мечтами. Уже полгода прошло со смерти Маэстро. Художник прожил на родине надолго, Маэстро умер в начале октября, и Люк принялся платить отцовы долги. Кредиторы, поняв, что имеют дело с честным и наивным молодым человеком, общипали бедного Люка как цыпленка. У него не было больше ни мастерской, ни денег,

Но и долгов тоже не было. Люк Куртуа оказался на улице. От великого художника, бывшего графа де Фуа, остались только кисти да краски и фамильная шпага, которую Люк не собирался продавать ни при каких

обстоятельствах.

Люк стоял на Новом Мосту и обдумывал роковое намерение —

каким способом легче лишить себя жизни — броситься в воду или заколоть себя шпагой? Он не хотел больше жить. Жизнь в нищете — разве это жизнь? Но и не хотел мучиться.... В этот дождливый октябрьский вечер Годо-батька заметил одинокую фигуру молодого

художника — а Люк как раз бросил свой последний золотой. Он загадал: "орел" — бросаюсь с моста, "решка" — заколюсь шпагой. Люк не успел разыграть свою жизнь в орлянку. Годо окликнул его, и, когда Люк повернул к нему залитое слезами лицо, проворчал:

-Не для того король Генрих строил Новый Мост, чтобы с него сигали в воду такие молокососы! Стыдитесь, сударь!

Он увел с собой усталого и голодного Люка. Около двух недель Люк валялся в лихорадке. Выходив беднягу с помощью жены и дочки, Годо оставил художника у себя. Когда настали теплые дни, Люк облюбовал Новый Мост, и вскоре рассчитался со стариком Годо.

Глава 18. Ангельский период Люка Куртуа. (Продолжение).

И когда наши герои появились на Новом Мосту, Люк, еще не зная по имени ни виконта, ни де Невиля, уже запомнил их благодаря своей прекрасной зрительной памяти. "Ага, этого голубчика я знаю, — подумал Люк о Бражелоне, — Он как-то ехал с моим, черт побери, кузеном, молодым графом Сержем де Фуа. Как же, помню, помню

нарядных всадников, как их величали парижане? Ангелочки Принца Конде, если память не изменяет. И второго я уже встречал у Годо, этот парень вроде вожака у господ мушкетеров. А от кого это удирает так рано со всех ног золотая молодежь города Парижа? Скорее всего,

любовная интрига. Готов поклясться, юбка замешана.

Вы художник, господин Люк. А художники — люди проницательные. Попробуйте-ка отгадать. Ба! Тут и гадать нечего! В такую шальную весну не только голуби и кошки занимаются любовью.

Я на каждом шагу встречаю целующуюся парочку. Ясно, как божий день, мой красавчик убегает от разгневанного мужа, а второй, мушкетер, видно выполнял роль стража. Да то ли заснул, то ли зазевался, потому муж и накрыл наших любовников.

Люк принял за любовника Бражелона, потому что лохматый и перепуганный де Невиль не соответствовал такому амплуа. Но когда все действующие лица заняли свои места, де Невиль уселся позировать, Люк принялся за работу, а Рауль закрыл беглеца от появившихся на Новом Мосту преследователей, художник сказал себе, что он ошибся, и внешность обманчива. Хорошенький дворянчик оказался другом, а главным героем приключения — лохматый мушкетер. Правда, когда Бражелон спровадил погоню в противоположную сторону, учтиво пожелав удачи сердитому маркизу, де Невиль слегка успокоился, и Люк быстренько изобразил его портрет. Оливье очень мешал художнику — он то и дело поворачивал голову в ту сторону, куда убежали его враги. Люк терпеливо ждал, пока Оливье повернет голову и примет прежнее положение. Конечно,

он мог попросить барона не вертеться, но не хотел нарываться на грубость и гордо помалкивал.

-Ну, скоро вы? — нетерпеливо спросил Оливье, — Не дай Бог, они вернутся.

-Готово, сударь, — сказал Люк.

Оливье вскочил — он сидел как на иголках и недоуменно посмотрел

на свое изображение.

-Разве я такой? — спросил де Невиль. Люк развел руками.

-Ты получился как живой, — сказал Рауль.

-Глаза у меня какие-то испуганные.

-Какие есть! Уверяю тебя, Оливье, портрет прекрасен. Бери, бери, не пожалеешь.

Оливье взял портрет, озадаченно смотря на свое изображение, а Рауль расплатился с художником.

-Подарите портрет той даме, с которой вас разлучили эти сердитые господа со шпагами, — съязвил Люк Куртуа.

-Увы! — вздохнул Оливье, — Где она будет хранить его! Месье художник, переходите на миниатюры, я первый обращусь к вам!

-Приму к сведению, — улыбнулся Люк и проводил взглядом веселых друзей, которые отправились по своим делам.

Люк Куртуа вскоре забыл о забавном случае на Новом Мосту. Но встреча эта принесла Люку удачу — он стал популярен. Де Невиль, благодарный Люку за то, что художник "не узнал" него, когда дядюшка Годо их познакомил, расхваливал Люка на все лады перед своими товарищами. Но Люк неожиданно для себя достиг особого успеха в мушкетерском кабачке благодаря своим шаржам. У Люка внезапно открылся талант сатирика, и его шаржи вызывали восторг у завсегдатаев "Золотых Лилий".